О.Журавлева ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в гостях – политолог Станислав Белковский. Здравствуйте, Станислав! С.Белковский ― Добрый вечер. О.Журавлева ― Для начала хотела бы у вас спросить: как вы думаете, отмечать День Победы большим военным парадом – это уже теперь чисто российская традиция? С.Белковский ― В основном, да. Потому что на постсоветском пространстве мы ничего такого не видим. О.Журавлева ― А с чем это связано, почему, в общем-то, идеологически близкие и, совершенно точно, празднующие и отмечающие этот день, наши ближайшие соседи как-то отказались от такой формы? С.Белковский ― Я думаю, скажем так, что наши соседи отказались – потому что тот мир, который установился по итогам Второй мировой войны их больше не устраивает, они понимают, что, собственно, если они начнут черпать источник легитимности в победе 45-го года, то тогда они должны перейти под крыло великой России обратно. О.Журавлева ― Вот как. С.Белковский ― Да. Другой вопрос – почему так Россия педалирует 9 мая и почему возник феномен так называемого «победобесия», не побоюсь этого слова. Все-таки при советское власти этого не было, при советской власти главным праздником был 7 ноября. О.Журавлева ― Да, и парад еще 7 ноября. С.Белковский ― Да. В День Победы парад был только в юбилейные годы. О.Журавлева ― Ну как вы объясняете? Это такой специальный милитаризма? Ведь идет же не техника времен войны, идут же не легендарные части… С.Белковский ― Да, идут легендарные танки «Армат» — Т-14 с иностранными комплектующими… С.Белковский: Изучая войну, я пришел ровно к выводу, что политика – есть продолжение войны О.Журавлева ― Те самые «Буки» и прочие интересные вещи. С.Белковский ― …которые из-за американских санкций могут вытесняться с производства через некоторое время. О.Журавлева ― Для чего это нужно. С.Белковский ― Милитаризм… Понимаете, есть концепция великого фон Клаузевица о том, что война – есть продолжение политики другими средствами. Я долгие годы, изучая войну, историю войны и психологию войны, пришел ровно к обратному выводу, что политика – есть продолжение войны другими средствами. А война – это внутреннее состояние человека, лидера, в данном случае вполне понятного лидера. Потому что, если ты не можешь добиться мира простым путем – то, значит, путем войны. О.Журавлева ― То есть это всё – ради мира на земле? С.Белковский ― Ради мира на земле. Я вижу три причины, по которым режим Владимира Путина так педалирует тему Победы. Первое – это, конечно, грезы о ялтинско-потсдамском мире, который был установлен в результате Второй мировой войны, где у стран есть фиксированные зоны влияния, к чему сегодня Владимир Путин и стремится. И он бы, может быть, даже устроил нечто подобное Второй мировой войне, но не получается, поэтому делает такие, миниатюрные этюды: сначала — Крым, потом – Сирия. Но все равно мир не идет с ним на переговоры о переустройстве в соответствии со стандартами 45-го года и не торопится восстанавливать Берлинскую стену. Во-вторых, 9 мая – это в известной степени для нынешнего российского режима оправдание авторитаризма и в конечном счете в пределе при дельта Х, стремящимся к нулю – к тоталитаризму. Потому что согласно концепции Владимира Владимировича Путина, о которой он неоднократно проговаривался – не говорил впрямую, но проговаривался в своих публичных выступлениях – русский народ может добиваться больших успехов – будь то успех трудовые или военные – только в режиме и условиях аврала, то есть в экстремальных ситуациях, когда нужно обеспечить предельную мобилизацию народ. Отсюда проект типа сочинской Олимпиады, саммита АТЭС на острове Русский, совершенно бессмысленного, где вся инфраструктура простаивает, но неважно: она никогда бы не была создана, если бы не этот саммит. То есть в режиме регулярного, последовательного труда заставить русских невозможно ничего делать. Как говорил об этом Михаил Михайлович Жванецкий, «в драке не выручат – в войне победят». Поэтому, чтобы победить, надо устроить войну. И никак иначе не бывает, а, соответственно, устроить войну мог только тоталитарный режим. Поэтому управлять нам можно только жесткой рукой, потому что мы проиграем всё что только возможно: просто проспим, пропьем… О.