Т.Фельгенгауэр ― Здравствуйте! Это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Я рада приветствовать в этой студии политика Владимира Рыжкова. Здравствуйте, Владимир Александрович. В.Рыжков ― Я рад быть в вашей студии. Т.Фельгенгауэр ― Что происходит в Федеральной таможенной службе. Кто таможне дал добро? В.Рыжков ― Это очень крупное событие. Его можно сравнить по значимости с уголовным делом против Министерства обороны, приснопамятным «Сердюков – Васильева». Дело в том, что ФТС – Федеральная таможенная служба – это гигантское по своей значимости ведомство. Может быть, оно не так сильно на виду, как скажем, Минфин, но по своим возможностям оно не сильно уступает Минфину. Дело в том, что Федеральная таможенная служба контролирует все товарные потоки и косвенно денежные потоки как на выход из Российской Федерации, так и на вход в Россию. Это сотни миллиардов долларов ежегодно. Соответственно, ведется учет экспортно-импортной деятельности, ведется оценка, соответственно, ведется взимание таможенных пошлин. По разным оценкам до трети федерального бюджета поступает из Федеральной таможенной службы. Это колоссальное совершенно ведомство, совершенно сравнимое с Минфином, даже с Минобороны, не побоюсь этого сказать. И понятно, что такое суперведомство могут возглавлять только люди самые близкие к главе государства, самые близкие к президенту. Если говорить конкретно о Бельянинове, то, насколько я помню, он разведчик. Он познакомился с Владимиром Путиным еще во время службы в ГДР, то есть это, можно сказать, из самого-самого этого… В.Рыжков: Это очень крупное событие. Его можно сравнить по значимости с уголовным делом против Министерства обороны Т.Фельгенгауэр ― Ближний круг. В.Рыжков ― «Корпуса стражей гэдээровской революции». Ближний круг. Поэтому это очень крупное серьезное событие, что люди такого масштаба, такой близости к телу санкционируется их… пока не арест, как я понимаю, пока речь об обыске… или аресты уже есть? Т.Фельгенгауэр ― Нет, ареста еще нет, но есть дело, есть задержанные заместители. То есть там очень всё так… В.Рыжков ― Там все очень серьезно. Поэтому, я думаю, что это будет один из крупнейших коррупционных скандалов в новейшей истории Российской Федерации. Если же говорить о выводах, то можно, конечно, начать играть в кремленологию и говорить о том, что один клан силовиков жрет другой клан силовиков, а тот клан силовиков в свою очередь пожираем другим кланом силовиков – у нас есть специалисты, которые могут об этом подробно рассказывать, но в целом я бы это назвал дисфункцией государственного аппарата, потому что куда ни плюнь – что в Министерство спорта, плюнь ли ты в Министерство обороны, плюнь ли ты в какое-нибудь Госкомимущества — везде ворье, везде жулье, везде в шкафах пачки с деньгами. То есть мы наблюдаем полное разложение государственного аппарата, коррупционное разложение, когда коррупция… Вот я думал, про это допинговый скандал. Ведь как начинается коррупция? Сначала она начинается как некое, скажем, инородное в чем-то. Потом это инородное занимает все больше и больше места, а потому уже вытесняет все здоровые ткани, и, собственно говоря, коррупционная схема становится главной И в такой коррупционной схеме, например, среди спортсменов честные спортсмены – это уже аномалия. Потому что, если министр спорта, как утверждается, управлял допинговыми схемами, если РУСАДА в этом было задействовано, если ФСБ в этом было задействовано, то допинг – это уже система, а допинг – это форма коррупции. А все остальное – это уже аномалия. Поэтому мы можем говорить, к сожалению, что в значительной степени произошло коррупционное разложение российского государственного аппарата – и силовых ведомства и гражданских ведомств, даже, как мы видим теперь, спортивных ведомства – и это разложение дошло уже до такой степени, что уже начали обыскивать первых лиц. В.