Т.Фельгенгауэр ― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И я приветствую в этой студии своего сегодняшнего гостя журналиста Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим! М.Шевченко ― Здравствуйте, Татьяна. Т.Фельгенгауэр ― Присяжные в Грозном вынесли обвинительный вердикт двум гражданам Украины. Их обвинят в том, что они участвовали в боевых действиях на территории Чечни в середине 90-х годов. Защита говорит, что эти люди не были в Чечне вообще никогда, и есть документы, которые это подтверждают. Подсудимые говорят, что их пытали. Судья просит присяжных на эти слова никакого внимания не обращать. М.Шевченко ― Ну, это по порядку. Я, естественно, не знаю, были, не были, поэтому я утверждать не буду. Бывали многие украинцы в первую войну, воевали. Было? Было. Были ли эти ребята, я не знаю совершенно. Начнем с пыток. Допускаю ли я вероятность, что их пытали? Конечно, допускали, потому что пытки у нас являются нормой жизни, особенно в Северокавказском регионе. И мы вспоминаем Нальчикский процесс, когда подсудимые по Нальчику не только заявляли о пытках, но и были опубликованы все те фотографии их испытанных, просто забитых в мясо. Опубликовала это журналистка очень храбрая из Нальчика, и фотографии эти были получены из следственных дел граждански мыслящими сотрудниками силовых структур. Они были переданы журналистам. Но, несмотря на это заявление о пытках, несмотря на то, что были медицинские свидетельства, все равно судья, которая вела Нальчикский процесс обратилась с просьбой не включать эти заявления в итоговые протоколы. Поэтому это норма жизни. Набережночелнинское дело 2004 года, по-моему. Подсудимые заявляют о пытках, и дело разваливается первое, но все равно не учитывает суд заявление о пытках. Поэтому я считаю, что применение насильственных методов сначала к подследственным – ну, подсудимых редко пытают – подследственных, как правило, пытают в ходе первичного следствия, когда он них добиваться признательных показаний, и когда подключают, как правило, электрошок к разным местам тела. Электрошок не оставляет следов, кроме того, что лопаются сосуды в глаза – можно определить через какое-то время, что человека пытали электрошоком, — и на теле остаются характерные пятна в том месте, где электроды к нему прикладывали. Но можно даже пятен этих избежать, но вот глаза будут лопаться все равно. Но это надо, чтобы пришел власть, посмотрел. Это невыносимая пытка, под которой, как правило, люди подписывают. Потом они заявляют, что их пытали, потом судьи по инерции, как это было в Нальчике тоже преступным судом – не побоюсь этих слов и готов доказать в любой инстанции, что эти приговоры были несправедливые и заранее просто предусмотренные – не принимают это во внимание. М.Шевченко: Пытки у нас являются нормой жизни, особенно в Северокавказском регионе Дальше – зачем это все происходит? Я считаю просто, что два наших гражданина на Украине получили приговоры достаточно тяжелые, причем они тоже заявляли, что их пытали, во что я тоже верю, потому что разница между Украиной и Россией особой нету в правовой культуре следствия, поверьте, и точно так же они говорят, что «мы не виновны, мы не участвовали, мы там находились просто так…, нас там не было в это время…, мы не гэрэушники… То есть всегда защита говорит, что подсудимый невиновен, следствие говорит, что виновней его на земле никого нету, а я говорю, что два на два – это будет как раз адекватный обмен. Т.Фельгенгауэр ― А как же Сенцов, Кольченко? М.Шевченко ― Я не думаю, что они будут вписаны в эту систему. Я думаю, что будут другие какие-то политические мероприятия, так же, как и с Надеждой Савченко, когда стало с какого-то момент ясно, что все дело Савченко делается для того, чтобы надуть политический вес Юлии Тимошенко во внутриукраинских событиях. Т.Фельгенгауэр ― По поводу предмета этого судебного разбирательства мне стало любопытно. Людей обвиняют в том, что они воевали на стороне… М.