Д.Пещикова ― Здравствуйте. Действительно, программа «Особое мнение», я – Дарья Пещикова. И со своим особым мнением в этой студии журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович. М.Шевченко ― Здравствуйте. Д.Пещикова ― Вы к нам прям буквально, вот, с заседания СПЧ. М.Шевченко ― Да, прямо из Кремля. Д.Пещикова ― Сколько часов-то длилось всего? М.Шевченко ― Сначала награждали… Были 2 премии. В частности, наградили отца Александра, одного батюшку, который занимается больными детьми (хоспис у него). И вторая – это прекрасная Елизавета Петровна Глинка, доктор Лиза, которая за свою удивительной храбрости работу под снарядами, под бомбами в Донецке, в Алеппо, в Сирии тоже получила государственную премию. Д.Пещикова ― Она в Сирию, по-моему, собирается в ближайшее время. М.Шевченко ― Она уже ездила. Ездила тоже в Сирию неоднократно, да. Д.Пещикова ― Ну, вот, она собиралась. Во всяком случае, говорила об этом сейчас. М.Шевченко ― И, в общем, ее выступление тоже было вот на этом вручении такое, очень яркое и оно адресовалось к проблеме правозащиты и к проблеме гуманитарного знания и гуманитарной деятельности в современной России и в современном мире. Д.Пещикова ― Ну а если о самом заседании СПЧ говорить, что самое важное для вас было? М.Шевченко ― Потом мы переместились в зал, где было заседание. Президент как всегда очень подробно дал каждому высказаться. Каждый, кто хотел, высказался. Никто не остался, по-моему, без возможности высказать проблемы, и вообще речь шла о нескольких темах. Это, безусловно, тема общественно-наблюдательных комиссий. Людмила Михайловна Алексеева достаточно жестко она вначале высказалась, потом она ушла, ну, естественно, попросив, сказав, что она устала и пойдет. Но она достаточно жестко сказала, с критикой выступила Общественной палаты, сказала, что это кулуарное решение, которое разрушило общественное наблюдение. Привела пример, что в московский ОНК включен бывший директор Бутырки, то есть наблюдать за содержанием заключенных будет тот, на кого была масса жалоб за содержание заключенных. Д.Пещикова ― Ну, мы это всё из новостей знаем, да. М.Шевченко ― Может быть, и не так много, как в других тюрьмах (там Бутырка такая, знаете ли, у всех на виду, как говорится, воспета в песнях и в романах). Но, в общем, как говорится, это неправильно. Д.Пещикова ― А всё, что ею было сказано, Владимиром Путиным как воспринималось? Как что-то новое? Он не знал об этом? М.Шевченко ― Ну, дело в том, что он же не специалист по общественному наблюдению в тюрьмах. Естественно, президент… Вот, я из его выступления… Много раз он проговаривал разные темы, да? Я понял, что он включается по ходу и дает сразу поручения, говорит «Если вы в письменном виде подготовили свое какое-то, вот то, о чем вы говорили…» Людмила Михайловна, допустим, подготовила, другие. То он сразу рядом сидевшему с ним Сергею Владиленовичу Кириенко переправлял эти документы, писал на них визы. Там я не знаю, что, но я думаю там «Разобраться» или «В работу». И у Сергея Владиленовича к концу заявления сложилась вот такая стопка и перед ним лежала, которая, наверное, с меня вот так вот будет. Вот, она вот так вот, и порой, по-моему, его не было видно даже из-за этой стопки документов, записок, которые передали президенту члены СПЧ. М.Шевченко: В чем смысл деятельности СПЧ, если его функции, которые президент даровал СПЧ, не могут быть исполнены? И в частности, я передал записку по практике профучета. Президент сказал, что, конечно, с экстремизмом надо бороться, но нарушение прав граждан – это неприемлемо совершенно. И я попросил его дать поручение уполномоченному по правам человека (Татьяна Николаевна Москалькова сидела тоже рядом) и Генеральному прокурору проверить практику так называемой профилактики, которая, как мы неоднократно об этом говорили, сводится к массовому нарушению гражданских прав, просто исходя из волюнтаристских каких-то мнений сотрудников полиции каких-то, да? Проверить и привести ее в нормальное состояние, которое соответствует закону и Конституции Российской Федерации. Это, я считаю, огромный просто прорыв, огромный. И я хочу сказать, что сейчас надо просто всем и правозащитным организациям, и честным сотрудникам полиции, которые не хотят выступать в роли палачей или в роли каких-то преследователей людей, воспользоваться этой публичной позицией президента и, собственно, привести деятельность органов внутренних дел, которые занимаются этими вопросами, в соответствие с законом. Д.