Н.Асадова ― 19 часов и 8 минут в Москве, у микрофона – Наргиз Асадова. Это «Особое мнение», и мой сегодняшний гость – экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте. С.Алексашенко ― Добрый вечер, Наргиз. Н.Асадова ― Рада вас видеть. Давно не виделись. С.Алексашенко ― И я рад вас видеть. Н.Асадова ― Да. И много тем у нас накопилось для разговора. Давайте начнем с санкций и антисанкций, да? Мы все помним, что главы МИД стран-членов ЕС в понедельник приняли формальное решение продлить экономические санкции против России на полгода до 31 января 2016 года. В ответ мы… С.Алексашенко ― Как и обещали. Н.Асадова ― Да, как и обещали, да, премьер-министр Дмитрий Медведев приказал разработать обращение к президенту России, чтобы продлить продовольственное эмбарго, ну, тоже, видимо, на полгода. Сейчас просачиваются в СМИ какие-то подробности, что это будет шоколад какой-то, что это может затронуть что-то вроде цемента, еще каких-то таких продуктов. С.Алексашенко ― Продукт питания очень важный. Н.Асадова ― Да. И в связи с этим вопрос: как будет развиваться российская экономика эти полгода в связи с санкциями? Это будет серьезным ударом для нее или нет? С.Алексашенко ― Знаете как, Наргиз? Санкции – вещь неприятная, потому что они вас ограничивают в чем-то. И сам масштаб и американских, и европейских санкций – он не настолько силен, чтобы как-то нанести такой удар российской экономики, после которого она там снова упадет на колени или не сможет встать. Собственно, никто такой цели не ставил. И российская экономика будет ощущать эффект санкций, но то, что происходит в экономике, оно особенно в этом году уже в самой незначительной степени зависит от санкций. Уже кризис, который с каждым месяцем становится тяжелее и тяжелее, и глубже, и глубже, у него, в общем, своя логика развития. Надо сразу сказать, что… Вот там санкции, там есть секторальные на военно-промышленный комплекс, на нефтегазовый комплекс и финансовые санкции. Ну, там всё, что касается военно-промышленного комплекса, мы можем только догадываться, насколько там велика зависимость ВПК от импортных комплектующих, на сколько у них имеется запасов на складах, сколько они накопили заранее. Никто не знает. Ну, что-то, наверное, там будут выпускать поменьше, что-то поменяют ассортимент, ну и так далее. С нефтегазовыми санкциями несколько проще. Санкции в этом секторе – они касаются будущих проектов. То есть насколько я понимаю, практически не касаются проектов, на которых сегодня осуществляется добыча нефти и газа. И, соответственно, на добычу нефти и газа напрямую никак не влияют. Влияют финансовые санкции – это невозможность привлечь финансирование. Вот та же Роснефть, если я помню правильно, была где-то фраза в одном из их сообщений, что у Роснефти есть проблемы с привлечением денег на 4 из 10 проектов, которые они реализуют. Значит, соответственно, проекты реализуются 2 года, 3 года, 5 лет. То есть через какое-то время Роснефть как и другие компании (просто я эту цифру помню по Роснефти), соответственно, они столкнутся с тем, что поддерживать объемы добычи нефти станет всё тяжелее, тяжелее и тяжелее. Но это разговор о будущем. То есть в текущем режиме, конечно, это никак не повлияет. Самые тяжелые – это финансовые санкции, когда там Россия в 2015 году должна, Россия как банки и компании все вместе 5% ВВП отдать в погашение внешнего долга. Вот, вместо того, чтобы эти 5% пустить куда-то там на развитие экономики, мы их просто заплатим. Н.Асадова ― Да, при этом Центробанк и Минфин прогнозируют, что да, в этом году у нас будет рецессия и не будет роста, будет скорее отскок назад. Но с 2016 года прогнозируют уже рост ВВП. Причем, Минфин там чуть выше, ЦБ чуть ниже. Но так, в районе 2%. Как вам кажется, реальны ли такие прогнозы? С.