Журавлева ― Тогда в рамках вашего понимания вот вам цитата из обращения Владимира Путина к ветеранам и военнослужащим, гражданам России: «Уроки истории говорят о том, что мир на планете не утверждается сам по себе, что нужно быть бдительным, что недопустимы двойные стандарты, близорукое потакание тем, кто вынашивает новые преступные замыслы. Сегодня цивилизация вновь столкнулась с жестокостью и насилием. Терроризм стал глобальной угрозой. Мы обязаны победить это зло. И Россия открыта для объединения усилий со всеми государствами и готова работать над созданием современной внеблоковой системы международной безопасности». Что хотел сказать автор? С.Белковский ― Автор хотел сказать то, что он уже говорит несколько лет – что давайте вместе определим… — то есть он проводит операцию по принуждению Запада к любви, извините, что этот термин я здесь произношу в 127 раз – давайте объединимся против какого-нибудь очередного врага, например, исламского государства. Все вместе победим его и разделим плоды победы. Вот, кстати, я не сказал в предыдущей реплике о третьей причине, по которой «победобесие» набирает ход, и культ 9 мая значительно превзошел советский культ Победы. Потому что Россия все менее чувствует себя готовой к овладению миром мягкой силой, ибо мягкая сила – это производство образцов: интеллектуальный образцов, технологических, социальных. Является ли Россия сегодня экспортером таких образцов? Нет. Все бегут от России, включая постсоветские страны, просто в разные стороны. Кто-то бежит в направлении ислама, кто-то – Китая, кто-то — Европы, но никто не бежит к России. О.Журавлева ― То есть вообще совсем-совсем никто? С.Белковский ― Кто же гонится за тобой? Никто. Никто, мы не видим ни одной такой страны. Вот даже Армения потянулась в Евразийский, бывший Таможенный союз – тут-то ее обломали с планом передачи нескольких районов Азербайджану, дав понять, что Москва обломала, дав понять, что она в большей степени готова поддержать Азербайджан, чем Армению, исходя из ситуативных политико-экономических интересов. Нет, поэтому в такой ситуации надо педалировать жесткую силу и возвращаться к в принципу товарища Сталина с его сакраментальным вопросом «Сколько у папы римского?» На что, как мы помним, папа римский ответил Сталину через Черчилля «Передайте, пожалуйста, сыну моему Иосифу, что с моими дивизиями он встретится на небесах». Чем меньше у России мягкости, тем больше упор на жесткую силу, на танки и прочее. О.Журавлева ― Как вы видите этот идеальный раздел мира? Мы должны приобрести какие-то новые территории? Мы должны распространить свое могучее влияние куда? С.Белковский ― Ну я же не Владимир Путин. О.Журавлева ― Но как-то же его трактуете сейчас. С.Белковский ― Да, он видит именно так, как вы говорите – то, что нужно распространить влияние на какие-то сопредельные территории, кроме силы оружия другой силы нет. О.Журавлева ― А чтоб что? Какая может быть польза для истории страны, лично для Владимира Путина от распространения влияния? С.Белковский ― Польза – отомстить Западу за тотальный обман 15-ти лет. Очень часто в логике правителя психологическое превалирует над политическим. О.Журавлева ― Вы так это трактуете? С.Белковский ― Да, конечно. Запад очень долго обманывал Путина. Ведь Путин очень хотел стать западным лидером, членом «семьи» западных лидеров. Что Россия готова вступит в НАТО, и он не лукавил, я думаю, в этот момент абсолютно. А обозначал вполне реалистичную цель, пусть не краткосрочную. В 2001 году он первым принес соболезнование Америке по поводу терактов 11 сентября и так далее. Он принимал многое, он верил Западу на слово. Западные лидеры, в его понимании, его полностью кинули. С.Белковский: Путин верил Западу на слово. Западные лидеры, в его понимании, его полностью кинули О.Журавлева ― А почему, как вы думаете? С.Белковский ― А кинули они его потому, что Путин не понял главного – ценностного подхода к этому партнерству. Потому что нельзя все-таки иметь офшоры в Панаме с миллиардами долларов, и одновременно претендовать на статус совершенно стандартного западного лидера. О.Журавлева ― Ой, да я вас умоляю! Кто угодно может иметь всякие темные делишки… С.Белковский ― Но не на правах равного партнера. На правах второразрядного, третьеразрядного сателлита – конечно, «нашего сукиного сына» — безусловно. Но Владимир Путин же претендовал не на это. О.Журавлева ― Но у него офшоров и не нашли… С.Белковский ― Ну… у него, конечно… О.Журавлева ― Ну не сходится концепция, ну Станислав, ну не сходится. С.Белковский ― Ну как же не сходится?.. О.Журавлева ― Потому что исландский премьер – это все-таки одна история. Британские родственники… С.