М.Королёва ― Здравствуйте. Это, действительно, программа «Особое мнение», я – Марина Королёва, напротив – журналист Станислав Кучер. Здравствуйте. С.Кучер ― Вечер добрый. М.Королёва ― Ну, без Путина мы сегодня точно никак. Но и без вас никак, потому что я, вот, представляю себе, что бы я здесь делала, если б вы не успели на эфир, все-таки. А я понимаю, что такая возможность была опоздать на эфир и очень серьезная, да? Что-то там с вами приключалось по дороге. С.Кучер ― Ну, насколько я понимаю, вы меня и позвали довольно неожиданно. М.Королёва ― Ну, было такое, да. С.Кучер ― Я с удовольствием принял приглашение. И действительно, сильно спешил к вам. Была грандиозная пробка. И это забавно, потому что это имеет прямое отношение к теме гражданской активности в России. И когда я попал в эту совершенно мертвую пробку, я понял, что я вас подведу, просто не успею. И поэтому в какой-то момент я объехал эту пробку, нарушив правила дорожного движения. Нарушил, скажем так, не смертельно, я не причинил никому никакого неудобства тем самым или угрозы, ни другим водителям, ни тем более пешеходам, которых там близко не было. Но тем не менее, через какое-то время, метров через 100, когда я вернулся, скажем так, в пробку, рядом оказалось несколько молодых людей, которые тут же прилепили мне на лобовое стекло красивый замечательный большой знак федерального движения СтопХам. М.Королёва ― Вот так вот. С.Кучер: СтопХам поинтересовались, куда я спешу. Я не стал бравировать «Эхом Москвы», сказал, что спешу С.Кучер ― Так что я стал теперь дорожным хамом, о чем, я думаю, лет 20 многие догадывались назад, когда я, действительно, водил очень бесшабашно. А вот теперь это стало еще и официально подтверждено, поскольку, насколько я понимаю, меня успели даже снять. М.Королёва ― И тут вспышки-вспышки, телекамеры. С.Кучер ― Меня успели даже снять. И я единственное хочу передать привет движению СтопХам, потому что они вежливо поинтересовались, куда я спешу. Я не стал бравировать «Эхом Москвы», просто сказал, что спешу. М.Королёва ― Короче, знайте: если что, Станислав Кучер ехал к нам. С.Кучер ― Да, я ехал на прямой эфир «Эха Москвы», но я целиком и полностью поддерживаю ребят. Я знаю, что они, вроде как, федеральный, действительно, проект и, вроде даже, кремлевский. И уж не знаю, всех ли хамов на дороге, достойных того, чтобы их тормозили, особенно хамов с мигалками они фиксируют. М.Королёва ― Или только избранных. С.Кучер ― Но тем не менее, я поддерживаю эту замечательную инициативу и считаю, что, в общем, всё было абсолютно правильно и заслужено. Так что, вот, откровенно делаю им рекламу в прямом эфире «Эха Москвы». М.Королёва ― Ну, итог — вы здесь, и мы можем поговорить о пресс-конференции Владимира Путина, хоть она и ежегодная. Ну, вот тут многие отмечают, что она, может быть, была не совсем обычной, немного не похожа на те, которые были до этого. Но я, прежде чем разговаривать о том, что говорил Путин, хочу вас вот о чем спросить. Все: «Путин, Путин!», а я про журналистов. Как вам вообще журналисты, которые аплодируют во время пресс-конференции? А там такое было. С.Кучер ― Журналисты – такие же люди, как мы с вами. Даже те, кто на наш с вами взгляд не является журналистом. Даже те, кто на наш взгляд задают непрофессиональные вопросы, непрофессионально их формулируя или задавая не те вопросы, которые надо бы задать президенту в такой момент развития страны. А дальше они такие же люди. Слушайте, ну, кому-то кажется ответ остроумным, кто-то аплодирует, потому что начинают аплодировать другие. Я не знаю, существует ли у них такой эффект, когда в зале сидит некий специально обученный человек, который вовремя начинает аплодировать, а дальше его аплодисменты подхватывают остальные. Но мне кажется, это точно не заслуживает особенного внимания. Другое дело, чему они аплодируют? Ну, здесь всё зависит от уровня индивидуальной культуры, от чувства юмора. М.