Е.Канакова ― 15 часов и 7 минут в Москве. Начинается программа «Персонально ваш». Здесь Яков Широков… Я.Широков ― Добрый день! Е.Канакова ― И я, Екатерина Канакова. И сегодня у нас в студии, не по Скайпу наконец-то экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте! С.Алексашенко ― Здравствуйте, Екатерина! Яков, здравствуйте! Я.Широков ― Начнем, наверное, с самого интересного на сегодняшний момент: продажа «Сбербанком» украинской «дочки». Что можно сказать – первый пошел? С.Алексашенко ― Первый пошел. Мы прошлый раз говорили об этом. Этого следовало ожидать, потому что перспектив развития бизнеса у российских банков практически не было. Дело даже не в том, что санкции – общая атмосфера. Знаете, когда ваш центральный офис закладывают бетонными плитами, у вас просто останавливается вся работа. И конечно, дочерний банк «Сбербанка» был в наилучшем состоянии из всех остальных, то есть и банк ВТБ и ВЭБ, они были, мягко говоря, в ужасном состоянии, поэтому их будет продать гораздо тяжелее. А »Сбербанк» достаточно приличный, по-моему, 5-й или 6-й пол количеству отделений, устойчиво стоящий на рынке банк. Я.Широков ― А вот уточните, российские банки – вообще у всех проблемы или только с госучастием? С.Алексашенко ― Только с госучастием. Потому что, я так понимаю, что там, я могу ошибаться, но там еще есть «Альфа Банк», причем у него свой «Альфа-Банк», соответственно, они у »ЮниКредит», по-моему… какой-то еще, могу ошибаться чей-то иностранный банк взяли к себе. У них два банка, которые они будут, видимо, объединять. Про «Альфа-Банк» — там к нему никаких претензий со стороны общественности, что называется, нет. Я.Широков ― Ну были, были новости… С.Алексашенко ― Там получилась такая история, что было движение, демонстрация этих добровольцев, тех, кто должны были представлять Киев, они с майдана пошли вверх, туда к Банковой, где администрация президента. Там ОМОН все перекрыл. Ну не повезло. Знаете, бывает такое, что в ненужное время в ненужном месте оказался. Е.Канакова ― Сергей Владимирович, вопрос: а в чем выгода для тех, кто покупает украинскую дочку? С.Алексашенко ― Дешево, дешево. Я.Широков ― Точно дешево? Потому что все молчат. Е.Канакова ― Да, стоимость не раскрыта. С.Алексашенко ― Смотрите, российский «Сбербанк» попал в тяжелейшую ситуацию, когда у тебя есть дочерний банк – он не очень крупный по масштабам Москвы, — у российского «Сбербанка», в принципе, не очень крупный актив, и у него есть какая-то цена. Дальше ты понимаешь, что оттуда бегут вкладчики. Когда вкладчики убегают и забирают деньги, ты должен продавать хорошие активы. Потому что в первую очередь продаешь то, что наиболее ликвидное, наиболее хорошее. Ты все хорошие активы продаешь, чтобы расплатиться про обязательствам, потому что Нацбанк сказал, что «мы не будем поддерживать кредитование; только на общих условиях будем кредитовать украинский «Сбербанк»". И соответственно, понимаешь, что чем больше у тебя будет вкладчиков, тем меньше у тебя останется хороших активов, тем меньше у тебя будет цена банка. Потому что любой банк продается по оценке бизнеса. Поэтому для российского «Сбербанка» решение скорости принятия решения было одним из факторов цены. Я думаю, что в любом случае была цена какая-то не очень высокая, но если продержались еще пару недель, то она бы упала еще больше. Я.Широков ― А вот сейчас эта дочка «Сбербанка», для нее этого хорошо, что меняется владелец? С.Алексашенко ― Для нее хорошо, потому что это же, в принципе, самостоятельный банк. То есть он и операционно и управленчески самостоятельный банк. Есть там достаточно большой кредит от российского «Сбербанка» для поддержания бизнеса, но это опять условия переговоров мы не знаем. Видимо, какая-то отсрочка будет дана. Банк будет развиваться. Он в нормальном состоянии, достаточно капитализированный, с неплохим портфелем активов. Я так понимаю, что, поскольку он перестает быть «дочкой» российского госбанка, соответственно, на него не распространяются санкции, которые были введены, что украинским госкомпаниям нельзя держать счета в »дочках» российских «Сбербанков» — такая сложная конструкция. То есть, в принципе, хорошие активы могут оставаться в портфеле. Я считаю, что для банка хорошо, он будет развиваться, я надеюсь. Я.Широков ― Там фигурирует два человека: Саид Гуцериев и Григорий Гусельников – оба, кстати, отмечается, что граждане Великобритании, плюс Norvik Banka из Латвии. Вот сейчас можно будет говорить после сделки, что это российский банк? С.Алексашенко ― Смотрите, есть Сергей Брин и есть компания «Google». Можно говорить, что компания «Google» российская? Я.Широков ― Вряд ли. С.Алексашенко ― Вряд ли. Вот то же самое и здесь. Я так понимаю, что Григорий Гусельников – я знаю эту фамилию, я с ним даже когда-то общался, он был одним из руководителем одного из российских банков; он уехал в Великобританию, там живет уже несколько лет, соответственно Саид Гуцериев живет в Великобритании уже много лет. Оба являются гражданами Великобритании. Не знаю, возможно, у них сохранились российские паспорта. Соответственно, их бизнес там, их жизнь там. Я считаю, что это точно совершенно российским банком назвать невозможно, на мой взгляд. Я не знаю, как посмотрят на это украинские власти. Е.