Пещикова ― А вы надеетесь на скорую реакцию? М.Шевченко ― Я просто знаю, во что Кириенко превратил Росатом, а превратил он его в одну из лучших конкурентоспособных компаний мира. Это человек очень технологичный. И если ему поступает, как бы, внятная, условно говоря, на входе есть внятное техзадание, то на выходе будет внятное решение этого техзадания. Я уверен просто, что аппарат Администрации президента сейчас… По крайней мере, вот, мы это наблюдаем, правозащитники, и встреча с Кириенко у нас была перед заседанием с президентом, да? Тоже очень открытая. И сейчас стиль резко меняется. То есть всё, как бы, требования технологичности. Не просто «Высказывайте свои эмоции», как это у нас было распространено зачастую… Д.Пещикова ― А вот эта предварительная встреча с Кириенко – она о чем была? М.Шевченко ― Он просто с нами знакомился. Он просто знакомился. Это была его первая встреча с президиумом Совета плюс с теми… Я не вхожу в президиум сейчас (у нас ротируется президиум). Плюс с теми, кому было, что сказать. То есть это очень демократичный подход, и я думаю, что… Д.Пещикова ― То есть никакой сортировки вопросов, этого всего не было? М.Шевченко ― Нет, никакой. Он, наоборот, не сортировал. Он вот, допустим, мне сделал ряд замечаний и сказал «Ну, просто уберите эмоции и оставьте конкретику там, юридическую, правовую какую-то. И предложите, как бы, решение вопроса. Вот, не просто рассказать президенту о том: «Вы знаете, там всё плохо», а что надо сделать». Я попросил просто, чтобы Генпрокуратуре было дано поручение проверить эту практику по всей стране, особенно в Дагестане и в КБР. И чтобы уполномоченный по правам человека тоже занялась этим вопросом. Татьяна Николаевна, по-моему, абсолютно, будучи юристом тоже, адекватно отреагировала. Еще одно у меня хорошее впечатление от этого заседания – это разговор с Москальковой. То есть я увидел перед собой юриста, я увидел перед собой человека, который разбирается в праве, и я увидел ее готовность защищать конституционные нормы и права граждан в соответствии с законом. То есть это то, что я называю «юрист старой, правильной школы» такой, понимаете? Д.Пещикова ― По поводу иностранных агентов. Комментарий Владимира Путина о том, что лучше просто не получать деньги, чтобы не стал иностранным агентом. М.Шевченко ― Он это сказал мельком, да: «Лучше, чтобы не получали деньги». По-моему, это было в ответ… Д.Пещикова ― Ну, деньги из-за рубежа, понятно. М.Шевченко ― По-моему, это было в ответ на выступление… Вот, кто-то, кто сидел напротив него. Я не помню точно. Но, в общем, он сказал, что здесь есть, над чем работать. Я так понимаю, что вот это предложение, которое обсуждалось, о том, чтобы создать некую арбитражную какую-то систему, которая бы могла оперативно решать вопрос с НКО о том, если где-то в регионах выявляют иностранными агентами… И об этом говорила и Людмила Михайловна, по-моему, говорили и другие члены Совета президенту. …то зачастую это потому, что просто местное начальство решает свои вопросы расправы с этими независимыми организациями, которые мешают местному региональному какому-то начальству или бизнесу нарушать закон. И они пользуются тем, что нет контроля за правоприменительной практикой. Вообще это слабейшее место в России. И таким образом начинают просто уничтожать неугодные им некоммерческие организации, экологические в первую очередь. В этом списке больше всего экологических организаций, которые протестуют по поводу незаконной застройки, вырубки лесов там допустим. Интересно, что когда Сергей Цыпленков рассказывал в конце своего выступления о Царицыно, то президент сказал: «А что, Царицыно вырубают?» — спросил Путин. Тот сказал: «Да». «Это, — говорит, — безобразие. Надо этим заняться. С мэром Москвы поговорю на эту тему». Ну, он там в курсе, что строят дорогу. Говорит: «Там дорогу строят?» (он достаточно быстро реагировал). Тот говорит: «Да, дорогу. Но это строится вообще, это вырубается один из старейших парков Москвы. Дорогу можно и провести там в обход». То есть, ну, это понятно, он не может быть в курсе всего миллиона проблем, которые существуют в огромной такой государственной системе и общественной под названием «Российская Федерация». Но для этого, мне кажется, сегодня… Д.