А.Венедиктов ― В Москве 21 час и 4 минуты. Всем добрый вечер, если этот вечер можно называть добрым. У микрофона Алексей Венедиктов. Программа «Грани недели» выйти не смогла. Она была записана вчера, и, конечно, с учетом того, что сегодня случилось ночью в Париже, нам пришлось переверстать всю программу. Я, действительно, сел сейчас в эфир заменять Володю Кара-Мурзу. С ним все в порядке. Программа была записана, но она устарела. Так бывает. Я буду отвечать на ваши вопросы. Обращаю внимание, как их можно задавать. Мы идем, естественно, по Сетевизору, мы идем — главное радио «Эхо Москвы» – мы идем во все города, где мы идем, плюс мы идем в »Перископе». В Твиттере мой аккаунт aavst – Алексей Алексеевич Венедиктов-старший. Если вы подсоединитесь, то, таким образом, понятно, что произойдет – произойдет ровно то, что вы можете не только слушать, но и смотреть. Я смогу отвечать на ваши вопросы, которые сейчас идут. Естественно, большую часть времени я потрачу на историю, в первую очередь, с нашим самолетом и историю, связанную с терактами в Париже и с расследованием. Мне пришло несколько вопросов, касающихся истории с допингом и историей с принятием решения сегодня Всемирной легкоатлетической федерации о недопуске спортсменов, представляющих Российскую легкоатлетическую федерацию. Совет Международной легкоатлетической федерации принял решение о временном отстранении Всероссийской федерации легкой атлетики от членства в этой истории. То есть как бы на сегодняшний момент мы не можем принимать участия даже в Олимпийских играх 16-го года в Рио, я имею виду легкоатлеты. Все еще не закончилось, но я хочу сказать несколько слов, буквально следующее. Некоторые уже слышали, но многие не слышали. А.Венедиктов: Ядерной бомбой террористов не победишь Смотрите, вот я вчера приехал из Парижа, извините, из Франции и встречался там, в том числе, с людьми, которые занимаются спортом, я имею в виду спортивными журналистами. Очень серьезные люди, которые 20 лет занимаются и хорошо понимают, люди, которые раскрыли — журналисты – допинг во французском велоспорте, своем родном. И я с ними говорил – они мне говорили: «Слушай, мы не понимаем, мы реально не понимаем, чего ваши делают, потому что в первую очередь нужно найти и наказать тех, кто – внимание! – заставлял спортсменов принимать допинг». Не спортсменов – услышьте меня – а тех, кто заставлял спортсменов принимать допинг. Для нас, для России это совершенно новая новелла, если так можно сказать. Но это правда. Мы понимаем, что, когда перед тренерами, перед главой федерации, где чиновники, ставится задача – забрать столько-то медалей, то дальше все это спускается вниз. И надо сказать, что спортсменам угрожают, и это есть в деле, в докладе, там есть показания, — если это можно называть показаниями – наших спортсменов, что да, они в зависимости от тренеров, они в зависимости от врачей, они в зависимости от руководства федерации. Вот тут пишут: «Титова в »Спартаке» так же заставляли – один год дисквалификации». Вы, например, сами лучше меня знаете – я не очень силен в этом, в этой истории, но я силен в политике – это правда – в обозревательстве, я бы сказал так. И поэтому вопросы были: «Вы чего с этим не боритесь?» И сейчас будут приниматься решения, видимо. Сразу в конце этого часа для тех, кому интересно, у нас будет сегодняшнее интервью, которое нам дал сегодня, буквально час тому назад генеральный секретарь нашей федерации легкой атлетики и член Совета Международной организации – вот там, где принималось это решение – Михаил Бутов. Сразу хочу вам сказать, что голосование в этом Совете Международной ассоциации легкоатлетических федераций, мировой были следующие: 22 – за отстранение, 1 – против. Понятно, кто. Вот, наверное, он у нас и будет. Поэтому эту историю – чего я буду ее комментировать? Допинг – это политическое… Понятно, что все можно назвать допингом… Я смотрю на Наташу Селиванову – у меня допинг: у меня тестостерон повышается в крови. Она вот глазками сейчас моргает. Нет, на самом деле я к чему говорю – допингом можно признать все что угодно. Но вот химия, которая присутствует в спорте, она присутствует в спорте, биология, биохимия, которая присутствует в спорте – это плохо. Знаете, почему плохо? Можно сказать, что потому, что это обман. Это и обман тоже, но люди совершенно разрушены. Спортсмены, которые сидят на допинге, уходят в небытие очень рано. Есть один пример, его надо проверить. Но посмотрите, когда Южная Африка выиграла чемпионат мира по регби тогда — где сейчас эти спортсмены, сколько их осталось? А прошло, в общем, десятилетие. Надо думать о спортсменах, на самом деле, а не только… А.