25 марта 2016 года. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» — программа «Суть событий». Эфир ведет Сергей Пархоменко. С. Пархоменко ― 21 час и 10 минут в Москве, это программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, добрый вечер. Номер для смс-сообщений у нас с вами, как обычно, +7-985-970-45-45. Все уже работает, я уже вижу всякие пожелания хорошего эфира. Спасибо большое всем, кто традиционно уже для меня начинает эту программу с того, что я читаю эти привычные строки. Сайт www.echo.msk.ru, а на нем в свою очередь тоже разные привычные уже вещи вроде кардиограммы прямого эфира (раз в минуту можно за или против проголосовать того, что вы слышите), и возможности отправлять сообщения сюда ко мне на экран в студию, и трансляция из студии прямого эфира. Вроде все должно работать, все хорошо. Очень много событий. Конечно, главное мировое событие – это то, что происходит в Брюсселе, обязательно поговорим об этом сегодня. Но я бы все-таки начал с вещи, которая произвела на меня самое большое впечатление, ну, такое личное впечатление, чисто человеческое. Вы будете смеяться, мне как-то казалось, что… хотя нет, смеяться не будете, смеяться тут не над чем совершенно. Мне казалось, что нету уже ничего, что может меня удивить в этом человеке, но все-таки то, что наговорил Жириновский – вот Арина Бородина только что вам напомнила эти фразы – ну, это потеря человеческого облика. И я как-то себя поймал на том, что меня это почему-то все-таки задевает. Хотя, ну, казалось бы, а что, собственно? Ну, Жириновский – это такая специальная вот машина для всякого отвратительного, уже которое десятилетие она существует. Человек, который выбрал себе такое амплуа, делает это абсолютно осознанно. Люди, которые с ним общались, знают, что на самом деле он прекрасно соображает, что он говорит. И он человек расчетливый, спокойный, хладнокровный, и в истерику он себя вгоняет тоже осознанно. Он как-то умеет включить, умеет выключить, у него есть где-то там какая-то кнопка, на которую он сам себе умеет нажать. И достаточно уже рассказов от разных коллег, которые в разных обстоятельствах с ним общались, и говорят о том, что внутри, вот под этой оболочкой истерика, есть расчетливый, хладнокровный, циничный человек. С.Пархоменко: Ничего дороже, чем возможность поехать туда, где «пусть подыхают», у этих людей нет Знаете, что мне подумалось? Мне подумалось, что ведь на самом деле есть способ это остановить, есть возможность это прекратить. И это очень простая возможность. И вот я вас уверяю, что эта возможность однажды придет кому-то в голову и она будет использована. Я уже не раз слышал какие-то вокруг этого разговоры. Это называется «дипломатический паспорт». Вот есть такая штука, в общем, одна из самых дорогих вещей на свете у большого количества всяких успешных российских граждан. Очень много у кого дипломатический паспорт в России есть. Кстати, это определяется международными договорами, насколько я понимаю, выделяется квота, это предмет большой торговли, кому, сколько, в какой стране разрешается выдать дипломатических паспортов. У нас эти дипломатические паспорта носят депутаты разных цветов и размеров, всякие государственные деятели, ну, собственно дипломаты, понятное дело. А также некоторые избранные представители большого российского бизнеса, а также всякие силовики и так далее и так далее. Так вот, я иногда делаю разные прогнозы – вот можно я сделаю прогноз сейчас опять? Я думаю, что мы с вами увидим в ближайшее время такую санкцию – отмену действия российских дипломатических паспортов. Ну, за исключением собственно профессиональных дипломатов, где это вещи необходимые, общепринятые и законные. Это касается совершенно не только Жириновского. Вот у меня спрашивают: «Зачем обсуждать Жириновского? Это ниже вашего достоинства», — пишет мне Арсений. Арсений, а я не его обсуждаю, я обсуждаю явление. Я обсуждаю, что в России образовался целый класс людей, которые себе выдумали такую форму служения. Вот они служат хозяину таким способом: они соревнуются в том, какую еще мерзость они скажут. Эту форму службы, не побоюсь этого слова, государственной службы, нужно прекращать. Россия сама не способна ее прекратить. Значит, нужно