Алексашенко ― Ну, прогноза Минфина, честно скажу, я еще не видел. Прогноз ЦБ я прочитал, и там сказано достаточно аккуратно, что всё зависит от цен на нефть. Вот, если цены на нефть в следующем году будут 70 долларов за баррель, то российская экономика вырастет там на 1% с небольшим. А если будет 60 долларов за баррель, то она снизится чуть меньше, чем на 1%. Ну, так как вот сейчас там цены на нефть примерно 62-63 доллара за баррель, то мы где-то там на уровне нуля. Поэтому прогноз Центрального банка – он не такой оптимистичный, никакого роста пока гарантированно там не прогнозируется. Ну, вообще там надежда на будущий рост с тем, какими будут цены на нефть, это гадание на кофейной гуще: то ли вырастут цены на нефть, то ли снизятся, никто не знает. Но ясно одно, что вот такого мощного отскока… Вот там кризис, всё самое тяжелое позади, кризис позади, мы все преодолели, экономика неизбежно начинает расти – нет. Более того, мне кажется, что пока мы до дна не дошли. То есть пока (особенно майская статистика) показала сильное ухудшение по многим параметрам. И, в общем, пока мне кажется, что у нас идет сползание вниз-вниз-вниз и там непонятно, сколько будет это сползание продолжаться, потому что даже оптимисты из Минэкономики говорят «Ну, еще там и второй, и третий квартал точно будем снижаться. А, вот, в четвертом, может быть, мы развернемся. Вы знаете, вот, может, развернемся. Но, может, не развернемся. Это ж тоже пока никто не может сказать. Н.Асадова ― А что с последствиями для европейской экономики? Вот, журнал «Эль Паис» написал сегодня о том, что европейская экономика может лишиться 2 миллионов рабочих мест в связи с антисанкциями, которые введет Россия. Но с другой стороны, тоже прогнозируют различные европейские издания, что существенного какого-то влияния на экономику Евросоюза это не окажет. Вот, цифры такие как 0,25% падения экономики. Ну, не падения экономики, а имеется в виду… С.Алексашенко ― Да, вычет из роста. Н.Асадова ― Да, вычет из роста. С.Алексашенко ― Я думаю, что даже еще меньше. Я сильно удивился, потому что была цифра (ее там, по-моему, даже и российский президент озвучивал) порядка 100 миллиардов евро. Ну, это какая-то сильно завышенная оценка. И там под российское эмбарго… Ну, кстати вот, россияне – они ж своеобразные люди (наше население). Наши же граждане считают, что запрет на ввоз еды – это западная санкция. Н.Асадова ― Да. С.Алексашенко ― А единственная санкция, про которую точно население знает, что она есть и она ударила по нему, то есть по нам, по населению, это запрет на ввоз еды. Поэтому, вот, это самая сильная, самая такая, жесткая санкция. Объем неввезенного продовольствия – он оценивается где-то там от 8 до 9 миллиардов евро в год. При этом, вот опять, у нас Россия ввела запрет на импорт норвежского лосося, а в прошлом году Норвегия поставила рекорд по продажам лосося за границу. То есть это значит, что они этот свой лосось могли не в Россию, а куда-то еще продать. Поэтому говорить, что вот там однозначно запрет на ввоз в Россию продовольствия привел к убыткам или к потерям, нельзя. Там, все-таки, гибкая экономика, и за редким-редким исключением (например, как польские яблоки)… Известный пример, когда Польша специализировалась на поставках яблок в Россию. Вот, другой такой вот однозначно сильной зависимости от России как от рынка потребления товаров найти, наверное, невозможно. Поэтому мне кажется, что и рабочие места там никуда не делись, то есть они остались. И тем более там экономика… Как вот они свои товары продают, я вот там слежу за европейскими газетами, как-то вот там нет такой темы, что у нас убытки, что у нас безработица растет и всё из-за России, из-за того, что они не хотят там наш Пармезан и чего-нибудь еще потреблять. Н.Асадова ― Еще очень многие люди нас спрашивают про пенсии. Вот, Министерство финансов предложило сэкономить для бюджета почти 3 триллиона рублей за счет сокращения индексации пенсии и социальных выплат на 2 года, с 2016-го по 2018-й. Люди спрашивают, не приведет ли это к социальному взрыву, потому что пенсионеры очень активно реагируют на такие вещи. С.