события общество видео передачи политика мнения сетевизор власть путин история протесты рф фото сша москва регионы акции навальный реновация культура недвижимость эхомск-спб благотворительность финансы футбол религия законы сирия день рождения экономика’Вопросы к интервью 16 июня 2017Z Один Все выпуски 5112 619139 Время выхода в эфир:16 июня 2017, 00:10в гостях:Александр Жолковский профессор Университета Южной Калифорнии, литературовед, писатель Ведущий: Дмитрий Быков 8читать #слушать 01:45:15 $ Cкачать 24.1 МБ ;смотреть Д. Быков ― Здрасте, дорогие друзья! Вы не представляете, какое счастье с вами общаться живьём из этой студии, не осуществлять мучительную процедуру записи. Это не значит, что я тут сейчас буду себе позволять пошлые рыдания возвращенца, который, подобно Куприну, восклицает, что «даже цветы на Родине пахнут по-иному». Но ничего не поделаешь — они-таки пахнут, поэтому лишний раз я цитирую любимого автора. Приветствую вас всех. Эфир сегодня не вполне обычный — не только потому, что мы встречаемся после долгой разлуки, но и прежде всего потому, что мы нарушаем несколько формат (правда, конечно, с разрешения начальства). У нас сегодня гость. И объясняется это… Ну, на этого гостя всегда, я знаю, набегают любители. Он дважды уже здесь бывал. И у нас сегодня есть довольно серьёзный повод встретиться, потому что именно сегодня, точнее, уже вчера отмечалось 80-летие одного из крупнейших российских поэтов последнего времени — Льва Владимировича Лосева, который, к сожалению, до этого юбилея не дожил. Он прожил всего 72 года, но тем не менее оба мы его знали. И как-то, насколько я могу понять, к обоим он неплохо относился. Поэтому сегодня первую часть эфира мы проводим с замечательным филологом и писателем Александром Константиновичем Жолковским. Алек, здравствуйте. А. Жолковский ― Здравствуйте. Д. Быков ― Вопросы вы можете присылать на dmibykov@yandex.ru. Как всегда, я полагаю, вопросов будет немало. Естественно, что мы тем самым обходимся без лекции. Я в последний час буду отвечать на ваши вопросы, а в первой мы поговорим о словесности, о Лосеве и обо всём таком. Алек, начал бы я всё-таки, поскольку у нас есть и более свежий и более печальный повод, начал бы я с разговора о Баталове — и вот почему. Всё-таки Баталов был главной звездой 50–60-х годов. Расскажите немножко о своём восприятии такого странного фильма «Девять дней одного года» — очень необычной роммовской картины, которая сразу резко перевела и Баталова, и Смоктуновского в другой ряд и сделала их актёрами настоящего большого интеллектуального кино. Как вы его вообще воспринимали? И что для вас этот фильм? А. Жолковский ― Я сразу испугался слова «главный». Я очень боюсь слова «главный». Я думаю, что было больше, чем один «главный». Никак это не сводится к уменьшению славы и заслуг… Д. Быков ― Да. Ну, просто так корректнее. А. Жолковский ― …и харизмы Баталова. Но тот же Смоктуновский был никак не менее яркой фигурой. Фильм был в своё время очень центровой. И из него многое помнится. Помнится Баталов, сидящий, разговаривающий со своим отцом где-то в деревне за очень длинным-длинным столом из очень длинных досок. Такой совершенно запоминающийся кадр. Не знаю, помните этот кадр? Д. Быков ― Помню, конечно. А. Жолковский ― Они говорят про атомную войну. «Науку остановить нельзя», — говорит Баталов. И так далее. Другой запоминающийся кадр — не с Баталовым, а со Смоктуновским, который там такой немножко развращённый, пошловатый западник. Он приезжает сюда откуда-то из-за границы. И вот он входит в кадр движением замшевого, по-моему, башмака, или точнее — туфли. И он таким верчёным движением так её вводит в кадр! И потом что-то критикует, местный какой-то ресторан, куда его ведут, говоря: «В каком-то занюханном Танжере меня принимали лучше». Вот этот образ Запада как содержащего занюханный Танжер. А есть и не занюханные места, но даже занюханный Танжер лучше. Вот это была черта того очень западнического, юношеского и так далее времени. Д. Быков ― А про что картина? Вы, наверное, затруднились бы… А. Жолковский ― Картина про то, что Баталов приносит себя в жертву научному… герой Баталова, физик, приносит себя в жертву научному делу и облучается — и в результате умирает. Д. Быков ― Нет, сюжет внешний я помню. А. Жолковский ― Тема жертвы во имя науки. Д. Быков ― А! А. Жолковский ― А с другой стороны, Смоктуновский более какой-то лёгкий, более жизнелюбивый такой, в замшевых туфлях человек — вот он не гибнет. Д. Быков ― Обратите внимание, что тогдашний молодой человек мог получить право на положительность, только если он гиб, погибал. Помните «Звёздный билет»? А. Жолковский ― Нет, вообще есть целая тема в исследовании советской литературы, советского канона, что это мазохистский жанр, где обязательно герой гибнет. Там он покоряет природу, гидростанция, то-сё, обвал, буря — и он обязательно гибнет или по крайней мере теряет ноги. Д. Быков ― Стихотворение Евтушенко «Нигилист». А. Жолковский ― Да, была вот эта такая жертвенная тема. Д. Быков ― Лосев — человек, о котором многие сейчас вспоминают, говоря, что он сознательно выбрал для себя позицию абсолютной авторской незаметности, такой, если угодно, растворённости, и сам старался всегда находиться в тени. Про что для вас Лосев? И что вообще для вас этот поэт? А. Жолковский ― Я хотел сразу добавить, когда вы впервые вводили образ Лосева сегодня, что он был не только поэт, но ещё и филолог. Он в Америке ещё был профессором и завкафедрой русской литературы в Дартмутском колледже. Д. Быков ― Вы думаете, это значимо было для него? А. Жолковский ― У него была замечательная диссертация… Д. Быков ― «О пользе цензуры». А. Жолковский ― …»О благодетельности цензуры», где впервые очень интеллектуально, остро и интересно была поставлена тема эзоповской речи, эзоповского языка, преодоления цензуры, эзоповская фигура, в сущности поэтическая фигура эзоповской речи, которая преодолевает цензуру — и тем самым напрягается и становится интересной речью. Вот ироническое название «On the Beneficence of Censorship» («О благодетельности цензуры»)… Д. Быков ― Да-да. А. Жолковский ― Я не знаю, кажется, до сих пор так по-русски и не печатали? Д. Быков ― Нет, не печатали. А. Жолковский ― Там Солженицын и Шварц были центральные герои, Евгений Шварц. Д. Быков ― А он считал, что для Солженицына цензура была благодетельной? А. Жолковский ― Нет, Солженицына он рассматривал, если я не ошибаюсь, боюсь соврать, по-моему, так: вот Солженицын сначала написал как-то подцензурно, хотя это и не получилось напечатать, «В круге первом», а потом на свободе на Западе переписал как хотел — и стало, по мнению Лосева, хуже, ибо менее напряжённо. Лосев очень любил Солженицына и внимательно изучал все «Узлы». И я помню, был какой-то случай, я какую-то ему писал статью в его сборник, и он мне подсказал мысль: «Хорошо бы вам процитировать Солженицына, такое-то место», — где действует такая декадентская героиня Ольда. Д. Быков ― Да. А. Жолковский: Есть целая тема в исследовании советской литературы, советского канона, что это мазохистский жанр А. Жолковский ― И я действительно отыскал это место, но абсолютно обнаружил, что я не могу это читать, и сказал: «Лёша, нельзя ли как-то прямо мне… Я вам выражу благодарность, если вы прямо всю эту ссылку прямо мне туда впишете, в статью в ваш сборник». И он вообще был такой человек необычайно неконфронтационный, тонкий такой весь, он умел сказать… Д. Быков ― Деликатный он был очень. А. Жолковский ― Деликатный. Он вписал мне этот абзац про Ольду. Он вообще был такой. Он умел сказать «нет», мог поправить тебя и всё-таки такое… Д. Быков ― Но он умел быть… А. Жолковский ― Но с необычайной деликатностью! Ну, вы знаете, я про Ахматову что-то такое писал вызывающее, да? Д. Быков ― Да. А. Жолковский ― И он мне в какой-то момент сказал: «Алек, я её знал. Старуха была гений! Вы там что хотите говорите, а старуха была гений». Д. Быков ― Да, нельзя не согласиться. А вот поэт всё-таки? Вроде бы ориентированный на классическую традицию, при этом со школой абсурда довольно хорошо… А. Жолковский ― Ну да, он из абсурдной семьи, так сказать, да. И из тени обэриутов вырастает, да. Д. Быков ― Кстати, многие не помнят, что Владимир Лифшиц — это автор песни «Пять минут, пять минут». Ну, помните, да? Из »Карнавальной ночи». А. Жолковский ― Я не знал, что это его отец. Д. Быков ― Да, это отец его. И он же автор… А. Жолковский ― «Но бывает, что минута всё меняет очень круто». Замечательно! Д. Быков ― Ну конечно, это он, Владимир Лифшиц. А. Жолковский ― Нельзя забыть, да. Д. Быков ― И кстати говоря, знаменитое вот это стихотворение — солдаты, якобы найденные на поле боя, которые ввели Астафьева в заблуждение… А. Жолковский ― Да-да, это мистификация. Д. Быков ― Замечательная мистификация. А. Жолковский ― Которую Лосев потом раскрыл в своих статьях. Д. Быков ― Раскрыл. Нас оставалось пятеро В промозглом блиндаже. Командованье спятило И драпало уже. То есть он прошёл хорошую школу нонконформистской лирики — и при этом всё-таки это традиционная внятная поэзия. Что вы можете о нём сказать как поэте? Вас это зажигает? Или… А. Жолковский ― Я думаю, что он был другом, исследователем и публикатором статей о Бродском, был как бы и его близким другом и коллегой. И совершенно никак не перерывал тяжёлое вот это соперничество с великим собратом, и как-то спокойно находился в его тени, уверенный в том, что то, что он делает, имеет своё место, своё право и так далее. Помню, когда было вручение Нобелевской премии, он прислал мне открытку с фотографией: «Группа бродскистов в Стокгольме». Д. Быков ― Ну, он, понимаете… А. Жолковский ― Вот он делал своё. Бродский — всё-таки шумный поэт, громкий, с фигурой… Д. Быков ― С автором ярким. А. Жолковский ― …с яркой поэтической фигурой, с длинными строками, с запоминающимся стилем, который копируют десятки, копировали… Не знаю, продолжают ли копировать? Д. Быков ― Продолжают. А. Жолковский ― А Лосев — так сказать, камерный, такой негромкий голос Баратынского рядом с Пушкиным как бы. Вот такое у него место. Д. Быков ― Но при этом он мог… А. Жолковский ― И он как бы поздно начал печататься. И как бы его стали подталкивать. Он пишет об этом в предисловии к первым книжкам: «Друзья сказали, что вот пора…» Он был такой очень выдержанный. Д. Быков ― Но при этом он мог, если надо, сказать и Бродскому весьма жёстко. Помните: Иосиф, брось свои котурны. Зачем они, ядрёна мать? Ведь мы не так уж некультурны, Чтобы без них не понимать. Это замечательно сказано! А. Жолковский ― Вот у него было это право на такой разговор с Бродским без конфликта. Д. Быков ― Из его стихов что вы предпочитаете? Мы почитаем немножко Лосева. И все просят, чтобы мы почитали. А. Жолковский ― Вы почитаете, вы помните. Д. Быков ― Ну, вы же тоже помните. У вас очень странные предпочтения вкусовые. А. Жолковский ― Ой, я ничего не помню. Вы знаете, у меня ведь есть и статья об одном стихотворении Бродского… вернее, Лосева. Д. Быков ― А! «Пушкинские места»? А. Жолковский ― Да, «Пушкинские места», которую я написал при его жизни. И там прямо вначале я пишу, что вот как-то страшновато писать, пока твой объект исследования (он же литературовед ещё к тому же) жив и вообще всё знает, что он делает, а ты берёшься как-то его разбирать. Д. Быков ― Но вы выбрали… А. Жолковский ― И успел напечатать при его жизни. Д. Быков ― Да, ему очень нравилась эта статья. Но я совершенно не понимаю, почему вы взяли этот текст для анализа. Я его прочту. А. Жолковский ― Любимый мой текст. Как вы понимаете, это металитературный текст — Лосев о Пушкине, с точки зрения некоего… ну, там такая маска посетителя музея как бы, посетителя Михайловского, который как бы играет роль вот этого посетителя дома поэта и так по-зощенковски пытается вчитаться в коммунальную квартиру, в которой в тесноте… Д. Быков ― Про Зощенко тоже вам будут вопросы. А. Жолковский ― Голос Зощенко, который пытается проникнуть в проблемы Пушкина и находит для этого, ну, такой угол зрения и дикцию. Д. Быков ― «Пушкинские места». День, вечер, одеванье, раздеванье — всё на виду. Где назначались тайные свиданья — в лесу? в саду? Под кустиком в виду мышиной норки à la gitane? В коляске, натянув на окна шторки? но как же там? Как многолюден этот край пустынный! Укрылся — глядь, в саду мужик гуляет с хворостиной, на речке бабы заняты холстиной, голубка дряхлая с утра торчит в гостиной, не дремлет… ать. О, где найти пределы потаенны на день? на ночь? Где шпильки вынуть, скинуть панталоны? где — юбку прочь? Где не спугнёт размеренного счастья внезапный стук и хамская ухмылка соучастья на рожах слуг? Деревня, говоришь, уединенье? Нет, брат, шалишь. Не от того ли чудное мгновенье мгновенье лишь? А что вы здесь нашли загадочного? А. Жолковский ― Вот это наш с вами постоянный разговор. Загадочное для нас, людей учёных… Это называется «Пушкинские места». Это пушкинские места в Псковской губернии… Д. Быков ― Ну и конечно… А. Жолковский: Информация — то есть «нечто гуманитарное» — становится объектом науки А. Жолковский ― Топосы пушкинской поэзии. И какие именно типичные пушкинские штуки, места, цитаты, конструкции, вопросительные знаки и так далее расставлены в описании пушкинского же антуража и так далее. Но, кроме того, как всегда, вопрос: это написано как, каким размером, почему? Это написано размером «пять-два» — пятистопный ямб и двустопный ямб, который имеет хорошую традицию сентиментально-сатирической поэзии в русской… Д. Быков ― «Вонзил кинжал убийца нечестивый». А. Жолковский ― Главный пример, конечно, «Вонзил кинжал убийца…» Как? Д. Быков ― Нечестивый. А. Жолковский ― Нечестивый. Д. Быков ― «В грудь Деларю. // Тот, шляпу сняв, сказал ему учтиво…» А. Жолковский ― Взят этот размер. И этот же размер стихотворения Соловьёва… Д. Быков ― «Пародии на русских символистов». А. Жолковский ― Да-да-да. «На небесах горят паникадила…» Д. Быков ― «А снизу — тьма». А. Жолковский ― «Скажи сама!» Д. Быков ― «Ходила ты к нему иль не ходила? // Скажи сама!» А. Жолковский ― Вот здесь и эротическая тема тоже присутствует. Д. Быков ― Да. А. Жолковский ― Лосев берёт вот это от Пушкина, это от традиции поэтической и так далее, скрещивает. А Соловьёв, между прочим, первый, кто поднял вопрос… Первый! Потом исследователи устремились в это отверстие. Первый заметил, что у Пушкина двойственное отношение к Анне Петровне Керн: с одной стороны, «я помню чудное мгновенье», а с другой — «вавилонская блудница, с которой я с божьей помощью…». Так что Лосев-филолог и Лосев-поэт, и Лосев-традиционалист, и Лосев-интертекстуалист и пародист — всё это гармонично укладывается в довольно недлинное стихотворение, которое сверкает во все стороны. Д. Быков ― Вы очень восхищались его 72 словами. 72, по-моему, да? Это жанр такой. А. Жолковский ― Есть такой жанр «72 слова», который культивировался журналом… Д. Быков ― Esquire. А. Жолковский ― Esquire. Под руководством тогда редактора Бахтина. Д. Быков ― Ну, не того, естественно. А. Жолковский ― Не того. Да, не того. И Лосев в какой-то момент мне сообщил, что Бахтин отверг вот это стихотворение, который присылал. Впрочем, я его отдал в »Знамя» — и его там печатают, и напечатано, и всякий может его там найти. А это стихотворение называется… Опять-таки это его ироническая муза, так сказать, и профессорская опять. Может быть, у него пристрастие… Д. Быков ― К профессорской поэзии в литературе. А. Жолковский ― К профессорской, да. Д. Быков ― А вы можете его вспомнить? А. Жолковский ― Естественно, вспомнить. Оно построено совершенно так, что надо бы вспомнить. Д. Быков ― Что оно запоминается. А. Жолковский ― Да. Ну, сейчас я попробую. А если буду ошибаться, вы поправьте меня. Называется «Своими словами». И сейчас слушатели, которые не знают, что своими словами, я думаю, быстро узнают, что пересказывается своими словами. «Ф. П., владелец вислых щёчек, поставил сына, блин, на счётчик! Вся эта хрень произошла там из-за бабы, не бабла. A. C. был полный отморозок, немало ругани и розог он сызмалетства получил. Сработал план дегенерата: он разом и подставил брата, и батю на фиг замочил. Всё, повторяю, из-за суки. Тут у другого брата глюки пошли, а третий брат штаны махнул на хиповый подрясник и в монастырь ушёл под праздник. Ну, вы даёте, братаны!» И оказывается, что это не только стишок, но это ещё ровно 72 слова, этот жанр. Д. Быков ― А в чём пуанта, так сказать? А. Жолковский ― Пуанта? Пуанта в том, как один из высоких сюжетов русской литературы уложен в такой блатной молодёжный язык, ровно в такой размер и весь сведён к каким-то вульгарным элементам. Д. Быков ― Просят меня прочесть любимое стихотворение Лосева. Ну, самое любимое я прочесть по разным причинам не могу, потому что оно совершенно нецензурное. Но вы его, конечно… А. Жолковский ― То есть благодетельность цензуры здесь уступает её неблагодетельности? Д. Быков ― Благодетельность цензуры лишний раз налицо, да. Это гениальное стихотворение: Ночью воздух сырой и плотный Налегает на дверь и окно. Не ходи туда. Там темно. Там живёт — страшно сказать кто — болотный. Поэтому я прочту всё-таки другое. Конечно, я прочту «Натюрморт», знаменитое стихотворение в рамке. Помните, да? «Характерная особенность натюрмортов петербургской школы состоит в том, что все они остались неоконченными». «Лучок нарезан колесом. Огурчик морщится солёный. Горбушка горбится. На всем грубоватый свет зелёный. Мало свету из окна, вот и лепишь ты… удила, цвет бутылки, цвет сукна армейского мундира. Ну, не ехать же на юг. Это сколько денег. Ни художеств, ни наук, мы не академик. Пусть Иванов и Щедрин пишут миртовые рощи. Мы сегодня нашустрим чего-нибудь попроще. Васька, где ты там жива! Сбегай в лавочку, Васёна, натюрморт рубля на два в долг забрать до пенсиона. От Невы неверен свет. Свечка, отсветы печурки. Это, почитай, что нет. Нет света в Петербурге. Не отпить ли чутку лишь нам из натюрморта… Что ты, Васька, там скулишь, чухонская морда. Зелень, темень. Никак ночь опять накатила. Остаётся неоконч ещё одна картина. Графин, графлённый угольком, гранёной рюмочки коснулся, знать, художник под хмельком заснул, не проснулся». Вот это изумительный пример интонации, совершенно такой непатетической, а и жалкой, и трогательной. Я ещё безумно люблю «Графлёную балладу», но я её, к сожалению, наизусть не вспомню. А. Жолковский ― Это такой натюрморт в стиле тогда тоже знаменитого Оскара Рабина. Д. Быков ― Да, пожалуй. И конечно, он выдумал эту цитату про неоконченность, но она такая трогательная! У него, кстати, в доме, как вы помните, этот натюрморт в рамке висел над столом, типа как картинка. А как по-вашему, в какой степени Лосев оставил в русской поэзии след? Есть ли у него имитаторы, подражатели, продолжатели, как у Бродского — бродскисты? А. Жолковский ― Не знаю достаточно, но, может быть, и мало продолжателей. Не знаю, сколько их. Думаю, что место и стиль им очерчены очень чётко, и поэтому они останутся в этом своём, а мы не можем судить, насколько скромном или многообещающем, так сказать, формате. Мы сейчас не знаем. Нам не надо пока что предугадать, я боюсь. Д. Быков ― Когда я спрашивал его, что такое питерский характер в его понимании, он с присущим ему сарказмом отмечал: «Ну, в моём случае это скромность, деликатность, одарённость, открытость миру, открытость Западу». А что бы вы сказали вот о школе этой питерской поэзии: Уфлянд, Ерёмин, старший Кулле и так далее? А. Жолковский ― Я ведь в последнее время как-то оказался питерским