Рыжков: В значительной степени произошло коррупционное разложение российского государственного аппарата Т.Фельгенгауэр ― Владимир Александрович, вы упомянули дело Министерства обороны. Но это дело фактически окончилось ничем. Ну, убрали по-тихому Сердюкова. В общем, даже не сидит особо никто. Всех по-быстрому повыпускали. Все такие молодцы, хорошие – по УДО – те, кто был посажен, все возвращаются. В.Рыжков ― С моей точки зрения это означает, что у нас коррупция побеждает правосудие. То есть в этом споре: коррупция и правосудие – побеждает коррупция. Посмотрим, как сейчас будет развиваться история с Федеральной таможенной службой. Т.Фельгенгауэр ― Опять же, если возвращаться к тому, что Бельянинов – это человек из ближнего круга Владимира Путина, как же эта фраза, которую все всегда повторяют: «Своих не сдаем». В том же СКР до Бастрыкина не дошли, ограничились заместителем. В том же Минспорта Мутко не трогают. А что здесь? В.Рыжков ― По Минсорта я вообще не понимаю, почему Мутко еще продолжает работать. Потому что, если Международный олимпийский комитет не дает аккредитации… его же не пускают на Олимпиаду даже… Т.Фельгенгауэр ― Вообще, чиновников, которые упоминаются, не аккредитовывают В.Рыжков ― То есть, если он уже просто персона нон-грата в международном спортивном сообществе, какой смысл Путину за него цепляться? Это только усугубляет наше и без того ужасное положение. Т.Фельгенгауэр ― Путин под давлением никогда не принимает кадровых решений. В.Рыжков ― Путин под давлением никогда не принимает кадровых решений, тем самым только усугубляет ситуацию нашей страны и нашего спорта. Поэтому, на мой взгляд, единственно правильным выходом является отставка министра спорта, полное переформатирование Министерства спорта, приход туда людей, у которых есть общественное доверие, у которые есть доверия в мире спорта. Другого способа спасти ситуацию нет. Поэтому, если Путин будет защищать скомпрометированные фигуры, то будет просто еще дальше происходить деградация спорта и таможенной службы и других структур, о которых идет речь. В.Рыжков: Путин под давлением никогда не принимает кадровых решений Т.Фельгенгауэр ― То есть, видимо, Бельянинова он все-таки сдал. Больше эта схема не работает «Своих не сдаем». В.Рыжков ― Конечно. Я не представляю себе, что обыск у главы, как я сказал, суперведомства, прошел без санкции президента, значит, санкция была – я в этом совершенно уверен. Т.Фельгенгауэр ― Теперь, видимо, ближний круг как-то пересмотри свое поведение, линию поведения, взаимодействия друг с другом. В.Рыжков ― Безусловно. Т.Фельгенгауэр ― Это же, наверное, им в первую очередь сигнал? В.Рыжков ― Это сигнал, конечно. То есть, если человек из самого ближнего… А смотрите, есть же еще история с Якуниным. Помните, есть история с Якуниным, бывшим главой железных дорог… Т.Фельгенгауэр ― Ну, так тихо, спокойненько… ушел. В.Рыжков ― Нет, Там не тихо, спокойненько. Насколько я знаю, там тоже есть некое уголовное дело. Идет тихо, спокойненько расследование. То есть первые звоночки были уже какое-то время назад насчет ближнего круга. Другое дело – если даются санкции на губернаторов, как мы видим, если даются санкции на руководителей суперведомств, значит ли это, что коррупция будет побеждена? Далеко не факт. Т.Фельгенгауэр ― Тут вопрос, как говорит Алексей Венедиктов, это вопрос целеполагания: есть ли здесь, вообще, цель – победа над коррупцией? В.