Канакова ― Я все-таки хочу перейти уже к событиям, которые у нас прошли в воскресенье, касающиеся нас, а не Великобритании. Скажите, пожалуйста, в СМИ в США как-то освещали события, вообще, у нас в воскресенье, этот митинг? Я.Широков ― Скажу, что события – имеется в виду антикоррупционные митинги в России. С.Алексашенко ― Освещались не антикоррупционные митинги, а освещались действия полиция, действия Нацгвардии, правильней говорить. То есть вот фотографии, когда омоновцы тащат людей с совершенно жестокими лицами, они прошли по всем газетам, не только в Америке они прошли, и в Европе. Сказать, что всерьез кто-то… Но большие статьи… В европейских газетах статьи больше обзорные, то есть что такое, там рассказывается об истории, про Навального, про систему митингов, которая во всей стране, про антикоррупционный фильм про премьер-министра нашего. Соответственно, в Америке – меньше. Ну так… рассказывают. Опять фотографии – да… Если я помню правильно, в »Вашингтон пост» даже вчера на первой полосе та же самая фотография появилась в понедельник. Но сказать, что это стало центральным событием – нет, конечно. Фотография центральная – да, потому что более яркую фотографию для выходного дня было найти тяжело. Е.Канакова ― Обсуждается еще количество детей, подростков, вышедших на митинг. С.Алексашенко ― Об этом говорится, да. Собственно, об этом все говорят и в России и в Европе, отмечают, что новое поколение, политически новое поколение вышло. С.Алексашенко: Власть не церемонится в степени жестокости Е.Канакова ― А вы думаете, почему они вышли именно сейчас в таком количестве? С.Алексашенко ― Екатерина, знаете как: если бы мы знали ответ на этот вопрос, мы бы могли их как-то… там Алексей Навальный мог вызывать больше, а люди из Кремля могли сделать так, чтобы они не пошли. Не знаю. У людей проснулось гражданское самосознание. Им показалось… Знаете, революционная ситуация – это когда верхи не могут, а низы не хотят. Я.Широков ― И третье условие: сильное обнищание граждан. С.Алексашенко ― Ну сильное обнищание граждан – у нас вопрос относительный: потребление населения упало на 15%. Я думаю, что это главный вопрос: никто не знает. Но этого никто не ожидал. Точно так же, если вспоминать события уже 5-летней давности, декабря 11-го года, никто не ожидал, что в Москве может 100 тысяч человек выйти на демонстрацию. Это всегда неожиданно. Вот этот подъем – потом можно пытаться найти объяснения, сейчас проведут какие-то экспресс-социологические исследования, поймут. Но я так понимаю, что молодежь, люди, которым 20, они кроме фамилии Путин никого не знают. Вот во главе страны – Путин, во главе страны – Путин… Он жизнь прожил. Ему 30 лет. У него с возраста 12 лет, когда становится сознательным… Я думаю, что люди как-то начали на это реагировать. Все хотят перемен и, все понимают, что этот лозунг Болотной, что «Вы нас даже не представляете!» — мне кажется, что это просто дошло до молодежи. Я.Широков ― Вы считаете, что это все-таки продолжение Болотной? С.Алексашенко ― Нет, нет. Абсолютно самостоятельное. То есть оно продолжение Болотной в том плане, что направленность оппозиционная и против многих основ существующей в России системы власти, системы понятий, не власти, как в Конституции прописано, а системы понятий российской. Но я не думаю, что это каким-то образом связано событиями Болотной. Слишком большой перерыв. Так не бывает, что 5 лет все здесь замерло и через 5 лет вдруг все разморозилось. Нет, конечно. Самостоятельный процесс. Е.Канакова ― Скажите, власть теперь увидела, что новое поколение вышло на антикоррупционный митинг. Какие действия, вы думаете, они будут предпринимать теперь в отношении того, что вот это молодое поколение как-то изменило свой курс мышления? С.Алексашенко ― Екатерина, я не хочу подсказывать. Опять это же явилось неожиданностью и для них. И то что митинг удалось в 90 городах собрать одновременно – это большая такая политтехнологическая новация (никто так не мог сделать); и то, что вышла молодежь – это все неожиданности, и, конечно, какие-то ответы искаться будут. Пока мы видим, что власть не церемонится в степени жестокости. И нужно понимать, что то, что мы видели в воскресенье в центре Москвы на Тверской – это не было спонтанное решение. Очевидно, что такое количество ОМОНа нельзя было за 5 минут пригнать в Москву, Нацгвардии. Это все было решено в пятницу или субботу. Я.Широков ― Но обсуждали-то давно. С.