литератором, меня больше всего печатают в Петербурге. А. Жолковский: Искусственный интеллект возможен Д. Быков ― Ну, в »Звезде», конечно. А. Жолковский ― В »Звезде» и некоторых других конференционных материалах и так далее. По инициативе Лёши Лосева, когда мы давным-давно куковали, невыездные в Россию, в Америке… Он всегда старался приглашать своих друзей по питерской богеме, так сказать, и потом пересылать их ко мне на калифорнийский берег. Вот так я познакомился с Ерёминым, например. Кстати, к Ерёмину у меня особый интерес, потому что он очень инфинитивный поэт, у него… Д. Быков ― Подождите. А. Жолковский ― Михаил Ерёмин. Д. Быков ― Я помню, да. А у вас выходит всё-таки антология инфинитивной поэзии? А. Жолковский ― У вас так это звучит, как будто кто-то мне мешает её издать, цензура давит. Д. Быков ― Ну, на протяжении десяти лет вы её анонсировали. А. Жолковский ― Ничего подобного! Это я сам всё тяну, медлю, недоделываю. Вот уже более или менее доделал, сейчас редактируется. И в принципе, если всё пойдёт гладко и так далее, она должна бы выйти, может быть, к концу года. Д. Быков ― То есть к Non/fictio№? А. Жолковский ― Должна бы поспеть. Ну, будем держать пальцы скрещёнными. Д. Быков ― А можно ли определить, что такое инфинитивная поэзия для людей, которые не знают? А. Жолковский ― Это очень просто. Это если всё стихотворение по возможности написано так, как «Быть или не быть?», и в каждой строчке будет либо «быть», либо «не быть». Д. Быков ― «Грешить бесстыдно, беспробудно». А. Жолковский ― Да, «Грешить бесстыдно, непробудно». Д. Быков ― «Устроиться на автобазу…» А. Жолковский ― Или на языке Гандлевского — «Устроиться на автобазу…». На языке Бродского — «Родиться бы сто лет назад». Вот тут появляется «бы» у Бродского. Это немножечко шаг в сторону от чистой инфинитивности. Никаких сомнений в том, что это чистый, абсолютный инфинитив, неопределённое наклонение. И действительно эти отклонения есть и в других стихах. И я их тоже причисляю к инфинитивной поэзии, когда говорится: «Хотелось бы делать то-то», — и так далее. Когда это подчинённые инфинитивы, это тоже инфинитивная поэзия. «Какое низкое коварство — полуживого забавлять», — и дальше пойдёт длинная серия инфинитивов, хотя началось не с них, а с «Какое низкое коварство» и так далее. Д. Быков ― Алек, а можете вы сказать, в какой момент и почему вас инфинитивы взволновали? А. Жолковский ― Это произошло абсолютно чётко типичным образом. Я никогда не подозревал и, грубо говоря, никто не подозревал, что есть такая инфинитивная поэзия. И потом в какой-то момент я ознакомился с некоторым запозданием, году в девяносто девятом, со стихотворением Гандлевского «Устроиться на автобазу…», которому было уже почти 15 лет, оно 85-го года. И был просто потрясён тем, как здорово написано! И стал как-то вокруг него читать, изучать — и оказалось, что уже два человека из наших наиболее блестящих интертекстуалистов (один — Михаил Безродный, другой — Олег Лекманов) уже нашли два источника: одно — «Грешить бесстыдно, непробудно», а другое — «Родиться бы сто лет назад» Бродского, написанное ещё на десяток с лишним лет раньше. Вот подтексты есть. И я стал в это вглядываться и понял, что подтексты — может быть, это и подтексты, но существует это немножко по-другому. В западной традиции — интертексты, то есть вся типовая парадигма подобного рода письма. И их не два, и не пять, и не пятнадцать, а сотни в русской поэзии, начиная после Кантемира, лучше считать после Тредиаковского уже. Но и до этого есть… Д. Быков ― А у Пушкина есть? А. Жолковский ― У Пушкина? Я уже сказал: «Какое низкое коварство». Д. Быков ― Ну, это кусок из »Онегина». А стихотворение, на этом построенное? А. Жолковский ― Я ничего не помню наизусть, вы меня извините. Д. Быков ― Ну, скажите хотя бы — про что? А. Жолковский ― «Из Пиндемонти». Д. Быков ― А! «Дивясь божественным природы красотам». А. Жолковский ― Да. Д. Быков ― «Вот счастье! вот права…» А. Жолковский ― Иногда целое стихотворение, а иногда фрагмент стихотворения. У Пушкина много, у некоторых других ещё больше. Есть чемпионы инфинитивной поэзии, среди которых в современной поэзии это Кушнер. Важнейшее стихотворение Фета «Одним толчком согнать ладью живую». Д. Быков ― Да, замечательное. А. Жолковский ― Вот всё написанное так, как выясняется… Не я это открыл. Начинаешь читать комментарии — переписанное стихотворение Мюссе по-русски, но очень важное в русской поэзии, потому что даётся наконец карт-бланш полной инфинитивности, без вступительного или… Там в конце, конечно, есть ввод… «Поэт истиной владеет». Но Фет даёт вот этот сдвиг полностью. И дальше потом в Серебряном веке, особенно к 1911 году, достигается высший пик, огромное количество стихов инфинитивных. Д. Быков ― У Ахматовой есть. А. Жолковский ― У Ахматовой. Д. Быков ― «Просыпаться на рассвете». Замечательное! А. Жолковский ― У меня есть целая статья про это «Просыпаться на рассвете». Д. Быков ― Просят вас остаться ещё на четверть эфира. Если вы в состоянии сидеть и говорить… А. Жолковский ― Тьфу-тьфу-тьфу! Д. Быков ― Спасибо. Значит, мы тогда… Сейчас ещё 30 секунд у нас есть на очень короткий вопрос. Где вас можно услышать в ближайшее время? Вы приезжаете ведь ненадолго. А. Жолковский ― В субботу, 17 июня, в 13 часов буду выступать в Переделкине в Доме Пастернака. Д. Быков ― В Музее Пастернака. А. Жолковский ― В Музее Пастернака. С разбором бунинского рассказа «Визитные карточки». Новый разбор. Д. Быков ― Совершенно неожиданно! А. Жолковский ― Ещё не делался нигде разбор. Д. Быков ― Не напечатан? А. Жолковский ― Ещё не напечатан… Д. Быков ― Ну, в смысле — ваша вещь ещё не напечатана. Его напечатана. А. Жолковский ― Бунин напечатал это. Д. Быков ― Хорошо. Возвращаемся через три минуты. РЕКЛАМА Д. Быков ― Возвращаемся в Александру Жолковскому в студию. Алек, вопросы дальше уже идут чисто к вам, хотя к Лосеву, естественно, мы будем возвращаться, и о нём спрашивают тоже. Но вот очень мне нравится вопрос: «Не дайте погибнуть. Идёт сессия, завтра экзамен. Каков вклад ОПОЯЗа в русскую культуру?» А. Жолковский ― Да, это очень такой острый… Д. Быков ― ОПОЯЗ — Общество изучения поэтического языка. А. Жолковский: Президенты вообще мало управляют А. Жолковский ― Да, это очень острый вопрос. А что же, задающий вопрос, так сказать, филолог? Д. Быков ― Ну, вероятно. А где ещё может это? Мы не знаем — мальчик или девочка. Потому что если… А. Жолковский ― Надо провалиться на этом экзамене и избрать себе адекватную профессию. Д. Быков ― Провалиться вам на этом месте! Если это девочка, то это можно. А. Жолковский ― Это случай изменить карьеру и пойти куда-то, где интересно. Д. Быков ― Ну, если мальчик, то это грозит армией, поэтому «не дайте пропасть». А. Жолковский ― Это что же — я должен как-то ослабить оборону страны? Д. Быков ― Филологов, да. Ну, скажите, правда. А я вот не взялся бы ответить, в чём принципиальный вклад ОПОЯЗа. А. Жолковский ― Ну, вы знаете, Дима, кто входил в эту компанию? Д. Быков ― Брик, Якобсон, Шкловский, Тынянов… А. Жолковский ― Да-да-да. И вот что эти люди такого… Д. Быков ― Эйхенбаум входил? А. Жолковский ― Входил. Что такое придумали? Д. Быков ― Ну, я сейчас буду перечислять, что они придумали? А. Жолковский ― Придумали русский формализм, остранение. Д. Быков ― Проблему стихового языка. А. Жолковский ― Функции, смысл стихового слова, эволюцию литературы как канонизацию низшей, недостойной ветви… Д. Быков ― Ну, низших жанров, да. А. Жолковский ― Низших жанров. Диалектическую борьбу, а не эволюционный прогресс от хорошего к лучшему и к ещё более лучшему и так далее. Вообще придумали всё актуальное литературоведение на пять десятков лет вперёд. Д. Быков ― Кроме хронотопа, который придумал Бахтин. А. Жолковский ― Ну, скажем так, да. Д. Быков ― То есть они создали тот понятийный аппарат, которым мы сегодня все пользуемся. А. Жолковский ― Мы все пользуемся. Но это не значит, что мы не пользуемся совсем ничем другим. Но огромную программу задали именно они. Это Пропп объяснил, что все 100 рассмотренных волшебных сказок — по сути дела, одна сказка из 31 пункта, которые обязательно в ней развёртываются. А Шкловский то же самое сделал с новеллами Конан Дойля. Д. Быков ― Блестящий вопрос Глеба: «Прочёл вашу книгу о Зощенко. Как по-вашему, насколько серьёзен был Зощенко, сочиняя «Голубую книгу»?» Ну, или это он троллил таким образом Горького, читателей и так далее? А. Жолковский ― Вот Михаил Леонович Гаспаров, великий филолог нашего поколения, любил говорить: «Нам не дано читать в душе у автора. Мы не можем говорить, что автор себе думал». Но с Зощенко интересный парадокс: кажется, что он всё нарочно играет, а притом он был довольно, по-видимому, наивным человеком, который верил в те идеи, которые развивал там. Д. Быков ― То есть, если популярно изложить историю… А. Жолковский ― Хотел открыть секрет молодости, омоложения, омоложения себя. Он верил в психоанализ и сам занимался автопсихоанализом, что стало блестящим инструментом при написании… Д. Быков ― «Перед восходом солнца». А. Жолковский ― «Перед восходом солнца». А то, что нам при этом открывается игра между персонажем, автором и так далее, и что мы видим там иронию — это, может быть, он и не планировал, и не в полной мере. Но он, бесспорно, сам хотел вылечиться. И как Чуковский вспоминает (мы читаем это в его дневниках), встретил Зощенко он, и уверяет, что открыл секрет здоровья, молодости и так далее. Д. Быков ― Более депрессивным и тягомотным он не встречал его никогда. А. Жолковский ― Или когда произошёл знаменитый момент, что уже после смерти Сталина приехали английские студенты и добились встречи с Ахматовой и Зощенко, объектами… Д. Быков ― Травли. А. Жолковский ― И один из них задал вопрос: «Как вы относитесь к постановлению?» И Ахматова со свойственным ей абсолютно ироничным и циничным, отстранённым пониманием того, что происходит, сказала: «Я не обсуждаю решения своего правительства». А Зощенко стал объяснять, что нет, он советский писатель, что у него всё в порядке, что его оклеветали, неправильно поняли и так далее — что показывает, что не было этой полной отстранённости. Д. Быков ― То есть он был вписан. А. Жолковский ― А был странный симбиоз с тем, что, казалось бы, он только пародирует. «Я воображаемый пролетарский писатель». И вот он говорит: «Да, я хороший советский писатель». Парадокс, потрясающая драма. Д. Быков ― Вот вопрос: «Вы знали многих выдающихся филологов. Кто из них произвёл на вас наибольшее впечатление?» — интересуется Арина. А. Жолковский ― Вообще есть такое общее правило: самое лучшее, что делают великие люди, писатели, художники, композиторы и так далее, литературоведы — это они пишут свои научные, художественны и так далее труды. И лучше всего знакомиться с этим, а не с самими этими людьми, которые бывают крайне трудными, неприятными, сложными, не подступишься — как угодно. И очень многие из замечательных людей, которых я видал, были такие — у них была вот эта… Д. Быков ― Неприятная черта. А. Жолковский ― Она, может быть, субъективно неприятная для желающего подойти поближе и как-то поручкаться. А у них такая оборона от внешнего мира. Таков был и Пропп, с которым мне удалось встретиться. Более всего открытым, живым и весёлым был Шкловский, может быть. Д. Быков ― Весёлым? А. Жолковский ― Ну, он же был страшный жизнелюбец и прожил очень долго — то, что по-английски называется survivor. Д. Быков ― Да, survivor. 93 года. А. Жолковский ― 93 года. Когда я познакомился с ним, было меньше, но это был такой очень живой и открытый человек. Д. Быков ― Вот хороший вопрос человека, который… А. Жолковский ― Было очень смешно, как мы к нему попали. Было назначено к нему прийти — его не оказалось дома в назначенный момент. И тогда мы долго выясняли, как быть. Д. Быков ― А »мы» — кто? А. Жолковский ― Мы со Щегловым, моим соавтором, ныне покойным. И мы были только что окончившие студенты ещё. Это был какой год? Ну, не совсем… 67-й год, 66-й год. Нет, было нам под 30. Не важно. Важно, что его не оказалось на месте. И мы ему написали записку: «Вот какой сильный эффект, что видение вещи не состоялось». Д. Быков ― Ха-ха-ха! А. Жолковский ― Процитировали его знаменитую фразу: «Остранение добивается видением вещи». И вот эффект остранения есть, но видения вещи не состоялось. Он потом позвонил, приглашал снова. Мы пришли. Всё было чудесно. Никак не обиделся. Д. Быков ― Вещь была увидена. А. Жолковский ― Вещь была увидена. «Видение вещи не состоялось». Д. Быков ― Очень хороший вопрос: «Вы много работали над машинным переводом. А верите ли вы в искусственный интеллект?» А. Жолковский ― Да. Д. Быков ― Вы думаете, он будет? А. Жолковский ― Да. Уже много есть, по-моему. Д. Быков: Лоялизм был неприличен. А сегодня он — добродетель Д. Быков ― То есть воля у машины может быть? А. Жолковский ― Да я думаю, всё может быть, всё можно моделировать. Я помню, что… Где-то я написал эту историю о том, как я выступал в одном передовом учреждении — в Институте белка где-то под Москвой, в Пущино. И там мне сказали: «Как же вы можете так говорить про литературу, которая вся такая непредсказуемая, непередаваемая, непознаваемая? Как вы можете? Человек…» — и так далее. И я ответил: «Вы знаете, ничего такого непредсказуемого в человеке нет. Вот этот вопрос всегда задаётся из зала на этой минуте доклада. Так что вы как раз предсказуемые». Д. Быков ― «И его иллюстрируете». Вот хороший вопрос тоже от человека, который в курсе. Николай спрашивает: «Бывают ли у вас теоретические разногласия с Пановой?» Ну, кто не знает, Панова — жена, насколько я понимаю. А. Жолковский ― Да. Д. Быков ― Лада Панова, которая сидит тихо в углу студии, не показывается. А. Жолковский ― А её видно? Д. Быков ― Нет, не видно, она заныкана. Но бывают ли теоретические разногласия? А. Жолковский ― Бывают разногласия, бывают. Д. Быков ― По каким вопросам? А. Жолковский ― Ну, нас роднит, помимо всего прочего, интерес к тому, что такое жизнетворческие стратегии и как их описывать — ну, в случае Ахматовой в частности. Она занимается ещё Хлебниковым и так далее. И проблема того, где и кончается нормальная самопрезентация поэта, где поэт себя подаёт каким-то, и где начинается уже жизнетворчество и полная, так сказать, замена собственно творчества и стихов тем пьедесталом и тем рупором пиарным, который поэт выстраивает для себя, чтобы прокричать своё, может быть, не столь интересное поэтическое сообщение. Вот континуум идёт так — от просто объективной поэзии без проецирования личности, как Лосев (вы сейчас это говорили). Или Мария Степанова всячески подчёркивает, что не надо никакого лирического Я навязывать. Потом появляется лирическое Я. Потом — какая-то самопрезентация: «Я вот такой и не такой». А на другом полюсе в конце, на огромном недоступном пьедестале стоит поэт и оттуда кричит что-то унизительное слушателям. Вот эта тема книги «Мнимое сиротство», которую Лада как раз издала в издательстве Высшей школы, она вышла осенью. Сейчас вот будет презентация в »Фаланстере» как раз, 22-го числа, вечером, в 8 вечера. «Мнимое сиротство». Ещё один пиарный ход, будто бы всё вне традиции. И мы прямо сами… Д. Быков ― А оказывалось, что… А. Жолковский ― А в действительности полная… Д. Быков ― Оттуда, отсюда. А. Жолковский ― И даже нет рефлектированной работы с традицией. Где проводить эту грань и как формулировать, что такое жизнетворчество именно — вот тут есть разногласия. И как им не быть? Д. Быков ― Очень занятный вопрос от постоянного слушателя Никиты. Привет, Никита. «Будет ли расти или убывать место гуманитарного знания в новом веке?» А. Жолковский ― Ну, такие глобальные предсказания мне делать трудно. Но я думаю, что общая тенденция перехода от индустриального и технического общества к постиндустриальному состоит именно в том, что информация — то есть «нечто гуманитарное» — становится объектом науки, техники, работы и так далее. И чем дальше, тем больше будет моделироваться всё гуманитарное. Вот я смело сказал, что искусственный интеллект возможен. И поэтому этого будет всё больше и больше. То есть конфликт физики и лирики будет уменьшаться, что лирика будет становиться физически… Д. Быков ― Тоже прекрасный вопрос, тоже часа на полтора можно было бы его растянуть: «Пожалуйста, разъясните смысл стихотворения Мандельштама «Золотистого мёда струя из бутылки текла». А. Жолковский ― Не возьмусь. Д. Быков ― Но у вас было на эту тему? А. Жолковский ― Не занимался этим стихотворением. По-моему, есть статья Сегала на эту тему. Не возьмусь сказать. Это опять на экзамен? Д. Быков ― Нет. Автор пишет, что не понимает смысла данного стихотворения. Ну, не понимает, например, почему миф об Одиссее наложился на миф об аргонавтах в частности. А. Жолковский ― Вообще накладывать один миф на другой — это любимое занятие… Д. Быков ― Мандельштама. А. Жолковский ― …поэзии вообще, а Мандельштама, такого большого интертекстуалиста, в целом. И ещё накладывать это на то, что происходит здесь и сейчас с ним в Крыму в данном случае, если я не ошибаюсь, в его жизни, в его… Д. Быков ― В сентябре семнадцатого года. А. Жолковский ― Как всё наложить и прочесть себя через античное, а античное — через себя. И таких стихов много. И это, конечно… Вообще интертексты — они не для красоты, а для того, чтобы построить смысловое пространство правильное. Д. Быков ― Ну, больше загрести, условно говоря, в такую сеть, да? А. Жолковский ― Ну, прочитать себя через литературу. Античная литература — типичный случай авторитетной литературы, на которой к тому же Мандельштам и воспитан. Д. Быков ― Вот очень интересный вопрос от Ильи, тоже постоянного слушателя: «Вернётся ли рифма в англоязычную поэзию?» И почему, кстати (я от себя спрошу), русская поэзия так прочно сидит на рифме? Неужели это только, как полагает Гронас, мнемоническая, запоминательная функция? А. Жолковский ― Я как раз хотел произнести слово «Гронас», но вы его произнесли. Есть соответствующая монография о том, что рифма… Ну, слово «мнемоническая» — это только одна штука, очень представительная. А стоящая за этим более общая мысль, если я не ошибаюсь, состоит в том, построена ли культура как чисто интеллектуальная, научно-интеллектуальная, концептуальная, открытый процесс, или она вся строится на заучивании, на повторении, грубо говоря, на большом традиционализме, архаизме и так далее, что надо держаться за перила готовых правил, традиций, жанров, рифм и мнемоники. И вот в этом свете может и не вернуться. Надо сказать, что я сам не развил в себе слуха на верлибр. Не развил. Хотя часто очевидно, что вот этот верлибр написан поэтом и это стихи, а это просто совершенно нерифмованное… Как сказал бы Пушкин: «Что, если это проза…» Д. Быков ― «Да и дурная?». А. Жолковский ― «Да и дурная?». И её, конечно, очень много, поскольку полная свобода. И можно просто самовыражаться и не ограничивать себя никакими правилами. Но подлинный верлибр, конечно, должен быть очень здорово внутренне построен. В частности, большую роль играет в верлибре инфинитивная поэзия, поскольку она, не будучи рифменной, является очень структурной, она задаёт очень чёткий каркас этих инфинитивных форм, которые могут держать стихотворение. «Просыпаться на рассвете…» не рифмуется… Д. Быков ― Но вы приводите… А. Жолковский ― Правда, не верлибр. Это испанский хорей так называемый. Д. Быков ― Да, совершенно верно. А. Жолковский ― Но нерифмованный стих. Инфинитив помогает держать. Д. Быков ― Но вы приводите ещё и сорокинское стихотворение в прозе, которое