Венедиктов: У нас только террористы не отвечают за свое Поэтому, мне кажется, что наказание должны понести не спортсмены. Конечно, те спортсмены, которые принимали допинг, уличены в принятии допинга, должны быть отстранены от соревнований вне зависимости от того, к какой стране они принадлежат. И тут нечего визжать о политике. Нужно абсолютно точно провести расследование, почему они принимали допинг. Одно дело: «Дай мне допинг. Я хочу выиграть медаль». А другое дело: «Ты мне выиграешь медаль, поэтому, если ты не примешь допинг, я тебя сниму с соревнований». А снятие с соревнований, ребята, это же не только слава, это не только медаль, но это и деньги большие. Тут говорят о Мутко. Я бы хотел, чтобы Мутко сидел здесь в студии и отвечал на ваши вопросы. Я Вам обещаю, что два наших игрока в этой теме – мы попробуем на следующей неделе… То, что я приглашу – это сто пудов – это Валерия Мутко и Александра Жукова, председателя Олимпийского комитета. Вот эти люди должны, действительно, говорить, отвечать за то, что сделано, отвечать во всех смыслах этого слова. Что мне тут пишут? – «Они не придут». Ну, не придут – будем говорить за них, будем брать их заявления в других СМИ и вместе с вами, с людьми, которые любят спорт… Так, у нас в Сетевизоре нет изображения. Может быть, у нас уважаемые референты не включили? Тогда объясним, что они должны включить. Потому что у нас обычно эта передача в записи идет, поэтому, может быть, Сетевизор не работает. Спасибо, что мне написали даже со словом «алле». Ну, значит, пока смотрите через «Перископ». Я вам могу сказать: заходите, делайте, зарегистрируйтесь – и поехали! Так, изображение здесь, да, в »Перископе». Я сейчас буду говорить про другое. Еще раз напомню, что мы эту тему не оставляем и не оставим, но все-таки нужны люди, которые за это отвечают наверху, и пусть они расскажут, как они расследование будут проводить. Еще раз напомню, что глава нашей антидопинговой лаборатории Григорий Родченков ушел в отставку во вторник вечером. И мы честно пытались его позвать и честно он не приходит. Вот тут мне смеются: «Ха-ха-ха! Будем говорить за них – они испугались». Именно это, Виктор, и случится, когда мы будем говорить за них, когда здесь сядет Алексей Осин, когда здесь сядет Василий Уткин… да кто угодно из людей, которые болеют за спорт, реально болеют за спортсменов, я бы сказал. И мало не покажется, если они будут молчать. Это правда. Не хотят – мы скажем: «Они испугались» — так и скажем. И вы думаете, таких мало в политике? Так что вы не знаете. А.Венедиктов: Конечно, уровень страха возрос Так, изображение идет. Здесь со мной согласны. Очень хорошо, замечательно! Теперь давайте перейдем… Так, рука бойца колоть устала, сейчас секундочку – всё, взял. Что у нас происходит, собственно, с терактами и в Париже. У меня много, конечно, вопросов пришло по этому вопросу. Почему это я не в записи? – это Сергей из Тюмени. Нет, я в записи, Сергей из Тюмени, и вы тоже в записи. Видимо, это когда-то пришло. Странный человек. Давайте мы поговорим о теракте. Давайте мы договоримся вот, о чем: мы сейчас с вами попытаемся анализировать исключительно открытую информацию, то есть исключительно то, что было в прессе. Если смогу вам что-то добавить из своих рассказов, я вам добавлю. Что было в прессе, что с вами мы должны понимать. Детали. Деталь номер один, которая… не знаю, была ли у нас в эфире и у наших гостей и у вас – все террористы были без масок. Меня это поразило. Я вам объясню, почему. Это значит, что эти люди, действительно, смертники, то есть они не рассчитывали выйти, они не рассчитывали вести переговоры об обмене заложников, о выпуске из тюрьмы их собственных каких-нибудь героев. Они были без масок, и сейчас эта информация очень медленно просачивается, но уже в прессу. Без масок были те, кто вошел в зал, без маски был террорист, который вышел из автомобиля и расстреливал автоматическим оружием. Без маски были люди, которые врывались в кафе. Они приехали убивать и умирать, как мне здесь кто-то пишет. Да, это так. Это редкий случай. Обычно мы понимаем, что эти люди носят маски по различным причинам, но носят. Это первый элемент. То есть никаких переговоров, никакой торговли не могло бы быть, хотя кое-где об этом говорили. Что касается их происхождения. Пока не знаем. «Без акцента…» Знаете, когда идет музыка внимание! – там шел концерт, там шли выстрелы и потом человек, который был напуган… Вот они говорили без акцента. Послушайте, может быть, они говорили с акцентом, они говорили без акцента. Вообще, язык состоит из акцентов, чтоб вы знали. Мы все говорим с разными интонациями. А.