Алексашенко ― Подождите, Яков, мы говорим о том, как власть действует. То есть мы видим, что Нацгвардия получила команду мочить, винтить. И вот степень жестокости… то есть 15-20 человек было в Москве – какая-то такая оценка – когда забрали тысячу человек – это означает, каждого 20-го. Такого не было никогда. Это значит, что эта команда была изначально дана в пятницу, субботу. И это есть реакция. Причем всех подряд: молодых, не молодых, то есть никаких фильтров не стояло. Соответственно, мы можем понимать, что сейчас в Кремле люди сидят, чешут всевозможные места и пытаются придумать… Наиболее стандартной технологией власти в этой ситуации является – подкупить. То есть каким-то образом дать денег. Вот каким образом дать денег пенсионерам, я понимаю. Е.Канакова ― Или двушечку… С.Алексашенко ― Двушечку – тяжело. Е.Канакова ― Это не сработает с несовершеннолетними, правда? С.Алексашенко ― Во-первых, с несовершеннолетними это не сработает. Во-вторых, двушечку можно дать трем людям, а вот так 500 человек – двушечку, — это как-то уже опасно. Сегодня — эти 500 человек, завтра — другие 500 человек, они же разные. Поэтому непонятно, как молодежь подкупить. Вот как подкупить пенсионеров, понятно: 5 тысяч рублей дал надбавку к пенсии – и все довольны. Понятно, как врачей, учителей можно подкупить, а вот как молодежь подкупить? Е.Канакова ― А будут ли подкупать? Получается, правильней будет наказать, чтобы остальным не было неповадно делать так же. С.Алексашенко ― Екатерина, молодежь – это все-таки другая психология. И нужно вспомнить, что все события в Тунисе начались с молодежи. Я.Широков ― Самосожжение торговца. С.Алексашенко ― Самосожжение торговца, но движущей силой «арабской весны» была молодежь. Люди, у которых другая ситуация, там количество молодежи другой, там уровень безработицы там 40%. То есть ни в коем случае нельзя проводить параллели, но у молодежи другой взгляд на жизнь. И в общем, говоря о молодежи, а тем более, несовершеннолетних, — у них совершенно другая степень риска. Они понимают, что ну да, конечно… на 10 суток и то не могут посадить. Е.Канакова ― Ну на родителей надавить. С.Алексашенко ― Слушайте, сейчас я чуть-чуть перескачу. Собственно говоря, закон по замене Обамакэр в Америке проехал, сняли с голосования. И, соответственно, рассказывают о том, как вся эта технология проходила. Известный человек Стив Беннон, который главный политтехнолог у Трампа, который помощник по всем технологическим вещам. И вот рассказывают о том, как он проводил встречу с этими республиканцами, с крайне такой консервативным, что называется Freedom Caucus (Объединение свободы), перед голосованием. Он посадил у себя в здании рядом с Белым домом и говорит: «Значит так, забыли о личных амбициях. Это дело всей республиканской партии. Нам нужно, чтобы вы проголосовали. В общем, это приказ партии. Мы все вместе». Я.Широков ― Что-то где-то знакомое! С.Алексашенко ― В ответ на это встает один из участников, говорит: «Послушайте, последний раз со мной в таком тоне отдавал команды – это было со мной, когда мне было 18 лет. Это был мой отец. Вы знаете, я его не послушал». На этом все закончилось. И закон был… Я к тому, что с молодежью с такой позицией особо там родителей… Я не уверен, что родители особенно смогут повлиять на своих детей, а, тем более, давайте говорить честно: а откуда у детей такие взгляды? Е.Канакова ― Смотреть фильм Навального. С.Алексашенко ― Да, но чтобы посмотреть фильм Навального, они должны хотя бы эту фамилию слышать у себя дома. То есть я думаю, что надавить на родителей… Вы правильно говорите: кнут и пряник – собственно, известные инструменты. Просто я не очень уверен, что политика кнута в данном случае будет работать. Тем более, что организаторов-то нет у молодежи. Е.Канакова ― Кстати, Песков сам отмечал, что, видимо, как он сказал, что Навальный обещал вознаграждение всем этим детям. А при этом вы говорите, что власть сама будет подкупать. Я.Широков ― А вознаграждение – это имеется в виду по ЕСПЧ. Е.Канакова ― Да-да-да. С.Алексашенко ― Возможно. Но, мне кажется, что Дмитрий Сергеевич, он или хотел дурочку свалять, и тогда я как Станиславский скажу, что не верю. Не получилось у него свалять дурочку. Либо это известная старая мелодия, шарманка, которую мы слышим каждый раз после митинга, потому что все, кто выходит на митинги против политики Кремля, против Путина, они все купленные. Они все пришли за деньги. Притом, что ни одного случая доказательства не было. Чего сказать? Видимо, у них все-таки с аргументацией своей позиции очень плохо. Это тоже самое, как с фильмом про Димона. А что смотреть фильм про Димона, если его снял уголовник? Ну хорошая такая фраза. Чего обсуждать? Им либо заплатили, либо пообещали заплатить. Что сейчас обсуждать? За деньги они еще не то сделают. Я.Широков ― Ваш тезка из Кронштадта пишет: «Пришли глупые школяры, которые сами не знают, что им надо». Вы знаете, есть какая-то доля истины. Не в том, что глупые школяры, а то, что молодежь пришла бунтовать просто ради бунта. Ну возраст такой. С.Алексашенко ― Нигде в мире молодежь ради бунта не бунтует. Молодежь везде – все известные события – она бунтует против существующего порядка. Я.Широков ― Так получается. С.