13 февраля 2017 года. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» – Юрий Грымов, режиссер, продюсер, художественный руководитель театра «Модернъ» Эфир ведут Ирина Воробьева, Оксана Чиж. О.Чиж ― 21 час и 5 минут в Москве. Добрый всем вечер. Это программа «Разбор полета». Ирина Воробьева, Оксана Чиж. Программа о людях, о решениях, которые эти решения принимают и о мотивах, которыми люди руководствуются при принятии решений. И.Воробьева ― У нас сегодня в гостях режиссер, продюсер, художественный руководитель театра «»Модернъ»" Юрий Грымов. Здравствуйте, добрый вечер! Ю.Грымов ― Добрый вечер. И.Воробьева ― У нас есть традиционный вопрос, с которого мы начинаем нашу программу, это вопрос о самом тяжелом решении, самом сложном, мучительном, которое приходилось принимать. С чем это было связано? Я вижу, вы задумались. Ю.Грымов: Волею судеб в оказался в 90-х в Америке, да не просто в Америке, а в Лас-Вегасе Ю.Грымов ― Ну да, потому что такие ответственные вопросы. Мне так сложно сказать. Наверное, я не стоял перед таким решением, чтобы сейчас его вспомнить. Вы понимаете, то есть глобально… И.Воробьева ― То есть судьбоносного такого не было. Ю.Грымов ― Да, вот глобально если поставить: шаг в пропасть или туда, – чтобы я сказал: Вы знаете, был случай… – вот так, наверное, жестко не было. О.Чиж ― Выходит, вы очень легко принимаете различные решения – уйти оттуда-то, согласиться на это – у вас не вызывает это дилеммы со всеми плюсами, минусами, весами? Ю.Грымов ― Я отталкиваюсь от себя, от собственного ощущения того, как я к этому отношусь, где я. Я стараюсь особо не переступать через себя в том плане, что я двигаюсь и пока удается – трудно, – но делать, что я хочу. Сложно очень. И.Воробьева ― Но у нас, я думаю, получится как-то кристаллизовать какое-то решение, близкое к этому. Давайте начнем тогда с того, как это все произошло в том смысле, что вы же, закончив школу, пошли в армию, после армии не пошли в высшее учебное заведение. Ю.Грымов ― Нет, я закончил. Там понятно, что в тот период времени, в 90-х годах это было все так… И.Воробьева ― Условно. Ю.Грымов ― Факультативно, если уж честно. Но мне интересна тогда была культура. Я с детства занимался живописью. И вопросы культурологии меня интересовали. Я бы очень хотел на тот период быть искусствоведом, но мне казалось, что это очень трудно, это сложно — вот так, с кондачка взять. А потом, только все это начиналось, все это гудело… А! Я вспомнил решение… О.Чиж ― Так. Ю.Грымов: Б… не было – не было вот этого …лядства И.Воробьева ― О переезде в Америку или непереезде? Я так и знала! Ю.Грымов ― Да-да, вот. Точно. Сейчас сказали про 90-е… Да, у меня было такое решение, потому что здесь, понятно, всё было непросто в 90-м году и сложно было. Я помню эти каточки потребителя: в магазин идешь – тебе говорят, сколько молока там и так далее… И я в этот непонятный период времени для страны и для себя волею судеб оказался в Америке, да не просто в Америке, а в Лас-Вегасе. О.Чиж ― А как вас туда?.. Ю.Грымов ― Ну, просто пригласили ставить фэшн-шоу, то есть показ мод, лучшую обувь мира… Я уже тогда не был манекенщиком, я был моделью, извиняюсь, и я уже ставил. Ну, в основном ставил. Я год выдержал ходить по подиуму сам – год. А потом уже ставил. И меня пригласили, и я уехал туда и поставил. И мне сделали предложение, сказали: «Юрий, не хотите фэшн-директором приехать сюда. Там три шоу в Мексике, одно в Лас-Вегасе». Там небольшая зарплата, но по нашим временам того периода это были какие-то страшные деньги. Но, в принципе, я после постановки этого шоу приехал в России, в принципе, за чемоданами. Ну, так вот… И.Воробьева ― То есть определившись… О.Чиж ― Наверное, свою роль сыграла «Премьер СВ»? Ю.Грымов ― Ну, сыграла страна. «Премьер СВ» и то, что происходило в 90-м году – это следствие того, что происходило: разлом страны, новые какие-то люди, новые идеи, авантюризм в хорошем смысле слова. И при этом жесткость какая-то. Все было. И поэтому я принял решение, что туда я еще успею. О.Чиж ― А здесь интересно. Ю.Грымов ― Да, здесь интересно и здесь я вижу, как все закручивалось, какая есть возможность. А там мне было понятно. Я примерно понимал, что девочки – налево, мальчики – направо, все ходят, музыка – я все это понимал. Мне это было на тот период уже, наверное, неинтересно. То есть я уже как-то так… пересидел там. О.Чиж ― Ничего себе: заканчивается Советский Союз, открывается Америка и – там неинтересно! Ю.Грымов ― Но здесь же открывалось такое!.. Я не пожалел не секунды. Ю.Грымов: Просто книжки читайте – и будете режиссером О.Чиж ― Кстати, интересно, в одном из интервью – я сейчас найду эту цитату – вот как раз, когда началась реклама: «Реклама в России только-только начиналась. Это были совершенно невероятные авантюрные перспективы и шальные деньги. Я подумал, что в Америку успею всегда и согласился». Вот это вот »авантюрные и шальные деньги» — не страшно ли было в это ввязываться? Ю.Грымов ― На самом деле… ну, как страшно? Это постфактум страшно. Но я, в принципе, как бы… как сказать-то? – ну, решу вопрос. И.Воробьева ― Это очень как в 90-х: «я решу вопрос…» О.Чиж ― Это как? Ю.Грымов ― Я решу вопрос — в том плане, что все-таки я и служил в армии, и, вообще, с улицей дружил. То есть больше я дружил с улицей, чем с чем либо. Поэтому я понимал, что происходил, видел. Рядом, я понимал, что летают пули, потому что в новостях каждый день показывали, что что-то произошло. Но я не переходил черты же. О.Чиж ― А где она возникала, эта черта, насколько рядом пули летели? Ю.Грымов ― Воровать не надо. Вообще забыли тему. Воровать никогда – ни тогда, ни сейчас – не надо воровать. На надо обманывать. Не важно, не под угрозой какой-то: воровать нельзя… А воровать нельзя, обманывать нельзя. И это было очень важно. И.Воробьева ― Подождите. Мы сейчас к ним еще вернемся. Я бы хотела чуть-чуть назад, к этой работе манекенщиком, моделью, не знаю, как называть правильно… Ю.