прекращать ее извне. Требуется вмешательство каких-то разумных людей, которые это просто остановят. Вот на мой взгляд, остановить это можно с помощью очень простой вещи – с помощью отмены российских дипломатических паспортов. Даже необязательно после этого накладывать на этих людей какие-то санкции, просто они должны быть вынуждены время от времени пойти за визой. И вот тогда наступает момент истины, наступает тот торжественный день, когда человек – вот, например, Владимир Вольфович Жириновский – приходит в посольство, для того чтобы получить очередную шенгенскую или американскую визу. И дальше – на самом деле я это слышал уже много раз от разных людей, хорошо очень про это говорил наш тут всехний друг и коллега Сакен Аймурзаев, который работает и живет в Киеве уже много лет, он замечательно как-то это описывал. Вот представьте себе, что просто есть такая обычная спокойная рутинная процедура, без всякой истерики, без всякого нажима, без всякого напора, а просто человеку, который приходит за очередной шенгенской визой, задают некоторое количество вопросов. Например, вопрос первый: чей Крым? И, знаете, ну, надо ответить. И даже можно этому человеку сказать: вы знаете, мы вам просто задаем вопросы, и имейте в виду, что выдача или не выдача вам шенгенской визы, или американской визы, японской визы, английской визы, канадской визы, или куда там вы собираетесь – имейте в виду, она не зависит от ваших ответов, мы просто спрашиваем. Вот очень во многих визовых анкетах, кто когда-либо получал какие-нибудь визы куда-нибудь за границу, обычно есть в конце такой перечень ужасных вопросов. Вдруг вам предлагают ответить «да» или «нет», поставить галочку в соответствующей графе, а вопросы такие: были ли вы когда-нибудь участником террористического бандформирования? Да или нет. Участвовали ли вы когда-нибудь в массовом уничтожении людей на территории оккупированной фашистской Германии? Да или нет. Принимали ли вы участие когда-нибудь в незаконной торговле наркотиками? Да или нет. Ну, и так далее. И там скромно внизу написано, что ответ «да» на какой-нибудь из этих вопросов совершенно не означает автоматического лишения вас визы, просто интересуемся. Нам просто интересно знать, просто поставьте галочку «да» или «нет». Уничтожали вы людей на территории оккупированной нацистской Германии или не уничтожали? Ну, нам просто интересно знать. Так и тут: нам просто интересно знать, чей Крым. Ну, и хорошо бы, конечно, снимать эту процедуру на видео, как это иногда бывает со всякими собеседованиями во всяких зарубежных посольствах. Ну, и вот там же можно было бы спросить: пусть подыхают или не пусть подыхают? Просто такой вопрос. Вы за визой пришли? Пусть подыхают или пусть не подыхают? Это хорошая профилактическая процедура. Ну, а потом как-то все это надо протоколировать. И дальше можно уже даже никаких особенных санкций не… Ну, вот Жириновский в санкционных списках, сколько я помню, шенгенских, но, тем не менее, у него есть дипломатический паспорт, и он много где разъезжает. Хорошо бы, чтобы у него не было этого дипломатического паспорта. Это очень просто на самом деле, это отменить, потому что такого количества диппаспортов нету больше более или менее ни у кого, и встречная мера, она более или менее бессмысленная. Когда Россия заявит: мы тоже ваши дипломатические паспорта не признаем – ну, в общем, это мало кого затронет. Обычно, как я понимаю, американские бизнесмены, или французские, или какие-нибудь еще не обладают этими паспортами, поэтому легко это можно сделать. Вот я очень надеюсь, что вот таким простым способом. Потому что на самом деле ведь ничего дороже, чем возможность поехать туда, где «пусть подыхают», у этих людей нет. Это самое главное, что есть у них в жизни, это самое важное, чем они обладают. Ничто больше их так не греет, как это. Я хорошо этих людей знаю. И поэтому это первое, чего их следует вот таким способом лишить или дать им понять, что они могут этого лишиться. Это сильная вещь, мы с вами это увидим, несомненно, и мы с вами однажды этому порадуемся. Вот что я хотел сказать на эту тему. Есть, конечно, еще одна тема, о которой я не могу не высказаться – это вот совсем свежая новость по поводу