Л.Гольдштейн ― Яков Гордин, историк, писатель, со-редактор журнала «Звезда». В 91-м – первый заместитель главного редактора. Яков Аркадьевич, в это году четверть века, 25 лет со дня августовского путча 91-го года. как бы Вы оценили это событие? Ведь вслед за ним последовал распад СССР. Я.Гордин ― Я для себя отмечаю эти дни не столько как путч и его подавление, сколько -ь хотя это связанные вещи — сколько как конец советской власти. Потому что после провала путча. собственно говоря, был издан известный указ Бориса Николаевича Ельцина о запрете компартии, временно, и собственно советская власть кончилась. И это. насколько я понимаю, один из самых главных исторических моментов вообще в существовании нашей страны. Я имею в виду — не только советского периода. но вообще. Окончание этого 70 с лишним летнего периода владычества большевиков, которое принесло огромный и, как теперь понятно, очень трудно поправимый ущерб России, вот оно тогда закончилось. Л.Гольдштейн ― А распад СССР? Я.Гордин ― Ну, Вы знаете, распад СССР, я думаю, не был так уж непосредственно связан с путчем, с началом, концом, подавлением, ведь если вспомнить. то эти тенденции начались значительно раньше. Путчисты эти, ГКЧПсты, они же и мотивировали свои действия в значительной степени тем, что они хотят сохранить Союз. То есть было понятно, что союз. в общем. доживает последние месяцы. Может быть. если бы этого не было, то еще некоторое время были бы сделаны попытки его сохранить. Но, понимаете, у нас короткая историческая память. вот мы говорим — распад Союза, ГКЧП, мы забываем, что огаревские соглашения, подготовленные Горбачевым из самых, естественно. лучших побуждений, отказались уже подписать несколько республик. Ну, не говоря о Прибалтике. То есть, полноценного Союза никакого бы уже все равно не было. А что касается его окончательного распада. что опять-таки вспомним, что до Беловежской Пущи, этой знаменитой встречи, прошли референдумы, и решения как в Белоруссии верховного совета, и из Советского Союза вышли Украина — 80 с лишним процентов на референдуме за выход из Союза, Грузия, Армения, Азербайджан, Белоруссия, Молдавия, сейчас не помню, как среднеазиатские республики… То есть, к декабрю 91-го года никакого Советского Союза уже не существовало. И когда говорят, что ну вот, собрались эти три мужика и распустили Союз, ну, это просто незнание реальностей, потому что они просто зафиксировали то, что произошло практически. И вот эта попытка создать некую структуру, которая все-таки сохраняла бы цивилизованные отношения между республиками, это было очень важно. Там было принято на Беловежской Пуще одно чрезвычайно важное решение, а именно застабилизированы границы, был наложен запрет на любой передел территории, потому что было понятно, что попытка восстановить некую геогарфическую справедливость, нарушенную очень существенно в советские времена, это колоссальная гражданская война по всей территории бывшего Союза. Л.Гольдштейн ― Яков Аркадьевич, наверное, у Вас, как у многих, были какие-то надежды после победы над путчистами. Оправдались ли они за эти четверть века? Я.Гордин ― С Вашего разрешения, добавлю еще два слова. Понимаете, ведь каждый раз, когда слабела центральная власть, как это было в 17-ом году, в 18-ом году, скажем, и вот в 91-ом, начинался распад имперского единства. И это нужно помнить и подумать, а почему, собственно, это происходило? Сейчас не будем, естественно, вдаваться в это, но подумать об этом — надо. Дело ведь не в чье-то злой воле, значит, есть некая закономерность в этом. Что касается надежд. Ну, да, конечно, надежды были и очень большие, но что касается меня, может быть, тут играл роль все-таки мой некоторый опыт, я уже не одно десятилетие занимался русской политической историей, я не считал, что отныне нас ждут райские кущи. И я об этом говорил и писал, предстоит очень сложный, трудный и опасный период. Но, конечно, надежды были и, в известном смысле, они оправдались. Л.Гольдштейн ― В чем? Я.