О.Бычкова ― У микрофона Ольга Бычкова. Сегодня мы говорим о борьбе со СПИДом. 1 декабря во всем мире отмечался Всемирный день борьбы со СПИДом. Наш сегодняшний Виней Патрик Салдана, региональный директор объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу ЮНЭЙДС по странам Восточной Европы и Центральной Азии. Добрый день, господин Салдана. В.Салдана ― Добрый день, Ольга! О.Бычкова ― Я хочу сразу объяснить нашим слушателям, что наш гость занимается больше 20 лет этой работой, различными программами про противодействию ВИЧ в Восточной Европе и Центральной Азии. Еще в 93-м году он возглавил одну из первых инициатив в области борьбы с ВИЧ-инфекцией в Санкт-Петербурге. Первый случай СПИДа диагностирован в США в начале 80-х годов В.Салдана ― Совершенно верно. О.Бычкова ― Да, вы потом расскажете нам, как это получилось, что вы, человек из Канады, как я понимаю, в 93-м году оказались в Санкт-Петербурге и стали там заниматься этой работой. Ну и дальше, в том числе, господин Салдана работал несколько лет в офисе ЮНЭЭЙДС в Украине. Сейчас вы работаете, собственно, в ООН. В.Салдана ― Да, уже 10 лет работаю в ООН. У нас уже с 96-го года создана специальная объединенная программа по борьбе со СПИДом в ООН. И я уже в этой программе 10 лет работаю. Работал и в Украине и штаб-квартире последние 5 с половиной лет, и уже 2 месяца, как вступил в новую должность здесь на нашей базе, в региональном офисе в Москве. Ответственный не только за работу по ВИЧ/СПИДу в целом по России со стороны ООН, но, собственно и во всех странах Восточной Европе, включая Центральную Азию. О.Бычкова ― Все знают, что этот Всемирный день борьбы со СПИДом отмечается потому, что 33 года назад, в 81-м году СПИД был зарегистрирован американский центром контроля за заболеваниями вот под этим названием: Синдром приобретенного иммунодефицита. И с тех пор ООН создала несколько всемирных организаций, которые получили это общее название программы, где вы работаете. У меня есть такая общемировая статистика обнадеживающая – сейчас я об этом скажу. Есть отдельная статистика – российская – об этом мы тоже поговорим позднее, последовательно. Вы сказали уже, что к 2030 году ООН надеется в 10 раз снизить число новых случаев заражения СПИДом и если это произойдет, то к 30-му году СПИД перестанет быть этой тяжелой угрозой для здравоохранения и здоровья люди на мировом уровне. В.Салдана ― Совершенно верно. О.Бычкова ― Это звучит сказочно, конечно. По нашим данным на сегодняшний день 39 миллионов людей уже умерли от СПИДа по всем миру В.Салдана ― С одной стороны, это звучит сказочно, учитывая, что сначала эпидемия по нашим расчетным данным больше 70 миллионов людей были заражены вирусом ВИЧ… О.Бычкова ― Это когда, в 90-е годы, в 80-е? В.Салдана ― Нет, это с начала эпидемии до сегодняшнего дня. О.Бычкова ― За 30 лет. В.Салдана ― Даже больше, чем за 30 лет, потому что недавно было опубликовано очень интересное исследование, которое доказывает на генетическом уровне – мы изучали распространение ВИЧ-инфекции — поскольку первый случай СПИДа, вы правильно сказали, диагностирован в США в начале 80-х годов, в 81-м точно, изучая геном вируса ВИЧ, его распространение в Африке, сейчас более-менее доказано, что эпидемия ВИЧ-инфекции началась не в США начала 80-го года, но, вообще, в Африке в городе Киншаса в 20-е года прошлого столетия. Поэтому мы боремся с СПИДом, как с явлением, как эпидемией с того момента, когда оно стало известно – уже более 30 лет. О.Бычкова ― То есть в 20-е годы в Киншасе как раз ЦРУ и придумало это болезнь, чтобы всех уничтожить, как принято считать некоторыми людьми. В.Салдана ― На самом деле четко доказано, что ЦРУ здесь ни при чем, никакой здесь спецслужбы. Это вирус, который распространялся и раньше и который имеет место быть среди обезьян. И скорей всего, при охоте на обезьян племена в Африке – рядом город Киншаса, бывший Заир – при ранении, наверное, заразились ВИЧ. Вирус мутировался и начал в небольшом количестве распространятся в Африке. И люди умирали от СПИДа, не зная вообще, что за болезнь и что существует не только болезнь СПИД, но есть и возбудитель этой болезни вирус ВИЧ, который распространился тихо. Наверное, погибло еще много людей в Африке в прошлое столетие. И по нашим данным на сегодняшний день 39 миллионов людей уже умерли от СПИДа по всем миру, и по всему миру живут 35 миллионов ВИЧ-инфицировано. Это во всех странах, это в мире. О.