код для блога  О. БЫЧКОВА: Добрый вечер. Добрый день. Это программа «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова и Евгения Письменная, обозреватель газеты «Ведомости». Е. ПИСЬМЕННАЯ: Добрый вечер. О. БЫЧКОВА: Мы сегодня будем говорить о создании «Росфинагентства». Государственная Дума в конце прошлой недели голосовала в первом чтении, до этого было обсуждение, вынесение разных вопросов со стороны президента. Эта тема обсуждается очень бурно. Появилось большое количество комментариев в разных блогах о том, хорошо это или плохо. Мы решили все эти вопросы адресовать нашему гостю Константину Вышковскому, директору Департамента государственного долга и государственных финансовых активов Министерства финансов РФ. Добрый вечер. К. ВЫШКОВСКИЙ: Добрый вечер. О. БЫЧКОВА: Я даже не знаю, с чего начать. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Давай я начну. О. БЫЧКОВА: Нам нужно выяснить буквально всё с самого начала, что это за история. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Оля правильно говорит, что история с «Росфинагентством» давняя. Первый раз публично появилось, что вы подготовили такой законопроект (вы – я имею в виду Министерство финансов) о Российском финансовом агентстве, это было еще до кризиса 2008 года. Потом в кризис эта тема немного ушла, потому что наше правительство тратило, сходили на нет накопления в этих резервных фондах. Сейчас опять мы стали копить деньги, опять эта тема возникла. Давайте с самого начала расскажем, зачем вы придумали и откуда взяли это агентство, а потом уже про всю дискуссию. О. БЫЧКОВА: И сколько денег во всех этих резервах и фондах. Сколько сейчас там лежит? Е. ПИСЬМЕННАЯ: 4,6 триллиона в ФНБ и Резервном фонде вместе, да? К. ВЫШКОВСКИЙ: Позвольте тогда с самого начала. Действительно, идея и тема эта достаточно давняя. И сама идея, и политическое решение о необходимости создания такой структуры случились достаточно давно, в 2008 это произошло. Действительно, кризис не позволил быстро реализовать эту идею, финансовые власти были заняты борьбой с кризисом. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Не управлением денег, а их тратой. К. ВЫШКОВСКИЙ: В частности, с активным использованием накопленных в суверенных фондах средств. Часть Резервного фонда была потрачена на эти цели. Что касается Министерства финансов, то мы достаточно давно пришли к необходимости появления в России специализированной финансовой организации, которую правительство могло бы привлекать для проведения операций на финансовых рынках как в процессе управления средствами, накопленными в суверенных фондах, так и при управлении государственным долгом РФ, выраженном в ценных бумагах. Е. ПИСЬМЕННАЯ: А что, сам Минфин этим не может заниматься? К. ВЫШКОВСКИЙ: Дело в том, что действующая система управления сопряжена с рядом существенных недостатков. В частности, основным таким недостатком является сложность сочетания правоустанавливающих функций Министерства финансов в сфере управления активами, обязательствами государства, с ежедневной профессиональной работой на финансовых рынках. Мы, по большому счету, здесь не изобрели никакого велосипеда, это проверенная мировая практика. Очень многие страны мира создали такие структуры. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Так скажем – у кого есть такие доходы. К. ВЫШКОВСКИЙ: Если мы говорим об управлениями средствами суверенных фондов, какие-то страны продемонстрировали значительно большую быстроту принятия соответствующих решений. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Например. К. ВЫШКОВСКИЙ: Например, Китай, который сформировал свой суверенный фонд позже, чем Российская Федерация, но создал специализированную организацию для управления этими средствами раньше, чем РФ. Е. ПИСЬМЕННАЯ: А когда он создал стабилизационный или вот такой фонд по сбору? К. ВЫШКОВСКИЙ: Это произошло в середине 2000-х. Е. ПИСЬМЕННАЯ: А от чего он собирает доходы? У них же нефть и газ не являются экспортом. К. ВЫШКОВСКИЙ: Тем не менее, есть накопленные средства, и эти средства активно управляются, и специализированная структура существует. О. БЫЧКОВА: А там государственная структура или какая? К. ВЫШКОВСКИЙ: По большому счету, все эти структуры государственные. Если мы сейчас переходим к вопросу об организационно-правовой форме, то в Китае, кстати, это акционерное общество, т.