Венедиктов: 27% французской молодежи сочувствует ИГИЛу Вот мне пишут, что Сетевизор нужен, так как в »Перископе» трансляция переполнена и поэтому нельзя писать сообщения. Что у нас с Сетевизором? Над этим работают. Знаете, мы бюрократическая организация, газпромовская: Мы работаем над этим. Извините ради бога, приношу извинения. Да, у меня московский говор, но есть вологодский говор, есть волгоградский говор, есть разные говоры. И вы слышите это на »Эхе». У нас много людей приехавших, больше половины, которые приехали из других регионов России, и питерского и так далее. Поэтому можно писать. Вот мне сейчас пишут: «Можно писать». Спасибо большое! Так, трансляции нет. Вижу, что нет изображения. Мы над этим работаем. Так вот, возвращаясь к этой истории, к тонкостям, давайте — что мы там увидим? Про говор. Значит, что сейчас известно. Обнаружен, видимо – давайте говорить «видимо» — паспорт сирийского гражданина, человека, который въехал в Шенгенскую зону через один из греческих островов, вроде бы Родос, но не уверен. Второй паспорт, видимо, египетский. Третьего человека опознали – террориста – по отпечаткам пальцев. Он был на учете в полиции. Непонятно, французской полиции, то есть он француз – это вопрос еще проверки да проверки. Важно ли это? Да важно, потому что, если мы вспомним 11 сентября 2001 года, то все террористы, которые захватили самолеты, все они въехали, никто из них не был гражданином Америки, никто не имел грин-карту, вид на жительство, никто не въехал как беженец, никто не жил довольно долго в Америке, несколько я помню. Это были люди, заточенные на военную операцию, осуществившие военную операцию, но въехавшие снаружи. Возвращаемся к теракту Бостонский марафон. Братья Царнаевы – это были люди, которые въехали в США легально. Еще раз повторяю: по-моему, получили то ли грин-карту, то есть получили вид на жительство или даже гражданство, то есть были или гражданами или с видом на жительство. Когда они въезжали, они не принадлежали ни к какой ячейке – обратите внимание… Звук пропал теперь в Сетевизоре. Это чинят так у нас, знаете. Чтобы починить, надо отключить. Так вот, они, грубо говоря, были жителями Америки и говорить о том, что они эмигранты из Дагестана… Есть такая версия, но я внимательно следил за процессом младшего Царнаева по материалам нашей коллеги с радио «Голос Америки» Фатимы Тлисовой, которая совершенно замечательно это делает. Нет, там не обнаружили никакой связи ни с какими террористическими организациями. Они были завербованы ситуацией, если можно так сказать. Они смотрели, соответственно, проповеди по интернету, ходили в мечеть, и у них была очень религиозная мама. Никакой организации, никакой инфраструктуры. Ни следствие полицейское, ни следствие ФБР, ни следствие судебное не выявило. Поэтому возникла такая история… Поэтому надо подождать, если мы определяем, кто были эти люди. Надо подождать. Не готов делать никаких умозаключений. Это могло быть и так и сяк… Говорят, что кто-то приехал из Бельгии, кто-то когда-то эмигрировал в Бельгию, а теперь приехал из Бельгии. И это возможно. И сейчас бельгийская полиция проводит кое-какие… Заработало! – пишут. Все работает, Уфа, привет! Спасибо Уфе отдельно, что подсказали мне – работает Сетевизор. И вот, кто эти люди, мы еще не знаем. То есть сомнения по поводу «что же он взял с собой паспорт?» Конечно, он взял с собой паспорт. Обязательно он взял с собой паспорт. Если этот человек приехал хотя бы из Бельгии, то, чтобы вы понимали, билеты продаются именные. Второе: если этот человек хотел себя взорвать или хотел что-то сделать… Они же не мужики там, знаете, с гор спустились, дикие, не знают, как два слова связать. Дойти до какого-то места – полиция могла остановить и потребовать документы, французская полиция. Он взял с собой паспорт. И они все берут с собой на задание паспорта, потому что полиция может их остановить задолго до… и попросить предъявить документы. И, собственно говоря, некий повышенный уровень, как мы знаем пока – видимо, что-то просачивалось, видимо, французские службы не знали что – был приподнят этот уровень. Потому что в течение этого месяца были некие элементы нападений и так далее. А.Венедиктов: Прав Путин, когда говорит: они сюда придут Поэтому, на самом деле, чтобы вы понимали, паспорт – эта вещь не смущает абсолютно. Документ не смущает абсолютно. Вот мы сегодня говорили с несколькими людьми. Мы встречались на таком мероприятии — девять дней Михаила Лесина – такой большой компанией без телевидения, без всего – закрытое. И я говорю сегодня Марго Симоньян: «Ну все, дорогая, теперь тебе придется носить паспорт с твой внешностью по Москве». Они говорит: «А я всегда ношу, потому что меня много раз останавливали». Кого это удивляет? Да и я с документами хожу по Москве и всем советую ходить по Москве. Мало ли что? Мы живем в городе, в городах, где есть достаточно высокого уровня угрозы, и полиция нас не задержит. Покажите документы! – Показываю, но достаю осторожно. Знаете, меня когда-то научили – это было давно – лучше летом в карман рубашки положить документы, чтобы не тянуться в штаны и так левой рукой доставать. Это научили американцы.  — «Паспорт вообще ни о чем не говорит». Может, ни о чем не говорит, но если принадлежит, то говорит вопрос ДНК. Это же важно, каким образом эти люди попали. То есть, есть коридоры, по которым они проходят, есть инфраструктура. Если посмотреть, как эти люди проникали, где они готовились – у них должны быть сообщники, должно быть куплено оружие. Если вы посмотрите время атак – там каждые 10 минут происходила атака — то есть это была вполне скоординированная история, просто надо это понимать, и я не вижу никаких проблем с этим. Вот Аня пишет: «Царнаевы из Дагестана». Ну и что, Аня? Царнаевы из Дагестана и чего? Они давно уехали и были там, в Америке довольно много лет. Что, мне надо бояться всех дагестанцев, что ли? Это какой-то расизм. У меня есть друзья дагестанцы, у меня есть девушка из Дагестана. Вы подумайте, чего вы говорите. Ну из Дагестана – это суд проверил – и что? Никаких связей не выявлено. Еще раз повторяю: было сделано практически три проверки. Шла проверка полиции – расследование. Шла – ФБР и шло судебное расследование. Почитайте. Зайдите на наш сайт, наберите «Фатима Тлисова», найдите ее твиттер-репортажи из зала суда: что судья, что присяжные, что прокурор, что адвокат – ну, сам Царнаев-младший молчал. Эта история… Вот, поэтому на это обращает мое внимание на себя. Значит, эти люди: а) приехали умирать, б) непонятно пока, что это за люди, являются ли они частью организации. Вообще, представлять себе, что ИГИЛ – это государство в том смысле, в каком было террористическое государство Афганистан – довольно трудно. Афганистан талибанский я имею в виду. Сейчас мы поговорим о террористах, безусловно — я отвечу на ваши вопросы. Но давайте все-таки вспомним, что самые крупные акты совершались при поддержке инфраструктуры террористического государства или государства, поддерживающего терроризм. Что я имею в виду – я имею в виду, скажем Локерби, когда самолет был сбит спецслужбами ливийской контрразведки, и это признал сам Каддафи покойный. Я имею в виду 11 сентября. Эти люди имели поддержку правительства Талибан. И это очевидно, это известно, и это никем не оспаривается. Является ли ИГИЛ подобным государством? Да нет, пожалуй, еще нет. Что такое сейчас ИГИЛ? Давайте я вам приведу пример по поводу организации, которая заявила, что сбила наш самолет или взорвала наш самолет. Сейчас про самолет еще вернусь, обещаю вам. А.Венедиктов: Я с документами хожу по Москве и всем советую Это, на самом деле, известная организация. Она была оборачиваемой частью Аль-Каиды. Называлась она «Воины Иерусалима» — на Синае 2 тысячи двести человек. Попытки терактов были, с одной стороны, против израильтян, с другой стороны — против светского египетского руководства. Воевали с Мубараком, потом с генералом Сиси, нынешним президентом. Он еще был генералом тогда, начальником Генерального штаба. Они так себя называли: «Воины Иерусалима». Затем – внимание! – они присягнули на верность ИГИЛ, они как бы вышли из Аль-Каиды, разорвали отношения с Аль-Каидой, если так можно сказать. Какие их отношения связывали, я не знаю – они их разорвали и присягнули на верность ИГИЛу. Теперь они называются «Провинция Синай». Они даже название сменили. То есть иными словами представляется, что это есть некая сетевая организация. Это такая организация, как скажем, были «Красные бригады» в Италии или «Красный фронт» в Германии или, скажем, «Ирландская республиканская армия», где была строгая централизация. Вот эта история, она важная, они интересная в том смысле, что по центру не ударишь. Как с ними воевать? «Мы будем жестоко воевать, — сегодня Олланд сказал, — мы будем беспощадны». Ребята, вы будете беспощадны — как? Это называется: «Как вы будете беспощадны?» Эта интересная история. Они будут беспощадны, но это сетевая… Там есть несколько известных организаторов, наверное, есть несколько неизвестных. Они иногда уничтожаются. Мы видим это по сообщениям, они подтверждают это. Но на самом деле воевать с ними сложно, и никакими авиаударами, о чем справедливо говорил и Путин и Обама, с ними не справишься. Это должна быть наземная операция. Они сейчас просто, как талибы в свое время, осваивают территорию – часть у Ирака, часть у Сирии. Должна