Рыжков ― Вот именно. Потому что, если просто будет один человек заменен другим человеком, который начнет завозить не дорогостоящий коньяк 902 года производства, а какой-нибудь дорогостоящий виски через ту же Петербуржскую таможню… То есть, если просто денежные потоки будут перенаправлены в карманы других лиц с другими фамилиями, то какая нам разница? Настоящие изменения могут произойти, только если начнут работать государственные институты, например, начнут работать суды, которые не работают, начнет работать парламент, который должен все этих чиновников контролировать. Ведь по большому счету главный инструмент контроля – это парламент. У нас сегодня его вообще нет сегодня – пустое место. Поэтому санкции на первых лиц даются, как мы видим, но при этом система сама не меняется. Система остается персоналистской, где все зависит от близости к телу. В.Рыжков: Санкции на первых лиц даются, как мы видим, но при этом система сама не меняется Т.Фельгенгауэр ― Сейчас сделаем перерыв буквально на несколько минут. Оставайтесь с нами – мы скоро вернемся. РЕКЛАМА Т.Фельгенгауэр ― Продолжается программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. А в гостях у меня политик Владимир Рыжков. Мы говорили о том, что цель – есть или нет — борьбы с коррупцией. В.Рыжков ― Пока не вижу. Вот, как должна работать государственная система, если мы хотим, чтобы коррупция была, если, по крайней мере, не искоренена, но поставлена хотя бы под какой-нибудь разумный контроль, как стержень в ядерном реакторе. Вот есть парламент. У нас целых две палаты. Вот, что делает Совет Федерации? Ничего в плане контроля. Что делает Государственная дума? Ничего в плане контроля. Как должно это работать. 15 комитетов Государственной думы. Один комитет должен контролировать, скажем, Министерство обороны, другой комитет должен контролировать образование. Любая публикация в СМИ, любой публичный скандал – сразу парламентские слушания… Т.Фельгенгауэр ― Владимир Александрович, может быть, еще и выборы честными должны быть? В.Рыжков ― Я рассказываю, как это должно работать. На парламентских слушаниях, открытых для публики под присягой министры, замминистров отвечают на вопросы парламентариев. Все это под запись, передается правоохранительным органам. И тем самым каждый министр, каждый чиновник будет понимать, что каждый публичный скандал чреват его отставкой и тюрьмой. Как это сейчас у нас работает? Вот мы видим: в ручном управлении. Нет санкции президента – чиновник ворует. Есть санкция президента – к нему приходят эфэсбэшники – и, как мы сегодня видели, толстые пачки заграничных денег. Причем до этого чиновник был пламенным патриотом и членом «Единой России», и вдруг превратился в страшного козла, которого разоблачили. Ну это же смешно. Когда все зависит от симпатий главы государства, и когда ни один другой институт не работает — ни следствие, ни парламент, ни суд – это просто смешно. Мы всегда будем бултыхаться в этом… даже не знаю, как это называть цензурно – мы всегда будем бултыхаться в этих бесконечных коррупционных скандалах без конца и без начала без всякой логики. Поэтому, уж извините, кто о чем, а вшивый о бане, но я на самом деле считаю, что парламентские выборы, которые будут в сентябре, реально важны. Ну, ребята, мы хотим получить то же самое, то что сейчас или мы хотим все-таки первый шаг сделать к парламенту, то есть к тому институту, который, в частности, будет контролировать министерства и ведомства, в частности, проводить парламентские слушания о скандалах и, в частности, передавать материалы этих расследований правоохранительным органам. Тогда появится новый институт контроля, который, на мой взгляд, позволит удерживать в каких-то разумных рамках коррупцию, которая заместила у нас собой все государство. Т.Фельгенгауэр ― Владимир Александрович, я отношусь к вам… В.Рыжков ― Я говорю вам, как должно быть. Т.Фельгенгауэр ― Как должно быть, да, мы все понимаем… В.