е. структура, созданная по общему корпоративному праву. Тем не менее, все-таки возвращаясь к российской практике, скажу, что в силу таких ограничений текущие возможности по управлению и фондами, и государственными обязательствами, они ограничены. Несмотря на то, что российское законодательство, в частности бюджетный кодекс, в составе разрешенных финансовых активов, куда, в частности, могут инвестироваться средства Фонда национального благосостояния, предусматривает такие инструменты, как, например, корпоративные облигации или акции, эти инструменты не используются. Т.е. текущие возможности для размещения средств суверенных фондов, они в определенной степени ограничены. Е. ПИСЬМЕННАЯ: По закону фактически государство и сейчас может вкладывать накопленные деньги в те же голубые фишки, в акции российских компаний, но этого не делает из-за того, что просто этого делать некому, или как? К. ВЫШКОВСКИЙ: Действующая российская система предполагает три уровня нормативного регулирования этой деятельности: на уровне закона, на уровне подзаконных актов правительства РФ и на уровне ведомственных актов Министерства финансов. И закон, и соответствующие постановления правительства разрешают инвестирование средств ФНБ и в акции, и в корпоративные облигации. Но на практике это не осуществляется и на уровне приказов Министерства финансов эти возможности не используются, в силу именно ограниченных инфраструктурных и кадровых возможностей. О. БЫЧКОВА: Т.е. просто нет тех людей и тех инструментов, которые могли бы это эффективно делать. К. ВЫШКОВСКИЙ: Да, нет того механизма, который позволил бы делать это эффективно. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Да, такой механизм – например, министр с утра посмотрел акции и говорит: так, подкупим-ка сегодня «Газпрома»… О. БЫЧКОВА: У министра все-таки мозг устроен по-другому. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Выпускаю поручение. Поручение оформит такой-то департамент. Пока они оформят, уже акции можно не покупать. К. ВЫШКОВСКИЙ: Я добавлю, что действующая система, действующая модель управления фондами, она максимально консервативно. Та критика, которая часто звучит применительно к правительству, к Министерству финансов, о низкой, недостаточной доходности от инвестирования средств, это абсолютно логическое следствие того, что средства фондов инвестируются крайне консервативно. Это только долговые обязательства суверенных государств с высоким суверенным рейтингом и банковские депозиты. Е. ПИСЬМЕННАЯ: В устах ваших оппонентов это звучит так, что деньги народа уходят на покупку зарубежных активов, облигаций – перевожу ваше высказывание на понятный язык. Так получается? К. ВЫШКОВСКИЙ: Вообще, действующее законодательство, в частности бюджетный кодекс, например, не предполагает возможности инвестирования средств Резервного фонда в РФ. Т.е. это установлено на уровне закона. У нас законом устанавливаются различные модели различной возможности для инвестирования Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. Для второго фонда предполагается больше возможностей, менее консервативная модель управления, предусмотрена, например, и модель доверительного управления, и возможность инвестирования в российские активы. Но что касается Резервного фонда, то такая возможность законом не предусмотрена, и в этом есть значительная, глубокая логика. Мы говорим о конъюнктурных доходах, которые накоплены в фондах в результате благоприятной внешнеэкономической конъюнктуры. Строго говоря, это средства, не заработанные российской экономикой. Их использование в России чревато определенными негативными макроэкономическими последствиями. И второе обстоятельство, что очень немаловажно, – это те цели, ради чего созданы фонды. Это, используя уже устоявшуюся терминологию, подушка безопасности, которая предназначена для прохождения сложных периодов, кризисных периодов. О. БЫЧКОВА: Это то, что называется Резервный фонд, правильно? К. ВЫШКОВСКИЙ: Да. Сегодня существует два фонда: Резервный фонд, который, строго говоря, создан для финансирования дефицита бюджета… О. БЫЧКОВА: И в данный момент там сколько денег? К. ВЫШКОВСКИЙ: Сейчас там почти 2 триллиона рублей, 1,9 триллиона. Плюс мы ожидаем зачислений в этом году порядка 700 млрд. рублей. О. БЫЧКОВА: А за прошлый год сколько зачислилось? К. ВЫШКОВСКИЙ: Почти триллион. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Цена на нефть-то высокая. К. ВЫШКОВСКИЙ: Я бы в нашу защиту сказал, что, несмотря на использование этой очень консервативной модели управления, во-первых, ни копейки средств никуда не пропало. Многие говорят – где эти средства, что с ними случилось? Безусловно, объем этих средств преумножен. Скажу, что за период управления этими средствами, если в рублях оценивать доходы, которые мы получили, это порядка полутора триллионов рублей. За весь период управления суверенными фондами. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Это именно доход. Имеется в виду не то, что туда накапало от нефти, а то, что вы науправляли, правильно? К. ВЫШКОВСКИЙ: Да. Мы сейчас говорим о том, что те средства, которые нам переданы Министерством финансов в управление, за период такого управления мы получили инвестиционный доход на уровне 1,5 триллионов рублей. О. БЫЧКОВА: Это за сколько времени? К. ВЫШКОВСКИЙ: Начиная с 2008 года. О. БЫЧКОВА: А вот то, что называется Фонд национального благосостояния. К. ВЫШКОВСКИЙ: Я сейчас сказал про два фонда, это доходность от инвестирования обоих фондов. О. БЫЧКОВА: Получается, что если сейчас меняется эта форма управления, то, значит, хочется, чтобы там прибавлялось больше. К. ВЫШКОВСКИЙ: Безусловно, задача по повышению доходности от инвестирования, она ставится давно. Мы говорим о том, что возможен переход к менее консервативным инвестиционным стратегиям, возможно вложение в новые инструменты, те, о которых я сказал, которые предусмотрены законодательством. О. БЫЧКОВА: Можно еще раз их перечислить. К. ВЫШКОВСКИЙ: Это корпоративные облигации и акции юридических лиц. Безусловно, речь идет о готовности принять дополнительные риски, связанные с инвестированием средств в более рискованные и более доходные инструменты. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Т.е. доход может быть как больше, так он может быть и меньше. К. ВЫШКОВСКИЙ: Безусловно. О. БЫЧКОВА: Меньше консервативного. К. ВЫШКОВСКИЙ: Здесь я отмечу, что готовность принять такие риски – это фактически осознанное решение финансовых властей. Мы исходим из того, что некий приемлемый уровень риска, больший, чем сейчас, при консервативной модели управления, может быть принят. О. БЫЧКОВА: А нельзя без этого обойтись вообще? Время сейчас тяжелое, всё очень сложно, никто не берется делать никаких прогнозов, кроме того, что на ближайшее приличное количество лет ничего хорошего, никакого роста нигде ожидать не приходится. Зачем? К. ВЫШКОВСКИЙ: Строго говоря, риск, связанный с обесценением либо активов, в которые вложены средства, либо вообще утраты самих средств, он присущ, свойственен любой деятельности по управлению этими средствами. Даже если мы не управляем этими средствами и они просто лежат на счетах, мы всё равно принимаем на себя риск определенной потери, определенного снижения рыночной стоимости этих средств. Сегодня, при том объеме фондов, который Россия накопила, при тех возможностях применения различных инвестиционных стратегий, возможностей сочетать более консервативные инвестиционные стратегии с менее консервативными, мы считаем, что применение новых инструментов для вложений средств фондов позволит увеличить доходность при безусловном сохранении накопленных средств. Мы считаем, что сегодня это сделать не просто возможно, а необходимо. О. БЫЧКОВА: А есть какие-нибудь ориентиры, как эта доходность должна себя показывать, расти? К. ВЫШКОВСКИЙ: Пока мы имеем наши внутренние расчеты, оценки. И мы полагаем, что даже если часть средств Фонда национального благосостояния будет инвестирована в рамках новой инвестиционной стратегии, то уже за первый год инвестирования мы можем увеличить доходность по таким вложениям где-то на 1%. Это существенное увеличение. О. БЫЧКОВА: А против консервативного способа