Шевченко ― Там участвовала порядка нескольких сотен украинских граждан. Это на самом деле было. Т.Фельгенгауэр ― Просто, если заглянуть на официальный сайт Чеченской республики и посмотреть официальную биографию Рамзана Кадырова, вот, например, непонятно, что он делал в 94-м году. М.Шевченко ― Но Рамзан Кадыров перешел потом на сторону федеральных сил? Перешел, равно как и Магомед Даудов, и Адам Делимханов и многие-многие другие деятели, равно как и Ахмаджи Кадыров, которого я знал – его отец, — который объявлял в первую войну газават, а во вторую – перешел на сторону федерального правительства. Перешел? Перешел. Стало быть все предыдущие деяния перечеркнуты. А эти люди не перешли, поэтому их деяния остаются уголовно наказуемые. Что тут сложного? Т.Фельгенгауэр ― То есть претензии к тем, кто воевал, могут быть только, если они не перешли на сторону федеральных сил. М.Шевченко ― Это всегда так, разумеется. Гражданская война в США. Генерал Ли, который командовал южанами, он перешел, когда после окончания войны, после капитуляции, он служил в федеральных войсках. Многие офицеры армии южан после окончания войны служили в федеральной армии и убивали там индейцев на дальних рубежах со страшным энтузиастом. И ничего страшного, никто не вспоминал, что до окончания гражданской войны они с таким же энтузиазмом убивали жителей Нью-Йорка, Бостона и Чикаго, на полях боев, естественно. М.Шевченко: Стало ясно — дело Савченко для того, чтоб надуть политический вес Тимошенко во внутриукраинских событиях Т.Фельгенгауэр ― По поводу Чечни хотела узнать. Что-нибудь известно вам по поводу этого жителя, у которого то ли сожгли, то ли не сожгли дом? М.Шевченко ― Там непонятно, то ли сожгли, то ли он сам поджег – это все выяснение. Одна сторона – чеченская – говорит, что он сам поджег, инсценировал поджег, другая — рассказывает, что ему сожгли. Факт остается фактом: в ответ на его критику, Рамзан Кадыров снял главу этого района и главу ГУВД, то есть выразил вотум недоверия. Но дагестанская власть проявила невероятную активность в солидарности с этим жителем села Кенхи Джалалдиновым Он там встречается и с вице-премьером Джафаровым и, в общем, прямо такие акции поддержки в его защиту. У меня вопрос только к дагестанцам: А когда в Гимрах взорвали больше десятка домов и жителей их выгнали на улицу, между прочим, без всякой компенсации, вы собирали деньги в поддержку гимринцев? Вы своим дагестанцам помогали? По всему Дагестану в ходе спецоперации были разрушены и уничтожены несколько сотен, я не побоюсь этого слова, жилых строений; были убиты без суда и следствия сотни людей. Что-то я не припоминаю, чтобы дагестанская власть активно вступалась за права граждан Российской Федерации, проживающих на территории Республики Дагестан. Т.Фельгенгауэр ― Вот эта показательная поддержка человека, который критикует Рамзана Кадырова – это что, попытка поссориться? М.Шевченко ― Критикует он, во-первых, не Рамзана Кадырова, а силовые структуры. Он как раз обращался к Рамзану Кадырову – надо точно тут пересказывать – он Рамзана самого не критиковал. Он говорил: «Приезжайте посмотреть». И, кстати, Рамзан приехал в Кенхи и посмотрел, что там было и по итогам этого сделал определенные выводы. Т.Фельгенгауэр ― Там тогда село окружали? М.Шевченко ― Ну, окружали – это версия «Коммерсанта». Есть две версии: по одной окружали, по другой не окружали – понимаете? Т.Фельгенгауэр ― Понятно, что ничего не понятно. М.Шевченко: Рамзан Кадыров перешел потом на сторону федеральных сил. Стало быть все предыдущие деяния перечеркнуты М.