Д.Пещикова ― Здравствуйте. Это, действительно, программа «Особое мнение», я – Дарья Пещикова, а со своим особым мнением в этой студии журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович. М.Шевченко ― Здравствуйте, Дарья. Д.Пещикова ― Давайте, вот, с последних таких ярких, громких сообщений. Западные СМИ, точнее, агентство Reuters сообщило, что в интернете появился видеоролик, в котором террористы запрещенной в России организации Исламское государство напрямую грозят России скорыми терактами в нашей стране. Насколько это серьезно? Вообще как к этому относиться? М.Шевченко ― Насчет серьезности это надо к Reuters обращаться. Собственно, если Reuters транслирует и цитирует террористов, и является источником продвижения их идей, их взглядов, их угроз в большое информационное пространство, то у меня вопрос: а зачем это надо Reuters? Д.Пещикова ― Ну, они… Я уточню, они ссылаются в свою очередь не сразу на видео… М.Шевченко ― Нет, а откуда Reuters знают, что это террористы Исламского государства? Откуда Reuters уверены, что это не 5 человек бородатых, волосатых, там, в масках или без масок (я просто не видел), там, с автоматами или с пулеметами собрались, сняли ролик и сказали «Мы – Исламское государство»? Д.Пещикова ― Кстати, на русском языке. М.Шевченко ― Ну, на русском языке, да. Reuters что, знает, кто это снимал? Reuters знает первоисточник? Reuters имеет контакт с этим первоисточником? Д.Пещикова ― Я уточню просто: они ссылаются, тоже чтоб мы понимали ситуацию… М.Шевченко ― Да. На что? Д.Пещикова ― На группу мониторинга, которая занимается всеми ситуациями с нарушениями прав какими-то и сообщениями подобного рода. М.Шевченко ― Я не понял, на что они ссылаются. Д.Пещикова ― Ну, есть группа мониторинга… М.Шевченко ― Если Reuters, если такое авторитетное мировое агентство как Reuters публикует и утверждает, что это, на самом деле, так, то, значит, они должны быть уверены в достоверности этого источника. Стало быть, или Reuters знает, кто это снимал, в деталях и уверено, что это, на самом деле, Исламское государство. Тогда возникают вопросы к Reuters: а почему вы уверены? Или Reuters не уверен, что это Исламское государство, но просто говорит «В интернете появился ролик, в котором предположительно люди, выдающие себя за членов Исламского государства, говорящие на русском языке без акцента, говорят угрозы». Это, кстати, если имеется в виду ролик, который был 5 дней назад, там какой-то сидит такой бородатый парень, размахивая ножом, чего-то говорит на русском языке. Д.Пещикова ― Там есть в этом ролике нарезка фрагментов разных казней. М.Шевченко ― Если это тот, то я видел его. Д.Пещикова ― Там, где казни были? М.Шевченко ― Нет, где казни, не видел. Я видел, просто какой-то сидит парень, который на русском языке хорошо, без акцента говорит, там, размахивает черным ножом, что, типа, вот, «мы, кяферы, будем там вас убивать», разные угрозы такие. Ну, если теперь отрешиться от анализа, почему, зачем Reuters это опубликовал и не имеет ли Reuters прямых контактов с террористами, которые позволили бы ему утверждать авторитетно, что это, на самом деле, создано террористами, я считаю, что угроза очень серьезная. Угроза очень серьезная, и косвенно или прямо серьезность этой угрозы подтверждают те меры, которые были приняты Федеральной Службой Безопасности по ограничению авиарейсов в те страны и те регионы, которые считаются, скажем так, особо террористически угрожающими жизни наших граждан. Д.Пещикова ― Вот, пока мы не стали развивать эту тему, я немножко вернусь. Вы сами не очень верите в то, что это заявление, видеообращение, действительно, некое такое?.. М.Шевченко ― Я верю. Д.Пещикова ― То есть, все-таки, это не группка, не кучка пяти человек? М.Шевченко ― Я верю, что есть психопаты, один, два, 200 тысяч, не знаю там, сколько угодно, которые способны совершить совершенно безумные акции, взорвать себя, подготовить смертников. Я просто в это верю, потому что мы это всё проходили. Понимаете? И это, безусловно, не может иметь никаких моральных оправданий и ничего подобного иметь не может. Поэтому я верю, да, что есть группа сектантов-психопатов, которая готова послать смертников для совершения терактов на территории Российской Федерации. И считаю, что эта угроза очень реальна, серьезна и крайне, скажем так, крайне весома. М.Шевченко: Я верю, что есть группа сектантов, готовая послать смертников для совершения терактов на территории РФ  Д.Пещикова ― Эта угроза растет сейчас в связи с чем? Или она просто была всегда и проявилась? Или это, все-таки, связано с тем, что мы в Сирии активно довольно действуем? М.