Пещикова ― Ну, о том, сколько еще для себя открытий сегодня сделал Владимир Путин, давайте поговорим чуть позже. М.Шевченко ― Да, давайте. Д.Пещикова ― Сейчас небольшой перерыв. Я напомню, это особое мнение журналиста Максима Шевченко. РЕКЛАМА Д.Пещикова ― Продолжается программа «Особое мнение», у меня в гостях со своим особым мнением журналист Максим Шевченко. Ну, давайте еще поговорим об этом заседании СПЧ. М.Шевченко ― Давайте. Д.Пещикова ― Раз уж мы об иностранных агентах начали разговор, особняком стояла, я так понимаю, тема Левада-центра. М.Шевченко ― Да. Евгений Григорьевич Ясин коснулся Левада-центра. Президент сказал, что он знает эту проблему. И я так понял, что он ее обсудит отдельно с Евгением Григорьевичем. Д.Пещикова ― А вот каким образом он может повлиять, непонятно. М.Шевченко ― Президент может повлиять, я думаю, на многое в России кроме решения суда непосредственно. Д.Пещикова ― Ну, то есть он не давал никаких конкретных ответов, правильно? М.Шевченко ― Ну, он сказал. Вот, я так понял, вспоминая, что он Евгению Григорьевичу сказал «Мы с вами отдельно обсудим эту тему». То есть, я так понимаю, он с уважением очень вообще вот так относился к Ясину публично. И несколько раз там еще по другим вопросам ссылался на него. Я так понимаю, что если у Евгения Григорьевича будет возможность с ним или с Сергеем Кириенко эту тему поднять, я думаю, что эта тема может найти решение. М.Шевченко: Я считаю, что Варвару Караулову надо отпустить в зале суда. Она ни в чем не виновна Д.Пещикова ― А много еще было таких вопросов, которые Владимир Путин пообещал отдельно с кем-то обсудить? М.Шевченко ― Он все пообещал вопросы решить. Он дал поручения Кириенко, Администрации президента. Я не видел просто такого количества поручений, вот такую кипу на всех предыдущих заседаниях, сколько было сегодня. Д.Пещикова ― Какие перспективы у СПЧ… М.Шевченко ― Я передал президенту рекомендации СПЧ по Северному Кавказу, по СКФО, куда включены там все темы от туберкулеза в горных районах до профучета и похищений людей. Кроме этого я озвучил тему, которую попросили озвучить на Ставрополье. Нагайцы, 7 нагайских имамов (мы об этом говорили) были убиты за прошедшие несколько лет, и их убийства были не расследованы. Я эту тему специально высветил и передал записку, где указаны имена всех убитых, обстоятельства их смерти, ссылки на источники и так далее. Я так понял, президент это тоже дал в работу. Д.Пещикова ― Еще вопрос один. Какие перспективы у СПЧ в плане статуса общественного контролера? Вы об этом тоже говорили не раз в этой студии. М.Шевченко ― Президент сказал, его позиция такая была, что, в принципе, консультативные советы при президенте (по культуре, там, по национальной политике, по правам человека) не должны обладать надзорными правами, потому что надзорные права принадлежат только государственным структурам, да? Но вместе с тем он сказал, проблема очевидна, и он сказал, что мы будем думать над тем, как эту проблему решить. Может быть, в положение о Совете можно будет внести какое-то изменение, я так понимаю. Я, честно говоря, тоже не понимаю, почему, допустим, члены Совета по культуре не могут обладать какими-то специальными правами при посещении культурных мероприятий, например. Вот, допустим, зеленая корочка Международного Союза журналистов в Европе дает право бесплатного посещения журналистом некоммерческих выставок, музеев и так далее. Вот, в Лувр с этой зеленой корочкой можно пройти бесплатно. То есть функция публичной общественной экспертизы считается просто такой, неотъемлемой обязанностью журналиста. И поэтому журналистам открыта везде дорога. Эта корочка в Европе открывает очень многие двери. В России, естественно, это не так: на эту корочку там в