Гордин ― Возврата к советской модели уже нет. Появилась частная собственность, и как бы уродливо она ни существовала у нас сейчас, тем не менее, она существует, это принципиальное отличие от советского периода. Экономическая модель, опять-таки, как бы несовершенна она ни была, она принципиально отличается и, в общем, все равно отличается в лучшую сторону, более продуктивную от советского периода. Что касается, скажем. политического аспекта, то вот для литератора, для литературы и историка, не смотря на все вот нынешние эти экзерсисы, так сказать, патриотические, с охраной нашей истории, с охраной чувств верующих, чувств патриотов, тем не менее, уровень свободы — пока, во всяком случае — значительно выше, чем было в советское время. Я-то это прекрасно знаю, потому что я как литератор и как человек, занимающийся историей, начинал и десятилетия работал именно в советское время. Но мне было проще, потому что я занимался все-таки историей XVIII века, начала XIX века, там было больше возможностей, но я видел, что происходит с моими коллегами, я прекрасно знал, сотрудничая с журналами и в издательствам — ну, до поры до времени, потом я попал в черный список, и это на некоторое время прекратилось — и я видел, каким унижениям подвергаются люди этих профессий, которые зависят от волю, в общем, невежественных и агрессивных чиновников советсих. Сейчас все-таки никто не указывает журналу «Звезда», что ему делать. И за все эти годы ни разу не пришел к нам никто с идеологическими требованиями. Л.Гольдштейн ― Яков Аркадьевич, а с вашей точки зрения, что сейчас угрожает России? Я.Гордин ― Угрожает довольно многое, к сожалению. Совершенно очевидно, что уже далеко не первый год происходит некая реставрация. Вообще, это обычная история, если читать события 91-го года некоторым подобием революции, хотя это все-таки не совсем революция, потому что не было таких характерных для революции явлений как массовый террор, принципиальная смена элит и так далее, но если считать это подобием революции, то реставрация — это обычное дело. После каждой революции наступала реставрация. вопрос в том, насколько она глубокая и насколько она длительная. Вот опасность углубления реставрации, то есть, таких мощных элементов советской идеологии, да, эта опасность действительно есть. И в таком странном сочетании с некоей новой реальностью, экономической — в том числе, это может привести к довольно опасным результатам. Что еще? Ну, международная изоляция, если она будет углубляться, то ни к чему хорошему это не приводит, но надо вспомнить исторический опыт, если угодно, опыт канона Крымской войны XIX века, когда самоуверенность Николая I привела к тотальной изоляции России. и, в общем, ни к чем хорошему это не привело. Л.Гольдштейн ― А может ли угрожать распад России? Я.Гордин ― Абсолютно не верю в это. все разговоры о том, что там Сибирь отделится, Крым отделится снова или там еще что-нибудь, я не верю в это, потому что это не только экономически, это психологически, мне кажется, невозможно. Я очень плохо представляю себе людей во Владивостоке, которые захотят стать столицей самостоятельного приморского государства. Ну, не говоря уже о том, что все грамотные и все понимают, что новый разрыв экономических связей приведет к новым катастрофическим последствиям, как это было в начале 90-х годов, когда действительно как одно из следствия распада Союза, в общем, страшное, это разрыв экономических связей, и отсюда — тяжелейшие испытания для народа. Я абсолютно не верю в распад России. Россия, как я понимаю, сейчас существует, в общем, в своем оптимальном пространстве. Ну, давайте вспомним, все-таки, то, что от нас отделилось, было в свое время завоевано: Средняя Азия, ну, что касается Украины, там все было, разумеется, естественнее, но там не менее, условия, на которых Украина присоединилась, ну, часть Украины, которую контролировал Хмельницкий, не вся Украина присоединилась, эти условия потом были нарушены, и на Украину распространилось в XVIII веке при Екатерине крепостное право, которого там не было, Грузия — да, Грузия действительно вошла в Российскую империю добровольно и долго этого добивалась, потому что она была на краю гибели, два исламских гиганта, Турция и Персия, грозились ее уничтожить, но, тем не менее, опять-таки, условия, на которых Грузия вошла в состав России, были нарушены, и это спровоцировало сепаратистские настроения. А то, что было органично собрано, та же Сибирь, скажем, я уверен, что это никуда не денется. Л.Гольдштейн ― Спасибо большое. С вами был Яков Гордин. В эти дни в 91-м. 10 июля Борис Ельцин принес присягу как президент Российской Федерации. «В Кремле одним президентом стало больше», – пишет об этом событии «Независимая газета» от 11 июля и добавляет в подзаголовке другой публикации: «Президенты СССР и России обменялись рукопожатиями: мирное существование в Кремле началось?» «Российская газета» 13 июля сообщает о позиции ленинградского мэра: «Я считаю, что Верховный Совет СССР должен прекратить свою деятельность», — заявил на пресс-конференции в Мариинском дворце мэр Ленинграда Анатолий Собчак, сославшись на то, что треть депутатов должна сложить свои полномочия, так как не избраны народом… «Уже сейчас ясно, что нынешний состав ВС СССР будет препятствовать подписанию Союзного договора и новой Конституции страны».

Ссылка на источник