Грымов ― Тогда это назывался демонстратор одежды. Я хотели в отдел кадров и говорил: «А почему мне платят 90 рублей?» Они говорят: «А вы по КЗоТу – «др.»" — где было написано: уборщица и др. Вот «др» — это были все эти… неликвид, да. И.Воробьева ― А вот как раз я хотела спросить, что такое модельный бизнес. Мы сегодня примерно представляем и видим во всех телевизорах… Ю.Грымов ― Он совсем другой, он вообще другой. И.Воробьева ― Вот. А тогда не страшно было становиться демонстратором одежды? Вообще, непонятно что… Ю.Грымов ― Меня интересовал противоположный пол. Я же пошел ради девочек туда. Типа показывать себя, что ли? О.Чиж ― Честно. Ю.Грымов ― А зачем мне туда идти? Там много красивых девушек. Мне это интересно. Вы думаете, что кто-нибудь нормальный, в уме молодой человек хочет ходить и показывать штаны? О.Чиж ― Ну, сейчас-то, думаю, что точно – да. Ю.Грымов ― Ой, я сейчас не знаю. Сейчас немножко все изменилось. Тогда мы назывались «Театр моды» — театр. Мы стихи читали. Вы знаете, что я читал? Ю.Грымов: Воровать не надо. Вообще забыли тему И.Воробьева ― Подождите, вы демонстрировали одежду и стихи читали одновременно? Ю.Грымов ― Конечно. Ну, все было серьезно. Мы же могли в России так – раз! – и просто ходить. Это сейчас вешалки такие ходят. А тогда это была целая идеология, философия. Не смейтесь, пожалуйста, но я правду говорю: я Петрарку читал, будучи моделью. И.Воробьева ― Хорошо! Ю.Грымов ― Ну, так это все было необычно. И режиссеры приходили туда очень разные. И я работал уже… от Зайцева я ушел сразу, то есть открылся Центр моды «Люкс» и я ушел туда. Там был Юрий Борисович Шерлинг – такой театральный режиссер, очень яркий сам по себе человек. Потом меня отобрал Лиепа. И я смотрел на этого великого человека балета, и мы начали там чего-то репетировать, но так как бы… этого ничего не случилось. О.Чиж ― А почему первый, когда упомянули: «когда я работал еще моделью» — почему вы извинились? Ю.Грымов ― Ну, это странное… Нельзя сравнивать сейчас, вот то, что происходит последние 10-15 лет. Я примерно понимаю, что там происходит, но я не могу говорить какие-то нецензурные слова в эфире, но прилично все было тогда в плане нравственности. О.Чиж ― Но вы же пошли туда ради женщин! Ю.Грымов ― Но при этом б… не было – не было вот этого …лядства, не было этого купюра, не было этого. Все было как-то нормально, нормальная жизнь. Потом я уже стал понимать, что все меняется и все это стало как-то более цинично. И.Воробьева ― Хорошо. Возвращаемся к рекламе, ради которой, в том числе, остались… Ю.Грымов ― Может быть, не рекламы. Я бы сказал точнее: ради возможности снимать. Это немножко разные вещи. О.Чиж ― А как вы начали снимать-то, вообще? Нельзя же просто взять камеру и пойти… Ю.Грымов ― Вот именно так и надо поступать: брать сегодня телефон – и снимать. И на вопрос «А как стать режиссером?» хотите простой ответ дам? И.Воробьева ― Стать режиссером. Ю.Грымов ― Нет, книжки просто читайте. Не о режиссуре. И.Воробьева ― А о чем? Ю.Грымов: Воровать нельзя, обманывать нельзя. И это было очень важно Ю.Грымов ― Вообще. И.Воробьева ― Просто, общее образование такое, получается. Ю.Грымов ― Просто книжки читайте – и будете режиссером. О.Чиж ― Это вера, в которую верит один человек, называется шизофренией. Можно, конечно, снимать, но это не выйдет за пределы одного айфона. Ю.Грымов ― Это уже другое. Это большой другой разговор. Но по большому счету надо, распирает? Снимайте! И.Воробьева ― Хорошо. Я про рекламу, собственно, хочу спросить. Я пытаюсь вспомнить рекламу 90-х, когда я была маленькая. Ее как раз показывали где-то между «Богатые тоже плачут» и как бежали рабы в »Изауре». Вы тогда уже снимали рекламу, это была, в том числе, ваша реклама? Ю.Грымов ― Я тогда был звезда! И.Воробьева ― Все, что мы видели на экране, это вы значит. Ю.Грымов ― Ну, не все. Уверен, что не все, потому что я все-таки старался, сохранял все-таки художественность. У меня был повод рассказать какую-то историю, а не просто показать то, что я называю объявлением: указать и цена – не моя тема. И.Воробьева ― А Голубковых вы снимали? Ю.Грымов ― Нет! И.Воробьева ― Слава богу! Ю.Грымов ― Это я был возмущен, когда это появилось и стали хвалить, я говорю: «Ребята, это ведь треш!». О.Чиж ― Вас с художественной точки зрения это?.. Ю.Грымов ― Да, с художественной… О.Чиж ― А вы принимали решение, кому-то отказать, а с кем-то согласиться? Ю.Грымов ― Всегда! О.Чиж ― Как понять, с кем, вообще, работать? Ю.Грымов ― До сих пор принимаю решение. Мы все принимаем такое решение, с кем общаться, с кем не общаться, а кому и руку не дать. И.Воробьева ― Хорошо. Сейчас хотя бы понятно, что можно рекламировать, чего нельзя рекламировать. В 90-е рекламировали всё: сигареты, алкоголь… Ю.Грымов: Меня интересовал противоположный пол. Я же пошел ради девочек туда Ю.Грымов ― Не, неправда. Точно так же. Ну и что? И я рекламировали и алкоголь и сигареты. Также я делал первую социальную рекламу против табака. Это была уже моя позиция. Все, что не запрещено, разрешено. И.Воробьева ― А вы все, что не запрещено рекламировали. Ю.Грымов ― Да. И.Воробьева ― Но там не запрещено-то было много. Все равно должен быть какой-то фильтр. Ю.Грымов ― Коммунистическую партию я бы никогда не рекламировал. И.Воробьева ― А какую вы партию рекламировали тогда? Ю.Грымов ― Я всех рекламировал. И.Воробьева ― А, то есть кроме коммунистов. Ю.Грымов ― Я всех… Я занимался и Гайдаром, царствие небесное… Ну, многими… О.Чиж – К 96 ―му году плавно подходим плавно, по-моему. Ю.Грымов ― Да, я многим чего-то делал. И.Воробьева ― Вот к 96-му мы плавно подошли. А вы какое-то отношение же имели к той самой президентское кампании 96-го года Ельцина, да? Ю.