К. Ларина ― 13 часов 15 минут. Добрый день ещё раз. У микрофона Ксения Ларина. Сегодня в программе «Культурный шок», как и было сказано, мы постараемся вместе с вами подвести итоги Года культуры. А ведь давайте вспомним, что 2014 год – это действительно был Год культуры, и, по идее, мы должны с вами обсуждать какие-нибудь прекрасные, замечательные, светлые события, связанные с искусством, с литературой, с музыкой, с театром, с кино. Но у нас, как всегда, получается автомат Калашникова. Всегда. И этот год в этом смысле не исключение. Хотя там были знатные юбилеи. Насколько я знаю, масштабно и, по-моему, очень красиво отмечен был юбилей Эрмитажа в Петербурге, 250-летие; открыто было новое здание БДТ. Так что всё-таки позитивные события какие-нибудь можно найти. А с другой стороны, был юбилей Камерного театра (об этом я отдельно скажу). А был ещё юбилей Лермонтова, но что-то как-то не очень ярко он проходил. Но тем не менее мы помним об этом. А в основном, конечно же, Год культуры порадовал абсолютным расколом, разладом, разрывом в культурном пространстве, когда, как отражение всего общества в целом, и культурное пространство, пространство творческой интеллигенции было разделено пополам на тех, кто «за», и тех, кто «против» – на тех, кто за войну, и тех, кто против войны. Тут, кстати, водораздел очень простой, не будем тут выдумывать никаких витиеватостей. Всё очень просто: есть люди, которые это поддерживают – всё, что происходило в течение этого года в России, в российском пространстве, в российской политике, в российских властях; и те люди, которые категорически против этого. И они по-разному пытались свою позицию донести до своей аудитории. Мы помним и знаем, что случилось с Андреем Макаревичем за этот год, если говорить о музыке. Ну, тут же под раздачу и Диана Арбенина попала. Не буду подробно на этом останавливаться, вы всю эту историю знаете. Просто хочу отметить такие реперные точки, связанные так или иначе с политикой. Никуда не деться, всё равно с политикой всё это связано. Если говорить о литературе, то вручение «Большой книги» Захару Прилепину тоже наделало огромное количество шума в обществе. И меня там, кстати, поразило, что роман-то вышел всё-таки до событий в Украине и до того, когда Захар Прилепин чётко артикулировал свою позицию по отношению к происходящему в Крыму и на юго-востоке Украины, поддержал проект «Новороссия». И активно участвует в такой поддержке эмоциональной, метафорической (даже скажу так) поддержке этого русского войска, по его мнению, которое там ведёт борьбу за национальное освобождение от так называемых фашистов и бандеровцев. Но тем не менее роман был написан, роман был издан, роман обсуждался, роман хвалили, роман читали. И вообще, если говорить о главной книге прошедшего года, скажу вам честно: не было книги важнее и сильнее, чем роман Захара Прилепина «Обитель». Я повторю то, что я уже говорила, когда обсуждали мы сам факт присуждения этой премии. Не противоречит ли, собственно, его позиция тому, что он закладывает в свою книгу как писатель, как автор, как человек, как пророк в конце концов, как художник? Да, противоречит, на мой взгляд, я уже об этом говорила. Ну, так бывает. Мы можем массу привести примеров, когда художественный дар человек – писателя в данном случае – гораздо умнее, масштабнее, ярче и точнее, как мне кажется, чем его сиюминутные высказывания, которые посвящены конкретному политическому моменту. Но ещё раз повторю: это моё мнение. Ваши мнения тоже можете высказывать по любому поводу. Напомню, что мы говорим о главных событиях культуры в 2014 году. Я напомню номер SMS: +7 (985) 970-45-45. И телефон прямого эфира (надеюсь, что он вам тоже пригодится во второй части) напомню тоже: +7 (495) 363-36-59. Одним из самых страшных и позорных событий Года культуры стал финал этого года, когда 30 декабря, в тот вечер, когда на Манежке происходили