О. Северская: Будет ли ошибкой невежей назвать невежду? На этот вопрос частенько отвечает портал «Грамота.ру». И отвечает положительно, правда, с оговоркой: можно, но только в разговорной речи. Между тем в допушкинскую эпоху они друг друга прекрасно заменяли. Невежи судятъ точно такъ: Въ чемъ толку не поймутъ, то все у нихъ пустякъ, – писал в одной из своих басен И.А. Крылов, используя так называемый «простонародный» вариант, а А.С. Пушкин в отношении своего героя в »Евгении Онегине» употребляет «высокое» слово: «Он сердцем милый был невежда». В послепушкинскую эпоху слова невежа и невежда из синонимов превратились в паронимы. Невеждой сегодня называют человека необразованного, «незнайку», который ничего знать и не хочет, а к знающим людям относится враждебно, невежей – человека невоспитанного. Как следует из »Словаря паронимов русского языка» О.В. Вишняковой, невеждой можно быть либо полным, абсолютным, либо только в какой-то области – науки, знания, искусства, даже любви. Впрочем, некоторые называют себя невеждами, признавая, что знают отнюдь не все, как герой А.П. Чехова, автор «Письма к ученому соседу»: «Хотя я невежда и старосветский помещик, а все же таки негодник старый занимаюсь наукой и открытиями, которые собственными руками произвожу и наполняю свою нелепую головешку, свой дикий череп мыслями и комплектом величайших знаний». А вот невежей лучше вообще не быть: грубиянов никто не любит. Козьма Прутков давал такой совет: «Не прибегай к щекотке, желая развеселить знакомую, – иная назовет тебя за это невежей». В древнерусском языке было и слово вежа, оно относилось к человеку опытному, знающему, как себя держать. Современному языку в наследство от вежи досталась вежливость, а древнерусская форма невежа стала обозначением человека невоспитанного. Необразованного, несведущего человека стали называть невеждой, использовав старославянскую форму слова. Но прилагательное, характеризующее такого «неуча», образовалось уже от русского корня: невежественные люди встречаются до сих пор, и не только в языке. Все эти слова произошли от одного и того же глагола ведать, то есть «знать». Кроме самого глагола ведать, от которого так и веет стариной и книжностью, в современном русском языке остались частица ведь – «не так ли, разумеется», образованная от формы повелительного наклонения глагола ведь – «ведай, знай, понимай», существительные ведомость и ведомство, обороты с ведома или без ведома кого-либо (то есть с согласия или без согласия какого-то человека) и наречие неведомо (неведомо что, неведомо куда). Впрочем, некоторые считают, что лучше ничего не знать и не ведать, потому что от ума – одно горе. Да, где разум, там и маразм. Не верите? Послушайте Марину Королеву. О.Северская: у маразма есть разговорный синоним: чушь собачья. Это, как вы догадываетесь, не просто чушь, а нечто особенное. Так сказать, квинтэссенция нелепости. Значение оборота легко вычислить, он всегда употребляется оценочно. Вот пример из романа «Зубр» Д.Гранина, где фразеологизм становится яркой характеристикой речи главного героя – генетика Тимофеева-Ресовского: «Он умел быть беспощадным… Он мог оборвать выступающего, ткнув его в недоказанный вывод, заорать: «Чушь собачья! Грязная работа!»". А в «НРЗБ» С.Гандлевского его использует критикесса, взявшаяся прочитать «на живую нитку зарифмованный исповедальный лепет студийца»: «Все это, – сказала она, возвращая тетрадку распаленному автору через неделю жара и холода, – чушь собачья, но вы, скорее всего, гений». Известный бард А.Розенбаум сетует: «Люди говорят: «То, что вы поете, это про меня». А всякие эстетствующие критики называют это конъюнктурой. Чушь собачья!». Ну и, наконец, процитируем героя многих романов Т.Устиновой – капитана Никоненко, не гнушающегося детективных сериалов, и вот почему: «Это такая чушь собачья, что даже интересно». Но вот какой вопрос возникает: почему чушь именно собачья, а не, скажем, кошачья? Каких только предположений не высказывают наивные носители русского языка! По мнению одних, чушь собачья – это лай без причины, то есть – просто собачья брехня. А может, – задаются вопросом другие, – мы называем собачий лай чушью, потому что собаки, перелаиваясь, понимают, о чем речь, а мы – нет? Кроме того, когда одновременно лают собаки разных мастей и пород, получается нечто нечленораздельное – звуковой ералаш, опять-таки –чушь. Если принять эту точку зрения, остается признать, что нести чушь – самое что ни на есть милое для собаки дело, потому что, как известно, собака лает, ветер эту самую чушь – носит… А поскольку кошки лаять не умеют, то чушь – и не их прерогатива. Шутки шутками, а в «Толковом словаре русского языка» Ожегова – Шведовой есть четкое указание: ерунда (чушь) собачья – это полная ерунда или чушь. То есть – явление с высокой степенью проявления «ерундового» признака. А сильные проявления чего-либо действительно могут ассоциироваться в нашем языке… с собаками. Говорим же мы о собачьем холоде – очень сильном морозе, на который добрый хозяин собаку из дома не выгонит! А еще нам знакомы собачий голод, собачья усталость, собачья жизнь… Но нужно принимать во внимание и то, что чушью и ерундой в торговых рядах называли собачью радость – лакомые для четвероногих, но отвергнутые людьми обрезки и шмотки мяса и ливера. А еще известно, что собаками в Древней Руси называли иноверцев, потому и чужая, непонятная речь получила определение: собачья чушь (а слово чушь, по этой версии, происходит от чужь – «нечто чуждое»). Мы и звукорежиссер… никогда бы так не сказали!

Ссылка на источник