Е.Канакова ― 15 часов и 6 минут в Москве. Начинается программа «Персонально ваш». Здесь с вами – Яков Широков… Я.Широков ― Добрый день! Е.Канакова ― И я, Екатерина Канакова. И сегодня у нас в студии – персонально ваш экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте Сергей Владимирович! С.Алексашенко ― Здравствуйте, Екатерина. Здравствуйте, Яков. Я.Широков ― Первый вопрос. Вот китайские ракеты на северо-западе Китая у российских границ, они, на самом деле, даже не кому, а чему могут угрожать? С.Алексашенко ― А мне кажется, что они вообще никому и ничему не угрожают. Они являются предупреждением, что Китай является мощной экономической и военной державой, военно-политической державой, и никому там, за океаном или за хребтом каким-нибудь не позволит вмешиваться в свои внутренние дела и ограничивать Китай в своей мирной, миролюбивой политике. Как мы знаем, у Китая есть в нашей терминологии «территориальные споры» с окружающими странами, связанные с островами в прибрежных водах: где провести демаркационную линию, где чья территория. Китай активно строит в Южно-Китайском море свои взлетно-посадочные полосы на искусственно насыпанных островах. И, соответственно, новая администрация США президента Трампа – министр обороны заявил: «А мы не позволим китайцам воспользоваться. Это раньше позиция президента Обамы была такая, что задача США — обеспечить свободу судоходства. А Трамп сказал, что типа «Нет, мы не позволим Китаю вот так использовать эти насыпные острова в своих военных целях. Ну, и, собственно говоря, Китай, я так понимаю, он ничего не говорил. Он просто сказал: «Ребята, у нас есть… и она до вас долетит». С. Алексашенко: Китай же смог занимать нейтральную позицию в нашем конфликте с США. Ну чего, мы хуже? Е.Канакова ― А если это реакция на слова Трампа? С.Алексашенко ― Понимаете, китайцы, они люди серьезные, и как: «А я бы повару иному велел на стенке зарубить: Чтоб там речей не тратить по-пустому, где нужно власть употребить». Вот Китай говорит: «Слушайте, а чего мы будем обсуждать? Чего мы с вами будем разговаривать. Вы, как Америка, хотите с нами начинать торговую войну. Вы грозитесь ввести 45-процентную пошлину против всех китайских товаров. Вы хотите назвать нас валютными манипуляторами. Вы еще говорите, что вы против нас готовы применять военную силу. Вы еще с Тайванем какие-то сепаратные переговоры ведете, чуть ли не признавать его хотите. Ну, хорошо. Мы вас услышали. Мы вас услышали — вот и вы нас поймите…». Е.Канакова ― Но если это реакция на слова Трампа, то при чем здесь российская граница? С.Алексашенко ― Екатерина, если вы посмотрите на глобус, то это самая ближняя точка до Америки, но, кстати, одна из самых далеких точек Китая до Москвы – ну так, если говорить, правда? Зато до Америки самое короткое расстояние. Вот и всё. Я.Широков ― Китай вытащил в свой огород огромную такую бомбину, показал соседу Трампу. Между соседом Трампом и соседом Си Цзиньпинем находится немалый сосед – мы. И если они вдруг начнут кидаться друг в друга, то, насколько серьезно это может зацепить нас? С.Алексашенко ― Насколько я понимаю – не дай бог, что называется – современное ракетное-ядерное вооружение, у него достаточно высокая точность попадания. Ожидать, что прямым ударом снесет город Владивосток или Хабаровск, или Комсомольск-на-Амуре, где мы производим свои «Суперджеты» вряд ли стоит ожидать. Но, знаете как «борьба за мир будет такой упорно, что камня на камне не останется». Конечно, когда паны дерутся – у холопов чубы трещат. Поэтому, когда тигр и дракон сражаются, то мудрая обезьяна должна отойти в сторону и наблюдать с горы и встать на сторону победителя. Е.Канакова ― Если мудрая обезьяна. Я.Широков ― Мы – медведь. С.Алексашенко ― Про медведя китайская пословица ничего не говорит. Но именно такую политику Китай выбрал, собственно, и при Мао Цзэдуне, при Дэн Сяопине, когда был конфликт Советского Союза и США. То есть Китай занимал осознанно достаточно нейтральную позицию: «Это ваши проблемы, мы здесь не участвуем». Посмотрим, какую позицию займет Россия в этом вопросе. Это очень интересный будет разговор. Я.Широков ― А вот до каких пор могут зайти Пекин и Вашингтон в таком махании дубинкой, в принципе? Я, например, не верю, что Китай решится на какие-то открытые конфликты или США захотят пойти на это. Все-таки торжество разума какое-то должно быть. С.Алексашенко ― Яков, хочется в это верить. Хочется верить, что торжество разума и здравый рассудок у политиков с обеих сторон, он не позволит перевести даже такой острый, но »холодный» конфликт в »горячую» фазу. Нужно посмотреть на историю 50-летней давности – Карибский кризис, когда тоже ни СССР, ни США не хотели какого-то конфликта, столкновения, то, тем не менее, дело чуть не дошло… И всерьез в коммунистическом Политбюро обсуждался вопрос нанесения ядерного удара по Америке. То же самое и Трамп, он же сказал: «А зачем нам ядерное оружие, если мы его не применяем?» То есть если у политика в голове звучит эта фраза, значит, опасения существуют. Но хочется верить, что институты все-таки будут сдерживать с обеих сторон. Я.Широков ― Вас удовлетворяет реакция Кремля, когда они говорят: «Нет, все в порядке…»? С.Алексашенко ― Я понимаю. Мне хочется знать, что Кремль ответит, если господин Трамп задаст этот вопрос: Вы с кем дружите, мастера культуры? С кем вы, мастера культуры: с ним или со мной? Я.