К. Ларина ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». В студии ведущая Ксения Ларина. Николай Сванидзе как обычно по пятницам отвечает на мои и ваши вопросы. Николай Карлович, добрый день. Н. Сванидзе ― Добрый день. К. Ларина ― Сегодня у нас 6 мая, четвертая годовщина со дня событий на Болотной площади. Которые вылились в бесконечное и практически уже историческое публичное уголовное дело. Такой процесс показательный. За это время я специально посмотрела, что пишут в справочной литературе, Википедии. Там очень все точно изложено. Что в качестве свидетелей было допрошено более одной тысячи человек, около 200 следователей сменилось. Потерпевших более 50, гражданских лиц среди потерпевших нет. До сих пор длятся аресты и следственные действия. 35 человек уже по-прежнему остаются фигурантами этого дела. И буквально в начале апреля были арестованы еще два человека в Астрахани, которые тоже являются уже новыми обвиняемыми по этому процессу. Вопрос мой к тебе как историку прежде всего. Какими словами Болотное дело войдет именно в историю современной России, как ты думаешь. Что останется в учебниках. Н. Сванидзе ― Какими словами — я не знаю. К. Ларина ― Во-первых, оно будет в истории? Н. Сванидзе ― Ну кто его знает. Я не готов от имени истории выступать. История, которую я в данный момент представляю, она на сей момент пока что молчит. К. Ларина ― Я серьезно тебя спрашиваю. Н. Сванидзе ― Не знаю. Но это конечно процесс знаковый. На данный момент он представляется знаковым. У нас за последние четверть века столько было событий, которые казалось бы, будут просто врезаны в историю мрамором, а сейчас спроси ты про путч августа 1991 года. Никто ни фига не помнит, что это такое. К. Ларина ― Минуточку. Давай все-таки мы не будем сравнивать. Я тебе говорю о том, что 4 года длится следствие, люди получают реальные сроки. Ни за что по сфабрикованным обвинениям. Н. Сванидзе ― Ксюш, ты меня спрашиваешь о том, насколько это войдет в историю. К. Ларина ― А ты говоришь, что не войдет в историю. Подумаешь, у нас 1991 год никто не помнит. Н. Сванидзе ― Я готов отстаивать свою позицию. Я не знаю, войдет это в историю или нет. Еще раз повторяю, я тебе просто провел параллель с важным знаковым событием относительно недавнего исторического прошлого. О котором тоже все забыли. Хотя оно сыграло значительно большую роль, чем Болотное дело. Потому что после него просто страна сменилась. К. Ларина ― Здесь тоже страна сменилась. Н. Сванидзе ― Поэтому на данный момент это знаковое событие, потому что, несомненно, государство продемонстрировало свою непредельную пока что, но очень значительную степень жесткости. Дало понять, что с ним шутки плохи. Что отношение к любым проявлениям активности антигосударственной или той, которую государство воспринимает как антигосударственную, это не одно и то же кстати. Потому что выступление определенное против власти это еще не значит антигосударственную позицию. Государство тем не менее, в этом не копается. Оно считает, что если кто дотронулся пальцем до сотрудника полиции, то это уже преступник. Такая именно позиция была продекларирована. И такая позиция отстаивается в судах. И дальше неважно, что ты делал, зачем ты делал, делал ли это. Но если сотрудник полиции сказал, что до него дотронулся пальцем, ты виновен. И будешь осужден. Это конечно в нашей новейшей истории новый подход к предмету. И он сейчас отстаивается государством. Н.