каких-то эксклюзивных ситуациях вас, может быть, и лицом в асфальт не положат. Но так, чтобы она открыла двери, этого точно не будет. Я так полагаю, что если, допустим, Совет по культуре будет посещать театры, спорные какие-то пьесы… Потому что не всегда же… Вот у нас, допустим, нам же не платят зарплату в СПЧ, то есть мы на свои деньги что-то делаем. А, допустим, если у СПЧ будет возможность посещать тюрьмы, СИЗО или лагеря просто на правах членства в СПЧ… Потому что нас же в СПЧ президент пригласил. То есть он нам дал некие полномочия информировать его о состоянии прав человека. Об этом говорили многие. Игорь Каляпин говорил, Людмила Михайловна Алексеева говорила об этом, другие члены СПЧ, что как мы можем вас информировать, господин президент, если мы не можем туда зайти, если происходит ситуация (Андрей Бабушкин рассказывал), что мы, допустим… Значит, приезжает группа правозащитников, членов СПЧ в какую-то тюрьму, говорят «У вас там голые провода» или «У вас там, допустим, заключенные содержатся в камерах без окон». Потом через год хотят проверить, как исполнено было поручение, и не могут войти в эту тюрьму, потому что им говорят «Вы никто, вы не можете туда войти. Мы вам не даем разрешения». То есть как можно тогда?.. В чем тогда смысл деятельности СПЧ, если его, условно говоря, функции, которые президент даровал СПЧ, не могут быть исполнены? Д.Пещикова ― Смотрите, вопрос такой. Были новости, сообщения, что Путин поручил прокуратуре проверить приказы ФСИН, регламентирующие доступ правозащитников в тюрьмы. Это не об СПЧ, а… М.Шевченко ― Об СПЧ. Д.Пещикова ― А. Ну так, может быть, это одна из опций? М.Шевченко ― Это об СПЧ тоже, но это одна из опций, да, что… Но для этого надо, чтобы было в положение о Совете внесено, что вот именно этот специфический Совет имеет право, исполняя поручение президента об общественном мониторинге (а не надзоре, да?) и экспертизе публичной, иметь доступ в те места, где по сведениям Совета нарушаются права человека. Если такое будет внесено в положение о Совете… Я так понимаю, президент сказал, что над этим надо поработать и что он не исключает такую возможность. Ну, мне кажется, что это будет огромным достижением. Д.Пещикова ― Вы говорили неоднократно, в том числе в этой студии, что у нас Северным Кавказом не так активно занимаются, как хотелось бы вам. Кроме вас кто-то поднимал вопросы, связанные с Северным Кавказом? М.Шевченко ― Леонид Никитинский поднял вопрос, да, о том, как лепят из людей… Он привел пример в Ставрополе там парня, который где-то куда-то чего-то в сетях, в ИГИЛ, не в ИГИЛ и так далее. Но как лепят целые такие дела, подобные каким-то 30-м годам, понимаете? Сразу надо раздуть какое-то коллективное дело. Вместо того, чтобы с этим парнем поработать, поговорить там, профилактикой заняться с ним какой-то реальной, а не такой профилактикой, что ему переломать руки-ноги и лишить его всех прав и возможности двигаться, да? А реально с ним разговаривать. Психологи или там какие-то специалисты по религиозным вопросам, по каким-то еще. Его просто сажают в тюрьму, откуда он 100% уже выйдет законченным врагом этого государства, этой системы, этого общества. М.Шевченко: Центр по противодействию экстремизму объявляют людей экстремистами, а потом сами оказываются злодеями То есть Никитинский, по сути, поднял вопрос о реальной профилактике, в том числе профилактике в отношении огромного количества людей (ну, я так распространяю уже), мусульман России. Потому что каждый мусульманин России потенциально виновен с точки зрения органов, потому что уже какая-то непонятная религия, понимаете, которая претендует на то, что шариат. Вот, есть, значит, часть там права, делегируется в религиозное право. Это коллизия, которую в России надо обсуждать. Не прокуроры и не следователи должны принимать решение по этой коллизии, которые слово «шариат» узнают из методичек специальных, которые им пишут какие-то исламофобы в погонах, понимаете, консультанты, там, Силантьевы и так далее. Которые заявляют, что в России миллион ваххабитов и их всех надо, там не знаю, то есть 5% российских мусульман – враги, их надо всех репрессировать по мнению этих консультантов силовых структур. Мне кажется, президент занимает другую позицию. Он сказал, что, конечно, по каждому есть, возможно, некая оперативная информация, которую вы не знаете (правозащитники), но это же эксклюзивная вещь. Нам же невозможно поверить, что 16 тысяч человек в Дагестане на конец 2015 года, поставленные на профучет, это преступники. Такого количества преступников, извиняюсь, нету нигде, ни в одной стране. Д.