Широков ― Ну, как же – и рыбку съесть и на трамвае прокатиться. С.Алексашенко ― Тогда решите, решите. Не получится. Когда такой конфликт, если вы дружите с ним, значит, вы дружите против меня. А у Трампа же то же самое – нулевая игра с нулевой суммой: Кто не с нами, тот против нас. У него же в голове абсолютно те же самые схемы, как и у российского президента: «Ты сказал… как там, с кем ты дружишь? С Китаем? Я запомнил. Чего ты там хотел, санкции отменить? Получай». Е.Канакова ― То есть придется выбирать? С.Алексашенко ― Конечно, конечно, придется выбирать. И, собственно, я думаю, что в этом будет состоять искусство российской дипломатии последние как минимум несколько недель, месяцев, а, может быть, и лет. Е.Канакова ― А, по вашему мнению, с кем нам выгодней дружить? С.Алексашенко ― Нам, как мудрой обезьяне, выгодно отойти в сторону. Е.Канакова ― То есть ни с кем не дружить. С.Алексашенко ― Да. Е.Канакова ― Так не получится, придется выбрать. С.Алексашенко ― Почему? Ну, почему не получится? Есть же много примеров стран, которые занимали нейтральную позицию в международных конфликтов в ходе Второй мировой войны, в ходе «холодной войны». Все можно. Это искусство дипломатии. Политика – искусство возможного. И интерес России состоит в том, чтобы не испортить отношений ни с теми, ни с другими. Для этого надо занимать… Китай же смог занимать нейтральную позицию в конфликте с США. Ну чего, мы хуже? Если хуже, то давайте встанем на чью-нибудь сторону, или давайте третьими будем: то по одним, то по другим…, дружить то с одними, то с другими; по четным дружим с Америкой, по нечетным дружим с Китаем. Е.Канакова ― Хорошо… Я.Широков ― У меня все-таки еще один вопрос. Мы сейчас поговорили о военной составляющей. А об экономической. Можно ли сказать, что сейчас назревает большая экономическая война Китая и США, и вот в этой войне, что делать России, кроме того, чтобы встать и отойти в сторонку, потому что отойти в сторонку-то тут не получится наверняка? С.Алексашенко ― Почему? Как раз в экономической войне у нас точно есть все шансы стать в сторонку, потому что у России есть огромный объем торговых связей с Китаем, достаточно понятно, то есть как с Европой: мы – сырье, в обмен – все подряд. Собственно, Россия никогда не жаловалась на Китай как на валютный регулятор. Китайский юань был длительное время жестко привязан к доллару, сейчас немножко гибко. В общем, России курс китайского юаня к доллару – вообще как-то мы его не ощущаем, потому что нефть свою мы продаем за доллары, металлы мы продаем за доллары, древесину мы продаем за доллары. В общем, какой там юань? Он вообще никого не трогает. Соответственно, это один сюжет. Второй сюжет: это использует или не использует Китай субсидирование своих производителей и, соответственно, демпинговые методы при проникновении на американский рынок? Насколько я понимаю, антидемпинговых процедур в отношении Китая не проводит Россия. Как это для нас темой не является. Угроза состоит в том, что если объем торгово-экономических связей Китая и Америки начнет резко падать – у Китая упадет резко спрос на сырье, и российскому сырью – нефти, газу, металлу и дальше по списку – некуда будет деться. Это одно. Второе: не нужно забывать, что Китай является обладателем крупнейших валютных резервов – 3 триллиона. Может, в Японии уже столько же. Может, потеряли триллион. Но в любом случае, 3 триллиона валютных резервов у Китая, существенная часть которых размещена в долларовые активы. Если вдруг начнется серьезная экономическая война с обвинениями в валютном манипулировании, с решениями конгресса, с принятием законопроектов, я не исключаю, что Китай может использовать вот такой инструмент. И российская экономика, которая вся привязана к доллару и которая может в любой положение попасть: хочешь – на колени, хочешь – на голову, — хочешь — на уши. Соответственно, нам тоже мало не покажется. Наш интерес состоит в том, чтобы этой войны не было, если так говорить. Нам не нужен победитель в этой войне. Интересы экономические и политические России состоят в том, чтобы этой войны не было. Поэтому говорить, на чью мы сторону… — точно не на чью, потому что для нас любой исход этой войны — плохо. Про экономическую войну я говорю. Поэтому нам самое вот – выступить миротворцем, выступить посредником, хотя я сомневаюсь, что в диалоге Китая с Америкой нужна Россия в качестве посредника. Я.Широков ― И Трамп, наверное, не будет прислушиваться. С.Алексашенко ― Подозреваю, что да. С. Алексашенко: Сила Трампа в его непредсказуемости. То есть никто не знает, что будет делать президент Трамп Е.Канакова ― Хорошо. Хочу спросить вас, согласны ли вы с Ангелой Меркель, которая сказала, что с избранием Трампа может наступить новая экономическая эпоха? С.