Алексашенко ― Хороший вопрос. Ну, я не могу отвечать за российских пенсионеров. Они, действительно, могут резко отреагировать на отказ правительства индексировать пенсии по закону. Ведь, на самом деле, то, что предлагает Минфин, это изменить действия закона, который там прямой нормой пишет, что пенсии должны индексироваться на инфляцию прошлого года. То есть если в 2015 году инфляция будет, предположим, как Минэкономики говорит, 11,5 или 12 процентов, значит, в бюджете пенсионного фонда 2016 года должны быть заложены вот эти 11,5 или 12 процентов. Минфин говорит «Многовато будет. Хватит с вас и тех самых 5%, которые мы запланировали в бюджете прошлого года». Ну, вот, с одной стороны, Минфин понять можно: у них бюджет не складывается в одну корзину. То есть знаете, как тесто? Они запихивают в кастрюлю обратно, а оно всё выпирает и выпирает. И здесь обещания, и по военным расходам обещания, и по социальным расходам обещания, и по инфраструктурным проектам обещания, а денег нет (кастрюля маловата будет). И, вот, Минфин решает… Мне кажется, что он бросает такие пробные шары, кому б денег не дать. Н.Асадова ― Понятно. Сейчас мы прервемся на 2 минуты рекламы, а затем вернемся. Никуда не уходите. РЕКЛАМА Н.Асадова ― Продолжаем передачу «Особое мнение», у микрофона по-прежнему Наргиз Асадова и мой гость экономист Сергей Алексашенко. И я перед рекламой спросила вас об индексации пенсий. Насколько это вообще возможно? То есть это правительство явно закидывает удочку, чтобы проверить, как население отреагирует. Как вы считаете, они, все-таки, рискнут отменить индексацию? С.АЛЕКСАШЕНКО: То, что происходит в экономике, уже в самой незначительной степени зависит от санкцийС.Алексашенко ― Ну, мне кажется, что даже еще не правительство – это Минфин закидывает удочку. То есть Минфин хочет… Он же ведет вечную борьбу под лозунгом «Денег нет». Это любимая фраза любого министра финансов. Ну, собственно говоря, на собственной шкуре всё это проходил, помню еще. И понятно, что кризис, все-таки, как-никак, что бы там ни говорили наши политики. Все ощущают кризис, и запросы на бюджетные расходы – они, конечно, растут. И, конечно, все бюджетные ведомства, организации, все-все-все говорят «Надо денег, надо денег, надо денег». И Минфин должен как-то объяснить, что денег не будет. И мне кажется, что как раз там вот этот отказ от индексации пенсий – это вот такой вот заход с козырного туза: «Ребят, вы хотите денег? Ну, смотрите, у нас даже на пенсии их нету». Вот, поэтому мне кажется, тут больше такого, для острастки и для того, чтобы показать и политическому руководству. Понятно, что Минфин там сначала сам планирует бюджет, потом там выносит на уровень правительства, потом на уровень президента. И везде хотят расходы увеличить. То есть крайне редко бывает, чтобы Минфин внес в правительство бюджет, а правительство взяло и добровольно сократили расходы. Как правило, наоборот: оно их там увеличивает. И вот это вот такой защитный инструмент Минфина с тем, чтобы сказать, что «Ребят, ну, денег, ну, точно нет. И вот всё, что мы найдем в бюджете там, всё, что мы сократим, мы направим на то, чтобы пенсионерам всё отдать». Поэтому я думаю, что, все-таки, до этого дело не дойдет. Н.Асадова ― Ну, хорошо. Поживем – увидим. С.Алексашенко ― Ну, мне б хотелось верить, да? Н.Асадова ― Да. Давайте подведем итоги Питерского экономического форума международного. Вы были у нас в эфире до него и теперь давайте посмотрим, что произошло там, на форуме. Можно встретить массу комментариев достаточно положительных про то, что на Питерском форуме было подписано 205 соглашений практически на 3 миллиарда рублей. С.Алексашенко ― На 300, на 300. Н.Асадова ― На 300, да, прошу прощения, на 300 миллиардов рублей. По словам советника президента, в подготовке форума приняли участие 25 тысяч человек, мероприятие посетили более 10 тысяч участников из 120 стран. И мы говорим о диверсификации связей в России, и как многие тут считают, этот форум показал, что Россия вовсе не находится в международной изоляции. Ну и не все же документы, подписывать какие-то соглашения с Западом – вот есть и другие страны. С.