Королёва ― Ну, там это было на моменте, когда речь шла о том, что вот там лизнули американцев. С.Кучер ― Не знаю. Может, кому-то понравилось слово «лизнули», может, кто-то нашел это суперостроумным. А, может, кто-то… Ведь, вы не предполагаете. Давайте думать о хорошем: а, может, кто-то аплодировал… Знаете, как иногда захлопывают артиста, который неудачно шутит? Может быть, это был как раз такой момент. (НЕРАЗБОРЧИВО) – это не главное, что, на мой взгляд, стоит обсуждать. М.Королёва ― Ну, витиевато. Хотя… Ну, не знаю, почему. Потому что говорить о том, что происходит с журналистской профессией, наверное, тоже имеет какой-то смысл. Я просто вспоминаю, видела ли я хоть одну пресс-конференцию, например, там, где присутствуют западные журналисты, где они бы аплодировали говорящему. Или они, все-таки, должны задавать какие-то жесткие вопросы, от которых говорящему становится, мягко говоря, неудобно. С.Кучер ― Вы порадуйтесь. В нашей замечательной стране мы имеем совершенно очаровательное единство… Чуть не сказал «Второй древнейшей», но, в общем, наоборот, мы имеем единство четвертой власти и первой власти. Не каждой стране так везет, когда четвертая власть так поддерживает первую власть, правда? Ну а если серьезно, то, конечно же, ни эта пресс-конференция, ни предыдущая, никакая другая не могут являться показателем абсолютным того, что происходит с журналистикой. Мне кажется, давно совершенно понятно, что, цитируя Бориса Гребенщикова, рок-н-ролл мертв, а мы еще нет. То есть профессия журналиста, особенно политического журналиста давным-давно в России отсутствует. Есть отдельные журналисты, которые пытаются заниматься политической журналистикой в виде, как правило, политического комментария, памфлета, политической сатиры, как правило, у себя в Facebook или в редких изданиях типа «Новой газеты», «The New Times», «Эха Москвы». Где-то кто-то пытается даже на »Коммерсантъ FM», в сетевых каких-то изданиях, на »Дожде», на РБК. Ну, пожалуй, и всё. Но как правило, это всё равно не профессия (политическая журналистика), а индивидуальные попытки отдельных журналистов в своих программах. Это, мне кажется, абсолютный факт. Напомню, что первая доктрина государственная, которая была принята в России в начале нового тысячелетия, была Доктрина информационной безопасности. Не внешнеполитическая доктрина, не даже оборонная доктрина, не уж тем более экономическая – Доктрина информационной безопасности. Это общее место, и здесь всё абсолютно понятно. М.Королёва ― Ну и вот теперь мы, наконец, в ней, то есть в информационной безопасности, я так понимаю… С.Кучер: Порадуйтесь.В нашей замечательной стране мы имеем совершенно очаровательное единство С.Кучер ― Вы знаете, извините, я, кстати… Давайте я, все-таки, продолжу. Я вот ехал сегодня в машине и, опять же, в канун Нового года стараешься так или иначе думать о хорошем. Если всё время думать только о плохом, что тебя окружает, наверное, крыша поедет. Так вот мы с вами, все-таки, сидим и обсуждаем это. До этого в этой же студии довольно жестко и емко выражался на эту тему Николай Сванидзе. А до этого другие люди. И мы видим, что происходит в интернете, как эту пресс-конференцию со всех сторон обсасывают, размазывают, анализируют, критикуют, как насмехаются. Это пока возможно. И если честно, я, все-таки, склонен думать, что не только пока. Мне кажется, что… Вот, парадоксальную вещь скажу, но мне кажется, что худшие времена российской журналистики мы уже прошли. Мне кажется, что сейчас в силу того, что перемены, на мой взгляд, абсолютно неизбежны… Как эти перемены будут происходить, понравится ли нам всем, в какой форме эти перемены будут происходить?.. Я имею в виду смену основной политики режима. Это большой вопрос, понравится ли нам это. М.