Бычкова ― Вернемся к 2030 году, к которому вы обещали, что эта проблема может быть решена. В.Салдана ― Вы знаете, несмотря на то, что есть 35 миллионов людей, живущих с ВИЧ-инфекцией по всему миру, очень действительно обнадеживающие данные имеются по прогрессу в борьбе с эпидемией ВИЧ/СПИДа на мировом уровне, особенно в тех странах, которые больше всего сегодня затронуты. В первую очередь это и в Африке, где мы уже 4 года четко наблюдаем, во-первых, снижение новых случаев ВИЧ-инфекции, и во-вторых, значительное снижение заболеваемости, связанной со СПИДом,и смертности от СПИДа. Это в первую очередь связано с тем, что значительно разворачивается доступ к так называемому вирусному лечению любого человека. 10, 20, 30 лет назад при ВИЧ-инфекции, к сожалению, в большой степени это был диагноз смертельный, поскольку как таковое лечение не существовало или было недоступно всем. На сегодняшний день очень большой прогресс достигнут в сфере борьбы со СПИДом, особенно в сфере лечения. И на сегодняшний день лечится больше 13 миллионов ВИЧ-инфицированных по всему миру. Это лечение, о котором даже 10 лет назад нельзя было мечтать, о доступности такого лечения. Но в связи с быстрым разворачиванием доступа к лечению, и смертность от СПИДа падает, из заболевание от СПИДа падает, поскольку люди сразу начинают лечиться, в большей степени они даже не наблюдают, что синдром СПИДа наступает или даже они не должны умереть от СПИДа. У людей есть ВИЧ-инфекция. Когда они находятся на лечении, во-первых, они нормально себя чувствуют и не болеют, во-вторых, лечение действует таким образом, что человек находится на лечении, имеет очень подавленную концентрацию вируса таким образом, что он даже не может заразить такого человека. Поэтому доступ к лечению имеет двойной вклад в борьбе со СПИДом. Это есть и лечение и профилактика. Поэтому наша цель – не только, чтобы лечить всех ВИЧ-инфицированных — все 35 миллионов. У нас, я говорил, находится больше 13 миллионов на лечении на сегодняшний день, но это всего лишь 38% всех ВИЧ-инфицированных в мире. О.Бычкова ― А с остальными, что происходит? В.Салдана ― Пока у нас нет программы лечения доступной всем по всему миру, поэтому это как раз одна из тех задач, которые не только ООН ставит для себя, но все страны мира. Это большая необходимость, чтобы разворачивать все сферы борьбы с ВИЧ/СПИДом, но особо важен здесь доступ к лечению, поскольку это, как я говорил, и спасает жизнь ВИЧ-инфицированных, но и в носит очень большой вклад в плане профилактики. Поэтому, чем быстрее мы закроем этот пробел между имеющим лечения и не имеющим лечения, тем быстрее мы можем ликвидировать эпидемию, остановить эпидемию СПИДа. И для некоторых стран это представляется даже очень возможным. Причем ближайшее 5-7 лет это, конечно, будет чуть-чуть сложнее… О.Бычкова ― Возможно – это для каких стран, например? Где лучше всего по этому показателю? В.Салдана ― Как ни странно в Африке, континент, где сами затронуты эпидемией СПИДа, самый большой прогресс отмечается на сегодняшний день, поскольку таких жутких проблем, каким раньше имели место быть в отношении стигматизации, дискриминации ВИЧ-инфицированных. Есть несколько стран, где ВИЧ-инфекция, распространенность уровня ВИЧ среди граждан страны превышает 10-15%. Поэтому проблема, когда каждый 5-й, каждый 10-й является ВИЧ-инфицированным, люди не так стесняются говорить о ВИЧ/СПИДе, поскольку каждый в принципе знает человека, который является ВИЧ-инфицированным. О.Бычкова ― И легче работать в таких условиях. В.Салдана ― Не только легче работать, легче призывать людей, вообще, пройти тест на ВИЧ-инфекцию, поскольку, если раньше у нас был тест, но лечение было недоступно – очень сложно мотивировать человека пройти тест на ВИЧ-инфекцию. О.Бычкова ― Ну да, потому что все считают, что это какая-то очень маргинальная история, которая к нему не имеет никакого отношения. Пока у нас нет программы лечения доступной всем по всему миру В.