Алексашенко ― Да. Есть Монголия, есть, не знаю там, Уганда, есть Танзания, есть Никарагуа. Много есть стран, в общем, по сравнению с которыми Россия она вообще там лидер мировой по степени экономического развития. Мне кажется, что в форуме… Ну, нужно четко понимать, что у него есть две составляющие – внешняя и внутренняя. И, соответственно, ожидания – они разные. Ожидания внутренние, внутри России людей, которых вообще форум интересует, которые следят, все, все-таки, ждали, что президент предложил либо правительственная команда предложит стратегию борьбы с кризисом. Этого не получилось. То есть никакой стратегии борьбы с кризисом не было заявлено, было сказано, что вообще самое тяжелое позади, что мы уже устойчиво там преодолеваем все трудности и там кризис мы уже почти что и забыли. И здесь, конечно, возникает очень большой вопрос: то ли наши руководители не знают, что происходит в стране в экономике (во что верится слабо), либо им настолько не интересно эту тему обсуждать… «Ну, а чего? У нас есть там. Чего нам? Ну, кризис и кризис. У вас упал уровень жизни на 10%? Ну и упал». Н.Асадова ― А зато у них вряд ли упал. С.Алексашенко ― Не, у них тоже же упал, им же тоже… Ну, почему? У них цены тоже выросли. Инфляция же – она для всех инфляция. Понятно, что для бедных инфляция выше, для богатых инфляция меньше. Но там чего-то ни один министр заявления об отставке по экономическим причинам не написал, ни один из чиновников не сказал, что «Знаете, мне на мою зарплату нельзя жить» и не ушел. Значит, можно жить. И поэтому вот какого-то понимания там, как будем выбираться… Нет, не будем выбираться: вот, идет и идет. Там все решения, которые были приняты раньше, уже никто не помнит, какие были решения раньше, там, в декабре или в январе антикризисный план. Там чуть ли не 69 пунктов. А, вот, я там помню только два, да? Один – субсидирование процентной ставки по ипотекам, второй – по автомобильным кредитам. Ну, вот, их ввели (и то, и другое), продажи автомобилей как падали (38% год к году), так и падают. Ипотека как по количеству кредитов шла ниже уровня 2012 года, так она и идет пока ниже уровня 2012 года. Там, жилищное строительство прекратило свой рост. Первые 3 месяца оно еще росло, а в апреле-мае оно остановилось. Сказать, что это хорошо, не могу, потому что понятно, что экономика – она… Ну как? Снижается, ресурсы экономики снижаются, тому же самому Минфину бюджет будет планировать тяжело. Поэтому вот это внутренняя часть. Внешняя… Собственно говоря, российские власти заявили, что «Мы с миром будем строить отношения как сложились. Мы ни в чем не виноваты. То есть нашей вины в том, что происходит, нет. Если кому-то не нравится то, что происходит в отношениях с Россией, то это ваши проблемы, вы и предлагайте, как… Не мы ухудшали отношения, соответственно, не нам их улучшать. Нас устраивает». Ну и в этом отношении мне кажется, что это очень плохой сигнал инвесторам в первую очередь из Европы. Ну, хотя там в Европе гораздо меньше, чем 120 стран, и вообще активными инвесторами в Европу являются, наверное, там, может быть, десяток. Но для них это сигнал, что нормализации политических отношений не будет и, значит, любые инвестиции, приходящие в Россию, они будут под огромными политическими рисками. Соответственно, об инвестициях в Россию, о новых инвестициях в Россию нужно забыть. А те, я не знаю там, в том числе и крупные компании западные, европейские и американские, которые были представлены на форуме, у них у всех в России текущий бизнес есть. Текущий бизнес под санкции не попадает. Соответственно, поставьте себя на место руководителя крупной компании, которому говорят «Вы знаете, вам нужно приехать на форум – мы вас приглашаем. А еще мы вам предлагаем поучаствовать в спонсорском пакете». Ну, попробуйте отказаться, да? После этого вы тут же встретитесь с Санэпидемнадзором или с кем-то еще за нарушение каких-то соглашений. Ну, конечно, приедут – куда они денутся? Н.Асадова ― Но тем не менее, вот смотрите. На форуме был подписан договор с Грецией, вернее, меморандум о сотрудничестве о строительстве продолжения газопровода Турецкий поток на территории Греции. С.Алексашенко ― Наргиз, но обещать же не значит жениться, правда? Это ж меморандум. Н.Асадова ― То есть вы считаете, что это не будет реализовано? С.