Королёва ― Подождите. А вот это интересно. Это у вас на уровне ощущений или вы видите какие-то один, два, три, четыре (признаки)? С.Кучер ― Ну, во-первых, и ощущений было бы достаточно, поскольку когда у меня аналогичные ощущения были, например, в конце 2009 года и я принял тогда предложение Дмитрия Солопова пойти работать на »Коммерсантъ FM» и вернуться в политическую журналистику, из которой я ушел до этого на несколько лет, мои ощущения оправдались. И 2010-й, 2011-й, 2012-й годы были, безусловно, годами всплеска активности журналистской в том числе. Были запущены и новые медиа типа того же »Коммерсантъ FM», и заговорили более свободно (по крайней мере, попытались) старые. Другое дело, что это была некоторая временная медведевская оттепель, которая превратилась в жесткие заморозки со всеми запретительными законами и с законами подлецов. Но сейчас, с одной стороны, это ощущение, а, с другой стороны, конечно же, это еще и (я, все-таки, политический обозреватель) анализ того, что происходит. М.Королёва ― Вот давайте мы к этому анализу и попробуем перейти буквально через несколько минут. Станислав Кучер по-прежнему в нашей студии. РЕКЛАМА М.Королёва ― И сегодня это особое мнение журналиста Станислава Кучера. Вы можете связаться с нами: для этого есть в Twitter’е аккант @vyzvon, а для ваших смск +7 985 970-45-45. Вот, в продолжение нашего разговора я вам как раз прочитаю несколько смсок по поводу перемен и вот этого ощущения. Илья пишет «Вы говорите про ощущения, но, ведь, 3 года назад на пике массовых протестов многие тоже чувствовали, что перемены вот-вот нагрянут». Вы сказали, что они появились (эти перемены), но были недолгими. С.Кучер ― Ну, смотрите. Во-первых, ну, например, лично у меня не было ощущения, что мы прямо в 2011-2012 году шагнем в новую демократию. Вот, если предыдущие годы, допустим, 90-е годы – это некая реформация, потом за ней наступила реакция и, вот, мы шагнем прям сразу в новую реформацию. Не было такого ощущения. Были, безусловно, надежды, но ощущение как раз было такое, что в какой-то момент то, что происходит, не понравится власти, прежде всего потому, что всё это по мнению власти вело к новому Майдану. Опять же, 2010-й год… М.Королёва ― То есть сравнение с Украиной? С.Кучер ― Не только с Украиной. Когда я говорю «Майдан», я уже подразумеваю все оранжевые, тюльпановые и прочие революции, которые случились, прежде всего, в 2010 году как раз на Ближнем Востоке. И было понятно, что власть, наверное, больше всего боится именно выхода людей на улицы в России. И поэтому было также понятно, что Путин 100% пойдет на следующий срок. Напомню, что когда создавался Общероссийский Народный Фронт, ведь, фраза Путина в адрес несогласных «А все, кто не согласен, там копытами в сторону моря» — она была произнесена не в 2012 году, она была произнесена значительно раньше. С.Кучер: Перемены, на мой взгляд, абсолютно неизбежны Интервью Андрею Колесникову, помните, в знаменитой желтой «Калине»? Оно тоже было дано значительно раньше, и уже тогда было совершенно понятно, что милитаризация общественного сознания – штука неизбежная. Что поиск внешних врагов – штука неизбежная. Что поиск внутренних врагов – тоже штука неизбежная. Это было понятно. Но тем не менее, на фоне всего этого тогда, в 2010-2011 годах продолжали развиваться независимые СМИ. А те СМИ, которые были зависимыми, стали позволять себе немножко больше. Потом, когда, собственно, наступила новая волна реакции, напомню, что она, все-таки, наступила при по-прежнему очень высокой, хорошей экономической конъюнктуре для власти. И поэтому многие испытали чувство грандиозного пессимизма, что «Ну вот теперь это надолго, то есть теперь закрутят гайки и, действительно, ничего уже не изменится». И я помню, как аксакалы отечественного телевидения говорили с грустью мне и моим ровесникам, что «Вы еще при этих дядях (имея в виду всех обитающих в Кремле), вы еще состаритесь». Так вот что касается сегодняшней ситуации, то для меня совершенно очевидно, что как раз это – конец реакции. Этот конец приближается. Он может быть разным. М.