убийства адвоката Грабовского на Украине. Ну, вы знаете о чем речь. Это адвокат Александра Александрова, одного из двух, по всей видимости, военнослужащих ГРУ, которые были там пойманы, так сказать, при исполнении их – как бы это сказать? – их оккупационных обязанностей. Они участвовали в деятельности бандформирований сепаратистских на территории Донецкой и Луганской республик. Россия этих людей немедленно предала, отказалась от них, объявила их уже заранее уволившимися. Вот теперь речь идет о том, что их будут там судить, и речь идет о том, получат или не получат они статус военнопленных там. Ну, убийство адвоката, который работает в очень важном для страны политическом деле – это, конечно, совершенно из ряда вон выдающаяся вещь. Ну, я думаю, что это еще одна важная проверка украинской политической системы на, ну, не скажу «зрелость» — зрелости, конечно, там взяться неоткуда – а вот, ну, на какую-то состоятельность. Вопрос не в том, что есть страны, где это возможно и где это невозможно. Это возможно в любой стране. Вот убийство важного адвоката возможно в любой стране. Адвокат – опасная профессия. Адвокат – публичная профессия. Адвокат – раздражающая профессия. И убийство возможно везде. Но дальше наступает самое важное: как это убийство расследуется и как бывают наказаны те, кто это сделали. Вот, собственно, вопрос сегодня в этом. Об убийстве Грабовского можно только сказать, что это чудовищно и отвратительно, и никакого второго мнения здесь, конечно, не найти и искать не нужно. А вот что будет дальше? Насколько быстро будет проведено следствие, насколько быстро оно будет завершено, насколько быстро будут наказаны и как будут наказаны люди, которые это сделали, и будет ли на самом деле размотана вся эта история, которая, несомненно, имеет под собою какую-то – мы не понимаем пока, какую – политическую подоплеку. Есть люди, которые уверенно сегодня заявляют о том, что это сделали украинские экстремисты, которые хотели наказать адвоката за то, что он смеет защищать российских офицеров. Есть люди, которые так же уверенно заявляют о том, что это провокация, которая была направлена из России, для того чтобы дискредитировать еще раз украинскую политическую систему. И те, и другие говорят очень уверенно. Ни у тех, ни у других твердых оснований сегодня говорить этого нет. Поэтому посмотрим, какие основания предъявит здесь следствие, что оно в реальности выяснит. И вот в этот момент мы и поймем, чего стоит в частности украинская сегодняшняя политическая система. У нас к ней как у свидетелей и наблюдателей, глядящих на это со стороны, много претензий, там за последнее время принято много решений, свидетельствующих о несовершенстве этой системы, о незрелости этой системы, о том, что люди, которые занимают там важные посты, часто не очень умны, часто корыстны и так далее. Ну, откуда же им другим взяться? Система эта очень молодая, образовалась она совсем недавно на наших глазах из революции 14-го года. Ну, вот посмотрим, что они научились в реальности делать, начиная с 14-го года. Это важная вещь. А пытаться промолчать это, замолчать это или не заметить это, конечно, нельзя, за этим нужно наблюдать так же внимательно, как мы наблюдали за деятельностью зеркальных, как выразился тут недавно один из адвокатов Савченко, зеркальных адвокатов, тех российских адвокатов, которые здесь в России защищали украинскую военнопленную, так я назвал бы Надежду Савченко. А вот их аналог там – это украинский адвокат, который там на Украине защищает российских военнопленных, с той только разницей, что Россия их своими не признает, в отличие от Украины, которая очень много за это время сделала для того, чтобы Савченко оказалась важной фигурой, и для того, чтобы дело Савченко оказалось бы у всех на виду. Конечно, раз уж я заговорил про дело Савченко, важная вещь и важная параллель к этому – это приговор Караджичу, который был, собственно, вынесен вчера. Я хочу напомнить, что люди, которые сравнивают одно с другим, и люди, которые объясняют, что это одно и то же, и люди, которые объясняют, что надо к этому относиться одинаково, они должны все-таки отдавать себе отчет в нескольких обстоятельствах. Одно обстоятельство – это то, что такое был процесс Караджича. Ну, вот я посмотрел разные материалы и разные отчеты по этому поводу. Ну, вот смотрите, это шестьсот с лишним свидетелей, которые были заслушаны непосредственно в ходе этого процесса, который происходил в Гааге. Это сорок восемь примерно, чуть больше, сорок восемь тысяч страниц допросов. Сорок восемь тысяч страниц допросов. Это восемь лет, которые продолжался этот процесс над Радованом Караджичем. С.