Сванидзе: Государство продемонстрировало свою непредельную пока что, но очень значительную степень жесткости К. Ларина ― Это политический процесс? Н. Сванидзе ― Конечно, несомненно. Не уголовный же. Конечно политический. К. Ларина ― А по каким критериям мы это определяем. Н. Сванидзе ― Во-первых, само по себе дело чисто политическое. Это было политическое выступление. Несомненно. И поэтому конечно, критерий оценки действий этих людей он абсолютно политический. Он формально уголовный, но у нас всегда политику подводили под уголовщину. Всегда. И при советской власти так было, обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Хулигана. То есть Буковский у нас хулиган был. И сейчас то же самое. Не будут же говорить, что у человека свои политические взгляды, отличные от официальных. Будут говорить, что он хулиган и уголовник. Но фактически конечно это политический процесс. Н.Сванидзе: Буковский у нас хулиган был. И сейчас то же самое К. Ларина ― Еще вопрос. Будут ли новые дела заведены по этим событиям. Н. Сванидзе ― Я не исключаю. Потому что конца и края нет. К. Ларина ― А почему? Почему он никак не закончится. Н. Сванидзе ― По всей видимости, есть либо указание не завершать, либо нет указания завершать. И потому соответствующие структуры правоохранительные следственные, которые над этим работают, они копают дальше. Это как не так страшно и трагично и не с такими тяжелейшими последствиями, но в принципе это напоминает процесс 30-х годов, когда тоже какое-то дело начиналось и потом оно крутилось дальше, дальше, вовлекались все новые люди. Потому что с людей брали показания, пытали людей, они давали показания на какой-то широкий круг. И дальше в геометрической прогрессии. Здесь тоже: и ты, и ты, и ты. Если нет намерения у государственных структур это дело завершать, то оно тогда расширяется автоматически. На месте нельзя стоять. Если ты куда-то лезешь по стене, то либо ты продолжаешь лезть, либо если ты останавливаешься, ты падаешь. Вот здесь то же самое. Если дело не завершается, оно расширяется. К. Ларина ― Ты говоришь, сравнивая с 1991 годом, что тогда изменилась страна после августа. Она даже не изменилась, она просто сменилась. Но в какой-то мере мне кажется, может быть, я не права и здесь сменилась если не страна, то безусловно некая атмосфера в стране. Начиная с Болотного процесса. Поскольку именно репрессивная машина была запущена тогда. И все сминая на своем пути, и все репрессивные законы начали приниматься во время этого Болотного процесса. Н. Сванидзе ― Я думаю, что не только  Болотный процесс причина этому. Болотный процесс одно из проявлений. Не единственное. Потому что весь пакет репрессивных законов, о котором ты сейчас сказала, он далеко не связан с Болотным делом. Болотное дело одно из проявлений того репрессивного курса, несомненно, репрессивного, который в какой-то момент взял законодательный орган страны. Исполнительный тоже. Потому что у нас законодательный орган, как известно к великому сожалению это один из отделов исполнительной власти. К. Ларина ― Если это была акция устрашения, и она продолжается, чтобы держать общество в таком не то что страхе, хотя многие люди я думаю, что боятся уже по-настоящему. Она успешна с этой точки зрения, как акция устрашения. Н. Сванидзе ― Да. К. Ларина ― Для людей, у которых другая точка зрения. Н. Сванидзе ― Успешна, конечно. Но это классика. Классическое сочетание массированной пропаганды и некоего уровня репрессий. Он может быть более высоким или менее. Но сочетание пропаганды и репрессий это классический вариант обеспечения определенной позиции основной массы населения страны. К. Ларина ― Тут естественно мы плавно переходим к докладу, посвященному количеству осужденных по антиэкстремистской статье 282-й, которая выросла за последние три года в 3 или 4 раза. В 2015 году было осуждено 414 человек по этой статье. Это тот самый показатель, точка отсчета была с Болотного дела, наверное. Если мы говорим о 282-й статье. Н. Сванидзе ― Ну да, наверное, в этом смысле да. К. Ларина ― По поводу доклада Центра экономических и политических реформ, который занимался исследованием антиэкстремистского законодательства. Повторю, что в 2015 году по 282-й статье были осуждены 