Алексашенко ― Не-не, всегда. Причем этот порядок может быть хорошим, плохим. Студенческие волнения 68-го года во Франции… Я.Широков ― Франция, Германия…. Съезд демократов в Чикаго. С.Алексашенко ― В общем, нельзя было сказать, что во Франции было очень плохо. Просто люди бунтовали против сложившейся ситуации, против сложившегося режима, против сложившейся политической картины. То же самое и здесь. Сергей, видимо, лучше знает, что там школяры пришли… Я думаю, что если школяры пришли, то они точно знают, зачем они пришли и почему они пришли. Потому что остальные школяры не пришли. Е.Канакова ― Хорошо. Перейдем к другой теме. Слушатели спрашивают: «Началась забастовка дальнобойщиков. И в интернете и в телевидении – молчание. Это забастовка несущественна для экономики или осуществляется тактика замалчивания?» С.Алексашенко ― Второе – абсолютно точно: осуществляется тактика замалчивания. На российском телевидении существуют очень жесткие фильтры государственного телевидения. Е.Канакова ― Да, мы заметили. С.Алексашенко ― Я думаю, что не только вы, многие заметили. Поэтому удивляться не надо, что забастовка дальнобойщиков не находит никакого отражения, какого бы масштаба она ни была. Второе: о масштабах забастовки говорить, наверное, все-таки еще рано, потому что, даже если предположить, что вышло несколько десятков тысяч или несколько тысяч дальнобойщиков, за один день это не создаст какого-то экономического коллапса. И я пока не видел никогда информации о том, что какие-то дороги перекрыты. То есть пока масштаб этой акции непонятен. А то что замалчивается на телевидении – это понятно. Как нам Яндекс объясняет: потому что сколько-то дальнобойщиков в Тамбовской области, сколько-то в Ярославской – это же все разные новости, правда? Мы же не можем на все новости реагировать, на все области говорить, что сколько-то дальнобойщиков в каждой из областей бастовало. Вот если только МКАД перекроют – вот мы тогда сообщим. И то, может быть, а может быть, и нет, может быть, в Ярославле будут более свежие новости. Е.Канакова ― Кстати, возвращаясь к воскресному митингу, тоже как-то, несмотря на масштабность, телевидение проигнорировало. Я.Широков ― Кроме каналов, которые негосударственные. С.Алексашенко ― Это разве удивительно? Нет, конечно. С.Алексашенко: Не получилось у Медведева свалять дурочку Я.Широков ― Вопрос теперь еще про банки. Тут у нас «Альфа Банк» вышел из Ассоциации российских банков, из-за того, что вроде как там не очень хорошо отозвались о действиях Центробанка. А с чего, вообще, «Альфа Банк» решился на такой серьезный шаг пойти? С.Алексашенко ― Точно думаю, что не потому, что там резкие слова в адрес правительства и Центрального банка. Потому что в Ассоциации российских банков есть большое количество фильтров, в том числе, и представителей российских госбанков, которые могли бы как-то донести до авторов этого доклада, что давайте здесь смягчим. Я думаю, что «Альфа Банк» просто понял, что бессмысленная организация. Ну просто она бессмысленная. Я.Широков ― Действительно, бессмысленная? С.Алексашенко ― Ассоциация российских банков должна заниматься лоббированием интересов банковского сообщества. Соответственно, лоббированием своих интересов и »Альфа-Банк» и »Альфа-Групп» занимаются очень успешно многие годы. И я не думаю, что Ассоциация российских банков им каким-то образом в этом отношении помогает. Нужно сколько-то денег платить на ее содержание. «Альфа-Банк» один из крупных банков, видимо, должен большой взнос делать. Я.Широков ― Денег нет, но вы держитесь. С.Алексашенко ― Да, подумали-подумали: а толку от них – нужно? Нет. Е.Канакова ― То есть ничего не потеряли. С.Алексашенко ― Опять, мы, может быть, чего-то не знаем. Может быть, у »Альфа-Банка» было какое-нибудь желание своего представителя избрать в органы управления Ассоциации российских банков. Мне кажется, что не надо искать какой-то политической подоплеки. Е.Канакова ― Подтекста не искать. С.Алексашенко ― Я бы не стал искать. Мне кажется, более прозаические мотивы. Я.Широков ― А судьба Ассоциации без «Альфа-Банка», она как-то… С.Алексашенко ― Отряд не заметил потери бойца. Я.Широков ― То есть это не так значительно? С.Алексашенко ― С точки зрения АРБ, я думаю, что пока там сидят «Сбербанк», ВТБ, «Газпромбанк», «Сельхозбанк» и дальше по списку, ситуация может существовать. Я.Широков ― То есть не может быть такого, что покатится? С.Алексашенко ― Из-за одного банка – нет. Если десятка крупнейших выйдет, то, видимо, что-то случиться. Е.Канакова ― Что должно случиться, чтобы так случилось? С.Алексашенко ― Тогда мы узнаем. Я.Широков ― Еще один вопрос от Алексея из Москвы: «Что вы думаете о затянувшемся молчании Касьянова, Явлинского, Митрохина и других крупных оппозиционных относительно системных политиков?» Я так понимаю, что по поводу митингов молчание. С.