Рыжков ― И это зависит от каждого нашего слушателя… Т.Фельгенгауэр ― Мы живем в российской реальности. В.Рыжков ― Каждый может прийти, проголосовать… Т.Фельгенгауэр ― И получит большинство «Единой России» в Государственной думе. В.Рыжков ― Или не получит. Т.Фельгенгауэр ― Да ну, что вы! В.Рыжков ― В зависимости от нашего эфира… Или не получит Т.Фельгенгауэр ― Ну да. Посмотрим. В.Рыжков ― Посмотрим. Т.Фельгенгауэр ― Про суд и следствие. Отбор заседателей в коллегию присяжных в деле об убийстве Бориса Немцова начнется 24 августа. То, что это дело будет рассмотрено именно коллегией присяжных, как вы считаете, увеличит как-то степень доверия? В.Рыжков ― Безусловно. Я больше того скажу, коллегия присяжных может вынести, как мы знаем, два решения. Выйдет прокурор. Прокурор доложит результаты следствия, предложит признать виновными – там пять человек, по-моему, арестованы, один — в розыске – и вынесет это на суд присяжных. Дальше два варианта. Первый вариант: присяжные говорят: «Нет, невиновны». Это будет означать, что следствие не подготовило материалы, прокурор не убедил. В этом случае, можно ли будет говорить о том, что все ужасно, все плохо? Да нет, вовсе нет. В этом случае дело вернут на доследование, и тогда следствие обязано будет более качественно провести расследование. Если это не те люди, которые заказывали, убивали, значит, оно должно будет найти тех людей, которые заказывали и убивали. Если же коллегия присяжных, которая, как мы знаем, выбирается методом случайно выборки, заслушав доводы следствия и прокуратуры, скажут: «Да, виновны» — то, конечно, этот вердикт будет заслуживать гораздо большего доверия, чем чтобы то ни было другое. И третье, на что я хочу обратить внимание – ведь сейчас речь идет – мы пока говорим об обвиняемых – речь идет об исполнителях убийства Бориса Немцова. Предполагаемый организатор – водитель – находится в розыске. Заказчики вообще до сих пор не найдены. Я просто хочу напомнить для нашей аудитории, что это отдельное дело, отдельное расследование, которое не закрыто, которое продолжается, которое, надеюсь, будет доведено до конца. Потому что исполнители – да, организатор – возможно, хотя здесь очень много вопросов, мог ли водитель найти те деньги, которые обещал исполнителям, и организовать это преступление. О заказчиках речи вообще не идет. На это я хочу обратить особое внимание. Т.Фельгенгауэр ― Здесь опять зависим от политической воли одного человека, чтобы нам ответили на эти вопросы? В.Рыжков ― Я бы разделил. Что касается коллегии присяжных, они не будут зависеть от воли одного человека, который нам известен. Все-таки я доверяю коллегии присяжных, я в принципе доверяю этому институту. Т.Фельгенгауэр ― Так. А если мы говорим о заказчике. В.Рыжков ― Что касается заказчика, то, безусловно, это политическая воля, потому что президент сказал публично, после убийства он выступал на какой-то коллегии, сказал, что должны быть найдены исполнители, организаторы и заказчики. Слово это прозвучало. Прошло скоро уже полтора года – мы о заказчиках не знаем ничего. При этом у президента в распоряжении огромные следственные органы, огромные спецслужбы, огромные возможности, неограниченные ресурсы, чтобы их найти. Может быть, они их знает, может, не знает, но это зависит в решающей степени от воли одного человека. В.Рыжков: Что касается заказчика, то, безусловно, это политическая воля Т.Фельгенгауэр ― Что для вас главное — чтобы все-таки про заказчиков?.. В.