414 человек, что в три раза превысило количество подобных приговоров 2011 года. Количество осужденных по 282 статье в основном идет по признакам возбуждения ненависти либо вражды, равно унижение человеческого достоинства и естественно, появились антиукраинские высказывания. Все, что касается принадлежности Крыма и событий на Донбассе. Н. Сванидзе ― Антиукраинские? К. Ларина ― Проукраинские, простите. Скажи, пожалуйста, значит ли это, что мы имеем по сути новую статью диссидентскую. Которая раньше у нас называлась «антисоветская агитация и пропаганда». Н. Сванидзе ― Ну да, конечно. Разумеется. Потому что какую-то статью нужно приспосабливать под антигосударственную деятельность. Приспособили эту. Сначала по этому поводу беспокоились, я помню ультранационалисты. Они боялись, что это их статья. А теперь она становится такой скорее антилиберальной, скажем так. Конечно, естественно, после Крыма, Донбасса эта тематика пошла. Я думаю, что будет расширяться применение статьи. Потому что она перспективная в смысле расширения ее применения. К. Ларина ― Толковать можно как угодно. У нас сегодня экстремизм толкуется в самой свободной форме. Н. Сванидзе ― Подлежит достаточно широкому толкованию и потому она перспективна. К. Ларина ― Не повод ли это обратить внимание на эту статью совету по защите прав человека. Н. Сванидзе ― Совет человека на все обращает внимание. Проку от этого не всегда много. Потому что совет обращает, но совет на это обратить внимание может, а изменить ситуацию он не может. У него для этого нет никаких прерогатив. А обратить внимание, да, естественно. Н.Сванидзе: Совет человека на все обращает внимание. Проку от этого не всегда много К. Ларина ― Сделать заявление. Н. Сванидзе ― Заявление не всегда помогает. Тут дело не в заявлении. Совет же он у нас по правам человека при президенте РФ. И единственное что эффективно – позиция президента РФ. Больше ничто неэффективно. Поэтому если позиция президента РФ будет соответствующим образом сформирована, то применение этой статьи изменится. Но я думаю, что и он сам и на него оказывается воздействие значительно более сильное с другой стороны, нежели совет по правам человека. К. Ларина ― Я помню, что, несмотря на достаточно аргументированное и настойчивое требование к президенту отказаться от закона об НКО в части особенно определения иностранного агента, все равно ничего не получилось. Н. Сванидзе ― Абсолютно. Он принимает решение в соответствии с собственной позицией. Совет по правам человека недостаточно влиятельный орган для того, чтобы менять позицию президента. Хотя иногда это удается сделать. К. Ларина ― Сегодня буквально перед нашей программой было опубликовано на сайте совета по правам человека заявление о недопустимости политического хулиганства. Речь идет об инциденте, который произошел 28 апреля около Дома кино, когда группа хулиганов с георгиевскими лентами напала на участников школьного конкурса «Мемориала» «Человек в истории». Теперь и подоспело заявление СПЧ. Здесь ничего особенного действительно нет. Цитировать не буду много. Смысл в том, что я поняла, это оценочное заявление, которое возмутило членов совета. Но у меня вопрос такой. А что такое политическое хулиганство. Здесь повторяется этот термин несколько раз. Не очень понимаю, что это за термин такой. Есть такой юридический термин? Н. Сванидзе ― Я не уверен. Насчет юридического термина нужно у юристов спрашивать. Я не юрист. Но об этом заявлении. Во-первых, позиция совета по правам человека, во-первых, совет состоит из разных людей. Во-вторых, очень часто позиция совета связана не с тем, что нужно каким-то образом повлиять на президента или на какие-то органы, принимающие решения, а нужно просто сохранить лицо. Потому что есть такая формула как демонстрация флага. Вот это же и сохранение лица. У совета есть