Пархоменко: Самое важное: как это убийство расследуется и как бывают наказаны те, кто это сделали И вторая вещь, которую надо иметь в виду – это масштаб тех преступлений, о которых там идет речь. Ну, в целом, конфликт, очень важной фигурой которого – война, очень важной фигурой которой был Караджич – ну, хорошо бы все-таки это помнить, хорошо бы, чтобы это как-то куда-нибудь не делось из наших воспоминаний, что этот конфликт стоил жизни примерно ста тысячам человек. Вот это количество погибших вот в этой самой боснийской войне. И примерно два миллиона человек вынуждены были, ну, скажем так, перейти с места на место: потерять свой дом, лишиться своего жилища, своего имущества, своей работы, своего привычного образа жизни. Два миллиона человек были перемещены с места на место в ходе этой войны, которую устроил в частности Радован Караджич. И дальше вот в чем он обвиняется. Он обвиняется в том, что в июле 95-го года он был одним из организаторов резни в Сребренице, геноцида в Сребренице. Шесть тысяч мужчин и мальчиков были там казнены. Причем именно казнены, это не был бой, это не было армейское столкновение. Это было истребление беззащитных людей, большинство из которых, как выяснило впоследствии следствие, на момент смерти были связаны и не могли сопротивляться. Шесть тысяч человек были там, так сказать, представителей не сербского населения. Женщины, дети, старики были изгнаны со своей привычной территории там вот в этом районе. Осада Сараево с апреля 92-го по февраль 96-го, огромный город – я его видел, я там был в этот момент и ездил по этому городу в бронежилете, и в бронированном автобусе нас там перевозили. Это довольно страшно, такой совсем вымерший, совсем остановившийся город, причем огромный, еще недавно очень живой. Там за некоторое время до этого Олимпиада, между прочим, произошла, в этом городе, и, в общем, там была вполне жизнь. Вот осада, которая была организована, и в ходе этой осады происходил систематический расстрел снайперами и систематический обстрел из артиллерийских орудий местного населения, мирного населения этого города. Дальше всякие преступления против человечности во время этнических чисток на территории Хорватии, в частности, и Боснии. Дальше концентрационные лагеря с бесчеловечными условиями, в которых погибли тысячи людей. Дальше взятие в заложники в мае-июне 95-го года большого количества сотрудников ООН, которые пытались там наблюдать за ситуацией. Вот что такое Караджич и вот за что он получил 40 лет. И вот каким образом это было изучено и доказано. А случай Савченко – вы знаете, что такое случай Савченко. Это судья, который один на свой страх и риск и на свое собственное усмотрение – на самом деле мы прекрасно понимаем, что по команде и под давлением, подчиняясь своей ложно понятой судейской дисциплине – просто объявляет все, что прозвучало на суде, несостоятельным, ничего не доказывающим, отвергает любые доказательства, включая строгие материальные, и приговаривает человека к 22-м годам заключения, для того чтобы потом можно было его обменять. Вот вам два важнейших приговора в Европе последних дней, сравнивайте их сами. Это была программа «Суть событий», точнее, первая половина этой программы. Не пугайтесь, все будет хорошо, еще будет вторая через 3-4 минуты после новостей. Я Сергей Пархоменко. Пожалуйста, никуда не удаляйтесь от ваших приемников. НОВОСТИ С. Пархоменко ― 21 час и 35 минут в Москве, это вторая половина программы «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений — +7-985-970-45-45. Сайт www.echo.msk.ru, на котором все работает: и кардиограмма прямого эфира, и трансляция из студии прямого эфира, и возможность отправлять сообщения сюда ко мне на экран. Про терроризм и про Брюссель. Конечно, это все-таки важнейшая мировая тема на сегодня, и