Рыжков ― Да, конечно, потому что это самое главное. Исполнителей могли найти в Кузбассе – там есть ребята. Исполнителей могли найти в Перми – там есть не хуже ребята. Исполнителей за деньги найти не так сложно. Гораздо важнее для того, чтобы пресечь на будущее убийства политиков и журналистов, находить заказчиков. А у нас заказчиков, как известно, не находят. Мы до сих пор не знаем, кто убил Влада Листьева, мы до сих пор не знаем, кто заказал убийство Анны Политковской. Мы до сих пор не знаем, кто убил и кто заказал убийство Юрия Щекочихина. Мы до сих пор не знаем по Наталье Эстимировой. Я могу еще десятки фамилий называть. У нас заказчиков, как правило не находят, поэтому политические убийства у нас продолжаются. Т.Фельгенгауэр ― Да, но и это дело не квалифицируют как убийство общественного деятеля… В.Рыжков ― Да, это тоже недопустимо, и я согласен с семьей Бориса Немцова, я согласен с адвокатами Бориса Немцова, что это вне всякого сомнение убийство и покушение на жизнь общественного и политического деятеля, и именно так оно должно быть квалифицировано. Никаких иных объяснений и никаких иных мотивов этого преступления не существует. Т.Фельгенгауэр ― Сергей из Татарстана спрашивает: «А давление на присяжных – Рыжков не слышал?» В.Рыжков ― Слышал. Но слышал от специалистов, которым я доверяю, и обратное, что каким бы ни было давление на присяжных, в целом качестве вердиктов присяжных намного выше, чем качество приговоров профессиональных судов, которые штампуют обвинительные приговоры – там статистика, по-моему, 99,9. Поэтому я в гораздо больше мере доверяю коллегии присяжных, чем профессиональным судам. Т.Фельгенгауэр ― Начнем до перерыва еще одну тему. Я напомню, что это особое мнение Владимир Рыжкова. 9 августа ждем Реджепа Тайипа Эрдогана, по-разному Турции. Здесь в России, в Санкт-Петербурге с ним встретится Владимир Путин. Кажется, у нас опять все с Турцией налаживается. В.Рыжков ― Я могу привести мнение в данном случае простых алтайских жителей, с которыми я встречался всю последнюю неделю. Они выказывают возмущение такими кульбитами нашей внешней политики, потому что сначала мы все скорбели по погибшему летчику и сыпали проклятие в адрес Анкары и говорили, что мы с Эрдоганом на одном поле никогда не сядем. Провернулось колесо истории – я бы даже его назвал часовым колесиком зубчатым – и вдруг у нас опять дружба, и вдруг у нас опять восстановлены межправительственные отношения, и забыт летчик или полузабыт летчик, и уже полузабыта та риторика, которая была. Все это производит неприглядное абсолютно впечатление на широкую российскую публику, как, впрочем, и на меня. Потому что я не понимаю, зачем нужно было так резко метаться из стороны в сторону и заменять проклятия, которые были еще три недели назад, дружелюбными заявлениями, которые мы слышим. Не знаю, что здесь в основе то, что Эрдоган всех арестовывает – уже 50 тысяч человек, по-моему – всех громит, выгоняет, запрещает… я не знаю, может быть, это как-то легло на сердце нашему начальству, но все это производит, конечно, тягостное впечатление – вот такие кульбиты нашей российско-турецкой политики. В.Рыжков: Сыпали проклятие в адрес Анкары и говорили, что мы с Эрдоганом на одном поле никогда не сядем Т.Фельгенгауэр ― Сейчас прервемся на несколько минут и продолжим это «Особое мнение». НОВОСТИ Т.Фельгенгауэр ― Продолжается программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. В гостях у меня политик Владимир Рыжков. Как вы считаете, Владимир Путин может как-то призвать все-таки Эрдогана к порядку при личной встрече? Что там совсем в Турции все тяжко развивается. В.Рыжков ― Смотря что вы понимаете под порядком, Татьяна. Может быть, с точки зрения Владимира Путина Эрдоган-то как раз и наводит порядок: увольняет профессоров университетов, арестовывает журналистов. Т.Фельгенгауэр ― Судей, например, всех вообще… В.