Алексашенко ― С одной стороны, эта фраза стала уже достаточно тривиальной. Уже многие говорили, что новая историческая эпоха… С другой стороны, в этой фразе очень важное слово «может»: может наступить, а может, и не наступить правда? Это ведь, как подсчитать. Сила Трампа в его непредсказуемости. То есть никто не знает, что будет делать президент Трамп. Нужно же понимать, что его предвыборные, даже послевыборные лозунги, заявления, они на деле пока не реализуются. «Первое, что я сделаю, я отменю Обамакэр, — вот этот закон по медицинском обеспечении американцев, — причем, я, во-первых, внесу законопроект в конгресс о его отмене, а, во-вторых, у президента есть право прекратить финансирование». Там не очень большие деньги, по-моему, порядка 6 миллиардов долларов, но они идут на поддержку… На уровне штатов есть так называемые биржи страховок, где, с одной стороны, страховщики предлагают свои услуги, а, с другой стороны, клиенты выбирают и покупают, где формируется цена. Многие эти биржи экономически несостоятельны, они поддерживаются за счет федеральных субсидий и за счет этого снижается цена страховки для страхуемого. И, соответственно, если федеральный американский бюджет не перечисляет эти деньги, у страховщиков возникают большие убытки. В принципе Трамп это может остановить одним своим росчерком пера, он может сказать: «Прекратить». Он этого не сделал. Он написал: «Я всем ведомствам рекомендую вставлять максимальное количество палок в колеса этому закону. Ну, знаете, он пообещал одно, а как только сел в кабинет, первый указ по Обамакэр… вот его что-то остановило. Может быть, ему кто-то чего-то подсказал. То есть, почему он законопроект не внес, легче объяснить, потому что нельзя просто отменять Обамакэр, нужно написать закон о том, как она будет трансформироваться, как будут отношения возникать. Он начал говорить: «Вот, может быть, мы что-то там оставим, там в этом законе есть хорошее, что, например, вне зависимости от твоего состояния здоровья и возраста на тебя возлагать дополнительные расходы по медицинской страховке». То есть он, погружаясь в эту тему… я думаю, как-то его советники начинают понимать, что не все так просто. Как замечательный пример, по-моему, Пархоменко рассказывал про министерство энергетики, типа, что его надо упразднить, а выясняется, что оно занимается американской военной ядерной программой. Конечно, можно упразднить, но с ракетами чего делать? Как отвечать на угрозы со стороны Китая? Поэтому я думаю, что Трамп… может наступить новая историческая эпоха, может не наступить. Поэтому гадать… и то и другое равновероятно. Е.Канакова ― Хорошо. То есть нужно подождать все-таки каких-то действий с его стороны. С.Алексашенко ― Ну, конечно, нужно подождать. Я.Широков ― Он сейчас вообще себя никак не проявил. Даже эти первые указы ничего не говорят о том, что он будет делать. С.Алексашенко ― Вот он, соответственно, подписал указ про Обамакэр, что «вставляйте палки в колеса», и он проанонсировал, что он подписал указ о выходе из Тихоокеанского торгового партнерства. Я.Широков ― Куда США еще не вошли. С.Алексашенко ― Куда США еще не вошли, потому что это соглашение не всеми подписано, а США не ратифицировали. То есть, в принципе, США не входили. Обама вносил этот законопроект в конгресс, но он там не получил поддержки и в общем, американцы заявили, что отзовут свою подпись. В общем, по сравнению с тем, что было 3 месяца назад ничего не изменилось. И, возвращаясь к началу нашего разговора, к торговым войнам с Китаем, вообще говоря, шаг в пользу Китая, потому что Китай сильно обиделся, что его в это Транстихоокеанское торговое партнерство не пригласили. Потому что там же как раз все, кроме Китая. Это была осознанная политика США, что «давайте мы между собой договоримся, а потому уже Китай на этих условиях к нам присоединится. Я.Широков ― То есть он подмигивает Китаю, получается. С.Алексашенко ― Получается, он подмигивает Китаю, говорит: «Давай мы с тобой сначала на двоих договоримся, а потом всех остальных к себе подтянем». То есть Трамп на уровне избирательной кампании, Трамп на уровне после выборов до инаугурации, Трамп после инаугурации — три разных человека. Как Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не муж и жена, а четыре отдельных человека. Вот у Трампа то же самое. Я.Широков ― Меня больше всего удивило в этой истории с Транстихоокеанским партнерством, что процесс выхода поддержал Берни Сандерс, человек, которого называют ультралевым из всех кандидатов. С.Алексашенко ― Тихоокеанское партнерство настолько было неполярным, что его, по-моему, все кандидаты, даже Хиллари Клинтон, которая в свое время его продвигала, выступала, а потом сказала, то тоже не будет его поддерживать… Я.Широков ― А в чем его непопулярность, в чем подводный камень? С.Алексашенко ― С моей точки зрения, Транстихоокеанское партнерство – это реакция на провал переговоров в рамках ВТО о дальнейшей либерализации в торговле между странами. То есть ВТО о существенном продвижение договориться не смогло. И, соответственно, альтернативы, которые возглавляют ведущие страны, наиболее развитые страны: Давайте заключать блоковые соглашения. Вот одно – Транстихоокеанское, другое – США, Евросоюз. И продвигаться дальше. То есть, с точки зрения глобальных компаний, с точки зрения современной организации экономической жизни отмена торговых и неторговых барьеров на пути движения товаров и капитала — это, в общем, в пользу экономики. Снижаются издержки, медленней растут цены, эффективней производство, растет занятость в менее развитых странах. В общем, какое-то распределение богатство идет более равномерно по всему мира. Но в ответ мы услышали в полном объеме риторику Трампа: «Это убирает места из обрабатывающей промышленности США», — что, на самом деле, тоже не совсем правда, потому что последние 5, может быть, 