Шевченко ― Там, в горах никогда до конца непонятно, окружали или не окружали. Понятно, что был особый режим напряженности. Я считаю, что это вообще связано — я это высказал в своей статье на »Кавказской политике» — что это связано с разворачивающимся аварско-чеченским противостоянием за Хасавюрт а Ауховский район. Хасавюрт и Ауховский район – это места, которые до 44-го года были населены чеченцами густо и, собственно, входили в территорию Чечни. В 44-м, когда чеченский народ был депортирован, туда также, в эти районы были насильственно депортированы аварцы и лакцы — в Ауховский, (Новолакский) район с горных районов Дагестана. Люди не хотели ехать в чужие дома, но их заставили. Была такая же спецоперация из горного Дагестана, поэтому к ним нет никаких претензий. Но, так или иначе, это все равно вопрос исторической драмы, исторически нерешенный вопрос. Там идет по Хасавюртовскому району многократный олимпийский чемпион и прекрасный человек, который невероятно популярен среди молодежи Кавказа Бувайсар Сайтиев, чеченец этнический. И, я думаю, что это обострение предвыборной ситуации. Хотя критика по Кинхи, она была справедлива –Джалалдинова – но, знаете, так упорно защищать Кинхи и так упорно не обращать внимания на Гимры –это тоже как-то странно и как-то дико, честно говоря, для дагестанской власти. Т.Фельгенгауэр ― Сейчас сделаем перерыв три минуты. Это особое мнение Максима Шевченко. РЕКЛАМА Т.Фельгенгауэр ― Продолжается программа «Особое мнение». И это особое мнение журналист Максима Шевченко. Еще один вопрос у меня к вам. Он уже косвенно, наверное, связан с Чечней. Дело в том, что руководитель следственной группы Николай Тутевич написал запрос главе Нацгвардии Виктору Золотову, и он просит устранить нарушения в чеченском батальоне «Север» в связи с убийством Бориса Немцова. И там цитата: «Представление об устранении причин и условий, способствовавших совершению преступления». Там было найдено два командировочных удостоверения у бойцов батальона «Север». М.Шевченко ― А подчинили «Север» Нацгвардии? Т.Фельгенгауэр ― Да. М.Шевченко ― Ну пусть разбирается Золотов. Я откуда знаю, что у них там происходит. Это их ведомственные дела. Пусть Золотов разбирается, он специалист, он человек либеральных взглядов: охранял Собчака в свое время. Мне кажется, его просто прямая человеческая обязанность тут достичь справедливого следственного какого-то решения по этому вопросу. Т.Фельгенгауэр ― Пока, кстати, молчит глава Нацгвардии. М.Шевченко ― Я не думаю, что генерал такого уровня должен давать пресс-конференции по такому поводу, но это, безусловно, внутренне распоряжение. Я уверен, зная систему, на официальный запрос Следственного комитета — да?.. Т.Фельгенгауэр ― Руководитель следственной группы. М.Шевченко ― …вряд ли, как говорится, ответит молчанием. Т.Фельгенгауэр ― Вообще, по ощущениям, исходя из того, что мы знаем по расследованию убийства Бориса Немцова, все о становится, как обычно на уровне исполнителей? М.Шевченко: Резонансные убийства в РФ будут сводиться на нет. Стрелочников накажут, а  хозяина станции никто не тронет М.Шевченко ― Ну, как обычно. Кто убил Юшенкова? Кто убил Политковскую? Кто убил… массу кого. А в Дагестане – так вообще: Хаджимурата Камалова, Ахметнаби Ахметнабиева… Вообще неизвестны ни исполнители, ни заказчики. Хотя, на мой взгляд, они известны и даже были даны показания по поводу убийцы и их заказчиков. И даже, более того, я знаю, что Бастрыкин читал эти показания. Но вот его визит в Дагестан последний, где он не словом не обмолвился о расследовании дел убийц Хаджимурада Камалова и Ахметнаби Ахметнабиева – журналистов «Черновика» и »Нового дела» — конечно, честно говоря, несколько озадачил. Конечно, он приехал туда по поводу убийства в Дербенте отца бывшего мэра Феликса Казиахмедова… как его звали… я приношу соболезнования Феликсу через «Эхо Москвы». Очень достойный человек, и отец его был достойный человек, да упокоит его Всевышний. Тем не менее, он проводил рабочее совещание, и убийство журналистов Следственный комитет то ли ведет, то ли саботирует расследование, опять не оказались в центре внимания Следственного комитета приехавшего в Дагестан. Поражает воображение, честно вам говорю. Поэтому я считаю, да, все резонансные… убийства в России будут, как говориться, просто спускаться на тормозах, сводиться на нет. Стрелочников накажут там, экстремистов – нет, а уж хозяина станции тем более никто не тронет. Т.