О.Чиж ― 17 часов и 8 минут в Москве. Всем добрый вечер! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Оксана Чиж. Особое мнение сегодня представляет журналист Юрий Сапрыкин. Здравствуйте! Ю.Сапрыкин ― Здравствуйте! О.Чиж ― Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. Я сразу вам напоминаю координаты этого эфира. С помощью этого телефона можно писать сообщения, задавать вопросы, комментировать. Самые интересные вопросы обязательно в эту программу попадут. Аккаунт vyzvon в Твиттере и сайт «Эхо Москвы» тоже к вашим услугам. Неожиданная сегодня тема всплыла. Дачный период, но не для всех, видимо, он успешно проходит. Как выясняется проблема эта не в одном месте дислоцируется. В Подмосковье это деревни Хотьково и Аксеново – вот там жители жалуются уже и губернатору на то, что совершенно внезапно они, жители поселков, которые существуют с 70-х годов, а некоторые с конца 60-х столкнулись с судами. «Газпром трансгаз» обращается в суды и доказывает, что их дома находятся в зоне, которая должна быть в зоне отчуждения для газопровода. Соответственно, они теперь за свои деньги без всякой компенсации должны сносить. Понятно, что люди совсем ни в чем не виноваты. Они там живут или несколькими поколениями или покупали эти участки, дачи и так далее. Вот можно же было это как-то уладить, попробовать договориться, попробовать выплатить компенсации, ну как-то по-человечески – но ведь нет! Ю.Сапрыкин ― Действительно, напоминает начало книжки «Автостопом по Галактике», когда на земле какие-то инопланетные корабли объявляют, что через две секунды вашу планету уничтожат, потому что на этом месте должен пройти какой-то межгалактический путепровод. О.Чиж ― Собирайте вещи. Ю.Сапрыкин: Подозреваю, что весь этот медийный всплеск и направлен на то, чтобы межгалактический монстр пошевелился Ю.Сапрыкин ― И когда полтора выживших человека начинают предъявлять претензии: «А чего ж вы раньше нас не предупреждали?» Они говорят: «Ну, помилуйте! Объявление про это последние 28 миллионов лет висело где-то в нашей конторе в звездной системе Альфа Центавра». Вот с деревней Хотьково, я подозреваю абсолютно та же самая история. Газопровод там появился явно не вчера и подозреваю, что эта зона отчуждения тоже была как-то запланировано, просто последние 50 лет как-то дачникам об этом забыли сообщить. Они за это время успели построиться, обзавестись домашним хозяйством, родить детей, внуков, умереть. И вот наконец газовики вспомнили, что эта территория должна отойти под какие-то их поля аэрации, не знаю. Комментировать тут особо нечего. К сожалению, вы говорите, что эта история всплыла сегодня – всплыла она не сегодня, а такие истории вот на моей памяти… какие-то знакомые или знакомые знакомых с ужасом рассказывают как минимум последние лет десять кто-то подает в суд, кто-то получает какую-то компенсацию, с кем-то оговариваться, с кем-то не договариваются, но это происходит довольно регулярно. И тут, к великому сожалению, должен заметить, что максимум, на что могут рассчитывать жители этих дач, это, действительно, какая-то порядочная компенсация от »Газпрома». Подозреваю, что весь этот медийный всплеск интереса к этой теме, он и направлен на то, чтобы как-то неповоротливый этот межгалактический монстр пошевелился и выплатил наконец им каких-то денег за носимые дома. Хорошо, если будет так. О.Чиж ― А вот это межгалактическое радио, которое объявления дает в нужный момент, у нас это общая проблема, что мы никогда его не слышим, или это радио для узкого круга лиц, они там по нему между собой переговариваются, и уж там кто попадет под раздачу: может быть, деревня Хотьково, может, какие-то московские предприниматели с самостроем? Ю.