Белковский ― Исландский премьер – там жалкие три копейки О.Журавлева ― Британские родственники – папенька тоже вроде как бы не последние люди. А фамилии Путин в этих документах нет вообще. С.Белковский ― Ну и не будет эта фамилия никогда, естественно. О.Журавлева ― Вам придется тогда отстоять свою концепцию в следующей части нашей программы. Это Станислав Белковский со своим особым мнением. Никуда не уходите – мы скоро вернемся. РЕКЛАМА О.Журавлева ― И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. В студии – Станислав Белковский, политолог, который так и не смог мне толком объяснить, за что же так «мировое сообщество» в очень больших кавычках недолюбливает Путина и не хочет с ним дружить. Офшоры, честно скажу, это не самый такой прямо убедительный аргумент. С.Белковский ― Да, конечно, офшоры – это инструмент. Это второстепенный показатель, это показатель, это зеркало… О.Журавлева ― Что первостепенно? С.Белковский ― Первостепенно то, что Владимир Путин – это бизнесмен на троне, который не верит, собственно, в демократию как некую сущность. О.Журавлева ― А они прямо вот такие тонкие люди, которые заглядывают в глаза и видят там буквы «КГБ»? С.Белковский ― Нет, букв они там не видят. Они видят, я еще раз говорю, бизнесмена, который считает, что демократия абсолютно ущербна, что западные ценности – это фейк и блеф, и, конечно, все так же устроено цинично, как и в путинской России. О.Журавлева ― А там на самом деле искренние, богобоязненные и настоящие. С.Белковский ― В значительной степени да, конечно, там много всякой гадости и ерунды, я согласен, но в целом западная демократия действительно работает. Есть разделение властей – оно не является блефом. Есть демократическая процедура с непредсказуемым результатом – это тоже есть. И человек, который в это органически не верит и считает это лишь операцией прикрытия элит для манипулирование широкими народными массами, не может быть своим в той среде. О.Журавлева ― Хорошо. Турецкий президент, руководитель, которого сейчас называют чуть ли не близнецом Путина по многим очень привычкам и жестам, он, извините меня и НАТО и все, что хотите… С.Белковский ― Во-первых, не он НАТО, а Турция еще задолго до него уже много лет является членом НАТО. В Евросоюз Турцию не принимают, как мы видим. Да, безвизовый режим, может быть, введен со скрежетом зубовным и замиранием сердца, но не членство в Евросоюзе, несмотря на то, что заявка у Турции была — когда? – лет 30 назад, мне кажется, намного раньше, чем… О.Журавлева ― То есть лично Ататюрк еще подавал, да? С.Белковский ― Нет, Ататюрк был еще гораздо раньше. Я не помню точно дату, ее можно посмотреть в интернете. Нет, Ататюрка в то время уже не было. О.Журавлева ― То есть вы сейчас хотите сказать, что Турция – тоже не свои, но другая история. С.Белковский ― Турция – тоже не свои, но другая история, потому что она союзник Запада многолетний – это, во-первых. Во-вторых, отношение к Эрдогану весьма неоднозначно, и скорее отрицательное, чем положительное. И в этом смысле конфликт с Путиным скорее укрепляет позиции Эрдогана, чем ослабляет их. Да, конечно, потому что, если бы этого конфликта не было, то негативное отношение к Эрдогану нарастало бы гораздо быстрее. О.Журавлева ― Вот зачем они самолет сбили… С.Белковский ― Нет, они сбили самолет не поэтому, а просто из-за некий амбиций Эрдогана, но это те же психологические проблемы, которые свойственны и присущи российскому руководителю. В принципе это вполне сопоставимо. Нет, Эрдоган ни в коем случае не свой. Просто чисто в прагматическом плане ему удалось чуть больше: он берется урегулировать кризис с беженцами и продает его Европе. И Путин так хотел сделать: он хотел продать Сирию Европе. Не получилось. О.Журавлева ― Но, по-моему НРЗБ. С.Белковский ― Нет, не придется, потому что это периферийный достаточно вопрос. О.Журавлева ― Да что вы! С.Белковский ― Кроме того до сих пор остается открытым вопрос: в каких отношениях, собственно, находятся Россия и официальный Дамаск, олицетворяемый Башаром Асадом и поддерживаемый Кремлем с ИГИЛом, запрещенной в России группировкой «Исламское государство». Ведь мы об этом говорим давно, с осени прошлого года. Эта концепция считалась долгое время маргинальной. Сейчас она не считается такой маргинальной. Каким образом удалось обеспечить так блестяще безопасность этого концерта в Пальмире, в котором участвовали близкие друзья Владимира Путина, а также вся делегация во главе с министром культуры Мединским? О.