6 лет занятость в обрабатывающей промышленности как раз растет. Это связано с тем, что американцы начали добывать сланцевый газ. Соответственно, дешевый газ создает дешевые экономические ресурсы. Стали возникать новые рабочие места, другие. То есть не те, которые были раньше. Там был, действительно, 15-летний период сокращения численности занятых в промышленности. А, с другой стороны, Трамп наезжает на автомобильные заводы, говорит: инвестируйте в США. И »Форд» выпускает заявление: «Да, хорошо. Мы послушали заявление президента,— они не говорят «президента», — вот мы решили, что мы построим у себя в штате, — не буду врать, – автомобильный завод за 700 миллионов долларов. И работать там будет 700 человек». То есть автомобильная промышленность – это оплот Америки: Что хорошо для «Дженерал моторс», то хорошо для всей Америки – мы хорошо знаем. С. Алексашенко: Транстихоокеанское партнерство – это попытка продвинуть дальше процесс глобализации Но выясняется, что современная автомобильное производство, оно не требует человеческого труда. То есть за 700 миллионов там огромный завод, там всего 700 человек, и понятно, что 700 мест дополнительной занятости не сильно решают проблему США. Вот так. Поэтому, собственно говоря, Транстихоокеанское партнерство – это попытка продвинуть дальше процесс глобализации, снизить издержки на пути движения товаров и сделать экономику… как говорил Леонид Ильич Брежнев «экономика должна быть экономной». Транстихоокеанское партнерство – это сделать экономику более экономной. Пока не получилось. Но я думаю, какие-то процессы, они идут. И, собственно, многие страны заключают между собой такие двусторонние, многосторонние соглашения о бестарифной торговле, поэтому как-то процесс будет идти. То, что выгодно для бизнеса, будет проходить. Е.Канакова ― Перед новостями хочется затронуть другую тему. Центробанк потребовал от системы «Яндекс. Деньги» заблокировать сбор средств на президентскую кампанию Навального. Что, уже начали вставлять палки в колеса? С.Алексашенко ― По слухам, Екатерина, да? Е.Канакова ― Ну, по слухам… Вчера Навальный сам… С.Алексашенко ― Нет, подождите. Я.Широков ― «Яндекс Деньги» говорил, что они боятся… С.Алексашенко ― Нет, стоп-стоп! Решение принято на уровне компании «Яндекс. Деньги» путем изменения пользовательского соглашения. И они говорят, что «мы опасаемся, что Центральный банк признает нынешнюю ситуацию нарушением закона о выборах. То есть впрямую Центральный банк никакого решения не принимал. Более того, судя из сообщения «Яндекса», вообще говоря, Центральный банк никакого предупреждения официального «Яндекс Деньги» не высылал. Просто, знаете, «мы испугались…». Е.Канакова ― Непонятно чего, получается испугались? Я.Широков ― Нет, понятно чего — 13-й год… С.Алексашенко ― Дальше мы можем догадываться. Но вряд ли бы «Яндекс» начал просто так говорить впрямую, что «мы опасаемся, что Центральный банк…». Видимо, какие-то сигналы были, видимо, какое-то давление из Центрального банка, из Кремля, из ФСБ – мало ли, откуда может быть? Но кто конкретно давит на »Яндекс Деньги» мы не очень можем понять. Но понятно, что давят. Понятно, что вся наша система от Кремля и до последнего управдома точно совершенно не хочет облегчать жизнь Алексею Навальному. Я.Широков ― Понятно, 2013 года, сборы на кампанию Навального НРЗБ. Они просто обжегшись на молоке, дуют на воду. С.Алексашенко ― И те, кто сдавал и те, кто выступал посредниками, и те, кто тратил деньги, поняли, что слишком опасно. Потому что, дать человеку полтора года собирать деньги – он же, действительно, может много собрать. Я.Широков ― А есть у Центробанка рычаги так банки в колеса целой платежной системе поставить? С.Алексашенко ― Есть. У Центробанка есть рычаги сделать все что угодно. «Яндекс Деньги» — это кредитная радиостанция, работает на основании лицензии Центрального банка. Центральный банк может ввести ограничения по другому основанию. Я.Широков ― По какому, например? С.Алексашенко ― Яков, пройдет инспекторская проверка. Выяснится, что там нет огнетушителя, здесь на 117-й станице 1296-страничного документа есть опечатка: не там стоит запятая; вы не в состоянии представить документы в количестве 256 тонн в течение получаса, «вы срываете нашу работу – мы вам просто блокируем корсчет, временно, просто в рамках профилактики. Прекратите-ка пока принимать деньги клиентов и осуществлять платежи по поручениям». Просто достаточно ввести такое ограничение на пару дней и понятно, что ситуация «Яндекс Деньги» будет уже существенно другой. Центральный банк может сделать все. Опять, мы думаем, что это Центральный банк – «Яндекс» ссылается. А если это ФСБ? А почему вы считаете, что, например товарищи из какой-нибудь организации не позвонят Элле Александровне Памфиловой, не скажут: «Элла Александровна, вам не кажется, что здесь есть нарушение закона о выборах. А вот сходите-ка в суд с этим иском, и пусть суд рассмотрит. Не-не, вы спросите суд: «Товарищи судьи, а нет ли здесь нарушения, вы протрактуйте, пожалуйста. Я не знаю, я вот здесь сижу как председатель Центризбиркома, ничего не могут понять, есть нарушения, нет нарушений». Давайте в Басманный суд сходим или в Хамовнический и решим. Как суд скажет, так и будет, правда? Суд же у нас независимый». Поэтому вариантов… Там совсем необязательно Центральный банк… А потом уже, на основании решения суда будет определение в адрес Центрального банка, будет определение в адрес «Яндекс Деньги». Я.