Сапрыкин ― Дело в том, что у этого межгалактического радио нет какой-то постоянной программы, она все время меняется. И отчасти, тут есть проблема коммуникации, когда, действительно, принимаются какие-то решения, про которые никто не считаем нужным объяснять их логику: зачем, почему и как, чего. То есть про палатки – да, было известно заранее, но в тот момент, когда выехали эти 700 экскаваторов и бульдозеров одновременно по всей Москве, для всех это стало, тем не менее, сюрпризом. Почему это произошло так, почему это было сделано в такой демонстративной форме, почему одни ларьки снесли, а другие нет; в чем вообще смысл, что появится на их месте, какие компенсации получит владельцы этих сооружений и получал ли, межгалактическое радио не считает нужным сообщать. Это какой-то замкнутый в себе самодостаточный жест власти. Вот бульдозер, он не разговаривает, он как бы сносит и едет дальше. В истории, к примеру, с фестивалем Outline, недавно отмененным, проявилось абсолютно то же самое. Совершенно очевидно, что где-то – мы никогда не узнаем где – было принято решение в последний момент, что не надо этот фестиваль проводить – как бы чего не вышло – и нужно его как бы тихонечко поддушить. Но кем это решение было принято, почему, чего они испугались, что там перемкнуло в этих чиновничьих кабинетах, мы никогда не узнаем. Просто прошла цепная реакция, реле замкнулись — и там приехал не бульдозер, а поливальная машина, которая поливала всех желающих пройти на фестиваль, и встала цепь сотрудников правоохранительных органов, которая никого туда не пускала. Всё. Объяснять никто ничего не будет. Ю.Сапрыкин: Вот, если чему-то меня жизнь научила – тому, что я не могу повлиять нигде и ни на что О.Чиж ― Что в этом сложного-то, на самом деле? Хорошо, дальше все будет с судами по той схеме, к которой все привыкли. Но можно сказать, что это нельзя потому-то и потому, вы не правы. Ю.Сапрыкин ― Объяснять вообще сложно. Это очень специальный талант. Вот мы с вами — давайте раскроем тайну – разговаривали перед эфиром о благоустройстве Нового Арбата и о том, как здесь невозможно пройти… О.Чиж ― И подышать. Ю.Сапрыкин ― Постоянно падешь в ямы, натыкаешься на груды щебня. В воздухе висит пыль. Все это окружено загадочными портретами Марины Цветаевой, которая должна как-то это благословлять действо замечательное. Вот, казалось бы, это не дача в Хотьково; это такая штука, которая поставила на дыбы всю Москву, причем уже не первое лето, причем в этом году как-то уже совсем в беспрецедентных масштабов. Ну кто, скажите, пожалуйста, задался целью перед тем, как все это будет сделано, просто взять и с людьми об этом поговорить, причем поговорить не в режиме репродуктора или вывешивания объявлений… О.Чиж ― Вот вам пресс-релиз. Ю.Сапрыкин ― …Вот в этой межгалактической конторе на Альфа Центавра, а в режиме диалога, разговора, в режиме неудобных вопросов и как бы смелых и искренних на них ответов – в том режиме, в котором люди обычно друг с другом разговаривают. Просто уже умение утрачено. Единственным человеком, который взял на себя этот груз ответственности, хотя по должностным обязанностям совершенно не должен был этого делать – это Григорий Ревзин, который спустя полтора месяца после начала реконструкции взял и написал колонку, за которую его теперь все ненавидят. Но я, в общем, к этому тексту отношусь тоже не совсем однозначно, но это был абсолютно смелый шаг. Это был единственный человек, который, заметим, не работает в московском правительстве, которые решил людям объяснить, что происходит. О.Чиж ― Он, видимо, почувствовал потребность, как то вакуум информационный обязывает хоть что-то сказать. Ю.Сапрыкин ― При этом удивительным образом, когда появляется мэр Собянин в программе «Время» и идет лавируя между грудами щебня и разговаривает с корреспондентом и тоже вроде бы чего-то объясняет; впечатления, что это разговаривают с тобой и тебя пытаются уговорить, что это хорошо и правильно, абсолютно не возникает. Еще раз говорю: разговаривать с людьми – это некоторый талант. Это, во-первых, способность, которые не всем дана, во-вторых, для этого нужно желание находиться с людьми в диалоге. Ни способности, ни желания у всех наших межгалактических корпорация сейчас нет. Должен сказать, кстати, что единственный… ой, сейчас, кстати, тоже попаду… Хорошо, давайте после паузы. О.