Журавлева ― Да и вообще с одним из самых выдающихся российских дирижеров. С.Белковский ― Безусловно. Как это можно было сделать без того, чтобы эту безопасность гарантировало «Исламское государство», запрещенное в России. О.Журавлева ― Но их же выбили оттуда. С.Белковский ― Но они, тем не менее, находятся неподалеку и вероятность военных провокаций была весьма высока, скажем так. Но, видимо, в момент, когда этот концерт организовывался, уже было абсолютно ясно, что провокаций не будет. О.Журавлева ― Вы сейчас хотите сказать, по-простому, что на самом деле Асад дружит с этими террористами, и Путин ему потакает. С.Белковский: Сценарий военного присутствия в Сирии говорил, что существенного урона ИГИЛу не будет С.Белковский ― Да, мне кажется, что именно так, потому что, собственно, весь сценарий военного присутствия Российской Федерации в Сирии говорил о том, что никакого существенного урона «Исламскому государству», запрещенному в России, никто наносить не собирается. О.Журавлева ― А откуда у вас такие источники? С.Белковский ― Как откуда? Никаких источников тут не требуется. «Исламское государство» тут не пострадало. При съемках фильма ни одно «Исламское государство» не пострадало, все атаки были направлены на другие группировки, в основном на так называемую умеренную сирийскую оппозицию, непосредственно противостоящую Асаду и отчасти «Джабхат ан-Нусру», которая является сирийским филиалом «Аль-Каиды», ну а ныне исламским государством. О.Журавлева ― Так, американцы в этой ситуации вместе с европейцами, что чувствуют? Они видят, что их обманывают? С.Белковский ― Они видят, безусловно, что их обманывают. Это, безусловно, приводит к дальнейшему отчуждению между ними и Владимиром Путиным. То есть операция по продаже наших услуг в борьбе с мировым терроризмом не работает. Пока не работает. Может, потом и заработает. О.Журавлева ― А что нужно сделать, чтобы сработало, что предложить? С.Белковский ― Я не вижу ни одного варианта, потому что утрачено доверие, а это самое главное. Владимир Путин, видимо, считает, что после ухода западных лидеров, которые его не любят, по субъективным причинам, как ему кажется… О.Журавлева ― А он их все пересидит? С.Белковский ― Да, конечно. Барак Обама. А почему он его не любит? Потому что Барак Обама сделал ставку на »перезагрузку», на второй срок Дмитрия Медведева и так далее. О.Журавлева ― Ага! И придет Хилари Клинтон, например, которая ох, как его обожает! С.Белковский ― Она его не обожает, но она будет не Бараком Обамой – можно будет начать с чистого листа. Кроме того, Владимир Путин на недавней «Прямой линией» с верноподданным народом говорил, что «муж да жена – одна сатана», намекая при этом на свои хорошие отношения с Биллом Клинтоном. На мой взгляд, он ошибается. О.Журавлева ―Но с Хилари-то были, мне кажется, не так чтобы очень хорошие… С.Белковский ― С Хилари – нет. Ну, может быть, через Билла Клинтона удастся что-нибудь урегулировать, потому что Билл Клинтон, действительно, очень хорошо относился к Путину. Это вытекает опять же из всех воспоминаний в открытых источниках об отношения президента США, который тогда уже уходил со своего поста, и президента России, который только на него пришел в 2000-м году – это был единственный год, когда они пересекались на руководящих должностях. И Клинтон, в общем, похлопал Путина по плечу. Но и Путин был другой. Он же не считал себя тогда величайшим мировым лидером. Он был абсолютно новичком в этой среде и гордился тем, что Клинтон относится к нему как к равному, пусть и понарошку. А потом Меркель уйдет. А Меркель, по мнению Путина, не любит его из-за Шредера и этой альтернативной системы контактов… О.Журавлева ― Или из-за того, что он пугал ее собакой. С.Белковский ― Да, конечно, а это же все, действительно, проверяется очень мелкими аспектами личных взаимоотношений. О.Журавлева ― То есть получается, что сейчас эти люди, которые занимают очень важные должности, они эмоционально… С.Белковский ― Нет, это не получается… Это так думает Владимир Владимирович. Он правит страной, в которой нет политических институтов – нет. О.Журавлева ― Так. С.