Широков ― К вопросу о независимости суда. Вы тоже верите, что дело по »Кировлесу» ускорили исключительно ради того, чтобы быстрее определиться со статусом Навального: может он как кандидат выступать или не может? Вы сторонник тех, кто считает, что Навального хотят реально посадить в этот раз? С.Алексашенко ― Там хотят, по-моему, провести 16 заседаний в рамках дела «Кировлеса». Насколько я понимаю позицию адвокатов, там на 16 заседаний нет материала. Вот если бы хотели растянуть этот процесс, Алексея можно было бы через день в качестве издевательства: день заседание, день нет. То есть точно не успеешь в Москву туда-сюда слетать. Мне кажется, что хотят поставить какую-то току, какую – пока еще никто не знает. А может быть, просто хотят, чтобы он в ближайшие две недели не появлялся в Москве, — а в это время мы с «Яндекс Деньги» здесь разберемся. Слушайте, он так как-то системе мозолит глаза и наступает на мозоли и изо всех щелей вылезает… Просто уже такую неприязнь система к нему испытывает, прямо кушать не может. Уже независимые суды как-то синхронно принимают одинаковые решения. Я.Широков ― Хотели бы, чтобы он не наступал на мозоли, ввели бы какой-нибудь домашний арест, чтобы он в интернет не выходил. Ему же достаточно два клика – и у него свежие там разоблачения… С.Алексашенко ― Яков, а вы не давайте советов. Вы не давайте советов, они и без вас догадаются, что сделать надо. Никто не знает. На самом деле, ответ: никто не знает, что делать с политиком Алексеем Навальным. Е.Канакова ― В этом и его преимущество. С. Алексашенко: Вся наша система от Кремля и до последнего управдома не хочет облегчать жизнь Алексею Навальному С.Алексашенко ― Ну, так же, как у Трампа: сила Навального в том, что он не предсказуем. Попробуйте просчитать его шаги. Не можете. И, я думаю, что решение, соответственно, летнее – отменить приговор по »Кировлесу» и восстановить Алексея в правах быть избранным, оно оказалось для Алексея не сильно ожиданным, а, с другой стороны, открыли ему окошечко – он воспользовался этим окошечком. Ему закроют – он к новой ситуации приспособится. Я.Широков ― Напоминаю, что это программа «Персонально ваш» с экономистом Сергеем Алексашенко. Вернемся через несколько минут. НОВОСТИ Е.Канакова ― 15 часов, 35 минут в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш». Здесь – Яков Широков и Екатерина Канакова у нас в студии – просил пояснить – экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте, еще раз! С.Алексашенко ― Здравствуйте еще раз. Да, я в студии. Я.Широков ― Надо было для камеры Сетевизора еще взять газету с сегодняшней датой сразу. Про брексит хочется спросить. Сегодня Верховный суд Великобритании сказал, что правительство не может просто так начать процедуры без одобрения и согласования в парламенте. Можете пояснить, то это такое, в чем корень вопроса-то? С.Алексашенко ― Корень вопроса состоит в том, что Великобритания оказалась расколотой в отношении, быть или не быть стране в Евросоюзе. И голосование прошло, действительно, раскололо вот как республиканцы и демократы в США, «голубые» и »красные штаты», так же голосование прошло в Великобритании, где, например, в Лондоне 75% населения проголосовали за то, чтобы страна оставалась в Советском Союзе. А сельских районах Уэльса и Англии – там народ проголосовал, чтобы выйти из Евросоюза. Шотландия хочет остаться, Северная Ирландия хочет остаться. Уэльс хочет уйти, потому что такой сельский район, они не очень понимают. И в этой ситуации… суд превыше всего. В Великобритании, Англии, собственно, любой человек может обратиться в суд с каким-то заявлением. Собственно, по результатам референдума было обращение сначала в суд Лондона, затем в Верховный суд. Противники выхода Великобритании из ЕС надеются, что процесс каким-то образом можно остановить. Их много. Они не очень хорошо понимают, что и как можно сделать. И самое печальное для них, что у них не нет политической поддержки со стороны ведущих партий. То есть да, пришло решение Верховного суда: правительство должно провести заседание в парламенте. Оценка экспертов: парламент проголосует – за. Ну, ровно потому, что «мы не можем голосовать против воли народа» — на такой аргумент, в принципе, правящая партия, она говорит – да. Ну, хорошо, надо подготовиться. Возможно, парламент захочет обсуждать какие-то условия, то есть придется как-то прислушиваться к мнению… Надо прочитать более внимательно решение суда, что там помимо прямого голосования. Я.Широков ― Лейбористы тоже, кстати, готовы будут поддержать? С.Алексашенко ― Не знаю, не знаю. Думаю, что да. Я не думаю, что есть риски, что результаты референдума не устоят в парламенте. Я.Широков ― То есть, грубо говоря, сам процесс это не остановит, но замедлить замедлит. С.