Пещикова ― Но вы же эту эксклюзивную оперативную информацию всё равно, ведь, не получите? М.Шевченко ― Я передал рекомендации по Северному Кавказу, где всё это подробно рассмотрено, расписано и президент эти рекомендации, как я понял, отдал в работу аппарату Администрации президента. Как уже дальше… Я уверен, что Администрация президента будет, конечно, консультироваться с нами как с экспертами, с ФСБ, естественно, с НАКом будет консультироваться. Я надеюсь, что мы все вместе придем к построению нормальной демократической ситуации, которая будет противодействовать реально терроризму и экстремизму, а не содействовать ему, подвергая террору для галочки, для отчетности огромное количество людей, просто выталкивая их в объятия тех, кто сеет недоверие к государству и провоцирует ненависть к нему. Д.Пещикова ― По поводу экстремизма и терроризма, и молодых людей, которые с этим могут быть связаны. Варваре Карауловой прокуратура просит назначить наказание в виде 5 лет лишения свободы. М.Шевченко ― Я считаю, что Варвару Караулову надо отпустить в зале суда – она ни в чем не виновна. Это моя принципиальная позиция. Она ни в чем не виновна кроме того, что она переписывалась не там, не с теми и поехала не туда и не сюда. Никакого преступления… Д.Пещикова ― Но там со стороны обвинения звучала уже аргументация из серии «А вот она могла взорваться здесь прямо в Москве». М.Шевченко ― Ну, тогда давайте с ней пусть психологи работают. Пусть работают с ней не только психологи, пусть работают с ней люди, которые способны разговаривать с мусульманами. Допустите нас тогда к Варваре Карауловой. Допустите нас, дайте возможность с этой девочкой поговорить. Ну, что ее окружили люди, которых она воспринимает, с которыми она ведет войну как ведет войну каждый подследственный? Это что это за профилактика «Может взорваться»? Ну, запрессуйте ее. Так она, как говорится, при первой возможности… Любой человек, понимаете? Вот, в Ингушетии вчера двух руководителей… Д.Пещикова ― Еще один перерыв нам нужно сделать, Максим Леонардович. Давайте к этому вернемся после небольшой паузы. М.Шевченко ― Да, давайте вернемся. Хорошо. Д.Пещикова ― Это особое мнение журналиста Максима Шевченко. НОВОСТИ Д.Пещикова ― Продолжается программа «Особое мнение», со своим особым мнением в этой студии журналист Максим Шевченко. Ну что? Еще про Караулову или дальше пойдем? М.Шевченко ― Нет, уже мне хочется рассказать про то, что 2 видных руководителя Центра по противодействию экстремизму Ингушетии оказались тоже, между прочим, преступниками. Их, по-моему, вчера или позавчера положили лицом в асфальт и выяснилось, что они по меньшей мере не честны на руку. Хотя, в социальных сетях пишут о том, что они часто применяли тоже недозволенные методы допроса по отношению к подследственным. Вот, у меня вопрос. Если какие-то люди, какие-то офицеры так называемые (потому что я не считаю преступников или офицерами), или преступники, находившиеся в офицерских званиях, сажали людей, и люди говорили о том, что эти люди их били (вот эти в офицерской форме), что они фальсифицировали следствие и потом, на самом деле, оказывается, что те, кто посадил массу людей, сами преступники, надо ли пересматривать дела тех, кого они посадили? Я, допустим, считаю, что надо. Потому что если преступники в погонах, оборотни в погонах сажают людей, то делают ли они это, исходя из преступных соображений или исходя из своей службы в МВД или в других силовых структурах? Д.Пещикова ― А как вы думаете, по какой причине именно сейчас их, как вы говорите, положили лицами вниз? Что, они одни такие, кого подозревают? М.