Белковский ― В которой главным, почти единственным институтом является он сам. И поэтому он считает, что от личных отношений очень-очень много чего зависит. На самом же деле, с точки зрения западной политики, что-то зависит от личных отношений бесспорно, но не очень-очень много. Все-таки основное зависит от политических институтов, и кто бы не пришел на смену Обаме а Ангеле Меркель, принципиальное отношение к путинской России не изменится. Пока не уйдет сам Путин, никой атмосферы доверия между Западом и Россией не может быть создано, и ситуация у этих отношений будет только ухудшаться, какие бы политические силы не грозились отменой санкций и прочим. Даже если эти силы будут приходить к власти, их отношение к санкциям, их отношение к Российской Федерации как-то будет незаметно меняться после того, как они придут к власти. С.Белковский: Пока не уйдет сам Путин, никой атмосферы доверия между Западом и Россией не может быть создано О.Журавлева ― А скажите, ведь у нас уже в новой трактовке президентом нельзя быть больше, чем два раза подряд? С.Белковский ― Да. О.Журавлева ― А не подряд, как нам объяснили, можно. Значит, что после следующего, простите меня, срока должен будет выпущен еще один преемник? С.Белковский ― Да, в 24 году. Я в этом уверен. Потому что Путин, как всякий юрист, с одной стороны и… О.Журавлева ― Формалист С.Белковский ― …ментально, культурно детище «бандитского Петербурга» является формалистом в кубе. Не на кубе, а именно в кубе. И, конечно, в 2024 году он должен будет снова уступить кому-то президентский пост, если он дотянет до этого дня. О.Журавлева ― А никак нельзя надеяться, что вдруг… я не знаю – здоровье или эмоциональное состояние, или обстановка в мире подвигнет Владимира Владимировича на то, что можно просто закончить срок и больше не выдвигаться? С.Белковский ― Я думаю, что по состоянию на 2008 год, когда он первый раз уступал престол Дмитрию Анатольевичу Медведеву, это было вполне реально. О.Журавлева ― Почему этого не произошло? С.Белковский ― Формально это произошло, но потом случилась «арабская весна», например. О.Журавлева – А ―а, то есть возникли некие опасности. С.Белковский ― …Которая показала Владимиру Владимировичу Путину, что вожжи нельзя выпускать из рук, потому что тогда США осуществят свои коварные замыслы по свержению устоявшегося режима. Кроме того «арабская весна» показала, с точки зрения Кремля, не моей, что режимы падают тогда, когда они дают преступную слабину, когда они максимально приближаются к Западу. Ведь Муаммар Каддафи, например, лидер Ливийской революции стал объектом, с точки зрения Кремля, западной агрессии именно тогда, когда он стал просто паинькой в международных отношениях, когда он выступил почти 4 миллиарда долларов жертвам теракта в Локерби, когда он НРЗБ для иностранных нефтяных компаний, когда он начал активно дружить – тут-то его и свергли. Поэтому коварный Запад любые раскрытые объятья воспринимает только как повод всадить нож в сердце! О.Журавлева ― И нож в спину, о котором Путин совсем недавно… С.Белковский ― Нож в спину это Эрдоган всадил. Это всадил проклятый Эрдоган, который, видимо, и вынашивал эти замыслы долго. О.Журавлева ― Это Станислав Белковский, политолог со своим особым мнением. Раскрывать коварные замыслы мы будем и в следующей части этой программы. Никуда не уходите. НОВОСТИ О.Журавлева ― И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в студии – Станислав Белковский, политолог. И хотелось бы поговорить уже о внутренних явлениях. О том, как на внешнем контуре работа идет, как-то представили уже, а теперь про внутренний, если можно. Потому что не только празднование очередного дня Победы, но и всякие другие мероприятия. У нас сейчас все пронизаны какой-то специальной риторикой, специальной идеологией. Есть любимые персонажи, традиционные, конечно, «хирурги» собрались в Европу… С.Белковский ― Потому что Александр Залдостанов, он же, действительно, пластический хирург по первой специальности. О.Журавлева ― Но это было очень давно. С.Белковский ― Неважно. О.Журавлева ― А, может быть, даже и стоматолог. С.Белковский ― Пластический хирург очень близко к кремлевскому руководству. О.Журавлева ― Вы сейчас гадости какие-то… А если он стоматолог, например? С.Белковский ― Тем более, потому что руководство должно быть зубастым. О.Журавлева ― Но это не имеет значения, потому что он давно этим не занимался. Дело не в этом. Это все равно некий персонаж, который сейчас работает на пропаганду совершенно однозначно. С.Белковский ― Да, конечно. Такое абсолютно фрик-шоу, которое только можно себе представить. О.