это больше, меньше? К. ВЫШКОВСКИЙ: Вы затронули очень интересный вопрос. Е. ПИСЬМЕННАЯ: На который никто не знает ответа. К. ВЫШКОВСКИЙ: Министерство финансов часто критикуют за то, что мы занимаем на рынках слишком дорого, а размещаем средства фондов слишком дешево, и разница между этими двумя величинами существенна. При этом, к сожалению, зачастую сравниваются стоимость заимствований РФ в рублях на внутреннем рынке с доходностью от инвестирования средств фондов в долларовые активы. Мягко скажем, это не совсем корректное сравнение. Безусловно, разница есть. Пока РФ занимает дороже, чем размещает свои средства. Но эта разница не столь велика, как принято считать. Эта разница порядка 1,5%, по нашим расчетам. Кстати, отмечу – мы в начале сказали, что есть уже накопленный мировой опыт и многие страны по этому пути давно пошли. Специфика РФ состоит в том, что мы говорим о создании профессионального участника рынка, специализированной структуры, которая будет сочетать как операции по инвестированию средств суверенных фондов, так и операции по так называемому активному управлению государственным долгом. Это напрямую вытекает с особенностью текущего положения РФ, которая является, с одной стороны, страной, которая имеет существенные объемы в суверенных фондах и должна ими управлять, с другой стороны, является активным участником международных и внутреннего рынка капитала. Несмотря на то, что у нас есть фонды, несмотря на то, что у нас стоит цель на бездефицитный бюджет, Россия должна присутствовать на финансовых рынках в качестве суверенного заемщика, Россия должна иметь развитый внутренний рынок долговой. Поэтому вот это сочетание в одной структуре и управляющего средствами суверенных фондов, и так называемого долгового офиса – вот в этом специфика Российской Федерации. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Это только у нас такое? К. ВЫШКОВСКИЙ: Да. Е. ПИСЬМЕННАЯ: А нет конфликта интересов? К. ВЫШКОВСКИЙ: Прекрасный вопрос. Мы убеждены, что конфликта интересов не будет, по той простой причине, что инвестирование средств суверенных фондов в российские же суверенные долговые инструменты просто невозможно. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Запрещено. Понятно. А размер долга? Вы сказали, больше 4 триллионов – это размер Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. А размер внутреннего госдолга и внешнего? Я так понимаю, агентство будет управлять и внутренним, и внешним долгом. К. ВЫШКОВСКИЙ: Да, планируется, что агентство будет управлять государственным долгом, выраженным в ценных бумагах, это внутренние облигации, прежде всего облигации федеральных займов, и так называемые еврооблигации РФ, которые размещаются на международных рынках. Вместе это также порядка 4,7 трлн. рублей. Действительно, сейчас в прессе много оценок, называют сумму 10 трлн., называют это деньгами. Вы тоже в начале сказали, используя это формулировку. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Это не деньги, да? К. ВЫШКОВСКИЙ: Если мы говорим об управлении долгом, то это не денежные средства. Это наши обязательства, которыми также можно и нужно управлять в целях минимизации расходов по государственному долгу, в целях снижения стоимости заимствований. Строго говоря, здесь речь идет об операциях, которые в России не осуществлялись до настоящего времени. Соответственно, 10 триллионов – это сумма в управлении, это средства, накопленные в суверенных фондах, т.е. активы, и долговые обязательства. О. БЫЧКОВА: Мы сейчас прервемся на краткие новости и небольшую рекламу, потом продолжим программу «Большой дозор». Константин Вышковский — директор департамента государственного долга и государственных финансовых активов Министерства финансов. Мы говорим о создании «Росфинагентства». НОВОСТИ О. БЫЧКОВА: Мы продолжаем программу «Большой дозор». У микрофона Ольга Бычкова и Евгения Письменная. И наш гость – это Константин Вышковский, директор департамента государственного долга и государственных финансовых активов Министерства финансов. Мы говорим о создании «Росфинагентства», которое будет управлять, если ГД примет в последующих чтениях этот