Грымов ― «Голосуй или проиграешь!». Да. Я рад, что кто-то услышал… Я так возмущался… этого не было. Когда была кампания «Голосуй или проиграешь!», мы делали проект «Ельцин – наш президент» и »Голосуй или проиграешь!» — две кампании, которые велись, снимали, плакаты, концерты – понятно, да? И вдруг на штабе обсуждался один проект, и когда я это услышал, увидел картинки на столе, я взмолился. Я говорю: «Вы что, с ума сошли?». Я рад, что это практически не вышло, я не видел, что это вышло. Какой это год? 96-й? Хотели заклеить Россию таким плакатом «ЕБН-96″. Я говорю: «Ребята, но вот это ЕБН и происходит». Я рад, что этого «ЕБН-96″ не было. Нет, я сейчас не шучу. Но плакаты лежали… О.Чиж ― Россия – в смысле что концертный зал, гостиница? Ю.Грымов ― Ну как – билборды по всей Москве… О.Чиж ― А, в смысле, что город… Ю.Грымов: Я Петрарку читал, будучи моделью Ю.Грымов – «Ебн ―96″. И.Воробьева ― Слушайте, но все равно в 96-м году у вас не возникало ощущение, что вы участвуете в чем-то, не имеющим отношения к выборам? Ю.Грымов ― Вообще не возникало. Я искренне не хотел реванша Коммунистической партии, потому что я знаю, как за это пострадали очень многие люди, ну, на примере своих родственников и книжки я в то время уже читал активно. Я понимал, что я этого не хочу. О.Чиж ― Но наверняка же и сейчас обращаются, когда происходят какие-то выборы, кого-то поддержать. Ю.Грымов ― Сейчас ко мне уже никто не обращается. Оставьте иллюзии. Никому уже ничего не надо давно. Давно никто не хочет никакого креатива, извиняюсь, то есть никакого творчества, ни нестандартных решений – забыли. Появились политтехнологи. Это как продюсеры в кино: они сами все делают, нанимают функцию. Ну, сценарист функция, режиссер… Я никогда не был функцией, никогда этим не занимался. И.Воробьева ― А в какой момент это все так получилось? Ю.Грымов ― Я не считал. Давно. Ну, 10 лет, ну 15. Ну, нормально это лет назад… О.Чиж ― Вот интересно, вы относитесь к выборам, к политике и вообще к этой сфере примерно, как к сцене или как к постановке? Ю.Грымов ― Нет, как гражданин. Я на выборы хожу. Я отношусь как гражданин. Именно поэтому я говорю, что за коммунистов – не моя тема. И.Воробьева ― Хорошо, я понимаю. Просто спектр политический, когда мы отбрасываем коммунистов, все равно большой. Ю.Грымов ― Я не видел разницу. И.Воробьева ― То есть все, кто не коммунисты, все хороши. Ю.Грымов ― Да, совершенно точно, я не чувствовал сильной разницы. Я не был настолько политичным, то есть я не особо взвешивал в граммах, в миллиграммах эти вещи, я не следил. Я был поглощен творчеством, что-то писал, уже потихонечку понимал, что мне уже невозможно заниматься этими малыми формами, но просто уже невозможное невозможно, и я в 96-м году уже приступил к написанию с товарищами сценария «Муму» по Тургеневу. И в 98-году уже выпустил кино. Поэтому меня уже как-то в другую сторону… О.Чиж ― А страшно браться за полнометражку, да еще и с классики начинать? Ю.Грымов ― Ой, ну, это опять про принятие решения. Вот вы сказали, принять решение… Тогда же вы помните, какие фильмы снимали? «Мразь», «Падаль» — название картин – «Убийца», «Киллер», «Фигиллер» и так далее. Ю.Грымов: Я все-таки старался, сохранял художественность О.Чиж ― И сейчас снимают. Ю.Грымов ― Тогда было, я помню, на »Кинотавре» открываю программку – смешно было, только сейчас вспомнил – был один фильм «Мытарь», другой какой-то «Упырь». Ну, смешно было. Поэтому я сказал, что не моя тема, я не очень-то чувствую эту тему жесткости, хотя я сталкивался с такими людьми, конечно, знал таких людей и было много таких пикантных ситуаций. Но я не брался за эту тему, поэтому я решил снять кино об одиночестве. То есть это моя трактовка касаемо «Муму», барыни. Не про собаку же мы снимали. И.Воробьева ― Тогда тоже интересно, в 87-м году еще на кино давали деньги, нормально? Ю.Грымов ― Ничего не давали. И.Воробьева ― А на что вы снимали «Муму»? Ю.Грымов ― Часть денег я тратил своих. Это практика моя была. Потому что, а кто ж мне поверит? Часть денег дал канал ВГТРК. И.Воробьева ― «Россия», это РТР. Ю.Грымов ― Они купили права на показ – ну, как все это бывает. Естественно, их не хватило. И, знаете, что стало последней каплей, что я перестал заниматься рекламой? По большому счету я уже в 98-м – 2000-м уже перестал заниматься всем этим, почти перестал. Мне не хватило не помню, по-моему, 100 тысяч долларов на озвучание фильма «Муму». О.Чиж ― Это столько стоит? Ю.Грымов ― А вы никогда не думали, почему фильмы стоят 100 миллионов долларов… О.Чиж ― Нет, это да, но озвучка… Ю.Грымов ― Да перестаньте! Это я озвучиваю сейчас «Три сестры» Чехова. Ну, это же большая сложнейшая работа. Это очень много. Так вот, мне не хватило 100 тысяч, потому что я неправильно чего-то рассчитал, потому что я сам себе продюсер. И я пришел… Куда я могу прийти? Туда, где я работал креативным директором, режиссером – «Премьер СВ». Я пришел к Лисовскому Сергию, говорю: «Сережа, такая история: я тут кино снял». Он удивился, посмотрел на меня. Я говорю: «Ты знаешь, мне не хватает 100 тысяч долларов. Ты не можешь вложить?» Ну, у кого я мог просить – у тех, с кем я вместе зарабатывал… И я спросил: «Ты можешь дать мне эти деньги?» Он на меня посмотрел и сказал: «Давай я тебе дам 200, но только ты не будешь никогда снимать кино, а будет снимать рекламу». Ну, и я уволился. И.Воробьева ― Ого! А это как вы решение принимали? Вы оскорбились просто? Ю.Грымов ― Нет, я испугался. Мне хотелось куда-то двигаться, мне хотелось ошибаться. С этим для меня все было понятно. И.Воробьева ― То есть сначала был НРЗБ с Америкой, потом с модой, потом с рекламой. Ю.Грымов ― Типа да. Но, может, это не так ярко, как звучит, но потихонечку это все это рассосалось и я ушел. Я понял, что звоночек какой-то. Ю.Грымов: Я рекламировали и алкоголь и сигареты. Также я делал первую социальную рекламу против табака О.Чиж ― Это интересно – про то, что захотелось куда-то двигаться. Вот вы двинулись в сторону своего первого большого фильма. Книжка поколение П учит нас, что когда человек 10 лет занимается рекламой… там как раз отличный был момент в конце 90-х, когда был большой соблазн двинуться в сторону тех самых политтехнологов, про которых вы говорили, которые потом в итоге вытеснили креатив художественный – вас туда никогда не тянуло в этот момент? Ю.