определенная позиция по данному предмету. И даже если нет возможности, мы не видим реальных перспектив изменить позицию государственной власти, мы все равно эту позицию декларируем. Потому что иначе мы перестанем быть советом по правам человека. Что такое политическое хулиганство. Совершенно очевидно, что это хулиганство, которое имеет политический оттенок. Это же не просто хулиганство. Мы же знаем, о чем идет речь. Когда просто на улице подходят к человеку и плюют ему в физиономию или оскорбляют, к незнакомому – это хулиганство. А в данном случае очевидно хулиганство с политическим оттенком. К. Ларина ― И что это меняет? Такой статьи в Уголовном кодексе нет. Н. Сванидзе ― А причем здесь статья. Мы что прокуроры, прокуратура? Совет по правам человека. К. Ларина ― Я помню, что первое заявление было по этому поводу от Михаила Федотова публичное это обращение, по-моему, к московскому министру внутренних дел. Н. Сванидзе ― Замечательно. К. Ларина ― Или даже к Колокольцеву обращались. Н. Сванидзе ― Да, М. А. Федотов подписал заявление, по-моему, чуть ли ни в тот же день… К. Ларина ― В котором он требовал взять под личный контроль расследование. А теперь мы говорим о политическом хулиганстве. Мне кажется, это уголовное дело должно быть. Н. Сванидзе ― А одному другому мешает что ли. Заявление это заявление, обращение в прокуратуру это обращение в прокуратуру. Совершенно разные вещи. Разные жанры литературные. Обращение в прокуратуру действительно с предложением завести уголовное дело, подписанное Федотовым от имени совета, имело место и правильно. Теперь это заявление, в котором мы даем уже, я бы сказал общественную оценку происшедшему. А оцениваем как политическое хулиганство. Я не уверен, что есть такой термин, я думаю, что его нет в уголовном кодексе. Но помнишь как в анекдоте про Вовочку, сама часть тела есть, а слова нет. Вот здесь то же самое. Н.Сванидзе: Как в анекдоте про Вовочку, сама часть тела есть, а слова нет К. Ларина ― Я понимаю. Но когда это все произошло, там люди реально пострадавшие. Написано в этом заявлении, что зеленка и яйца. Там еще была моча. Понимаешь. Которой людей обливали. Н. Сванидзе ― Ксюша, в чем твои претензии к формулировке «политическое хулиганство». К. Ларина ― В том, что если первое заявление Михаила Федотова… Н. Сванидзе ― Это было заявление в прокуратуру. Это общее заявление. В чем претензии? К. Ларина ― Претензии в том, что мне кажется, что можно было бы потребовать уголовного расследования. А что значит политическое хулиганство. Я не понимаю. Н. Сванидзе ― Ксюша, уже обратились в прокуратуру. К. Ларина ― Вы там пишите: как быстро безнаказанность позволяет пройти путь от политического хулиганства до жестокого погрома, разбоя и посягательства на жизнь общественного деятеля. А разве это не является разбоем и погромом то, что учинили эти люди с несовершеннолетними детьми. Н. Сванидзе ― Ксюш, в следующий раз, когда мы будем писать заявление, мы его отдадим тебе на редактуру. Хорошо, договорились? К. Ларина ― Я сегодня недобрая. Так бывает. Извините. Давай чего-нибудь легкое перед перерывом. Вот мы слушали в новостях, господину Шнурову не жить теперь и не петь. Поскольку он написал песню «В Питере пить», которую питерские чиновники расценили как опять же проявление чуть ли ни экстремизма. И требуют подать в прокуратуру на эту песню. Как мы это квалифицируем. Это что такое? Проявление чего? Н. Сванидзе ― Политическое хулиганство. К. Ларина ― Со стороны властей Санкт-Петербурга. Н. Сванидзе ― Ты будешь, конечно, спорить со мной, но чистое политическое хулиганство. К. Ларина ― Ну правда. Ты видишь, как серьезно люди включились. Вписались в это дело. Н. Сванидзе ― Ну конечно, а это упоительный процесс, он такой зажигательный. Тут только нАчать, как говорил один наш руководитель. К. Ларина ― Это хорошее