мы с вами без нее не обойдемся. Меня, правда, часто упрекают, когда я начинаю подробно рассказывать про какие-то ситуации, вот связанные, например, как это было в прошлой программе, с событиями, вот с этой борьбой с терроризмом во Франции, в Бельгии, в других европейских странах. Прошлая программа наша с вами была еще до этих бельгийских брюссельских терактов. На тот момент, если помните, мы с вами обсуждали арест человека, который давно скрывался и который, собственно, был, как выясняется, и теперь это уже подтверждено, одним из активнейших участников и одним из организаторов, из разработчиков терактов в Париже в ноябре. И как-то мне тут многие писали с помощью смсок, что, зачем про это, это нас не касается, неужели нет какой-нибудь темы поговорить здесь про наши какие-нибудь дела? Дорогие (назовем это так) друзья, это вещи очень тесно связанные. И, в сущности, это одна вещь, это один процесс, это одно развитие событий, это одна ситуация, в которой мы живем все – здесь и там. Вот, смотрите, произошли эти теракты, и давайте сначала посмотрим, что такое этот аэропорт. Вот этот аэропорт Завентем, о существовании которого вдруг узнало огромное количество людей, которые никогда раньше в нем не бывали – я в нем был много раз – это один из крупнейших европейских аэропортов, в 2015 году он перевез 23 с половиной миллиона человек – это сведения с официального его сайта. 77 авиакомпаний работают с этим аэропортом, это один из крупнейших таких европейских, как это называется, хабов, то есть, таких пересадочных центров, в котором сходится большое количество линий. 77 авиакомпаний, 226 разных направлений, куда можно улететь или откуда можно прилететь в этот самый брюссельский аэропорт. Очень большой аэропорт, очень оживленный, очень важный для Европы, меньше Шереметьево и меньше Домодедово, между прочим. Вот шутки шутками, но у нас здесь, смотрите: Шереметьево за 2015 год перевез почти 32 миллиона человек, а Брюссель – 23 с половиной. Домодедово чуть меньше – 30 с половиной миллионов человек, но все равно больше, чем Брюссель. С.Пархоменко: Об убийстве Грабовского можно только сказать, что это чудовищно и отвратительно И, конечно, немедленно возникают всякие параллели, немедленно возникают всякие аналогии: а как там, как здесь? Ну, первое, что хочется спросить, ответит ли за теракты в брюссельском аэропорту, ответит ли человек по имени Арно Фейст и другой человек по имени Люк Вандербоше? Вы слыхали такие фамилии? Нет. Я тоже до сегодняшнего дня не слыхал. И, думаю, мы их с вами не услышим, потому что эти люди останутся безнаказанными. Один из них, Арно Фейст, это генеральный директор брюссельского аэропорта. А Люк Вандербоше – это председатель совета директоров Брюссельского аэропорта. Брюссельский аэропорт – это огромная компания, она так и называется Brussels Airport Company. Огромное акционерное общество, которое управляет вот этим вот транспортным узлом, и вот эти два человека являются там двумя главными начальниками. Вы слышали, чтобы кто-нибудь предъявлял им какие-нибудь претензии, и чтобы кто-нибудь как-нибудь попытался их привлечь к ответу в этой ситуации? А Дмитрий Каменщик, тем временем, по-прежнему находится под домашним арестом. И мы с вами прекрасно понимаем, в чем разница в судьбе Дмитрий Каменщика и вот этого самого удивительного Арно Фейста. Разница в том, что у Арно Фейста никто не отнимает его аэропорт и никто не пытается завладеть его имуществом. А случай Каменщика – это случай, когда – мы с вами как-то раз говорили про это подробно – это просто попытка воспользоваться этим обвинением в том, что именно владельцы и руководители аэропорта Домодедово виноваты в том теракте, который там произошел, для того чтобы это имущество у них отобрать. Тогда возникает вопрос: ну, собственно, а с безопасностью-то что? А вот тем временем в этих двух аэропортах, который крупнее, чем брюссельский, там как будет обстоять дело с безопасностью? Много очень всяких пустых и бессмысленных разговоров в последние дни про то, что, вот, у них там теракты, потому что они не так себя ведут, не на тех ставят, не с теми дружат, не так относятся не к тем, я не знаю, там, беженцам, приезжим, представителям разных