Рыжков ― Распускает президентскую гвардию – это типа нашей ФСО. Увольняет судей. Может быть, как раз Владимир Путин и считает, что это и есть наведение порядка? Мы же не знаем, мы можем только догадываться, какова картина мира в его голове. С моей точки зрения, то, что делает Эрдоган, ведет к краху Турции, потому что Турция всегда рассматривалась всеми специалистами как пример огромного успеха в исламском мире. Потому что после великих и жестких реформ Ататюрка это было светское государство, где, действительно, государство и религия были разделены, где армия была вне религии, и армия была мощнейшим институтов; развивалась светская модель образования, светская модель университетов; где развивалась в исламском государстве демократия, где партии менялись у власти. Да, там были военные перевороты, были откаты. И посмотрите, как Турция мощно экономически развивалась последние 30-40 лет. И с моей точки зрения – я высказываю свое особое мнение, раз у нас программа «Особое мнение» – как раз секрет успеха Турции был в ее цветущей сложности, я бы так выразился, где было место и туркам и в той или иной мере курдам, и христианам, и адептам светского государства и исламистам, и умеренным исламистам и так далее. Что сейчас делает Эрдоган? Эрдоган громит армию, которая всегда, с момента создания государства Ататюрка была гарантом светского и проевропейского, прозападного развития страны. Эрдоган громит исламистов иных, отличающихся от него. И Эрдоган громит университеты, Эрдоган громит свободную прессу. Эрдоган громит права человека. Вот он сейчас ввел на три месяца режим чрезвычайного положения и вывел Турцию из под действия европейских конвенций. То есть он эту цветущую сложность уничтожает. Какой будет результат? Будет крах. Мы уже видим, что его война против курдов привела к волне терроризма в Стамбуле и Анкаре – это было еще до попытки переворота. Мы видим, что раскол в турецком обществе усугубляется. Мы видим, что разрушается гражданское общество. Он что Эрдоган думает, что если он введет смертную казнь, как он предлагает и расстреляет несколько тысяч человек, то он уменьшит количество своих противников, что ли? Да он их многократно увеличит. Он многократно увеличит терроризм в стране, оно многократно увеличит насилие и конфронтацию, и насильственное сопротивление своему режиму. Поэтому он действует совершенно как безумец. Он разрушает то, что создал когда-то Ататюрк, и что было на самом деле ближневосточным чудом. Поэтому я же не знаю, Таня, возвращаясь к вашему вопросу, что ему будет говорить Владимир Путин, будет ли он восхищаться действиями Эрдогана, либо же его предостерегать в том духе, как это делаю сейчас я. Но я, как человек, который бывал в Турции, которого она восхищает, я просто с ужасом смотрю на то, что там происходит. Я с ужасом смотрел как на попытку военного переворота, так и на то, что воспоследовало за попыткой переворота. В.Рыжков: Я с ужасом смотрю на то, что происходит в Турции Т.Фельгенгауэр ― Какая может быть вилка. Понимаете, когда, с одной стороны, идет попытка переворота, мировые лидеры говорят, что правильно: «Руки прочь от законно избранного президента!» А потом, когда законно избранных президент… В.Рыжков ― Начинает крушить все подряд, они говорят: «Ты чего творишь?!» Т.Фельгенгауэр ― Да, превращается на глазах в диктатора. Они что могут сделать? Ничего, потому что это независимое государство. В.Рыжков ― Они увещевают. Вот Евросоюз увещевает: «Что ты делаешь?!» Т.Фельгенгауэр ― Опомнись! В.Рыжков ― Не знаю, что ему скажет Владимир Путин. Дело даже не в Эрдогане. Дело в том, что он разрушит Турцию. То есть вот так, если исторически смотреть, он разрушит Турцию, которая была примером для очень многих, то есть он разрушит то государство, которое было моделью, образцом роста, развития плюрализма, даже технологий, даже свободы слова в исламском мире. Это было своего рода чудо турецкое. Многие так и говорили: турецкое чудо. Вот сейчас Эрдоган своими действиями… Это началось еще гораздо раньше. Это началось с войны против курдов, это началось с закручивания гаек. Вы помните, Таня, его нападки на свободную прессу. Это давно началось. Т.