Журавлева ― Но это же всё разрабатывается. Вот мы знать бы не знали, кто прокурор в Крыму, но появилась Поклонская, и теперь это такой персонаж для симулирования… С.Белковский ― Поклонская появилась, насколько я понимаю, потому что в Крыму разбежалась вся прокуратура в момент аннексии в феврале-марте 2014 года и осталась только Поклонская, которая была по своему чувственно близка нынешнему главе Крыма Аксенову, председателю Совета министров… О.Журавлева ― Вы сейчас на что намекаете? С.Белковский ― Ни на что абсолютно. Я не умею намекать. О.Журавлева ― Ну то есть она стала одним из элементов пропаганды просто потому, что симпатичная? С.Белковский ― Потому что она такой же фрик, как и Александр «Хирург» Залдостанов, только вид сбоку. О.Журавлева ― Залдостанов тоже, кстати, фактурный персонаж, его интересно показывать по телевизору. С.Белковский ― Да, и она очень фактурная. Вот Наталья Поклонская вышла сегодня на марш «Бессмертный полк» с иконой святого-новомученика Николая II. Это весьма двусмысленно, потому что принято выходить с портретами своих ближайших родственников и предков. Может быть, рождается новый миф о великой княжне какой-нибудь, которая может претендовать на престол. А где же Распутин в такой ситуации? Я бы задумался на месте кремлевских идеологов, нет ли здесь провокации, не объявила ли себя Поклонская прямым потомком Николая II тем самым. О.Журавлева ― Насколько я знаю, объяснения были, хотя очень странные. С.Белковский ― Нет, они были придуманы уже по ходу, что каким-то ветеранам привиделся Николай II… О.Журавлева ― И он попросил, чтобы его понесли. С.Белковский ― Да, но что-то, мне кажется, что Николай II никогда не являлся ветераном… О.Журавлева ― Послушайте, но вы сейчас сами пересказываете вроде бы реальные события… С.Белковский ― Основано на реальных событиях, да. О.Журавлева ― …В свойственной вам художественной манере, но объясните мне, пожалуйста, откуда такие, я бы сказала, странные проявления? Очень многое выглядит не просто фрик-шоу, а каким-то просто сюрреализмом. С.Белковский ― Потому что то, что должны поддерживать эти люди, может быть, поддержано только ими. О.Журавлева ― А идеологический отдел, который над этим работает, он сошел с ума? С.Белковский ― Идеологический отдел не сошел с ума. Понимаете, просто ясно, что весь дискурс, которые предлагается к употреблению, он и должен быть поддержан такими людьми. О.Журавлева ― Какими? С.Белковский ― Такими фриками par excellence, абсолютно типовыми. Мы же не можем воспринимать многое из происходящего позитивно, скажем так. О.Журавлева ― Ну почему? Опросы прекрасные, показывают, что все воспринимается позитивно. С.Белковский ― Да, кстати, на минувшей неделе российская социология окончательно определило свое место в системе научных дисциплин. О.Журавлева ― Да что вы! С.Белковский ― Ну да. Опрос Фонда развития гражданского общества, возглавляемый господином Костиным, бывшим первым заместителем или даже руководителем внутренней политики администрации президента, показал, что 67% сторонников несистемной оппозиции поддерживают Путина, то есть сторонники Навального, Касьянова и так далее поддерживают Путина, хотя, на мой взгляд – а я с этой средой хорошо знаком – как раз единственная объединяющая эмоция – это отвращение к Путину. Вот все остальное может быть совершенно разное – подходы к политике, к экономике, к социальной сфере, к истории России, к ее будущему – а вот неприятие Путина – это единственное, что их объединяет. Поэтому уж никак не может быть 67% сторонников пусть даже немногочисленной внесистемной оппозиции поддерживать Путина. В общем, социология еще раз показала, что за счет двух факторов; первый: абсолютное отсутствие искренности респондентов в ответе на вопросы в закрытом обществе; и безграничные возможности манипулирования ответами за счет правильной формулировки вопроса. Вот, например, сейчас готов предложить формулировку вопроса, который позволит доказать, что россияне безусловно выступают за повышение пенсионного возраста до 80-ти лет. Хотите, я ее приведу? О.Журавлева ― Давайте. С.Белковский ― Чего бы хотели в 80-лет: а) умереть, б) выйти на пенсию? Вот после этого 86%… О.Журавлева ― Хотят в 80 лет выйти на пенсию. С.Белковский: Социология еще раз показала, что она является квази и псевдонаучной дисциплиной С.