Алексашенко ― Это говорит только о том, что они перестали быть публичными политиками. Я пытался об этом в своем коротком совершенно блоге по событиям воскресенья написать, что у нас быстро меняется на глазах политическая ситуация. Это не значит, что нас ожидают какие-то изменения, потрясения, перевороты. У нас просто выходит новая политическая сила, новые политики. И выяснилось, что Навальный – единственный публичный политик. Политик по определению – это человек, для которого цель – это приход к власти. Цель политики – это приход к власти теми способами, которые прописаны в конституции и в законах. Соответственно, выяснилось, что кроме Алексея Навального этим не занимается никто. Я.Широков ― А мне кажется, что они выдвигаются кандидатами на президентские выборы. С.Алексашенко ― Знаете, есть такое животное – кит называется. Я.Широков ― Синий. С.Алексашенко ― Разные. Помолчим. Без определений. Вот кита очень тяжело фотографировать в том плане, что вы не можете представить его поведение. Вот он может вынырнуть, пусть фонтан, прыгнут даже, кувырок сделать – и уйти подводу, и вы больше его никогда не увидите. Вот мне поведение Явлинского, Касьянова, Митрохина напоминает таких китов, которые всплывают иногда непредсказуемо, что-то говорят или что-то делают, уходят под воду – и исчезли на какое-то время. Не понятно, на какое, не понятно, по какому поводу они всплывут. Так политика не делается. Политика – это все-таки системные действия. Ты должен постоянно создавать… Да, понятно, что ты не сможешь быть на федеральных каналах, но в интернете ты должен присутствовать, о тебе должны говорить. Е.Канакова ― Социальная публичность. С.Алексашенко ― Конечно. Политик – это дело публичное. В Кремле политик – это дело подковерное и непубличное. А если ты в оппозиции и ты ставишь своей целью приход к власти, ты должен вести себя публично. И все должны понимать – твои потенциальные сторонники или те, кто, ты хочешь, чтобы стали твоими сторонниками, должны понимать, что ты делаешь, зачем ты делаешь, с какой целью делаешь, что ты будешь делать потом. Вот в этом радикальное отличие между Навальным и теми людьми, которых вы называли. И, собственно говоря, то, что на митинги в Москве вышла молодежь, это значит, что Навальный смог достучаться до новой аудитории, про которую, вообще говоря, неделю назад еще никто не думал. Я.Широков ― Я напоминаю, что это программа «Персонально ваш», и сегодня персонально ваш и наш экономист Сергей Алексашенко. Мы вернемся через несколько минут после новостей. Единственно, что уходя на новости, замечу Алексею из Москвы, что Григорий Алексеевич Явлинский выступил в поддержку задержанных, пообещал им свою помощь. НОВОСТИ Е.Канакова ― 15 часов, 35 минут в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш» Здесь – Яков Широков…. Я.Широков ― И Екатерина Канакова. Е.Канакова ― Я напоминаю, что у нас в студии экономист Сергей Алексашенко. Прежде чем мы перейдем к новой теме, вопрос от слушательницы задам. Наталья из Москвы спрашивает: «Навальный перерос Немцова? Он баллотировался в мэр, теперь вот в президенты метит?» С.Алексашенко ― Тяжело сравнивать. Потому что у них по-разному сложилась жизнь. У Бориса Немцова она была более встроена в систему власти. Он был и губернатором и вице-премьером, и депутатом Государственной думы. Другая немножечко… Хотя он, безусловно, был публичным политиком, но изначально он все-таки в государственной системе вырос. Я думаю, что по своему влиянию, проникновению в общество, возможно, что Алексей перерос Бориса Немцова, то есть в том плане, что все-таки собрать митинг в 90 городах – это огромное достижение. С другой стороны, Алексей пока, в чем проигрывает Борису – Борис был объединяющей фигурой. У Алексея это пока не очень хорошо получается. Он более такой, изолированный политик, который работает сам по себе. С командой единомышленников, безусловно, но вот, может, некого объединять, может, он не хочет объединять. В этой части я бы сказал, что он Борису явно проигрывает, потому что все-таки Борис играл на объединение оппозиции, а Алексей пытается сыграть роль лидера, говоря, что типа «Вам все равно не с кем. Вот я буду лидером, а там дальше хотите, не хотите. Вам не из кого будет выбирать». Е.Канакова ― Хорошо. Переходим к Роснефти. Я.Широков ― Сегодня суд в Люксембурге Европейский признал санкции ЕС против «Роснефти» обоснованными. У меня в связи с этим вопрос: А на что надеялась российская нефтяная компания? С.Алексашенко ― На прямо противоположный результат: что суд признает санкции необоснованными. Я.Широков ― То есть они прямо были уверены? С.Алексашенко ― Яков, сложно… Поставьте себя на место руководителей «Роснефти». Я понимаю, что сложно представить. К вам приходят западные юристы, говорят: «Есть основания. Мы считаем, что есть так и так подойти, то есть шансы выиграть». Может быть, они не очень высокие, может быть, 10%, может быть, 15%. Но мы считаем, что есть такая вероятность». И дальше вы принимаете решение, готовы ли вы как компания пожертвовать десятками или сотнями тысяч долларов ради того, чтобы проверить эту конструкцию на прочность. Е.