называется «Возможности». Помните? А. Жолковский ― Вы это запомнили. Д. Быков ― Ну, это и есть стихотворение в прозе — в классическом виде. А. Жолковский ― Если угодно — да. Д. Быков ― «Спустить штаны…» Ну и так далее. А. Жолковский ― Там нет никакой ритмичности в поведении этих инфинитивов. Д. Быков ― Она создаётся волнообразно. А. Жолковский ― Она создаётся, конечно, даёт стержень, да. Д. Быков ― Обрадовались филологи, что говорят на их темы, поэтому огромное количество филологических вопросов. Вот Наталья спрашивает: «Согласны ли вы с Гаспаровым, что при разборе текста не важен его художественный уровень?» Ну, мне кажется, всё-таки абстрагироваться нельзя. Д. Быков: Многие вдруг забоялись Навального А. Жолковский ― Да, не согласен. Для изучения того, как работают метр и семантический ореол, может быть, и не важно. Говорит не поэт, не великий поэт, а говорит пятистопный хорей. Надо понять, что нам говорит пятистопный хорей, не важно кем написанный. Я ссылаюсь именно на пятистопный хорей, поэтому сначала Тарановский, а потом Гаспаров разбирали весь ореол этого размера на примере «Выхожу один я на дорогу» и всех стихов, которые написаны в этой традиции. Так вот, что говорит пятистопный хорей — должно быть независимо от того, говорит ли это великий поэт или невеликий, и хорошо ли говорит. Но при разборе… Может быть, искажает сам задающий вопрос цитату из Гаспарова. А при разборе данного стихотворения, конечно, важно понимать, какое оно, какого масштаба, какого стиля и так далее. Д. Быков ― Вот очень интересный вопрос от Кромвеля: «Есть ли зависимость между качеством культуры и состоянием страны (финансовым)?» Ну, имеется в виду благополучие, prosperity и так далее. А. Жолковский ― Состояние культуры? Что такое финансовое prosperity — это довольно ясно. Д. Быков ― Ну, в богатой стране может быть нищая культура, и наоборот? А. Жолковский ― Наверное, может быть. Никогда не занимался этой темой. Да и не знаю, как ей заниматься. Думаю, что всё может быть. Можно себе представить сытое культурное образованное общество, где всё чисто и светло, а между тем, нет великой поэзии. И наверное, к этому клонится вопрос. Д. Быков ― К этому, конечно. А. Жолковский ― Хочется вот разрешить вечный вопрос о том, спасёт ли нас духовка. Д. Быков ― Да, совершенно верно. А. Жолковский ― Ну, наверное, может быть и такая конструкция. В общем, лучше быть богатым… Д. Быков ― …и здоровым, нежели бедным и больным. А. Жолковский ― …чем бедным и больным. Д. Быков ― И духовным. Вот не могу я вас не спросить о прозаической вещи… А. Жолковский ― Идея, будто американская культура какая-то бедная…. Д. Быков ― Нет, американская культура роскошна! А. Жолковский ― …и вся посвящена Золотому тельцу — это полная ерунда. Д. Быков ― Бред собачий. А. Жолковский ― Богатейшая гуманитарная и всякая культура, много университетов, филологов, чего угодно. Д. Быков ― Романы шикарные, да. Не могу не спросить всё-таки: как изменилась Америка при Трампе? Это уже мой вопрос. А. Жолковский ― Не могу ничего сказать об этом. Не так много Трамп управляет. Управление страной… Президенты вообще мало управляют. Это делает не один человек и даже не партия, а это делает вся культура и вся экономика, и вся страна. Так что он ещё ничего не сделал, ничего особенно не сломал и не починил. Так что я думаю, что это вопрос вообще не ко мне. Д. Быков ― Но климат изменился? А. Жолковский ― Климат изменился. Очень холодно, холодная зима и холодная весна. Никакого глобального потепления. Локального потепления никакого. Очень холодно. Д. Быков ― Это Господь наказывает страну за неправильный выбор. А. Жолковский ― Эту страну он наказывает тоже. Сейчас что там? 9 градусов за окном? Д. Быков ― Не очень хорошо, да. А. Жолковский ― Сколько там? Д. Быков ― Ну, нас-то понятно за что. А вот вас… Я тоже, знаете, с некоторой радостью наблюдаю… А. Жолковский ― В Калифорнии очень холодно, а она голосовала против Трампа. Д. Быков ― В Калифорнии прохладно, да. А. Жолковский ― Она голосовала против Трампа — не за что наказывать. Д. Быков ― Но знаете, у меня есть ощущение, что, как говорил Томас Манн: «Абсолютное зло помогает сплотиться». Мне кажется, стало виднее здоровые силы, которые по мере сил всё-таки абсурду этому противостоят. Нет? А. Жолковский ― Ну, в американской политической системе всегда идёт борьба между разными участками системы… Как там говорится по-русски? Д. Быков ― Сдержек и противовесов. А. Жолковский ― Checks and balances, сдержек и противовесов. Сейчас происходит вот такая борьба: какие-то сдержки, какие-то противовесы. Ничего, по-моему, ужасного, в общем. И пока рано ещё что-либо сказать, мне кажется. Д. Быков ― Вопрос Юрия: «Собираюсь идти на конференцию по несолидарному чтению, но не знаю, что это такое». А. Жолковский ― Замечательный вопрос. Я всё думал: как бы мне вставить рекламу? Д. Быков ― Ввернуть. А. Жолковский ― Ввернуть рекламу этого небольшого круглого стола, а отнюдь не целой конференции, который будет происходить 18-го, в воскресенье, с часу до пяти в Дому-музее Лосева (Арбат, 33) с участием ряда интересных филологов здешних и живущих, скажем, в Америке. Организует это как раз Лада, и я тоже буду участвовать. Будут участвовать Олег и Вера Проскурины, будет участвовать Михаил Эдельштейн… Д. Быков ― А они здесь, простите? А. Жолковский ― Они здесь. Д. Быков ― Ой, какая радость! Я приду, приду, приду. А. Жолковский ― Мы сегодня с ними говорили. Проскурины. И будет участвовать известный вам Михаил Эдельштейн. Д. Быков ― Ну, это вообще наш друг и гость. А. Жолковский ― Кстати, он собирается как раз говорить про Бунина. Мы с ним уже немножко обсуждали эту тему. И организует это и даёт свою территорию Елена Тахо-Годи. Д. Быков ― Это где же? А. Жолковский ― Куратор этого Дома Лосева. Арбат, 33. Д. Быков ― Но это не Музей Андрея Белого? А. Жолковский ― И будет Вячеслав Курицын. Д. Быков ― А! А. Жолковский ― Вот такой набор разношёрстный, пёстрый набор интеллектуальных звёзд. Д. Быков ― Пёстрых глав. Да, замечательно. Вот вопрос, меня лично глубоко занимающий… А. Жолковский ― А! Что такое несолидарное чтение? Д. Быков ― Ну, вы уж расскажите хоть в двух словах. А. Жолковский ― В каком-то смысле, с одной стороны, нельзя этого говорить, а только за круглым столом можно… Д. Быков ― Ну ладно! Кто автор термина хотя бы? А. Жолковский ― Автор термина? В каком-то смысле я — автор термина. Д. Быков ― Ха-ха-ха! А. Жолковский ― Но авторство… Д. Быков ― Скромность! Д. Быков: У Навального огромный риск стать вторым Путиным, только хуже А. Жолковский ― Нет-нет-нет, всё будет в порядке со скромностью. Как известно от Бахтина в частности, никакого авторства не бывает, поскольку всё уже было сказано раньше. «Раньше всякого слова было чужое слово». И вот это чужое слово было произнесено на одном докладе, который делала Лада Панова по поводу Ахматовой, стихотворения «Клеопатра». И разбирала со своей вот такой несолидарной (тогда ещё такого слова не было), ну, демифологизующей точки зрения, разбирающей, что же там происходит с самой Ахматовой, с Клеопатрой и так далее. И закончила свой разбор в Академическом институте русского языка. И тут одна коллега присутствовавшая сказала: «Разбор интересный, спасибо, — и всё такое, — го хотелось бы более солидарного чтения!» — сказала она. И я услышал эти слова и понял, что вот нам дано слово. А мы хотим заниматься несолидарным чтением. И я его как бы пустил в оборот — и оно вроде бы даже пошло немножко. Несолидарное чтение есть смелость исследователей читать поэта с сильным жизнетворческим напором, типа Ахматовой, читать не так, как они велели… Д. Быков ― А без учёта этих обстоятельств. А. Жолковский ― …а без учёта их субъективной (явно несправедливой, поскольку субъективной) позиции, а исследовать, как всякую поэзию, объективно — с точки зрения того, что же там делается, говорится и зачем там эта жизнетворческая позиция, что она делает. Абсолютно не значит — поносить и унижать этого поэта, а просто понимать, что он делает. Заниматься не религией, а историей религии. Д. Быков ― Ну да, как сегодня — «история не миф», условно говоря. А. Жолковский ― Быть не участником мифа… Д. Быков ― А его деконструктором. А. Жолковский ― Анализировать миф, быть теоретиком мифа. Д. Быков ― Кстати, Лосев ненавидел слово «деконструкция». А. Жолковский ― Ненавидел. Д. Быков ― И говорил: «Никогда не прощу Деррида, что на »Граматологию» я потратил 36 долларов из своей первой зарплаты! И через 10 минут понял, что это деньги на ветер!» А. Жолковский ― Он же мог это списать с налогов, минуточку! Д. Быков ― Нет, не мог! Он тогда работал не профессором. А. Жолковский ― А кем? Д. Быков ― А корректором в »Ардисе». Понимаете? А. Жолковский ― А! Д. Быков ― Вот этого не мог он простить. А. Жолковский ― Поторопился. Надо было сначала получить… Д. Быков ― Вот вопрос, непонятно адресованный кому из нас. «Видел вас на сеансе фильма «Нелюбовь». Ваше мнение». Ну, наверное, вас, да? А. Жолковский ― Мы с вами одновременно? Д. Быков ― Мы смотрели одновременно, но в двух разных кинотеатрах, потому что я, как идиот, приехал не в те »Пять звёзд», но посмотрел всё-таки. А. Жолковский ― Поэтический шаг. Д. Быков ― Но ваше мнение? А. Жолковский ― Это была поэтическое отклонение от прозы жизни. Д. Быков ― Инверсия. Что вы скажете про картину? А. Жолковский ― Про картину? Я очень с большим уважением, почтением и интересом отношусь к творчеству Звягинцева, ценю и люблю некоторые его прошлые фильмы. Этот мне показался сравнительно неудачным. Д. Быков ― А мне понятно показался лучшим. А. Жолковский ― Если вычесть из него его замечательную операторскую, кадровую и вот эту всю работу… Красивейший фильм и замечательно снятый! Его идеологемы и конструкции показались мне слишком лобовыми, актёры — не так уж интересными. Драматургия, сценария, по-моему, просто отсутствуют. Д. Быков ― Алек, вы давно не жили здесь, понимаете, иначе бы вы восхитились эмоциональным попаданием. А. Жолковский ― Смотрел «Елену» и »Левиафан», и никаких вот этих возражений у меня… Д. Быков ― Здесь точность эмоций, здесь эмоции впервые уловлены. Раньше этого не было. А вот такой… А. Жолковский ― Как? Вот этих скандальных мужа и жену мы никогда не видели? Д. Быков ― Вы никогда не видели такого ноября, такого ужаса, уныния, понимаете, бессмысленности. А. Жолковский ― Кадры, кадры. Эти деревья над водой. Это переплетение осеннее… Это замечательно! Я всё ждал. И вот сейчас эти переплетённые деревья создадут лейтмотив каких-то переплетений, событий и так далее. Д. Быков ― Алек, сейчас вас будут убивать и терзать. А в порядке продолжения дискуссии мы прерываемся на три минуты. НОВОСТИ Д. Быков ― Продолжаем. Понимаете, Алек, вот тут уже начинают вас клевать интенсивно за »Нелюбовь». Мне не понравилось в картине одно только, и это редкий случай. Я к Звягинцеву отношусь сложно, но этот фильм меня восхитил, и восхитил до глубины души и потряс. Меня только очень раздражает финал, потому что он лобовой. Понимаете, вот эта женщина с надписью «Россия», идущая по беговой дорожке бесконечной, — это в лоб, да? И это меня разозлило. В остальном я ваши претензии не понимаю. Что вас не устраивает? Отсутствие конфликта, что ли? Он есть. А. Жолковский ― Я повторю, что о вкусах не спорят. Д. Быков ― Нет, ну слушайте, вы там всё-таки профессионал в какой-то степени… А. Жолковский ― Нет, я не профессионал в кинокритике. И вы спросили или слушатели спросили, а я сказал, что я чувствую и вижу. Это никак… Публиковать я это, писать такую рецензию я не буду. Д. Быков ― Ну, чего вам не хватило-то? А. Жолковский ― Мне не хватает драматургии, чтобы были персонажи, у которых происходит драматическая борьба друг с другом вокруг темы — в данном случае нелюбви. Вся история со спасательной командой, которая информативно очень интересная… Я не знал о таких командах, я с большим любопытством и интересом смотрел и даже спрашивал себя: «Это бывает? Это правда? Это преувеличено? Это как? Это что?» И мне потом объясняли знакомые: «Да, это есть. Знакомый там работает», — и так далее. Но это как если бы я заинтересовался этим фильмом как документальным. И потом я послушал несколько интервью и режиссёра, и вокруг, и представителей спасательной службы, которые с ним работали. И вся аргументация такая: «Это правда. Это бывает. Это делается», — и так далее. Но какое это имеет отношение к тому, чтобы это был фильм про царя Эдипа и его судьбу или какого-то другого драматического персонажа? Я просто не вижу. А эти люди не вовлечены в драматический конфликт фильма. Д. Быков ― А мне как раз показалось, что… Вот все говорят, что эти люди святые. Меня они безумно в картине раздражали, потому что мне показалось, что они чужую трагедию используют как единственный шанс для профессиональной самореализации. Им скучно работать… А. Жолковский ― Они это делают благотворительно и помогают… Д. Быков ― Да-да, вот на работе они реализоваться не могут. И они реализуются вне её. Д. Быков: Людям свойственно ненавидеть тех, кто храбрее, потому что он же живой упрёк А. Жолковский ― Но там же не сказано и не показано, как они не могут реализоваться на работе. Это муж не может реализоваться на работе. Д. Быков ― Да. И никто не может. А. Жолковский ― А про них это никак не дано. Д. Быков ― Но они волонтёры, они этим занимаются в нерабочее время. А. Жолковский ― И вот они реализуются, и очень профессионально, и хорошо, и любовно делают своё дело. Д. Быков ― Нет! Вот то-то и оно, что нелюбовно. Он с этими родителями разговаривает, как с врагами народа. А. Жолковский ― Он замечательно разговаривает с мальчиком, который должен показать, где можно поискать… Д. Быков ― Тоже фальшь ужасная, база вот эта. А. Жолковский ― Может быть, это фальшь, но этот координатор показан участником серьёзным, заботливым, умелым этого поиска. И он мальчика раскалывает. И они приходят искать и находят даже какую-то куртку. Всё это идёт к делу, но не идёт к драме фильма, мне кажется. Д. Быков ― Фильм о том, что жить нельзя, что всё ужасно. Эти торговые дома, центры… А. Жолковский ― Я сам вижу, что нельзя. «Когда дождь и улица загорожена, то пройти из дома в магазин невозможно». Д. Быков ― То пройти невозможно! А. Жолковский ― Но это ещё не кино. Д. Быков ― Не знаю, Алек, у вас суровые чрезвычайно… А. Жолковский ― А кадры или как сняты любовные сцены? Это же страшный вызов режиссёру — как снимать любовные сцены. Д. Быков ― Да, любовные сцены блистательны! А. Жолковский ― Обычно хочется закрыть глаза, отвернуться и так далее. А вот они сняты в том же тёмном колорите, что и весь фильм. Всё это я ценю. Фильм снят между серым и чёрным… Д. Быков ― И мне как раз кажется, что он их жалеет ужасно. Такие жалкие сцены! А. Жолковский ― Нет, и замечательные кадры с этими телесами этой героини, которая удручает нас своим здоровьем, хамством и так далее. И как показано её голое тело и так далее — это всё сделано здорово. Но это ещё не весь фильм, я бы сказал. Д. Быков ― Нет, мне как раз показалось, что эта из всех картин Звягинцева наименее мизантропична, потому что всех, в общем, жалко. И при этом она наиболее полна горячей ненависти, горячей эмоции. Об этом тоже, кстати, вас тогда спрашивают: «А что вам нравится вообще из фильмов последнего времени? И может быть, из фильмов, которые вы любите просто?» А. Жолковский ― Мне очень нравятся, как вы знаете, фильм «Рассказы» Михаила Сегала. Д. Быков: Э ―э… А. Жолковский ― Мне очень нравится фильм «Интимные места». Не помню фамилии… Д. Быков ― Там двое. А. Жолковский ― …создателей двоих. Д. Быков ― Алек, вот правда нравится? А. Жолковский ― Да. И они совсем разные. Они с таким разным поворотом и разной поэтикой. Вот два просто примера. Я с удовольствием смотрел сериал «Оттепель»… Д. Быков ― Тодоровского. А »Большой» вы не видели ещё? А. Жолковский ― Нет, не видел. Д. Быков ― Вот тут меня, кстати, спрашивают, что я думаю о »Большом». Интересная картина об отчаянии художника. Картина о художнике, который в отчаянии. А. Жолковский ― О художнике. Мне очень нравится клип Шнурова «Дорожная»… Д. Быков ― Алек, ну ладно… А. Жолковский ― «Дорожная 1″. Метарежиссёрский такой фильм про то, как режиссёр работает с актёрами. Д. Быков ― А, вам вот это нравится, да? А. Жолковский ― «Дорожная 1″. Д. Быков ― Ну, я знаю эту песню. Мы не можем это процитировать. А. Жолковский ― Я текст не произношу. «Дорожная 1″. Д. Быков ― «Ехай». А. Жолковский ― «Ехай», да. Замечательная… Семь минут или сколько? Замечательная миниатюра на тему об искусстве режиссёра. Я вас перебил, простите. Д. Быков ― Нет-нет. И заодно уж выскажитесь о феномене Шнурова. Вы всё-таки ценитель поэзии, и чего там говорить… А. Жолковский ― Кстати, Шнуров — автор инфинитивной поэзии. Д. Быков ― Где? А. Жолковский ― «В Питере — пить!». Это инфинитивная. Д. Быков ― Слушайте, вот действительно везде найдёт! Но это же отвратительно! Алек… А. Жолковский ― «В Питере — пить!». Это инфинитивная аллитеративная интеллектуальная поэзия. Шнуров же большой интеллектуал. Мы это видим из его интервью, из его другой персоны, которая представлена… Д. Быков ― Вам кажется, что интеллектуал? А. Жолковский ― Ну, человек говорит слово «симулякр» и понимает, что говорит. Д. Быков ― Вот как раз к вопросу о замечательных наших французских интеллектуалах. Они-то как раз подарили не набор терминов, которыми пользуется литературоведение, а набор терминов, которыми пользуются люди далёкие от культуры для того, чтобы себя спозиционировать интеллектуалами. Вот только в этом всё и дело. А. Жолковский ― Ну, всякая философская, любая теоретическая терминология может быть позаимствована… Д. Быков ― Инструментом мимикрии, да. А. Жолковский ― Кто-то будет говорить про диалектику, не зная, что это такое, а кто-то будет говорить про деконструкцию, а кто-то будет про симулякр. Но Шнуров понимает, что говорит. Его спрашивают: «Что это?» И он говорит… Д. Быков ― «Это симулякр». А. Жолковский ― «Это актёр», — говорит он. Д. Быков ― Вот блестящий совершенно вопрос Елены: «Что может заставить человека преподавать, когда у него уже нет необходимости это делать?» А. Жолковский ― Может заставить преподавать? Д. Быков ― Вы преподаёте? А. Жолковский ― Я преподаю. Любовь к делу может заставить. Любовь к тому, чтобы открывать рот. Любовь слышать… по-английски — «слышать себя говорить». Д. Быков ― А! «Слышать себя говорить»? То есть вам это доставляет удовольствие? А. Жолковский ― «Hear yourself speak». Ну, если я люблю говорить про литературу, и писать, и разбирать, и мне говорят: «Вот приходи», — и аспирант это говорит, то это… Д. Быков ― Я помню… А. Жолковский ― «Пока я дышать умею…» Д. Быков ― Да, вот именно! «Я буду идти вперёд». Это Лосев говорил: «Я уже довёл автоматизм преподавания до того, что могу говорить, не видя перед собой студентов, не обращая на них внимания». А. Жолковский ― В прошлом году я, как вы знаете, был сильно болен. И когда ещё начинался семестр в сентябре, всё ещё был болен… Д. Быков ― Но уже преподавал. А. Жолковский ― Уже ложился как раз с болезнью в каникулы и пошёл преподавать. «Алек, ну как вы?» Я говорю: «Ну, вот сейчас будет проверено наконец, могу ли я преподавать во сне». Д. Быков ― Ха-ха-ха! Но вам легчает во время урока? Мне — всегда. А. Жолковский ― Ну, я не так страдал, а когда уже поправился. Урок? Ну конечно. Говоришь. А особенно если любишь то, что говоришь, то это как-то отвлекает. Д. Быков: В России самый страшный страх — это тюрьма. Это последний рубеж. Это страшнее смерти Д. Быков ― Вот вопрос… А. Жолковский ― «Для звуков жизни не щадить». Д. Быков ― Не щадить, да. Вопрос чрезвычайно, на мой взгляд, важный, но он затрагивает ваши лингвистические занятия: «Чем вы объясняете тот факт, что в англоязычных странах не приживается фашизм?» А. Жолковский ― Я не думаю, что английский язык всё-таки спасает. Д. Быков ― А вы полагаете, не в нём дело? А. Жолковский ― Думаю, что спасает не английский язык, но история Англии, а потом и Америки, и Австралии. Не думаю, что дело в языке. Это чересчур лингвоцентричная мысль, чересчур простая мысль. Д. Быков ― Дмитрий пишет: «Жолковский прав. «Нелюбовь» прекрасно снята. Диалоги ужасные, картонные. Так не было ни в «Елене», ни в «Левиафане». Весь сценарий — один большой штамп». То есть вам аплодирует один человек из пятнадцати. А. Жолковский ― Диалоги? Я бы сказал, диалоги не так уж плохи. Д. Быков ― Диалоги, по-моему, замечательные. А. Жолковский ― И актёры произносят их хорошо, они без напыщенности. Ты этому веришь, но потрясающих актёрских ролей не получается. Не знаю, из-за того, что актёры не такие или из-за того, что нечего уж так здорово играть? Д. Быков ― «Рассказы» Сегала — великий фильм. Ура!» — пишет Денис. Вот видите, нашлись люди, которые с вами тем не менее совпадают. Естественный совершенно вопрос о российских перспективах: для вас эта страна — по-прежнему точка интереса? А. Жолковский ― Это моя доисторическая родина. Д. Быков ― Ну, всё-таки? А. Жолковский ― Что «всё-таки»? Д. Быков ― Ваша точка зрения? Перспективы русские каковы? Будет лучше, хуже, ниже, выше? Уже видите, идёт… А. Жолковский ― Когда-то, когда была советская власть, от которой я уехал, я говорил: «Ну, что же? У меня же небольшие требования. Пускай будет обыкновенная плохая страна. Но почему она должна быть необыкновенно плохая?» Ну, пусть будет обыкновенная плохая страна. Их много. И нельзя больше претендовать ни на что. Тонкий вопрос состоит… Как у нас сейчас — обыкновенно плохо или уже хуже, чем обыкновенно плохо? Д. Быков ― С вашей точки зрения. А. Жолковский ― А как на будущее? Это гадать. Не знаю. Сильный нанесён урон, по-моему. Д. Быков ― Но перспективы выхода — каковы они могут быть? А. Жолковский ― Это трудная задача. Д. Быков ― То есть вы пока не можете… А. Жолковский ― «У вас трудные проблемы». Д. Быков ― Здесь самое интересное то, что ваша оценка удивительным образом совпадает с цитатой из последнего альбома Щербакова, одного из лучших, на мой взгляд. Мне действительно понравился этот альбом чрезвычайно. И особенно мне нравится: При всех режимах, там и сям, в черёд за их заслуги, даются племенам невзгоды и недуги. То адский зной, то зверский дождь, то смертный бой, то мерзкий вождь, но огрести всё это вместе и сразу на века — не много ль чести? Молодец! А. Жолковский ― Это вы говорите? Д. Быков ― Это Щербаков. А. Жолковский ― Нет… Д. Быков ― Это я вам напоминаю, что вот есть такая фраза. И вы так удивительно совпали. Вот пишут… А. Жолковский ― Нет, это я вам в пику сказал, что бывало хуже, Дима. Д. Быков ― Пишут, что… А. Жолковский ― Вы поклонник Советского Союза. Вы поклонник Советского Союза. Это я вам сказал, что было хуже всё-таки. Д. Быков ― Понимаете, мне кажется, что тогда так не стирались понятия. Сегодня они стёрты окончательно, то есть нет грани между добром и злом вообще. Тогда она была. То есть конформизм… А. Жолковский ― То есть в газете «Правда» было добро? Д. Быков ― Нет, в газете… А. Жолковский ― Только его, увы, не было в действительности. Д. Быков ― Ну, можно так сказать, да. Но были же замечательные… Было стихотворение, помните: «Вот лежит газета «Правда», в ней написана неправда». Это все понимали, что это неправда. Сегодня есть огромное количество людей, которые с наслаждением барахтаются в этом, понимаете, и восторгаются этим. Вот это действительно серьёзная такая проблема. Вот тоже замечательный вопрос: «Почему в России нет прозы о современности, а все пишут об истории?» А. Жолковский ― Ну, разве нет? Д. Быков ― А нет. А. Жолковский ― И ещё пишут о каких-то научных фантазиях… Д. Быков ― Есть или фантастика, или история. А. Жолковский ― Есть такие авторы, которые пишут о фантазиях. Но я не знаю… Верно ли, что совсем нет никакой сегодняшней прозы? Правда это? Д. Быков ― Про сегодняшний день нет вообще. Ну, кроме женского детектива, но это жанр уже мёртвый, как вы понимаете. Либо пишут о восьмидесятых годах, либо о тридцатых, как я, грешный, либо о сороковых. Или фэнтези. А. Жолковский ― А фильмы снимают? Д. Быков ― Фильмы снимают. А. Жолковский ― Ну вот. Значит… Д. Быков ― Вы, кстати, обратили внимание, что вот раньше был такой устойчивый инвариант мёртвого ребёнка, мертворождённого, а сейчас — потерянного ребёнка. Это в »Юрьевом дне» у Арабова и Серебренникова. Это сейчас в »Нелюбви». А. Жолковский ― Я не обратил внимания, но верю, что может быть такой поворот. Д. Быков ― Это интересная штука — потерянное будущее такое, как невидное. Вот замечательный вопрос от Инги: «Влюбляясь, вы умнели или глупели?» «Не помню!»? А. Жолковский ― Нет, какие-то свои сочинения и научные прорывы я мысленно как-то посвящал вот женщине, которой в этот момент был заинтересован, да. Д. Быков ― То есть это вас стимулировало. А. Жолковский ― Ну, в какой-то мере — да. «При догорающем огарке свечи…», — как говорил Остап Бендер. Д. Быков ― Вопрос тоже совершенно неизбежный, но он связан с Аксёновым. Я его расширю. Эмиграция всегда портит автора? Ну, он отрывается от корней, от среды, да? А. Жолковский ― Я думаю, это какая-то схема. Кого-то портит, кого-то не портит. Испортила ли Герцена эмиграция? Д. Быков ― Как вам сказать? Она заставила его сменить жанр. А. Жолковский ― Но своё лучшее произведение он написал в эмиграции. Д. Быков ― Да. Но это не художественная проза, это другое дело. А. Жолковский ― Ну и что? Он расширил, создал новый жанр, вообще сделал открытие художественное. Ведь Бабель считал, что «Былое и думы» лучше, чем «Война и мир». Д. Быков: Не надо отдавать всю парадигму борьбы только Навальному Д. Быков ― Ну, у Бабеля были вообще оригинальные воззрения. Ну, не хуже во всяком случае, в своём роде не хуже абсолютно. Нет ли у вас тоски по поводу того, что Россия во всём мире ассоциируется с »Войной и миром», с Достоевским, с Чеховым, а культура XX века как будто вообще прошла мимо? А. Жолковский ― Нет, есть и то, что Россия создала, вот советская Россия 20-х годов или 10–20-х создала авангард. Или там можно добавить Дягилева. В общем, был такой взлёт, который отметил русскую культуру за границей. Это слишком просто сказать — только »Война и мир» или только Чехов. Д. Быков ― И уж я не могу вас не спросить: как вам кажется, Русская революция пошла на благо русской культуре? Это больной для меня вопрос. Я знаю, как напряглись сейчас многие наши постоянные слушатели. А. Жолковский ― Но ведь это же вы просите меня на каких-то непонятных весах оценить, сколько деятелей культуры было убито или выведено из жизни и культуры, а сколько других в это время зато, может быть, пришло в эту культуру. И как их оценивать? Д. Быков ― Нет, если брать этот фактор, то — конечно да. А. Жолковский ― В общем, революция — это неудача страны. Не справились… Д. Быков ― Неудача? А. Жолковский ― Всякая революция есть неудача нормального процесса эволюционного. И приходится прибегнуть к драке — ну, что уже признание того, что произошла неудача. Ну а дальше эта драка может одновременно и оживить какие-то силы, что-то пассионарное занимает важные посты — и что-то достигается этим. Но я совершенно неспособен такие глобальные высказывания делать. Д. Быков ― Ну, слушайте, мы говорим в год 100-летия известного события. Совсем уж в Башню из слоновой кости мы не можем уйти. Вот ещё… А. Жолковский ― Да-да-да. Я помню, как говорил Борис Гройс мне как-то раз: «А что если я во время вашего карнавала хочу посидеть у себя в Башне из слоновой кости, книжку почитать? Нельзя ли, чтобы вы со своим Бахтиным и карнавалом отстали от меня?» Д. Быков ― Да, совершенно верно. «Почему я, такой нежный, должен на всё это смотреть?» А. Жолковский ― Нужно это слушать… Д. Быков ― Как Бальмонт говорил в аналогичной ситуации. А. Жолковский ― Да. Д. Быков ― Мне очень нравится, что такие полярные идут мнения. Одни говорят: «Всегда зовите гостя». Другие: «Никогда не зовите гостя». А. Жолковский ― Вот этого гостя? Или какого-нибудь? Д. Быков ― Нет, нет, вообще. Одни говорят: «Надо быть всегда одному». Другие: «Надо звать всегда гостей». Нет, это исключительно такое отклонение от формата, и только потому, что мы Лосева чтим. А. Жолковский ― Мне важно узнать, что дело не в этом, а в ситуации… Д. Быков ― А в ситуации типологической, да. Но вот тут ещё вопрос… А. Жолковский ― …белое вино пейте сами, будучи оди́ном… о́дином. Д. Быков ― Да это понятно! Кто бы спорил? Вопрос, который тоже совершенно невозможно проигнорировать: «Мне кажется, Эйзенштейну как художнику мешало слишком большое понимание того, что он делает. Мешает ли оно вам?» Ну, вы поставлены в хороший ряд, так сказать, как художник. А. Жолковский ― Хороший ряд. Я, конечно, совершенно не претендую на то, что я такой ужасно гениальный, такой ужасно умный, что сам всё понимаю… Д. Быков ― Ну, просто вы… А. Жолковский ― Этого совершенно нет. Что касается Эйзенштейна, то, я думаю, это было очень гармоничное и потрясающее сочетание творческой способности и аналитической. Он для меня один из классиков искусствознания и теории искусства. И то, что он описал, в каких терминах… термины, в которых надо анализировать структуру, и продемонстрировал в уроках студентам ВГИКа — это замечательное достижение. И не думаю, что ему это мешало делать кадры «Ивана Грозного». Д. Быков ― Чем вы объясняете устойчивую популярность «Двенадцати стульев»?» И вот вас спрашивают заодно: «Что вы думаете о новейшей теории, что их написал Булгаков?» А. Жолковский ― Я не думаю, что их написал Булгаков. И об этой теории… Д. Быков ― Говорить не стоит. А. Жолковский ― Может быть, не стоит. Но здесь сказывается какое желание? Иметь всегда одного кумира. Были кумиры Ильф и Петров — появился Булгаков. Д. Быков ― Который написал всё. А. Жолковский ― Был такой замечательный анекдот в жанре… К директору цирка приезжает человек, предлагающий номер. И вот он предлагает в частности такой номер, что обезьяна поёт, а крокодил аккомпанирует на рояле. Обезьяна стоит у рояля и поёт. И директор говорит: «Номер мы берём, но всё-таки откройте мне секрет. Как это делается?» — «А секрет очень простой, — говорит. — Обезьяна — это так. Пел и играл один крокодил». Д. Быков ― Ха-ха-ха! А. Жолковский ― Вот это желание, чтобы один кто-то всё пел и играл — Булгаков и за Ильфа, и ещё за Петрова… Д. Быков ― Идиотизм прелестный! А. Жолковский ― Так вот. А что касается долгожительства этих романов… Никак не в укор «Мастеру и Маргарите»! Я думаю, что это… Ну, классиком, специалистом по этому вопросу является мой покойный друг и соавтор Юра Щеглов. Его комментарий надо читать и изучать. И предисловие, и комментарий, и всё. Я думаю, что мастерски потрясающе написана книга, где есть про всё. Вот этот сюжет этого путешествия, погони за сокровищами и так далее… Д. Быков ― То есть цитаты на все случаи жизни. А. Жолковский ― В него вложены все повороты. В нём не меньше готовых цитат, чем в Библии, современных, так сказать. И каждый раз натыкаешься в своей жизни: «А, это уже названо там». Вот эта способность всё уже назвать — я думаю, один из секретов этой книги. Плюс, конечно, потрясающий образ Бендера, который является одновременно трикстером, жуликом, интеллектуалом, альтер эго авторов, артистом… Д. Быков ― Христом, учителем. А. Жолковский ― Да. Является всем. Здорово найденный образ! И в обстановке благодетельности цензуры отрицательный персонаж, которому можно всё сказать, который имеет право всё сказать. Д. Быков ― Множество раз возвращаюсь к книге Олеши «Зависть». Что вы можете сказать о причинах его молчания? А. Жолковский ― Почему он, написав… Д. Быков ― Почему он замолчал, да? А. Жолковский ― Многие молчали как раз в те годы, как раз в тридцатые годы замолчание было характерной… Д. Быков ― Стратегией такой. А. Жолковский ― Ну, просто наступила какая-то совершенно другая… Благодетельность цензуры… Д. Быков ― Была сомнительной. А. Жолковский ― Носила ограниченный характер. Д. Быков ― Помните, Архангельский про Бабеля: «Сперва он глушил нас криком, теперь талантливо молчит». А. Жолковский ― Он известен был как мастер аванса. Д. Быков ― Да, уникальный жанр. А. Жолковский ― Он мог получить аванс, а потом присылал то, что печатать было нельзя. Д. Быков ― Невозможно. Д. Быков: Модерн занимается в основном трагедиями А. Жолковский ― Что касается Олеши — ну, наверное, он и лично был к тому же подвержен алкоголизму, и в результате как-то ещё больше себя этим… Д. Быков ― Вы полагаете, он сознательно молчал? Или это просто случай внезапно нахлынувшего творческого бесплодия от страха, от атмосферы? А. Жолковский ― Я думаю, тут комбинация того и другого. Ведь его «Ни дня без строчки» — это замечательный текст. Д. Быков ― Замечательный! В новом жанре. А. Жолковский ― В новом издании это называется «Книга прощания». Немножко больше… Д. Быков ― Раза в полтора. А. Жолковский ― Но это тоже замечательный текст, который я всегда перечитывал. Там у него есть одно замечательное наблюдение, которое я люблю повторять студентам, и оно относится к той теме, которую здесь затрагивали — про то, что будет в следующем веке, как там с гуманитарностью будет и так далее. Олеша в одном месте пишет: «Что нас не устраивает в Лёвине, толстовском герое романа «Анна Каренина»? Что в нём что-то не так? А вот что в нём не так. Он как бы Толстой, он все достоинства Толстого имеет, кроме одного, за которое мы любим Толстого: он не писатель». Ну, это, строго говоря, неверно — там Лёвин что-то пишет по поводу аграрных дел и так далее. Но он не является прежде всего писателем. И это очень интересное высказывание писателя XX века про писателя XIX века. В XIX веке главным героем был не писатель, а лишний человек или человек, который, наоборот, строит что-то. Д. Быков ― Но мыслит он, как писатель. А. Жолковский ― Да. Но он не является… Д. Быков ― Производителем текстов. А. Жолковский ― Производителем текстов. А потом наступает XX век — и »Улисс», и там что угодно. Это портрет художника в юности. И »Зависть» такова. Кавалеров, конечно, писательская личность, и Иван Бабичев тоже. И это фундаментальное отличие XX века от XIX. XIX век — индустриальный, промышленный, аграрный, когда производят вещи. Д. Быков ― А в XX производят впечатления. А. Жолковский ― Образы. Д. Быков ― Да. А. Жолковский ― Нет, производят образы, впечатления, имиджи и так далее. Д. Быков ― Post-industrial. А. Жолковский ― И в XXI — тем более. И вот Олеша — представитель этого нового века. И ему не понятно, зачем же Толстой такого странного героя выдвигает, а не писателя. Д. Быков ― Вот очень важный вопрос Татьяны: «В семидесятые почётно было быть диссидентом. Сегодня это позор. Чем это объясняется?» А. Жолковский ― А я не знал, что это позорно. Кажется, сколько-то миллионов посмотрели Навального. Д. Быков ― Посмотреть не значит диссидентствовать. Это пассивная форма несогласия… А. Жолковский ― А сколько диссидентов было в те годы… Д. Быков ― Много было. А. Жолковский ― Что значит «много»? Д. Быков ― Алек, даже вы были диссидентом, кабинетный учёный. Понимаете? А. Жолковский ― Сто человек, двести — и всё. Д. Быков ― Нет, значительно больше. А. Жолковский ― Нет, а дальше было репутационное эхо. Д. Быков ― Но согласитесь, что… А. Жолковский ― Было мало. Их было слишком мало. Д. Быков ― Ну, непривычно и неприлично было упиваться: «А мне хорошо! А всё прекрасно! А я не хочу назад в девяностые!» Ну, неприлично было лизать! А. Жолковский ― Секунду!.. Д. Быков ― Ну, я говорю сейчас, что неприлично было восхищаться. Лоялизм был неприличен. А сегодня он — добродетель. Чем вы это объясняете? Неужели только опытом девяностых годов, когда далеко не всё было так ужасно? А. Жолковский ― Можно объяснять и так. Но я думаю, что сейчас система-то более сложная. Сейчас вот мы… Д. Быков ― Сложная?! А. Жолковский ― Вот вы работаете на »Эхе Москвы», вы тут говорите что хотите. А другие говорят ещё больше. Д. Быков ― Во-первых, я говорю… А. Жолковский ― Некоторая ограниченная свобода слова существует… Д. Быков ― Я говорю очень форматированно. А. Жолковский ― Системы выражения альтернативных мнений, в общем-то, какие-то есть. И общая система более изобретательна и более свободна. Может быть, недостаточно, но она менее зарегулирована, чем… Кого-то отдают под суд, иногда даже приговаривают только к домашнему аресту, как мы сейчас слышали. А в своё время было не так. Д. Быков ― Но согласитесь, что за выход на улицу просто… А. Жолковский ― Не было никакого выхода на улицу у диссидентов. Несколько человек вышли… Д. Быков ― Ну, это понятно. На площадь, да. А. Жолковский ― Несколько человек! Всё! Никаких выходов на улицу не было. Я помню, как я читал, что вот была когда-то в двадцатые годы последняя демонстрация троцкистов. Вы, может быть, лучше меня знаете, именно когда она была и сколько человек было. Д. Быков ― Не помню. А. Жолковский ― И это считалось, как какая-то научная фантастика. Как это так — в советской столице при диктатуре пролетариата какие-то альтернативные люди выходили на улицы? И их разгоняли? Этого абсолютно не могло быть! И хотя в 62-м году что-то было, и мы посмотрели даже сериал про это… Да? Д. Быков ― Да. А. Жолковский ― Но это было где-то там… Д. Быков ― Новочеркасск. А. Жолковский ― И абсолютно… Д. Быков ― Невозможное. А. Жолковский ― Невозможное дело. А сейчас всё-таки возможное. Д. Быков ― Алек, а к конформистам вы снисходительно относитесь или вы ненавидите их? А. Жолковский ― Я вообще не гражданин этой страны. Д. Быков ― Ну… А. Жолковский ― Это, вообще говоря, не моё дело. Д. Быков ― Но вы 45 лет были гражданином этой страны. А. Жолковский ― 42. Д. Быков ― 42. А. Жолковский ― Тогда к конформистам… Всё равно — нет. Ненависть? Ненависть, может быть, к каким-то злодеям. А конформисты — это понятно. Жить-то трудно, жить-то надо. Д. Быков ― То есть вы снисходительны к этому греху, да? А. Жолковский ― Я понимаю, что все мы человеки, надо есть. Д. Быков: Двух лет будет совершенно достаточно для мощного интеллектуального старта Д. Быков ― А сами вы… А. Жолковский ― Меня больше удивляет, когда люди энтузиастично разделяют какие-то совершенно идиотские мысли. Д. Быков ― Ну, необязательно идиотские. А. Жолковский ― Когда они энтузиастично идеологичны — вот это меньше понятно. Потому что конформист — он боится того и живёт в страхе этого. И материальная обстановка его к чему-то давит. И он вынужден себе придумывать какую-то идеологическую для этого надстройку, которая оправдывает его. Но если кто-то экстатически заявляет, что ему всё замечательно и чудесно, то это удивляет больше. Д. Быков ― Причём ещё демонстративно, да? То есть как-то стараясь всех подавить этим фактом. А. Жолковский ― Ну, кто — как. Д. Быков ― Напоследок вопрос, от которого нельзя уйти: с каким чувством вы возвращаетесь сюда? Ведь у вас ежегодное есть летнее посещение, да? А. Жолковский ― Да, я тут живу, у меня тут дела, коллеги, у меня тут литература, которую я исследую, мой культурный контекст. Я здесь в каком-то смысле дома. Д. Быков ― А почему вы выбрали именно Америку для отъезда? А. Жолковский ― Ну, я сначала ведь жил некоторое время в Голландии. Мог бы и там как-то стараться