Белковский ― В 80 лет выйти на пенсию, значит, 80 лет — это оптимальный пенсионный возраст. Поэтому социология еще раз показала, что она является квази и псевдонаучной дисциплиной, которую можно использовать в хвост и гриву для получения любых политических результатов и оправдания любых государственных решений. О.Журавлева ― Объясните, пожалуйста. В обществе тогда совсем не все однозначно, как показывают… С.Белковский ― В действительности всё не так, как на самом деле! О.Журавлева ― Да, совы не те, чем кажутся. Значит ли, что в обществе существует некий запрос на перемены? С.Белковский ― В обществе существует, с одной стороны, некий запрос на перемены, с другой стороны, отчаяние по поводу невозможности этих перемен. Поэтому это отчаяние, оно принимает и позитивные стороны. О.Журавлева ― Например?.. С.Белковский ― Позитивные по отношению к власти, к Кремлю. Ведь, если Кремль незаменим, то и не надо с ним бороться. Надо просто годить, как говорил Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин – ждать надо, пока что-нибудь изменится. О.Журавлева ― Вы к этим людям относитесь? С.Белковский ― Хороший вопрос. Нет, я считаю, что самим фактом своего существования, пусть даже мелкого и не очень значительного в масштабах страны, а тем более мироздания, я все-таки приближаю перемены. О.Журавлева ― Станислав Белковский, который своим фактом существования приближает перемены – это уже неплохо. Скажите, пожалуйста, как вам кажется, в легальном поле – в политической борьбе, в чем-то таком нормальном… С.Белковский ― При Владимире Путине – нет. О.Журавлева ― Нет, я имею в виду не вас лично, а в принципе… С.Белковский ― Себя лично я точно не имею в виду. Я не политик и не участвую ни в какой политической борьбе. О.Журавлева ― В легальном поле какие-то перемены возможны? С.Белковский ― Нет. Зачем? Владимир Путин по психотипу – консерватор, он не собирается ничего менять, если для этого нет абсолютно необходимых предпосылок. О.Журавлева ― Но говорят же о том, что среди его окружения есть масса людей, которые хоть и тайно… С.Белковский ― Страшно рвутся в бой. Как говорил все тот же Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, «стоят на коленях, но по глазам видно, что бунтуют». О.Журавлева ― Ну так что же? Вот эти, которые стоят на коленях… С.Белковский ― Это Алексея Леонидовича Кудрина вы имеете в виду? О.Журавлева ― Я не знаю… С.Белковский ― Ну так он был много лет идеологом финансово-экономической политики Владимира Владимировича Путина. Мы увидели какие-то бунты? Нет, он просто ушел в отставку из-за разногласий с Дмитрием Анатольевичем Медведевым, который НРЗБ доверенное лицо Путина, чем Кудрин. Сейчас он снова возвращается в какой-то форме, но это ни на что ни влияет, ни на что совершенно. Нет, окружение Путина будет следовать курсу Путина, пока Путин будет у власти. О.Журавлева ― Никаких вот этих табакерок, о которых вы раньше так любили говорить, шарфиков? С.Белковский ― Подождите, подождите. Кто сказал, что не будет «табакерок и шарфиков»? О.Журавлева ― Но вы же говорите, что окружение в принципе будет терпеть… С.Белковский ― Пока Путин остается у власти, а в принципе «табакерки и шарфики» на это и могут влиять. Собственно, то, что может влиять на состояние власти в России – это так называемые «черные лебеди» — случайные события. Этот термин Дэвида Юма, известного английского мыслителя, но особенно глубоко это развито в работах нашего современника Нассима Талебо, американского инвестиционного банкира ливанского происхождения. Да, вот могут происходить какие-то случайные события, которые ослабят эту власть, а общий тренд, который может ее расшатывать, это, конечно, недовольство правящей элитой и в особенности близкого окружения Путина тем конфликтом с Западом, в который Путин всю эту элиту и втравил. Ибо жизненные стратегии представителя элиты, безусловно, всегда были ориентированы и завязаны на Запад. О.Журавлева ― Но, вообще, по логике того, что вы выстраиваете, надо завязывать не то что с офшорами, а даже и со всей этой новой экономической политикой, со всеми частными собственностями и прочими глупостями… С.Белковский ― С какой новой экономической политикой? О.Журавлева ― Я имею в виду, тем капитализмом, который сейчас в России существует. Потому что от него же все проблемы. Это поэтому люди ездят за границу, имеют там собственность, имеют там бизнес и так далее. А не будет этой проблемы – не будет вообще никаких проблем. С.Белковский ― Но это вы сейчас излагаете точку зрения Путина. Вы перенимаете мою методологию… О.Журавлева ― Да, если исходить из вашей методологии, так ли это? С.