Грымов ― Нет, вообще не понимаю…, вообще мне неинтересно. Вы поймите, я же много чем занимался: изданием журналов и театр, и сейчас в большей степени, я все время занимался режиссурой. Понимаете, когда дебильное слово пишут «клипмейкер» — это, кстати, русские придумали, этого не было никогда… О.Чиж ― Оно вроде ушло куда-то. Ю.Грымов ― Да потому что клипов нет, шоу-бизнеса нет. Все понятно, что случилось: заказные концерты, ресторанная музыка – все это понятно. Никому это не нужно, реально никому не нужно. Клипмейкер – это непонятная профессия. Это работающий на клипе человек. А есть профессия сценарист – точка; оператор – точка. Оператор может быть клипмейкером? Почему-то их не называли, они были операторами. Режиссура – это отдельная очень сложная безумно интересная работа. И.Воробьева ― А вы учились на режиссера? Ю.Грымов ― Вот профессионального образования я не имею. Как бы с культурой это все… но нет у меня, извините, профессионального образования. О.Чиж ― А не жалеет об этом? Ю.Грымов ― Был период – жалел, комплексовал. Меня обижали, трогали журналисты, так глазки строили: «Ну, как же вы можете без профессионального образования…». Я комплексовал. И.Воробьева ― А потом перестали. Ю.Грымов ― Ну, потом перестал. Знаете, поздно перестал, долго комплексовал. Я перестал, когда я снял фильм – это уже был четвертый мой фильм или третий – третий, наверное, я забыл – «Казус Кукоцкого» по Улицкой. О.Чиж ― Пятый. Ю.Грымов: Коммунистическую партию я бы никогда не рекламировал Ю.Грымов ― Ну, или пятый. Я снял этот фильм. Еще до »Ники», до всех наград. Это было очень трудно физически держать в голове все эти линии столько лет… Персонажи стареют, глупеют, ну, и так далее. Это было сложно. Я, когда снял, думал, ну всё – вот теперь говорят: «У нас в гостях режиссер Юрий Грымов». Я говорю: нормально, согласен. Но трудно было просто, большая история была. О.Чиж ― Как бороться с комплексами в этом смысле? Ю.Грымов ― Стараться их не показывать. С собой договариваться, надо ухитряться договариваться с собой. Не в смысле убеждать: «Сморите, какой я хороший. У меня столько наград…». И большое спасибо, что мне хватило ума не реагировать на всю критику в плане «Муму», больше спасибо Клоду Лелушу, который меня наградил, потом там «Ника» и так далее. Больше спасибо, знаете кому? Вот большое спасибо, когда у вас появляются люди, которые вам могут сказать: «Не дрейфь». Вообще, вот этот момент поддержки. А вот у меня это был случай, который я очень четко запомнил. Я приехал ни »Кинотавр» с первой своей картиной «Муму». И был показ. И я сижу один – ну, понятно, кому же я там нужен — в одиночестве в кафе после фильма. Я же там мало кого знал тогда, я же из другого лагеря был. А там как раз было прикольно, что я первый раз увидел кинематографистов. Ну, я знал, кто они такие, мне интересно было, я читал. Я увидел их голыми. Это было классно: я хожу – они все голые, в плавках. Ну, на пляжи. Все переворачиваются… все эти очень серьезные люди – вот как сосисочки переворачиваются, и мне было так интересно. Вообще, об этом надо когда-нибудь снять. О.Чиж ― Выяснилось, что они все живые люди. Ю.Грымов ― Было очень интересно. Я очень горжусь, что со многими дружу сейчас. И я сижу один с супругой после фильма вечером в кафе. И вдруг мне кто-то кладет руку на плечо. Я оборачиваюсь: стоит Григорий Горин с женой. Он говорит: «Юрий?» Я говорю: «Да, здравствуйте». Он говорит: «Я хочу вас поздравить… Хотя нет, — он сказал, — я хочу поздравить себя…». Я говорю: «А что такое?» Он говорит: «По-моему, появился режиссер». И.Воробьева ― Ну, после этого-то точно не стоило комплексовать. Ю.Грымов ― Нет, ну, все равно. Приятно… Мы собирались делать совместный проект… И, кстати, я совсем недавно, года три-четыре назад вспомнил, как вся история с театром у меня началась. Вот потом, в 99-м году с Гориным хотели запустить спектакль. Мне интересовала тема и мы обсуждали – по поводу «Парфюмера» не Зюскинда, а написать эту тему: Россия, запахи… — ну, вот это всё… не важно. И он начал писать маленький синопсис. И, к сожалению, все это оборвалось, он умер – царствие ему небесное. Мы сидели, как сейчас помню, в Доме кино, и он говорит: «Давай в театре чего-нибудь сделаем». А я театр не любил тогда, ну, прямо реально. О.Чиж ― Как это? Ю.Грымов: «Голосуй или проиграешь!». Да. Я рад, что кто-то услышал Ю.Грымов ― Вот прямо, как вы на меня смотрите – вот так вот я не любил. Я сидел, мне было скучно, чего-то я не находил в этот период в своей жизни. Мне было скучно. Я говорю: «Григорий, мне чего-то театр не очень… чего-то мне не очень…». И вот он сказал такую фразу: «Ты думаешь, что тебе театра не нужен. Ну, наверное. Но, мне кажется, что ты нужен театру», — вот он это сказал. Я недавно это вспомнил. А потом я все ближе и ближе стал подходить к театру. Давно несколько постановок я делал. Вот последняя: «Цветы для Элджернона», которая идет в РАМТе. Еще раньше были, я делал с Колякановой, Купченко и так далее. И вдруг эти слова у меня как-то прорезались, потому что я, правда, почувствовал, что мне там комфортнее, что мне комфортнее в театре, чем в кино, сейчас – точно. И.Воробьева ― Мы сейчас еще поговорим после перерыва. А то у нас как-то внезапно прошло полпрограммы, вообще, не поняла, когда это произошло. Вот нам слушатель пишет: «Спасибо за казус Кукоцкого» — из Москвы. И мы еще поговорим с нашим гостем… Меня, кстати, очень интересует издательская деятельность и журнал «Fакел», на котором я как-то так студенческую жизнь и провела успешно, не знаю, уж, как это вышло. Ю.Грымов ― Хороший журнал был. И.