Шевченко ― Исламское государство, или группы, которые называют себя так (ИГИЛ), появились независимо от действий нашей страны. Они появились до действий нашей страны, и угрозы в отношении Российской Федерации стали проявляться раньше, чем мы вмешались в Сирию. Но, безусловно, сирийская война, в которую мы вмешались… И не могли не вмешаться, еще раз подчеркну. Иначе просто пал бы наш союзник, и мы перестали бы быть просто великой региональной державой, хотя бы даже крупной региональной державой. Она, безусловно, привела к тому, что внимание террористических группировок актуализировалось и акцентировалось на территории России. Д.Пещикова ― Вот, просто если верить в подлинность последнего видео, то оно кардинально качественно отличается от предыдущих. Если раньше эти неизвестные лица, которые выступали с какими-то угрозами, они призывали скорее кого-то действовать против России, сейчас они сами говорят о том, что будут действовать. М.Шевченко ― Я не так хорошо разбираюсь в террористах, чтобы считать, кто из них подлинный, кто не подлинный. Я просто считаю, что ко всем подобным угрозам надо относиться всерьез. Даже если не эти люди (возможно, они шалуны, в чем я не уверен, но предположим), но найдется сумасшедший, который посмотрит их видео, сумасшедший, который захочет стать Геростратом и который, как говорится, совершит какое-нибудь чудовищное деяние, понимаете? Всё возможно. Мы живем в обществе, когда психическое или психоинформационное воздействие на людей тотально, и мы до конца не знаем, где растет тот Раскольников, который думает проверить, а тварь ли я дрожащая или право имею. Только он теперь не топор возьмет, а всё, что угодно, пойдет и там, допустим, взорвет себя, взорвет других людей, расстреляет людей из охотничьего ружья или пистолета. Всё, что угодно, может быть. Угроза серьезная. Д.Пещикова ― С другой стороны, вы знаете, я вспоминаю нашу с вами дискуссию по поводу запрета неких текстов. М.Шевченко ― Это вообще не имеет отношения к реальности. М.Шевченко: Ко всем подобным угрозам надо относиться всерьез. Д.Пещикова ― То есть мы говорили о том, что брошюры не надо запрещать, нужно полемизировать, а, вот, видео надо запрещать. М.Шевченко ― Я считаю, брошюры запрещать не надо, видеообращения… Ну, в данном случае это, извините, не видео, а это призыв к убийству людей, к террористическим актам. Это не видеообращение, это не имеет отношения к публичной политике или к интеллектуальному знанию. Это просто прямая вербовка или прямой призыв совершать противоправные деяния. Свобода слова на это не распространяется. Вот, не распространяется свобода слова на высказывания, допустим, призыв убить там меня или еще кого-то, понимаете? Или вас, ну, не дай бог там, или кого-то еще, там, Ивана Ивановича. Это не свобода слова, а это преступный сговор, преступное деяние, вербовка и публичные призывы. Д.Пещикова ― Вот смотрите, мы сейчас (когда я говорю «мы», я имею в виду, естественно, российские власти), мы запретили сейчас полеты всех рейсов в Египет. М.Шевченко ― Приостановили. Я бы не сказал «запретили» — слово, наверное, чрезмерное. Д.Пещикова ― А что еще нужно сделать? Вы говорите, нужно принимать меры, это, действительно, серьезная угроза. М.Шевченко ― Я думаю, что сотрудники Федеральной Службы Безопасности, Национального Антитеррористического Комитета, среди которых есть профессионалы, прекрасно знают, что надо предпринимать. Я не могу им давать советы. Я считаю, что до установления надлежащих мер безопасности, то есть двойной проверки, допустим, при посадке в самолет или даже тройной проверки, обязательной проверки российскими специалистами или представителями всех, кто садится в самолет, и всего, что загружается в самолет, и самого самолета. До установления вот этой системы технологической эти полеты, безусловно, крайне опасны. Потому что мы не можем гарантировать, что в Египте… Мы вылетали из Шарм-эль-Шейха или Хургады не один раз. Вот это вот на месте то, что мы наблюдаем, когда за 20 долларов можно обойти всю эту очередь и пройти через VIP-коридор так, что тебя практически и не досматривают дальше. И такое бывало со мной. Д.Пещикова ― А вы помните, мы ровно неделю назад с вами обсуждали возможный запрет полетов? М.Шевченко ― Может быть, что Египет может так вот предотвратить проникновение одного из 20-ти тысяч работающих вокруг аэропорта в Шарм-эль-Шейхе или, там, 5 тысяч одного фанатика, одного. Но один точно найдется, который решит совершить такое чудовищное деяние. М.