Фельгенгауэр ― Но это ведь довольно серьезный репутационный удар по власти. М.Шевченко ― Все забывают, так или иначе. Все уходит в песок. Только некоторые помнят. Т.Фельгенгауэр ― Наша с вами задача как журналистов напоминать об этом. М.Шевченко ― Да, наша задача именно такая. Мы и напоминаем с вами. Каждую программу я говорю о том, что те деятели власти, которые сообщили, в частности, президенту, что все расследовано, просто лгут, обманывают президента, вводят его в заблуждение. Те представители следственных органов или силовых органов, которые положили под сукно эти расследования, просто саботируют расследования покрывая политическое преступление. Я считаю, что убийство журналиста – это политическое преступление. Вот мы и говорим с вами об этом. А уж какие последствия для них будут?.. Я уверен, что никаких. Т.Фельгенгауэр ― Хотела с вами тоже поговорить про монополию власти на насилие. Тут в последние дни было совершено несколько нападений на Алексея Навального и на его сторонников. Сегодня в Вологде главу местного отделения «Партии Прогресса» обстреляли из травматического оружия, в общем ранили – больно – резиновой пулей. Чуть раньше нападали на Улицкую. Этот общий какой-то уровень агрессии? Эти нападения – как это стало возможно? М.Шевченко ― Нет, это фашистский террор. Классический фашистско-черносотенный террор. Все это было в истории человечества. Я напомню, когда оппозиционный Народный фронт возглавляемый Леоном Блюмом в 30-е годы во Франции шел к власти и в итоге победил в начале 30-х на какой-то короткий срок, то правые силы, реакционные силы противопоставили ему откровенный фашистский террор. Банды вооруженных молодчиков, отстаивающие задачи французской нации, французского государства с дубинками нападали на людей от оппозиции, левых людей, демократически мыслящих людей, членов народного фронта, избивали их. Поэтому фашистский террор – это понятное дело. Черносотенцы нападали на студентов, которые митинговали, на рабочих нападали, которые тоже митинговали между двумя русскими революциями. Что касается казаков и событий в Краснодаре. Вообще-то, кубанские казаки всегда отказывались избивать рабочих. Этим отличались кубанские, донские и терские казаки – они всегда с крайней неохотой, а Кубанская рада просто сказала: «Мы не каратели, мы не участвуем, мы наследники запорожцев». Как правило, забастовки рабочих, митинги разгоняло забайкальское казачество – призывали казачество, которое жило там, по Уралу: такие бородатые на мохнатых лошадках. А сейчас люди, которые называют себя кубанскими казаками, избили в Краснодаре группу интеллигентов с рюкзаками за спиной, с женщиной, которые там были, закидали их молоком, еще при этом одетые в казачью форму. Это просто позор! Эти люди не казаки. М.Шевченко: Что случилось в Краснодаре – это фашистско-черносотенный террор. Это угрожает стабильности в нашей стране А что вы хотите, когда казачьим войском руководят какие-то приезжие, некоренные казаки, какие-то отставные сотрудники милиции, какие-то отставные силовики, которые просто превратили казачество из реального фактора возрождения казачества, как этнической группы, как культурной группы — хотя в законе о казачестве сказано, что это этно-культурная группа – в просто такую синекуру и фактор личного безбедного существования, когда коренные казаки и казачьи атаманы вроде Владимир Громова, который возглавлял Кубанское войско при Кондратенко, поменялись на каких-то отставных милиционеров, которые приезжие на Кубань, то, естественно, так называемые казаки просто превратились в опричников и в какую-то террористическую группу. Когда бывший губернатор Кубани, а ныне министр сельского хозяйства Ткачев просто открыто сказал – он их создавал, переводя на госфинансирование – они ведь еще все госфинансирование получают – те, кто избивал девочек из »Пусси Райот» в Сочи, те, кто сейчас избил вот этих людей, интеллигентов, которые физически не были подготовлены к такой драке в Краснодаре, толпой навалившись на них. Вообще, эти акты террора – закидывание, забрасывание, избиения, стрельба из травматов — стали что-то слишком популярны в нашей стране. И у меня вопрос к партии власти, к »Единой России». Было заявлено с высокой трибуны, что «Единая Россия» идет на выборы под либеральной платформой. Либеральная платформа «Единой России» — помните? Т.