Королёва ― Ну, смотрите. Во-первых, он может быть разный по продолжительности, правда? Это конец, который наступит вот-вот, или это конец, который может длиться, скажем, лет 10 еще? С.Кучер: Профессия журналиста, особенно политического журналиста давным-давно в России отсутствует С.Кучер ― Слушайте, ну, самое неблагодарное дело – делать прогнозы, как известно. Но, вот, опять же говорю, по моим ощущениям и исходя из тех данных, которые у меня есть объективные просто, целая череда событий, которые происходят в последнее время… Я имею в виду и дальнобойщиков, и выступления учителей, и очередное падение рубля, и новое обвинение в адрес Ходорковского, и его реакция на это новое обвинение, и блокбастер Навального и реакция на блокбастер Навального, и даже вчерашняя пресс-конференция Путина – вот, все эти события говорят о том, что сейчас всё будет происходить значительно быстрее. М.Королёва ― То есть что вот эта вот энергия реакции — она исчерпана, да? С.Кучер ― Давайте я вам просто скажу, что я подразумеваю, когда говорю «Всё закончится», потому что, действительно, может быть в очень разных формах и по-разному. Во-первых, я наблюдаю неготовность очень большой части элиты к абсолютной изоляции России. То есть при какой ситуации может быть тотальное отключение страны от интернета, убийство в прямом и переносном смыслах слова остатков независимой журналистики в лице средств массовой информации, которые я уже назвал, и, вот, восстановление фактически нового «Железного занавеса». Всё это возможно только в том случае, если элита добровольно принимает решение превратиться в некий новый аналог Северной Кореи. М.Королёва ― Подождите. А не может быть так, что элита для себя оставляет свободу перемещения и некую такую свободу в мире, а для всех остальных просто этот мир отрубает? Такого не может быть? С.Кучер ― Такого не может быть. Это, повторяю, возможен только вариант Северной Кореи. Элита Северной Кореи – она, безусловно, не бедствует в отличие от большинства населения страны, но она не имеет тех свобод и тех привилегий, которыми обладает наша элита. М.Королёва ― А наша хочет, все-таки, и свободу тоже? С.Кучер ― Наша элита, безусловно, хочет владеть всем тем, чем она владеет сейчас. Она хочет иметь те возможности, которые имеет сейчас. Она хочет носить те часы, которые она сейчас носит, и показывать это. Не заставишь жен представителей этой элиты прятать свои драгоценности, не ездить с детьми на уикенды к теплым морям и на дорогие виллы, продать недвижимость за рубежом семьи не заставишь. Детей этой элиты не заставишь расстаться со своими счетами за границей и со своими бизнесами за границей. Это настолько глубоко… Знаете, у меня есть довольно хорошие мои знакомые… Не назову их близкими друзьями, но хорошие мои знакомые, которые давным-давно очень неплохо освоились в путинской элите. И эти люди продолжают очень спокойно приезжать в Штаты, рожать там детей. И неподалеку от одного из московских роддомов (не вспомню сейчас конкретный его номер) по-прежнему висят растяжки, реклама «Рожайте в США». М.Королёва ― Да, я видела такие растяжки, да. С.Кучер ― То есть, есть процессы совершенно неизбежные. И, вот, все эти процессы говорят мне, что элита не готова к северокорейскому варианту. А все другие варианты кроме северокорейского – они подразумевают реформу системы. И дальше люди строят разные версии. Вот, кто-то говорит, что лично Путин может эту систему реформировать. Можно в это верить или не верить. Кто-то говорит, что другой человек, наверное, придет, но из той команды, естественно, из нынешней команды. И это будет и либерализация в любом случае неизбежна. С.