остаться. Но у меня было чёткое представление, что если уж эмигрировать, то надо эмигрировать в страну эмигрантов, а такой страной является Америка. Д. Быков ― Ну, как Бродский говорил: «Изменить гарему можно только с другим гаремом». А. Жолковский ― Ну, это какая-то другая мысль. Это его мысль об империи… Д. Быков ― Об империи, о большой стране, где много… А. Жолковский ― Нет-нет, у меня нет этого ощущения, этих мыслей. Просто правильно эмигрировать туда, где ты будешь дома, потому что там все дома. Д. Быков ― Естественно, что многие пишут нам: «Вас недостаёт». И поэтому склоняют вас вернуться. А. Жолковский ― Ну, кого-то я достал, кажется. Д. Быков ― Ну, это нормально. Понимаете, мне нравится как раз, что есть такой большой разброс мнений. Вот, кстати, пишут: «Была мощная демонстрация троцкистов, в которой участвовал Шаламов». Я уже не успеваю вас спросить о Шаламове, потому что… А. Жолковский ― Я вот смотрел фильм-биографию Шаламова со странным названием… Д. Быков ― «Завещание Ленина». А. Жолковский ― …»Завещание Ленина», где видно, что он был троцкистом, очень чётко, да. Д. Быков ― Вот замечательное резюме для разговора: «Ещё неизвестно, кем выгоднее быть с точки зрения биологии — конформистом или героем». Вот то, что это невыгодно, быть конформистом, что люди начинают в массе это понимать — это превосходно и очень меня радует. И то, что вы им не были, Алек, и не будете уже, бог даст, — это гарантия долголетия. А. Жолковский ― У меня (и даже не у одного меня) тогда было ощущение, что конформисты как-то рано толстеют и так далее. Д. Быков ― Я не конформист! А. Жолковский ― Я ничего такого не имел в виду. Д. Быков ― Дай вам бог здоровья! Ну, вы не могли не сказать гадость напоследок. Это были бы не вы. А. Жолковский ― Нет-нет, я говорю про шестидесятые годы… Д. Быков ― Спасибо. Мы вернёмся в студию через три минуты. А. Жолковский ― Спасибо. РЕКЛАМА Д. Быков ― Ну вот, а теперь я в студии один. И лекции у нас нет — она уже, считайте, была. Я поотвечаю на вопросы, на мой взгляд, достаточно интересные, форумные пока. «В чём причина острой критики и неприятия Набоковым творчества Достоевского? Ведь очевидно, что знал он его прилично». Знаете, как раз прилично знать Достоевского — почти всегда и означает его не принимать, потому что вы начинаете понимать довольно глубокие корни его убеждений и понимать, что его вот эта апология иррациональности, которая есть в »Записках из подполья», его интерес к подполью и безусловное внутреннее глубокое родство с этим героем — это, конечно, прямой путь к поэтизации фашизма. Увидеть бесовщину Русской революции и не увидеть её святости, увидеть, так сказать, все опасности коммунизма и не увидеть опасностей фашизма, на грани которого он бывал очень часто (понимая под фашизмом, конечно, интеллектуальное направление, а не политическое), — мне кажется, это всё может заставить скорректировать отношение к Достоевскому. Ну, я не буду отсылаться к многочисленным довольно статьям на эту тему, и к упоминаниям у Набокова, и к последователям его. Мне кажется, что если вы сами достаточно глубоко вчитаетесь в Достоевского, вы поймёте, что его величие совершенно не исключает такой, я бы сказал, фашизоидности его взглядов. «Не напоминает ли вам история Алексея Навального сюжет плутовского романа?» Знаете, по Навальному нельзя не высказаться, потому что очень многие вдруг забоялись Навального. Это естественные вещи. К сожалению, в России сейчас два политика: одного вы знаете, второго тоже. Вот образовался такой тандем. Я об этом, кстати, в »Собеседнике» писал. Навальный оказался единственным на оппозиционном поле, которое вытоптано не в силу того, что Навальный его вытаптывает вокруг себя, нет, а просто в силу того, что «настоящий буйных мало — вот и нету вожаков». Возникает ситуация, когда поневоле единственность Навального — довольно выгодная, в общем, в электоральном плане — обращается против него. Мы начинаем бояться, что он дракон, что он тоталитарий, что он придёт к власти и будет мстить за брата, как другой политик. Ну, вообще что у Навального огромный риск стать вторым Путиным, только хуже. Во-первых, как я полагаю, Навальный окружён всё-таки командой, которая не даст ему занестись. Во-вторых, понимаете, я понимаю его заложническую роль, трагическую: он один, и поэтому он вызывает ужас. Я уже не говорю о том, что людям вообще-то свойственно ненавидеть тех, кто храбрее. Потому что он же живой упрёк. Мы начинаем смотреть на себя… Вот мне тут сейчас прислали: «Вы плохо высказались о спасателях, потому что вы сами чувствуете вину за то, что вы этим не занимаетесь». Во-первых, вы не знаете, чем я занимаюсь. И не совсем ваше-то это дело. Но во-вторых, я же говорю не о спасателях, не о «Лизе Алерт» и так далее, а я говорю о том, как они показаны в картине. По-моему, таков авторский умысел в »Нелюбви». А что касается самих спасателей — на такое благородное дело как же можно рот открывать? Но вот тут, понимаете, очень важная русская черта. Сейчас тоже про русофобию заговорят, но, слава богу, у меня подобрана цитата из Тэффи. «Если на кого-нибудь в русском эмигрантском или вообще в русском любом сообществе обратили внимание, то уж я этого кого-то не поздравляю», — говорит Тэффи. И действительно, как только человек стал чем-то отличаться от стены — в него тут же полетели со всех сторон претензии. Это, наверное, не потому, что Россия так не любит личности. Как сказано у Карамзина: «Почему в России мало авторских талантов?» Нет конечно. Причина совершенно в ином. Причина в том, что на ровном фоне всеобщей трусости, конформизма, как говорит Аннинский, текучего и повального подчинения людей своим слабостям и попустительству им, на этом фоне, конечно, любой что-то делающий человек выглядит живым упрёком. И в этом смысле я при всей моей скептичности относительно нынешнего президента России, я понимаю, что и его положение весьма трагично. Только зачем же он всё время усугубляет этот трагизм, оставляя… оставаясь настолько один? Простите за каламбур. Д. Быков: В семидесятые годы по крайней мере было понятно, где добро, а где зло Вот в этом есть трагедия Навального. Я никогда не буду среди тех, кто так бойко мечет в него камни — именно потому, что альтернативы-то нет. И мы не формируем этой альтернативы. Если бы появился сегодня в России человек, который бы взялся не за тему коррупции, например, а за какую-то другую тему… Ну, например, тема тюрьмы. Меня очень много спрашивают, что я имею в виду, говоря, что «тюрьма — главная духовная скрепа». Да страх её! Понимаете, в России самый страшный страх — это тюрьма. Ничего больше так не боятся, потому что там условия нечеловеческие и выйти оттуда невозможно, нет никаких гарантий, что вы выйдете оттуда. Помните, при Андропове продлевали срока, при Сталине добавляли за малейшее подозрение и так далее. То есть тюрьма — это дно, как правильно совершенно пишет Чехов в »Острове Сахалине». Это последний рубеж. Это страшнее смерти. И конечно, это главная духовная скрепа на сегодняшний день. И конечно, надо как-то взяться за проблему гуманизации российской пенитенциарной системы, потому что, согласитесь, не может общество держаться только на страхе. У Житинского помните фразу: «Нам неведома иная основа этики, кроме только страха», — сказано в »Потерянном доме», простите, в 84-м году. А это только усугубляет ситуацию. Пусть кто-то возьмётся за эту тему. Пусть ещё кто-то возьмётся за тему упадка гуманитарной культуры. Не надо отдавать всю парадигму борьбы только Навальному. Навальный пусть занимается проблемой коррупции — тем, чем он умеет. И ещё мне очень нравится вот это обсуждение этичности сидящего человека. Всё-таки это было непринято. Понимаете, когда… Ну, пусть он сидит по административному аресту, пусть 30 суток. Пусть он бодро заявляет, что он играет в нарды. Это реферируя, конечно, к Гумилёву, который написал: «У меня всё в порядке, пришлите «Илиаду», я играю в шахматы». Но мы помним, чем это кончилось в случае Гумилёва. Бравада Навального не должна от нас заслонять горечи его положения. Поэтому все вот эти разговоры о том, что «пришёл опасный тоталитарий»… Знаете, давайте у него сначала появится шанс стать таким тоталитарием, а потом мы будем опасаться. А то вот это «заранее»… Всё плохо. Оставаться как есть — плохо. Денис Драгунский об этом только что написал замечательно. Вот торжествующая апатия. Двигаться — плохо. Не двигаться — плохо. Как есть — плохо. Менять — попадёшь в ужасные девяностые. Так тоже смотреть на вещи нельзя. Ну, я понимаю, конечно, что это общество, лишённое надежды. «Уместно ли считать поэзию Хармса поэзией буйства, куража, революционного запала, явлением модерна, в то время как прозу, наполненную ужасом и мраком, — характерным актом постмодерна?» Нет. Конечно нет. Понимаете, Урсус милый, дело в том, что модерн — это же… Я говорю, модерн — это не пряник, это штука довольно безрадостная. Вот я завтра собираюсь читать лекцию об »Улиссе» в фоменковском театре, потому что завтра Bloomsday. И уже сегодня собственно я всех поздравляю с 16 июня — правда, не 1904 года. Но Bloomsday есть Bloomsday. Мы все, которые любим роман, конечно, его празднуем. И вот »Улисс» — это книга как раз очень трагическая, и книга о том, что трагичнее одиссеи во многих отношениях является повседневное странствие человека, который просто выходит из дому в сравнительно благополучном в это время Дублине (подчёркиваю — сравнительно), где тем не менее видны уже шипы всех будущих конфликтов века. Я к тому это говорю, что модерн — это не радостное и не такое куражное явление. Модерн занимается в основном трагедиями: трагедией повседневного бытия, человеческого существования, трагедией моральной ответственности, потому что это главная тема модерна. Он разбирается с патологиями, он вытаскивает на свет больные призраки сознания, борется со сном разума. Модерн — это трагедия. Вот постмодерн — это развлекалово, как правило, такое, я бы сказал, праздное, постиндустриальное. «Книга Валерия Залотухи «Свечка» — правда ли, что это о встрече московского интеллигента с Богом?» Да нет. Понимаете, книга Залотухи — это как раз такой новый Иов, но в основном это довольно здравая и мучительная рефлексия на темы девяностых годов. Это столкновение не с Богом, это столкновение советского человека с бескрайними возможностями — как в сторону плюса, так и в сторону минуса. Там герой вообще попадает в тюрьму (как вы помните, с этого начинается), бизнесом он занимается, он с корнями своими разбирается. Это советский интеллигент при свете такой страшноватой вечности, которая неожиданно оказалась совсем не такой, как нам рисовалась. Вот об этом достаточно мрачная эта книга. «Нужно ли в России сделать люстрацию? Может быть, бесконечное хождение по кругу связано с тем, что её никогда не доводили до конца?» Да понимаете, люстрация — это ещё одна форма репрессий. У меня есть насчёт люстрации своя точка зрения. Тут вообще всю парадигму надо менять. Я высказывался уже об этом неоднократно, но не вижу греха в повторении. Мы всё время говорим, что вот люди, которые причастны к телевизионной пропаганде, должны быть изгнаны из профессии. Не должны они быть изгнаны из профессии! Нужно сделать телеканал. Назовём его условно «…авно», я не знаю, как хотите (от слова «авен»), или «…ерьмо», как хотите, по созвучию — и на этом канале пусть работают все эти люди, которые занимались пропагандой, пусть проводят свои ток-шоу. Но им должен быть поставлен чёткий совершенно выбор: либо они соглашаются работать на телеканале с таким названием… Я уверен, что у него будет огромный рейтинг. Это же такое фрик-шоу, без него будет скучать наш зритель. Пусть они там лают в прямом эфире, камлают, пусть они там кричат про два процента, про дерьмо, про клопов — ну, вот всё, что они сейчас выдают на-гора. Но пусть это называется «…авно». Пусть у них будет коричневая униформа. Пусть они сообщают: «как сообщают источники «…авна»; «по сведения «…авна»; «телеканал «…авно» проводит конкурс на лучшую…» и так далее. То есть пусть вещи будут названы своими именами. Если они не хотят работать на этом телеканале, то на нормальные телеканалы им, конечно, будет закрыт всякий вход. Но я почему-то уверен, что они ни с зарплатами, ни со статусом звёзд не готовы будут соглашаться. То есть просто назвать своим именем то, что они делают. Будет ли это люстрацией? Нет. Отлучение ли это от профессии? Нет. Но это чёткое понимание того, что эти люди делают. Пусть их занятия называются так, как они должны называться на самом деле. Я бы отказался. Мне бы совершенно не нужен был бы… Если бы мне сейчас предложили работать евреем при губернаторе на каком-то либеральном канале, демонстрируя пагубность еврейства и либерализма, естественно, я бы отказался. Мне моя публичность не так дорога. Но если бы я согласился — это было бы по заслугам. Вот пусть эти люди распишутся в том, что они «…авно». Что касается морока, то он закончится очень быстро. Понимаете, Россия же колоссально быстро (и в этом причина таких её взлётов творческих), колоссально быстро реагирует на изменения климата и среды. Здесь всегда с таким облегчением и такой радостью принимают перемены, что… Вспомните 86-й год. Я абсолютно уверен, что двух лет будет совершенно достаточно для мощного интеллектуального старта. «Зачем Аксёнов в »Острове Крым» изобразил Степанова, антисемита и националиста? Почему этот герой — кремлёвский фаворит?» Ну, это очевидно совершенно. Просто эти ребята тогда… Ну, Русская партия так называемая, она была очень сильна, «Партия Молодогвардейская», издательство «Современник», газета… Ну, у них были свои пароли. Эта партия предлагала себя государству очень активно в качестве идеологов. Они и в девяностые себя предлагали, предлагают и сейчас. И очень обижаются, когда ими не пользуются. Но полная их интеллектуальная нищета уже стала настолько очевидна, что даже власть брезгует их чересчур соблазнительными, чересчур простыми схемами. А схема у них очень простая. Это не имеет никакого отношения к русскому национализму и к России как таковой. Максимум репрессий, максимум запретов, максимум фальши, лицемерия и дурной риторики — вот и вся их программа. Ничего здесь принципиального нет. О фильме Стоуна пока высказываться не могу. Но почему бы, собственно, не признать, что у него, у Стоуна, по крайней мере получилось спровоцировать интерес? Мы можем его ругать как угодно, как ругали его за »Прирождённых убийц» («Natural Born Killers»). Понимаете, тоже картина неоднозначная в нравственном отношении. Настолько неоднозначная, что даже циник Тарантино снял оттуда своё имя из титров. Ну, во всяком случае одна сцена, стилизованная под ситком, семейная, в её, в семье девушки — она блистательно снята. И там очень большое разнообразие циничных жестоких комических приёмов. Стоун вообще не ангел. Поэтому то, что он снял такой фильм о Путине — почему бы не принять его подобострастие за маску, позволяющую персонажу раскрыться? Позволил он ему раскрыться? Да. Обязательно ли для этого, как Мегин Келли, задавать неудобные вопросы? Нет, совершенно необязательно. Нам же не надо видеть всё время, как наш герой раздражается. Иногда полезно посмотреть, как он пытается очаровать, как он пытается быть очаровательным. И это, на мой взгляд, гораздо более откровенная история. «Новое явление, к которому человечество ещё не готово: обилие здоровых (слава медицине) пожилых людей, которым не надо трудиться. Каков смысл их жизни?» Знаете, Гена, я ничего не могу ответить, кроме акунинской мысли о том, что… Ну, это мысль не столько акунинская, сколько восточная, что старость — это не время дожития, старость — это время вершинной мудрости. У китайцев 60 лет называются «возрастом начинающейся зрелости». Человек должен быть рассчитан на долгую жизнь. Ну, Мечников считал — 110 лет. Шефнер — тоже, МИДЖ (минимальная индивидуальная длительность жизни), 110 лет. Кто-то скажет, что 200. Мафусаилов век кому-то снится. Я не думаю, что возможно такое продление жизни, потому что я ещё верю в другие разные возможности посмертные. Но для меня совершенно очевидно, что старость — это не время деградации. Старость — это время такой экспоненциального, постепенного приближения к идеалу, нарастания возможностей, поэтому… А смысл жизни очень просто. Друг мой Вадим Эрлихман замечательно его сформулировал: «Смысл жизни человека — стать сверхчеловеком». Д. Быков: Война не снимает проблемы. Война прячет проблему «Может ли люден быть трикстером?» Да, скорее всего. Я рад, что эта терминология пошла в народ. Трикстером — в том смысле, что… Понимаете, одна из главных черт трикстера — он носитель идеи, носитель философии. Естественно, что мы вправе от трикстера требовать, чтобы он нёс в мир милосердие. По Липовецкому, трикстер — всегда носитель модерна. Ну, он ещё называет его «носителем цинизма». Но, видите ли, цинизм трикстера по сравнению с сентиментальностью бандитов, цинизм Бендера по сравнению с сентиментальностью Воробьянинова — это, извините, несомненный нравственный прогресс. Это, по-моему, очень важно. «Будут ли у вас с 19-го по 23-е июня публичные мероприятия в Москве?» Да, будут. Вот 20-го у меня вечер стихов в ЦДЛ. Приходите все. Это во вторник. Не ради саморекламы говорю, а просто потому, что пришёл вопрос (можете проверить на форуме). Есть ли билеты? Не знаю. Но приходите, волшебное слово вы знаете. «Почитал ребёнку на ночь «Дядю Стёпу» — ужаснулся. Экая «Гаврилиада», сопливое нравоучающее графоманство. Что бы вы почитали ребёнку четырёх-шести лет?» Ну, ребята, давайте… Ну, что мы будем наезжать на »Дядю Стёпу»? «Дядя Стёпа» — не самое удачное сочинение Михалкова. Там же целая тетралогия. Хотя первая часть ещё ничего: «Шёл с работы дядя Степа — видно было за версту». Прелестная вещь! Но лучшие стихи Михалкова написаны в промежутке, условно говоря, с 33-го по 39-й год. Правда, Андрей Сергеевич Кончаловский справедливо считает, что лучшие детские стихи — это 60-е годы, когда он говорит: «Он начал для нас писать, когда мы были уже взрослые» (в смысле — для своих детей). Но мне кажется, что лучшее стихотворение Михалкова, например, и я его горячо рекомендую детям — это «Колыбельная», которая называлась сначала «Колыбельная Светлане», и поэтому была так быстро напечатана. Он это написал знакомой девушке, а все подумали, что Свете Аллилуевой. Давайте вспомним. Ну, это действительно гениальные стихи: Ты же выросла большая, Не боишься темноты… Может, звезды спать мешают? Может, вынести цветы? Понимаете, вот это чувство тревожной прозрачной летней ночи, когда девочка не может от того, что она что-то такое чувствует, — это такая предвоенная летняя ночь: Он стоит, Над ним зарницы, Он глядит на облака: Над его ружьём границу Переходят облака. Вот эта рифма «облака — облака» сглатывается, мы совершенно её не замечаем, потому что это просто прекрасные стихи, звуковые, насыщенные, свободные. Я считаю, что ранний Михалков — это очень хорошо. Пару слов о Баталове мы уже сказали. «Почему российская интеллигенция, настроенная против автократии или диктатуры, не поддержит Навального открыто безоговорочностью?» Я уже сказал — потому что в российской интеллигенции слишком укоренилась формула: «А бойтесь решительно только того, кто скажет: «Я знаю, как надо». Это галичевская формула. Можно с ней спорить. У Галича своя трагическая судьба. Но Галич как раз знал, как надо. И это делает его величественной фигурой, и я его за это люблю. Поэтому не бойтесь того, кто знает, как надо. Мы же говорили только что уже сегодня о том, что в семидесятые годы по крайней мере было понятно, где добро, а где зло. Иногда вот мне пишут, что нужны большие социальные катаклизмы, например, нужны войны, чтобы вернуть людям понятия о добре и зле. Это глупость, потому что война не прибавляет этого знания. Война загоняет проблему вглубь. Вот я ради этого написал книжку последнюю — о том, что война не формирует нацию, война не снимает проблемы. Война прячет проблему, потому что… Права Алексиевич. Я тоже к ней отношусь сложно, но она права, безусловно: война как средство нравственного воспитания весьма сомнительна. И чтобы закончить на оптимистической ноте: «Мотивы заменяют сюжет у Чехова. Поясните эту мысль». Понимаете, есть случаи… Как раз я сегодня объяснял это в лектории «Прямая речь» двенадцатилетним детям на примере разных «Денискиных рассказов». Есть наррация, то есть изложение сюжета, событий. А есть чередование картинок, мотивов, упоминаний, из которых складывается зрелище. Есть линия, а есть мозаика. И вот у Чехова есть мозаика мотивов — по выражению Чудакова, «каждая танцует свой балет». Они не функциональны, они разнообразны. Спасибо вам большое. Уже один буду через неделю. Пока!5112 619139 7   рекомендовать Комментарии112 Все Последние Популярные Пожалуйста, авторизуйтесь или зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий. Войти > Не заполнено Не заполнено Запомнить меня Забыли пароль?