Фельгенгауэр ― Да, и соцсети, разогнанные митинги – всё было. В.Рыжков ― Соцсети, Твиттер, Фейсбук, разгоны митингов на площади Таксим – это всё были предвестники того, что сейчас происходит. Поэтому Эрдоган крушит не противников, Эрдоган крушит Турцию, Эрдоган крушит будущее Турции. И я могу сказать – я не специалист по Ближнему Востоку, но все же я историк – с моей точки зрения, Эрдоган не решает сейчас какие-то свои проблемы, он закалывает бомбу и он создает новые, все более страшные проблемы как для себя, так и для Турции. А что касается встречи с Путиным – ну да, скорей всего, там будет какая-то рутинная повестка дня: А давайте снова газопровод какой-нибудь построим, а давайте вернемся к помидорам, а давайте еще что-нибудь. Но я не думаю, что там будут какие-то прорывы. Главное, что мы сейчас видим – это то, что, действительно, на наших глазах разрушается удивительно интересная страна, удивительно интересная, прекрасная мощная и очень перспективная страна. Т.Фельгенгауэр ― Это особое мнение Владимир Рыжкова. Еще одна важная тема – это та волна террора, которую мы сейчас наблюдаем в Европе в разных странах, то тут, то там. Мы практически каждый день получаем сообщения об атаках. Не за все берет ответственность запрещенная в России ИГИЛ, но, тем не менее, за многие. Что происходит? В.Рыжков ― К сожалению, сбываются прогнозы, в том числе, многих наших наблюдателей, которые еще год назад говорили, что сначала дестабилизировали Ближний Восток, потом хлынула волна беженцев, вместе с этой волной беженцев обязательно придут сторонники радикального исламизма – и они начнут делать теракты. Это был рефрен обсуждений года два назад. Помните, все об этом говорили? К огромному сожалению это сейчас происходит. Более того, такое чувство, что как заразительный пример. То есть очередной инцидент, он рождает следующей, как цепная реакция, и уже это затронуло Германию, которая до этого была много лет – десятилетиями – более-менее спокойная. Это затронуло Францию, которая более-менее справлялась с этим. Это ужасная, конечно, ситуация. Что в этих условиях делать? Вот Эрдоган, он сторонник жестких мер. Вот теракт – бомбежка курдов; теракт – бомбежка курдов. В итоге идет эскалация. То есть, чем больше Эрдоган бомбит курдов, тем больше курды взрывают Стамбул и Анкару. Европейцы избрали другую стратегию. Они избрали стратегию мягкости, они избрали стратегию мягкого вовлечения, социализации, растворения, грубо говоря советским языком, перековки эти мигрантов. Она тоже пока не срабатываем, как мы видим, в полной мере. Надо ли европейцам отказываться от этой стратегии? Думаю, что нет. Думаю, что все-таки их стратегия мягкой социализации, культурной интеграции, сожительства разных культур и так далее, она, в конечном итоге сработает. То есть что-то они сейчас подтянут в спецслужбах, что-то они подтянут сейчас после Ниццы в деятельности своих разведок и полиции. Они сделают выводы, они чуть больше будут следить, но в целом, я думаю, что их стратегия более перспективная. И, по-моему, сегодня Меркель будет открывать пресс-конференцию. Я не знаю ее содержания, но, я думаю, она скажет ровно это – что «мы не поддадимся панике, мы не поддадимся страху; мы не будем реагировать на эти инциденты, теракты волной ответного террора и насилия», потому что ответный террор и насилие, он приведет к дальнейшей эскалации, как мы видим в Турции. Думаю, что они справятся. В.Рыжков: Чем больше Эрдоган бомбит курдов, тем больше курды взрывают Стамбул и Анкару Т.