одни события, здесь же рядом, недалеко, в самом центре, в Трёхпрудном переулке происходили совсем другие события – спектакль или вечер, посвящённый показу фильма украинских кинематографистов. Вечер происходил в поддержку арестованного российскими спецслужбами Олега Сенцова. В «Театре.doc» собрались люди, зрители, авторы фильма, гости. И туда неожиданно прямо во время спектакля нагрянул отряд полиции или ОМОНа, заявили, что вроде как бомба заложена где-то там. Потом стали всех «эвакуировать» – это так называется, по сути, просто выгонять из зала и артистов, и участников, и зрителей. Всех переписали, у всех сняли личные данные. Мало этого, оказалось, что в этот же зал каким-то чудом пришла и комиссия из Министерства культуры, которая пришла проверять этот творческий вечер на предмет экстремизма, нет ли там ничего подозрительного. На следующий день, 31 декабря, директора, руководителя театра Лену Гремину вызвали на ковёр в Министерство культуры, чтобы она дала свои пояснения, по какому праву вообще оказалась украинская тематика, нигде не зарегистрированная, в этот вечер. Всё это мне напомнило, конечно, другую историю. Я думаю, что сейчас мы вместе вспомним об этом с Леной Греминой, руководителем театра. Хорошо, я тогда скажу. Во-первых, давайте я напомню хронологию событий. «Театр.doc» является театром независимым, частным, он не подчиняется никаким департаментам и министерствам. Осенью неожиданно прервали договор аренды, и театр, по сути, был вышвырнут из своего помещения в Трёхпрудном переулке, из маленького подвала. Там вообще делить-то нечего, просто маленький подвал, в котором они играли спектакли. Не помогли никакие письма в поддержку театра. Люди самого высокого уровня свою поддержку пытались оказать «Театру.doc», в том числе и Том Стоппард, знаменитый драматург, и многие-многие другие. Ничего не помогло. Нет, не получилось. И в итоге театр вынужден был обратиться к такому модному нынче способу выживания в культурной среде, как краудфандингу (мы про это делали отдельную программу), и собирал деньги на своё дальнейшее существование. Нашли особнячок такой заброшенный где-то в центре на Спартаковской улице. И я надеюсь, что всё-таки «Театр.doc» это помещение займёт и обязательно возродится. В якобы заминированном помещении они смотрели фильм вместе с нашим техником Пока я тут говорила, Лена Гремина у нас на связи. Леночка, ты здесь? Е. Гремина ― Да, я тут. Привет. К. Ларина ― Привет. Е. Гремина ― С Новым годом! К. Ларина ― Да, с Новым годом! Спасибо, тебя тоже. Я тут рассказываю всю предысторию. Давай мы вернёмся как бы к сегодняшней точке. Что на сегодняшний день? Вот ты написала совершенно поразивший меня текст, по абсурдности такой абсолютный Кафка, когда все эти полицейские, бомбы, экстремизм, украинские фашисты, Министерство культуры – всё это ушло в какой-то песок, вообще ничего не происходит после этого. Чем всё кончилось? Е. Гремина ― Я вот и говорю – ничем. Бомбы нет, экстремизма нет, нарушений по уставным документам нет. Ну что? Вот. К. Ларина ― Театр опечатан на сегодняшний день после обысков? Е. Гремина ― Оказывается, там на части выходов (потому что часть выходов они почему-то вообще даже не заметили) приклеена безо всяких печатей какая-то бумажечка, написано с какой-то подписью. Причём, как мне уже потом рассказали адвокаты, это юридически даже не считается опечатыванием, потому мне, например, как директору театра, никто не предъявлял какой-то акт: «Мы опечатали Ваше помещение…» Мне вообще никто ничего не говорил. А когда я пыталась как-то понять, что происходит… Потому что меня не было на мероприятии, я приехала в момент, когда мне просто позвонили и сказали, что наших ребят сажают куда-то в ментовские машины, выносят почему-то компьютер нашего техника, где партитура спектакля. К. Ларина ― Это всё было в тот вечер, посвящённый фильму «Сильнее, чем оружие»? Так называется