законопроект, средствами Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. У нас тут люди пишут нам, сейчас тоже многие слушатели пишут в эфир, и писали тоже разные комментаторы. Например, Оксана Дмитриева в своем блоге, который, в частности, на сайте «Эха Москвы» вывешен. Дмитрий Мезенцев это попытка увести нашу кубышку в оффшоры?» Оксана Дмитриева считает, что это афера века. Помимо того, что ее нельзя будет проконтролировать, она полностью противоречит самой концепции создания Резервного фонда и Фонда национального благосостояния. «Ведь если эти средства, – я цитирую блог Оксаны Дмитриевой, – предполагается вкладывать внутри страны в реальную экономику, тогда их следует вернуть в бюджет и направлять на наиболее приоритетные, прямые, прозрачные и социально важные бюджетные расходы, по действующему законодательству и под контролем уже существующего «наблюдательного совета» — парламента и Счетной палаты. Эти механизмы отрабатываются веками, и никогда еще средства налогоплательщиков не выводились из традиционных государственных институтов и не передавались акционерным обществам в доверительное управление. Это не что иное, — заключает Оксана Дмитриева, – как рейдерский захват казны». Расскажите, кто и каким рейдерским захватом будет управлять этими средствами К. ВЫШКОВСКИЙ: Я прежде всего хотел бы отметить, что из того, что вы зачитали, я согласен с тем, что речь идет, действительно, о знаковом решении, которое ГД необходимо принять. Любое решение – создавать такую организацию или не создавать – это будет очень важное знаковое решение. Безусловно, мы прекрасно понимаем, что такое сложное решение, оно и определяет тот большой набор озабоченностей, которые депутаты высказывают. Действительно, в ходе обсуждения законопроекта на комитете ГД и на пленарном заседании имели место очень бурные дискуссии по этому поводу. Целый ряд аспектов, в которых я хотел бы расставить точки над i. Во-первых, мы говорим исключительно о совершенствовании действующей системы управления суверенными фондами. Мы не говорим о расходовании средств, используя нашу терминологию – мы не говорим об использовании средств. Строго говоря, общие рамки, установленные законодательством, в частности бюджетным кодексом, для управления суверенными фондами, они не меняются. Перечень разрешенных активов, куда можно инвестировать средства фондов, остается прежним. Полномочия правительства, делегированные законом по управлению этими фондами, не меняются. Министерство финансов от имени правительства РФ как отвечало за результат этого управления, так и будет отвечать. Это очень важное, на мой взгляд, обстоятельство. Мы говорим лишь о возможности привлечения Министерством финансов в процессе осуществления этой деятельности профессионального участника финансовых рынков. Та система взаимоотношений, которую мы предлагаем построить, в ее рамках ни в коей мере Министерство финансов не устраняется от этих процессов и несет полную ответственность за результаты такого управления. Отношения между Министерством финансов и «Росфинагентством» будут строиться в рамках договоров, где детально будут прописаны все полномочия, все возможности по осуществлению тех или иных операций. Безусловно, речь не идет о том, что на следующий день после принятия решения о создании РФА эти огромные суммы, о которых мы говорили раньше, будут переданы в управление, будет сломана сложившаяся уже на протяжении ряда лет систему управления. Безусловно, нет. Во-первых, очевидно, что потребуется некий переходный период. Очевидно, что в начале речь идет о возможности вложения в менее консервативные инструменты лишь небольшой части средств. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Сергей Сторчак, замминистра финансов, который курирует эту тему, он говорил о 10 процентах. Это так? К. ВЫШКОВСКИЙ: Да, мы говорим о том, что в наших расчетных моделях мы брали 10% средств ФНБ и оценивали те результаты, которые можно получить. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Т.е. первый год существования. К. ВЫШКОВСКИЙ: Результаты, которые, по нашим подсчетам, позволят окупить те затраты, которые потребуются для создания этой структуры. О. БЫЧКОВА: Т.