Чиж ― У нас есть несколько минут, чтобы продолжить через них. РЕКЛАМА Ю.Сапрыкин ― 17 часов, 20 минут в Москве. Это программа «Особое мнение». Особое мнение сегодня представляет журналист Юрий Сапрыкин. Буквально на середине фразы прервала нас пауза. Ю.Сапрыкин ― Да, сейчас мной будет совершен акт немыслимого подхалимства… О.Чиж ― Ой-ей-ей! Ю.Сапрыкин ― После которого тоже мои либеральные коллеги будут иметь все основания меня возненавидеть. Но тем не менее не могу же оставить Георгия Ревзина в одиночестве. Так вот, мне кажется, что единственный представитель власти, который обладает талантом разговаривать с людьми и объяснять принятые решения – не важно, честно, не честно, искренне, не искренне, но объяснять убедительно – это Владимир Путин. Вот представьте, что благоустройство происходит в хозяйстве у Путина. Эти груды щебня, эти перегороженные улицы. Уверяю вас, немедленно была бы изготовлена сладчайшая телевизионная картинка, разыграна какая-нибудь запоминающаяся сценка с шуточкой, с огоньком, со страстью, с уверенностью. О.Чиж ― Владимир Путин в технокостюме сам… Ю.Сапрыкин ― Да-да-да. Какая-нибудь бабушка попалась бы ему на пути, которая бы начала вопрошать: «Доколе! Доколе, батюшка муки сии?» И с шуточкой, с огоньком, с уверенностью, со страстью Владимир Путин бы все объяснил так, что все бы от этого благоустройства немедленно отстали: «Считаю, что каждый метр московских тротуаров должен быть покрыт лучшей в стране гранитной плиткой!» Вот все бы было в порядке, и, возможно, как раз именно поэтому никто не пытается оспаривать этот талант, это право первенства, потому что любое проявление этой публичной ораторской способности сразу превращает тебя в публичного политика и в некотором роде в конкурента единственного носителя этого таланта. Вот лучше не надо, лучше без этого, лучше будем ходить молчать, сидеть ровно и подгонять бульдозеры в темноте, никому ничего не объясняя. О.Чиж ― А интуитивно все чувствуют, что ответы есть только у одного человека. Ю.Сапрыкин ― Да. Правильные ответы. О.Чиж ― Правильный ответы. Кстати, что касается ответственности за свое дело и ощущения того, что ты что-то можешь изменить. Тут как раз вышел опрос «Левада центра», и там все, знаете, от малого к большому. У россиян спрашивали, в чем они себя чувствуют ответственными, за что, за какую сферу, и могут ли они что-то в этой сфере изменит. Так вот, 91% естественно, считают, что они могут повлиять на ситуацию в своей семье. Дальше по убывающие: на ситуацию на работе могут повлиять 42%, как они полагают; в своем городе на происходящее как-то повлиять могут 12%; 5% — в своей стране. Мы же сами вопросов, получается, не задаем. Это не нем не отвечают, а это мы в своей стране стесняемся спросить, потому что мы на это повлиять не можем никак. Может быть, это в нас проблема как раз? Ю.Сапрыкин ― Мне кажется, что это какой-то здоровый фатализм, то есть, я поражен, что 91% считают, что они могут на что-то повлиять в своей семье. Вот, если чему-то меня жизнь научила – тому, что я не могу повлиять нигде и ни на что. Все идет как-то своим чередом, и главное – не мешать этому происходить. Если бы мы провели опрос среди героев романа «Война и мир», могут ли они на что-то повлиять, то, например, Кутузов бы наверняка ответил, что повлиять он ни на что не в состоянии. Именно, таким образом, он и выигрывает войну. Надо сказать, что русский фатализм, он, действительно, иногда оказывается за порогом каких-то немыслимых побед. Вот это как бы лежание на палатях и на печи и какая-то бесконечная печаль о чем-то несбыточном, она иногда приводит к каким-то поразительным результатам. Ю.