Алексашенко ― Нет, подождите, я не знаю. Но это меморандум. Меморандум – он говорит «Вот, мы договорились, что мы проработаем эту идею». Ну, нормально. Договорились. Дальше всё. У нас столько меморандумов. Ну, не знаю, то же самое вспомните, вот эту «Силу Сибири», вот этот газопровод в Китай – его там больше 10 лет договаривались. И нам каждый год говорят, что мы чего-то подписали, мы договорились. Ну, эта история продолжается больше 10 лет. Я ничего не хочу сказать про греческий – может, его и построят. Но пока это вот именно меморандум о намерениях. От намерений до реальной жизни очень много. Но их же  посчитали в эти 300 миллиардов рублей, правда? Представляете, 2 миллиарда долларов или чего там умножаете на 50 – вот вам 100 миллиардов рублей. Вот уже… Представляете, какой крупный проект оказался? Н.Асадова ― Да, но тут речь идет о том, что Греция возьмет кредит, получается, у России, который потом по словам нашего министра Новака вернет. Может быть, такой скрытый… Ну, как сказать? С.Алексашенко ― Спасение Греции? С.АЛЕКСАШЕНКО: Если цены на нефть будут 70 долларов за баррель, то российская экономика вырастетН.Асадова ― Да, скрытый способ спасения Греции. С.Алексашенко ― Нет, вынужден вас огорчить, что это не так. Н.Асадова ― Много шума наделало, на самом деле, это соглашение, и заставило понервничать Евросоюз, который сейчас ведет переговоры с Грецией, пытаясь предотвратить дефолт. И Штаты тоже напряглись. С.Алексашенко ― Ну, сначала все напряглись, это правда. Но нужно понимать, что там если правильно помню, 2 миллиарда евро или долларов (уж не помню) на строительство этого газопровода – это явно не те деньги, которые могут спасти Грецию. То есть долг Греции – он составляет 300 миллиардов евро, и… Н.Асадова ― 330 даже. С.Алексашенко ― Да. И поэтому там речь, на самом деле, шла о том, что вот эти инвестиции в строительство газопровода – они все будут сделаны российской стороной, в том числе мы профинансируем там каким-то образом часть Греции. А Греция будет отдавать потом, в будущем – она получит там то ли 50, то ли 51 процент в этом газопроводе. Но возвращать Российской Федерации кредит будет за счет доходов от эксплуатации газопровода. Поэтому это вот такая вот конструкция нормальная. То есть с точки зрения экономики – да, там Российская Федерация даст Греции кредит лет на 15-20. Кредит, если газопровод стоит 2 миллиарда, значит, греческая доля – 1 миллиард. И не деньгами, вообще-то говоря, а тем, что там построят на территории Греции когда-то там через несколько лет. Поэтому, конечно, никакого отношения к нынешней ситуации спасение Греции от дефолта, выхода Греции из кризиса это не имеет. Это такой вот, ну, абсолютно политический жест поддержки такого, лево-популистского правительства господина Ципраса. Н.Асадова ― Это передача «Особое мнение», ее ведущая – Наргиз Асадова, и мой гость сегодня – экономист Сергей Алексашенко. Мы сейчас прервемся на новости и рекламу, затем вернемся в эту студию. Никуда не уходите. НОВОСТИ Н.Асадова ― 19 часов и 34 минуты в Москве, у микрофона – Наргиз Асадова, и мой гость – Сергей Алексашенко, экономист. Поговорим сейчас о греческом кризисе. Последние новости говорят о том, что опять не договорились о встречных пакетах Греция и Евросоюз. Урегулировать нужно долг в сумме более 240 миллиардов евро. Как будут развиваться события, на ваш взгляд? Потому что разные издания – они показывают различные пути выхода из этой кризисной ситуации, начиная от того, что, все-таки, они договорятся, потому что Евросоюз боится очень, что Греция уйдет под влияние России, скажем так. До того, что, все-таки, они не договорятся, а будет дефолт, потом Греция выйдет из Евросоюза. Ну, такие страшные истории, да. Как вам кажется, как всё разрешится? С.