Белковский ― Понимаете, Владимир Путин и сам был абсолютным западником и сам интегрировался в Запад через своих друзей. В какой-то момент он понял, что это невозможно. Когда что-то становится для человека невозможным. А когда что-то становится для человека невозможным, то значит, срабатывает логика классической басни Эзопа «Лиса и виноград»: если что-то недостижимо, то оно и непривлекательно. Мы не хотим быть Западом, потому что мы не смогли там оказаться на равных правах с западной элитой. И здесь начинается – помните, мы с вами обсуждали – синдром навязчивого повторения, который у Путина есть, что путем распада предыдущей системы, которой он служил, он в следующей системе оказывался на гораздо более высокой позиции. Может, и сейчас, когда рухнет Россия, он окажется на гораздо более высокой позиции в некой планетарной системе, которая где-то там есть. Это бессознательное, которые не подлежит такой простой рациональной трактовке. Но здесь очень сложная дилемма в отношениях его с друзьями. Он ведь аннексией Крыма и всеми последующими действиями своих друзей, в общем сильно повязал к себе веревочкой. И когда они попали под санкции, он сказал: «Ребята, видите как: вы думали, что я буду плохой, а вы хорошие? Нет, так не получится. А теперь я вас спасу. Вот я сначала бросил вас в болото, а теперь я вас буду спасать». И народный артист СССР Сергей Ролдугин играющий… О.Журавлева ― На виолончели. С.Белковский ― …в амфитеатре города Тадмора, он же Пальмира – безусловный символ этого весьма амбивалентного, говоря по-умному, отношения Путина к своим друзьям: а) вы от меня не сбежите, б) поскольку вы от меня не сбежите, я дам вам спастись – но через меня, а не помимо меня. О.Журавлева ― Какая все-таки сложная жизнь у людей. С.Белковский ― Как страшно жить! О.Журавлева ― Абсолютно, да. Давайте в самом конце вы лучше ответьте на вопрос одного из наших слушателей. С.Белковский ― В самом конце я еще хотел всех пригласить на мой моноспектакль, которые состоится в этот четверг в 20-00 в Центральном доме художника. Он называется: «Откровения русского провокатора» О.Журавлева ― О боже! С.Белковский ― Теперь спрашивайте. Это была рекламная пауза… О.Журавлева ― Да. Совершенно не провокация а простой вопрос: «А ваши деды воевали?» — спрашивает наш слушатель. С.Белковский ― Конечно. И двое моих дедов погибли. О.Журавлева ― У вас есть, с чьим портретом выйти? С.Белковский ― У меня есть, с чьим портретом выйти, но, конечно, в этом балагане, простите меня, пожалуйста, я участвовать не буду… О.Журавлева ― А почему вы это воспринимаете как балаган? У нас же хорошие люди… С.Белковский ― Была когда-то хорошая история, я согласен. Я говорю о том, что есть сейчас. Помимо того, что я претендую, как вы помните, на гибридную Нобелевскую премию – мира и по медицине одновременно, потому что, уйдя из медицинского института, я спас тысячи жизней – я еще и претендую на запись в книге Гиннеса, потому что я, по-моему, единственный человек в России, у которого нет вообще никаких заслуг. У меня нет ни одной награды, ни государственной, ни частной, никакого звания, никакой премии. Я никогда не то что не получал, а даже не был номинирован. О.Журавлева ― Да я вроде тоже. Прекрасно себя чувствую при этом. С.Белковский ― Поэтому, когда меня попросят выйти на какой-нибудь марш во всех своих наградах, то я выйду просто в голом пиджаке без всего. И поэтому мне не очень нравится узурпация. Я не готов узурпировать подвиг своих дедов, к которому я не имею ни малейшего отношения. Я не герой, я не уверен, что я бы закрыл амбразуру дзота. Поэтому пусть герои остаются героями, а наблюдатели – наблюдателями. Это я себя имею в виду. Поэтому я бы не пошел на акцию «Бессмертный полк»… Я бы предложил изменить акцией «Бессмертный волк»; знаете, оборотни, вампиры… Джек Николсон мог возглавить акцию… О.Журавлева ― Она наверняка где-нибудь проходит. Правильно ли я поняла вас, Станислав, что гордиться чужими достижениями вы считаете неправильным? С.Белковский ― Гордиться чужим подвигом – это не совсем верно. Может быть, кто-то считает не так, но я так. Вы же спросили, выйду ли я на акцию «Бессмертный полк», а не вообще, надо ли на нее выходить. Я не выйду. О.Журавлева ― Это Станислав Белковский, политолог, который все-таки выйдет и здесь этой студии точно, но на акцию не пойдет. Это его особое мнение. Всем спасибо, всего доброго!

Ссылка на источник