Шевченко ― Нет, там, по-моему, взятка была. Там, по-моему, рэкет, взятка, что-то такое было. Я не хочу сейчас уточнять. У нас написана на Кавполите подробная информация – посмотрите. Просто сейчас не хочу туда углубляться. Не взятки, не рэкет, что-то там какое-то было, вот такое преступление. Д.Пещикова ― А как вы на вот эту историю… М.Шевченко ― Ну, просто таких масса, масса таких случаев. Д.Пещикова ― …вышли после нашего разговора о Карауловой? Как вы это связываете? Я не очень понимаю. М.Шевченко: С Карауловой надо разговаривать, а не бросать ее в тюрьму. Не надо из всего делать показательные процессы М.Шевченко ― А потому что экстремизм. Центр по противодействию экстремизму, понимаете, они сначала объявляют людей вот так властно: «Этот там экстремист, этот плохой, этот пособник террористов», а потом они сами оказываются злодеями, каких свет не видывал, понимаете? Пыточными палачами, там не знаю, ворами, бандитами. Сколько сотрудников бывает бандитами? Вот у меня вопрос. Если бандит, когда вы не знали, что он бандит, вел следствие по людям и сажал этих людей, я считаю, что в этом случае надо иметь возможность пересмотреть эти дела: а вдруг бандит это делал из бандитских каких-то соображений, понимаете, а не из желания УПК соответствовать. Вот и всё. И это имеет отношение к Варваре Карауловой. Потому что я вообще считаю, что Варваре Карауловой надо вынести просто… Ну, с ней надо просто разговаривать, а не бросать ее в тюрьму. Не надо из всего делать показательные процессы. Д.Пещикова ― Вы знаете, мы со слушателями сегодня обсуждали эту историю не так давно. И, вот, один из наших слушателей задал интересный вопрос: «А если ее отпустят, не будет ли ей что-то здесь угрожать на воле?» М.Шевченко ― Ну, я считаю, что она находится в серьезном тяжелом стрессе. У нее, очевидно, есть не полное взаимопонимание с родителями. Я прошу прощения у них, что я это говорю. Я не хочу… Сейчас у них такая беда, дочь может сесть в тюрьму, сидит под следствием, поэтому я… Если они слышат меня, прошу не обижаться, да? Но просто есть, очевидно, какой-то диссонанс, да? Хотя, отец там за нее вступился фактически там и так далее, и привез ее на следствие. Д.Пещикова ― Ну, он же шум поднял в соцсетях изначально, да, что она пропала. М.Шевченко ― Нет, секундочку. То, что она поехала, по крайней мере, в опасный регион – это, конечно, повод для отцовского беспокойства. Мы не знаем, зачем она поехала? Моя версия – за любовью. Д.Пещикова ― Ну и ее версия тоже. М.Шевченко ― Да. За любовью поехала. Понимаете? Да так можно, вообще-то, Джульетту судить за то, что она любила человека, убившего Тибальта. Тибальт-то убит, понимаете? Да, он убил Меркуцио перед этим, но Тибальт убит. А Джульетта любит, понимаете, Ромео, который явный экстремист, явный уголовник. Д.Пещикова ― Которого она не знает и вообще по поводу которого есть сомнения, что это один человек, который с ней переписывался. М.Шевченко ― Ну, даже сейчас не хочу в такие детали. Но просто я понимаю, что отчетность о том, что мы боремся с терроризмом, с экстремизмом, она важнее человеческих судеб для некоторых структур. Мне хотелось бы, чтобы было наоборот. Чтобы мы жили в обществе, в котором человек и его судьба… Д.Пещикова ― А вы думаете, здесь отчетность на первом месте? М.Шевченко ― Конечно. Д.Пещикова ― Может быть, это просто назидательность такая? М.Шевченко ― Нет, здесь нет ничего кроме отчетности. В конце года всегда у нас начинаются аресты экстремистские. Опять в конце года, вот сейчас вот опять проведены какие-то аресты экстремистов. Это же мы наблюдали уже, как в Апраксином дворе там 200 с лишним человек положили лицом в снег, и все телеканалы федеральные показали: «Ну всё, раскрыли ячейку Аль-Каиды. Страшная банда в Питере раскрыта террористическая. Ужас-ужас-ужас». В итоге только двум таджикам дали административное наказание за нарушение паспортного режима. Только камеры уехали, всех отпустили, потому что они ни в чем не виновны абсолютно (эти люди). Просто конец года, а у вас есть план по тому, сколько экстремистов вы должны задержать или выявить в стране. Допустим вот, у вас план там 500 экстремистов. Ну, нету такого количества. У вас, допустим, 20 экстремистов. Но в конце года начальство же не… Вы же не можете прийти, сказать начальству «Товарищ генерал, вы знаете, ну, 500 нету, вот 20 мы нашли. Вот, с ними будем работать». Д.