Воробьева ― Отличный журнал, честное слово. У меня дома где-то несколько лежат номеров. Напомню нашим слушателям телефон для sms: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере. Я напомню также, что в программе «Разбор полета» сегодня режиссер и продюсер, художественный руководитель театра «Модернъ» Юрий Грымов. НОВОСТИ О.Чиж ― 21 час и 35 минут. Это программа «Разбор полета». Напоминаю, режиссер и продюсер, руководитель театра «Модернъ» находится в этой студии. Мы к театру еще обязательно вернемся. Но есть еще один большой вопрос с медиа. И.Воробьева ― Да, с медиа. О журнале я хотела спросить. Потому что, во-первых, вы же еще занимались журналом «Посмотри». Ю.Грымов ― Во-первых, был журнал «Посмотри». Я делал совместно с издательским домом Крестьянка» — тогда была. Потом уже был самостоятельный проект «Fакел». И.Воробьева ― А как вы, вообще, попали в издательскую деятельность, в деятельность главного редактора журнала? То есть это же тоже переход такой… Ю.Грымов ― Да никакого перехода. Решили – издавали. И.Воробьева ― То есть вы просто хотели. О.Чиж ― А почему вас это заинтересовало? Ю.Грымов ― Мне было интересно делать. Если говорить про «Смотри», понятно почему. То есть мы публиковали странные фотоработы, высокохудожественные, скажем. Мы публиковали фотографии артистов, которые здесь еще никто не видел: Робби Уильямс в каком-то странном гриме… Ну, когда еще никто не знал о существовании таких артистов и так далее. А »Fакел» — мне хотелось сделать социальный журнал, потому что мне казалось, что молодежь хотела говорить о патриотизме, национализме, об экономике, о наркомании, о сексе, о хайтеке. И сделали такие тематические номера: каждый месяц — новый номер. И.Воробьева ― Да, я, действительно, читала в институте этот журнал «Fакел». Но это же выпускала Федерация Интернет Образования, насколько я помню. Ю.Грымов ― Да, абсолютно точно. Прекрасная Федерация Интернет Образования. И.Воробьева ― А вы мне не напомните, он, по-моему, имела отношение к »Открытой России» того времени, к Ходорковскому. Ю.Грымов ― Нет, тогда не было «Открытой России». Она имела прямое отношение к ЮКОСу, потому что ЮКОС выдавал грант на образовательные программы. И, кстати, были прекрасные образовательный программы интернет-образования, где обучали учителей интернет-грамотности. Потому что уже был некий такой раскардаш: учащиеся уже понимали, что такое интернет и как им пользоваться, а преподаватели еще нет. Так бывает. Это разрыв, это естественно произошло. Поэтому были большие программы, занимались системным образованием. И я, кстати, очень горжусь тем, что мы даже получили награду президента Путина за вклад в российское образование. То есть это была большая, серьезная работа, системная работа. Поэтому «Fакел» — социальный журнал для молодежи. Ю.Грымов: Давно никто не хочет никакого креатива, извиняюсь, то есть никакого творчества И.Воробьева ― А когда Ходорковского посадили, все закончилось? Ю.Грымов ― Потихонечку меня там как-то слили. Я почувствовал, что меня сливало окружение. И.Воробьева ― А вы с ним знакомы, с Ходорковским? Ю.Грымов ― Ну, конечно. Я общался несколько раз. И с Невзлиным общался, конечно. О.Чиж ― Вот вы говорите, что почувствовали, что сливает окружение… Ю.Грымов ― Им не нужен был «Fакел». Я говорю вам, всему окружению, которое после все этих трагических событий, когда это все случилось, я, наоборот, отстаивал, что нужно оставлять такой журнал, социальный журнал. Надо развивать, увеличивать тиражи. И потихонечку нас сливали. О.Чиж ― А вы с кем-нибудь сейчас общаетесь, из того про которое можно сказать, что сливали? Ю.Грымов ― Нет, конечно нет. О.Чиж ― То есть предательства вы не прощаете. Ю.Грымов ― Вы знаете, есть хорошие слова Толстого. Можно? Про предательство. «Предательство можно простить?» – Толстого спрашивают. – «Можно, конечно можно, но это как руки сломать – обнять нельзя». Ну, по идее, наверное можно как бы, но обнять-то уже не получается. О.Чиж ― А если говорить про медиа уже в новое, последнее время, то есть две строчки в вашей биографии, которые, во всяком случае, на первый взгляд, какие-то очень противоречивые. Это сначала телеканал «Дождь», а потом «Царьград— ТВ». Как так получилось? Вы, когда принимали предложение телеканала «Дождь», вам это было интересно? Ю.Грымов ― Очень интересно. О.Чиж ― А почему тогда все закончилось? Ю.Грымов ― Потому что я там чуть больше года вначале проработал, а потом просидел. К сожалению, никто не хотел ничего менять. Я вам честно скажу, там хорошие ребята, мне интересно было новое СМИ. Мне интересно всегда было СМИ: изобретение каких-то новых программ, идея. Я чувствовал, что я там не очень нужен, реально не нужен, потому что я исповедую все-таки художественное телевидение. Надо было, чтобы нормальный свет мы там отстроили, нормальный грим. Чтобы были передачи… ведущие здоровались. Мне очень хотелось, чтобы они говорили до-свидание, когда люди уходят… О.Чиж ― То есть вас эстетические принципы не устроили. Ю.Грымов ― Не совсем эстетические. Был случай, когда я подошел, сказал: «Вы знаете, сегодня день рождения у Улицкой, круглая дата». И на следующий день или в этот день был день рождения еще у Митты. Я говорю: «Почему вы в новостях не поздравили этих прекрасных людей?» На книгах одной многие сегодня воспитывались, а на фильмах все другие воспитались. Но мне было сказано в информационной редакции: «Вот они умрут – мы про них скажем». Я говорю: «Понятно». О.Чиж ― Но это же новости. Ю.Грымов ― Ну и что? Не моя тема. Ну что, нельзя поздравить людей, которые зарекомендовали себя во времени? Ну, просто поздравить, просто приятно людям будет. Публично приятно людям сказать: «Поздравляем! Вы прекрасные и талантливые». Давайте это говорить сейчас. И.Воробьева ― Слушайте, а с Улицкой тяжело работать было? Ю.Грымов ― Отлично. А чего там тяжело? Тяжело с дураками. А с умными, интересными прекрасно всё. И.Воробьева ― Мне казалось, что Людмила Улицкая из тех людей, которые… вот свои романы она как-то не хочет, чтобы они были экранизированы или еще что-то. Ю.