Фельгенгауэр ― Да-да-да. М.Шевченко ― И Вячеслав Викторович Володин это заявил, допустим, на встрече, допустим, с членами СПЧ. Это официально заявлено. Вот у меня вопрос к партии власти: Если вы партия власти и ваша программа либеральная, то как вы позволяете, чтобы при либеральной программе в некоторых регионах практически были акты фашистского террора? Потому что запугивание оппозиции – это фашистский террор. Т.Фельгенгауэр ― Но они же не от »Единой России». М.Шевченко ― Какая разница? Пусть выскажется «Единая Россия». Пусть выскажется партия, которая взяла на себя ответственность за порядок, спокойствие и развитие страны. Одно дело – по телевизору с президентом встречаться, ему, как говориться, сообщать, рапортовать о своих успехах, а другое дело – это реальная политическая борьба. Вот я считаю, что «Единая Россия» должна возглавить, если уж они такими являются, как они заявляют – партией с либеральной платформой – борьбу за соблюдение прав, свобод, чести и достоинства, в том числе, и оппозиционеров, в том числе, писательницы Улицкой. Что-то мы от них не слышим каких-то громких заявлений. Т.Фельгенгауэр ― Вообще, этот уровень агрессии, он прямо заметно увеличился. М.Шевченко: Они думали: «Ну чего там, какие-то гастарбайтеры!» Не учли они, что таджики – это гордый народ М.Шевченко ― Моя оценка дана. Я считаю, что то, что случилось в Краснодаре – это фашистско-черносотенный террор. Я считаю, что это угрожает стабильности в нашей стране. Я написал достаточно жесткий пост в Фейсбуке. Что это за группы «казаки» такие? Вот почему каким-то людям можно носить военную форму, практически вооружаться нагайками, что-то еще… А мы, москвичи хуже, что ли? Между прочим, эти казаки у нас тут на Красной Пресне в 5-м году кровью умылись. Московские рабочие отряды Трехгорной мануфактуры дали им по мозгам и в уличных боях их потрепали только так. Поэтому, может быть, нам, москвичам тоже тут создать рабочие бригады опять, рабочие отряды, какие-то еще органы самоуправления? Т.Фельгенгауэр ― Это уже совсем гражданская война начнется. М.Шевченко ― Я не знаю. Почему тогда они существуют, а мы нет? Или они подчинятся Национальной гвардии, эти казачьи формирования, за что я выступаю просто обеими руками и генерал Золотов приведет их просто в порядок, либо их надо распускать и объявить просто незаконными формированиями. Т.Фельгенгауэр ― сейчас делаем перерыв несколько минут. Скоро к вам вернемся и поговорим о событиях на Хованском кладбище. НОВОСТИ Т.Фельгенгауэр ― Продолжается программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. В гостях у меня журналист Максим Шевченко. Слушатели просили вас прокомментировать историю с Хованским кладбищем. Сегодня арестован предполагаемый организатор драки. М.Шевченко ― Кто такой? Т.Фельгенгауэр ― Вы не поверите, это, собственно, глава Юрий Чугуев, директор. М.Шевченко ― Я поверю, совершенно верно. Потому что он и есть организатор. По моим сведениям там так и было. Эти таджики себе работали-работали, честно-благородно, все были с миграционными разрешениями, нормально оформленными документами, никаких нелегальных мигрантов нам не было. Это ГУП кладбище, это не какая-то частная лавочка. И по нынешним законам нелегальный мигрант, если он обнаруживается – вообще-то в госпредприятии это вообще просто преступление уголовное… Т.Фельгенгауэр ― Ну как он там может появиться? М.Шевченко ― Какая-нибудь проверка приходит… А так, если у вас находят, допустим, нелегального мигранта… Вот вы, например, французская гражданка, у вас не оформлено разрешение на работу на »Эхо Москвы», например. Т.