Пещикова ― То есть вы никак не можете допустить, что, действительно, боятся отпускать Караулову, чтобы другие не поехали как она также за любовью, не за любовью, непонятно? М.Шевченко ― Конечно! Так, наоборот, они просто выберут другой маршрут. Просто-напросто. По другому поедут. Д.Пещикова ― То есть считаете, никакого не остановит? М.Шевченко ― Ну, как может девушку, которая любит, остановить суровый приговор? Какие стены тюрем? Какие стены крепостей? Какие минные поля остановят влюбленную женщину, тем более молодую девушку? Д.Пещикова ― А что ее может остановить? М.Шевченко ― Разговор по-человечески, сказать «Не надо вот туда ехать, дорогая Варя. Не надо ехать туда сейчас, нечего тебе там делать. Ничего там тебя не ждет хорошего». Д.Пещикова ― Ну, Варю остановят, а остальных не остановят. Сами говорите, любовь, все дела. М.Шевченко ― Ну, во-первых, в современном мире, в современном обществе, в принципе, известно про каждого человека, каждый человек публично так или иначе высказывается в социальных сетях, что он думает, что он хочет. Вот, я считаю, что надо, чтобы не сразу бежать вязать, пытать, сажать людей, которые там сказали «Ах, мне не нравится жить в нашей стране, ах, я хотел бы в нашей стране чтобы было по-другому и лучше уехать в другую страну». Почему в некоторые страны можно уезжать и еще платочками машем, понимаете? А, допустим, человек говорит «А я хочу уехать в Турцию». Знаете, сколько в Турцию уехало людей? Очень много. Они живут себе мирно-спокойно, российские мусульмане. Они нашли себе там вторую родину в Турции. Д.Пещикова ― Ну, давайте не будем лукавить: Варвара Караулова не в Турцию собиралась. М.Шевченко: Так можно Джульетту судить, что она любила человека, убившего Тибальта. Она любит Ромео,он явный уголовник М.Шевченко ― Мы не знаем, куда она собралась уехать. Это, как бы, намерения. Куда-то она собралась, к какому-то молодому человеку через границу перейти, понимаете? Куда-то еще. Конечно, надо останавливать таких людей. Я сам с такими девушками, женщинами разговаривал неоднократно в Дагестане, в других регионах, которые там находились в тяжелой стрессовой ситуации. Допустим, муж сидит, на нее, естественно, давят там люди, настоящие террористы на нее давят, ее обрабатывают. Но я вот с одной такой разговаривал девушкой, ну, женщиной в Дагестане (была такая ситуация). И, конечно, она потенциально крайне опасна, потому что она одна. От нее отказались родственники (муж получил 13 лет). У нее нет источника жизни, на работу она никуда устроиться не может. Естественно, к ней тогда… Это были еще времена активного бандподполья, которое сейчас уничтожено полностью практически, приходили и говорили «Мы тебе поможем, сестра. Всё будет хорошо и так далее». Но, вот, я когда с ней… Она мне позвонила… Я рассказывал эту историю. Сказала: «Вы знаете, меня показывают по телевизору, что я хочу взорваться». Я говорю: «А вы не хотите взорваться?» Она сказала: «Нет, не хочу». Говорю: «Тогда сидите, пожалуйста, на месте. Я позвоню в НАК. К вам приедет адвокат (юрист там знакомый в Дагестане) и сотрудники Национального антитеррористического комитета. Знайте: если вы выйдете за дверь, вам угрожает смертельная опасность, вас могут убить или как-то использовать. Ждите и на условный сигнал вы откроете им дверь». Значит, приехали, разобрались, сказали: «В ней нет вины». Я потом с ней встретился в Махачкале. Д.Пещикова ― А с чего вы вообще взяли, что она собиралась себя взорвать? М.Шевченко ― Ее показали в Каспийске по телевизору, что она, якобы, хочет себя взорвать. Д.Пещикова ― Ну, а информация такая откуда вообще пошла? М.Шевченко ― Ну, это другой вопрос. Такой информации не было – это была абсолютная выдумка. Значит, кто-то хотел ее взорвать зачем-то. Это уже тема другого расследования. Короче, сотрудники НАКа сказали: «Мы не видим в ней никакой террористической направленности». Я с ней разговаривал… Д.Пещикова ― То есть разговоры-разговоры, в первую очередь разговоры? М.