Шевченко: Сотрудники ФСБ прекрасно знают, что надо предпринимать Д.Пещикова ― Вы помните, неделю назад обсуждали с вами как раз, нужно запрещать полеты, не нужно. Вы говорили, каждая компания, каждый авиаперевозчик должен сам принять решение. М.Шевченко ― Ну, что тут теперь обсуждать, когда ФСБ приняла такое решение? Д.Пещикова ― Ну, то есть, все-таки, правильно сделали? М.Шевченко ― Было экстраординарное событие – заявление Бортникова. Я не имею в данной ситуации оснований не доверять Федеральной Службе Безопасности. Значит, у них есть такая информация об угрозах терактов, которая заставила их пойти на такой экстраординарный шаг, который, конечно, говорит о том, что мы находимся в состоянии войны. Д.Пещикова ― То есть версия теракта – она набирает вес. М.Шевченко ― Мне кажется, она не набирает вес, она, мне кажется, единственная теперь уже возможная. Если бы это была техногенная катастрофа, то никто бы не отменял эти полеты. И собственно, эти меры доказывают, что угроза очень велика. М.Шевченко: Версия теракт единственная уже возможная Д.Пещикова ― Понятно. Спасибо большое. Это Максим Шевченко со своим особым мнением. Сейчас прервемся, скоро продолжим. РЕКЛАМА Д.Пещикова ― Продолжаем внимательно выслушивать особое мнение журналиста Максима Шевченко. Вот смотрите, из того, что происходит, из того, что связано тоже с террористическими угрозами в контексте последних событий коммунисты предложили пополнить список стран, куда летать пока не нужно, еще как минимум двумя – Турцией и Тунисом. Как вы считаете, стоит ли, действительно, расширить этот список? И, может быть, превентивные меры нужны? М.Шевченко ― Турция, я считаю, в этот список не должна попадать. Турецкие спецслужбы достаточно эффективно обеспечивают систему безопасности в аэропорту. Тунис я бы внес, потому что нет у нас уверенности в том, что безопасность в Тунисе в полной мере будет обеспечена. Рядом с Тунисом Ливия, которая просто находится в чудовищном положении межэтнической войны с религиозным подтекстом. Алжир рядом. На территории Туниса были недавно теракты, когда расстрелял психопат-фанатик там туристов на пляже. Ну, я просто думаю, что полеты возобновятся, когда будут выработаны эффективные системы безопасности и согласованы эти действия с местными, как бы, спецслужбами тех государств, куда летают. М.Шевченко: Турция не должна попадать в этот список Д.Пещикова ― Но судя по официальным заявлениям это где-то на несколько месяцев как минимум, то, что сейчас решено. М.Шевченко ― Ну, это процедура, наверное, такая длительная просто. Д.Пещикова ― Но, в принципе, вы поддержали бы запрет на полеты в Тунис, я так понимаю, Алжир? Кстати, Сирия почему-то не фигурирует нигде. М.Шевченко ― Ну, в Сирию ничего не летает, никакие туристы в Сирию не летают. В Сирию только летает военный самолет, наверное, в Латакию на нашу базу и, наверное там, в Дамаск тоже какие-нибудь самолеты МЧС летают. Я бы Ливан сюда тоже, как бы, внес, потому что здесь есть тоже проблема. Лучше подстраховаться. Лучше перестраховаться, чем недостраховаться в этой ситуации, скажу вам откровенно. Д.Пещикова ― По поводу Египта тоже разные точки зрения. Уже решение принято, конечно, ничего не изменишь, но высказывалось и такое мнение: «Зачем запрещать полеты во всю страну, если можно точечно действовать? Например, в какие-то аэропорты, которые, действительно, не безопасны. Ну, как, например, аэропорт Шарм-эль-Шейха». М.Шевченко ― А какие там аэропорты? Там, собственно, 2 аэропорта – Хургала, Шарм-эль-Шейх. И Каир. 3 аэропорта, понимаете? Д.Пещикова ― Да, да. В Каире тоже так, всё плохо с безопасностью? М.Шевченко ― Я не знаю. Я же не специалист по безопасности. Вот, у меня был Иосиф Линдер – его позовите, он специалист по безопасности (в эфире программы «Точка»). Я не специалист, я не изучал этот вопрос на месте, но я доверяю тем людям, которые отвечают своим именем и своей профессиональной, не знаю, состоятельностью за вопросы безопасности. Д.Пещикова ― Хорошо. Давайте к теме, которая вам абсолютно близка, вы об этом много говорили, поднимали этот вопрос. Сегодня суд в Санкт-Петербурге, городской суд Санкт-Петербурга подтвердил решение нижестоящей инстанции о выдворении Зарины Юнусовой (это мать 5-месячного Умарали Назарова, который умер около месяца назад при страшных обстоятельствах). И теперь получается, что в течение 5-ти дней буквально его мать должна уехать на родину, несмотря на то, что заведено уголовное дело о причинах смерти. М.