национальностей, представителям разных религий и прочего. Вот то ли дело… Но вот чтобы понять насчет «то ли дело», я попросил у некоторых своих хороших знакомых, которые неплохо понимают, профессионально понимают в истории и в статистике российских террористических актов, попросил у них разных сводных сведений. И они любезно мне их предоставили. И вот смотрите, если взять крупнейшие теракты, происходившие в России за последние 15 лет, ну, грубо говоря, с 99-го года, причем, взять только те из них, в которых погибло существенное, значительное количество людей – существенна, разумеется, и одна жертва, но значительное количество людей, скажем, там, больше 10-ти человек. Причем, мы не берем такие настоящие боестолкновения. Мы не берем, не знаю, там, штурм Грозного в 94-м году и еще второй штурм к концу первой чеченской войны; не берем войну в Дагестане, которая произошла; не берем вот какие-то такие, не берем войну с Грузией в 2008 году, а берем собственно теракты. Произошло за это время в России 34 крупных теракта, в которых погибло 1861 человек. Это собственно теракты, вот такие в классическом понимании этого слова. Это теракты на транспорте, связанные так или иначе со всякой транспортной инфраструктурой или вот непосредственно с тем, что передвигается – 12 штук было таких терактов. И давайте я вам напомню, что был взрыв в подземном переходе под Пушкинской площадью у метро Тверская и Чеховская; электропоезд Кисловодск в Минеральных Водах; вагон московского метро между станциями Автозаводская и Павелецкая; два пассажирских самолета Москва – Волгоград и Москва – Сочи в 2004 году в августе; метро Рижская тоже в 2004 году и тоже в августе; маршрутное такси во Владикавказе; поезд Невский экспресс в 2009 году; московское метро на станциях Лубянка и Парк культуры в 2010 году; ну, вот, собственно, взрыв в Домодедово в 2011 году; автобус в Волгограде; железнодорожный вокзал в Волгограде; троллейбус в Волгограде – все это в 2013 году, совсем недавно. Общественные здания разнообразные – всякие рынки, Тушинский аэродром – фестиваль «Крылья» помните, 2003 год? Грозненский стадион, где погиб Ахмат Кадыров, 2004 год. Ну, и Беслан – сентябрь 2004 года. И Дубровка 2002 год. Вот таких вот в общественных зданиях произошло 6 крупных терактов за это время. 3 жилых дома целиком были взорваны: на улице Гурьянова и на Каширском шоссе в Москве и в Волгодонске Ростовской области. И еще 13 раз всякие органы власти, правоохранительные органы, вооруженные силы, здания, связанные с вооруженными силами. У нас с вами взрывали в Буденновске – не взрывали, а захватывали здание РУВД, городской администрации, захват заложников в Ставропольском крае, все это произошло в 1995 году, как вы помните. У нас с вами были вооруженные нападения на здания отделов милиции, блокпосты, избирательные участки в Грозном в 2004 году. И так далее, и так далее. С.Пархоменко: 48 тысяч страниц допросов. Это 8 лет, которые продолжался этот процесс над Радованом Караджичем Крупнейшие акты. Просто напомню. Значит, вот эти самые вооруженные нападения на здания отделов милиции, блокпосты, избирательные участки в Грозном 21-22 августа 2004 года – 97 человек погибло. Жилой дом на Гурьянова – 106 человек. Жилой дом на Каширском шоссе – 124 человека. Захват заложников на Дубровке – 130 человек. Буденновск – 147 человек. Это вот самые крупные. И Беслан – 333 человека погибли. Вот это страна, в которой все в порядке, которая как-то недостаточно толерантна, не принимает беженцев и вообще которая, в отличие от этой вот загнивающей Европы, от всех этих Бельгии, Франции и так далее, правильно делает свое дело в том, что касается борьбы с террористическими актами. Я просто это все перечислил и все это вам напомнил для того, чтобы люди, которые сегодня объясняют, что что-то такое неправильное делается во Франции и в Бельгии, просто заткнулись раз и навсегда. Если они на слух плохо это все воспринимают, я могу где-нибудь вывесить эту таблицу – она произведет сильное впечатление. Вот просто пусть вырежут и пусть повесят перед собой на стенку и каждый раз, когда хочется сказать что-нибудь такое, пусть на нее смотрят и молчат. Но вот что интересно, смотрите, ни в одном из этих случаев, за исключением