Салдана ― Конечно. Но сейчас, во-первых, тест очень доступен всем и лечение более и более становится доступным всем. Поэтому, исходя из того, что в Африке очень много не только стран, но и еще и международные доноры, партнеры других стран, глобальный фонд, ЮНЭЙДС очень активно работает – Африка лидирует по количеству взятых на лечение на сегодняшний день. Почти 50% всех нуждающихся имеют доступ к лечению при ВИЧ-инфекции. Тогда как другие регионы в мире, в том числе, наш регион Восточной Европы и Центральной Азии, к сожалению, отстают от доступа к лечению и, вообще, работе по профилактике, поскольку не все даже знают о своем ВИЧ-статусе. И, чтобы лечить людей… мы не можем лечить виртуально людей. Люди должны находится на лечении после того, как они узнали о своем ВИЧ-статусе. И очень много так называемых обследований проводится при ВИЧ-инфекции проводится и в России и в других странах Восточной Европе и ЦентральнойАзии, но пока н недостаточно, чтобы каждый ВИЧ-инфицированный знал о своем статусе и еще и обратился за лечением. О.Бычкова ― И имел представление о том, что дальше нужно делать. И теперь давайте про Россию поговорим, потому что если действительно в мире и в странах Африки ситуация улучшается, то в России говорят о том, например, Федеральный центр по борьбе с ВИЧ утверждает, что СПИД выходит из-под контроля, и в России зарегистрировано 880 тысяч инфицированных на этот год, но, как утверждают медики, в реальности эту цифру можно умножать на два или на три, и получается, полтора или два миллиона человек, то есть больше, чем 1% населения страны. И самое плохое, что 10 лет количество увеличивается. В.Салдана ― Совершенно верно. У нас очень серьезная обстановка по СПИДу не только в Российской Федерации, но в целом по всем странам Восточной Европы и Центральной Азии, поскольку это один из двух регионов в мире, где эпидемия растет. О.Бычкова ― Второй — какой? В.Салдана ― Это Средняя Азия и Северная Африка, но там эпидемия совершенно другого масштаба, совершенно незначительное количество, но тоже имеется тенденция развития. О.Бычкова ― Секундочку, сейчас вы вернетесь к этому моменту. Что значит, «там другого масштаба и незначительного количества». Сравниваем с Россией теперь, да? В.Салдана ― Конечно. Если мы говорим о России, является самой большой эпидемия ВИЧ-инфекции в странах Восточной Европы и Центральной Азии. В целом по Восточное Европе и Центральной Азии по нашим расчетным данным есть минимум миллион 100 тысяч ВИЧ-инфицированных на сегодняшний день, и где-то больше 80% выходит на Российскую Федерацию, как самую большую страну в регионе – самая большая эпидемия. Поэтому в нашем регионе, если — это больше миллиона ВИЧ-инфицировано. Средний Восток и Северная Африка — там 200-300 тысяч. Совершенно другого масштаба и другого количества. О.Бычкова – 200 ―300 тысяч на другое количество людей, на другое население. В.Салдана ― Это все страны Ближнего Востока и Северной Африки. Поэтому все страны по нашему региону: Ближний Восток и Восточная Европа – это регионы, где эпидемия ВИЧ/СПИДа растет, но абсолютно количество, конечно – Восточная Европа и Центральная Азия, значительно больше. Это не говорит о том, что не появляются новые ВИЧ-инфицированные даже в Африке. Конечно, есть. Но здесь очень важно не абсолютное количество ВИЧ-инфицированных как таковых, но общая тенденция эпидемии. О.Бычкова ― И в России эта тенденция плохая, потому что идет рост. В.Салдана ― И дет рост. И причем здесь очень хорошо работают эпидемиологические службы, так называемый эпиднадзор за ВИЧ-инфекцией осуществлялся еще при Советском Союзе, и не за случаи СПИДа, как было принято в Америке, Канаде, Западной Европе, но именно за возбудителем СПИД – это именно ВИЧ-инфекция. Поэтому работа эпидназдора за ВИЧ-инфекцией очень грамотно поставлена в Российской Федерации, и в принципе аналогичные такие службы существуют практически во всех бывших странах Советского Союза, Восточной Европы, стран СНГ, включая Центральную Азию. О.Бычкова ― Это хорошо, а что плохо? В.