фильм? Е. Гремина ― Да. Просто в наших уставных целях есть такое, что мы, как театр документальной пьесы, можем смотреть документальные материалы с обсуждением. И у нас действительно был запланирован показ, причём вполне возможно, что мы показали бы только фрагменты. Сейчас уже невозможно понять, что это было бы на самом деле, потому что мы по факту показали 3 минуты, после чего это всё было прервано. Было вступительное слово ведущего, 3 минуты начался только фильм – и дальше это было прервано всем этим шоу с собаками, сапёрами и чем-то ещё. К. Ларина ― А сколько было зрителей в зале? Е. Гремина ― Там было довольно мало, потому что мы же предупредили. Поскольку была информация, что сегодня придут силовики к нам в театр, мы, как честные люди, предупредили про это: если у кого-то есть проблемы с документами, пусть они лучше не приходят. Поэтому была там чисто профессиональная публика. Там было несколько документалистов, студентов-выпускников Марины Разбежкиной и Михаила Угарова; были драматурги, как тот же Максим Курочкин. Вот буквально несколько человек было, человек десять. И там вступительное слово было ведущего, который рассказывал, чем документалистика Первой мировой войны отличается от документалистики Второй мировой войны и современной. То есть действительно это был профессиональный разговор. Да, мы действительно при этом хотели собрать какие-то деньги в поддержку Олега Сенцова, но мы не успели это сделать, потому что… Ну, я считаю, что Олег Сенцов – это наш коллега. Мы, естественно, пытаемся не забывать об этом, о тех, сидит в тюрьмах в принципе вообще. И это одна из наших… К. Ларина ― А Министерство культуры как там оказалось в числе участников этого вечера? Е. Гремина ― Министерство культуры оказалось как? Просто Министерство культуры приехало, как говорят, вместе с этими… Я не знаю. Когда я приехала, я уже знала, что приехали двое сотрудников Министерства культуры, специально выяснилось, там есть отдел надзора и контроля над культурным наследием. И они как раз позвонили мне и попросили (вежливо тогда ещё) прийти к ним на следующий день с уставными документами, потому что они, видимо, хотели посмотреть, имеет ли право в принципе наш театр что-то показывать. Но поскольку у нас это всё в полном порядке, то я сказала, что на следующий день к ним приду. Там был тоже абсурд, потому что в этом якобы заминированном помещении они смотрели фильм этот вместе с нашим техником. Нашего техника они посадили, он включил фильм, и он им показывал этот фильм, который был запрещён, просмотр которого они прервали в зале. Там они уже в пустом зале вдвоём смотрели этот фильм пресловутый, который, кстати, совершенно невинный. И уже потом, когда шла дача объяснений, то человек из «Э», полковник, сказал, что фильм совершенно неэкстремистский, ничего в нём нет особенного. «Это то же самое, что по Первому каналу», – сказал он. Всегда стараюсь работать только с реальностью, которую я могу как-то интерпретировать К. Ларина ― Подожди. В итоге ты можешь объяснить, чья это была инициатива? Е. Гремина ― Нет, не могу. К. Ларина ― Кто автор этой странной «постановки»? Е. Гремина ― Ты знаешь, я не могу. Я всегда стараюсь работать только с реальностью, которую я действительно могу как-то интерпретировать. Я не знаю, что это было. Почему одновременно, если зал заминирован, при этом храбрые сотрудники Министерства культуры так называемого смотрели этот фильм вместе с нашим техником? Когда я уже на встрече с этими людьми спросила: «А почему, собственно, если была бомба, вы смотрели фильм в этом заминированном помещении?» На что мне сотрудник сказал: «Наша служба такая». Я говорю: «Хорошо, ваша служба такая. А почему вы молодого отца, нашего техника посадили с собой смотреть, если это было заминированное помещение?» То есть это, знаете, ленивый очень драматург писал. Такое ощущение, что немножко уже выпил перед Новым годом, уже