Кучер: Наблюдаю неготовность очень большой части элиты к абсолютной изоляции России М.Королёва ― То есть вы, все-таки, говорите о либерализации сверху? Правильно я понимаю? С.Кучер ― Я считаю о том, что… Я считаю, что либерализация сверху на сегодняшний момент это такой процесс… Процентов 80, наверное, я даю тому, что либерализация пойдет сверху так или иначе. М.Королёва ― А остальные 20? С.Кучер ― Ну, остальные 20 на то, что она пойдет снизу. Если она пойдет снизу, то это, действительно, очень непредсказуемый вариант, вариант с абсолютно непредсказуемыми последствиями. Смотрите. Давайте вспомним историю. У меня такое ощущение, что огромное количество людей, в том числе во власти, да и не только во власти – среди либералов, значительно более радикальных, чем я – они просто не читали элементарных учебников даже в школе или, там, книжек по истории. Там, 1913-й год, Россия – богатейшая страна просто, червонец наш впереди планеты всей. Царь… М.Королёва ― Мы снабжаем мир зерном. С.Кучер ― Царь абсолютно обожаем своим народом. Проходит буквально 3 года, царь, мягко говоря, не то, что не обожаем, царя просто презирает большое количество людей, вспоминают о том, что вся его родня – это иностранцы. И популярность царя катастрофически падает, страна находится совершенно в том положении, которое никто представить себе не мог еще за несколько лет. И к власти приходят люди, о которых год-полтора назад как о мощной политической силе не слышал никто. И эти люди, которые приходят к власти, ставят к одной и той же стенке и оппозиционеров из Государственной Думы… Напомню, что тогда в Госдуме была, действительно, сильная оппозиция и антимонархисты были представлены в той самой Думе. Так вот у стенки оказываются просто все. А та сила, которая приходит им на смену, она устраивает в стране Гражданскую войну и затем ставит над всем миром фактически эксперимент. М.Королёва ― То есть это вот те самые 20%, которые вы оставляете на революцию. С.Кучер ― Я оставляю 20% для варианта с непредсказуемыми последствиями, но сильно надеюсь, что, все-таки, тот опыт будет учтен и властью, и оппозицией, и, кстати, Западом, который тогда просто закрыл глаза на то, что происходит в России типа «Ну, пусть они там, русские сами с собой разберутся», а потом долго пожинал плоды того, что русские сами с собой разобрались, пол-Европы завоевали… М.Королёва ― Но заодно и с ними. С.Кучер ― …заодно и с ними. М.Королёва ― Станислав Кучер, журналист по-прежнему здесь. «Особое мнение» через несколько минут продолжится. НОВОСТИ М.Королёва ― И это третья часть «Особого мнения» Станислава Кучера, журналиста. Вы еще успеете задать ваши вопросы. Присылайте ваши соображения. В Twitter’е – аккаунт @vyzvon, и для ваших смсок +7 985 970-45-45. Вот Илья пишет «Вы хотите сказать, что Путин никогда не сможет стать Сталиным в том плане, чтобы подавить элиту?» С.Кучер ― Нет. Не сможет. И не хочет. Невозможно такие параллели проводить один в один. Путин не Сталин. Сегодняшняя Россия… Есть, безусловно, многие… Всегда есть очень похожие тренды, похожие тенденции, которые делают такие параллели очень соблазнительными, лакомыми. Я сам, вот, недавно говорил о том, что Ходорковский – это прекрасный кандидат на роль такого нового Троцкого, на которого можно будет списать всё, что угодно, любую активность. Вот, начнется здесь… Дальнобойщики начнут выступать, тут же можно будет сказать «А, вы – агенты Ходорковского». А Ходорковский тут кто? «А это агент, соответственно, Госдепа и всех заклятых врагов России». И даже если кого-то нужно будет сдать из своих из элиты, всегда можно будет упрекнуть его в участии в некоем заговоре таком а-ля троцкистском, да? Ну, понятно, что эти параллели очень сильно уязвимы, потому что и Путин не Сталин, и Ходорковский не Троцкий. И Россия сегодняшняя – это не Советский Союз 30-х годов, и мир другой во всех смыслах. Прежде всего, есть, прежде всего, информационные технологии. И можно сколько угодно их недооценивать, но это факт. Кстати, обращу ваше внимание, буквально сегодня или вчера были опубликованы данные исследования Левада-центра о том, что россияне стали с 2009 года, количество россиян, доверяющих телевизору, снизилось, по-моему, там процентов на 30 или даже на 40. М.