Салдана ― Это хорошо, что очень четко осуществляется. И в этой связи четкая картина наблюдается год за годом, когда по данным Федерального центра, который вы называли, только в прошлом году где-то более 80 тысяч официально зарегистрировано новых случаев, и это больше, чем было зарегистрировано за 2011 год или в 10-м году, и это говорит о том, что эпидемия в целом растет. И эпидемиологический процесс, к сожалению, на сегодняшний день не под контролем. Это предполагает то, что здесь надо не только нам разворачивать все возможные программы по лечению, как я и раньше говорил, но, конечно, люди не должны заражаться ВИЧ-инфекцией. И если бы не знали, что за возбудитель, как передается, не передается, тогда это было бы намного сложнее. Но в принципе в сфере ВИЧ/СПИДа мы знаем очень много, может быть, практически все, кроме как разрабатывать вакцину. Поэтому в этой связи мы четко знаем, как человек может себя защитить от ВИЧ-инфекции, как передается, не передается и совершенствовать все возможные профилактические программы. О.Бычкова ― Почему так получается, что уже через 30 после начала всей этой истории и после того, как уже действительно про ВИЧ и СПИД узнали все, что только можно было узнать, и при этом в России такой санэпидконтроль прекрасный — и вот такая тяжелая странная внезапная ситуация? В.Салдана ― Вы знаете, любая страна, сталкиваясь с эпидемией СПИДа, начинает с ней бороться. И в сфере эпидемиологии России – вначале Советский Союз – сейчас Россия уже больше 20 лет очень четко осуществляет эпидемиологический надзор за ВИЧ-инфекции, но в плане профилактики здесь очень сильные есть недостатки. Потому что очень важно, чтобы не только говорили о ВИЧ, СПИДе в СМИ, в школах и все прочее, но чтобы профилактические программы были целенаправлены на так называемые уязвимые группы, группы, которые затронуты эпидемией. О.Бычкова ― В России это какие группы? В.Салдана ― Это разные группы населения. В первую очередь, как свидетельствуют все статистики, это потребители это потребители инъекционных наркотиков. Они всегда являлись, последние 15 лет и до сегодняшнего дня наиболее подверженные, более затронутые эпидемией. И среди этих групп регистрируются в большей степени новые случаи ВИЧ-инфекции. О.Бычкова ― А вот я видела, что идет увеличение возраста. Я вижу, например, информация из Ставрополья – я нашла на сайте yuga.ru – тут говорится, что во-первых, число выявленных носителей, например, на Ставрополье увеличилось за год на 85%. И при этом отмечается, что идет увеличение заражение людей в более старших возрастных группах. То есть сейчас больше всего – 30-39 лет. В.Салдана ― Это, конечно, очень настораживает. Эпидемия не только растет, но и стареет. И люди, которые затронуты этой эпидемией, может быть, не самые молодые, подростковый возраст, более старший возраст. И мы видим такую тенденцию, которая не ограничивается только Россией, но в принципе все страны СНГ, когда под риском ВИЧ-инфекции находится так называемые мигранты. Это не говорит о том, что эпидемия исчезла среди так называемых уязвимых групп, которых я раньше называл, но больше и больше регистрируется ВИЧ-инфекция среди временных мигрантов. Может быть, это граждане России, которые работают в других странах СНГ, но это даже в большей степени граждане других стран СНГ, которые приезжают на временный заработок на территорию России. О.Бычкова ― А почему это происходит? В.Салдана ― Вы знаете, что независимо от связи с ВИЧ/СПИДом есть очень большой поток трудовой эмиграции, в который вовлечены все страны СНГ в первую очередь. И, конечно, с точки зрения, ВИЧ/СПИДа мы говорим о едином эпидемиологическом пространстве. Но если гражданин, допустим, Армении, когда он находится у себя в Ереване, имеет доступ ко всевозможным профилактическим, лечебным услугам, будучи гражданином Республики Армения, когда этот же гражданин приезжает на 3-6 месяцев в Москву, Санкт-Петербург и другие города, во-первых, он не обязан проходит тест на ВИЧ, поскольку безвизовый режим между Арменией и Россией. Но при установлении ВИЧ-инфекции при трудоустройстве – работодатель такое требует – ему грозит депортация. О.Бычкова ― И не в его интересах лечиться, вообще, каким-то образом разбираться в этой проблеме. И он выпадает просто из сети фактически. В.Салдана ― И чаще всего он не будет депортирован, он просто исчезнет в тень, сменит работу… О.