заранее стал отмечать, поэтому он забывал одно и начинал что-то другое. Сначала бомба – про бомбу забыли, начали про экстремизм. Но поскольку, видимо, полковник сказал, что экстремизма нет, то когда я пришла на следующий день в Минкульт, попала просто совершенно неожиданно на гэбэшный допрос. Это, конечно, интересно, потому что я сейчас работаю над документальной пьесой про РСДРП, это один из наших проектов к 2017 году, но мы заранее всё это хотим изучить. Это как раз очень хороший опыт. Пришёл со мной Максим Курочкин, который, в отличие от меня, был на всём этом мероприятии. Потому что я приехала только к выносу всего этого, и уже потом мы вызвали адвокатов и сидели в этом ОВД, ожидая наших задержанных. Это не про это хотели моих обсуждений, а про то, что было. Поэтому со мной пришёл Максим Курочкин, который был в это время, но они его не пустили на нашу встречу, сказав: «Нет, мы вас не вызывали, а вызвали только её». К. Ларина ― Лена, прости, пожалуйста, у нас сейчас выпуск новостей. Давай ты подождёшь несколько минут, и мы с тобой завершим уже нашу небольшую встречу после новостей, буквально ещё пару вопросов тебе задам. Ладно? Е. Гремина ― Давай. К. Ларина ― Спасибо. НОВОСТИ К. Ларина ― Возвращаемся в программу. Напомню, что мы сегодня подводим итоги Года культуры. И одно из самых каких-то невероятно позорных событий, связанных с культурой, случилось 30-го числа. Многие это уже окрестили разгромом «Театра.doc», но я надеюсь всё-таки, что это не так. У нас на связи драматург, директор «Театра.doc» Елена Гремина. Лена, ещё раз приветствую тебя. Лена, ты здесь? Алло. Е. Гремина ― Да. К. Ларина ― Конечно, по аналогии с историей театра, именно с этим событием я вспомнила историю «Свободного театра» города Минска и Николай Халезина. Когда в августе 2007 года так же на спектакль был вызван отряд ОМОНа, отряд милиции в Белоруссии по звонку, что якобы там какие-то хлопки раздаются в этом помещении и вообще чуть ли не какая-то оргия религиозной секты гуляет. Вот такая была жалоба со стороны каких-то жильцов окрестных домов. И в итоге приехала милиция белорусская и арестовала всех – и артистов, и зрителей. И всех отправили в ближайшее ОВД. С тех пор «Свободный театр» Николая Халезина работает не в Минске. Они, по-моему, уехали в город Лондон и гастролируют по Европе. Надеюсь всё-таки, что вы останетесь с нами, «Театр.doc». Е. Гремина ― Нет, это даже без сомнений, абсолютно точно. Мы тут остаёмся, мы тут работаем, у нас огромные планы. И очень много мы получаем поддержки и от наших зрителей, и от наших коллег, и от наших каких-то друзей. И мы чувствуем себя очень здесь нужными. На «Planeta» у нас краудфандинг на наш переезд. К. Ларина ― Краудфандинг продолжается, продолжает сбор народных средств для того, чтобы поучаствовать в возрождении «Театра.doc». Е. Гремина ― Да, начать с нуля. А то, что разгром? Да, разгром действительно был. На самом деле, конечно, очень ужасное ощущение, когда мы вошли в театр через незапечатанную дверь, потому что они не всё… Так называемое опечатывание, которое не было юридически правильным, как мне объяснили. Но тем не менее мы вошли в дверь, на которой не было печатей, прошли и увидели просто полный разгром. Сделали снимки: просто выбитые двери, растоптанный реквизит, совершенно растоптанные какие-то предметы этого реквизита. В общем, ужасно. Я понимаю, что просто, может быть, эти оперативники были злые, что они должны в предпраздничный вечер какой-то ерундой заниматься. Но тем не менее там действительно это всё очень болезненно было увидеть. Это просто настоящий разгром действительно. Театр был подвержен погрому, это правда. Но тем не менее мы не уедем. К. Ларина ― Скажи, пожалуйста, когда вы рассчитываете? Сейчас спектакли вы будете играть ещё в этом помещении на Трёхпрудном или вы закончили там уже свою работу? Е. Гремина ― Практически уже у нас остались какие-то последние спектакли, которые не было возможности сыграть где-то ещё. Но, в принципе, мы уже начинаем играть на других площадках. На сайте нашего театра вы увидите – в январе «Театр.doc» на гастролях в Москве. Мы показываем наши спектакли в галерее ЮВС, это Покровка, 1… К. Ларина ― И в Мастерской. Е. Гремина ― И в Мастерской, и в «Гоголь-центре», и на Нагатинской. В общем, это можно всё на сайте teatrdoc.ru увидеть. «А почему, собственно, если была бомба, вы смотрели фильм в этом заминированном помещении?»