Не заполнено Не заполненоминимум 6 символовНе заполнено На вашу почту придет письмо со ссылкой на страницу восстановления пароля XОТМЕНА Войти через соцсети:X Q / Зарегистрируйтесь Если нет своего аккаунтаАвторизируйтесь Если у вас уже есть аккаунт nicoletta 16 июня 2017 | 00:42 С возвращением, Дмитрий Львович! Большая благодарность за привод Александра Константиновича Жолковского! 7 nicoletta 16 июня 2017 | 00:45 nicoletta: Видна, видна Панова. 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 01:00 nicoletta: Надеюсь, о Лосеве, нам расскажет кое-кто и в блоге. 7 le_v_sha 16 июня 2017 | 11:27 eliza_liza: nicoletta: абсолютное зло по Быкову — где же оно в России? +++++++++++++++++++++++++ Не прикидывайтесь наивными. А то вы, иудейские национал-предатели, не знаете! Вы, выскакивающие из за Черты Оседлости — и есть самое отвратительное зло в России! Когда вас, иудейскую 5 колонну загоняют за Черту Оседлости — Россия процветает. Выкидыши Земли Русской — прочь в ваше мертвое море. Из Нашего Русского Крыма вас погнали поганой метлой — раскатали страшенную ваши губы — еврейскую автономию в Нашем Крыму устроить размечтались. . Сталин вам показал где ваше место — в Трудовых Лагерях, Мандельштам с Гинзбург нормы перевыполняли по добыче урановой руды. Единственная польза от русскоязычных еврейских «литераторов». 7 doctor__hu 18 июня 2017 | 19:39 le_v_sha: емелин, ты, что ли? 7 nicoletta 16 июня 2017 | 01:01 nicoletta: Отличный ответ Жолковского на не самый удачный вопрос Быкова о Трампе. Если абсолютное зло по Быкову сплачивает, то где же оно в России? 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 01:05 nicoletta: Если абсолютное зло по Быкову сплачивает, то где же оно в России? ____________________ Сплочение?) 7 nicoletta 16 июня 2017 | 03:33 eliza_liza: «Сплочение?)» — оно. …Сплотиться против зла .. — инфинитив или нет? 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 06:43 nicoletta: Точно, что не герундий.) Не смогла найти стихи Щербакова, которые читал Быков. Поможете? 7 nicoletta 16 июня 2017 | 15:47 eliza_liza: Я не всё слышала, но мне мечталось (инфинитив?), чтобы Быков Шербакова почитал.) Теперь обязательно послушаю всё. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 20:39 eliza_liza: Нашла стихи Щербакова. Это из последних, но здорово отличаются от остальных последних, которые я слушала. ========================== «Почти на склоне, так сказать, двумя ногами стоя, всё пробую опять понять, зачем и кто я. Цитату знал со школьных лет: «Ты сер, а я, приятель, сед». Глубин не видел в изреченьи, и только постарев, извлёк значенье. Доселе верил я непрочно, что не каждый брату брат, что никаких среда и почва нам гарантий не сулят. Что где мозги у одного, там у другого кепка. И много я ещё чего теперь усвоил крепко. Готов покаяться, но надо ли? Виноват, мол, недопонимал, что с четырёх подняться на две — это целый церемониал, что никуда СССР не делся, будь спокоен, и что приятель сер, поскольку так устроен. Что если вылез он во власть, уже не в силах он не красть, но в том, что я и он едины, никто не убедит мои седины. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 20:42 Щербаков — продолжение Иссяк во мне иносказатель — без кавычек режу в лоб. Уж там приятель — не приятель, а в анкетах — не поклёп. И год, и город, и квартал — всё сходится, досадно. Как будто сам я подверстал, нарочно, чтоб наглядно. Мол, кабы кто-то не из местных, неизвестных правил и манер, а тут земляк — тебе ровесник, одноклассник, тоже пионер. Но шли за парту и в отряд не по своей мы воле, и я не виноват, что с ним учился в школе. А он и в школе был непрост — давал помалу деньги в рост. Кто недовыплатит проценты, тех можно вербовать потом в агенты. Мелькает сверстник на экранах, рядом кодла в унисон. Подумать могут в честных странах, что и все мы тут, как он. Что лишь тому, как делать вред, моё училось детство, и главный был у нас предмет — основы людоедства. Меж тем ни с боку, ни с подкладки я не с ним, не рядом и не тут. Не те поступки, врозь повадки, а покупки прямо вопиют. Вчера, устав глядеть в экран, купил я книжку Брема, прочёл про обезьян, и прояснилась тема. А он в расчёте на респект купил Кутузовский проспект. Кто не почувствует респекта, тех можно выселять потом с проспекта. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 20:44 Щербаков — окончание. Уже на случай прекословий между массой и Москвой ровесник держит наготове флот воздушный и морской. Не то в расчёте припугнуть ограбленную массу, не то в расчёте ушмыгнуть, забрав с собой всю кассу. А мне в каком хотите флоте предлагайте — я не побегу. Одна болтанка, что в полёте, что в каюте, что на берегу. При всех режимах, там и сям, в черёд за их заслуги, даются племенам невзгоды и недуги. То адский зной, то зверский дождь, то смертный бой, то мерзкий вождь, но огрести всё это вместе и сразу на века — не много ль чести? А вам, красавица, давно я, уж не помню, в чей режим, предрёк согласие со мною, раз уж мы принадлежим к похожим почвам, да, увы, зато не к разным видам. Чуть что, не выдадите вы, и я, чуть что, не выдам. Вы отмахнулись: «Несерьёзно». И напрасно — я ведь не шутил, что с вами нам держаться розно, право слово, я бы запретил. Мы хлеб и хлопоты делить сумели бы успешно, и даже может быть, что до поры безгрешно. Но, если в некий час и год, помимо хлеба и хлопот, разделим мы ещё и ложе, то вот моя рука и сердце тоже. 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 21:26 nicoletta: ОНи выделили вот эти замечательные строчки. «То адский зной, то зверский дождь, то смертный бой, то мерзкий вождь, но огрести всё это вместе и сразу на века — не много ль чести?» ) 7 nicoletta 16 июня 2017 | 20:17 nicoletta: А уж с «революцией» Жолковский как СРЕЗАЛ! Браво! 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 21:31 nicoletta: Спасибо, что нашли. Песню я получила. 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 01:03 nicoletta: Пока пауза. Видела вопрос о непонятной симпатии Стоуна к Путину. Прочла, что у Стоуна сын работает в Раше Тудей и ооочень хорошо оплачен. Возможно, в этом разгадка.) 7 (комментарий скрыт) sulfacyl 16 июня 2017 | 10:10 loga_rifm: А это не вы писали? «alex_melnikov: Лёша, ты такой жалкий, нелепый истеричный. Рвёшься в геволюционэры, а тебя держат на вторых- третьих ролях. И правильно, госдеповская пайка не безразмерна. Первые в очереди, как всегда, шацы кацы и альбацы, тебе по остаточному принципу обломится….» Так что ты центровой рамсы попутал, ты уж определись кто тут за бабло пашет и предъявы кидает. Лиза, она просто пишет: «возможно», а ты, сидор, грубишь. 7 le_v_sha 16 июня 2017 | 11:51 sulfacyl: «Лёша, ты такой жалкий, нелепый истеричный. Рвёшься в геволюционэры, а тебя держат на вторых- третьих ролях. И правильно, госдеповская пайка не безразмерна. Первые в очереди, как всегда, шацы кацы и альбацы, тебе по остаточному принципу обломится….» ++++++++++++++++++++++++++++++++ Гениальные Слова о еврейском шабес-гое. Пусть проповедует толерантность к сексуальным меньшинствам в камере у параши, брат за брата отдувается. Путин в Новом Президентском Сроке обязан завершить строительство Крымского Моста, прорыть тоннель под Черным морем масштабней чем под Ла Маншем. Приумножить Земли Русские: в Новом Президентском Сроке — Русский Донбасс! 7 sulfacyl 16 июня 2017 | 12:05 le_v_sha: у параши, бр… ==================== Вша, ты опять с нами. Давай побыстрей выдели что-нибудь духовное, чтобы до самой дополнительной хромосомы. 7 le_v_sha 16 июня 2017 | 12:53 sulfacyl: ПАРАША ++++++++++++++++++++++ Какой ты, русскоязычный, недалекий и необразованный! Параша — уменьшительное от Русского женского имени Прасковья, Параскева. Эта форма неоднократно встречается как имя героинь Державина, Пушкина, Лермонтова. Изучай Русскую Классику! Параша — героиня поэмы «Медный всадник». Параша — героиня поэмы «Домик в Коломне». Параша — поэма И. С. Тургенева. Параша — река, приток Волги. Параша — река, приток Левинки. 7 kosh 16 июня 2017 | 15:00 eliza_liza: Лиза, Стоун имеет трёх Оскаров, Серебряного медведя и специальный приз Венецианского кинофестиваля. И такой человек не мог найти престижную работу сыну? На каком основании Вы отметаете то, что Стоун действительно симпатизирует Путину и России и его сын тоже? Каковы Ваши критерии? Вы сама и эховское большинство? Кустурица, кстати, тоже симпатизирует Путину и России. А ведь и Кустурица, и Стоун великие режиссёры современности. 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 15:14 kosh: Мог, но не нашел. Вы пропустили слов «прочла», хотя мне нравится именно этот вариант, другие -отметаю.)) 7 nicoletta 16 июня 2017 | 17:06 eliza_liza: «Мог, но не нашел» Раз не нашёл, значит не смог. Пришлось соглашаться на работу в самом НЕпрестижном месте. )) 7 raffal 16 июня 2017 | 15:35 kosh: Стоун слепил такие же панегирики Кастро и Чавесу. Талантлив? Безусловно! Талантлив был нобелевский лауреат Гнут Гамсун, которого от виселицы в освобождённой Норвегии спас только преклонный возраст. Безумно талантлива была Лени Рифеншталь, а её ода нацистам тоже была удостоена главного приза Венецианского кинофестиваля. Кстати, обладатель Оскара и Никита Михалков, тип, не отличающийся порядочностью. 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 16:02 raffal: Кстати, обладатель Оскара и Никита Михалков, тип, не отличающийся порядочностью. _____________________ Теперь прячьтесь в укрытие.)) Счас Вам расскажут о сравнительной ценности Вашей и Михалкова.))) 7 raffal 16 июня 2017 | 17:55 eliza_liza: А у меня нрав простой, деревенский я;) Академии потом кончал. Но послать на или в…не разучился; ) Причём, могу это минут пять, не повторяясь. На деревне матом не ругаются. Там матом разговаривают. Могу повторить, что Михалков — полное, «патриотическое» говно. Талант свой продал дьяволу. А его звёздная роль это проводник Андрей в «Вокзале для двоих», великого Э.А.Рязанова. Никита Сергеевич сыграл сам себя. То есть, вселенского хама. 7 matveylm 16 июня 2017 | 21:00 raffal: его звёздная роль это проводник Андрей в «Вокзале для двоих» === Если бы Никита Михалков не сделал в кино ничего, кроме фильмов «Пять вечеров» и «Без свидетелей», его имя бы следовало занести на Аллею Почета мирового кино. Но он кроме этого сделал еще достаточно выдающегося и как артист, и (в большей степени) как режиссер. Его последние фильмы ужасны. Его патриотические задвиги отвратительны. Общественная деятельность и моральные качества ниже всех мыслимых пределов. Но это, по-моему, не отменяет того, что сказано в первом абзаце. Не могу понять, почему мое отношение к прекрасным ранним фильмам должно измениться из-за его сегодняшнего подонства. 7 raffal 16 июня 2017 | 21:18 matveylm: Те фильмы были очень давно. Так что можно говорить, что это был другой Михалков. Как другим был и обаятельный юноша, поющий на эскалаторе метро «…а я иду, шагаю по Москве…» 7 matveylm 16 июня 2017 | 21:25 raffal: Хорошее решение, принимаю! Другой Михалков. Это развязывает узел. Просто другой. Те его ранние фильмы уже не принадлежат ему, они мои. Почему я должен от них отказываться? 7 raffal 16 июня 2017 | 21:42 matveylm: Разве я призываю отказаться? Кстати, последние годы творчества любимого Э.А.Рязанова тоже были не высокого полёта. Но он остался навсегда в памяти ТЕМИ, лучшими, фильмами и как благородный рыцарь искусства. Я упомянул «Я шагаю по Москве» и поющего юношу. Режиссёр фильма — учитель Михалкова. Как поступил он со своим Учителем? Как последний подлец. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 21:47 matveylm: Почему я должен от них отказываться? Матвей, а Вас кто-то заставляет отказываться от них? Сколько уж тут было жарких споров на тему Михалкова, но я не видела таких требований к Вам. То, что есть люди, которым и ранний Михалков не нравится и они об этом говорят, вовсе не означает давления на Вас. Больше похоже на то, что это Вы хотите заставить других любить фильмы, которые любите Вы. 7 matveylm 16 июня 2017 | 22:08 nicoletta: Вы хотите заставить других любить фильмы, которые любите Вы === О, нет, не придумывайте, в этом грехе я не повинен! Кому нравится арбуз, а кому и свиной хрящик — всегда придерживаюсь такой позиции, Я только возразил против недостойного охаивания (коммент ув. raffal 17.55). Снимаю тему с обсуждения. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 22:45 matveylm: «Я только возразил против недостойного охаивания (коммент ув. raffal 17.55).» Ничего недостойного в мнении ув. raffal я не увидела. Это было как раз то самое: «Кому нравится арбуз, а кому и свиной хрящик». = А вот это Ваша претензия к кому относилась: «Не могу понять, почему мое отношение к прекрасным ранним фильмам должно измениться из-за его сегодняшнего подонства»? Кто или что конкретно Вас заставляет изменить Ваше отношение к ранним фильмам? 7 matveylm 16 июня 2017 | 23:13 nicoletta: Кто или что конкретно… === Я высказался ясно. И что-то мне подсказывает, что вы с Лизой предвидели мою реакцию («Теперь прячьтесь в укрытие»). Я не рассчитывал вас переубедить. Так что — расстанемся друзьями…)) 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 23:35 matveylm: вы с Лизой предвидели ________________________ Я предвидела только Кош и школьницу. О вас, я и не подумала. 7 matveylm 16 июня 2017 | 23:42 eliza_liza: О вас, я и не подумала === Как же я обломался!…) 7 eliza_liza 16 июня 2017 | 23:59 matveylm: Как же я обломался!. ______________ Бывает. Мания преследования, вероятно. 7 matveylm 17 июня 2017 | 00:07 eliza_liza: Скорее мания величия 7 nicoletta 17 июня 2017 | 19:45 eliza_liza: «Мания преследования , вероятно.» matveylm: «Скорее мания величия» Содрала у Колесникова в Нью Таймс: «Мы жили тогда манией преследования и величия», — сказал о времени позднего Сталина Давид Самойлов. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 23:41 matveylm: «И что-то мне подсказывает, что вы с Лизой предвидели мою реакцию» У Вас, Матвей , очень плохие подсказчики. У меня, подчёркиваю, так как отвечаю только за себя, — у меня никаких предвидений Вашей реакции на Михалкова не было и быть не могло. И претензий у меня к Вам тоже нет, а есть только вопрос : «Кто или что конкретно Вас заставляет изменить Ваше отношение к ранним фильмам Михалкова» и появился этот вопрос только потому, что Вы сами аж в двух комментариях вопрошали: «Почему я должен от них отказываться?» Ладно, раз ответить не можете, буду считать, что это у Вас были риторические вопросы )) 7 eugeniy_65 18 июня 2017 | 19:07 nicoletta: Все знают доброту и рассеянность Михалкова. Поэтому каждый норовит его обидеть и подтолкнуть. Или надсмеяться. То мигалку ему какую-то подсунут, то жужжалку, то пукалку. Какие бы Союзы, фонды, студии, гимны он не возглавлял, все хотят его задеть и засмеять. Знают, что он поплачет да стерпит. Ну, ногой иногда засадит с разбегу и от широты души. Не знаю, как точно расшифровывается его студия «ТриТэ», но думаю, не ошибусь, если предположу: «Тихоня, Тесто, Тюфяк». Эти слова лучше всего отвечают его мягкой повадке, сонной лени, даже туповатости, иной раз. За последние годы на сайте «Эха» возникало много дискуссий о личности и творчестве Михалкова. Все мнения высказаны, в таланте Михалкову большинством голосов решительно отказано. Я, как умел, защищал тёзку. Я отстаивал мнение, что, по крайней мере, сценарий Михалкова 1972 года к рекламному ролику «Шоколад» нельзя зачёркивать. Именно в этой скромной работе сверкнуло несколько искр. Это, безусловно, был пик Михалкова — творца. Ничего лучше он уже, к сожалению, не снял. Другие позиции, под нависающим критическим огнём оппонентов, мне пришлось сдать. И согласиться, что остальные работы Михалкова – унылый хлам. 7 nicoletta 18 июня 2017 | 19:26 eugeniy_65: «Именно в этой скромной работе сверкнуло несколько искр.» Вы правы, Никита. Но, думаю, что искры были конденсированные не только из-за высоковольтного таланта Вашего тезки, но потому что рекламируемый шоколад был не молочный, а горький. 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 21:02 nicoletta: И Вы любите горький? )) Я молочный никогда не ем-только горький. Жизнь-то слишком светлая и сладкая, так пусть хоть икра будет черная, а шоколад горький!) 7 dragun_ 18 июня 2017 | 21:08 eliza_liza: Думаю. ЛИЗА. —Пусть всё будет — Натуральным…! 7 dragun_ 18 июня 2017 | 21:37 eugeniy_65: Его «пик»..кончился на кончике» его штиблета..на параходике — госДУРА! 7 irdo 17 июня 2017 | 01:08 raffal: А его звёздная роль это проводник Андрей в «Вокзале для двоих», великого Э.А.Рязанова. Никита Сергеевич сыграл сам себя. То есть, вселенского хама. ============ Ему вообще удавались подобные роли, где он играл себя—Паратов, к примеру. И почему-то он так и остался у меня в памяти Паратовым, но не обаятельным юношей, поющем на эскалаторе. Это другой какой-то актер для меня , не имеющий к Михалкову никакого отношения. 7 tverboul 18 июня 2017 | 10:24 irdo: Я брезгливо отношусь к нынешнему Михалкову, но будем честны — попробуйте вспомнить роль у Михалкова, которую он сыграл бы НЕ гениально. Даже мелкие, проходные роли, даже эпизоды (как в «Полетах») искрятся талантом. Ну, дано человеку. Его режиссерское наследие — отдельный разговор, но мы сейчас говорим о нем как актере, верно? Полузабытый фильм «Не самый удачный день», набитый звездами под завязку — но и там далеко еще не маститый Михалков блистает отдельно. Тут, скорее, другое: да, золотой мальчик из привилегированнейшей семьи советских миллионеров оказался на редкость талантлив — и именно это многих бесит. Ему охотнее простили бы бездарность. То, что Михалков сейчас ссучился, многими воспринимается за счастье — «ага!!!» Типа, ну, наконец-то! Поделом ему! Ужо! 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 12:27 tverboul: Тут, скорее, другое: да, золотой мальчик из привилегированнейшей семьи советских миллионеров оказался на редкость талантлив — и именно это многих бесит. Ему охотнее простили бы бездарность. То, что Михалков сейчас ссучился, многими воспринимается за счастье — «ага!!!» Типа, ну, наконец-то! Поделом ему! Ужо! ______________________ Меня попрошу исключить из «завистников». Это слишком примитивно, наконец-сводить вкусы и неприятие к поголовной зависти. 