Канакова ― Дело риска? С.Алексашенко ― Риска чего? Финансового? Я думаю, что для компании «Роснефть» 100, 200 тысяч долларов, тем более, они же списываются все на издержки, в общем, не очень большая проблема. А представляете, какой был бы выигрыш, если бы они вдруг отменили санкции? То есть такой вероятностный… Естественно, они рассчитывали на победу. Я.Широков ― Что бы им это дало – победа? С.Алексашенко ― Удовлетворение и то, что доказали бы, что западная система работает плохо, что она работает неправосудно, что они тоже работают с нарушением закона. Я.Широков ― Так они сейчас могут говорить, что «это неправосудно, а засудили – потому что мы из России». С.Алексашенко ― Яков, говорить можно все что угодно, а когда вы можете опираться на решение суда – это другая история. Понятно, что дальше, я думаю, «Роснефть» могла бы посчитать какие-нибудь дополнительные издержки, вот за счет того, что «мы могли не могли рефинансировать наш долг на рынке капитала, где заимствования были бы, условно, 6% годовых; вынуждены были привлекать кредиты стоимостью в 8% годовых, привлекли такую-то сумму кредитов, столько-то процентов переплатили. И вот пусть Европейская комиссия, которая приняла эти санкции, теперь компенсирует». Я говорю просто, что могло бы быть. Вот, например, такая конструкция. Но, мне кажется, что больше было решение попытаться имиджево что-то выиграть. С.Алексашенко: Нигде в мире молодежь ради бунта не бунтует Я.Широков ― То есть финансово – это не такая вещь… Е.Канакова ― Репутация, да. С.Алексашенко ― Опять, это европейские санкции, они не касаются американских санкций. У »Роснефти», действительно, нарушены партнерские соглашения с глобальными компаниями по работе и в Арктике и на Дальнем Востоке, и на Черном море. Вот у них было несколько международных проектов, где американские компании, британские компании участвовали. И все эти проекты заморожены. Соответственно, если бы они добились победы по европейским санкциям, а потом добились победы по американским санкциями (гипотетически), значит, она могли возобновить эти проекты с международными компаниями. Был бы такой выход из международной изоляции. Овчинка выделки стоит. Смотрите, как в бизнесе, ваш максимальный проигрыш составляет – оплата издержек юристов, предположим, 200, 300 тысяч долларов, а ваш выигрыш — гораздо выше. То есть риск такой… Е.Канакова ― Слушатель не подписался, правда, но спрашивает масштабно: «НРЗБ в одном из московских вузов, который является соучредителем одного из банков. На днях всех обучающихся попросили снять все средства со счетов, а стипендии и прочие выплаты пообещали выдать наличными в вузе. Значит ли это, что скоро у банка отнимут лицензию?» С.Алексашенко ― Нет, не значит. Это означает, что отношение руководства банка с руководством вуза испортились. Я.Широков ― Переведут из одного банка в другой. С.Алексашенко ― Скорей всего, да. Видимо, вуз хотел что-то от банка получить или руководство вуза. Банк отказал. Ах так! Ну не доставайся же ты никому, мы тебе покажем наше влияние! Как это у нас называется: борьба коммерческих субъектов. Спор хозяйствующих субъектов. В данном случае руководство вуза выступает в роли одного из хозяйствующих субъектов, который что-то от банка хотел получить. Я.Широков ― А вот интересно, 100 миллиардов потерянных рублей в банках в прошлом году – это много для нас или мало, для страны? Это сегодня министр финансов говорил. С.Алексашенко ― Много, конечно. 100 миллиардов – это огромные деньги. Наверное, федеральный бюджет, если я помню правильно, тратит 600 миллиардов рублей, то есть это вещи сопоставимые. У нас все дотации регионам – 900 миллиардов рубле. Я.Широков ― 15 регионов остались без дотаций. С.Алексашенко ― Ну, например, можно говорить так. То есть это очень большие деньги. Нужно понимать, что это только то, что прямые потери, то, что осталось в банках, уже, видимо, никогда бюджетным организациям, компаниям не будет возвращено, но нужно помнить, что бюджет еще по санациям банков заплатит как минимум 1,5 триллиона. Министр финансов как-то очень хорошо про это промолчал, притом, что будучи в свое время… по-моему, министр финансов у нас был до недавнего времени председателем наблюдательного совета Агентства по страхованию вкладов, – вот он одобрял эти программы санации, по которым бюджет будет платить как минимум 1,5 триллиона рублей в течение несколько лет. Я.Широков ― А теперь по-простому. Санация, вот эти деньги – это что, они в этот банк вкачивают деньги, чтобы он расплатился с вкладчиками, так? С.Алексашенко ― Нет. Они дают банку санатору деньги. Я.Широков ― А банк санатор? С.Алексашенко ― И ликвидирует его… Я.Широков ― А деньги-то зачем? С.Алексашенко ― Слушайте, какой странный вопрос! Вдумайтесь в вопрос: Зачем деньги? Вам зачем деньги? Я.Широков ― Надо. С.Алексашенко ― Надо. Вот и руководству банка, который санирует, тоже надо. Е.Канакова ― Чтобы ликвидировать, кому-то надо платить. Понятно. Я.