Алексашенко ― Ну, вы знаете, Наргиз, честно говоря, я не готов предсказывать. Потому что мне, вот, интуитивно поведение господина Ципраса, премьер-министра Греции… Мне кажется, что это такой шантаж откровенный. По-русски это называется «взять на слабо», да? То есть, вот, у господина Ципраса всегда есть, как говорится, последний ход. Ну, ладно, черт с вами, будем делать ту программу, которую вы нам навязываете. Ну, и получить там пакет помощи, оставаться уважаемым политиком в Европе и избежать всей катастрофы. Потому что для Европы выход Греции из Еврозоны не будет катастрофой. Там весь греческий долг, практически весь греческий долг уже на балансе там Европейского Центрального банка, Европейского Фонда финансовой стабильности. Там уже все частные кредиторы, кто только могли, они этот греческий долг посдавали. Да, конечно, неприятно, что у Европейского Центрального банка будут убытки, но по большому счету это там на жизнь страны, на жизнь континента, на жизнь Евросоюза, Еврозоны никак не повлияет. Но в Греции будет полная катастрофа. То есть вот там уже последние несколько недель идет такой, массовый набег греческих вкладчиков на банки – они снимают наличные деньги, запасаются евро. Понятно, что все банки… Они же, по-моему, где-то порядка 90 миллиардов евро получили линию поддержки от Европейского Центрального банка, который им никто не спишет. То есть полный крах банковской системы, полная такая вот, не знаю, дезорганизация экономической жизни. И самое главное, что, в общем, если у греческой экономики и есть какие-то там надежды, шансы на будущее, то они (шансы) вот именно в рамках единого механизма Евросоюза и, там, работа по тем правилам с теми странами, которые являются членами одного валютного блока. Как Греция собирается выживать в одиночку, когда все… Ну, то есть то, что будет происходить в Греции, это там гораздо сильнее по экономическим последствиям, чем российский дефолт 1998 года. То есть Россия после дефолта 1998 года на рынки финансов, на рынки капиталов вернулась где-то лет через 5 в 2003 году. Но к этому времени там было 5 лет быстрого роста, который на девальвационной волне возник. К этому времени уже начали расти цены на нефть и Россия начала расплачиваться с внешним долгом. Вот, у Греции всего этого не будет. Соответственно, вот никаких именно иностранных инвестиций из Европы туда не будет, никаких кредитов в банковскую систему не будет. Поэтому господин Ципрас – у него такой вот, очень простой выбор. Скажем так, и те социальные волнения, которые в Греции после всего этого возникнут, ну, они будут точно совершенно круче, чем монетизация льгот или, там, митинги греков против программы жесткой бюджетной экономии. Н.Асадова ― То есть вы думаете, что, все-таки, Ципрас поблефует-поблефует, но в течение этих двух дней не согласится? С.Алексашенко ― Опять, я не могу предсказывать поведение политиков, ведь, в конечном итоге, это вот нужно залезть к человеку в голову и понять, что у него там происходит. Это же не логика, не арифметика. Мы понимаем, что там ключевой фигурой, которая сегодня держит и позицию Евросоюза, и определяет ее, является канцлер Германии Меркель. Мне кажется, что она уже устала. То есть по всем ее заявлениям… Собственно говоря, она говорит «Я устала эту тему обсуждать. И вообще мы как главы государств и правительств Евросоюза отказываемся обсуждать проблему Греции до тех пор, пока вы там не договоритесь на уровне министров финансов. Это настолько профессиональная тема, что мы как политики даже не хотим это дело обсуждать. Вот, идите и с министрами финансов договаривайтесь, их убеждайте, потому что это из их бюджетов вам пойдет помощь. Они должны объяснить нам как политикам, что те меры, которые вы принимаете, приводят к достижимому результату, что эти меры будут поддержаны Международным Валютным фондом». Понятно, что с политической точки зрения для стран Евросоюза там выход Греции – ну, некая такая имиджевая потеря. Но с точки зрения экономической… Знаете, как это? В конечном итоге хвост фокстерьера лучше, все-таки, один раз отрубить до конца. Тем более если фокстерьер просит это сделать. Н.Асадова ― Слушайте, а если Греция не выйдет из ЕС, но объявит дефолт, как это отразится на евро и на рубле? С.