е. в первый год 10% действительно? Или не год? К. ВЫШКОВСКИЙ: Мы говорим, что даже если передать в управление агентству только 10% ФНБ, то уже дополнительные доходы – вот я упомянул об увеличении доходности на один процент – уже позволят оправдать те затраты, которые потребуются государству для создания такой структуры. Также речь идет о реализации поручений президента, о необходимости инвестирования уже в этом году до ста миллиардов средств ФНБ в российские инфраструктурные проекты. О. БЫЧКОВА: А сто миллиардов – это какая часть? К. ВЫШКОВСКИЙ: ФНБ у нас сейчас порядка 2,7 триллионов. О. БЫЧКОВА: Т.е. небольшая. К. ВЫШКОВСКИЙ: Небольшая часть. В комментарии, в мнении Оксаны Генриховны речь также идет об инвестировании средств внутри страны. Это большая дискуссия, которая на протяжении всего периода существования фондов идет между различными ее участниками… Е. ПИСЬМЕННАЯ: Фактически с момента придумывания фондов идет дискуссия – копить или тратить. К. ВЫШКОВСКИЙ: Совершенно верно. Даже если мы не говорим о тратить, даже если мы говорим об инвестировании, т.е. куда можно вкладывать эти средства в целях сохранения и преумножения средств фондов, даже здесь нет единства мнений. И в поручении президента сказано, что речь должна идти о самоокупаемых проектах. На наш взгляд, это очень важное обстоятельство, потому что, действительно, поскольку мы говорим об управлении средствами, о том, что мы должны их сохранить и преумножить, безусловно, мы не можем не задумываться о сохранности этих средств и о возможности их вывода из активов в случае необходимости, т.е. о ликвидности этих вложений. Естественно, если мы говорим о проектах в РФ, которые по определению связаны с большими рисками именно для средств фондов, потому что они связаны с российским риском, т.е. инвестирование в риск, опять-таки в риск, связанный с российской экономикой, которая пока еще зависима от конъюнктурных изменений на внешних рынках, это риски повышенные. О. БЫЧКОВА: Нам ли не знать о рискованности наших родных рисков. К. ВЫШКОВСКИЙ: Да. Строго говоря, это то, что не делается всеми другими странами, которые имеют такого рода фонды. Для нас основной пример – это норвежский фонд, так называемый пенсионный фонд, он предполагает вложение внутри страны только доходов, полученных от управления фондов. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Константин, а вам не кажется, что и депутаты, и другие ваши оппоненты, которые сейчас скептически к этому относятся, это еще связано с тем, что вы очень неконкретно в этих поправках бюджетного кодекса прописываете, что такое это Российское финансовое агентство? Т.е. у вас получаются общие слова об этом агентстве, что это открытое акционерное общество, что оно тем-то и тем-то регулируется – и всё. А всё остальное будет регулироваться некими правительственными документами, которых люди не видят. Именно поэтому и боятся, что возникнет еще одна шайка-лейка. К. ВЫШКОВСКИЙ: Наверное, вы правы, что именно в связи с тем форматом, который мы предложили для утверждения законом, связаны те озабоченности, которые нам высказывались. Объясняется это тем, что мы говорим о внесении изменений в бюджетный кодекс, в раздел, посвященный управлению суверенными фондами. Строго говоря, в бюджетном кодексе нельзя прописать всё, что необходимо прописать на уровне закона. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Но и в пояснительной записке у вас нет объяснения, а что будет дальше. К. ВЫШКОВСКИЙ: Мы по просьбе депутатов представили значительный объем дополнительных материалов, разъяснений, трижды законопроект рассматривался на комитете ГД. Мы готовы дальше взаимодействовать с парламентом, объяснять все нюансы, пытаться найти компромиссы, чтобы учесть те опасения, которые имеют место у депутатов. Рассчитываем и уверены в том, что такие компромиссы будут найдены. Принимая во внимание, что мы предложили создать эту структуру в форме акционерного общества, т.