начало. Мы можем пересмотреть все советские комедии, которые ты так любишь. Они все по сути чернят наше героическое прошлое. Потому что там есть алкоголики, дебоширы, как Семен Семенович Горбунков. Н. Сванидзе ― Да, да, тунеядцы и хулиганы. Ну, граждане алкоголики. Конечно, позор пьянице и дебоширу. Да, да. Стилистика, когда возникает мода на определенный стиль, то он проявляет себя соответствующим образом. Сразу же идут, если сейчас будет в моде борьба против супружеских измен, условно говоря, тоже и это включится. Тут же это вопрос того, что входит в моду. Репрессии какого сорта входят в моду. Если репрессии против длинных волос, коротких юбок, против чего угодно. Пожалуйста, сразу получите, распишитесь. Мы это все проходили. К. Ларина ― Хорошо. У нас сейчас перерыв, вернемся через несколько минут в студию. НОВОСТИ К. Ларина ― О прекрасном. В Пальмире под жарким солнцем майским. В мирной Пальмире человек в бейсболке белой и с огромной виолончелью дал концерт вместе с оркестром Мариинского театра под руководством Валерия Гергиева. Человека зовут Сергей Ролдугин. Теперь мы знаем это имя и наконец нам дали понять правильные люди, что он на самом деле Сережа музыкант называется. Скажи, пожалуйста, чем, если отличается, отличается выступление Ролдугина в Пальмире от выступления Ростроповича у Берлинской стены. Там тоже сидел человек с виолончелью, известный всему миру Н. Сванидзе ― Я бы сказал, отличается в первую очередь тем, что Ролдугин не Ростропович. Они могут быть известны оба всему миру. Но Ростропович был известен как великий музыкант. А Ролдугин сейчас всему миру стал известен как персонаж «панамского скандала». Я не слышал Сергея Павловича Ролдугина, говорят, что он хорошо играет на виолончели. Я, честно говоря, не большой специалист по этой части. Не готов оценить. Но насколько я понимаю, он не музыкант с мировым именем. Как Ростропович. Ростропович был музыкант с мировым именем. И он был общественный деятель с мировым именем. Когда я помню, Ростропович в упомянутом сегодня августе 1991 года во время путча приехал в Москву, был тогда совершенно дикий драйв, и дикий ажиотаж. И я тогда стоял под стенами этого российского Белого дома, и в какой-то момент я подумал, что у меня помутнение рассудка, потому что я решил, что Андрей Дмитриевич Сахаров покойный идет в толпе. Они издалека похожи. И потом раздались крики: Ростропович, Ростропович. Ростропович приехал, чтобы в этот очень опасный момент. Это потом выяснилось, что там было много фарса, что все эти люди были импотенты, они ни на что не решились. Тогда никто не знал, на что они решатся. И пахло очень большой кровью. И вот Ростропович приехал, чтобы встать рядом с защитниками Белого дома. Жертвуя жизнью, он это сделал. Это Ростропович. Ростропович играл, когда ломали Берлинскую стену, потому что слом Берлинской стены это был слом железного занавеса. Берлинская стена это был символ железного занавеса. Когда ломалась стена, это был символ того, что даже не просто мир становится открытым, наша страна становится открытой. Распахнутой миру. Слом Берлинской стены это была победа добра над злом. И Ростропович был там. Он был огромного масштаба человеком, несомненно. Н.Сванидзе: Сергея Павловича Ролдугина, говорят, что он хорошо играет на виолончели К. Ларина ― Что символизирует этот концерт, акция? Н. Сванидзе ― В данном случае, честно говоря, не знаю, что символизирует. Она символизирует, Пальмира это город очень известный в истории. И то, что он освобожден от этих страшных террористов это замечательно. В этом смысле в любом случае освобождение Пальмиры от террористов это хорошо. Но конечно, здесь Сергей Ролдугин, несомненно, приобрел свое имя не как музыкант, а как фигурант скандала. Сначала как фигурант скандала, неважно какую роль он в этом играл. Неважно, бессребреник он или