Сапрыкин: Инициатива хороша, если она проявляется в семье. А в остальном есть умные государственные мужи Если оставить в стороне культурологические шуточки, то понятно, что людям довольно убедительно последние 20 с чем-то лет доказывали, что их дело в некотором роде одобрять кем-то принятые решения. Более того, в этом одобрении кем-то принятых решений единственный залог какого-то карьерного, такого-сякого успеха. Инициатива хороша, если она проявляется в малых делах, в семье, в собственном подъезде, в своем, желательно в каком-то небольшом бизнесе, чтобы он не попал в поле зрения правоохранительных органов или тех, кто его желает отобрать. А во всем остальном есть умные государственные мужи, которые лучше всех понимают государственный интерес и все за тебя решат. Сегодня ты должен радоваться победам на Олимпиаде, завтра ты должен радоваться присоединению Крыма, послезавтра должен радоваться войне в Сирии, послепослезавтра еще чему-нибудь. Можешь ли ты повлиять хоть на одно из этих событий – разумеется, нет. Ну и пес с ним! О.Чиж ― От меня хотят, чтобы я просто их одобряла… Ю.Сапрыкин ― Ну да, желательно, да. Просто вся социология на это заточена. Тебя должны в три часа ночи разбудить и спросить: «Одобряешь ли ты… Минские договоренности?» Ты должен говорить: «Да, одобряю!» — и тебя запишут в 89 или в 98 процентов. О.Чиж ― Социология – ладно, тогда зачем они на выборы ходят? Вот они пришли туда, с чем-то согласились – с тем, что придет какой-то новый человек в их город, будет депутатом – и тут дорога появится, ну, например, асфальтированная дорога… Ю.Сапрыкин ― Кто считает, что придет новый человек и появится асфальтированная дорога? О.Чиж ― Избиратель средний. От него же требовали согласиться с каким-то предложением: «Выбери меня – и я вам дорогу построю». Он пришел – согласился. Ю.Сапрыкин ― Нет, послушайте, последние довольно много лет избиратель, как правило, в 99% случаев у него есть единственное предложение. Вот, значит, начальство тебе предлагает в означенный час прийти на избирательный участок и проголосовать за того человека, на которого начальство укажет. Дальше, если ты будешь хорошо себя вести, может быть, появится дорога, а, может быть, не появится, это уже не твое собачье дело. Главное — это «Правильный курсом идете товарищи! Планы Путина – планы России! Россия должна быть единой и сильной!» — и поэтому голосуй за губернатора Сидорова». Никаких других предложений губернатор Сидоров, на самом деле, не делает. Его единственное предложение в том, что он представитель начальства, значит, поскольку он является частью обобщенного этого начальства, у него с каким-то более высоким начальством нормальные отношения, и он за счет этих отношений как-нибудь все разрулит. Всё остального – от лукавого. Да, считается, что надо давать какие-то обещания. По инерции их кандидаты дают, никто к ним особо не прислушивается. Вот такая игра. О.Чиж ― Заговорили о государственных должностях. Тут вчера вроде как Совет по правам человека представил кандидатуру на пост следующего уполномоченного по правам ребенка. Сейчас все обсуждают. Кто-то туда хочет на это место, кто-то не хочет на это место. Вы как думаете, вообще, в той парадигме, в которой мы живем, может быть уполномоченный по правам ребенка именно таким, какой он должен быть – на заточенным на государственные решения, не заточенным на то, что такое благо для ребенка, с точки зрения некого зверя-государства – а человеком, который занимается частными проблемами: ездит по детским домам, решает вот это все? Ю.Сапрыкин ― Наша проблема в том, что у нас нет представления о том, что такое в масштабах страны уполномоченный по правам ребенка в отрыве от персона Павла Астахова. Все, что мы знаем об этой должности, это то, как вел себя на этом посту Павел Астахов. Эта должность находилась в структуре администрации президента, и Павел Астахов, как правило, в общем, довольно исполнительно реализовал те темники или уж не знаю, как там это называется – требования текущего момента, которых от него добивалась администрация. Когда партия требовала как бы поднимать шум по поводу несчастных детей, которых мучают за границей, Павел Астахов стучал кулаком по столу и говорил, что в Финляндии кого-то мамам не отдают… О.