Бычкова ― И останется ВИЧ-инфицированным. В.Салдана ― И поэтому все эти очень жестокие попытки депортации, ограничения в отношении к ВИЧ-инфицированным, на самом деле, благодаря более 30 лет работы мы знаем, что они не работают. О.Бычкова ― Не работают? В.Салдана ― Не работают, потому что это только загоняет проблему в тень, где менее вероятно, что люди смогут иметь доступ к жизненно важному лечению, жизненно-важным профилактическим услугам. И таким образом, мы никогда не остановим эпидемию. О.Бычкова ― То есть нужно создавать такие условия, чтобы они добровольно были заинтересованы для того, чтобы идти проверяться и лечиться, в конечном счете. В.Салдана ― Да, и это относится не только к иностранным гражданам, это в первую очередь относится ко всем группам граждан в России, которые затронуты эпидемией. Если они уверенно себя чувствуют, и знают, что их не будут наказывать из-за того, что они обращаются за тестом на ВИЧ-инфекцию или хотят лечиться, а наоборот, их будут всячески поддерживать, им сочувствовать и заботиться, и помогать, — тогда быстрее они будут все выявлены с ВИЧ-инфекцией, тем быстрее они будут лечиться. И, по крайней мере, тогда в нынешних условиях в Российской Федерации Россия сможет остановить раз и навсегда эпидемию. О.Бычкова ― Вы начали говорить о том, что одна из причин – это миграция людей, перемещение трудовых ресурсов в регионе России, Центральной Азии и вокруг нее. Это главная причина того, что в России так катастрофически увеличивается количество заболеваний СПИДом и ситуация выходит из-под контроля или есть еще какие-то другие? В.Салдана ― Все-таки главная причина – это распространение ВИЧ-инфекции среди наркопотребителей и не просто в целом всех наркопотребителей, а именно инъекционные наркопотребители. О.Бычкова ― А мы знаем, что там действительно все совсем ужасно. В.Салдана ― Ну не то, чтобы совсем ужасно, но очень важно, что ситуация не под контролем, потому что количество новых случаев, зарегистрированных даже официальной статистикой год за годом среди инфекционный наркопотребителей растет. Поэтому, может, доля или пропорция всех новых ВИЧ-инфицированных, она снижается, поскольку те же наркопотребители не только потребляют инъекционные наркотики, они еще половой жизнью продолжают заниматься, и чаще всего, к сожалению, без презерватива, поэтому мы видим значительный рост заражения половым путем ВИЧ-инфекцией. В первую очередь среди половых партнеров те же наркопотребители. Но тоже это явление трудовой миграции – это тоже значительно настораживающий момент, который требует не только решения со стороны правительства России или на территории Российской Федерации; но я говорю, все эти страны: СНГ, ЕврАзЭС живут в едином эпидемиологическом пространстве, поэтому наверняка в связи с лидерством России есть возможность разрабатывать усиленно подход к этому вопросу, который будет распространяться не только на территории России, но, который бы помог и другим странам СНГ и другим странамЕврАзЭС тоже бороться коллективно и более сосредоточено с растущей угрозой ВИЧ-инфекции. О.Бычкова ― Скажите, пожалуйста, что в России делается не так. Вот что неправильно. Эпидемиологический контроль хороший, вы сказали. А что неправильно делается, что все-таки эта система борьбы не срабатывает? В.Салдана ― Прежде, чем говорить, что не так делается в России, я хочу остановится на паре моментов, которые очень обнадеживают в России. Во-первых, очень грамотно поставлена работа по профилактике передачи ВИЧ от матери к ребенку. Если 15 лет назад почти 30% ВИЧ-инфицированные – беременные женщины родили ребенка с ВИЧ-инфекцией, сейчас эта проблема практически взята под контроль. И на территории России были единичные случаи, каждый беременные женщины рожают инфицированных детей – это чаще всего, поскольку они по какой-то причине не прошли обследование на ВИЧ-инфекцию во время беременности. О.Бычкова ― Я напомню, что в нашей студии Виней Салдана, региональный директор ЮНЭЙДС по странам Восточной Европы и Центральной Азии, если правильно говорить объединенных программ ООН по ВИЧ/СПИДу ЮНЭЙДС по странам Восточной Европы и Центральной Азии – во всем этом регионе Виней Салдана занимается этой проблемой, в том числе, и в России. Продолжим через пару минут. НОВОСТИ О.