Шевченко ― Он умер не при страшных, а при обычных, таких, бытовых обстоятельствах, когда к нему отнеслись как к куску мяса. Это жутко. Страшно то, что обстоятельства были какие-то протокольно-бытовые. Д.Пещикова ― Ну как раз страшно, что эти обстоятельства обыденные. Это страшно. М.Шевченко ― Знаете, как в каком-то рассказе Кафки были обстоятельства. Просто, вот, как бы, взять и, как бы, его перегрузить из живых в мертвые согласно процедуре какой-то. Я считаю, что это решение суда – оно чудовищно, оно отвратительно, оно постыдно, оно позорно для Российской Федерации. Я готов пострадать любыми… Увольняйте меня откуда угодно. Но это постыдное решение, которое кладет, как бы, тень стыда на всех на нас. Как можно выдворять с территории России мать, у которой умер ребенок при непонятных обстоятельствах, не выдавая ей даже тела этого ребенка на руки? Неужели, у судьи, который принимает это решение, нету вообще, вот, сердца? Настолько страшно и надо настолько отчитаться перед теми, кто оказывает давление на этого судью. Причем, при всем при том, что мать является фигурантом следственного дела о гибели малыша. И мы подозреваем, что именно поэтому ее и удаляют, чтобы она… М.Шевченко: Как можно выдворять с территории России мать, у которой умер ребенок при непонятных обстоятельствах? Д.Пещикова ― Но последнее сообщение от консульства, кстати, Таджикистана: потерпевшим по делу теперь будет выступать отец ребенка, у него есть право находиться на территории… М.Шевченко ― Но ребенка вырвали из рук матери, она является важным свидетелем в любом случае. Д.Пещикова ― Но вот пришли к такому компромиссу. И она уедет. М.Шевченко ― Она была допрошена, как мы видим, с нарушениями. Ей предоставляли переводчика-узбека, хотя она таджичка и не понимает ни звука на узбекском языке, понимаете? Она пишет-то, как нам сказали, пишет и разговаривает на таджикском языке свободно. Но на узбекском она не разговаривает. То есть всё с нарушением. Нет этого старшего лейтенанта Алексеевой, которая на видео ходит там с Умарали. Почему, кстати, ее нету? Вот теперь мы уже задаем вопрос, а почему? Она что, чья-то родственница, чья-то любовница, чья-то жена? Почему ее скрывают от следствия? Куда она подевалась? Вот это дело, если б на первом этапе они сразу извинились, принесли бы соболезнования и начали бы служебное расследование, кончилось бы служебным расследованием. Теперь оно перерастает в публично значимое уголовное деяние, которое совершают определенные ведомства с целью сокрытия преступления. Потому что я считаю, что утайка важных свидетелей, в том числе подозреваемых, или, допустим, каких-то обстоятельств дела, допустим, невыдача тела на независимую экспертизу вовремя является уголовным преступлением, которое можно квалифицировать как сокрытие вещественных доказательств или как сокрытие важных свидетелей. У меня вопрос: а занимается ли МВД Санкт-Петербурга сокрытием важных свидетелей или свидетельств, которые могли бы прояснить нашу картину дела? Ответ: возможно, да, оно это делает. Поэтому я через «Эхо Москвы» обращаюсь к министру Колокольцеву, который недавно стал генералом, с чем я его поздравляю. Достойный человек, офицер. Я вас прошу обратить внимание на это действие. Дайте своим подчиненным приказ прекратить покрывать преступление, которое очевидно уже для всех. По крайней мере, которое сначала было просто должностным нарушением инструкции. Но по мере упорствования этих ведомств оно превращается в публичное преступление. М.Шевченко: Где старший лейтенант Алексеева, которая на видео ходит там с Умарали? Д.Пещикова ― А почему они упорствуют? М.Шевченко ― Я не могу это понять, клянусь! Я считаю, что всё дело в этой женщине и в ее связях (старшего лейтенанта Алексеевой) с кем-то из больших чинов. У меня просто нет другой версии. Д.Пещикова ― А это не дело в том, что мигранты – фигуранты дела? М.Шевченко ― Ну и это, конечно. Нет, это обстоятельство. А чего тут такого? Это же полуживотные-полулюди, понимаете, у которых нет прав, у которых можно взять там ребенка, вырвать из рук матери, она умерла, не отдать тело ребенка, не отдать документы и, как бы, материалы нашей экспертизы патологоанатомической. Так что они узнали (родственники убитого мальчика, погибшего мальчика) из СМИ! Вот, Фонтанке можно отдать, понимаете? А отцу с матерью нельзя отдать экспертизу. Это как понимать вообще? В какой стране мы живем просто-напросто? Какое это отношение имеет к мигрантам или не к мигрантам? Это имеет отношение к тому, что эти органы не только их, но и нас тоже считают не людьми, а теми, у кого можно отобрать ребенка и потом не отдать… До сих пор не отдали тело. Понимаете? До сих пор не отдали тело. Д.