быть наземная операция сирийских военных, иракских военных, каких-то еще военных. Естественно, наш президент говорит, что никакой наземной операции не будет, наши войска не будут участвовать, американцы тоже не будут участвовать. Они направляют туда порядка батальона. Но понятно, что воевать с террористами – это инфильтрация, борьба с ними таким образом. Ядерной бомбой их не победишь. Они воспроизводятся. Они воспроизводятся, и, кстати, в том числе, и за ядерные бомбы. Поэтому, безусловно, хотелось… я думаю, в Вене сегодня был разговор все-таки об объединении усилий в борьбе с терроризмом… Вы знаете, вообще, посмотреть все мои интервью за последние 15 лет – я говорил, что у России, Европы и Америки есть общая проблема – это радикальный исламский терроризм. Это значит, нужна коалиция. Здесь я абсолютно считаю, что движение должно быть в правильном направлении. К сожалению, никто никак не может определить, то есть мы все по-разному определяем, кто такие террористы. Я считаю, что Россия должна вести там войну. Российские военные должны вести там войну с ними. А как же? Они же сюда пришли. Они самолет наш, с моей точки зрения, взорвали. Ну и чего? Побежали? – Давайте мы не будем. И прав Путин, когда говорит: они сюда придут. Придут. Уже пришли. Я называл цифры утром. Поэтому это серьезная проблема. Не думаю, что она будет серьезно решена. Мне так кажется, что она не будет быстро решена. А.Венедиктов: Допингом можно признать все что угодно Ну, теперь давайте поговорим о терроризме. Давайте я посмотрю, что вы мне пишете эсэмэсками, что вы мне пишете в »Перископе», потому что идут бесконечно какие-то сообщения. Я просто не успеваю смотреть. У меня один глаз на экран, другой глаз – в »Перископ». Это сильно отвлекает на самом деле. Мне не очень комфортно вести эфир в этом смысле, поэтому я экаю и мекаю, потому что я время тяну, чтобы там прочитать. Про самолет пишут: «Почему не жалеют Россию?» Что-то я не понял. Эти люди абсолютно безжалостные, если говорить о террористах. Во-вторых, когда был сбит самолет, это была очень некрасивая история. Мы же начали передавать, я имею в виду в России, что пилот увидел какие-то технические неполадки и запросил посадку в Каире, что чистая ложь. Не показывают это черные ящики. Мы никак не хотели признать теракт. И при этом все те же люди, которые сегодня выражают соболезнование Франции, все те же лидеры государств, они все выразили соболезнование Владимиру Путину и российскому народу. Вы просто не хотите их слушать. Это было, понимаете? А террористы – варвары, совершенно верно. И чего? И мы живем с этими варварами на соседней клетке лестничной. Они могут жить с вами на соседней лестничной клетке. Я говорил сегодня утром – может быть, вы не слышали – про то, что по той статистике, которая у меня есть, приблизительно 25-30% российских граждан, которые воюют на стороне ИГИЛАа в Сирии – это люди немусульманского вероисповедания с рождения – я бы вот так вам сказал. Это люди, которые конвертировались из христианства или из атеистов, славяне – конвертировались в ислам, стали радикальными исламистами. Треть – услышьте меня – треть! Поэтому это люди, которые пришли в новую религию и, собственно, воюют с нами, и, в том числе, с нашими войсками, я вам должен сказать, с нашими самолетами. В Сирии, я имею в виду. Потом они возвращаются сюда. Вот эта история, о которой любит рассказывать Латынина – о Гуантанамо – когда мы выцарапали у американцев в Гуантанамо четверых российских граждан, из которых, если мне не изменяет память, три после этого принимали участие в подготовке взрыва то ли газопровода, то ли нефтепровода в Татарстане. Да мы их вытянули. Да, наших граждан обижают! Вытянули. Они здесь… Вот этих людей много, у нас в стране их много. А.Венедиктов: Покажите документы! – Показываю, но достаю осторожно Я сейчас вам скажу совсем страшную цифру. У меня был опрос, я не могу его посмотреть, иначе мне придется уйти с »Перископа». Но я помню, опросили: «Кто сочувствует? — до взрывов в Париже, — Французы, сочувствуете ли вы ИГИЛу?» А теперь внимание! – молодежь в возрасте от 18-ти до 24-х лет – 27% французской молодежи сочувствует ИГИЛу, понимает его цели – я не говорю: разделят – понимает его цели. Понимаете? Вот одна история. И эта история, которую совершенно невозможно расшифровать. Потому что, еще раз повторяю, так же, как братья Царнаевы, так же, как эти люди – это ваши соседи. Мы с ними ходим в одни и те же магазины, мы с ними ездим в одном и том же транспорте – и мы их не видим абсолютно. Это удивительная история. Конечно, поэтому можно, конечно, обвинять целые государства и народ, но надо абсолютно точно понимать, что история такова. Мы уходим на новости. Я вернусь в студию, и будут отвечать на ваши вопросы. Вы пока их задавайте и пишете, из каких городов вы меня сейчас смотрите. На »Эхе» — новости. НОВОСТИ А.