И.Воробьева ― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Ирина Воробьева. И сегодня со своим особым мнением в этой студии должен выступить писатель Дмитрий Глуховский, но, как нам стало известно, есть некоторая проблема с доездом, скажем так, до радиостанции. Мы ждем обязательно Дмитрия в эту студию. А пока в этой студии… С.Бунтман ― Читатель Бунтман. И.Воробьева ― Читатель Бунтман. Сергей Александрович, Здравствуйте! С.Бунтман ― Добрый день. И.Воробьева ― Сегодня было большое достаточно заявление Архнадзора, что вот эти земляные работы, которые проводятся на улицах города в рамках этой программы «Моя улица» идут на территориях 14-ти объектов археологического наследия федерального значения. Траншеи этой глубины в результате никому не дают даже поработать. С.Бунтман ― Например? А примерно где? А то раньше там работали. И.Воробьева ― Среди них не только старинные подвалы, но и знаковые для история Москвы и России сооружения: стены и башни Белого города, стены Страстного монастыря, церковь Дмитрия Солунского у Тверских ворот, дом Прозоровского на Тверской улице и другие. Вот там довольно большое и резкое заявление «Архнадзора», что всё это сначала раскапывают, часть уничтожают, как я понимаю, но, по крайней мере, никому не дают с этим работать. С.Бунтман ― А есть уже замеченные в уничтожении? И.Воробьева ― Не знаю, но писали об этом в социальных сетях, что под Тверской обнаружили еще одну улицу – там частично ее не стало после того, как провели работы. С.Бунтман ― Точно не стало? Потому что говорили… Нет, у меня нет точных сведений об этом. Просто здесь нужно, чтобы уважаемый «Архнадзор» предоставил точное сведения и точно предоставил. Я знаю, как раньше было в Мосгорнаследии, что можно было предоставить абсолютно точные сведения. И если проект не проработан вглубь, то это его громадный недостаток – не проработан вглубь в прямом смысле этого слова, то есть вглубь земли: насколько там идет культурный слой, насколько там ценные вещи, насколько они не были… Во-первых, там срыт холм был очень серьезно в 30-е, когда переделывалась Тверская улица в улицу Горького, и она расширялась, она углублялась… И.Воробьева ― А этот холм где был? С.Бунтман ― Холм этот… мы же спускаемся, поднимаемся – холм, который идет у нас туда, к Страстному монастырю, он поднимается от Манежной площади – это же холм. Мы видим спуск, и несколько был изменен рельеф, потому что она слишком крутая была улица. Она подвергалась…, она расширялась, она раскапывалась, потому что там коммуникации. Раскоп был, когда… опять мой папа делал этот знаменитый первый подземный переход. Они его делали, метростроевцы делали. Это первый подземный переход – трубу они делали – от Националя туда, к Москве. Это они делали трубу там – раз уже. Потом подземные переходы, которые делали с большой площадью работ у Телеграфа. И.Воробьева ― Так. Там тоже переход. С.Бунтман ― Да, там тоже переход. Дальше – переход делался у Пушкинской площади, подземный переход. И.Воробьева ― Он тоже большой. С.Бунтман ― О тоже большой. Неоднократно все это вкапывалось-выкапывалось. Где сейчас ведутся работы вот так вот, навскидку, где выкапывается, вынимается довольно серьезный грунт? Это, когда роются траншеи, и туда зарываются эти самые бочки-гармошки. Бочки-гармошки – это для того, чтобы прятать туда кабель, ведь он же не пальцем запихиваются — вот эти провода и троллейбусные и все другие, которые висят над нами. Хорошая идея – сделать улицы без проводов, пейзаж без проводов это хорошая идея. И я посмотрел на эти распределительные коробки, если их можно так называть, где сходятся-расходятся кабели и то, где есть доступ к кабелям. Это пока все по уму сделано. Что там с археологией? Это нужны, я считаю абсолютно, и необходимы точные сведения, потому что Тверская улица навскидку… Я не располагают такими данными, я думаю, что ребята из »Архнадзора» как раз по данным, а не по эмоциям действуют; и какие там были раскопки, что оттуда было извлечено, существуют все сведения и существует все о том, какие работы там производились раньше. Потому что, я всегда считал, что Тверская улица, во всяком случае, на метр-два в глубь, она перекопана-перекопана. C.