Королёва ― Да-да. С.Кучер ― И можно сколько угодно говорить о том, что телевизор по-прежнему смотрит абсолютное большинство (это так), что телевизор контролирует по-прежнему всё и что следующий Ленин, если такой будет, не дай бог, он должен будет в первую очередь взять под контроль телевизор, а не телеграф и почту. Но люди доверяют телевизору всё меньше и меньше. М.Королёва ― Это значит, что холодильник выступает потихонечку в качестве соперника? Помните, там холодильник против телевизора? С.Кучер: Наша элита, безусловно, хочет владеть всем тем, чем она владеет сейчас С.Кучер ― И холодильник, и, конечно же, альтернативные источники информации, которые никуда не девались. Можно, опять же, говорить о том, что интернетом пользуется не так много людей, но им пользуется много. Просто сейчас… М.Королёва ― Где ж они раньше были (эти люди)?.. С.Кучер ― А потому что раньше было, что есть, потому что раньше нефть стоила больше 100 долларов за баррель. А сейчас, когда ситуация изменилась, те же самые ребята, в том числе молодые, которые раньше в своих мобильных телефонах исключительно сидели в соцсетях и игрались в игры, сейчас они в этих телефонах начинают уже читать новости. Они начинают в тех же соцсетях уже обсуждать… М.Королёва ― Курс доллара, кстати. С.Кучер ― …то, что происходит в стране. Они начинают искать причины того, что происходит. Экономика, все-таки, движущая сила любой политики. И это… Вы знаете, и Путина лично, и его команду даже очень не симпатизирующие им люди часто называли везучими, фартовыми, потому что, вот, каждый раз, когда, казалось бы, им везло. И, действительно, везло очень-очень долго. Сам президент однажды, по-моему, в том же интервью Колесникову сказал, что везет тому, кто везет. И однажды было совершенно очевидно, что это везение окончится. И сейчас вот тот момент, когда это везение, действительно, очень сильно как минимум притормозилось. Мне кажется, это было видно даже по лицу, по тону изложения своих мыслей самим Владимиром Владимировичем. Он не был так… М.Королёва ― Ну, подождите. Это что, само собой, что ли, случилось? Вспомните Олимпиаду, когда он стоял, вот, весь там, Сочинскую Олимпиаду, весь в лучах славы и фейерверков. Да? А потом случился Крым. То есть это рукотворно или это, вот, что-то такое вот, инфернальное? С.Кучер ― Слушайте, ну… Вы задаете вопрос, на который сами знаете ответ, знаю ответ я и знает абсолютное большинство наших зрителей. Разумеется, это рукотворная история. М.Королёва ― То есть не то, что везение кончилось само по себе? С.Кучер ― Везение никогда не кончается само по себе. Вы знаете, даже говорят, что люди, которые слишком увлекаются азартными играми, они очень часто свое везение, особенно когда много блефуют, они его просто исчерпывают в один прекрасный момент и им перестает везти и в картах, и в жизни. А мне кажется, это довольно похожая ситуация. Когда ты слишком… В какой-то момент ты начинаешь уверовать в абсолютную свою исключительность и в абсолютную свою фартовость, то в какой-то момент тебя это подводит. И вместе с тобой твою команду, и очень сказывается на большом количестве людей вокруг. И Путин… Достаточно, как мне кажется, время это показало. Можно его в чем угодно упрекать, но это умный политик, который уж точно преуспел в упрочении, сохранении, приумножении своих возможностей, сохранении своей власти. И он, наверняка, чувствует эти тенденции. Я не думаю, что он в абсолютном отрыве от реальности, я думаю, что он всё прекрасно понимает. Я думаю, что он понимает, что такой экономический кризис, который случился со страной сейчас, он уже чреват не просто проблемами, которые власть может погасить из Резервного фонда, а он чреват беспределом на улицах. И я сейчас имею в виду не белоленточные протесты, я имею в виду то, что даже сейчас увеличилось количество убийств на улицах представителей мелкого, среднего бизнеса, бандиты снова начинают между собой выяснять отношения. Просто потому, что… М.