Алексашенко ― На какое-то время замедлит, хотя давайте говорить честно, процесс, собственно говоря, еще не начался. Великобритания до настоящего момента еще официально не подала заявку в Евросоюз о выходе. То есть голосование референдума, прошло уже полгода. Премьер-министр госпожа Мэй, она еще обсуждает, когда подать эту заявку: «Может быть, мы в 18-м году подадим заявку. Потому что в референдуме не было сказано, когда. Референдум решил, что нужно выйти. Мы должны подготовиться, мы должны сформулировать, мы должны понять, на каких условиях мы вы бы хотели; мы должны провести консультации с Евросоюзом». И, по-моему, было же недели две назад ее заявление, что, условно, «жесткий выход тоже возможен, как жесткая посадка, когда мы просто не сможем договориться с Евросоюзом ни о чем, называется, так хлопнем дверь – и разойдемся; а все споры – финансовые, бюджетные – будем решать через какие-нибудь суды». Тоже не исключенный вариант. Потому что, мне кажется, что это как с Обамакэр: легко сказать, что давайте выйдем из Евросоюза, но после этого с Евросоюзом нужно договориться об условиях развода по всем вопросам, по всем соглашениям: о свободе движения товаров, о таможенных пошлинах, если не будет свободного движения товара, о свободном движении рабочей силы, о том, что могут или не могут английские банки вести корсчета в евро, разрешит им европейский Центральный банк вести расчеты через себя. А бюджетные обязательства у Великобритании, которые есть на много лет вперед по поддержке различных бюджетных программ, которые расписаны на годы вперед: как платить, куда платить. А дальше, после всего этого выясняется, что Великобритания является членом ВТО, будучи в рамках ЕС, так ведь теперь Великобритании нужно будет со всеми странами Всемирной торговой организации пере договориться об условиях членства в ВТО. Я.Широков ― Это на несколько лет. С.Алексашенко ― Яков, это же просто технологическая задача, она фантастической сложности. И надо же понять, на каких условиях мы хотим или не хотим. С. Алексашенко: Никто не знает, что делать с политиком Алексеем Навальным Е.Канакова ― Слушайте, странно, я думала, что эти все условия были продуманы до. С.Алексашенко ― Не были они никем продуманы, в том-то все и дело. Е.Канакова ― А смысл тогда какой, почему сначала провели референдум?.. С.Алексашенко ― Популисты сначала говорят, потом думают. Собственно говоря, это очень традиционный способ: сначала сказать, потом попытаться подумать. Я.Широков ― Это все напоминает мультфильм «Симпсоны», где они принимают какое-нибудь дурацкое решение, а потом начинают придумывать, как его выполнять. С.Алексашенко ― А потом всю оставшуюся серию думают, что бы с ним сделать такое. Чего далеко ходить, у нас есть «закон Яровой» — то же самое же. То есть написать написали «закон Яровой», а выясняется, что выполнить его – какие-то безумные деньги. Где их взять, никто не понимает, технологической основы нет. Тут же выяснилась куча государственных компаний, которые готовы за государственный счет это все сделать. Я.Широков ― Там одна, по-моему, больше всего преуспевает в этом. С.Алексашенко ― Преуспевает. Мы даже понимаем, кто. Мы знаем имя этой компании. Но то же самое – закон написали, а как его реализовать, никто не подумал, ну, потому что популистский закон. А спецслужбы сказали: «А мы этого хотим». Опа! Е.Канакова ― А есть вероятность, что все-таки Великобритания откажется от этого референдума и будет в Евросоюзе продолжать или уже подумает и скажет: «А ну его к черту — столько всего…» С.Алексашенко ― Я не знаю. Было заявление, по-моему, опять Тереза Мэй говорила – могу ошибаться – что повторный референдум по этому вопросу невозможен. Я думаю, что если предположить, что пройдет пять лет и ничего не удастся, какая-нибудь новая политическая сила сформируется, скажет: «А давайте проведем референдум о том, чтобы вернуться» — я думаю, что, во-первых, это решение тоже будет оспорено в суде и не факт, что суд поддержит проведение второго референдума с альтернативным голосованием. А, во-вторых, не факт, что там Евросоюз скажет: «Слушайте, а нам и без вас хорошо. Вы не участвуете в наших саммитах вот уже 5 лет и нам без вас так замечательно обо всем договариваться… Иди вы… это самое… Мы не хотим вас больше. Вы сказали… умерла, так умерла». Я.Широков ― У меня создается впечатление после всего этого, что британское правительство пытается жить по принципу Хаджи Насреддина: Кто-то умрет первый: либо ишак, либо падишах. С.Алексашенко ― Нет, а кто здесь умрет? Я.Широков ― То есть либо все забудут, что они собирались уходить… С.Алексашенко ― Не забудут. Как это… никто не забыт, ничто не забыто. То есть и в Великобритании все об этом хорошо помнят, и в Евросоюзе все хорошо помнят. И каждый раз каждый удобный случай руководитель Евросоюза та же госпожа Меркель говорит: «Давайте начинать. Слушайте, ребята, вы не можете тянуть это бесконечно». Я.Широков ― Взялся за гуж, не говори, что не дюж С.Алексашенко ― Вы сказали – давайте. Подвешенное состояние, оно хуже всего. Давайте ясность вносить. Если вы не будете – как-то по другому начнем, как-то ограничивать еще в чем-то. Поэтому забыть, я думаю, не удастся. Я.Широков ― Про «закон Яровой», кстати, напомнили. На прошлой неделе говорили, что вроде как решили смягчить его требования. А »Независимая газета» сегодня пишет, что наоборот, хотят ввести не только обязательства хранить записи звонков, сообщений, но даже подтверждать достоверность сведений конечный пользователей. Насколько это серьезно еще может повысить стоимость этого закона. С.Алексашенко ― Я плохо понимаю, как можно подтвердить достоверность сведений о конечном пользователе. Яков, мы сейчас выйдем с вами после передачи, я скажу: «Яков, слушайте, у меня телефон сел, батарейки. Дайте позвонить». Вот вы мне дадите телефон, я позвоню. Е.