Грымов ― Я этого не почувствовал. Я когда Улицкой предложил, она говорит: «Юра, по-моему, это нереально – экранизировать «Кукоцкого». Я говорю: «Слушайте, Люся, реально. Чего вы?» И я ей быстренько сказал, чего я хочу экранизировать. Она сказала правильную фразу, это касается, кстати, зрителей, которые смотрят и говорят: «Вот эта экранизация не похожа на книжку». Это говорят. Не надо сравнивать. И Улицкая сказала правильную вещь: «Я книжку-то уже написала. Кино ты снимаешь. Всё, книжка есть». У меня будет сейчас «Анна Каренина. Интимный дневник». Тоже Толстой ее уже написал, а я экранизирую. И »Три сестры» Чехова я сейчас экранизировал. Это моя экранизация, это мой пересказ субъективный – это важно, как мне кажется. О.Чиж ― Ну, и другое произведение по большому счету. И.Воробьева ― Получается, конечно. Ю.Грымов ― Но многие же говорят: «Ой, на книжку не похоже». Секундочку… Вы же сами читали ее дома в темноте и себе чего-то напридумывали. О.Чиж ― Так. А вот, возвращаясь к »Царьград-ТВ», не было сомнений с этим пунктом? Потому что, я правильно помню, вы выходили на Болотную площадь? Ю.Грымов ― Ну, конечно. О.Чиж ― То есть господин Малофеев не замечен в нелояльности и в оппозиционности. Ю.Грымов ― Я понимаю, о чем вы говорите. Смотрите, когда мне сделали предложение, мне было интересно… Я православный человек, верующий. К тому времени я запустил и сделал – ну, в такой легкой форме – поисковик, базу данных «Рублев». И вдруг мне поступает предложение – телеканал православный современный – вот то, что я говорю, о чем мы договаривались – актуальный, модный православный канал. Понимаете? О.Чиж ― Консерватизм с современным лицом. Ю.Грымов ― Да, современные люди. Я же тоже сейчас сижу не в лаптях, хотя под столом у вас не видно: может быть, я в лаптях пришел. Я сижу, православный человек… И меня это все очень сильно возбудило и мне понравилось. И через год мы расстались, даже меньше. О.Чиж ― Почему? Ю.Грымов ― Ну, потому что куда это все зарулилось – где я не хочу быть. И.Воробьева ― Например? Идеологически или что? Ю.Грымов ― Я чувствовал, что это все меняется, постоянно меняются люди, меняются идеи, мы ничего не можем до конца доделать. Я чувствовал: какая-то засада. Ну, и потихонечку ушел, даже не доработав контракта. И.Воробьева ― Слушайте, интересно: а вы тот человек, который не высказывается о политике почему? Ю.Грымов ― Как не высказываюсь? Я на «Эхо Москвы» как-то писал в блогах… О.Чиж ― Пока не спросят, не высказываетесь – вот так сформулирую. Ю.Грымов ― Нет, в блоге я выставлял. Потом мне показалось, что все равно никому не надо. Чего мое мнение? Вот кому интересно мое мнение, ну так, честно? О.Чиж ― Людям, которые смотрят ваши фильмы. Ю.Грымов: Это моя трактовка касаемо «Муму», барыни. Не про собаку же мы снимали Ю.Грымов ― Ну, наверное. Но поэтому я как-то очень редко это делают, потому что у меня постоянно возникают сомнения: ну чего я буду высказываться по тому или иному поводу политическому, которые сегодня происходят. Сейчас я для «Известий» написал про 35+: почему люди не ходят в кино и куда кинематограф улетел. Завтра, наверное, в »Известиях» выйдет моя колонка: я рассуждаю о молодежи сегодняшней. Меня попросили – я сделал. В »Русском пионере» я пишу колонку периодически. А вот так… Мне как-то говорят: «Вы не хотите, Юрий Вячеславович?..» — «Давайте. А что за тема?» А вот так просто: сижу – а дай-ка я сейчас выскажусь! Вот сейчас в новостях молодой человек читал. Он говорит: «Всё, мир остановился: Трамп в 8-15 не выложил… не наложил ничего в Твиттер». И сразу думаю: Надо срочно менять вам тему. Надо сразу: «Юрий Вячеславович Грымов, да? Уходите-уходите! Тема, горячая тема! Трамп на связи… уже несколько дней в 10 просыпаются. Лажа какая-то! Мир в опасности!» Вот это, наверное…. Поэтому. И.Воробьева ― Но послушайте, это же как режиссура: если вы хотите снимать – вы снимаете, если вам есть что сказать – вы говорите. Вот и всё. Ю.Грымов ― Это другая… Я не считаю себя пишущим безумно интересное человеком. Я вот в Фейсбуке выкладываю, в Инстаграме выкладываю. Надо время, силы. Их нету. И.Воробьева ― А за кого голосуете на выборах? Вы же ходите на выборы, на парламентские? Ю.Грымов ― Я хожу на выборы, да. Извиняюсь, последний раз не был. Я где-то отсутствовал. И.Воробьева ― Ну, до этого у нас еще были выборы президента, выборы мэра были. Вы за кого голосуете-то? Ю.Грымов ― За Собянина я голосовал. И.Воробьева ― За Собянина. За Путина голосовали на президентских? Ю.Грымов ― В этом году… не в этом… я уже запутался. И.Воробьева ― Последние были. Ю.Грымов ― Я за Дмитрия Анатольевича не голосовал точно. И.Воробьева – В 8 ―м году… не голосовали… Так. Ю.Грымов ― Не голосовал. И.Воробьева ― А почему? Вы не были здесь или что? Ю.Грымов ― Мне не очень понравилась фраза про социальные лифты. Я считаю, что когда говорят, что есть для молодежи социальный лифт… Знаете, социальный лифт? Многие политики подхватили, стали это тиражировать. Социальный лифт – раз! – на кнопочку нажал — и ты премьер! Нету лифтов. Есть лестница. Ступеньки. Идете – и хренак! — на коленки – и две ступеньки вниз. Потом поползли, встали – пошли. Вы устойчивы будете на первом этаже, на втором, на третьем. А если лифт, то кто-то кнопочку нажмет, правильно? И вниз, и свободен. О.Чиж ― На лестницах тоже зубы ломают, с другой стороны. Тут все непредсказуемо. Ю.Грымов ― Нормально. Другие вырастут. Сломали зубы – другие вырастут. Ничего страшного. Двигаться надо вперед. А то сегодня некоторые… молодежь странная: стоит на первом этаже и ждет лифт. Они стоят, говорят: «Когда лифт подъедет социальный?» Когда его сейчас отнесут туда, наверх и он станет ой-ей-ей кем. А другие люди двигаются, изобретают айфоны, изобретают графен и так далее. Они идут, двигаются, двигается страна вместе с ними. А мы все ждем социальный лифт. О.Чиж ― После такого большого периода медиа сейчас есть театр «Модернъ». Вот это предложение как поступило и были ли какие-то сомнения? Ю.