Шевченко ― Можно я договорю? Я с ней разговариваю и я вижу перед собой абсолютно одинокую, брошенную женщину в состоянии стресса, которой не с кем поговорить. После там часа нашего разговора она расплакалась, сказала: «Вы первый человек… Вот, вы не мусульманин. Вы первый человек, который со мной просто по-человечески поговорил. Не как с каким-то выброшенным там на край дороги камнем или куском динамита, а как с человеком». Я выслушал ее боль, я выслушал ее горе, я ей сказал: «Чего ты? Какой джихад?» Ей набили в голову всего. «Тебя джихад… Там, детей рожать, понимаешь? Когда твой муж вернется, эти 10 лет пролетят незаметно. Чтобы он вернулся не в разоренный дом, а чтобы он вернулся в дом, где его дети встретят, жена и дети». И УФСИН тогда пошел навстречу. Мы позвонили в УФСИН. УФСИН обеспечил ей доступ к мужу, она ездила к нему в тюрьму. И она вернулась, она стала психически нормальной, стресс прошел. Она поняла, что есть люди, которые ей готовы помочь. Д.Пещикова ― А почему родственники-то отвернулись? Вот, как так? М.Шевченко ― Ну, потому что муж сел по статье, значит, 205-й «Пособничество террористам». Муж заявлял, что его пытали, но это мы даже сейчас не обсуждаем. Сел по 205-й. То есть они от нее фактически отказались как в 1937-м отказывались от врагов народа, понимаете? Всё. Она стала изгоем. Так дайте тогда правозащитникам, психологам, социальным активистам, конечно, при каком-то контакте, при коммуникации с Национальной антитеррористической службой, например, работать с такими людьми. Д.Пещикова ― Тут просто надо еще понимать, где эти люди и их вовремя находить. Если они одни, если все от них отказываются… М.Шевченко ― Слушайте, они же смогли найти тех, кто в первую войну чеченскую объявлял России газават, а во вторую войну встал на пути международного терроризма, понимаете, тоже. Можно же было решить такие вопросы. Я считаю, что эта практика чеченская, которая привела к миру в Чечне… Пусть к болезненному миру, потому что души изломаны и судьбы изломаны у многих людей. Но к миру. И, в принципе, к развитию. Может быть, и в Дагестане, и в других регионах. Дайте мусульманам, в конце концов, возможность… Многие мусульмане (вот, я знаю, ребята), они готовы работать с такими людьми, они готовы с ними разговаривать, они готовы сказать ей »Сестра, не делай глупостей. Сестра, всё нормально, ты не одна. Тебе помогут. Ты член общества, ты член джамаата. Вот, у тебя там муж сидит в тюрьме. Ничего, ты его дождешься» или там: «Ты с ним разведешься, выйдешь замуж еще с его согласия», потому что, ну, не все хотят бросить своего мужа, брошенного в тюрьму, понимаете? Там еще что-то. Но давайте хоть какое-то доверие будем иметь к нашим гранам исламского вероисповедания, которые не обязательно выслуживаются на цыпочках и тянут руку там, и не хотят быть членами там разных молодежных патриотических организаций. Д.Пещикова ― Кстати, а почему никто из исламских лидеров не вступится за Караулову? М.Шевченко: Не прокуроры должны принимать решение,которые слово «шариат» узнают из методичек, которые пишут исламофобы М.Шевченко ― Исламским лидером был Гейдар Джемаль, который умер несколько дней назад. Исламским лидером для своего народа является Рамзан Кадыров. Исламским лидером является Хамзат Чумаков для ингушей. Исламские лидеры – это те, кого люди считают лидерами, а не те, кого назначают лидерами. Равиль Гайнутдин является исламским лидером. Ахмад Хаджи Абдулаев, муфтий Дагестана является исламским лидером. Люди сами знают, кто у них лидер, а кто является формальным каким-то начальником, понимаете, с которым никто разговаривать не будет. С реальным лидером, с реальным шейхом… Д.Пещикова ― Но им не стоит заступаться за Караулову? Это не та ситуация? М.Шевченко ― Я не знаю, она мусульманка, не мусульманка. Это же всё умозрительные какие-то вещи. Дайте нам тогда с ней поговорить. Вот, допустите меня, допустим, к Варваре Карауловой, допустите еще кого-то. Не хотите меня, допустите там Лизу Глинку, лауреата премии, к Варваре Карауловой. Дайте поговорить с этой девочкой. Д.Пещикова ― Давайте на этом призыве и завершим. Спасибо большое. К сожалению, время наше вышло. Это было особое мнение журналиста Максима Шевченко.

Ссылка на источник