Канакова ― А потом к нему домой придут и будут допрашивать. С.Алексашенко ― Я же помню, когда мобильные телефоны в России начинались, у нас была такая карточка пользователя мобильной связью, и без этой карточки милиция могла отобрать телефон, если ты ее с собой не носил. Но она достаточно быстро умерла, потому что распространение пошло настолько быстро… Я не понимаю, как технологически это можно сделать. Хоть сто раз все эти корпоративные телефоны прибей гвоздями к рукам, все равно гарантировать, что именно Яков Широков пользуется своим аппаратом все время и больше никто не может с этого телефона позвонить, невозможно. Не-воз-мож-но! И если люди, которые вносят такие законопроекты или вынашивают такие идеи, этого не понимают, значит, у них с головой не все в порядке. Они просто не понимают, как работает современный мир. Они живут в каменном веке. Ну, что ж поделать, такие у нас чиновники. С. Алексашенко: Сила Навального в том, что он не предсказуем. Попробуйте просчитать его шаги. Не можете Е.Канакова ― Хорошо. Перейду немного к другой теме. Санкции, введенные США против ФСБ, говорят, могут затруднить импорт электроники в Россию. Что, опять кто-нибудь найдет в этом плюс для производства собственного в России, внутреннего? С.Алексашенко ― Опять, Екатерина, могут затруднить, а могу не затруднить. А могут договориться. А потом, надо же не забывать, что помимо санкций против ФСБ – я не думаю, что сама непосредственно Федеральная служба занимается импортом электроники. Какие-то дочерние структуры, какие-то независимые предприятия дружеские по заказу ФСБ, которые с ФСБ вообще никак не связаны. А потом, есть же санкции на продукцию двойного назначения. То есть, в принципе, я думаю так, что если бы американцы хотели ввести жесткий запрет на экспорт в Россию электроники, надо было начинать с мобильных телефонов, с планшетов, с ноутбуков. Ну, просто взять и запретить, сказать: «Мы не разрешаем экспортировать в Россию ничего, что произведено на территории США, произведено американскими компаниями или в производстве использование американских патентов». При чем здесь ФСБ? Я думаю, если бы такая цель стаяла – что-нибудь запретить – американцы могли сделать гораздо более прямым действенным способом. Я думаю, что санкции против ФСБ – это символический жест, что «мы считаем, что эта организация виновна в нарушении важной составляющей в американской жизни: вмешательство во внутреннюю политику США, тем более, в процесс избирательной кампании», скажем так. Я.Широков ― Не могу не спросить. А вы верите – как на прошлой неделе сказал Шувалов, первый вице-премьер, — что в следующем году продовольственное эмбарго, возможно, отменят? С.Алексашенко ― Опять: возможно отменят, а возможно, не отменят. Я.Широков ― Но он так с надеждой… С.Алексашенко ― Нет, Игорь Иванович, он, по-моему, более жестко сказал, он сказал: «Я бы строил бизнес-план, исходя из того, что к концу 17-го года мы контрсанкции отменим». То есть там такая, более уверенная формулировка. Я не могу, я не пресс-секретарь Шувалова, я не могу интерпретировать его слова, но, мне кажется, что можно считать — как, знаете, с одной стороны, с другой – да, Шувалов является носителем каких-то знаний, и, может быть, зная что-то, чего не знаем мы и говорит: «Знаете, велика вероятность этого». А, может быть, он говорит о другом: «Ребята, вы бизнесмены, вы строите свои бизнес-планы. Бизнес-план – это не до конца этого года. Бизнес-план – это на 3, на 5, на 10 лет. И я вам советую в своих бизнес-планах исходить из того, что санкции отменят. То есть не закладывайте в свой бизнес-план то, что санкции сохраняться постоянно». Знаете, как у нас планируют федеральный бюджет? При какой цене на нефть? При низкой цене на нефть надо планировать. Не планировать сверх оптимистических ожиданий. Поэтому, возможно, Шувалов имел в виду именно это. Я.Широков ― Меньше пессимизма. С.Алексашенко ― Меньше нездорового оптимизма, меньше надежд на то, что государство будет вечно вас защищать и создавать тепличные условия. Вот хотите конкурировать – считайте, что этих условий не будет у вас. Я.Широков ― Это такое послание нашим производителям: «Ребята, лафа заканчивается». С.Алексашенко ― Нет, нет. Хотите, чтобы ваш бизнес был устойчивым, хотите вкладывать деньги надолго и всерьез – считайте, что санкций не будет. Вот заложите в свой бизнес-план, что санкций не будет, что у вас будет более жесткая конкуренция, что у вас будут более низкие цены, что у вас будет более высокое качество вашей продукции. Рассчитывайте на более жесткие условия жизни. Я.Широков ― Еще бы при этом хорошо – меньше проверок и меньше новых налогов. С.Алексашенко ― А это Игорь Иванович не отвечает. А еще справедливый суд и равенство всех перед законом… Я.Широков ― Да, и губозакаточная машинка. Е.Канакова ― Да, бесплатно. С.Алексашенко ― Да-да-да. Я.Широков ― Один вопрос от слушателя меня затронул. Не могу не спросить, поскольку это ваша тема постоянная, что называется: «Что происходит на Украине с экономикой?» Вроде растет, во всяком случае достаточно небольшой рост есть, но не то, что наше хрупкое дно. С. Алексашенко: Санкции против ФСБ – это символический жест С.