Алексашенко ― Ну, хороший вопрос. Я думаю, что если Греция не… Там проблема же такая: ее просто отключат от системы межбанковских расчетов, просто перестанут поддерживать банки ликвидностью, банки не смогут расплачиваться. Там просто остановится финансовая жизнь. Вот, вообще остановится и всё. С Грецией никто из бизнесменов не будет разговаривать, потому что страна будет абсолютно неплатежеспособна. Н.Асадова ― О’кей, а на евро как это подействует? С.АЛЕКСАШЕНКО: Мне кажется, что пока мы до дна не дошлиС.Алексашенко ― На евро – никак. Н.Асадова ― Ну, вот смотрите, даже сейчас, когда идут переговоры и всё в подвешенном состоянии, евро падает. С.Алексашенко ― Наргиз, скажите, пожалуйста, вот, вам принципиально важно доллар к евро 1.13, 1.11 или 1.15? Н.Асадова ― Нет, мне совсем не принципиально. С.Алексашенко ― Вот и всё. Ну, вот… Даже если он будет 1.05 или 1.20, вам тоже как-то вот. И по большому счету, ну, там кроме валютных спекулянтов, которые на этом заработают или проиграют, ну, вот это никак не отразится на жизни ни Европы, ни Америки. Потому что когда вы приезжаете в Европу, говорите с европейскими бизнесменами, ну, конечно, есть там особенно крупные компании, у которых существенная часть продаж в долларах, и они там от колебания курса евро-доллар либо выигрывают, либо проигрывают. Но такой рядовой бизнес… Европа же – она достаточно закрытая экономика. Там основная торговля внутри себя идет. Они живут в евро. А евро к евро будет один к одному. Н.Асадова ― Но экспортеры рады, когда евро падает. С.Алексашенко ― Экспортеры рады, импортеры недовольны. Но в целом, вот, не стоит ожидать потрясений, потому что мне кажется, что… Вспомните, сколько? Это был уже, наверное, 2009-й, 2010-й, 2011-й годы, когда был кризис как раз, страны PIGS, когда они одна за другой рушились и просили денег у МВФ, когда там процентные ставки улетали, там, 10-15% годовых по госбумагам. Вот тогда казалось, что вот-вот-вот Евросоюз развалится, да? А сейчас посмотрите. Финансовые рынки спокойны. Это лучший показатель того, что они просчитали возможные последствия выхода Греции из Еврозоны. Никто не боится. Н.Асадова ― В этой аббревиатуре PIGS буковка «G» означала как раз Грецию. С.Алексашенко ― Да. Но это единственная страна из этого набора, которая не справилась со своими проблемами. Португалия растет и Ирландия уже давно растет, Испания растет. Всё хорошо. Италия там тоже как-то, несмотря на свой гигантский госдолг, в общем, как-то выправилась и живет нормально. Н.Асадова ― Про Юкос хотела вас спросить, дело Юкоса. Представители бывших акционеров Юкоса инициировали в Великобритании судебный процесс во исполнение решений третейского суда в Гааге по иску компании. Нас спрашивает Дмитрий из Свердловской области, а чем грозит России отказ платить по решению Гаагского арбитража? С.Алексашенко ― Многочисленными судебными исками, разбирательствами и арестом активов, которые принадлежат Российской Федерации. Возможно даже потерей части активов. Ну, такой, имиджевый удар: вот, страна, которая не выполняет решений суда. Вот, знаете, Дмитрий, в мире принято, что если суд принимает решение и вы в этом суде участвовали и признавали его, то если суд присудил, то вам надо платить. В мире не существует вот такой системы судебных приставов межнациональной, которая может что-то арестовать. Но у Российской Федерации есть много активов, да? И есть несколько примеров, когда собственность Российской Федерации удавалось арестовывать и даже продавать – там, торгпредства, еще что-то такое. Вот, я так понимаю, что акционеры Юкоса поставили своей целью добиться компенсации потерь. И, вот, будут там арестовывать те здания, те активы, которые они считают, что являются государственными. Понятно, что на жизнь там простых россиян, ну, наверное, это никак не скажется. Более того, я готов предположить, что даже на отношении европейцев к россиянам, приезжающим там в Европу, тоже это никак не скажется. Но имидж Российской Федерации, конечно, будет портиться. Н.Асадова ― Когда говорят о деле Юкоса, часто сравнивают ситуацию… Помните, была такая фирма «Нога», которая тоже предъявляла иски к Российской Федерации, тоже арестовывалось имущество Российской Федерации, но в итоге удалось уладить этот конфликт. С.