Пещикова ― Ну, обещают. Я, вот, опять же, обращусь к этому заявлению консульства Таджикистана. М.Шевченко ― Обещают? А почему они не отдали вовремя? М.Шевченко: Эти органы не только их, но и нас тоже считают не людьми Д.Пещикова ― Хороший вопрос, да. М.Шевченко ― А я считаю, что это попытка скрыть следы преступления. Д.Пещикова ― Сколько дней? 4 дня не пускали? 3? М.Шевченко ― 4 дня не пускали, потом показали издалека, дяде показали. Тело до сих пор не отдали. То есть не отдали тело на какую-то экспертизу на клеточном уровне, на еще каком-то. Судмедэксперты, которые связаны с МВД много лет, как мы делаем из описания той же самой Фонтанки вывод, на самом деле, они являются просто ведомственными экспертами. Ну хорошо, допустим, они правы, и его убил цитомегаловирус, который, как нам, правда, рассказывают специалисты, которых много за рамками МВД, существует в теле каждого человека – в вашем, в моем. 80% населения Земли так или иначе поражены цитомегаловирусом, и при особых обстоятельствах он становится причиной смерти детей. Для этого ребенок должен быть внешне плохим там, уставшим, больным… М.Шевченко: Обращаюсь к Колокольцеву — пусть Ваши подчиненные прекратят покрывать преступление Д.Пещикова ― Я для наших слушателей и зрителей просто еще раз поясню, что вы непосредственно участвуете в расследовании, которое проводит Рабочая группа СПЧ. М.Шевченко ― В деятельности рабочей группы, да, которую проводит Совет по правам человека при президенте. Вот, значит, вот это. Но мы видим из актов, которые они составляли, что ребенок поступил в приют здоровым, там, даже с переизбытком веса, никаких признаков… Д.Пещикова ― Визуальные осмотры были, да-да-да. М.Шевченко ― Визуальный осмотр, всё было хорошо. Ну что, трудно, что ли, вам, как говорится, признать простые вещи? Что, так страшно, что кто-то получит служебное взыскание? Хотя, теперь уже это не служебное взыскание, теперь это уже уголовное деяние. Мы будем теперь требовать открытого расследования. Они довели до этой ситуации своим тупым упрямством. Д.Пещикова ― Все, кто в цепочке в этой был? То есть и врачи, и, вот, Алексеева? М.Шевченко ― Ну, я не знаю. Я вот вижу, ФМС, понимаете. Сначала они развернули пиар-кампанию в интернете, что, вот, мол, русских офицеров, Шевченко там русских офицеров позорит. Такие тоже. Я же отличаю эти пиар-боты, понимаете? Вот, русские офицеры, значит там вот, он на стороне мигрантов. Но выясняется, что офицер ФМС, допустим, я так понимаю, по фамилии азербайджанец, который принимал решение в штатском, не показав матери удостоверение (я ссылаюсь на »Коммерсантъ», которому я привык доверять), отобрал ребенка. Ну и так далее. Будем дальше разбираться? Я считаю, что да, будем дальше разбираться. Я требую, чтоб старший лейтенант Алексеева дала показания, встретилась с адвокатами и со следователем, который ведет это действие. Д.Пещикова ― Это особое мнение журналиста Максима Шевченко. Скоро продолжим. НОВОСТИ Д.Пещикова ― Продолжается программа «Особое мнение», в этой студии со своим особым мнением журналист Максим Шевченко, и мы продолжаем обсуждать эту историю резонансную. М.Шевченко ― Ну да. Вот сейчас мать выдворят, значит, Зарину Юнусову с территории России. Ну, Юнусова она, потому что женщина может сохранять свою фамилию девичью в браке. Значит, выдворят с территории России в Таджикистан. Возможно, ей выдадут тело в контейнере запакованном в аэропорту, для того чтобы она тут, на территории России не смогла сделать экспертизу, потому что я не уверен, что в Таджикистане есть хорошая, качественная, современная экспертиза. А и сделают в Таджикистане экспертизу мальчика, причины смерти. Они ей скажут «Ну, другое государство. Подумаешь там. Чего нам?» Д.Пещикова ― «У нас свои законы». М.Шевченко ― Да. Типа «Мы не приобщим это к делу». То есть, на самом деле, еще раз, есть подозрение о том, что даже этим выдворением и выдачей тела ей туда, чтобы подальше его увести, те, кто организуют это, занимаются сокрытием улик и препятствованием расследованию, выяснению обстоятельств этого дела и наказанию виновных. Д.Пещикова ― Ну, правильно: ее по факту изолируют от участия в дальнейшем процессе. М.Шевченко ― И по факту ее изолируют от участия в процессе. Ее муж там не присутствовал при отборе ребенка – ребенка отбирали у нее. Д.Пещикова ― И у несовершеннолетнего брата отца. М.Шевченко ― Просто перед всей страной совершается, на мой взгляд, преступное деяние. Пусть мне докажут, что это не преступное деяние, а так положено. Д.