К. Ларина ― Исходя из всего этого, Леночка, резюмируя весь этот кошмарный опыт, который лично с тобой произошёл (я понимаю, для тебя это невероятное какое-то трагическое событие, я видела, как ты всё это переживала внутри), скажи мне, пожалуйста, чего нам ждать в следующем году, уже наступившем, именно в культурном пространстве? Какие ещё опасности и приключения нас ожидают, как ты думаешь? Е. Гремина ― Ты знаешь, мне трудно говорить за всех, я говорю про себя. Я всё время вспоминаю, когда-то одна из книжек моего детства была книжка «Сто лет одиночества» Маркеса, тогда это было в новинку, с интересом очень большим это читали. И там был такой момент: акт борьбы заменил им акт любви. Это про одну из пар, которая в сложных каких-то была отношениях. И больше всего на свете не хочу этого. Вся эта история в связи с тем, что нас сначала лишили помещения, потом все эти события. Практически два месяца вместо того, чтобы я выпускала спектакль, который был запланирован, я занималась вот этим: общением с риелторами, осмотром помещений, логистикой, куда что девать. В общем, уже два месяца у нас отняли. Конечно, что-то мы взамен получили, а именно чувство… Нас поддерживают действительно, какая-то поддержка, мы нужны. И на вопрос, который многие говорят: «Ой, пожалуй, вы, наверное, должны уехать»… Мы получили такие предложения, и не одно. Но мы просто останемся здесь, будем здесь работать. Наоборот, планируем работать очень-очень эффективно, ставить новые спектакли. И мне кажется, это очень важный момент: не забывать, что прежде всего мы должны делать спектакль, оставаясь внутри свободными людьми. Это то, что я себе сформулировала. Россия – страна свободных людей. И мы должны про это помнить, знать это и не забывать, что ты прежде всего художник, это твоё призвание. И быть при этом внутренне свободным. Вот это то, что я советую себе, прежде всего. К. Ларина ― Лена, большое спасибо за то, что нашла для нас время. Мы рядом, всегда готовы оказать любую посильную помощь. Всё будет нормально. Будем жить. Спасибо, Леночка. Е. Гремина ― Спасибо. Мы будем точно и скоро пригласим вас на новые спектакли в новом помещении, так что ждите. К. Ларина ― Спасибо большое. Е. Гремина ― Пока-пока. К. Ларина ― Это Елена Гремина, драматург, художественный руководитель «Театра.doc». И мы, пользуясь моментом, приглашаем вас всех на сайт «Театра.doc», я лично приглашаю, поскольку там он активно работает. Там вся информация есть и по спектаклям, и по площадкам, и по возможной помощи. В этом году, конечно, невероятные потери мы (как обычно, говорю я) понесли, потому что каждый год, когда смотришь на этот список печальный, на этот мартиролог, то просто слов нет от боли и драматизма прощаний. Конечно же, стоит сказать про уход… Давайте я назову людей, с которыми мы прощались в этом году. Я говорю о культурном пространстве прежде всего, о театральном. Алла Юрьевна Шполянская – легендарная заведующая литературной частью Московского художественного театра, умерла в начале 2014 года. Фигура невероятно важная для театрального сообщества, для всех: и для тех, кто в театре работает, и для тех, кто с театром работает, и для тех, кто в театр приходит, и для тех, кто о театре пишет. Алла Юрьевна – это свет в окошке, последний завлит из таких легендарных людей, если говорить о служении театру. Светлая ей память. Ушла из жизни ректор ГИТИСа