Чиж ― Вот вам статистика… Ю.Сапрыкин ― …В Америке кого-то задушили… С тем, чтобы потом, после принятия «закона Димы Яковлева» напрочь забыть о том, что есть какие-то дети за границей, которые российские граждане или бывшие российские граждане. Всё, проехали! Этой темы больше нет. Дальше появляется еще какая-то политическая история, дальше она отыгрывается в медийном пространстве и приводит к принятию каких-то политических решений. Каким образом это все может быть связано с детдомами, с защитой больных, с защитой бездомных, мы просто не знаем… О.Чиж ― Не с чем сравнивать. Ю.Сапрыкин ― В функционале этой работы этих пунктов не было, мы их не видели. О.Чиж ― Сейчас у нас пауза на несколько минут – скоро вернемся. НОВОСТИ О.Чиж ― 17 часов, 34 минуты. Мы возвращаемся в программу «Особое мнение». Особое мнение сегодня представляют журналист Юрий Сапрыкин. Мы остановились на том, что нам не с чем сравнивать, как может работать уполномоченный по правам ребенка. Ю.Сапрыкин ― На федеральном уровне. Потому что в Москве мы, допустим, видели, как на этой должности вел себя Евгений Бунимович. Это была совсем другая история. О.Чиж ― Ну и во многих регионах они очень и очень достойные люди. Ю.Сапрыкин ― На федеральном уровне все это сводилось к созданию медийного шума по некоторым горячим политическим темам и к пиар-подготовке разнообразных политических решений. Точно так же, как Роспотребнадзор. Что мы знаем про Роспотребнадзор? Мы никогда не видел новостей: Роспотребнадзор арестовал партию помидоров из станицы Кущевская из-за превышения предельного содержания пестицидов. Может быть, все это происходит, только не в медийном пространстве. В медийном пространстве Роспотребнадзор обнаруживает какие-то страшные яды во фруктах и овощах из тех стран, с которыми у России на данным момент плохие отношения. Всё, больше не делает ничего. Это единственное, что мы знаем об этой организации. Завтра мы поссоримся с Зимбабве – немедленно в какой-нибудь зимбабвийской чечевице будет обнаружен стафилококк. О.Чиж ― От политики не спрячешься ни на каком посту. Ю.Сапрыкин ― Да нет, как бы спрячешься. Просто все эти организации под это сейчас заточены. И, например, если говорить о тех кандидатурах, которые выдвинул Совет по правам человека, я уверяю вас, что – хотя не знаю, чем это измерить, есть ли такие весы, на которых можно сопоставить одно с другим – но я абсолютно уверен, что Елизавета Глинка для того, чтобы дети в России не плакали, сделала в раз в пятьсот, тысячу, миллионов больше, чем Павел Астахов, не занимая при этом никакой государственной должности. О.Чиж ― Хочу затронуть еще одну тему. Два дня приблизительно мы эти кадры видим, я имею в виду, мы видим, как это принято называть, криминального авторитета Захария Калашова, которая также постоянно в новостях как Шакро Молодой. Ю.Сапрыкин: Русский фатализм, он, действительно, иногда оказывается за порогом каких-то немыслимых побед Ю.Сапрыкин ― Сразу какой-то цыганский романс вспоминается. О.Чиж ― Что-то в этом есть такое, да. Я сейчас, собственно говоря, не про само обвинение, и не про те обстоятельства, про которые пишет сегодня «Коммерсант» относительно сцепки с действующими и бывшими силовиками. Я, скорее, вообще, про образ. Но, когда всплывают такие люди в новостном пространстве – это такая память о 90-х годах абсолютно. Тогда, наверное, была какая-то романтизация этого образа. Вспоминается «Бригада» — вот что-то такое. Ю.Сапрыкин ― Поверьте, романтизация началась в тот момент, когда 90-е закончились. В 90-е никому не приходило в голову как-то элегически или лирически, романтически к этому относиться. Просто по улицам бегали очень страшные люди, которые периодически в кого-то стреляли. Не дай бог было вступить с ними в конфликт. Все деятели бизнеса и искусств предпочитали с ними дружить. Когда убили Отари Квантришвили, к примеру, на его похороны собралось… просто вся элита общества: «ху из ху ин Рашен политикс енд бизнес». А потом, когда все это немножко схлынуло и перестало быть до такой степени важным и влиятельным, после этого ужа началась романтизация. Да, сейчас кажется, что это такая какая-то экзотическая сторона жизни, которая придает ей какую-то особенную остроту. О.