Фельгенгауэр ― То есть вы думаете, что границы на замок никто не будет ставить… В.Рыжков ― Никто не будет границы на замок. Они будут выделять деньги на обучение языку, они будут выделять деньги на расселение… Т.Фельгенгауэр ― Будут подставлять вторую щеку. В.Рыжков ― Ну, это, с точки зрения совсем простых людей, они будут подставлять вторую щеку.. Т.Фельгенгауэр ― Но просто там, знаете, тоже простой избиратель будет задавать вопросы. В.Рыжков ― Да, конечно, простые избиратели есть везде: и у нас и у них. Есть и сторонники жестких мер… Но, понимаете, чем умная политика отличается от глупой политики? Глупая политика – это всегда политика крайностей: либо в одну сторону, либо в другую сторону. Умная политика – это всегда творчество, умная политика – это всегда чувство меры. И они не будут подставлять вторую щеку, не будут из врага делать друга, по крайней мере, нейтральную сторону… Т.Фельгенгауэр ― А как же набирающие популярность правые партии? В.Рыжков ― Набирают популярность, потому что пока эта интеграция сталкивается с большими трудностями. Ну, представьте, 2-3 миллиона адаптировать за два года – ну как? Т.Фельгенгауэр ― А если они не хотят адаптироваться? В.Рыжков ― Хотят. Подавляющее большинство из них. Это показывают исследования, опросы. 97%, может быть, 99% хотят стать немцами, французами, британцами, датчанами… Т.Фельгенгауэр ― Британцами уже никто не может стать. Уже всё, брексит произошел. В.Рыжков ― Это тоже не так. Если есть британцы, которые верят, что брексит закроет острова – это большая ошибка. Как ехали, так и будут ехать, как надо адаптировать, так и будут адаптировать. Ничего там не изменится. Поэтому европейская стратегия мягкой адаптации, умеренности, культуры, образования, интеграции – эта стратегия, да, затратная, да, долгая, да, она сложная, но она победит и она даст результат. У меня в этом нет никакого сомнения. Т.Фельгенгауэр ― Еще две минутки. Хочу еще две темы обсудить. Это несостоявшийся пока в Москве митинг против так называемого «пакета Яровой». Сегодня в разных города подобные акции проходят там, где их санкционировали, вроде никаких происшествий нет. Но в Москве чего-то власти уперлись. Почему не хотят? Это что-то страшное произойдет, если люди выйдут на митинг? В.Рыжков ― Не знаю, чего они испугались. Я последнее время московские власти все меньше понимаю. Вот я смотрю вокруг… Я сегодня шел на »Эхо Москвы» каким-то очень странным маршрутом, обходя эти зеленые занавески, которыми завешан весь центр Москвы… Тут еще митинга перестали разрешать. А что, собственно говоря, такого? Митинг против закона – это совершенно нормально. Митинг, вообще, это, в принципе, нормально, а уж против закона… Поэтому я не понимаю, почему московские власти не разрешают. Что касается самой этой темы, то я, безусловно, поддерживаю эти митинги, потому что «закон Яровой» — это безумие, как известно; это чрезвычайное проявление бдительности, которое больно ударит по нашему карману. Простой аргумент: не было «пакета Яровой» и ФСБ боролось у нас с терроризмом, как он утверждает, очень успешно. Ну и боролось бы дальше, зачем им еще понадобились эти «законы Яровой»? То есть это чрезвычайное раздувание спецслужб, чрезвычайное раздувание их полномочий, чрезвычайное раздувание контролирующих аппаратов уже привели нашу страну к кризису, и кризис продолжает усугубляться. Поэтому я полностью поддерживаю отмену «пакета Яровой» и, соответственно, полностью поддерживаю проведение подобного рода митингов. В.Рыжков: Я последнее время московские власти все меньше понимаю Т.Фельгенгауэр ― Спасибо большое. Это было особое мнение политика Владимир Рыжкова. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. До свидания!

Ссылка на источник