е. имея в виду, что ее деятельность будет регулироваться российским корпоративным правом, законом об акционерных обществах. О. БЫЧКОВА: Акционеры – это кто? К. ВЫШКОВСКИЙ: Один единственный акционер – это Российская Федерация. Е. ПИСЬМЕННАЯ: У нас есть такое же ОАО «РЖД». К. ВЫШКОВСКИЙ: Сто процентов в собственности государства. Безусловно, речи о снижении доли государства не идет. Мы говорим о неснижаемой стопроцентной собственности РФ. Мы говорим о том, что «Росфинагентство» должно быть включено в перечень стратегически предприятий и, соответственно, не должно подлежать приватизации. Но депутаты полагают – и, наверное, обоснованно полагают – необходимым зафиксировать это именно на уровне закона. Поэтому мы исходим из того, что при подготовке ко второму чтению все эти моменты будут учтены, и мы сможем внести в законопроект такие изменения, которые все эти озабоченности снимут. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Но ваш спор с ГД сейчас выглядит уже даже несколько смешно, по поводу того, какую организационно-правовую форму фактически выбрать для этого агентства. Я помню, еще тогда, когда вы первый раз предлагали, вы его предлагали как раз в форме государственной корпорации, это был большой скандал, потому что тогда президент Медведев открывал кампанию по борьбе с этими государственными корпорациями. После чего лихорадочно Минфин переделывал это в другую, более прозрачную форму открытого акционерного общества. А сейчас, как рассказывают депутаты, опять мы будем переделывать это в государственную корпорацию и, как говорит Жуков (это у нас теперь высокопоставленных «единоросс», а раньше в правительстве, Александр Дмитриевич Жуков), что Медведев согласился переделать это в государственную корпорацию. Знаете, это уже просто анекдот. Собственно, будет ли переделываться организационно-правовая форма? Какие есть варианты? К. ВЫШКОВСКИЙ: Действительно, в свое время мы предлагали создать агентство в форме госкорпорации. Наверное, немного не успели с этой идеей. Е. ПИСЬМЕННАЯ: (СМЕЕТСЯ). Да, опоздали. К. ВЫШКОВСКИЙ: Было принято политическое решение о том, что в такой форме структуры в России больше не будут создаваться. Мы исходили из того, что акционерное общество – это форма, которая регулируется значительным объемом действующего законодательства, это понятная форма для участников рынка, обеспечивающая необходимую степень оперативности, транспарентности. Наибольшие претензии были нам высказаны применительно к первому слову – открытое. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Срочно закрыть. К. ВЫШКОВСКИЙ: Как вы знаете, сейчас завершается подготовка изменений в гражданский кодекс, который предполагает, что форм ОАО в ближайшем будущем существовать не будет. Е. ПИСЬМЕННАЯ: (СМЕЕТСЯ). Опять вы опоздали. Да что ж такое! К. ВЫШКОВСКИЙ: И предполагается, что акционерные общества будут существовать в двух формах – публичные и непубличные. Мы полагаем, что в случае даже принятия решения о том, что все-таки РФА будет в форме акционерного общества, при вступлении в силу поправок в гражданский кодекс эта форма будет приведена в соответствие с новыми изменениями и агентство будет существовать в форме непубличного акционерного общества. Вы сказали, прозвучало сегодня слово «госкорпорация». Я вас поправлю – там прозвучало слово «непубличная корпорация». Е. ПИСЬМЕННАЯ: Потому что мы еще не совсем знаем, что такое непубличная корпорация. Это меня не убеждает в том, что она прозрачнее, чем что-то другое, если мы не знаем, что это такое. К. ВЫШКОВСКИЙ: Безусловно, мы понимаем, что необходимо выбрать ту форму, которая будет органично вписываться в действующее законодательство, с учетом тех изменений, которые уже фактически подготовлены. Поэтому, действительно, этот вопрос по организационно-правовой форме, наверное, вопрос, который вызвал наибольшие дискуссии. Мы должны определиться, в рамках подготовки ко второму чтению мы исходим из того, что правильная форма будет найдена. Е. ПИСЬМЕННАЯ: У нас же не так много этих форм на самом деле, положа руку на сердце. К. ВЫШКОВСКИЙ: Да, честно говоря, возможности широкого выбора у нас практически нет. О. БЫЧКОВА: А когда будет второе чтение и окончательное принятие? К. ВЫШКОВСКИЙ: Это зависит от графика работы ГД. Формально есть месячный срок между первым и вторым чтением. Мы будем стараться уложиться в этот срок, как минимум выйти на понимание, в каком виде должен существовать законопроект, какие изменения