Чиж ― А она сейчас ушла, эта романтизация? Сейчас-то кажется, что это просто такой человек, который взял как умел и что умел в нужный момент. Ю.Сапрыкин ― На самом деле, самое интересное в этой истории то, каким образом он это взял. И я очень надеюсь дожить до тех лет, когда про источники этого обогащения и связи э тих людей с силовыми структурами и с властью будут написаны какие-то подробные книги. Эти временя наверняка настанут. Все, что мы знаем сейчас о судьбе многоуважаемого авторитетного бизнесмена Шакро Молодого говорит о том, что, в общем, это не то чтобы маргинальная какая-то воровская тюремная субкультура. А это довольно крупный, довольно серьезный бизнес, находящийся в тени, но при этом связанный разнообразными отношениями со вполне легальными силовыми, бизнесовыми и политическими структурами. За что он в Испании сидел 8 лет? За что его ищут в Грузии до сих пор? То есть вот эта история с выбиванием долгов с хозяйки ресторана на Рочдельской улице – это какой-то самый смехотворный эпизод его биографии. Удивительно, что именно на этом… О.Чиж ― Мы не знаем, что произошло, на самом деле. Ю.Сапрыкин ― Я думаю, что в контексте всех его бизнес-проектов это теряется в статистической погрешности. Это просто… вот по дружбе вызывался помочь знакомой, скорей всего так. О.Чиж ― Вообще, под видео его задержания, конечно, куча комментария относительно интерьера, который мы там видим. Ю.Сапрыкин ― А чего люди удивляются? А вы давно читали газету «7 дней», например. Вот эта кухня Наташи Королевой и спальня Надежды Бабкиной. Это же все выглядит абсолютно так же. Вот все люди, которых нам показывают по телевизору особенно на праздники, вот их дома выглядят ровно так же. Это и есть эстетический идеал. О.Чиж ― А вот то, что эта эстетика не меняется, это не странно? Потому что у нас были свои «тучные годы», можно было привыкнуть к богатству. Но почему-то до сих пор у нас, если вечеринка, то она должна быть в Монако и с таким количеством дорогого шампанского, чтобы это Монако в нем утопить. Если квартира – то квартирища, если хоромы – то хоромы… Ю.Сапрыкин ― Безлимитище. О.Чиж ― Безлимитище да. Почему не произошло этого изменения отношения к богатству? Потому что одного дело — количество нулей на банковском счету. Другое дело – показной какой-то элемент. Ю.Сапрыкин ― Потому что этот газон надо поливать триста лет. Потому что люди которые не видели в своей жизни ничего, кроме серых пальто и докторской колбасы за 2.20 – как только у них появляются хоть какие-то в жизни возможности, они первым делом покупают самую навороченную точку, ставят золотой унитаз и украшают всю квартиру лепниной, вензелями и рюшами. И очень хотят, чтобы эта квартира была размером со стадион, чтобы ее снимали в журнале «7 дней». Ю.Сапрыкин: Как только появляется какое-то окошко, тебе сразу хочется улететь в какой-то цыганский космос Я не хочу употреблять никаких оскорбительных эпитетов, но это все от бедности, оттого, в каких квартирах эти люди выросли, оттого, какие они видели заборы, стены, дворы, гаражи всю свою сознательную жизнь. После этого, как только появляется какое –то окошко, тебе сразу хочется улететь в какой-то цыганский – на самом деле, это тоже цыганский вкус – в этот цыганский космос. О.Чиж ― А вы думаете, от бедности, а не от того, что нас тут жизнь приучила к тому, что как-то все неустойчиво: сегодня есть, а завтра придут какие-то люди в масках и не будет. Надо быстрее урвать и быстрее сделать месту так, как ее себе представлял. Ю.