жулик. В данном случае неважно. Важно то, что он фигурант скандала, и потом его на очень высоком государственном уровне устами президента страны как бы его присутствие в этом скандале стали усиливать. Стали говорить, что вот Сергей Павлович Ролдугин замечательный. Очень может быть, что он замечательный. Но повторяю еще раз, его имя это имя персонажа из »панамского скандала». Так или иначе. Он может быть совершенно чрезвычайно замечательным человеком, но его известность это известность человека из »панамского скандала». Поэтому сравнивать, конечно, Ролдугина в Пальмире и Ростроповича возле Берлинской стены не приходится. Прежде всего, из-за того, что они очень разные люди с разной известностью. С разной профессиональной репутацией и так далее. И общественной. К. Ларина ― То есть с точки зрения символики тебе кажется, что этот концерт, который транслировался в прямом эфире на федеральном канале, он символизирует освобождение Пальмиры он ИГИЛовцев. Н. Сванидзе ― Идея была такая, я думаю. Идея была символизировать освобождение Пальмиры от ИГИЛовцев и нашу роль в этом освобождении. (ИГИЛ запрещена в России) К. Ларина ― Не то слово. Нашу роль, а фактически нашу победу. Н. Сванидзе ― А поскольку Ролдугин сейчас если спросить, кто у нас музыкант. Как река Волга, журнал «Огонек», музыкант Ролдугин. Значит, кто там должен быть. Естественно Ролдугин. К. Ларина ― А можно ли это считать еще, учитывая любовь нашего президента к таким символическим акциям, он очень любит делать такие намеки, толстые намеки на тонкие обстоятельства всему миру. Что это такой ответ на весь «панамский скандал». Мы же понимаем прекрасно, что появление музыканта Ролдугина на такой масштабной акции, на которую смотрит весь мир, безусловно, поскольку это Пальмира, это о чем-то говорит. Н. Сванидзе ― Разумеется. Я думаю, что, имея в виду характер президента Путина, да. Конечно. Он его позиционирует как своего друга, и в данном случае… Ну это же уже традиция. Скажем, Лугового в думу. Вы обвиняете Лугового в убийстве Литвиненко? – а мы его в думу. Вы говорите, что Ролдугин фигурант скандала – а он у нас музыкант номер один, будет в Пальмире играть. Н.Сванидзе: Вы обвиняете Лугового в убийстве Литвиненко? – а мы его в думу К. Ларина ― Как с Кадыровым. Его переназначение было демонстративное. Н. Сванидзе ― Я думаю, что с Кадыровым немножко другая ситуация. К. Ларина ― Когда особенно был эпизод показательный для публики, когда они сидели за столом в кабинете у Путина и он ему сказал, что вы правильно, прекрасно работаете. Идете в правильном направлении. Н. Сванидзе ― Да. Значит разница в том, что там депутатов вместо Лугового можно было набрать пруд пруди. Я думаю, что и есть музыканты, которые играют на уровне Ролдугина. Так как мне говорили специалисты. А руководителей Чечни, которые играют на уровне Кадырова не найти. В этом смысле разница есть. К. Ларина ― Давай немножко успеем поговорить про американские выборы. Поскольку там разворачивается какая-то невероятная история. И на сегодняшний момент мы уже имеем победителя от республиканцев. Он единственный и неповторимый. Во всех смыслах. Это господин Трамп. Это как меняет политическую картину предвыборную и у тебя какие прогнозы. Все ближе и ближе эта реальность нового президента в виде Трампа. Или все-таки ложные угрозы. Н. Сванидзе ― Что будет новый президент, это к гадалке не ходи. А в виде Трампа, ну, эксперты, я хотя в принципе когда-то занимался Штатами профессионально, сейчас уже давно ими профессионально не занимаюсь, но эксперты утверждают, что у него шансов мало. Н.