Алексашенко ― Нет, не уладить – заплатить. Заплатить. Просто там это Российская Федерация заплатила не напрямую, а через известного банкира Владимира Когана, который выкупил у »Ноги» за какие-то деньги (никто там до конца не знает – может, за какую-то часть номинального долга). Но заплатил. Заплатил. Это единственный способ прекратить эти разбирательства. Тем более, насколько я понимаю, там со стороны акционеров Юкоса всеми этими исками занимаются адвокаты. Адвокаты – люди до денег жадные, они любят судебные процессы, потому что они живут с этого дела. У акционеров Юкоса уже есть достаточно большое количество активов – там Роснефть заплатила какие-то штрафы многомиллионные. То есть у них есть деньги поразвлекаться и позарабатывать еще. Поэтому в отличие от господина Нессима Гаона, который владелец «Ноги», который был старенький, у него сил не хватало и денег… На самом деле, у него денег просто не хватило, чтобы судиться с Российской Федерацией. Я так понимаю, что адвокаты Юкоса – они… Это адвокаты, представляющие интересы акционеров Юкоса. У них есть время, деньги, силы для того, чтобы судиться с Российской Федерацией. Им это даже интересно будет. Н.Асадова ― У нас, к сожалению, остается буквально одна минута до конца эфира. Хотелось с вами еще обсудить китайскую тему и передачу Забайкальских земель Китаю, но не успею. Поэтому я вам задам вопрос, который нам прислал наш слушатель БорАбра (такой у него ник). Кого бы вы хотели видеть на посту антикризисного управляющего России? С.Алексашенко ― Хороший вопрос. Слушайте, а у нас есть такая позиция «антикризисный управляющий Россией»? Н.Асадова ― Ну, смотрите, мы же в кризисе. Надо будет как-то из него выкарабкиваться. С.Алексашенко ― Нет, подождите. У нас есть система государственной власти – у нас есть президент, у нас есть премьер, у нас есть там Государственная Дума, у нас есть Совет Федерации. У нас страна называется «Федерация», да? У нас есть там губернаторы. Вот, я бы, честно говоря, хотел, чтобы БорАбра, чтобы у нас Конституция выполнялась. Чтобы у нас были противовесы властей, чтобы у нас была политическая конкуренция, у нас… Н.Асадова ― А есть человек, который может это всё организовать? С.Алексашенко ― А это иллюзия, что это может один человек все эти функции выполнить. Вот это… Должны работать институты. Парламент должен защищать интересы избирателей, там, президент должен конфликтовать с регионами, потому что ему интересно всё забрать в центр, а губернаторы должны, наоборот, требовать полномочий к себе. Поэтому сказать, что один человек? Нет, не получится. Н.Асадова ― Вот такой был ответ Сергея Алексашенко, экономиста. А еще одна минута у нас есть. Прекрасно! Тогда я спрошу, все-таки, про Забайкальские земли, хотя губернатор опроверг то, что он собирается передавать, что там тоже некий меморандум о намерениях был подписан. Тем не менее, он говорит о том, что огромное количество земель не востребовано. Он предлагал российским бизнесменам заниматься сельским хозяйством на них – они не хотят. А китайцы хотят. Стоит ли китайцев приглашать обрабатывать российские земли за деньги, безусловно? Как вы считаете? С.АЛЕКСАШЕНКО: «Денег нет»-это любимая фраза любого министра финансовС.Алексашенко ― Ну, вы знаете, это позиция Собаки на сене. Вот, собака должна вечно охранять сено и даже не пытаться его съесть. Или может поделиться, я не знаю, с лошадью, с коровой или, там, с овцой. Я, честно говоря, ничего не вижу плохого в том, что отдать там землю в аренду китайцам. Экономический вопрос – мы же сейчас не обсуждаем, сколько будет стоить эта аренда, что будет с урожаем, как им распоряжаться. Но, в принципе, если есть такая возможность землю использовать, то ей всегда лучше будет. Там, глядишь, вокруг этой земли начнет какая-то местная экономика развиваться, местные граждане тоже что-то заработают. Н.Асадова ― Спасибо большое. На этот раз, действительно, наше время подошло к концу. Я благодарю Сергея Алексашенко, экономиста за то, что пришли и ответили на наши вопросы. Я, Наргиз Асадова с вами прощаюсь. Всего доброго, до встречи. С.Алексашенко ― До свидания.

Ссылка на источник