Бычкова ― Мы продолжаем наш разговор о том, как сегодня обстоит дело с борьбой с ВИЧ и СПИДом в России и в мире. 1 декабря отмечался, как мы знаем, всемирный день борьбы со СПИДом. Сегодня мой собеседник Виней Патрик Салдана, региональный директор ЮНЭЙДС по странам Восточной Европы и Центральной Азии. В современной ситуации в современных возможностях медицины можно сделать так, что если у матери ВИЧ-инфекция, то совершенно не обязательно, что ребенок тоже должен уже родиться с ВИЧ в крови. В.Салдана ― Не только не обязательно, но мы считаем, что это наш общий долг – сделать так, чтобы вообще новое поколение рождалось свободным от ВИЧ-инфекции, чтобы не было ни одного ВИЧ-инфицированного ребенка от ВИЧ-инфицированной матери. И Российская Федерация очень близка к этому. Мы очень надеемся, что к концу 2015 года Россия сможет заявить о том, что это очень важное достижение уже достигнуто. Это первый важный этап, чтобы остановить эпидемию в целом. Но важно здесь не только защитить ребенка от ВИЧ-инфекции даже, если ребенок рождается от ВИЧ-положительной матери или даже, если оба родители ВИЧ-инфицированы – это в научном плане очень даже возможно, делается каждый день. Но очень важно, чтобы эти же родители остались живы и смогли заботится о своих детях. О.Бычкова ― Вообще-то да. В.Салдана ― Поэтому очень важный момент здесь — непрерывный доступ к лечению. О.Бычкова ― Вы сказали, что с преодолением передачи от матери к ребенку вируса – с этим в России справляются. Это хорошо. Что еще хорошо, и потом – что не так? В.Салдана ― И здесь не только важно, что ВИЧ-инфицированные имели доступ к лечению, но во время беременности она начинает лечиться. Мы очень надеемся и рекомендуем настоятельно, чтобы она дальше лечилась даже после родов. И как можно больше чтобы, таким образом, ВИЧ-инфицированные люди на территории России или любой страны в мире плавно переходили, просто имея ВИЧ-положительный статус, до статуса ВИЧ-инфицированного, который находится на лечении, очень хорошо себя чувствует и имеет так называемые неопределяемые вирусные нагрузки, когда концентрации вируса в организме совершенно подавлено. И тогда человек не может заразить другого человека ВИЧ-инфекцией. И мы очень надеемся, что рано или поздно все ВИЧ-инфицированные – и в Россия, и Восточной Европе, и Центральной Азии и во всем мире будут находится на лечение. О.Бычкова ― Вы на это надеетесь. Почти 50% всех нуждающихся имеют доступ к лечению при ВИЧ-инфекции В.Салдана ― Не только надеемся, но мы и очень активно над этим работаем. И здесь, вы знаете, в 2015 году Россия принимает президентство над группой БРИКС. И не только в России есть эпидемия ВИЧ/СПИДа, но в принципе во всех странах БРИКС тоже имеются очень большие эпидемии ВИЧ-инфекции. Поэтому в рамках БРИКС тоже есть большая возможность для обмена опытом, особенно, что касается разработки новых методов лечение, менее дорогостоящих, более эффективных. Такие методы уже более-менее налажены не только при помощи Индии — фармацевтические фирмы уже много лет выпускают очень качественное, очень недорогостоящее лечение, – но это же лечение доступно для миллионов ВИЧ-инфицированных в Африке. Почему не сделать так, чтобы то же лечение было доступно не только для граждан с ВИЧ-инфекцией России, но и Китая и ЮАР и Бразилии – во всех странах БРИКС. И это одна из возможных очень перспективных тем для обсуждения при лидерстве России в БРИКС 2015 года. Но, чтобы вернуться к вашему вопросу, что делается не так. В принципе практически все делается так, но не в том масштабе или в той интенсивности, которая сможет значительно повлиять на ход эпидемии. О.Бычкова ― Это почему? Потому что мало вкладывается средств, например, государством и какими-то структурами в эту работу, мало внимания уделяется? В.Салдана ― Я бы сказал, что больше и больше внимания уделяется, но не постоянного внимания. Конечно, очень приветствуется, что накануне и во время Всемирного дня борьбы со СПИДом все об этом говорят и в новостях, и в телевидении. О.Бычкова ― Мы знаем, как это бывает – завтра уже перестанут говорить. В.