Сванидзе: Руководителей Чечни, которые играют на уровне Кадырова не найти К. Ларина ― Так они все утверждали, что мало, вот в итоге он остался единственным. Н. Сванидзе ― В этом смысле да. Но, тем не менее, из этого не будем делать вывод, что эксперты всегда врут. Как правило, все-таки они не врут. Исключения могут быть. Голову никто на отсечение не даст. Что Трамп не станет президентом. Но все единогласно утверждают, что гораздо больше шансов у Хиллари Клинтон. Потому что Трамп хам, крикун, яркий очень популист, который произвел впечатление на определенную часть электората республиканской партии. Но на большую часть страны он впечатления произвести не может. Ну я тоже так думаю. Здесь интереснее другое. Не наши прогнозы относительно того, он будет или Хиллари Клинтон президентом. А здесь интересно наше такое уже боление за Трампа. Потому что у нас же страна во главе с государственными структурами хором встроилась болеть за Трампа. В прошлый раз ни за кого не болели. Там будет Хиллари, ну против Маккейна. Понимали, что Маккейн для нас будет похуже, чем миролюбивый Обама. А сейчас оба хуже что называется. Что Хиллари, что Трамп. Но Трамп, за которого все болеют, потому что считается, что за него болеют, даже я тебе скажу не потому что считается, что он будет дружить с Путиным. Не будет он дружить с Путиным. Он ни с кем не будет дружить. Он будет делать то, что ему выгодно. Поэтому я думаю, что он опаснее для нас, чем Хиллари, потому что он непредсказумее и его фраза насчет того, что сбивать самолеты, она неслучайна. Конечно, человек, который попадает в Белый дом, он не радикализируется. Он становится наоборот более умеренным. Но, тем не менее, талант не пропьешь. Я думаю, что если он человек с такими залихватскими замашками, это при нем останется. За него болеют по другой причине. Наши. За него болеют, потому что надеются, что такой залихватский парень, когда попадет в Белый дом, он разрушит Америку. У нас все время есть такая детская мечта… К. Ларина ― Чтобы Америки не было. Н. Сванидзе ― Да. Вот я помню, покойный Валентин Сергеевич Зорин, царство небесное, кстати, когда работал в Институте США и Канады, он во время каждой избирательной кампании в Штатах приезжал и говорил: все, рушится американская двухпартийная система. Вот она до сих пор рушится. Мы все время говорим, что рушится доллар. Доллар скоро рухнет. Вот теперь мы надеемся, что Трамп разрушит. Но там такая, я не хочу никого расстраивать, там такая система сдержек и противовесов государственной власти и там так работают институты, что даже такой человек как Трамп не разрушит США. Я понимаю, что это очень много кого расстроит. Но вынужден сказать горькую правду. К. Ларина ― Веришь ли ты, что наши доблестные спецслужбы раскрыли теракт, который должен был случиться 9 мая на улицах Москвы. И группа террористов должна была расстрелять, прости господи, мирных людей, которые идут в акции «Бессмертный полк». Или это какой-то спецзаказ. Н. Сванидзе ― Видишь ли, вообще наши спецслужбы они своей деятельностью не всегда способствуют тому, чтобы им безоговорочно верили. Но в это может быть и можно поверить. Почему нет. К. Ларина ― Он уже отпускают половину людей. Они не могут даже уголовное дело завести. У них ничего не получилось. Н. Сванидзе ― На самом деле это не вопрос веры. Потому что может такое быть? – может. К. Ларина ― Зачем надо было об этом сразу в трубу трубить. Н.Сванидзе: Надо же просверлить дырочки для новых звездочек, для орденов. Об этом сразу объявляется Н. Сванидзе ― Ну как же. Надо же просверлить дырочки для новых звездочек, для орденов. Об этом сразу объявляется. Мало того, иногда это делается так, что даже заставляют президента ошибаться на публичных мероприятиях. Как недавно за него извинялся Песков. Когда что-то роют, что кажется очень интересным, об этом объявляют раньше, чем появляются доказательства. Это конечно признак непрофессионализма. Но что могли террористы затеять такое,  — ну, несомненно, могли. К. Ларина ― Спасибо. Николай Сванидзе сегодня как обычно в »Особом мнении». Счастливо.

Ссылка на источник