Королёва ― То есть это начинает напоминать начало 90-х. С.Кучер ― Это начинает напоминать начало 90-х, потому что у людей накопились долги, кто-то эти долги не возвращает, кто-то не возвращает кредиты. Опять же, исключительно из-за такой, плохой экономической конъюнктуры. И это всё выползает, выползает, выползает на улицы. И с этим, естественно, нужно что-то делать. Власть понимает, что если… Это как, помните, когда Ленинградку перекрыли болельщики и националисты? Вот тогда эта проблема была решена очень быстро, потому что во власти прекрасно понимают, что интеллигентные белоленточники – это одно, но, вот, если на улицы выйдет то, что, если не ошибаюсь, Вячеслав Сурков однажды назвал «ликующей гопотой»… Если не он, то прошу прощения у автора. Вот, если на улицы выйдут эти люди, то им уже будет совершенно всё равно – либерал, человек с мигалкой, кто угодно. М.Королёва ― Но есть еще и другая сила. Вот, например, дальнобойщики – это серьезно? С.Кучер ― Я не стал бы переоценивать значение дальнобойщиков. Я в вашей студии уже говорил о том, что дальнобойщики… Ну, во-первых, это не политический класс, это не политическая сила. М.Королёва ― Ну, вот, смотрите, сейчас ситуация развивается с ними, да? С.Кучер ― Дальнобойщики не однородная команда. Дальнобойщики – это, все-таки, не такой единый мощный профсоюз, который в определенный момент может повернуть свою голову в одну сторону. И когда Медведев говорил «Не, ну, все-таки, большинство дальнобойщиков – они же не выступают…» Он был, как угодно относитесь к Медведеву, но прав, потому что, действительно, очень многие дальнобойщики согласились. Кого-то купили, кого-то еще купят. И проблема здесь не в дальнобойщиках, а, опять же, в отсутствии денег – то, что у власти закончились деньги, закончились ресурсы. И дальше вопрос «Что они сделают?» Ну, конечно, они могли бы, наверное, взять, собраться своей компанией, сделать некий общий фонд из своих личных сбережений. И я не сомневаюсь, что этот фонд был бы таким грандиозным, что можно было бы новую модернизацию начать, диверсифицировать экономику и сделать ее, действительно, независимой. И всё такое прочее. М.Королёва ― Но этого не будет? С.Кучер ― Но я подозреваю просто, что эти деньги уже в таких местах, откуда их очень сложно вот так вот взять, извлечь. Плюс они, наверняка, у родственников, у детей, которые занимаются абсолютно честным и абсолютно успешным бизнесом. С.Кучер: Либерализация пойдет сверху так или иначе М.Королёва ― Да, про детей Чайки мы все с вами слышали. С.Кучер ― Я сейчас не только про детей Чайки и не столько. У всех у них есть дети, и у куда менее именитых господ, чем у Чайки. Знаете, сколько у нас?.. Я точно не знаю, сколько, но знаю, что много совершенно безымянных долларовых миллионеров и миллиардеров, которые никак не занесены в списки Forbes. Которые сидели себе и сидят, продолжают сидеть скромными достаточно чиновниками невысокого уровня. Но таковых много. М.Королёва ― Ну, короче, вот этого не будет. Вот такого фонда не будет – это я уже поняла. С.Кучер ― Этого не будет. Поэтому… М.Королёва ― А что будет вместо этого? С.Кучер ― Вместо этого будут… М.Королёва ― По сусекам скрести будут? С.