Грымов ― Нет, сомнений не было вообще, потому что я все больше и больше до этого уходить в театра. И я, к сожалению, больше не мог ставить спектакли в РАМТе. Давайте честно уж скажем – чего же делать? – я поставил в РАМТе «Цветы для Элджернона», который идет 4 года, больше мне не давали возможность ставить в театре. Я приходил четыре раза. И.Воробьева ― Вам просто отказывали? Ю.Грымов ― Да. — «Приходите завтра. Прекрасная идея, Юрий! Ну, как мы можем вам отказать? Вы не случайный человек в искусстве. Завтра приходите». И.Воробьева ― Набор такой? Ю.Грымов ― Ну, конечно. Как только начинают мне так в глаза говорить… Ну, конечно. И сейчас с театром «Модернъ» я делаю проект «Приходите сегодня». Ну, после всего того, что я в жизни знаю. Сегодня приходите, у нас будет объявлен конкурс режиссеров, сценаристов, актеров. Сегодня. Театр – не tomorrow. Почему завтра-то? Сегодня. Сегодня театр. О.Чиж ― Подождите. А как работает этот отбор, о котором вы говорите. Ю.Грымов ― Будет на сайте «Модернъ» опубликована программа, анкеты, то есть сумасшедшие даже не смогут написать все эти анкеты. А нормальный человек, который приходит с проектом… Я прихожу всегда с проектом, я знаю, с кем я хочу, чего хочу и даже, может, знаю примерно лимит затрат – сколько стоит. Поэтому мне было интересно, и с Нового года я в театре «Модернъ». И вот то, что у вас передача… принимаете решение… – я каждый день принимаю решения. Ю.Грымов: Дебильное слово пишут «клипмейкер» — это, кстати, русские придумали, этого не было никогда О.Чиж ― Какие? Ю.Грымов ― Разные. В основном непопулярные. И.Воробьева ― Ну, непопулярные – это значит, вы кому-то говорите, что вам с ним не по пути, и не «приходите завтра», а просто «вы уволены». Ю.Грымов ― Да, да. Нормально. Я считаю, что это нормально. Это практика совершенно нормальная. Те люди, которые там в театре, они замечательные, прекрасные актеры. Многие приходят сегодня в театр. Сегодня, публично могу заявить, пришла как минимум на две постановки Анна Каменкова, великая Анна Каменкова, Игорь Яцко пришел в театр. Еще молодежь разная приходит в театр. Ну как… это процесс. О.Чиж ― Хорошо. А когда вы расстаетесь с человеком и говорите ему, что «мы в ваших услугах и талантах больше не нуждаемся», что нужно сделать, чтобы это произошло: это на уровне понимания, что человек больше не будет востребован в вашей работе, или это может обуславливаться какой-то личной неприязнью? Ю.Грымов ― Ну, если растренированный артист. О.Чиж ― Как это? Ю.Грымов ― Вообще растренированный артист. Ну, например, артист – растренирован. Ему надо тренироваться. Ну как спортсмен, который когда-то поднял штангу и прекрасно ее поднял. Бывает такое. А потом долгое время он даже не отжимался от пола, не говоря уже о том, что он не брал вес. Поэтому с такими артистами… у меня нет времени на учебу. Это не учебное заведение, это профессиональный театр, между прочим, существующий на государственные деньги департамента. И к разговору о том, что департамент культуры нас слышит, и они очень сильно хотят что-то менять в лучшую сторону в театре. Реформа в театре, она прекрасная реформа в театре. Она единственно необходимая сегодня реформа в театре. То, что сейчас Печатников докладывал и департамент культуры… и Кибовский… Она хорошая, эта реформа. И все худруки публично и за кулуарами подтвердили это. Потому что она прозрачная – схема финансирования театров. О.Чиж ― А вы не сталкивались с той историей, о которой в свое время, относительно недавно говорил Константин Райкин, когда какие-то нехорошие люди из Министерства культуры говорят, что снимать?.. Ю.Грымов ― Я понимаю. В моей жизни этого никогда не было, вот ни разу: ни на телевидении, ни в издательской деятельности, ни в кино – никогда. Ну, чтобы мне кто-то… ну, смотрит мне в глаза и говорит: «Ты вот это делай». Ну, как это? Или подпиши эту бумажку за это… И.Воробьева ― Нет, подождите. Вы же понимаете, что все не так прямо. Вас же не припирают к стенке… Ю.Грымов ― У меня не было такого опыта. И.Воробьева ― Вам дает деньги государство на этот театр? Ю.Грымов ― Да. И.Воробьева ― И не говорит при этом, что нужно ставить, а что не нужно ставить? Ю.Грымов ― Нет. И они публично говорят – вот было совещание, когда Печатников говорил о том, что «вы сами определяете то, что вы делаете, никакой цензуры». Я сам это слышал. Какая цензура? Я сам принимаю решение, как сейчас на эти совсем небольшие деньги выживать театру. Если я сегодня не буду двигаться и не изобрету машинку, которая будет производить продукт и брать деньги небюджетные, то есть со зрителей, у нас минус 12 миллионов рублей ежегодно будет. Там очень маленькие зарплаты, очень. Скажем так, я первый раз в жизни получаю такую зарплату. И.Воробьева ― Но не жалеете? Это же ради какого-то дела, я так понимаю? Ю.Грымов: Я когда Улицкой предложил, она говорит: «Юра, по-моему, это нереально – экранизировать «Кукоцкого» Ю.Грымов ― Нет. Я считаю, что можно построить систему, которая будет успешна, которая может приносить деньги. И государство говорит: «Да вы зарабатывайте. Ребята. Не воруйте – зарабатывайте». Деньги остаются внутри театра, эти деньги не забирает Министерство культуры. Это остается внутри театра на то, чтобы купить туалетную бумагу, лампочку, поставить новую постановку. Говорит: «Работайте, господа!» Чего ныть-то? О.Чиж ― Какой у вас сейчас главный план, который нужно реализовать? Я хочу поставить… это…. Ю.Грымов ― В конце апреля премьера театра «Модернъ». Будет Хаксли «О дивный новый мир». О.Чиж ― Своевременно. Ю.Грымов ― Очень давно хотел. Предлагал РАМТу в свое время. О.Чиж ― Приходите завтра… Ю.Грымов ― Да, приходите завтра. – «Интересно. Это же мировой бестселлер, по-моему?» Я говорю: «Да». – «Очень интересно, очень интересно…». И сейчас вовремя мы как-то выхватили: Ди Каприо снимает фильм «Дивный новый мир», а Спилберг запускает сериал. А мы вот театр получили. И.Воробьева ― Прекрасно вы так выступили. Ю.