Салдана ― Да, но эпидемия 2 декабря не исчезнут, и не исчезнут сотни тысяч ВИЧ-инфицированных на территории России или других стран. Они дальше живут с ВИЧ-инфекцией, они могут получить доступ к лечению или погибнуть от СПИДа. Поэтому здесь мы должны ввести, конечно, не только контроль над этим, с точки зрения эпидемиологического надзора, но значительно разворачивать профилактические программы. Это не только лечение, о котором я говорил, но и все программы по распространению презервативов, по жизненным навыкам среди соответствующего уровня школьного возраста можно, конечно, значительно усиливать. Конечно, необходимо здесь усиливать те профилактические программы, которые жизненно важны с учетом особенности эпидемии в России. Это программы так называемые снижения вреда – чрезвычайно важно, чтобы эти программы не только имели место быть в нескольких городах на территории России, но они были и поддержаны из государственных источников финансирования и имели последствия, достаточного уровня охват, чтобы они смогли действительно повлиять на исход эпидемии. Эти программы осуществляются уже 15 лет на территории России, и в общем, хорошо осуществляются, но недостаточный охват, недостаточна интенсивность, чтобы повлиять на исход эпидемии даже среди этих групп наркопотребителей. О.Бычкова ― Вы говорили, какие меры необходимо принимать в России. В том числе, речь шла о презервативах. Я знаю, что разговоры о презервативах в России очень часто натыкаются на сопротивление разных людей, в том числе, религиозных деятелей, которые считают и говорят о том, что есть такие маленькие дырочки в презервативах, маленькие-маленькие, очень микроскопические, которые хотя они и очень микроскопические, они больше, чем сам вирус и поэтому призывать людей пользоваться презервативами – это, во-первых, ужасно аморально, а во-вторых, наоборот, производители презервативов наживаются, таким образом, на бедных, несчастных заболевших. В.Салдана ― Я слышал такую критику. На самом деле эта критика выходит из-за недостаточно налаженной работы из-за тех же критиков. Мы не можем просто прийти в школу или на какое-то общее публичное мероприятие и начинать распространять презервативы. Конечно, общество должно быть готово к этому. О.Бычкова ― Что, где-то можно так делать? В.Салдана ― Мы очень часто и со стороны ООН работаем с теми же религиозными лидерами, консервативными группами, которые заявляют о том, что они против распространения презервативов, они против откровенного обсуждения с молодежью, что такое безопасный секс. И с этими группами надо встречаться, не игнорировать эти группы. О.Бычкова ― Никакого безопасного секса и никакого секса вообще, поэтому молодежь дальше делает, что хочет, но тихонечко. В.Салдана ― Поэтому очень важно не только продолжить и усилить такие программы, но выходить на тех же лидеров, которые беспокоятся, что презервативы не защищают от заболевания, передающегося половым путем, включая ВИЧ-инфекцию, поскольку на самом деле очень даже защищают, и очень четко работают – чтобы не было никаких вопросов здесь. Но мы прекрасно понимаем, что все люди, активно живущей половой жизнью, не будут использовать постоянно презервативы, поэтому делать ставку только на одни презервативы, конечно, нельзя; поэтому мы говорим о комплексном подходе к профилактике, который включает чрезвычайно важную роль использования, распространения презервативов, в том числе, профилактику из серии знаний: как передаются, не передаются, в том числе, в сфере лечения. И здесь именно лечение, как профилактика среди ВИЧ-инфицированных, которые находятся на лечении. О.Бычкова ― Еще одна такая очень сложная история, связанная с ВИЧ и СПИД – социальная, конечно. Потому что многие люди считают, то ВИЧ-инфицированный – это просто чума, проказа и все вместе взятое. И были случаи в разных регионах, когда, например, было известно, что у кого-то из родителей зарегистрирован ВИЧ, и поэтому ребенка выгоняли из детского сада, например, и так далее. Что вы можете сказать на это? Можно еще раз объяснить, какова ситуация? Можно или нельзя находиться рядом с ВИЧ-инфицированным, если это семья, если это школа, если это работа и так далее? В.