Марина Хмельницкая году. Ушёл из жизни замечательный драматург Виктор Славкин. Ушёл совсем молодой, очень талантливый, необычный режиссёр и актёр Андрюша Денников, который некоторое время возглавлял театр Образцова, но потом у него случился инсульт, и он в 36 лет ушёл из жизни. Такой красавец был, парень невероятный, хороший. Александр Леньков, артист театра и кино, и театра Моссовета. Знаменитый и любимый наш гость ушёл из жизни в этом году, отметив своё 70-летие. Совсем молодой, наш ровесник Володя Агеев, театральный режиссёр, который заболел ужасной болезнью. И мы все – его друзья, товарищи, коллеги, журналисты, режиссёры, актёры – пытались помочь ему: и собирали деньги, и был беспрецедентный совершенно театральный марафон в поддержку Володи Агеева. Но, увы, чуда не случилось, и он, к сожалению, ушёл из жизни в 55 лет. Старейшая артистка театра Вахтангова Галина Коновалова – настоящая звезда, колокольчик абсолютно домовой театра Вахтангова, украшение этого театра. Которая до последних дней (ей 98 лет было, когда она умерла) выходила на сцену – и просто как новенькая. Вот такой удивительный человек. Тоже, к сожалению, её не стало в этом году. В этом году не стало Ильи Рутберга, отца Юлии Рутберг и замечательного артиста, просто какой-то выдающейся личности, настоящего русского интеллигента. Вот так бы я определила Илью Рутберга, вспоминая его. Конечно же, Юрий Петрович Любимой – трагический совершенно персонаж, трагическая фигура в истории нашего театра, который пережил невероятный успех в своей жизни, мировой успех. Как называла его Валерия Ильинична Новодворская, которая тоже в этом году ушла из жизни – это «последний классик мирового театра», Юрий Петрович Любимов. Он ушёл, так и не простив своих учеников, и имел на это право. Ушёл он из жизни, изгнанный из собственного театра, который в этом году отмечал свой юбилей (50 лет театру на Таганке) без его основателя. Он не пришёл в театр, хотя мог. Тогда он ещё мог прийти. Вот ушёл из жизни в октябре. И невероятная потеря для меня личная – это Алексей Девотченко. Замечательный артист, удивительный человек, человек открытого сердца, открытой души. Вот про них точно говорят – «человек без кожи», который абсолютно через себя пропускал все трагедии и грехи сегодняшнего мира. Невероятным был патриотом (простите, мне тут можно об этом говорить). Он был настоящим патриотом, он очень любил свою Родину, мечтал совсем о другой России и делал всё возможное для того, чтобы это время приблизить. Но надорвался он, не смог выдержать то, что вокруг него творилось. При этом хочу сказать, что Алексей был не просто гражданским активистом, завсегдатаем всяких митингов, «маршей несогласных». Нет, он был ещё невероятно талантливым и одарённым человеком. Невероятно. И его весь творческий путь это подтверждает: и его работа в Малом драматическом театре в Петербурге; и его работа с Валерием Фокиным в «Александринке»; и его работа в кино с Юрием Маминым, блестящим совершенно режиссёром, в фильме «Не думай про белых обезьян». Это последняя, по сути, такая центральная роль Алексей (хотя, может быть, я ошибаюсь, что-то было позже). Мы вошли в дверь, на которой не было печатей, и увидели просто полный разгром И, конечно, его моноспектакли, которые он делал со своими товарищами из Петербурга, с Гришей Козловым. Многие моноспектакли приехали в Москву, и он их здесь играл, и счастливы были те люди, которые видели эти работы. И последнее его пристанище – театра Кирилла Серебренникова «Гоголь-центр», где он сыграл несколько важных, ярких ролей и в «Мёртвых душах», и в спектакле «Мученик». И сыграл, конечно, свои замечательные моноспектакли: спектакль по Салтыкову-Щедрину «Дневник провинциала в Петербурге», «Саша Чёрный», Бродский… Его боль, его идол, его бог – Иосиф Бродский. Как он его стихи читал, мы, надеюсь, сейчас с вами услышим. В общем, масштаб потери мы ещё осознаем, я