Широков ― Вкладчикам проблемных банков… С.Алексашенко ― Нет, вкладчикам, которые физические граждане, они в течение двух недель получают по системе гарантирования… Я.Широков ― Миллион 400 вот эти. С.Алексашенко ― Это вообще не касается. Там очень часто компенсируется за счет активов обанкротившегося банка. Но у нас до сих пор Центральный банк считает, что какие-то – непонятно, какие, непонятно почему – банки банкроты нужно попытаться восстановить их жизнеспособность. Притом, что ни одного случая успешного восстановления платёжеспособности рухнувшего банка еще в России не было. Были десятки случаев попыток. Но банк был основан на доверии. Если банк один раз обанкротился и ваши деньги там попали, если этот банк вдруг станет снова работать, вы тута снова свои деньги понесете? Е.Канакова ― Нет, спасибо. С.Алексашенко ― А Центральный банк почему-то считает, что нужно обязательно за это дело заплатить, но заплатить деньгами бюджета. Он убеждал министра финансов, что министр финансов должен согласиться. Денег нет, но вот на санацию банкротов надо обязательно потратиться. Абсолютно странная концепция, причем я так понимаю, что ЦБ немножко меняет механизмы, но отказываться от принципа санации не хотят. Я.Широков ― А кто, вообще, во всем этом виноват, что эти 100 миллиардов пропали, 1,5 триллиона еще на санации – кто за это несет ответственность? Кто-то недоглядел? С.Алексашенко ― Недоглядел Центральный банк. Центральный банк занимается надзором за коммерческими банками. Вообще-то говоря, все провалы в банковском надзоре – это ответственность Центрального банка, конечно. Е.Канакова ― А этот как? Это вот сейчас Эльвира Сахипзадовна разгребает за предшественниками или же это уже какие-то упущения? С.Алексашенко ― Знаете, проще всего сказать, что разгребает за предшественниками, потому что, конечно, там авгиевы конюшни. Очень трудно сказать, в какой момент вы начинаете разгребать за предшественниками, в какой момент – то что при вас случилось. Вот, например, смотрите, последняя история очень громкая с »Татфондбанком». Чтобы далеко не ходить, мы читаем интервью руководителей Центрального банка. Они говорят: «Вот уже в мае мы знали, что в банка нет капитала» Так, стоп, ребята, вы в мае знали, что у банка нет капитала. При этом норматив достаточности капитала 2%, при этом, следовательно, вы должны отзывать лицензию. Ребята, почему вы в мае не отозвали лицензию? А после этого, к декабрю дырка в балансе достигла 40 миллиардов, сейчас она 90 миллиардов. С.Алексашенко: В Кремле политик – это дело подковерное и непубличное Вот вопрос: Это Эльвира Сахипзадовна разгребает предшественника проблемы или уже свои? Понятно, что есть и то и другое, но, все-таки, когда человек уже три года возглавляет Центральный банк, уже надо больше заниматься анализом ее собственных решений, собственной политики, а не валить все на предшественников. Я.Широков ― Судя по том, что Владимир Путин на прошлой неделе внес ее кандидатуру, то значит, Кремль устраивает. С.Алексашенко ― Кремль устраивает это. У Кремля другие критерии, правда? Е.Канакова ― Какие? Расскажите. С.Алексашенко ― Какие? Лояльность. Е.Канакова ― Лояльность? Я.Широков ― Разве нет другого человек, который будет лоялен? Или, в принципе, то, что она делает, ее политика, как она сегодня сказала, что «мы будем расчищать и в будущем проблемные банки» – это будет из ряда вон выходящее?.. С.Алексашенко ― Смотрите, Яков, расчистка банковской системы – вещь правильная. Если есть организация, которая называется банк, у которой ест лицензия, то все должны быть уверены, что она платежеспособная, что у нее достаточно и капитала и активов, чтобы работать. И не должны быть случаи, когда банк рушится и выясняется, что не то что там капитала нет, а он еще и должен 100 миллиардов рублей. Вот это ненормальная ситуация. И поэтому то, что Центральный банк должен когда-то это завершить. Просто знаете, это такой буриданов осел: они все чистят, чистят, а банковская система как была нерасчищенная, так и осталась. Было 2 тысячи банков. Сейчас 600 банков. Может быть как-то более радикально надо подходить? Не знаю. Мне кажется, что сказать, что Центральный банк в этом вопросе делает что-то не то, — это неправда. Они должны, действительно, заняться расчисткой банковской системы и довести ее до конца. Вопрос о скорости этого процесса. Пока ты расчищаешь старое, у тебя возникает новое. Я.Широков ― Вопрос от слушателя о насущном: «Нефть падает, а рубль не хочет падать ниже 57, 58 за доллар. Почему?» С.Алексашенко ― Мы уже говорили на эту тему. Есть такое понятие – сезонность. Зимой в Москве холодно, а летом в Москве тепло. Е.Канакова ― То есть от климата зависит… С.