домодедовского, кстати, возвращаясь к теме Каменщика и всей этой истории, ни в одном случае никогда не был обвинен собственно пострадавший, не был обвинен владелец или какая-то компания, которая управляет, или компания, которая осуществляет менеджмент того или иного объекта, на который было осуществлено нападение. Понятно, что никому не приходит в голову что-нибудь подобное сделать и, скажем, во Франции – ну, как-то администрация Батаклана не будет отвечать за теракт, и владельцы тех кафе и ресторанов, где взрывали тоже в ноябре эти бомбы как-то тоже останутся ненаказанными и без претензий, которые будут им предъявлены. Любопытно, что ни в одном случае, за исключением одного, вот этого самого домодедовского случая, никто никому не пытался предъявить обвинение по вот этой самой знаменитой теперь 263-й статье Уголовного кодекса о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского и внутреннего водного транспорта и метрополитена. Никогда. Один раз это произошло с Домодедово сейчас. Во всех остальных 33-х случаях вот из этих вот крупнейших терактов никому не пришло в голову таким образом предъявить обвинения. Вот такие интересные на самом деле наблюдения. И есть еще одно. На самом деле до какой степени мы защищены в тот момент, когда мы входим в какой-нибудь аэропорт или на какой-нибудь вокзал и так далее. Вообще, вот есть какие-то правила, есть какое-то вот то, чего не совершили в Домодедово, оно, собственно, какое должно быть? Тоже очень забавная история, если к этому ко всему приглядеться, все это регулируется – есть такой закон, принятый 3 февраля 2014 года, это были всякие поправки, дополнения, изменения по вопросам обеспечения транспортной безопасности к разным законодательным актам вот по вопросам этого самого обеспечения транспортной безопасности. И там было установлено, кто чего должен досматривать, кто кого с чем должен допускать. А дальше, в соответствии с этим законом, должны были быть приняты всякие такие технические инструкции, распоряжения – то, что называется, подзаконные акты. А частности, Правительство Российской Федерации должно было определить в точности, чего нельзя. Это же серьезная вещь, да? Должны были быть установлены правила проведения досмотров всяких, перечни разных предметов, оружия, взрывчатых веществ и прочего, чего нельзя вносить, с чем нельзя появляться и так далее. Так вот, Правительство Российской Федерации, занятое очень сильно освоением Крыма, наказанием Турции, которая никак не должна отделаться помидорами, строительством «русского мира» в Луганской и Донецкой области и другими гораздо более важными вещами, забыло это сделать. Это вот факт, который совершенно произвел на меня лично какое-то неизгладимое впечатление. Вот имейте в виду, что, когда вы заходите в аэропорт, имея при себе пулемет, или ведро динамита, или еще что-нибудь, и вас деликатно останавливают и говорят: товарищ, с этим сюда нельзя. Вы можете в ответ спросить: а, собственно, почему нельзя? А покажите мне, на основании чего с этим сюда нельзя. Не существует никакого утвержденного законом перечня того, чего можно носить, чего нельзя, с чем можно появляться, с чем нельзя, и кто и как должен вас досматривать. Этого нет, Правительство Российской Федерации забыло это сделать. Оно взяло на себя обязательства сделать это по закону в феврале 2014 года, когда закон был принят, и забыло. Поэтому любые попытки отнять у вас что-нибудь, не пустить вас куда-нибудь с чем-нибудь являются заведомо беззаконными. К чему это приводит? Это приводит к произволу. Это приводит к тому, что виноват в результате, когда что-то произойдет, будет тот, кого назначат виноватым. Поскольку никакой законной, заранее определенной, заранее разруленной ситуации здесь нет. Красивая история, правда? Мне очень нравится, как за разными словами и разговорами о том, как это должно быть устроено, и как мы сейчас накажем тех злодеев, которые ведут себя неправильно, есть просто глубоко безразличное, глубоко наплевательское отношение к реальной безопасности людей. Правительство Российской Федерации даже не позаботилось это сделать. Оно забыло выпустить этот документ всем своим белым домом. Шикарная вещь. И я думаю, что, конечно, Россия сегодня