вас уверяю. Он был потрясающим артистом. И спасибо театру Гоголя, спасибо ребятам, для которых это было такое первое очень личное прощание в молодом театре. Прощались с Алексеем, как с большим художником. Это было важно для всех: и для тех, кто говорил ему последнее «прости», и для тех, кто пришёл с ним проститься, и для его близких, которые приехали из Питера, и для его сына Кирилла. Светлая ему память. СТИХОТВОРЕНИЕ И. БРОДСКОГО «НЕ ВЫХОДИ ИЗ КОМНАТЫ, НЕ СОВЕРШАЙ ОШИБКУ…» В ИСПОЛНЕНИИ А. ДЕВОТЧЕНКО Не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? За дверью бессмысленно всё, особенно – возглас счастья. Только в уборную – и сразу же возвращайся. О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора. Потому что пространство сделано из коридора и кончается счётчиком. А если войдёт живая милка, пасть разевая, выгони не раздевая. Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло. Что интересней на свете стены и стула? Зачем выходить оттуда, куда вернёшься вечером таким же, каким ты был, тем более – изувеченным? О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу. В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной. Ты написал много букв; ещё одна будет лишней. Не выходи из комнаты. О, пускай только комната догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция. Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция. Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были. Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели, слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса. К. Ларина ― И, конечно, всё равно многим хочется сказать «спасибо» за то, что делают должное и будь что будет. Мы говорили о том, как трудно сегодня работать художнику в России, говорили весь этот год о невероятном засилье каких-то цензурных различных способов. Как бы цензура запрещена, но она уже есть, уже грозят пальцем, уже в открытую говорят многим: «Люби – тогда будем тебе платить. Не будешь любить – фиг получишь». И вот уже исчезают из нашей страны Марат Гельман, Виталий Манский, который свой последний «Артдокфест» в этом году отработал блестяще. Такой сумасшедшей программы на фестивале документального кино не было давным-давно. Такой бескомпромиссной, такой жёсткой, такой яркой, такой бесстрашной! Виталию закрыт теперь путь в российскую культурную среду, об этом было сказано абсолютно недвусмысленно. Спасибо хочется сказать и Андрею Звягинцеву за замечательный фильм «Левиафан», который с триумфом проходит по всему миру, а в России его, по сути, никто не видел, потому что, как считают опять же наши надзорные органы, не дорос российский зритель до такого кинематографа. Не то он там увидит, повлияет плохо на его неискушённую душу, на его зомбированный телевизором мозг этот фильм. Это просто какой-то парадокс времени сегодняшнего: эти же люди выдвигают его на «Оскар», радуются за то, что Андрей Звягинцев получает призы на международных престижнейших фестивалях, но в Москву не пускают это кино. Я не знаю, в каком виде его пустят. Надеюсь, что когда-нибудь мы всё-таки его увидим. Или будете воровать. А что делать? Будете воровать в Сети и смотреть. Спасибо хочется сказать Евгению Писареву, главному режиссёру театра имени Пушкина, который 100-летие Камерного театра превратил в настоящую акцию. Это действительно явление общественного порядка, общественного масштаба – тот самый вечер, на котором мне посчастливилось побывать, посвящённый юбилею Камерного театра. Где на наших глазах, кстати, автор драматургической основы этого вечера, звучавшая сегодня в нашем эфире Елена Гремина, которая привыкла работать с документами, как она нам лишний раз напомнила – так вот, она здесь с документами и работала. И на наших глазах в течение двух часов мы с вами наблюдали рождение, триумф и страшную, какую-то позорную, нечеловеческую гибель Александра Таирова, Алисы Коонен и всего коллектива