Венедиктов ― Вы слышали новости. 21 час, 34 минуты. Я еще с вами буду до… до 50-ти минут. А потом, как я уже сказал, генеральный секретарь всероссийской федерации легкой атлетики расскажет, что там у нас с допинг-контролем. Спасибо! Я посмотрел, что вы мне прислали из всех городов от Калифорнии до Хабаровска, по-моему, было. Спасибо. История такая. Я отвечу на вопрос про «Шарли Эбдо»: «Нарисуют ли они карикатуры?» Откуда я знаю, как нарисуют, что нарисуют, но я скажу свою точку зрения. Я думаю, что нарисуют. Я предполагаю, что нарисуют. Но тем, кого это интересует, им все равно. Потому что, если те люди, которых это волнует больше, чем погибшие в самолет, больше, чем погибшие здесь, потому что, если о ни нарисуют, вы скажете: «Вот суки! Никакой для вас управы нет. Даже на своих вы нарисовали, негодяи, мерзавцы и подонки!» А если они не нарисуют, вы скажете: «Вот суки! Русофобы несчастные, негодяи, мерзавцы и подонки!» Поэтому люди, которые интересуются только этим – вот я вам дал ответ. Моя точка зрения – что нарисуют. Если нарисуют, я вам обязательно и в «Перископе» и в Инстаграме выложу, чтобы вы могли сказать: «Вот суки! Они никого не жалеют». Хотя мы не выкладывали карикатуры ни на пророка Мухаммеда, ни на, естественно, историю с самолетом. Это другая культура, это другой образ жизни, это другая эстетика, это другая этика. Она другая. Всё. Говорить надо о террористах, а не о художниках. У нас очень долгое время ставили спектакли про народовольцев, например, которые взрывали, в том числе, не только виноватых – я сейчас скажу про это – и они героями был. Вот Степан Халтурин – он полгода работал – взорвал пол под царской столовой, пытаясь взорвать Александра — а погибли служащие дворца. И его именем еще до недавнего времени была названа улица, которая в Питере шла за Зимним дворцом или там близко, во всяком случаем. И у нас он всегда был героем: у меня – октябренка, у меня – пионера, у меня – комсомольца. Он был герой. А, которые Сталин осуществлял – Коба – так называемые эксы? А Камо, герой? А ведь погибали не только военнослужащие. А.Венедиктов: Надо «мочить» совместно с американцами и европейцами Вот тут я хочу прийти к одному вопросу. Тут спрашивали, как я кодифицирую, кто террорист, а кто борец за свободу. Короче говоря, для меня в моей программе «Персонально ваш» — это мое личное мнение, которое вы не обязаны разделять, абсолютно не обязаны разделять, заключается в том, что террорист – это тот, кто в первую очередь жертвует мирным населением, гражданским населением, и тот кто делает ответственной всю страну, всех граждан страны за деятельность правительства. Сейчас мы чувствуем и понимаем, как чувствовали себя и продолжают чувствовать израильтяне, когда ХАМАС и Хезболла убивают специально, совершают теракты не против военных баз, не против комендатур, не против министерства обороны или министерства внутренних дела – а на рынках, на гражданских самолетах. Просто обстрелы гражданских городов, говоря: «Вот они отвечают за политику государства». Точно так же с нашим самолетом, как с израильтянами. Вот эти 224 погибших, если теракт будет окончательно доказан, это вот коллективная ответственность. И тогда мы должна сказать, что те люди, которые воюют с гражданскими людьми, которые уничтожают специально, выбирают целями гражданских людей – вот они террористы. Вот эти люди, которые, повторяю, специально целями выбирают гражданских, они террористы. Это, соответственно, ХАМАС и Хезболла. А мы дружим с ХАМАС, мы дружим с террористами. Вот есть хорошие террористы, есть плохие террористы. Мы дружим с Хезболлой, которая… я не говорю про цели: освобождение Палестины, создание национального государства – люди борются с гражданскими. Вот то, что было с нашим самолетом, если это теракт, и то, что было сегодня в Париже. Не на казарму же они напали. Когда нападают на казарму, можно сказать, что теракт, но люди вооруженные, люди-воины, люди с оружием нападают на людей вооруженных и с оружием – это одна история. Их тоже можно нажать террористами. Но, с другой стороны, когда люди с оружием нападают, абсолютно расстреливают безжалостно, или самолет взрывают, или расстреливают невинных людей – это что такое? Вот это есть настоящие террористы. Вы спросили – я вам ответил, как я их кодифицирую. Вот так, в зависимости от того, как они действуют, как это ни странно, может быть, для вас звучит. Так. Что у нас тут пишут? – «Что там с нашим самолетом в Сирии?» Смотрите, с нашим самолетом в Сирии следующее: туда подключили американцев, и я сейчас вам скажу, почему. В нашем самолете было обнаружено и каналы, по-моему, это показывали – ой, вдруг я сейчас раскрою какую-нибудь гостайну, а вы это растрезвоните на весь мир – по-моему, наши каналы об этом говорили, или кто-то писал. Но, если это гостайна, то я этого не говорил. А.