Фельгенгауэр ― Да нет, чего далеко ходить – я из Узбекистана. М.Шевченко ― Штраф 800 тысяч. Т.Фельгенгауэр ― Начальству. М.Шевченко: Это первая ситуация, когда рабочий класс, консолидировавшись, дал отпор наглой криминальной бюрократии М.Шевченко ― Да, вообще, компании. Поэтому там все были оформлены нормально. Люди работали, копали, делали свой скорбный труд, делали его круглые сутки. Люди умирают круглые сутки и хоронят их достаточно регулярно, много и могил копать надо много. Труд очень тяжелый. Вот сейчас дождь – покопайте в такой глине. Т.Фельгенгауэр ― Зимой еще. М.Шевченко ― Да, зимой, понимаете. И они всегда получали зарплату, получали чего-то с людей, конечно, потому что каждый, кто хоронит платит официально в кассу, ну и всегда могильщикам всегда люди неофициально дают…не потому, что они требуют… Т.Фельгенгауэр ― Принято так. М.Шевченко ― Принято даже так – дать еще могильщикам как бы за тяжелый труд. Это как бы утешает скорбь людей еще когда расстаются с близкими, с друзьями. Наверное, они с этих, как чаевые официанты, отстегивали чего-то, отдавали. Этот директор, по моим сведениям, просто сказал: «Давайте еще больше». Его вежливо послали. Тогда он ли или кто-то еще, кто над н им стоит – а я не думаю, что он крайний – вызывали этот ресурс криминальный, которые туда приехали на стрелку, о которой они договорились, со стволами, с »калашниковым» приехали. Т.Фельгенгауэр ― Да, там арсенал внушительный был. М.Шевченко ― Они думал: «Ну чего там, какие-то гастарбайтеры! Сейчас приедем, затвором передернем, пальцы растопырим, и они там все в рабском поклоне перед нами склонятся. Не учли они, что таджики – это гордый народ, свободолюбивый и очень культурный и цивилизованный; что каждый таджик практически из горного кишлака знает Фирдоуси, Хафиза, Саади, Рудаки. Для него это там, как для нас Пушкин… У нас тут Пушкина, Лермонтова знает не каждый, а там это знает практически каждый. Они консолидированы. Плюс это в основном кулябцы были. Многие из них были люди, прошедшие гражданскую войну, а гражданская война в Таджикистане показала, что это суровые воины. За два-три года там погибло несколько десятков тысяч человек, в этой жестокой битве, бойне, которая там была. И вот этих людей они приехали запугать своими «калашниковыми». Эти люди взяли лопаты и просто их избили очень сильно. И, когда эти прорывались сквозь толпу, задавили нескольких людей, убили – кормильцев, которые кормили, честно тут работая, свои семьи в Таджикистане. И, на мой взгляд, как это оценивать… Я даже не оцениваю, что там таджики, не таджики. Это не этническое для меня событие. Для меня это первая за долгие-долгие годы ситуация, когда рабочий класс, консолидировавшись, дал отпор наглой криминальной бюрократии, использующей криминально-бандитский ресурс для террора рабочего класса. Я бы на месте КПРФ просто бы там дневал и ночевал. Но они, конечно, это прошляпили, потому что они это не понимают и не видят, это так. Но это, на самом деле, люди труда собрались и дали отпор штрейкбрехерам и бандитам, которые пришли для того, чтобы их терроризировать и выбивать из них деньги. Поэтому лично я испытываю социальную и классовую солидарность с этим людьми. И считаю, что у них надо учиться, чтобы защищать свои права. Если уж профсоюзы ваши права не защищают — рабочих – то, по крайней мере, рабочие сами берутся за лопаты… Т.Фельгенгауэр ― Профсоюзы, Максим Леонардович, мы знаем, какие у нас. М.Шевченко ― …берутся за ломы, берутся за булыжник, который является оружием пролетариата, и дают отпор бандитам. Ну а куда деваться? Т.Фельгенгауэр ― Слушайте, так у нас в бизнесе сплошь и рядом вне зависимости от его масштабов вот эта система, что всегда кто-то к тебе придет и скажет: «Дружочек, будешь мне теперь отстегивать», и так или иначе, всегда замешана власть. М.