Алексашенко ― Я бы сказал так, что если абстрагироваться от многих факторов, украинская экономика показывает лучший результат, чем российская, по крайней мере она растет. Да, этот рост на уровне 1-го с небольшим процента в отличие от российского, который минус — чуть меньше одного процента. То есть, если с точностью до знака – украинская экономика в лучшем состоянии. Но нужно понимать, что украинское дно гораздо глубже и гораздо жестче, чем российское. Потому что падение экономики Украины за 14-й, 15-й годы составило практически 20%, но нужно понимать, что это не экономика рухнула, а просто Украина потеряла два крупных региона, в первую очередь это Донбасс, а вторую часть – это Крым. И Донбасс вместе с Крымом производили где-то 15-16% ВВП Украины, и, соответственно, около 20% экспортной выручки. То есть у них исчез просто огромный кусок экономики. Ну, как у нас, представляете, Тюменская область вместе со всеми своими нефтяными месторождениями провалилась в болото, наш «нефтяной бегемот» провалился в болото – вот просто 20% ВВП выпало. Понятно, что так же, как российская экономика приспособилась к ценам на нефть и к новому курсу доллара, украинская экономика тоже приспособилась к новому курсу гривны, к реально новой структуре экономики после того, как эти регионы ушли. Да, от этого дна Украина экономика оттолкнулась и начался рост медленный, рост неустойчивый. Я.Широков ― А в перспективе? Е.Канакова ― У нас тоже рост. Я.Широков ― Если такая ситуация сохраниться? С.Алексашенко ― Отвечать на этот вопрос просто: перспективы любой экономики, если правительство, власть проводит вменяемую политику для экономики, должна расти. Некоторым правительствам удается проводить невменяемую политику, тогда экономика не растет на протяжении долгого периода времени. Вот, например, российская экономика находится на уровне 2008 года. Вот 8 лет — результат экономического развития – 0. Ну, всё бывает в жизни, разные периоды. Поэтому, если говорить, не обращая внимания на то, что и как делает украинское правительство, украинская власть, перспективы экономики – расти. Украина крупнейший экспортер зерна в России. Она обогнала Россию по экспорту зерна и продолжает развивать сельское хозяйство, несмотря на то, что у них нет закона… Да, у них экспорт зерна больше. У них нет закона о частной собственности на землю, что является огромным тормозом, но, тем не менее Украина производит огромное количество зерна. Я считаю, что большой толчок для украинской экономики могла бы дать либерализация доступа к газу. Например, частные компании допустить к добыче газа, снизить на них налоговое давление как минимум на ранней стадии. Та же самая проблема, что у нас: у них не то, что не независимые, у них коррумпированные суды. У нас телефонное право, у них – абсолютно коррумпированные суды. Но Украина провела огромную работу по судебной реформе. Там идет массированная в хорошем смысле слова зачистка, очистка судебной системы. Просто там меняется состав судей, меняется структура Верховного совета юстиции или как он называется на Украине. То есть результаты этого видны не сразу… Я понимаю, что через два-три года очищение судов даст результат для всей украинской экономики. Соответственно, бизнесменам будет проще защищать свои права. Я надеюсь. Это оптимистический сценарий. Пессимистический сценарий — что останется всё, как было. Е.Канакова ― Ну, как вы говорите, может дать, а может, не дать. С.Алексашенко ― Про ту же самую судебную реформу я разговаривал с людьми, которые в главе этого процесса. Я спрашиваю: «Когда точка невозврата?» Они говорят: «Еще три года». То есть по их оценкам для того, чтобы судебная реформа прошла точку невозврата — как раз где-то 2019 год – срок, когда следующие президентские выборы. Но это их оценка. Мы не можем ее ни подтвердить, ни опровергнуть. Но это надежда, с этим связана надежда украинской экономики Я.Широков ― У нас еще 2 минуты есть в запасе. Не могу не спросить про банк «Пересвет». А там введен повторный мораторий. Это, по-моему, беспрецедентный случай. С.Алексашенко ― Да. Я.Широков ― А зачем? С.Алексашенко ― Ну, если звезды зажигают, значит, кому-то нужно. Насколько я понимаю, если я не ошибаюсь, банк «Пересвет» хотят санировать структуры, связанные с »Роснефтью». Я.Широков ― И тут! С.Алексашенко ― Просто у нас же как: банк «Пересвет» — это Русская православная церковь. И вот так же, как Центральный банк решил обидеть республику Татарстан и не дать денег на санацию «Татфондбанка», точно так же Центральный банк решил обидеть Русскую православную церковь, не начав процедуру санации, оздоровления банка «Пересвет». Тут же выяснилось, что, видимо, у РПЦ или у клиентов этого банка, или у собственников этого банка – не важно – появился мощный союзник в лице компании «Роснефть» со всеми ее лоббистскими ресурсами, которые говорят: «А мы готовы помочь санировать этот банк, но только пусть Центральный банк даст денег». Е.Канакова ― На этой ноте…. С.Алексашенко ― Все о деньгах. А представьте себя на место председателя Центробанка, когда приходит руководитель «Роснефти» и говорит: «А мы хотим этим заняться». А вы скажете – нет, у вас мужества хватит? Давайте лучше подвесим вопрос или пойдем к арбитру, который решит… Е.Канакова ― Подвесим этот вопрос, Сергей Владимирович, до следующего вторника. Наша программа заканчивается. Это была программа «Персонально ваш». Это был экономист Сергей Алексашенко.

Ссылка на источник