Венедиктов: Сколько бы они нас ни убивали – это бесполезно В нашем самолете в фюзеляже обнаружили выходное отверстие «розочкой», то есть взрыв был изнутри: металл «розочкой» раскрылся снаружи. Но, как мне известно, и как мне говорили, взяли смывы – не обнаружили взрывчатого вещества на этой «розочке». То есть по идее, если врыв, то там должны быть какие-то элементы взрывного вещества. Не обнаружили. Но это как с полонием и Литвиненко, извините за сравнение. Он лечился в госпитале, и там ничего не обнаружили. Потом не специальной аппаратуре, если мне не изменяет память, в военном госпитале, где он был, взяли пробы полоний. Пришло в голову: «Давайте полностью прогоним на всей аппаратуре, которая у нас есть, которой нет в обычных госпиталях, которой нет у обычных расследователей». И тогда обнаружили элементы полония у Литвиненко. Так вот, у американцев и у израильтян, которые борются с террористами, есть аппаратура, которая может, в том числе, определить наличие особенно некоторых новых взрывных веществ, некоторых… как бы это сказать аккуратно – катализаторов взрывных веществ, которые обычная аппаратура у следствия – может быть, у египтян – не определяет. Поэтому американцы – не знаю, есть ли там израильтяне, но я знаю, что помощь предложена египтянам, правительству Сиси, и нам программа предложена помощь – они вот сейчас дополнительно работают над расследованием самолет, именно потому, что у них есть дополнительные технические возможности, которые не существуют у других стран. Почему Франция? Понятно – потому что Аэробус, потому что Air France, поэтому там работают и специалисты Air France, которые очень хорошо знают Аэробус, инженеры. И там работает, естественно, французская контрразведка ровно по той же причине. Почему Германия? Потому что конкретно этот аэробус собирался на германском заводе. То есть на самом деле очень серьезно подошли к изучению и не настаивают – политики настаивают – специалисты на настаивают ни на одной версии. Но то, что это внутренний взрыв, сейчас уже никто не отрицает. То, что лгали те, кто говорил, что пилоты, почувствовал, что что-то не так, запрашивали… — ничего они не запрашивали, нет таких следов. На сегодняшний день нет таких следов. И, конечно, гораздо важнее все-таки понять, что случилось с самолетом, в чем причина. Можно, конечно, ходить по версиям, но представляется, что более простая цепочка была такая. «Братья-мусульмане» — это название движения, — которые борются с президентом Сиси, они, как вы знаете, взяли много голосов на выборах, но им он им не дал этих голосов, он их запретил, разогнал, посадил — они, естественно, имеют очень много сторонников и родственников в том же Египте. И в Шарм-эль-Шейхе, если вы бывали – это большой аэропорт, но вокруг не города, а инфраструктура. И вот эта инфраструктура, она напичкана местными людьми: разносчики пиццы, девушки-официанты, грузоукладчики. Вполне возможно, что кто-то из них… один, два, три – не то, что они были завербованы, они всегда так были, а может, они были завербованы, а может, им угрожали и угрожали их близким… «От трещин…». Ага, от трещин! Ну, понятно – от трещин. Да, знаю я эту теорию. От трещин самолет… Вот летал-летал и вдруг именно, вылетая оттуда, после того, как Российская Федерация начала участвовать – тут все трещины отреагировали! Ну, слушайте, вы хотя бы чуть поумнее… Нет, если вы хотите, что было от трещин – давайте, от трещин. Тогда вопрос: А чего это все компании стран, чьи разведки там работали, перестали туда летать? Что такое случилось? Ну, если от трещин. Отчего тогда Российская Федерация – если от трещин – запретила туда полеты, своих авиакомпаний? От трещин? У нас все самолеты с трещинами? Поэтому не надо прикидываться дурачками, ну или не надо выглядеть дурочками… Да-да, «от затрещин, — мне пишут, Аллахом клянусь!» — вот только так можно на это говорить. Так что вы можете думать — от чего угодно. Ну, летите туда, полетайте там, поживите там, храбрые вы мои. Теперь, что касается… какая у нас была следующая тема? Про террористов сказал, про это сказал… Я просто смотрю… — «Ответственность политиков..». Ну, конечно, все политики за все отвечают. Обама отвечает за свое, Путин отвечает за свое, президент Башар Асад отвечает за свое. У нас только террористы не отвечают за