Пещикова ― Но, ведь, будет процесс. М.Шевченко ― Я не понимаю, какое лицо, чьи интересы задеты в этом деле. Я просто не могу понять до конца, почему такое тупое упорство? И еще раз обращаюсь к генералу Колокольцеву, которого я знаю как мужчину, как офицера, как порядочного храброго человека, я вас прошу, наведите порядок в этом деле. Вы же сами отец, вы должны понимать, что тут на кону. Просто если это кончится так, как кончится, какие их пиар-акции по поводу чести мундира? Д.Пещикова ― При этом, кстати, сегодня, я напомню и вам, и нашим слушателям, что у нас в эфире был Михаил Федотов, глава СПЧ и он обращался обратиться к Генпрокурору. М.Шевченко ― А я считаю, что подобные действия сотрудников еще и порочат память их товарищей, которые погибли, реально сражаясь в борьбе с преступниками, с террористами там и так далее. Д.Пещикова ― А вы верите, что процесс будет справедливым, или не верите, который будет? М.Шевченко ― Это не вопрос, это неправильно верить или не верить. А надо добиться, чтобы он был справедливым. А иначе тогда это что, государство, если в нем заранее мы предполагаем, что все судебные процессы несправедливы? Даже такие. Д.Пещикова ― Добиться каким образом? Общественным влиянием? М.Шевченко ― Ну, общественным влиянием, да. Это, вот, я благодарю «Эхо Москвы», благодарю «Коммерсантъ», благодарю «Дождь», благодарю LifeNews. Смотрите, совершенно разные СМИ с разными взглядами находятся вместе. На мой взгляд, это яркий пример гражданского общества и общественной консолидации. В других вопросах мы друг с другом полемизируем, в этом вопросе такие СМИ как LifeNews и »Дождь», на самом деле, находятся вместе, занимают одну и ту же нравственно-моральную позицию. Я считаю, что да, это очень резонансное, важное дело. Для меня как для русского человека, абсолютно русского тут еще важно то, что это просто попадает в такую, очень важную точку русского самосознания, сформулированную в русской культуре. Я вам говорю, повторяя слова одного героя, который пусть сомневался, пусть там был атеистом, но это слова Федора Михайловича Достоевского: «Да не стоит этот ваш божий мир слезинки одного ребенка. Не стоит, клянусь. Слезинка больше, чем все ваши государства, все ваши пиары и весь ваш божий мир». Это русская позиция, с которой я не сойду как русский человек. И каждый русский так будет стоять на этой позиции. Дело не в том, что это таджик, а дело в том, что не стоит ваш божий мир слезинки одного ребенка. Д.Пещикова ― К вопросу о защите прав еще одна тема правозащитная, связанная непосредственно с теми, кто занимается правозащитной деятельностью, с »Мемориалом». Минюст, который провел проверку и выяснил, что, оказывается, «Мемориал» чуть ли не основы конституционного строя подрывает своей деятельностью. Вот, в Генпрокуратуру уже обратился Минюст. И из последних, опять же, сообщений, вынесли организации предупреждение об устранении нарушений закона, и направили материалы о привлечении этой организации к административной ответственности в суд. Как вы считаете, почему такое давление на »Мемориал» сейчас оказывается? Или это рядовая проверка? М.Шевченко ― Ну, слушайте, потому что «Мемориал» во многих делах занимался тем, что… И спасибо ему большое за это. …что, допустим, финансировал деятельность адвокатов. Во всех сложных делах, связанных с нарушением прав подследственных, пытками и так далее. Вот, я знаю по Северному Кавказу. «Мемориал» предоставлял адвокатов всегда там, где у родственников не было денег или другие адвокаты боялись туда влезать, допустим, по каким-то причинам. «Мемориал» всегда приходил на помощь в оказании юридической поддержки. Естественно, это раздражает силовые структуры очень сильно. Ну, не силовые структуры (не хочу обобщать), а тех людей в силовых структурах, которые, на мой взгляд, не стоят на защите конституционных принципов и конституционных ценностей. Потому что в силовых структурах есть немало офицеров, которые, собственно, честно исполняют свой долг по защите Конституции, по защите юридических правовых оснований Конституции и которые понимают, что, в частности, наличие адвоката в процессе является неотъемлемым элементом выявления, как бы, правды, истины, смыслом которой является каждый процесс следственный или какой-то судебный. В частности, адвокат также занимается и правозащитными разного рода делами, сообщает о разных нарушениях прав человека, что тоже не может не раздражать, очевидно, кого-то. Я считаю, что преследование «Мемориала» или давление на »Мемориал» — это неправильно. Абсолютно неправильно. И я, собственно, в моем Facebook выразил свою позицию по этому вопросу. Д.