Шевченко ― Нет, это было особо наглое, честно говоря, событие. Это обычно делается не так. Я вообще не понимаю, почему не пришла милиция туда… Только, наверное, потому, что ФМС расформировали. Если бы туда сразу пришла милиция, то против милиции они бы, естественно, не стали – таджики – так действовать. Но когда приехали к ним – просто стрелку назначили – откровенно силовые структуры нелегальные, то, естественно, они стали плечом к плечу и проявили классовую солидарность. М.Шевченко: Вот оскорбление чувств – это оскорбление фантазий. Значит, за фантазии тоже есть уголовная статья Т.Фельгенгауэр ― Удивительно, что все это происходит в рамках ГУП. М.Шевченко ― Ничего удивительного. Государство является прикрытием для криминальных бюрократических структур, наглой эксплуатации народа, выкачивания из страны денег, вывода этих денег за границу. Кладбище – это бизнес, который всегда был есть и будет, в любом кризисе он будет доходный и прибыльный для тех, кто работает вокруг этих кладбищ. Т.Фельгенгауэр ― И, соответственно, где большие деньги, там и интересы больших людей. М.Шевченко ― Вообще, тенденция к монополизации таких выгодных вещей, как плодовоовощные базы, кладбища, уличная торговля в руках несколько людей или несколько групп людей в Москве – это тенденция, которую уже трудно не замечать, прямо скажем. Происходит просто монополизация вещей под предлогом якобы усовершенствования и монополизация городской жизни. Но, на самом деле, это приводит к созданию нескольких семей, может быть, нескольких групп миллиардеров, мультимиллиардеров, людей, которые просто выстраивают схему получения лично для себя или кого-то еще сверхдоходов с огромного, почти 20-миллионого скоро города. Т.Фельгенгауэр ― Но это ведь не только по Москве видно… М.Шевченко ― Москва особняком стоит в России. Т.Фельгенгауэр ― Мы знаем, что структуры Ротенбергов всегда получают какие-то очень выгодные заказы, Тимченко… М.Шевченко ― Я никогда не слышал, чтобы структуры Ротенбергов использовали криминальные банды для достижения своих целей. А тут мы видели, как в принципе начальник кладбища, руководитель ГУПа, то есть госпредприятия, то есть чиновник, по сути дела, обвиняется в том, что он вызывал криминал для решения каких-то своих задач. Я не думаю, что это эксклюзивная ситуация. Т.Фельгенгауэр ― Но это же не только для Москвы характерная ситуация. М.Шевченко ― Я вспоминаю ситуацию вокруг бирюлевской базы, которую просто нагло отжали у ее хозяев, и там просто были факты, что эти банды националистов, которые выдавались за русский народ, они просто нанимались, покупались, демонстрировались какие-то скриншоты в интернете, где они там какие-то заявки оставляли на то, что они пойдут бирюлевскую базу громить, имитируя мятеж русского народа. А по итогам – база отжата, попытка рейдерского захвата. Это такая норма жизни, понимаете ли, в криминально-бюрократическом капитализме российском. Т.Фельгенгауэр ― Столица нашей родины Москва практически государство в государстве, потому что, вы сами говорите, что Москва всегда стоит особняком. М.Шевченко ― Стояла. Поскольку Москва, честно говоря, всегда была фрондой. Петербург был таким, знаете, имперским городом таких стальных как бы колонн гвардейских, а Москва была всегда такой фрондой купеческой, рабочей, крестьянской. Такая Трехгорная мануфактура, эти церкви московские. Московский дух, он такой, яростный, оппозиционный, мятежный – московский дух. Еще Петр I начал ломать москвичам, как говориться хребет… Вот для меня памятник Петра I на Москва-реке – это памятник палачу Москвы. Этот человек пришел в мой город, убил тут тысячи москвичей, которые имели иное, отличное от его, мнение. «Утро стрелецкой казни» — смотрели такую картину? Это вот казнь москвичей человеком, памятник которому стоит посреди Москвы. Я вообще против того, чтобы в Москве стоя памятник Петру I. Я требую убрать этот памятник палачу Москвы из центра нашего города. Такую интерпретацию Петра вы не слышали. Вот услышьте ее от меня. И я вообще, считаю, что московская история должна принадлежать москвичам. Жители Москвы должны быть героями Москвы. Надо восстановить… Т.Фельгенгауэр ― Расскажите это мэру Собянину. М.