Кучер ― …будут усугубляющиеся экономические проблемы, и власть будет вынуждена изменить экономическую политику, а вслед за экономической политикой и всю остальную, которая называется… То есть власть будет вынуждена пойти на реформы. Знаете, опять же, по-моему, у вас в студии «Эха» Касьянов говорил о том, что у власти остается вариант либо начать сотрудничество с оппозицией… Власть ужасно не любит это слово «оппозиция» — я не знаю, что для них более нелюбимое слово, педофил или оппозиция. Ну, почти синонимы в их восприятии. Но я согласен с его прогнозом о том, что или она начнет разговаривать с адекватными людьми, которых можно назвать «несогласными», или она, действительно, будет вынуждена в какой-то момент в истерике пойти на подобие северокорейского варианта. Это возможно, я не исключаю этого. И тогда, да, диктатура, репрессии в отношении всех и вся, и никакой независимой журналистики, и политические убийства, и всё на свете. Но все понимают, чем это заканчивается. М.Королёва ― Ну, смотрите… С.Кучер ― И что это долго точно уже не проживет. М.Королёва ― Ну, смотрите, есть еще тоже одна сила, о которой наши слушатели упоминают. Вот, Владимир пишет «В армии полно квачковцев. И не придется ли бежать всем вместе элите с Путиным и оппозиции?» Ну, действительно, вот, вы говорите, что элитам придется меняться и так далее. С.Кучер ― Смотрите, это примерно то же, что я говорил, когда вспоминал, там, 1917-й год. Да, это именно то, о чем я говорил. И повторяю, во власти не могут этого не понимать. Вот, не могут этого не понимать. М.Королёва ― То есть либо они сами, либо, все-таки, их? Причем, либо с одной стороны, либо с другой? С.Кучер ― Да. Поэтому я в этом смысле рассчитываю, кстати, и на мудрость моих друзей, коллег, кого сейчас называют общим термином «либералы». Потому что среди них тоже есть очень разные люди: есть люди, которые считают, что ни на какие переговоры ни в коем случае, чем хуже, тем лучше… Вот, все-таки, история показывает, что не всегда чем хуже, тем лучше. Иногда «чем хуже, тем лучше» заканчивается, действительно, общей стенкой для всех – и для власти, и для оппозиции, которая так сильно стремилась ее скинуть. Я сейчас не призываю к какому-то коллаборационизму – упаси господи. Призываю к тому, чтобы, когда смена курса так или иначе случится, забывать преступления, которые совершались, и забывать там авторов того же самого закона подлецов, который я, действительно, считаю, что его правильно так называть, а не законом Димы Яковлева. Но я призываю к тому, что до тех пор, пока это возможно, надо стараться решить все эти вопросы разговорами. М.Королёва ― Не могу не спросить вас про Ходорковского – тоже многие наши слушатели задают этот вопрос. С.Кучер ― О чем, извините, и Ходорковский говорит, опять же – о мирной революции. М.Королёва ― Так вот про него, да. Это соперник Путина? Вернее так: это главный соперник Путина? – задает вопрос наш слушатель. С.Кучер ― Я думаю, что Ходорковский – это на сегодняшний момент единственный человек, которого сам Путин считает достойным соперником. М.Королёва ― То есть Ходорковский, а не Навальный? С.Кучер ― Конечно. По той простой причине, что Навальный хотя бы не сидел 10 лет. У Навального нет… Слава богу, что Навальный не сидел 10 лет, и не дай бог. Но у Навального нет такого опыта, который есть у Ходорковского. Ходорковского с Путиным, все-таки, связывает несколько более долгая история отношений, чем с Навальным. Я думаю, что Путин до сих пор не воспринимает Навального как некоего соперника, а Ходорковского воспринимает. Помните, Путин однажды сказал, что поговорить не с кем кроме Махатмы Ганди? М.Королёва ― Ну да. С.Кучер ― Я думаю, что в реальности Путин как раз уважает Ходорковского и считает, что с ним-то ему, если что, есть, о чем поговорить. М.Королёва ― Станислав Кучер был сегодня в студии «Особого мнения». Спасибо, что доехали и успели. Приходите еще. Я – Марина Королёва. Спасибо. Счастливо.

Ссылка на источник