Пещикова ― Как вы думаете, что ждет «Мемориал»? Надо ли опасаться закрытия? М.Шевченко ― Мы надеемся, я как член Совета по правам человека, в который входит немало сотрудников «Мемориала», надеюсь, что ситуация разъяснится и »Мемориал» перестанут считать враждебной какой-то организацией. Я сам много раз полемизировал там с сотрудниками «Мемориала». Но, допустим, могу сказать в поддержку «Мемориала», что, вот, доклад, который был подписан именем, в частности, Олега Орлова, руководителя, по ситуации в ДНР, в ЛНР и который упоминается косвенно в этом обвинении Минюста, этот доклад свидетельствовал… Массовые военные преступления со стороны киевского режима в отношении населения Донецкой и Луганской областей. Может, они почитают то, что «Мемориал» делал? «Мемориал» старается быть честным и объективным. Если кому-то честность, объективность… М.Шевченко: Преследование «Мемориала» или давление на »Мемориал» — это неправильно Д.Пещикова ― Но они зацепились за другую фразу в этом докладе – за то, что Украина, по сути, страдает от действий России. Там, ведь, тоже об этом говорится. М.Шевченко ― Ну… и… Д.Пещикова ― Они имеют право высказывать такую точку зрения? М.Шевченко ― Конечно. Конечно, имеют. И должны. Это… Д.Пещикова ― Это же не подрывает основы конституционного строя? М.Шевченко ― Если учесть, что президент России встречается с членами «Мемориала», которые входят в Совет по правам человека, ну, значит, вы что, каким-то образом пытаетесь сказать, что президент России неправильно действует, что ли, товарищи из Минюста? Подозрительно. Д.Пещикова ― Это инициатива Минюста или кто-то им подсказал? М.Шевченко ― Я не знаю. Д.Пещикова ― Как вы думаете? Силовики? М.Шевченко ― Откуда я?.. Понятия не имею. Я вообще не понимаю, как эта машина работает уже, понимаете? Я утратил понимание. Я вижу, что разные колеса действуют с разной степенью интенсивности, а заодно в разных направлениях и зачастую выбивая искры и сталкиваясь друг с другом. Д.Пещикова ― А вообще насколько сейчас сильно давление не только на »Мемориал», но на правозащитное движение? Или только »Мемориал» сейчас страдает? Просто, может быть, о чем-то мы не знаем. М.Шевченко ― Ну, мы видели Комитет против пыток, «Мемориал», собственно говоря. Ну, я не считаю, что какое-то чрезмерное давление идет. Я вижу, что вменяемые, еще раз говорю, офицеры по крайней мере тех служб, которые занимаются борьбой с терроризмом, сейчас резко поменялась позиция и, наоборот, многие, как бы, без всяких методов вербовки просто сотрудничают, консультируются там с правозащитниками, чтобы… На самом деле, методы, которые стали применять, это не только методы найти и убить. Понимают, например, что установление каких-то юридических, правовых норм в отношении мигрантов, в отношении, там не знаю, мусульман является одним из важнейших факторов профилактики антитеррористической деятельности. А не врываться к мусульманам, обкатывая им пальчики, как недавно, допустим, поступили в Симферополе с муфтием Симферополя Мухаммедом Исламовым, когда его просто вызвали в Центр по противодействию экстремизму Симферополя, как говорят бывшие сотрудники, те, кто при киевском режиме работал там, и стали ему пальцы обкатывать, предложили ему сделать отпечатки пальцев. Он говорит «Почему? В чем вы меня обвиняете?» — «На всякий случай», — говорят. Я знаю, что им уже дали по мозгам за это, но не могу не упомянуть, что, вот, инициативы такого рода людей запугивают и, в целом, работают на террористов, на укрепление их социально-политической базы. Я считаю, что расширение демократических, конституционных принципов является важнейшим форматом противодействия терроризму. В частности, мусульмане России или мигранты, на законном основании находящиеся в России, должны знать, что на них распространяется юрисдикция российского государства, которое, по крайней мере, через свою Конституцию гарантирует демократические права и свободы. Может, я выгляжу идеалистом, но я не вижу другого основания для того, чтоб мы успешно выиграли войну с терроризмом. Никакое замораживание и никакое, скажем так, военное положение не поможет в длительной перспективе эту войну выиграть. Д.Пещикова ― Смотрите, еще одна тема. Тут недавно Ирина Яровая, глава думского Комитета по безопасности предложила расширить список тех, кто может участвовать в оценке учебников по истории России, по русскому языку, по литературе. И в РПЦ посчитали, что религиозные общины в такой экспертизе вполне могут участвовать. Вот, Всеволод Чаплин выступил как раз по этому поводу, сказал, что это было бы неплохо. Это никак не противоречит идее о светском государстве? Или всё правильно? М.