Алексашенко ― Не от климата, а от сезона. В России есть традиционный сезон, когда на валютном рынке предложение долларов выше, чем спрос на них. Практически каждый год между концом февраля и серединой мая – вот если вы посмотрите на статистику, независимо… с 94-го, 95-го года, вы увидите, что Центральный банк в это время наращивал валютные резервы очень часто. А есть другие сезоны, например, конец августа, начало сентября или там конец декабря, начало января, когда Центральный банк обычно продавал. Есть такая сезонность, она связана с внешнеторговыми операциями. Сейчас спрос импортеров на валюту ниже, а экспортная выручка выше. Так складывается. Но это каждый год. Когда один раз – случайность, два раза – совпадение, три раза – закономерность. Так 10 лет подряд. В общем, как-то, действительно, это правило. Е.Канакова ― Каждый год одни и те же сезоны или по-разному? С.Алексашенко ― Да, каждый раз весна. Можно просто посмотреть по статистике: вы увидите, что практически каждый год такое происходит. Е.Канакова ― По какой статистике? С.Алексашенко ― Валютные интервенции Центрального банка. Есть динамика курса рубля, динамика валютных резервов. За пару десятков лет есть. Можно посмотреть. Я.Широков ― Аркадий просит еще раз переспросить. Так что, получается, возвращаясь к первой теме, продажа «Сбербанка», «дочки» на Украине – гуцериевский банк не будет тайной «дочкой» «Сбербанка»?» С.Алексашенко ― Я думаю, что нет. Мне кажется, что российскому «Сбербанку» проще признать какие-то убытки и уйти оттуда, недополучить за продажу, чем иметь проблемы потом, если выяснится, что это тайный покупатель. Зачем? Мне кажется, что в России многие недооценивают… В Украине, действительно, на Россию смотрят как на враждебное государство, которое ведет войну против Украины, и к этому надо относиться именно так. Понятно, что нам это не нравится. У нас могут быть другие взгляды на эту позицию, но в Украине очень многие думают так. Причем разделяют, естественно, государство и граждан. С.Алексашенко: Для российского «Сбербанка» решение скорости принятия решения было одним из факторов цены Я.Широков ― Владимир из Нижегородской области задает вопрос: «Почему же тогда украинцы такие дикие? Вот мы закрывали Roshen Басманным судом и СК цивилизованно, а они закладывают кирпичами входы в банки и магазины?» С.Алексашенко ― А они закрыли «Сбербанк» санкциями Нацбанка Украины и указом Совета национальной безопасности. Они поступили здесь, я бы сказал так… это россияне дикие, потому что мы через Басманный суд и через Следственный комитет, а они через решение Совета безопасности и решение Нацбанка. Е.Канакова ― Все средства хороши для достижения цели. С.Алексашенко ― Да, да. Я.Широков ― Но вот я, например, не могу понять, в чем эти санкции. Я читал. На мой взгляд, они какие-то безобидные. Почему нельзя выводить капитал?.. С.Алексашенко ― Смотрите, Яков, там основная санкция была в том, что украинские госкомпании не могут держать деньги. «Сбербанк» был хорошей компанией, то есть, соответственно, все госкомпании украинские должны были забрать быстро свои деньги. «ПриватБанк», он, кстати, сейчас государственный. Дальше, если какая-нибудь украинская госкомпания, у нее был кредит от »Сбербанка», должна была быстро расплатиться по кредиту и уйти на обслуживание в другой. Бизнес исчезает. Так же, как и в России очень тяжело представить, что крупный банк вообще не имеет отношения с госкомпаниями. Все-таки госкомпании, он и в России и Украине крупное место в экономике занимают. Я.Широков ― Еще один вопрос тоже от слушателя по поводу обещаний Трампа: «Почему американский президент забыл про обещания освободить нефтепроизводителей США от всех проблем?» С.Алексашенко ― Он не забыл. Он неделю примерно назад подписал закон о нефтепроводе Keystone , который будет идти из Канады. Я.Широков ― Там долго они вокруг этого Keystone… С.Алексашенко ― Подождите. Президент Обама, он это вопрос, что называется, заморозил, сказал, что не будет принимать положительного решения. Трамп постепенно решает эту проблему. Снимается запрет на экспорт американской нефти. Опять не все проблемы можно решить. Чем больше президент Трамп сидит в офисе, тем больше понимает, что выиграть президентскую кампанию гораздо легче, чем быть президентом. Американский министр финансов так и сказал: «Вы не понимаете, что значит, быть американским президентом. Пока вы не сядете в это кресло, вы не поймете масштаба проблем». И да, конечно, он учится, да, конечно, он проходит «курс молодого бойца». Тем более, что человек не имеет такого политического прошлого, то есть он не участвовал ни в каких политических системах. И для него многие проблемы в новинку. Тем не менее, вы знаете, он решает… Но все проблемы американских нефтяников, если вы их соберете, то у вас проблем на 10 листов и на 25 лет, чтобы их решать, но вы решаете наиболее первостепенные. На самом деле, общее отношение… Трампа можно критиковать сколько угодно, но общее отношение, что он пытается облегчить жизнь американскому бизнесу, и это общая позиция, и с этим все согласны. Я.Широков ― И на этой ноте мы завершаем программу «Персонально ваш». Сегодня персонально ваш был экономист Сергей Алексашенко. Услышимся через неделю.

Ссылка на источник