7 tverboul 18 июня 2017 | 16:49 eliza_liza: Боже упаси, я вас и не имел в виду. Но я знаю мой народ. 7 nicoletta 18 июня 2017 | 17:45 tverboul: «Тут, скорее, другое: да, золотой мальчик из привилегированнейшей семьи советских миллионеров оказался на редкость талантлив — и именно это многих бесит» =========== Всё наоборот — когда появился этот «золотой мальчик», то многие восхищались и его актёрским талантом и режиссёрским. Актёрский остался, а режиссёрский обнулился, вот любовь и прошла. К тому же, ума большого у этого «бесогона» никогда не было, в отличие от старшего брата. Кстати, тот почему-то мало кого бесит, хоть он из той же самой семьи миллионеров. Андрей Миронов тоже был не из простой семьи, и тоже «золотой», а как его все любили. 7 irdo 18 июня 2017 | 13:06 tverboul: Тут, скорее, другое: да, золотой мальчик из привилегированнейшей семьи советских миллионеров оказался на редкость талантлив — и именно это многих бесит. Ему охотнее простили бы бездарность. То, что Михалков сейчас ссучился, многими воспринимается за счастье — «ага!!!» Типа, ну, наконец-то! Поделом ему! Ужо! ============ Я на тему «золотой мальчик» вообще не задумывалась. Завистью вообще не страдаю.Просто не дано. Так что этот аспект в моем восприятии Михалкова исключите. И да.Он талантливый актер, особенно, если играет подонков. Но вот как-то его талант актера для меня полностью померк, когда я увидела, как он бьет ногами субтильного мальчишку на полу, которого удерживают амбалы. 7 tverboul 18 июня 2017 | 17:29 irdo: Отвечу-ка я в вашем лице всем. Я не переходил на личности и не имел в виду вас. Я не произносил слова «зависть» (а значит, не имел ее в виду). Это не зависть, это другое. У Михалкова полно ролей не-подонков, которые он играет с неменьшим блеском. Эпиход с мальчишкой был для меня не началом презрения Михалкова, а лишь логическим завершением. Талант он свой просто загубил. Это очень грустно. Не он один. Ой, не он один. Однако. Прекрасный актер вовсе не значит порядочный человек и/или интеллектуал. Есть исключения, но требовать от лицедеев высокой морали и интеллекта я не могу и не буду, ибо это просто неправильно. И уж тем более ошибочно отождествлять актера с его ролью — вчера он играл бандита, сегодня обаятельного лузера, а завтра короля Лира — ну, и какой он настоящий? Ответ — а какая нам, по большому счету, разница? 7 irdo 18 июня 2017 | 20:36 tverboul: Прекрасный актер вовсе не значит порядочный человек и/или интеллектуал. Есть исключения, но требовать от лицедеев высокой морали и интеллекта я не могу и не буду, ибо это просто неправильно. ============ Если рационально рассуждать, то, возможно, Вы и правы. Но актер это игра на эмоциях, и рациональное, обычно, на последнем месте. Вы можете восхищаться его игрой, как актера, а для меня он умер и как актер, и как режиссер, и как человек. Мне не интересно рассуждать и разбирать его актерские таланты. Мне вообще неинтересно о нем вспоминать. Эпитафией ему давнишняя, всем известная, эпиграмма Гафта. 7 tverboul 18 июня 2017 | 22:12 irdo: ОК, однако по той же вашей логике цена эпиграммы ныне жополизного Гафта — дерьмо. Вы можете возразить, что эпиграмма писалась давно, когда Гафт еще не был сукой, а я вам на это отвечу, что я восхищаюсь тем, давним актером и режиссером Михалковым. Чувствуете, какую ненадежную логику вы избрали? А если только эмоционально, а не рационально — тут у меня возражений нет. Против эмоций не попрешь. 7 irdo 18 июня 2017 | 22:43 tverboul: А если только эмоционально, а не рационально — тут у меня возражений нет. Против эмоций не попрешь. ============ На этом и остановимся.:))) 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 20:41 tverboul: Прекрасный актер вовсе не значит порядочный человек и/или интеллектуал. Есть исключения, но требовать от лицедеев высокой морали и интеллекта я не могу и не буду, ибо это просто неправильно. И уж тем более ошибочно отождествлять актера с его ролью — вчера он играл бандита, сегодня обаятельного лузера, а завтра короля Лира — ну, и какой он настоящий? _____________________ Твербуль, дорогой, да кто же этого не понимает? Кто требует? Или вы опять»о народе» безликом? «Ответ — а какая нам, по большому счету, разница?» Для меня есть разница. Талант, попавший в список 499+ или подписавший письмо о согласии по действию России в Украине, или поднявший руку за «закон Димы Яковлева», мной исключается из моей жизни. Я НЕ слушаю Нетребко и Мацуева с Гергиевым, Михалкова-не пересматриваю. И т.д и т,п. Тут и ведро Гленморанджи мне ничего не изменит.) 7 tverboul 18 июня 2017 | 22:26 eliza_liza: «Гленливет». Но Glenmorangie тоже ничего. Очень хочется с вами согласиться, ибо душой я с вами — но не могу. И даже зная всё, продолжаю наслаждаться Мережковским, перечитывать Гамсуна, д’Аннунцио, Гайдара, Лимонова, пересматривать фильмы Н. Михалкова, Александрова, «Собачье сердце» подонка Бортко, слушать раннего Макаревича и т.д. 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 22:45 tverboul: Да, «Собачье сердце»-это да.) Видно, у меня есть компромиссы. А к Макаревичу претензий нет. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 16:37 raffal: «Кстати, обладатель Оскара и Никита Михалков, тип, не отличающийся порядочностью» Опередили ) 7 satt 17 июня 2017 | 13:26 nicoletta Умру, или с ума сойду И стану до конца свободным. До встречи, граждане, в аду — Там русский стал международным! 7 satt 17 июня 2017 | 13:39 В Кремле им ордена на грудь. Слова в ответ унылы. Автограф очернит их путь И осквернит могилы. 7 eliza_liza 17 июня 2017 | 15:09 satt: «Если вы не успели задать вопрос Путину, не огорчайтесь, у вас для этого впереди вся жизнь» (с) )) 7 arkady 16 июня 2017 | 01:17 Жолкевских изумителен 7 (комментарий скрыт) le_v_sha 16 июня 2017 | 11:40 Русскоязычные иудеи — вас в синагогах заставляют говорить о низкопробных русскоязычных еврейских «литераторах»! Я, Русский Народ — позволил вам изучать Великий Русский Язык, разрешил читать Великую Русскую Литературу. А вы, местечковые, норовите в свою чесночную жижу погружаться. Хотите еврейства — тогда Куприн вам в потные ручонки: » …. — Пишите, паразиты, на своём говё…ом жаргоне и читайте сами себе вслух свои вопли. И оставьте совсем, совсем Нашу Русскую Литературу. А то ведь привязались к Русской Литературе, как к мягкосердечному черезчур человеку старая истеричная припадочная бл…дь, найденная на улице. И держится она около него воплями, угрозами скандалов, клеветой, шантажом, анонимными письмами. И самое верное средство — это дать ей однажды ногой по заднице и выбросить за дверь в горизонтальном направлении». 18 марта 1909 г. А.Куприн Письмо к Батюшкову. Мандельштама с Гинзбург и т.п. бабелями выкинули, строго по Куприну. Слава России и Великой Русской Литературе! 7 yumir 16 июня 2017 | 12:45 Всё-таки по мне лучше ОДИН. Когда гость- это уже другая программа! 7 nata_lia 16 июня 2017 | 17:59 yumir: Согласна с вами. Один есть Один. Вчера мне было интересно, но просто у меня к Лосеву особое отношение. А так, мне не нравится, когда гости приходят к Быкову. А ему, по-моему, — наоборот. Если бы его воля, он бы часто звал кого-нибудь. Да, с гостем получается совсем другая программа, а Один лишается своего очарования 7 nata_lia 16 июня 2017 | 16:52 Спасибо за такую прекрасную передачу, Дмтирий Львович. Спасибо за прекрасного гостя Александар Жолковского. Спасибо за память о Льве Лосеве! Это был человек необыкновенный, уникальный. Филолог, литературовед, эссеист. И замечательный поэт. Его стихи построены на парадоксе, ироничны, с элементами абсурда. В 1976 он уехал в США, работал в издательстве, преподавал русскую литературу американским студентам. У него есть блестящие работы о русском языке, об особом, эзоповом языке советской литературы. Я читала и его произведения, и о нем. Мне нравится этот человек, я восхищаюсь им и после этой передачи столько нахлынуло – не передать. Лосев и Бродский были очень близкими друзьями. Лосев преклонялся перед ним. Бродский был признанный первый поэт. А Лосев считался первым поэтом эмиграции. У него не было ни одного стихотворения в подражание Бродскому. У него был свой стиль. И его книга в серии ЖЗЛ «Иосиф Бродский. Опыт литературной биографии» — это лучшее, что написано о нем. Эта книга поэта о поэте. Он не перебирал факты биографии Бродского, а анализировал его стихи. Как сказала Ахматова о великих поэтах: «Про это / Лучше их рассказали стихи» 7 nata_lia 16 июня 2017 | 22:38 nata_lia: Мне нравятся эссе Льва Лосева. Особенные они. Там есть много интересных, любопытных и просто приятных мыслей, рассуждений. Он боготворил Бродского, понимал, что дружит с гением. И написал замечательные слова, что гениальность не является личной заслугой – это «дар». «И мы чтим поэта не за то, что он родился не таким, как мы, а за ту волю, которую он приложил к своему дару». Бродский скептически относился ко всем жизнеописаниям и настаивал на том, чтобы о нем судили не по биографии, а по стихам. Лосев в течение нескольких лет писал комментарии к его стихам и в итоге сопроводил их связанным тестом. Получилась замечательная книга, лучшая о Бродском. Кроме того Лосев написал предисловие к книге С. Волкова «Портрет поэта. Иосиф Бродский» (200 портретов работы Марианны Волковой). Лосеву были очень интересны портреты Бродского. У него была идея, что посмертный облик поэта в значительной степени формируется так же тем, как он выглядит на своих фото, — это все влияет на посмертный миф. Сам Лосев был недоволен своим лицом. А вот мне он нравится. А вот ещё. В 33 года Лосев перенес инфаркт. Месяц лежал в больнице. У него есть интересные рассуждения о болезни. Он говорит, что болезнь — это часть тебя, это ты и есть. Ты не можешь отрицать болезнь, потому что тогда ты отрицаешь себя. Как только ты заключишь мир со своей болезнью, она перестанет быть такой уж страшной 7 nata_lia 16 июня 2017 | 16:57 Вот стихотворение Лосева Начало «Понимаю — ярмо, голодуха, тыщу лет демократии нет, но худого российского духа не терплю»,—говорил мне поэт, «Эти дождички, эти березы, эти охи по части могил»,— и поэт с выраженьем угрозы свои тонкие губы кривил. И еще он сказал, распаляясь: «Не люблю этих пьяных ночей, покаянную искренность пьяниц, достоевский надрыв стукачей, эту водочку, эти грибочки, этих девочек, эти грешки и под утро заместо примочки водянистые Блока стишки; наших бардов картонные копья и актерскую их хрипоту, наших ямбов пустых плоскостопье и хореев худых хромоту; оскорбительны наши святыни, все рассчитаны на дурака, и живительной чистой латыни мимо нас протекала река. 7 nata_lia 16 июня 2017 | 17:00 nata_lia: Стихотворение Лосева Продолжение Вот уж правда – страна негодяев: и клозета приличного нет»,– сумасшедший, почти как Чаадаев, так внезапно закончил поэт. Но гибчайшею русскою речью что-то главное он огибал и глядел словно прямо в заречье, где архангел с трубой погибал 7 nata_lia 16 июня 2017 | 17:53 nata_lia: И вот такой блестящий стишок Льва Лосева Сексологи пошли по Руси, сексологи! В. Белов Где прежде бродили по тропам сексоты, сексолог, сексолог идёт! Он в самые сладкие русские соты залезет и вылижет мёд. В избе неприютно, на улице грязно, подохли в пруду караси, все бабы сбесились – желают оргазма, а где его взять на Руси! 7 matveylm 16 июня 2017 | 19:41 nata_lia: Помню эту цитату из романа Василия Белова «Всё впереди». Противная книжка. как и всё, что мне довелось прочитать у Белова (ИМХО)….(( А стишок забавный. Особенно тронуло народное написание слова «сбесились» вместо литературного «взбесились»…)) 7 nata_lia 16 июня 2017 | 20:15 matveylm: //Помню эту цитату из романа Василия Белова «Всё впереди»// Хорошо, что вы сказали, Матвей. А я сомневалась. Думала, неужели это того старинного Василия Белова, который вроде бы был деревенщиком. Я писателей-деревенщиков, в общем-то, не знаю 7 matveylm 16 июня 2017 | 20:40 nata_lia: Деревенщиком, да. Это само по себе и не хорошо, и не плохо. Деревенщики были очень разные. Но конечно, это создавало некоторую предрасположенность — презрение к либеральному восприятию мира, к европейскому вектору, да и попросту сермяжный антисемитизм (вот конкретно у Белова — точно). В ранние перестроечные годы самые реакционные «деревенщики» подписывали всякие гадкие коллективные письма с идеей запретить, противостоять, разоблачить. Эти деятели, сейчас уже сошедшие со сцены да и вообще покинувшие наш бренный мир, доживи они до наших дней, были бы в первых рядах «русского мира» и бойцами прилепинского «взвода».. Ну да Бог им судья. 7 pni_na 16 июня 2017 | 22:02 matveylm: Привет, мой дорогой Матвей! Давненько я тебе не грубила…. Начинаю. Понимаешь, меня никогда не удивляли «деревенщики»-подписанты, — доля у них такая тяжкая. В моем, возможно, ошибочном понимании, так называемая «деревенская литература», превратилась в натуру уходящую. Если даже после 1917-го года деревня худо-бедно существовала, криво-косо уцелела после Голодомора и непонятно как теплилась какое-то время даже после 1945-го. Те все трагедии деревни «ложились» на писательское перо. Были страсти, трагедии. «Любовь, побеждающая смерть», была. А дальше? Разве что, заезжий журналист, мог, содрогнувшись, отыскать пару-тройку стариков и написать зубодробильный репортаж. «Деревенщикам» же пришлось выживать, высасывая сюжеты из пальца. Получалось, мягко говоря, слабенько. Мнимый психологизм и гипертрофированная псевдопосконность, — вот то, что «пёрло» из каждой фразы. Ну, а уж антисемитизм — так это бульончик для сугреву «народных масс». Да и «массы» в конце концов, обожравшись, перестают возбуждаться при виде скисшей каждодневной похлебки. «Широкие народные массы» про гадских евреев могут почитать в ежедневной газете под бутерброд. Могут, не читая, услышать из теле-ящика. Да и, особо продвинутые, выудять про «русскоязычных иудеев» из интернета. Глянь, прямо сейчас, пока полтора человека тихо беседуют об «Одине», набежала парочка физкультурников с «русскоязычными иудеями» наперевес. Я такой народец антисемитский просто обожаю. А касаемо «деревенщиков»? Есть мне видение, — онЕ, «деревенщики», постепенно дематериализуются… Но я не настаиваю, потому как дерзость моя скоротечна. 7 matveylm 16 июня 2017 | 23:02 pni_na: Нинуля, привет! Коротенько про деревенщиков, как я вижу. Было время, в самый самый глухой беспросветный застой, когда деревенщики были частью очень аккуратной и робкой антисоветской фронды. Как бы с другого фланга по сравнению с городскими «прозападными» либералами. Показывали ужас колхозного бытия и всеобщее разложение и вырождение в деревне. Потом, по мере горбачевских процессов, эти ребята превратились в махровых стоеросов и закончили свою активность на Прохановско-Зюгановском фланге. Примерно такая же ситуация была с церковью. Было время, когда я симпатизировал церковникам как хоть какой-то убогой, но все-таки оппозиции. Они были притесняемыми, они были в какой-то мере жертвами большевистского произвола (оставим в стороне тему о сотрудничестве попов с НКВД). Церкви превращались в клубы, в овощехранилища, в склады — и деревенщики тоже об этом с болью писали. Ну. а во что превратилась Православная церковь сейчас (идеологический отдел ЦК КПСС) — мы с тобой понимаем…) 7 irdo 17 июня 2017 | 12:16 matveylm: Коротенько про деревенщиков, как я вижу. Было время, в самый самый глухой беспросветный застой, когда деревенщики были частью очень аккуратной и робкой антисоветской фронды. Как бы с другого фланга по сравнению с городскими «прозападными» либералами. Показывали ужас колхозного бытия и всеобщее разложение и вырождение в деревне. Потом, по мере горбачевских процессов, эти ребята превратились в махровых стоеросов и закончили свою активность на Прохановско-Зюгановском фланге. ============ Приятно совпадать с Вами во мнении. Не часто это бывает, но тем интересней. Но вот почему-то они не вызывают такого глухого неприятия и раздражения, как, к примеру, Н.Михалков. Может потому, что уже не на виду, и так замшели, что превратились только в памятник самих себе. Перечитывать или читать их уже, вряд ли, кто будет. 7 matveylm 17 июня 2017 | 17:03 irdo: они не вызывают такого глухого неприятия === Уровень подонства другой. Деревеншики до своей !перестроечной! мракобесной активности особой подлостью не засветились. Они были такие, какие были — замшелые, ретроградные. Но Михалков-то стал именно выдающимся подонком — совсем другое дело. 7 nicoletta 16 июня 2017 | 23:04 pni_na: Прошу прощения, что влезаю в чужой разговор, но хочется защитить любимого «деревенщика» Владимира Тендрякова, прожившего, как. сказал о нём автор «Председателя» (и, значит, чуть-чуть деревенщик) Юрий Нагибин _ «чистую литературную жизнь». Думаю. что ещё за кого-то можно заступиться, просто я не всех деревенщиков знаю. 7 matveylm 16 июня 2017 | 23:31 nicoletta: Тендряков — деревенщик? Для меня это полная неожиданность. Очень ценил Тендрякова, некоторые вещи — просто класс. Помню прекрасную повесть «Охота», да и многое другое. Да и вообще почему нужно «заступаться» за деревенщиков? К этой компании относился и Шукшин, и Федор Абрамов, там много интересных писателей. Они в защите не нуждаются. 7 pni_na 17 июня 2017 | 01:17 matveylm: Бедная Ниночка… Почему у меня никогда не получается с тобой поскандалить?! Я ведь о вырождении деревенщиков и отписала, только тягомотно получилось, но зато без, прости господи, церкви… Конечно, воленс-ноленс, деревенщиком №1 для меня был Ф.Абрамов Благодаря А.КАцману (большой папин друг) и общей с ним болячке (несмыкание голосовых связок) многократно тихонечко сидела на репетициях дилогии «Братья и сестры». Чтобы лучше «врубаться» перечитала «Их» тогда многажды раз. Да и «Дом» перечитала. Я даже, не очень почитаемого Распутина перечитала, чтобы не выглядеть шляпой, когда на репетиции пустят, и еще мнением поинтересуются… Извини, Матвей, — совсем забыла о 7-ми часовой разнице во времени. У тебя ночь глубокая, а я тебе голову дурю старушечьими воспоминаниями. 7 pni_na 17 июня 2017 | 01:47 nicoletta: Прошу прощения за то, что врываюсь в Вашу ночь. Мне кажется, что разговор мой с Матвеем происходит на миру. Так что «о влезании в чужой разговор» и извинениях за это, — выглядит через чур политесно. Вы меня удивили, откровенно говоря. Ни Тендрякова, ни Нагибина «( чуть-чуть деревенщик )» я представить себе не в состоянии. Чистых «деревенщиков» я не обижала. Я просто попыталась, — видимо, у меня плохо получилось, отписать об уходящей натуре, называемой, «деревенская литература». На вскидку, — «деревенщики» Белов и Распутин. Что случилось этими, когда-то, писателями? Мне кажется, что они, пардон, скурвились, превратившись в бонз. Бонз, под флером былой литературной известности, при этом мерзких черносотенцев и ретроградов. Спокойной Вам ночи. 7 nicoletta 17 июня 2017 | 02:11 pni_na: «На вскидку, — «деревенщики» Белов и Распутин. Что случилось этими, когда-то, писателями?» Я так и поняла. что Вы об этих. Там и Солоухин с ними .