свое. Вот это совершенно фантастическая история: террористы у нас отвечают за свое. Вот давайте все-таки мы будем говорить о том, что эти люди, которые совершили, на мой взгляд, теракт в отношении Российской Федерации – если их оставить в покое, они будут совершать их и дальше просто. Если вы готовы к тому, что они придут к вам в метро, в троллейбус, в магазин, на рынок, в театр – ну, будьте готовы. А можно, без нас? А можно вы поедите туда сами, можно вас на местном уровне как-то укатают. Понимаете? Да, я часто бывают в аэропортах. Младший Венедиктов даже шутит, что мы герои фильма «Терминал». Если вы помните, человек, который застрял в терминале и там жил? Вот мы с Алексеем на это сильно похожи. Послушайте, конечно, страшно. Но не страшно-страшно, а вот страшно. Конечно, уровень страха возрос. Но я же вам уже рассказывал, что я должен был быть в том самолете, который гробанулся в Альпах. И мы недавно как раз вспоминали, как мне девочки брали билеты, заказывали билеты. Мне нужно было – еще раз расскажу, кто не слышал – из Тель-Авива улететь в Кельн или Дюссельдорф. Не было прямых рейсов, и было два рейса: через Барселону – вот тот самый рейс, пилот Любиц грохнул в Альпах – и через Стамбул. А.Венедиктов: Я считаю, что свою норму угроз по самолетам я выполнил. Со мной летать безопасно И я так почесал в голове и сказал: «Давайте-ка лучше через Стамбул, потому что пересадка больше, там хороший дьюти-фри – я хоть пахлавы накуплю – чего там, в Барселоне?» И они взяли мне билеты. Но в расписании моём, которое доступно для всех, включая в жену, осталось два рейса: этот и тот самый, который упал. И, когда рейс упал, и все открыли мое расписание, и начали мне слать эсэмэски – а я-то лечу, у меня телефон не отвечает. И в течение 40 минут от падения самолета до того, как он сел в Турции, мой телефон не отвечал. И когда я открыл телефон и увидел там 47 эсэмэсок: «Что такое? Ты где?», «Как тебе… чего?» Я: «А что случилось?» Я-то не знал. Поэтому, знаете, когда я узнал, конечно – холодным потом покрылся – не то слово. Испугался… Задним числом испугался. Поэтому для меня эти самолеты… Я человек неверующий, но я считаю, судьба есть. Я считаю, что свою норму угроз по самолетам я выполнил. Со мной летать безопасно. Летайте со мной! Если отвечать на ваш вопрос по поводу страха: «Что делать? Никуда не ходить?» Послушайте, это история индивидуальная. Тут же еще последняя тема – у меня три минуты еще осталось, даже две с половиной – мне кажется, мы должны считать, чего хотят террористы и не делать, чего они хотят – из вредности. Вот не уступать, чтобы они знали: это бесполезно. Сколько бы они нас ни убивали – это бесполезно. Это, может быть, «храбрый заяц» — такое понятие, но, поскольку, повторяю, сталкивался и с террористами и разговаривал даже… — вот они хотят, чтобы мы боялись. Они хотят, чтобы мы боялись летать, они хотят, чтобы мы боялись ходить в театр; они хотят, чтобы мы принимали из взгляды на жизнь; они хотят убивать беззащитных людей от журналистов до пассажиров, самолеты… Это одно и то же. Повторяю, это не война, когда военные стреляют друг в друга или даже, когда они стреляют в полицию, а полиция им отвечает. Это совсем другая история. Тут мне пишут: «У американцев и европейцев теперь будут развязаны все руки». Слушайте, это все упрощение. Я понимаю, почему вы так говорите. Но вот ровно сегодня в Вене Лавров и Керри впервые вышли на совместную пресс-конференцию за время… — я уж не помню, я был на последней их совместной пресс-конференции… это было в Париже, но года два тому назад. Украина еще только разворачивалась. Донецка еще не было, такого Донецка-Донецка. Понимаете, впервые. То есть можно сказать, что те люди, которые борются с террором, те страны, которые реально борются с террором, — как они понимают, как они идентифицируют террористов, какие альянсы они заключают – они начинают сплачиваться. Весь вопрос… вот сейчас: «Давайте уйдем из Сирии, иначе наших будут убивать». Вопрос. Так же, как испанцы из Ирака или французы… Что такое французы? Я уже говорил: французы – это ударная сила в Сирии, не американцы. Американцы осуществляют разведку, наводку. В основном в Сирии участвуют военные французы. Кстати, около 150 французов, воюющих на стороне ИГИЛа, погибло в этом году уже. История такая. В общем, на это нет ответа, вот простых ответов нет. Мне кажется, что надо «мочить» и не в сортире. Мне кажется, что надо «мочить» совместно с американцами и европейцами. И в конце, конечно, то, что подтверждает мое мнение – вы сейчас услышите небольшую пленочку, как поют люди, уходящие со стадиона после взрыва. Наташа, пожалуйста, включи!

Ссылка на источник