Сапрыкин ― Нет, я думаю, что когда такая то есть реально была ну вот, что я знаю о жизни разнообразных теневиков позднего застоя, эти люди при огромном богатстве вели довольно сдержанный образ жизни, потому что, действительно, могли прийти и в любой момент и все забрать. А сейчас чего? Нет. Это риск, который, безусловно, существует, но он не то чтобы велик. Я думаю, что все перечисленные нами персонажи в диапазоне от Захария Калашова до Надежды Бабкиной чувствуют себя хозяевам жизни и, в общем, не без основания. Всё у них хорошо и будет хорошо. Иногда не везет, спотыкаешься на ровном месте – попадает в тюрьму. О.Чиж ― Но невезение, оно все-таки концентрируется в области профессии господина Калашова, иногда – в области профессии чиновников, но не распространяется на всех. Еще одна история, тоже связанная – не хочу произносить слово «гигантомания», но размеры впечатляют. Тут было много сообщений и новостных историй про Санкт-Петербург, где вроде как решили подумать над установкой 80-метровой статуи Иисуса Христа. Но, во всяком случае, сейчас власти говорят, что «мы рассматриваем вопрос, готовим аргументированный ответ». Жители Санкт-Петербурга собирают подписи под петицией против… Ю.Сапрыкин ― Я сегодня видел в ленте новость, мне сослепу показалось, что его хотят поставить на Воробьевых горах. Думаю, боже мой! Опять! Оказывается, нет, все-таки на каких-то Воронцовых холмах. О.Чиж ― Как бы на Воробьевых горах в Москве? Ю.Сапрыкин ― Бес попутал, да, показалось мне, что опять на Воробьевых горах хотят поставить что-то религиозно-многометровое. О.Чиж ― Там уже пытались. Хорошо. Там сейчас даже представитель РПЦ Сказал, что не надо, это будет портить облик, и вообще, это как-то неправильно. А почему в этом случае РПЦ говорит, что «нам этого не надо», а в случае с Владимиром в Москве никакого сопротивления ни у кого не вызывает? Ю.Сапрыкин ― Потому что, Владимир, хоть он и святой, но приоритетная его принадлежность, она княжеская. То есть это все было скорее инициатива Военно-исторического общества и примкнувшего к ним архимандрита Тихона. Мне кажется, что в таких историях не существует РПЦ или государства, или даже министерства культуры, как единой силы. Есть архимандрит Тихон в Москве, которому хочется… или Мединский, которому хочется сделать то-то и то-то. В Санкт-Петербурге все устроено по-другому. Там есть Полтавченко, который, судя по всему, человек как-то чрезвычайно, фанатически даже религиозный. Может быть, он чуть более даже религиозный, чем местные настоятели Русской православной церкви. Поэтому то, что ему кажется вполне естественным – А вот давайте снесем весь исторический центр и построим на этом месте огромный крест – ну, у людей, чуть больше культурных, воспитанных и сдержанных, вызывает ужас и оторопь. А в Москве просто вся эта конструкция собирается из каких-то других элементов. Вот и всё. О.Чиж ― Но в Москве при этом такие инициативы, они не вызывают такого, мне кажется, ожесточенного сопротивления. Ю.Сапрыкин ― А! Еще над всем этим есть Зураб Церетели, у которого есть как бы просто свой интерес. Интерес заключается в том, чтобы творить в мире красоту. Чем больше по размеру красота, тем больше радуется сердце художника. О.Чиж ― Ох уж, творческие люди. Тут по-разному все бывает. Иногда с успехом, иногда нет. Ю.Сапрыкин ― Знаете, есть художник Христа, например, который упаковывал Рейхстаг, а сейчас в Италии на озере потянул оранжевые дорожки общей площадью сто километров. И люди по ним ходят с одного острова на другой. Зураб, он примерно такой же. Просто мыслит гигантскими масштабами. Поставить маленького Христа ему неинтересно. Ю.Сапрыкин: А вот давайте снесем весь исторический центр и построим на этом месте огромный крест О.Чиж ― Должен быть 80-метровый. Ю.Сапрыкин ― Христос должен быть ростом до Луны, иначе – никак. О.Чиж ― Посмотрим, чем закончится эта история. Я думаю, что в ближайшее время ответ какой-то будет. Это «Особое мнение». Сегодня его представлял журналист Юрий Сапрыкин. Меня зовут Оксана Чиж. Спасибо вам большое!

Ссылка на источник