необходимо внести в тот текст, который пока утвержден в рамках первого чтения. В любом случае исходим из того, что в рамках действующей весенней сессии все этапы будут пройдены. О. БЫЧКОВА: А когда зафункционирует? Е. ПИСЬМЕННАЯ: Президент хотел по плану… План-то был уже давний, но, вообще, с 1 января. К. ВЫШКОВСКИЙ: Формально 1 апреля сейчас рассматривается как срок, когда должны быть созданы по крайней мере правовые рамки для учреждения этой структуры. О. БЫЧКОВА: Еще раз спрашивает «доктор-84″ про российский фондовый рынок. Действительно, как я понимаю, не будут вкладываться эти средства в голубые фишки российского фондового рынка. Даже в голубые фишки. К. ВЫШКОВСКИЙ: Я бы ответил на этот вопрос так. На первоначальном этапе мы исходим из необходимости поиска. Т.е. если мы говорим о вложениях на российском рынке, мы говорим о необходимости поиска тех проектов, которые бы удовлетворяли, с одной стороны, задачам по инвестированию части средств фондов в экономику России, и с другой стороны, учитывали бы требования, предъявляемые к инвестициям суверенных фондов, обеспечению их сохранности, ликвидности, возвратности этих средств. О. БЫЧКОВА: Переводя на русский язык, это что значит? Е. ПИСЬМЕННАЯ: Будете покупать голубые фишки или нет? К. ВЫШКОВСКИЙ: Это не исключено, если мы придем к выводу, что такие вложения будут удовлетворять всем этим требованиям. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Я сделаю ремарку. Это сейчас не очень выгодные вложения. Например, «Внешэкономбанк», который тоже в качестве конкурента, я так понимаю, рассматривается как управляющая компания этому «Росфинагентству», не так давно купил акции «Газпрома» (по особому распоряжению, естественно) у «E.On», и сейчас, я думаю, они рвут на себе волосы — сколько они на этом потеряли, подсчитывают убытки. К. ВЫШКОВСКИЙ: Одна ремарка. Финансовые результаты от инвестирования такого рода средств нельзя рассматривать на краткосрочном периоде. Речь идет о том, что в среднесрочной или в долгосрочной перспективе эти вложения оправдают себя и средняя доходность за такой период, она будет положительной. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Долгосрочная – это что, 10 лет? К. ВЫШКОВСКИЙ: Не менее пяти лет. Только так корректно сравнивать результаты. О. БЫЧКОВА: Еще спрашивает Сергей про пенсионные накопления и будете ли вы управлять средствами «молчунов»? К. ВЫШКОВСКИЙ: Это одно и то же. О. БЫЧКОВА: Конечно. К. ВЫШКОВСКИЙ: Мы говорим о том, что РФА создается для управления средствами суверенных фондов и рыночной частью государственного долга. Возможность управления пенсионными средствами, она сейчас предметно не рассматривается. Действительно, в пояснительной записке к законопроекту упоминается о такой возможности в перспективе. Действительно, как отметил наш замминистра, это связано с тем, что «Внешэкономбанк», как государственная управляющая компания, управляющая средствами «молчунов», по закону о «Внешэкономбанке», может это делать только до определенного периода, до даты, установленной правительством. Е. ПИСЬМЕННАЯ: А дата какая? К. ВЫШКОВСКИЙ: Эта дата установлена до конца текущего года, 2013 года. О. БЫЧКОВА: Т.е. начиная с 2014 года нужно будет принимать какие-то решения. К. ВЫШКОВСКИЙ: Я бы сказал, что эти решения должны приниматься уже в текущем году. Либо о том, что такого рода операции будет осуществлять иной институт, либо о том, что «Внешэкономбанк» продолжит еще какое-то время реализовывать… О. БЫЧКОВА: Т.е. нас ждет продолжение этого сериала, еще один законопроект и еще один повод для подозрений со стороны Государственной Думы в ваш адрес. К. ВЫШКОВСКИЙ: Если мы говорим про управление пенсионными средствами, то здесь нужно решение на уровне правительства. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Я и говорю, в связи с тем, что сокращают накопительную часть очень сильно… О. БЫЧКОВА: Всё, время закончилось. Е. ПИСЬМЕННАЯ: Вопрос закрыт. О. БЫЧКОВА: Спасибо большое. Константин Вышковский, директор департамента государственного долга и государственных финансовых активов Министерства финансов, был сегодня гостем программы «Большой дозор». К. ВЫШКОВСКИЙ: Спасибо.

Ссылка на источник