Камерного театра. Это театр, который был стёрт из истории отечественного искусства, чтобы даже памяти о нём не было. Но вот Женя Писарев – молодчина просто. И актёры театра Пушкины молодые и среднего поколения сегодня эту историческую несправедливость действительно восстановили и продлили театру жизнь, вспомнили о тех, кого так несправедливо наша страна, наше общество, кстати, и коллеги тоже спихнули в яму, в какую-то братскую могилу и сказали: «Забыть и растереть». Погубили и театр, и людей. Кстати, там были потрясающие моменты, когда звучали цитаты из различных собраний в то время, партийных в том числе, когда очень известные люди, включая лучших людей эпохи – и Мейерхольда, и Станиславского – гнобили этого Таирова и этот театр последними словами, называя его и «бездарным», и «вредным», и «антигосударственным», и «антинародным». А давайте вспомним, что там с Мейерхольдом произошло через какое-то время, меньше чем через полгода после этого? Так что Евгению Писареву огромное спасибо. Это была настоящая акция. Присоединяюсь ко многим, кто в этот вечер был в театре: именно этот спектакль, посвящённый истории Камерного театра, необходимо оставить в репертуаре и играть его просто для зрителей, потому что там всё понятно. Это история конкретных людей, история конкретных судеб. И, конечно, юбилей театра на Таганке, которого мы очень ждали. Театр знаковый для нашей страны. Тем более всё так закольцовано, что сегодня мы опять возвращаемся к эзопову языку, к театральной публицистике, к искусству намёков, маячков и сигналов, которые наши художники посылают своей аудитории, своим зрителям, чтобы до конца всё-таки не скурвиться, как-то найти какую-то общую точку соприкосновения и понять, что мы можем ещё друг другу что-то сказать, ещё не все подлецы, в конце концов. Поэтому, конечно, вспоминаются лучшие эпизоды театра на Таганке. Конечно, первый их спектакль «Добрый человек из Сезуана». И зонги, которые звучали в том спектакле 50 лет назад, в 1964 году, сегодня столь же актуальны, как и полвека назад. То есть получается, что мы вернулись в ту же точку, с которой когда-то начиналась история, вернее, в которой когда-то заканчивалась «оттепель». Вот в 1964 году она закончилась, по сути. И вот сейчас заканчивается. С наступившим вас Новым годом! Не забудьте посмотреть фильм «Оттепель», который завтра вновь стартует на Первом канале. Кино ещё можно посмотреть хорошее. А завершаем мы сегодняшний эфир тем самым гимном из «Доброго человека из Сезуана». Спасибо всем! ОТРЫВОК ИЗ «РОМАНСА КРЫСОЛОВА» (И. БРОДСКИЙ) В ИСПОЛНЕНИИ А. ДЕВОТЧЕНКО Шум шагов, шум шагов, бой часов. Снег летит, снег летит на карниз. Если слышишь приглушенный зов, То спускайся по лестнице вниз. Город спит, город спит, спят дворцы. Снег летит вдоль ночных фонарей, Город спит, город спит, спят отцы… К. Ларина ― К сожалению, перепутали мы плёнки, я виновата. Простите, ради бога. Это вновь Алексей Девотченко. Мы слышали это выступление на одном из «маршей несогласных» в Петербурге. Мы его заводили уже в этом году, когда прощались с ним в день его ухода из жизни. Всё-таки «Добрый человек из Сезуана» у нас есть, сохранился. Давайте всё-таки вернёмся к этому и закончим наш эфир. ГИМН ИЗ СПЕКТАКЛЯ ТЕАТРА НА ТАГАНКЕ «ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕЗУАНА». Шагают бараны в ряд Бьют барабаны. Кожу для них дают Сами бараны! Меня учили в школе Закону «моё – не твоё». Когда я всему научился, Я понял, что это – не всё! У одних был сытный завтрак, Другие кусали кулак. Вот так я впервые усвоил Понятие «классовый враг». Шагают бараны в ряд Бьют барабаны. Кожу для них дают Сами бараны! Потом порешило начальство: Республику создадут! – Где каждый свободен и сыт, Тучен он или худ. Тогда голодный и битый Очень возликовал, – Но толстопузый и сытый Тоже не унывал. Шагают бараны в ряд Бьют барабаны. Кожу для них дают Сами бараны!

Ссылка на источник