Бунтман: Все ли надо сохранять – это очень сложный вопрос. Где будут сейчас сажать липы, например?И.Воробьева ― Как раз нас спрашивают, неужели нужно все сохранять? Должно же прийти другое. С.Бунтман ― Это невозможно. Это проблема строительство римского метро, например, следующей ветки. Если кто-то помнит «Fellini Roma» — замечательный фильм, — когда есть подземная фреска древняя и когда туда врубается щит проходческий, и вот она исчезает на глазах. Из-за того, что раскопки… и, вообще, каждый миллиметр содержит какое-то свидетельство эпох и древностей в Риме – из-за этого бесконечно строгие… и, если я не обшибаюсь, до сих пор не достроили следующую ветку римского метро. Потом смотрите, там же идут в э тих маршрутах в центре. Метро строилось в 30-х годах открытым способом, делали очень многие… И.Воробьева ― Что значит, открытым способом? C.Бунтман: Я всегда считал, что Тверская улица, во всяком случае, на метр-два вглубь перекопана С.Бунтман ― Открытым способом – это вот, как на окраинах делали, это мелкого заложения станции. Делается котлован и проходится. Из-за этого, например, на Преображенке снесли церковь Спаса Преображенья, которая сейчас стала на том самом месте — по-моему, не на том, — но встала его точная копия. Я помню, как ее рушили, потому что я ездил на строительство станции Преображенская, когда был маленький. Все ли надо сохранять – это очень сложный вопрос. Во-вторых, то, где будут сейчас сажать липы, например. И.Воробьева ― Да, вот восстанавливать… С.Бунтман ― Сажать липы, восстанавливать. Первое, куда я заглянул, когда мне Алексей Алексеевич притащил альбом с планом Нового Арбата — меня всегда интересовало: деревья у нас погибали невероятно от всевозможных выхлопов, сливов, от того, что корни просто погибали и всё, и деревья не выдерживали. И.Воробьева ― Ну, город. С.Бунтман ― Ну что, город? В городе есть… Извините меня, есть города, где платаны растут замечательно. У нас платаны по климату не растут. Если бы они росли, это было бы прекрасно. Потом была дилемма с двухэтажными троллейбусами в Москве, которые ходили — №1 по Тверской ходил двухэтажный троллейбус. Их сняли именно из-за того, что они мешали деревьям. Потом деревья исчезли и двухэтажные троллейбусы исчезли, и остались одноэтажные троллейбусы, масса проводов. И потом, какие деревья, с каким корнями? Когда я посмотрел, в первом приближении — я сразу открыл страницу альбома с проектом, где показывалось в разрезе, как должна укрепляться или сохраняться корневая система – в общем, так убедительно. Надо бы подробней посмотреть, но убедительно. И.Воробьева ― То есть об этом задумались – что надо сохранять? С.Бунтман ― Об этом задумались. Здесь у нас, на Новом Арбате есть и каштаны, и есть серебристые ели. Я надеюсь, что их трогать не будут, но так-как их окружили досками, обвязали, когда ведутся работы — значит, их сохраняют. К ним добавляются белые клены по нашей стороне, по нечетной. А по четной стороне – там тоже для меня это было спорно именно по пейзажу – по четной стороне они собираются пустить красные клены. Красные клены – это чудесные… не осенью, а просто вообще… И.Воробьева ― Всегда красные листья. С.Бунтман ― Красные, но он мрачный… Вот у нас, там, где я жил в детстве, посадили красные клены вдоль улицы. И вот, когда они густо и не перемежаются ничем, они сразу создают ощущение осени. И.Воробьева ― Есть такое. C.Бунтман: Сняли троллейбусы из-за того, что они мешали деревьям. Потом и деревья исчезли, и троллейбусы С.Бунтман ― Даже жарким летом. Есть такое ощущение. Но если они будут перемежать красные клены с белыми, то здесь может получиться так, что надо присмотреться и к другим частям этого проекта. И.Воробьева ― Я сейчас не знаю, честно говоря – сейчас после рекламы узнаем – продолжаем ли мы особое мнение Сергея Бунтмана или переходим к новому гостю. Это все очень интересно. У меня есть много вопросов по этому проекту, в том числе, по Новому Арбату. Продолжим через несколько минут.

Ссылка на источник