Шевченко ― А я предлагаю ему прочитать Гиляровского, по крайней мере, и посмотреть… «Москва и Москвичи» называется книга, а не «Москва и московские власти». Просто немножко нас уже начало доставать, что наше мнение не учитывается при реконструкции города. Мы просыпаемся и видим, что город перекопан, что проехать по нему невозможно, и что затеяли опять какую-то крупную инновацию. Объясните мне, почему был снесен ресторан «Сим-Сим» около метро Краснопресненская, который двадцать лет… Т.Фельгенгауэр ― Самострой. М.Шевченко ― Еще Собянина подавно в Москве не было. Там москвичи днем и ночью ели, пили, обедали. Прекрасная была кухня. Где теперь нам есть? В ресторанах, которые им принадлежат, что ли, через аффилированные структуры? Все теперь это сводится к тому, что, как говорится на зоне, все хозяину принадлежит? Т.Фельгенгауэр ― Максим Леонардович, вам же ответят: идите на выборы и голосуйте за кого-то другого. Нас же вечно призывают обращаться к институтам. М.Шевченко ― Очевидно, так и придется сделать. Т.Фельгенгауэр ― Да, кстати, про тех, кто претендовал на роль мэра Москвы, новое уголовное дело против Алексея Навального. Так где же этому конец? – хочется спросить. М.Шевченко ― Какая-то клевета на какого-то Следователя, да? М.Шевченко: Происходит монополизация в Москве под предлогом якобы усовершенствования, монополизация городской жизни Т.Фельгенгауэр ― Бывший следователь Карпов, нам известный также по списку Магницкого, сообщил о возбуждении против Алексея Навального уголовного дела о клевете. Клевета – я напомню — это уголовка. М.Шевченко ― Уголовное дело, клевета на следствие – это любимая статья 37-го года. Когда вот били-били на допросе человека, а он потом, поднявшись и выхаркнут кровь сказал: «Что ж вы, суки, делаете? Я же коммунист!» Ему раз – и еще одну статью: Клевета на советское следствие. Поэтому, когда следователь обращается с просьбой защитить его честное имя, что его оклеветали, я вспоминаю эти страницы из »Архипелага ГУЛАГа» и 37-й год. Конечно, комедии здесь никакой нету, но так же, как не было ее и в 37-м году, но как-то история ходит кругами, я смотрю. Следователь у нас самая обиженная категория граждан в России. Т.Фельгенгауэр ― Следователи, депутаты очень любят оскорбляться. Но, с другой стороны, и власть сделала все возможное, чтобы у них был инструмент: все эти статьи об оскорблении чувств и всех подряд… Зачем это? Зачем эта статья. М.Шевченко ― Была статья о клевете… о наказании за недооценку роли Красной Армии в Великой Отечественной войне. Я, например, считаю, что Поклонская с иконой Николая II – это умаление роли Красной Армии в Великой Победе. Но никто, конечно, уголовного дела не заводит. Хотя я помню, как тогда Ирина Яровая яростно отстаивала необходимость этой статьи. Умаление роли Красной Армии — значит, высказывание о том, что кто либо, кроме Красной Армии имел хоть какое-то отношение к этой победе – это есть умаление, правда ведь? Но Николай II точно никакого отношения к Красной Армии не имел. И все сказки про ветерана войны, которому приснился государь, и попросил он потом прокурора: «Поди-ка ты с иконой государя и скажи, что, когда все были «За родину, за Сталина», я поднимался в атаку под Сталинградом за Николая II». Ну это, конечно, из такого… фантазии Льюиса Кэрролла, если честно. Но эта фантазия-то уголовно наказуема в России, правда? Т.Фельгенгауэр ― Слушайте, вот за фантазии у нас пока еще не судят, и, может быть, слава богу, потому что за слова, например, сажают… М.Шевченко ― Оскорбление чувств – это же фантазии? Чувства – это же фантазии. Т.Фельгенгауэр ― Да, безусловно. М.Шевченко ― Вот оскорбление чувств – это оскорбление фантазий. Значит, за фантазии тоже есть уголовная статья. Т.Фельгенгауэр ― Слушайте, в какой удивительной статье мы живем, Максим Леонардович! Все сидят за фантазии. Спасибо большое. В »Особом мнении» сегодня выступал Максим Шевченко. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания!

Ссылка на источник