Шевченко ― А вы чего, верующим запрещаете участвовать в экспертизе просто? Д.Пещикова ― Нет, ну, речь идет именно о том, что утверждать, что не утверждать. М.Шевченко ― Вы считаете, что священнослужители – это не люди, что ли? Они должны заткнуться, когда все остальные обсуждают? Д.Пещикова ― Нет, совершенно нет. М.Шевченко ― Я не вижу никакой разницы… Д.Пещикова ― Ну, просто не все же обсуждают. Сейчас же эксперты обсуждают именно. М.Шевченко ― Слушайте, гражданские права священников или верующих ни в коей мере не меньше, чем гражданские права не священников и не верующих. И, безусловно, они могут участвовать в любой экспертизе. Д.Пещикова ― То есть даже когда не просто идет обсуждение, там, нравится не нравится, а утверждение стандартов? М.Шевченко ― Вам же не говорят, что они должны выносить окончательный вердикт, правильно? Д.Пещикова ― А, ну то есть просто давать советы и рекомендации? М.Шевченко ― Конечно. Я вообще не понимаю проблемы. Д.Пещикова ― Ну, в основном, как раз сразу заявление… М.Шевченко ― Я бы даже попросил, допустим, митрополита Илариона Алфеева, например, одного из выдающихся наших богословов, человека, по-моему, владеющего бесконечным количеством языков, включая древние языки. Я бы просил владыку Илариона высказаться о тех или иных текстах. Мне кажется, его суждение было бы авторитетным в любом случае, потому что это один из самых образованных людей нашего времени. И могу назвать еще многих других, понимаете? Патриарха, естественно там, ну и так далее, и так далее, и так далее. Отца Всеволода. Д.Пещикова ― Но что-то пока нет никаких инициатив от религиозных общин. М.Шевченко ― Ну, нету, значит и… Д.Пещикова ― Нет желания? А почему? М.Шевченко ― Я не знаю. Позовите отца Всеволода сюда – он вам расскажет. Д.Пещикова ― Ну, я так понимаю, что как раз он-то и готов. А, вот, от мусульман, например, боятся, не хотят, я не знаю причины. М.Шевченко ― Почему? Нафигулла Хазрат Аширов всегда готов высказываться. Ему позвоните. Там (НЕРАЗБОРЧИВО). Д.Пещикова ― Ну, я же не вхожу в Совет экспертный, поэтому, к сожалению… М.Шевченко ― Ну и я не вхожу. Ну, я просто, так, фамилии вспоминаю. Шамиль Аляутдинов – он бывал на »Эхо Москвы», имам Московской мечети на Поклонной горе. Почему? Это авторитетные богословы, авторитетные публичные деятели. Д.Пещикова ― Буквально одна минута у нас остается. Вы знаете, я вспомнила: вы говорили про обыски, про вот эти вот приглашения обкатать пальчики, как вы говорите, в Симферополе. Есть еще одна история такая, довольно резонансная. С обыском у Лилии Буджуровой тоже, вот, события… М.Шевченко ― Я так понимаю, что Лилии вернули все документы и извинились перед ней в целом. И материалы, и она дала интервью «Кавказской политике», в котором, ну, не то, чтобы она, конечно, была так, потрясена и шокирована… Д.Пещикова ― Ну, она писала очень эмоционально про внучку, которая испугалась, про маму. М.Шевченко ― Да, про внучку писала, и мы, как бы, все. Ну, я так понимаю, что в данном случае спецслужбы повели себя корректно. Д.Пещикова ― Корректно – когда извинились? М.Шевченко ― Когда вернули, конечно. Когда извинились, когда вернули. Д.Пещикова ― Просто вообще как вы считаете, эта практика таких внезапных налетов – она насколько хороша, честна? М.Шевченко ― Мне трудно комментировать ход следственных мероприятий и оперативных. Д.Пещикова ― Именно порядок проведения? М.Шевченко ― Мне понятно, что Ленур Ислямов, бывший спонсор телеканал АТР занял крайне враждебную позицию по отношению к Российской Федерации, к Крыму, эмигрировал в Киев. Может быть, не по своей воле, может, его к этому кто-то вынудил. Но это данность. И поэтому Лилия, мне кажется, пострадала как человек, который много лет работала с Ленуром Ислямовым. Хотя, это, безусловно, не оправдывает каких-то противоправных действий, если бы они были, которые совершились бы при этом обыске. Д.Пещикова ― Понятно. М.Шевченко ― Я, например, считаю, что не стоит в масках и с оружием приходить в дом, где известно, что есть женщины и дети. Можно было это сделать в более корректной форме. Д.Пещикова ― Это как раз то, о чем я вас спрашивала. М.Шевченко ― Да. В штатском и показав все удостоверения, без всяких масок и запугиваний. Д.Пещикова ― Спасибо большое. Это было особое мнение журналиста Максима Шевченко. До свидания.

Ссылка на источник