в этих обстоятельствах реально оказывается слабым звеном, она реально оказывается точкой, которая не способна этому сопротивляться. Вот мы много раз приходили к одному и тому же выводу здесь в разных разговорах, что прежде всего поверх всех наших политических претензий, каких-то там симпатий, антипатий, каких-то там неудовлетворенностей чем-нибудь, помимо этого всего есть одно простое обстоятельство и одно простое соображение: эта штука очень неэффективна. Вот если посмотреть сегодня на то, как работают антитеррористические службы в Европе, при всем том, что там это происходит, можно себе представить, какое количество этих терактов они предотвращают, какое количество людей, заранее пойманных и заранее собранных во всех этих картотеках, не могут в этом принять участие. А вот на поверхности остается то, что просочилось сквозь эти сита. Вот по сравнению с этим можно себе представить, как это происходит в России, где сита-то никакого нет, и где системы этой никакой, в сущности, не существует. Поэтому мы и получаем вот эту вот таблицу из 34-х терактов – 34-х крупных терактов, в которых погибло 1800 человек в России. Речь идет, еще раз подчеркну, только о классических терактах, а не о каких-то боевых действиях, боестолкновениях и так далее. Единственный способ сегодня у российского государства бороться с такого рода терроризмом – это стараться о нем не сообщать, вот сделать все, чтобы вы не вспомнили о том, что все это, что я здесь перечислял, в России произошло в последние годы, чтобы вам казалось, что это происходит где-то и не имеет к вам отношения. И когда я начинаю говорить об этом, чтобы вы спрашивали у меня: а какое это имеет отношение к нам, а причем здесь мы? Это где-то далеко, это у них там. Дети, это не у них там! Это у нас здесь. Просто государственная пропаганда старается сделать так, чтобы вы про это по возможности ничего не знали. Напоминают мне про то, чего нет еще… чего я не перечислил. Ну, друзья, я не перечислил вам все 34 – вот напоминают про троллейбус в Тольятти, например, и так далее. Много чего было за это время. Так что, это связанные, несомненно, вещи, и я думаю, что смотреть за тем, как антитеррористические службы борются с этим в Европе, следует с уважением, тем более, что действительно они демонстрируют довольно серьезные успехи, и вот ровно пока мы здесь сидим – передо мною здесь экран, и на этом экране я вижу, как происходит очередная антитеррористическая операция в том же самом Брюсселе, где отлавливают на автобусной остановке – ну, подробности вы, видимо, услышите в новостях – еще каких-то очередных участников этой террористической сети. С.Пархоменко: До какой степени мы защищены в тот момент, когда входим в какой-нибудь аэропорт или на какой-нибудь вокзал Ну, вот, собственно, осталось совсем немного, я потрачу на одно важное объявление, очень важное для меня. Для тех, кто следит за проектом «Последний адрес», я хотел бы обратить ваше внимание на одну очень важную возможность, которая у вас теперь появилась, на нашем сайте, на сайте poslednyadres.ru появился совершенно беспрецедентный в этой области инструмент, поисковая система, которая позволяет вам искать по названию города, по адресу, по фамилии, искать людей, которые были жертвами политических репрессий в истории России. И, собственно, это первый шаг, для того чтобы принять участие в работе «Последнего адреса». Я думаю, что очень для многих это важно. Мы получали очень много писем, очень много всяких каких-то просьб такую возможность предусмотреть и сделать так, чтобы люди могли посмотреть, а что, собственно, происходит в их городе, и как можно приступить к этой работе. Заходите к нам на сайт, возможность такая у вас появилась. Это действительно чрезвычайно, я думаю, для многих важно. Ну вот, собственно, это была программа «Суть событий». Я скажу еще, сделаю одно маленькое объявление, что в следующий раз я пропущу одну пятницу, вот 1 апреля я буду в отъезде по некоторым делам. Не волнуйтесь, все в порядке, через 2 недели мы снова с вами встретимся, и, как ни в чем не бывало, программы наши будут происходить каждую неделю. Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко, всего хорошего, до свидания.

Ссылка на источник