Салдана ― Спасибо, очень важный вопрос, особенно важно, поскольку ситуация с дискриминацией в отношении ВИЧ-инфицированных имеет место быть по всеми миру. Здесь Россия не особенно в этой связи… К сожалению, это очень распространенное отрицательное явление, которое не только очень негуманное явление в отношении любого человека, но это очень большое препятствие для того, чтобы остановить эпидемию ВИЧ/СПИДа. Потому что чем больше мы проявляем нетолерантное, несочувственное отношение к любому человеку из нашего общества, в данном случае, к ВИЧ-инфицированному, тем вероятней этот человек являясь по-прежнему инфицированным, исчезнет в тень. И там, когда он не чувствует себя уверенно, или изгоем общества, он менее вероятно обратится за помощью, профилактической помощью, социальной помощью, медицинской помощью. Что касается вашего вопроса: опасно или безопасно. ВИЧ-инфекция ни в коем случае не передается бытовым способом. И, если говорил о десятках миллионах ВИЧ-инфицированных в мире, 35 миллионов людей, живущих с ВИЧ-инфекцией – ни один из этих людей не был заражен ВИЧ-инфекцией бытовым способом. ВИЧ через рукопожатие, через туалеты, через общую посуду никак не передается. Поэтому здесь очень важно, чтобы люди правильно относились не только к самому вирусу, как к очень важной угрозе, но очень толерантно к ВИЧ-инфицированным, потому что, если человек знает, что он сам ВИЧ-инфицированный или среди своих близких друзей или семьи есть ВИЧ-инфицированные, надо к ним относится так, как бы хотелось человеку, чтобы к нему относились при ВИЧ-инфекции. О.Бычкова ― Так с ним же никогда такого не произойдет. В.Салдана ― Очень много так думает, к сожалению. Но сам факт, что по последним данным Федерального центра, как вы называли, 860 тысяч официально зарегистрировано случаев ВИЧ-инфекции в России. Есть очень много случаев, сотни тысяч ВИЧ-инфицированных в России, которые знают о своем статусе, и испытывают не только сложности, связанные со своим здоровьем при ВИЧ-инфекции, но в первую очередь ежедневно живут в страхе, что не дай бог соседи узнают, не дай бог работодатель узнает, и этот страх – это очень большое препятствие для совершенствования нашей работы в сфере ВИЧ/СПИДа. Мы говорим: есть три большие задачи, чтобы победить эту эпидемию. Мы должны сократить до минимума новые случаи ВИЧ-инфекции. Мы должны сделать так, чтобы все ВИЧ-инфицированные не только знали о своем статусе, но лечились при ВИЧ-инфекции. И, чтобы не было дискриминации по отношении к ВИЧ-инфицированным. И если первая и вторая задачи имеют достаточно большие последствия в отношении ресурсов, дополнительных денег, больших программ, то третья задача – ноль дискриминации — не имеет отношения к ресурсам. Это только от каждого человека зависит, если он будет как можно более гуманно и толерантно относится не только к ВИЧ-инфицированным, это в первую очередь, учитывая наше обсуждение ко всемирному дню борьбы со СПИДом, но вообще гуманно относится к каждому человеку нашего общества, который испытывает какие-то проблемы или трудности. О.Бычкова ― Вакцина будет когда-нибудь? В.Салдана ― Вы знаете, вакцина у нас есть, причем не одна – несколько вакцин. Последняя вакцина, которая была разработана и уже прошла неоднократные испытания в Таиланде два или три года назад, значительно снижала вероятность заражения ВИЧ-инфекцией более, чем на 30%. И среди специальной подборки добровольных участников этого испытания вакцины, даже в течение года после вакцинации даже был защищен до 60%. Но пока эта вакцина не дает достаточно хороший результат, чтобы предлагать со стороны ООН, со стороны ВОЗ, с стороны ЮНЭЙДС для массового использования всему населению. Поэтому насколько кандидатов такой вакцины имеются, в том числе, разработана очень перспективная такая вакцина в Новосибирске на базе «Вектор», она проходит испытание сейчас. Но пока они не настолько эффективны, чтобы их рассматривать как общую панацею от ВИЧ-инфекции. О.Бычкова ― Спасибо вам большое! Виней Патрик Салдана, региональный директор объединенной программы ООН по ВИЧ/СПИДу ЮНЭЙДС по странам Восточной Европы и Центральной Азии. С вами была Ольга Бычкова. До свидания!

Ссылка на источник