Грымов ― Ну, надо же показать, что в России делают лучше что-то. И.Воробьева ― Слушайте, а, может быть, есть какая-то мечта, что можно поставить, но это будет очень дорого? Ю.Грымов ― Да. Я даже начинал до… когда меня назначили, потом все это немножко рассосалось, естественно, потому что я взял на себя ответственность за людей, за театр – я начинал, уже даже кастинг актеров проводил в Калуге в театре. Я надеюсь реализовать эту идею здесь, в »Модерне», но пока нет денег. Спонсоры нас слушают? Алле, внимание! Спонсоры, прием… О.Чиж ― Но это как на сайте госзакупок: надо сначала обозначить цели. Ю.Грымов ― Ну, не знаю. Во я обозначаю цель, которую я в Калуге обозначил. Мы стали репетировать, а потом всё… театр «Модернъ»… Не могу на два города. Я хочу поставить… и написана прекрасная пьеса «Война и мир» по Толстому. О.Чиж ― Это по-настоящему серьезно. Ю.Грымов ― Да, это очень серьезно. И пьеса замечательная. И.Воробьева ― Алло, спонсоры, вы нас слышите? Ю.Грымов ― Спонсоры, алло! Прием, прием. В эфире «Эхо Москвы» Юрий Грымов ищет спонсоров. И.Воробьева ― Хорошо. Я, кстати, так и не добилась от вас ответа. Вы, когда последний раз на парламентских были, за кого голосовали? Партию мне скажите… Я понимаю, что не коммунисты. Я партию хочу услышать. Мне просто очень интересно. По какому принципу отдаете свой голос? Ю.Грымов ― Что ж вы меня мучаете. Я не помню. И.Воробьева ― То есть до такое степени?.. Ю.Грымов ― А, кстати, это же публично? Сейчас можно разобраться? Давайте позвоним… куда позвонить? Идите, наберите там всех… Центризбирком: за кого там Грымов голосовал? Где-тут Ляпкин? Где тут Тяпкин? Не помню я. И.Воробьева ― Вообще-то, это персональные данные. В общем, вы не помните… Ю.Грымов ― А я мог за кого-то не голосовать. Я пошел, галочки поставил – за кого-то не голосовал. Я кого не знаю… Знаете, сейчас «Ника» Идет конкурс. Вот я академик этих всех академий… И.Воробьева ― Да, у нас есть Юлий Соломонович Гусман, каждую неделю в эфире. Ю.Грымов ― Мне присылают анкеты голосовать. Я все время говорю: Дайте мне кино-то посмотреть. Как я могу голосовать за того, кого я не знаю. И я потом в интернете что-то ищу. Что-то я посмотрел на премьерах и так далее. Но нельзя голосовать, если я не знаю. Кстати, на »Оскаре» отчисляют, вы знаете, да? Если вы не идете на просмотр фильмов, вам говорят: «Спасибо, в этом году без вас». О.Чиж ― Ого! И.Воробьева ― А правильно. Как ты будешь оценивать?.. Ю.Грымов ― Там 600 академиков. Это надо смотреть все это, чтобы хотя бы иметь свое мнение, что это нравится… Нельзя же голосовать за знакомых режиссеров и актеров. О.Чиж ― У вас очень много различных интересов, которые на разных этапах получали свою реализацию. Ю.Грымов ― Каких моих конкретно? О.Чиж ― Это и печать в свое время, это телевидение… Ю.Грымов ― Меня еще интересует математика, химия… О.Чиж ― Математика, химия – прекрасно. Про театр я уже даже не говорю. Есть какие-то новые вещи, которые вам интересны сейчас, в начале 2017 года для себя открыть и попробовать? Ю.Грымов ― Ну, открыть, наверное, нет. Сейчас мне интересен театр. Я не работаю в театре – я сейчас там живу. Поэтому я занят театром плотно. Мне не хватает времени, то что мы говорим, на химию, на математику. И.Воробьева ― А как вы принимаете решение, что вот это мы будем ставить, а вот это не будем ставить? Просто денег нет, или гениальная постановка или пьеса или просто очень крутой чувак пришел? Ю.Грымов ― У меня 12 пьес, которые я бы хотел реализовать. Они ко мне приклеились по мере движения. Я ходил по театрам. НРЗБ Приходите завтра. И когда мне говорили, что «вы не случайный человек в искусстве», я думаю: ну, правда же, кассовый… У меня, кстати, очень хорошо с театрам: у меня все время кассовые спектакли. Попасть невозможно. Так получилось. Как-то мы со зрителями находим язык, мы об одном и том же, на одном языке… В кино сложнее. Я не могу про инопланетян – не моя тема – и про бандитов. Сейчас «Три сестры» выйдет, «Анна Каренина» — это мне как-то понятно. Люди, люди – что там у них, какая заваруха внутри происходит? Это же про нас с вами, а не про каких-то непонятных… Поэтому мне это интересно. И я сейчас двигаюсь в сторону того, что мне близко. У меня 12 пьес. О.Чиж ― Кстати говоря, про общий язык со зрителем: у вас зритель один и тот же? Я имею в виду, это сейчас те же люди, которые были десять лет назад или что-то изменилось. Ю.Грымов ― Я не анализирую. Я вижу прекрасных зрителей, которые приходят в РАМТ, плачут – молодежь, средний возраст. Пишут мне в Фейсбук что-то. Я не анализирую. Я так не могу понять. И.Воробьева ― Фейсбук вы сами же ведете, да? Социальные сети… Ю.Грымов ― Да, да. Иногда некоторые фотокарточки не я выставляю. Там у меня помощник выставляет. Но веду я, за меня никто не будет писать. И.Воробьева ― А когда там вам приходят какие-то тролли в камены, вы как? Ю.Грымов ― Вы знаете, счастливый человек… И.Воробьева ― Не приходят? Ю.Грымов ― Вообще. У меня так стерильно все. О.Чиж ― Как вы это делаете? Ю.Грымов ― Ну, потому что я не звезда. Я же там не спел ничего для… как их там зовут? – разведеночек и так далее. Бейонсе еще не обогнал на Грэмми. У меня нормально с этим. Я живу нормальной полноценной жизнью. У меня есть люди, которым я интересен. Больше им спасибо за это. Но у меня нет… какашки эти… Это не моя тема. Ну нет такого. Я горжусь теми, кто пишет. И.Воробьева ― Я надеюсь, что и не появятся. Спасибо большое, к сожалению, у нас заканчивается время, хотя, мне кажется, еще часик бы поговорили… Ю.Грымов ― Давайте еще часик. Чего прятаться-то сразу. И.Воробьева ― Как-нибудь надо встретиться еще один раз. О.Чиж ― Собраться надо. Ю.Грымов ― Мне надо еще потом ехать в театр, так что часик еще можно было бы поговорить. Они меня ждут там. И.Воробьева ― Режиссер, продюсер, художественный руководитель театра «Модернъ» Юрий Грымов сегодня был у нас в гостях. Спасибо большое, до свидания!

Ссылка на источник