скурвился. Как сказал Лев Рубинштейн — писатели-деревенщики стало понятием идеологическим, означающее нечто глубоко провинциальное, неадекватное и озлобленное на всё и вся. Похоже, что с «деревенщиками» произошло то же самое, что с «патриотами». И Вам спокойной ночи. 7 matveylm 17 июня 2017 | 10:30 nicoletta: Стоит мне подумать что-то такое умное и значительное — сразу выясняется, что это уже сказал Лев Рубинштейн. Прямо как у Остапа Бендера с Пушкиным…)) 7 matveylm 17 июня 2017 | 00:27 pni_na: Я такой народец антисемитский просто обожаю === Ниночка, ты редко сюда заглядываешь, и «такой народец» тебе в диковинку. Эта местная то ли флора. то ли фауна, похожая на особый вид плесени, здесь не переводится. Не обращай на нее внимание, не порти радость от общения. Я рад. что ты в бодром настроении и «грубишь» мне как прежде. Помнишь чудный рассказ Джека Лондона «Слезы А-Кима». Там китаец, которого колотила палкой его мать, заплакал, потому что она лупила его уже не так сильно, как прежде — сил не было….)) 7 pni_na 17 июня 2017 | 02:42 matveylm: Ну, коли ты еще не дрыхнешь… Продолжим сливаться в экстазе. Матвей, да я «такой народец», не ёрничая, действительно, обожаю. Как-то целую оду написала о своем к ним обожании и огромной благодарности за науку выживать и закалку, даденную ими нашим генам… Увы, меня не понЯли, предали остракизму и размазали среди комментов… Конечно, жить и думать, что антисемит — гад ползучий и распоследний — привычнее. Трудно отрешиться и перестать жить в плену стереотипов. Ох, трудно… А вот человечество из настоящих гадов ползучих научилось яд извлекать и на пользу своему здоровью использовать. Так и мы, наконец-то, должны оценить полезность антисемитов. Куда-то меня не туда кинуло… А я ведь 3-го и 10-го июня кайфовала на балетах Эйфмана. На «Красной Жизели» даже сильно всплакнула. При этом на «КЖ» первый раз плакала еще в 2000-м году, — специально из Сан-Диего, где тогда жила, сгоняла в Лос-Анжелес. Там был совершенно не театральный, кошмарный гигантский зал. В NYCity Center — зал замечательный. Конечно, «Партер уж полон, ложи блещут…», писалось исключительно об императорских российских театрах, но в башке крутилось… Балет «Чайковский» посмотрела впервые. Моментами дыхание перехватывало и комок в горле был. Знаешь, я к балету с большим пиететом отношусь… Если захочешь, отпишу как-нибудь, на какие балеты и из каких только стран я в Нью-Йорке набегалась… А пока, — «спокойной ночи, малыши!» 7 matveylm 17 июня 2017 | 10:28 pni_na: Балеты эти Эйфмана я смотрел, хотя не такой уж по сравнению с тобой великий фанат балета. Насчет «извлечения яда» из ползучих гадов — мысль интересная, хотя и несколько неожиданная. Подумаю…)) 7 Татьяна Гордеева 16 июня 2017 | 18:08 как по одному передачу ведут — отлично, приятно слушать, глубокомысленные речи, продуманные. Как пригласят второго гостя — хоть уши затыкай. Что-то ржут между собой, пошлят потихоньку, думают и нам это надо. Быков с гостем глупеет прямо на глазах.Да читали мы читали и Пушкина строки про «это», и у Лосева. Не хихикайте вы там. И Ахматову вдоль по косточкам понесли. Да вы «тоже» в литературе. Но с Ахматовой вы лично не знакомы, с Буниным также. Люди прошли страшное время, сейчас неизвестно смогли бы мы или нет. А вы за эти лектории еще и деньги получаете, если накопаете «клубнички». 7 voxhumana 16 июня 2017 | 19:25 Ночью воздух сырой и плотный напирает на дверь и окно. Не ходи туда. Там темно. Там живет……..болотный. ………………………………………….. И товарищ палач Бородулин, в сером мантеле, с фонарем, нам навесит таких ……………н, что мы сразу умрем. Лев Лосев Помню это стишок со студенческих лет, прекрасный. но совершенно нецитируемый. 7 nata_lia 16 июня 2017 | 20:24 voxhumana: Вот вам стих Лосева памяти Пастернака. Вы вроде бы любите Пастернака 30 января 1956 года (У Пастернака) Всё, что я помню за этой длиной, очерк внезапный фигуры ледащей, голос гудящий, как почерк летящий, голос гудящий, день ледяной, голос гудящий, как ветер, что мачт чуть не ломает на чудной картине, где громоздится льдина на льдине, волны толкаются в тучи и мчат, голос гудящий был близнецом этой любимой картины печатной, где над трёхтрубником стелется чадный дым и рассеивается перед концом; то ль навсегда он себя погрузил в бездну, то ль вынырнет, в скалы не врежась, так в разговоре мелькали норвежец, бедный воронежец, нежный грузин; голос гудел и грозил распаять клапаны смысла и связи расплавить; что там моя полудетская память! где там запомнить! как там понять! Всё, что я помню, – день ледяной, голос, звучащий на грани рыданий, рой оправданий, преданий, страданий, день, меня смявший и сделавший мной 7 le_v_sha 16 июня 2017 | 22:32 nata_lia: странные вы, русскоязычные евреи. Почему американского еврея Лившица называете Лосевым? Наташа, еврейские близкородственные браки привели к физической деградации евреев. Увлечение еврейской русскоязычной «литературой» приводит вас, евреев. к духовной деградации. Понятно, почему евреи не понимают Русской Деревенской Прозы. У еврея нет ничего, не Родины. Разве может еврей сказать? : Вот моя деревня; Вот мой дом родной; Вот качусь я в санках По горе крутой; -? Еврей скажет: где шекель — там и моя «деревня», «родина». Пусть даже «родина» — бывшая газовая камера, печка холокоста в которой сгорела собственная бабушка. И под абажуром из которой сидит Лиза-Элиза. 7 eugeniy_65 17 июня 2017 | 01:37 Льву Лосеву было бы 80 лет… Тексты этого замечательного, весёлого и ироничного человека сопровождают меня всю мою жизнь. С самого детства, почти бездумного и малоосмысленного. Думать и читать начал, разбирая буквы в детском журнале «Костёр». Кто-то помнит петербургский (тогда ещё «ленинградский») журнал «Костёр»? «Костёр» вспоминал своих предшественников – детские журналы «Ёж» и «Чиж», закрытые в 35 и в 41 году. Олейников, Хармс, Евгений Шварц, Маршак, Чуковский не забывались в «Костре». А ещё в «Костре» печатались и жадно мной читались: Виктор Голявкин, Юз Алешковский (да, он писал приключенские повести — для подростков!), Владимир Уфлянд, Игорь Ефимов, Михаил Хейфец, Юрий Томин («Шёл по городу волшебник»), Анатолий Алексин, Радий Погодин и другие. Почти всех их пригласил в журнал и опубликовал один из редакторов «Костра» — Лев Лосев. Ребёнок обычно легко запоминает фамилии авторов, которые ему нравятся. На всю жизнь, наверно. И самого Лосева я быстро запомнил (я поди ещё и в школу не ходил): он описывал ежегодные путешествия сотрудников «Костра» – то на байдарках по реке, то пешком по тайге. Ещё и Довлатова, и Бродского Лосев в небольших и приемлемых для детей дозах печатал в «Костре». В общем, пристанище диссидентов и эмигрантов (если Владимир Уфлянд сидел в тюрьме четыре месяца, то Михаил Хейфец – несколько лет). Печатал Лев Лосев на страницах «Костра» и своего отца – поэта Владимира Лифшица. Его стихи все знают хотя бы по фильму «Карнавальная ночь», одним из сценаристов которого был Владимир Лифшиц. И стихи к песням («Пять минут, пять минут» и прочим) из этого фильма написал он. 7 eugeniy_65 17 июня 2017 | 01:47 eugeniy_65: Сейчас передо мной лежат на столе книги Льва Лосева – читанные-перечитанные. Пожалуй, все книги, изданные в России. Перечитываю замечательную — «Солженицын и Бродский как соседи». Позволю привести своё небольшое стихотворение, посвящённое Льву Лосеву. Молчит народ? И пьёт? Иди и пей с ним! Проспект, знакомый сквер – лей пламень жидкий! Зачем назвали Малодетскосельским Проспект? Детей и поселян в избытке! Оставь анжамбеман! Заешь солёным Огурчиком. Гляди вокруг не хмуро. Продолжишь «Кругом первым», «Тихим Доном»: Запойна лишь одна литература. Где был «Костёр» — зола… Чему мы рады? Да, вот же – Лев и Лось – простые звери! Не сытые. И не лауреаты. Соседи и друзья. По меньшей мере. 7 nata_lia 17 июня 2017 | 10:06 Александр Жолковский затронул интересную тему – инфинитивные стихи. У корифеев поэзии их много. И, конечно, они есть у моего любимого Бориса Рыжего – инфинитивные стихи целиком или инфинитивные строки Мальчишкой в серой кепочке остаться, самим собой, короче говоря. Меж правдою и вымыслом слоняться по облетевшим листьям сентября. Скамейку выбирая, по аллеям шататься, ту, которой навсегда мы прошлое и будущее склеим. Уйдем — вернемся именно сюда. А ВОТ СТРОКИ хорошие: Мечтать о том, чему не быть, Влюбляться в вещи, коих нет. Ведь только так и можно жить. Судьба бедна, и скуден свет И жалок. Чтоб его любить, Додумывай его, поэт. 7 satt 17 июня 2017 | 13:32 Считаю, что мне в жизни повезло, Хоть и нигде не ждут «ласкаво просимо!» Желание печататься прошло. Тем более, с фамилией Иосифа. 7 eliza_liza 17 июня 2017 | 15:15 satt: А вот кокетничать не нужно. ) Еще как «ласкаво просимо!» «Желание печататься прошло» __________ Ты пережил свои желанья?) 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 10:58 Отличная статья Яковенко в его блоге. Ответ на многие вопросы и споры, типа » у него одного есть шанс, поэтому -мы за него». «России нужны не реформы, а переучреждение страны». 7 nicoletta 18 июня 2017 | 17:30 eliza_liza: Спасибо, Лиза, за информацию. Благодарю от себя лично и от тех, кто воспользовался ею втихую, но никогда в этом не признается -: )) 7 satt 18 июня 2017 | 18:24 eliza_liza: Стать ирокезом никто не готов. Где ты с обрезом, Данила Багров? 7 tverboul 18 июня 2017 | 11:03 Надоедливо напомню, что поэзия мне малоинтересна, так что бóльшая часть передачи для меня пропала втуне, но интересен был сам приход (вернее, привод) еще одного участника. Получилось занятно — хотел того Быков или нет, но практически всё, что он говорил в присутствии собеседника, выходило невпопад. Вплоть до того, что пару раз Быков распетушился и возражал гостю с обидой в голосе. Гость же, спокойно и как бы издалека, хоть и доброжелательно, но по-западному прохладно, высказывал свою позицию, и близко не стоявшую рядом с быковской. Что хорошо, потому что слегка отрезвляет отравленного собственным монолигизмом Быкова. Да даже не Быкова — тут, похоже, все бесполезно — а его адептов: надо же, с самим Быковым можно спорить, оказывается. Лично я, однако, предпочитаю одиночное плавание Быкова — несмотря на всю ту пургу, которую, как правило, несет Быков и которой я лично придаю всё меньшее и меньшее значение, я люблю слушать его эрудированное журчание под «Гленливет». 7 nicoletta 18 июня 2017 | 18:02 tverboul: «….надо же, с самим Быковым можно спорить, оказывается.» Не моё, конечно, дело, но раз Вы сами упомянули связку Быков — «Гленливет», то приходится сделать вывод, что чрезмерное потребление этого напитка помешало Вам увидеть, что в комментариях почти к каждой передаче Быкова идёт с ним спор и именно по тем же самым проблемам, что обсуждались с Жолковским. 7 tverboul 18 июня 2017 | 18:44 nicoletta: С чего вы взяли, что употребление «чрезмерное»? Gde vashi dokazatelstva? Ничто мне не помешало увидеть, что вы говорите о комментариях на форуме, а я совсем даже о диалоге Быкова с гостем в эфире. Это не одно и то же. 7 nicoletta 18 июня 2017 | 18:59 tverbol: «….. а я совсем даже о диалоге Быкова с гостем в эфире. Это не одно и то же.» Не только о диалоге с гостем, но и об «отврезвлении » его адептов. Спорят они с ним. Будем честны по отношению к Быкову: он сам приглашает с ним спорить, хоть и редко соглашается с противоположным мнением. 7 tverboul 18 июня 2017 | 21:41 nicoletta: Пожалуй, что да. И все же я про адептов. 7 eugeniy_65 18 июня 2017 | 18:27 Итак, сегодня Полу Маккартни – 75 лет! Полтора юбилея. Отмечать мы начали, конечно, ещё вчера с ребятами, как умели. До часа ночи песни The Beatles и старика Пола слушали. Более шумно мы отмечали только в 2006 году. Потому – When I’m Sixty-Four. Тогда до утра отдыхали. Тоже под песни, конечно. Как Here Today вдохновенна! Как сказочна Eleanor Rigby! Какие мелодии в души Нам этот волшебник вложил!.. Жизнь вечна, а песня мгновенна… Обнять и продлить этот миг бы! И долго восторженно слушать For No One и Fool On The Hill… 7 nicoletta 18 июня 2017 | 18:43 eugeniy_65: Поздравляю сэра Пола! Почему то, когда читала Ваше замечательное поздравление Никита, , в последней строчке вместо «и» само собой прозвучало «and». Только сейчас заметила, что проза, как правило, читается про себя, а стихи — вслух. Наверное. из-за этого «и». 7 maruben 18 июня 2017 | 21:04 «…интеллектуальная нищета..» «…нравственная неоднозначность…» и прочие глупости, наподобие «война как средство нравственного воспитания …». Но, Дмитрий Львович святой! Глупости от него, это бальзам на все органы чувств его поклонников. Долго ли до сверхчеловека осталось? (Не надо трогать Ницше, не будучи с ним на равных). 7 eugeniy_65 18 июня 2017 | 22:39 «…Его положение весьма трагично. Только зачем же он всё время усугубляет этот трагизм, оставляя… оставаясь настолько один?» (Дмитрий Быков) Я поражаюсь Путину — Уже старик, по сути. Но Не сник под грузом лет. Не накрывал «отвальную» И песнь не спел прощальную Неугомонный дед! Насколько он всегда один? Как рыболов средь хладных льдин! Как стадион «Зенит»! Ещё он кажется котом: Всё бродит по цепи кругом И цепью всем грозит! 7 eugeniy_65 18 июня 2017 | 23:08 «… Оставаясь настолько один?» (Дмитрий Быков) «Alone, alone! All time alone!» (С.Т.Колридж. «Сказание о Старом Мореходе») На телеге, запряжённой сивым мерином, Самосадом разгоняя комаров, Едет Путин. Намотал уже немеряно По России вёрст. Но бодр и здоров. Он один… Но как глядит старик уверенно: Под землёй на три вершка и вверх — до звёзд! Он один… Он грязным матом кроет мерина, Но нечасто. Лишь, когда вожжа под хвост… 7 eliza_liza 18 июня 2017 | 23:32 eugeniy_65: Приятно, когда день заканчивается твоими стихами. «Лишь бы день начинался и кончался тобой!»)) 7 le_v_sha 18 июня 2017 | 23:50 tverboul — употребление не «чрезмерное» +++++++++++++++++++++ Буля, ты как все выкидыши Земли Русской стал алкоголиком и гомосексуалистом. Думаешь, кого то обманет твой «брутальный» аватар? Все вы там, русскоязычные евреи, с ума сходите. Хотя и остающиеся временно у Нас в России тоже недалеко ушли. Подпольная «культура», никому не нужная «литература» — какие то убогие жалковские/иртеньевы/лившицы/робиновичи. Когда вас, русскоязычных иудеев, больше 3 собирается — чесночный запах по сетевым проводам проникает. Видимо, борух стругацкий про Зону писал подразумевая евреев за Чертой Оседлости. Ходить к евреям в Зону — чувствовать себя сталкером. 7 (none) Я согласен(-на) с правилами сайта «Эхо Москвы»Самое обсуждаемоеБлоги Иван Демидов блогер, общественный деятель Не пойму, где меня обманывают? И поняли, что со своими двумя судимостями Навальный даже главой поселка вряд ли станет. И это при всех сайтах, твиттерах, фейсбуках, инстаграмах и прочем. Все прекрасно понимают, что даже тысяча лайков в инстаграме не снимут с гражданина судимость и не допустят его к выборам… 5112 67552 7 17.06 Kнавальный, челябинск, событияБлоги Сергей Собянин: «Спасибо депутатам» В ходе работы над законом были внесены десятки поправок, гарантирующих права жителей пятиэтажек… 589 68430 7 14.06 Kреновация, москва, общество, событияБлоги Илья Яшин политик В общем, я в автозаке Со мной в автозаке 22 человека, в том числе 6 несовершеннолетних. Большинство — студенты… 5166 649315 7 12.06 Kакции, политика, митинги, москва, оппозиция, мненияБлоги Эхо-спорт ежедневный дайджест спортивных событий Алексей Осин: Из-за угла Россиян снова не пустили на Украину, потому, что они ездили в Крым, не поставив в известность тамошние власти. На сей раз усеченной оказалась делегация, которая отправлялась на чемпионат Европы по боксу в Харьков… 5140 614189 7 14.06 Kспорт, общество, событияГанапольское. Итоги без Евгения Киселева ведущие:Матвей Ганапольский , Евгений Киселев , Алексей Нарышкин , Алексей Соломин 561 66334 7 18.06#слушать48:01 ;смотреть $скачать 11.0 МБ Блоги Протестные акции в Москве ​Не менее 800 человек задержаны… 5445 6283212 7 12.06 Kполитика, навальный, митинги, коррупция, фото, видео, событияГолосование Если лидер ИГИЛа действительно убит, значит ли это, что Россия не зря принимала участие в военном конфликте в Сирии? да нет затрудняюсь ответить560 67040 7 16.06Блоги Противники реновации собрались у Госдумы Не менее 10 человек задержаны… 567 67981 7 14.06 Kфото, видео, протесты, общество, реновация, событияИнтервью A-Team гость:Анатолий Карпов зампредседателя комитета ГД по международным делам, 12-й чемпион мира по шахматам На сегодняшний день цензура на Западе намного сильнее в отношении России, чем цензура советская… 5108 612782 7 14.06#слушать47:58 8читать ;смотреть $скачать 11.0 МБ Kвласть, политика, общество, видео, передачи, сетевизорБлоги Марьяна Наумова четырежды чемпионка Мира, абсолютная рекордсменка в жиме штанги лежа среди девушек-подростков Когда миллионы русских вернутся домой? Владимир Владимирович, когда закончатся страдания людей на Донбассе? Россия дала этим людям надежду… 5346 640962 7 14.06 Kобщество, путин, видео, мненияБлоги Кусок эфира А. Карпов: Российских политических деятелей слушать вообще не хотят На сегодняшний день цензура на Западе, я считаю, намного сильнее в отношении России, чем цензура советская… 5153 618495 7 15.06 Kполитика, рф, европа, цензура, мненияГолосование Люди, которые вышли вчера на акции протеста, вышли… за Навального против коррупции и геронтократии затрудняюсь ответить574 69404 7 13.06Блоги Как в Киеве прошел Марш равенства Марш под лозунгом «Страна для всех» собрал около 2500 участников. В его ходе несколько полицейских получили травмы… 582 610993 7 18.06 Kкиев, общество, лгбт, фото, событияБлоги Михаил Бобрышев специалист по международным грузоперевозкам, член Американо-Российской Торгово-Промышленной палаты Палочка-выручалочка Кремля Народ России по типу сознания — империалист и наличие в составе России Курил, Крыма и др.территорий для него часто важнее пустого холодильника… 584 611387 7 18.06 Kполитика, курилы, власть, сша, мненияБлоги Насколько митинги в России связаны с экономической ситуацией в стране? Тинейджеры не понимают, в какой ад превратится их взрослая жизнь без возможностей «неформально» решать некоторые проблемы. В будущем «антикоррупционный максимализм» пройдёт… 562 68590 7 16.06 Kпротесты, молодежь, экономика, рф, событияБлоги Григорий Явлинский политик Линия Путина: ответы без ответственности Путин со своей администрацией никак не может подменить всю государственную систему, как бы он этого ни хотел… 5185 626917 7 16.06 Kполитика, путин, власть, рф, мненияПопулярное за неделюНовости Полиция проверяет информацию о бытовом конфликте в жилом доме на улице Полбина. Как передает РИА, там муж взял в заложники жену и угрожает взорвать гранату. 53 6952 7 Интервью Особое мнение гость:Виктор Ерофеев писатель Мне Путин все больше напоминает Иисуса Христа. Среди тысяч и миллионов вопросов он выбирает те, где он может выступить спасителем… 5143 6103878 7 15.06#слушать34:25 8читать ;смотреть $скачать 7.9 МБ Kвласть, политика, общество, видео, передачи, сетевизорГолосование Перенос антикоррупционной акции 12 июня с пр. Сахарова на ул. Тверскую — это..? правильное решение неправильное решение затрудняюсь ответить5135 6109021 7 12.06Блоги Александр Невзоров публицист + Привет, немытая Россия Кто упорно и усердно ищет проктолога, может найти просто-напросто опытного педераста… 5316 6317357 7 13.068читать ;смотреть Kпротесты, молодежь, общество, видео, мненияБлоги + Сергей Собянин: Алексей, можно я не буду рассказывать?.. Внеэфирный разговор Сергея Собянина и Алексея Венедиктова… 5121 698784 7 18.068читать ;смотреть Kсобянин, видео, москва, событияПерсона Юлия Латынина обозреватель «Эха Москвы» 66012758 7 Персона Михаил Веллер писатель 63566777 7 Сегодня в эфире 05:12 06:00 Утренний информационный канал 14:00 Дневной интерактивный эфир 19:00 00:00 Информационная программа «Эхо» 00:00

Ссылка на источник