О.Журавлёва ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, у нас в гостях писатель Виктор Ерофеев. Здравствуйте, Виктор Владимирович. В.Ерофеев ― Здравствуйте. О.Журавлёва ― Европейский суд по правам человека признал дискриминационным и нарушающим право на свободу самовыражения российский закон о запрете гей-пропаганды среди несовершеннолетних. Не вспомню сейчас, когда именно российские законы становились поводом для решения Европейского суда, но, вот, повод оказался вот таким. Скажите, пожалуйста, как вам это всё видится, дальнейшая история с этим законом? В.Ерофеев ― Ну, уже там, по-моему, стали протестовать против этого закона российские власти. То есть в смысле против суда этого, да? О.Журавлёва ― Ну, обжаловать решение собираются, да. В.Ерофеев ― Да, обжаловать. Ну, это понятно. Просто здесь как практически везде сейчас сталкиваются европейские ценности или общечеловеческие ценности, можно сказать, с локально национальными или выдуманными фейковыми ценностями, которые тут гуляют по России. И поэтому каждое это столкновение дает такую дополнительную искру. И мне кажется, что кончится это ничем, потому что в конечном счете даже если выплатят, то всё равно борьба с неправильно в кавычках ориентированными людьми будет продолжаться, потому что это тоже та самая печка, куда надо подбрасывать поленья для того, чтобы всё в стране… О.Журавлёва ― Какой вы видите смысл? Ведь, нет запрета как когда-то была вообще в Уголовном кодексе статья. Вроде бы, в этом смысле европейские ценности соблюдены и у нас даже президент говорит о том, что они у нас, вон смотрите, премии могут получать и вообще там занимать любые должности. А зачем нужен вот этот вот уголочек давления? В.Ерофеев ― Дело в том, что если вы возьмете, Оль, даже русские вот эти Заветные сказки, связанные с эротической жизнью русского народа, вы заметите, что всё, что связано с задницей, считалось крайне-крайне непристойно, отвратительно и вообще, так сказать, вызывало отвращение. Даже тогда. Потом к этому уже через огромное количество лет домешалось, примешалось вот это тюремное отношение – опустить, петух и всё прочее. О.Журавлёва ― То есть это непременно унижение? В.Ерофеев ― Это унижение, это неполноценность, это человеческая неадекватность и одновременно это воля власти, потому что кто-то это делает, кто-то унижает, кто-то торжествует. И это даже нашло отражение у президента, который в душевую не хочет ходить. О.Журавлёва ― Чтобы не провоцировать. В.Ерофеев ― Чтобы не провоцировать. Ну, потому что такой красавец – ну, как тут сдержаться? Ну а тут вот… Но тот знает дзюдо, поэтому даст ему, куда следует. Вот. Поэтому тут сошлось несколько. Интересно, вот, действительно, что в русском народном эросе всё возможно кроме каких-то отношений с… О.Журавлёва ― Со своим полом. В.Ерофеев ― Со своей задницей. О.Журавлёва ― Ах, вот даже так? В.Ерофеев ― Даже так, да. О.Журавлёва ― Ну, то есть вы хотите сказать, что этот закон был создан для того, чтобы, все-таки, народу дать возможность реализовать вот это свое внутреннее чувство? В.Ерофеев ― Вот то, что очень глубоко сидит… О.Журавлёва ― Хотя бы пропаганду среди несовершеннолетних. В.Ерофеев ― Там же, ведь, видимо, нашлись люди, которые почитали, чем можно утрамбовать сознание, что можно выпустить наружу, а что затрамбовать. И здесь оказалось, что гейские дела все – они вызывают бешенство, такое, откровенное бешенство или буйное помешательство, или даже тихое помешательство огромного количества людей, которые просто никак не могут справиться с этими чувствами, и тут подыграли. Ну, так же, как там дальше уже бросились и другие, так сказать, помогать, другие законы. Ну, не случайно Европа стала Гейропой, не случайно всё то, что связано с этим, вызывает такой ужас, что где женятся мужчины с мужчинами или еще чего-то происходит нечто подобное, это вызывает уже просто, ну, обморок. То есть это апокалипсис. Вот, если говорить об апокалипсисе, это когда встречаются однополые браки. В.Ерофеев: Cрамная болезнь у половины населения России – это любовь к Сталину. Эта болезнь плохо лечится И в связи с этим мне кажется, что… Тут тоже достаточно большое лицемерие, потому что поскольку у нас сейчас в стране силовики играют очень серьезную роль, огромную роль, то как раз вот в этих армейских и прочих организациях тема гейская – она очень серьезно поставлена. Она решается подпольно, но стоит серьезно. То есть получается, что на одном уровне нет, на другом уровне если не да, то, по крайней мере, так сказать, торжество воли, да? И на третьем уровне, в общем, шизофрения. И думаю, как и везде, эта шизофрения – она, понимаете, она разламывает мозг, она разламывает мозги (вот эта шизофрения, в данном случае связанная с геями). И после этого, в общем, мозги текут такой жидкостью странной. О.Журавлёва ― И поэтому содержание закона такое странное. Потому что люди вот даже в комментариях – они как-то, действительно, считают, что, ну, ведь, нельзя же среди гетеросексуальных подростков рекламировать нехорошее. В.Ерофеев ― Да. Безусловно. Дело в том, что просто там совершенно не видно, где эта грань – рекламировать, пропагандировать, навязывать. Я тоже бы не сказал, что принадлежу к тем людям, которые аплодируют тому, что идут какие-то ребята той ориентации на вокзал, ловят каких-то бедных безденежных солдатиков, потом хвастаются, что они их, значит… О.Журавлёва ― Что они победили армию. В.Ерофеев ― Ну да. Да, да. О.Журавлёва ― Так это в той же парадигме, о которой вы только что рассказывали. В.Ерофеев ― Да. Это тоже не раз мне доводилось слышать и не вызывает у меня никакого восторга. То есть я считаю, что совращение на любом уровне является, в общем, актом аморальным. Но с другой стороны мне кажется, что просто любое действие, которое выгодно государству, оно приобретает те оттенки, которые, действительно, не связаны с общечеловеческой моралью. Если это работает на государство… Как революция, да? Всё, что полезно для революции, то годится, всё, что сейчас полезно для российского государства. Правда, там правила и инстинкты меняются, но, тем не менее, оказывается, что государство выше всего. И если государство говорит «Не смей», то, значит, действительно, человек должен прямо до мозга костей понять, что это «Не смей» будет самым главным приказом в его жизни. О.Журавлёва ― Ведь, это же прекрасно, это можно этот закон… Я не знаю, как он полезен государству (вот, правда, не понимаю), если можно лишать, например, подростков, которые вообще про себя еще не всё понимают, каких-то сайтов или организаций, которые им могут оказать поддержку. В.Ерофеев ― Нет, дело в том, что с этой точки зрения подростков уберегают от болезни. Потому что гомосексуализм считается болезнью или пороком, порочной болезнью или… О.Журавлёва ― А пропаганда гриппа у нас запрещена в стране, я хотела спросить, среди несовершеннолетних? Тоже, ведь, болезнь? В.Ерофеев ― Но грипп не связан с задницей. О.Журавлёва: А ―а-а! Вот оно что! То есть… Я прошу прощения, мы сейчас уйдем в проктологию просто. В.Ерофеев ― Да, да. О.Журавлёва ― Просто болезнь или не болезнь, государство уже определилось: это, все-таки, болезнь. В.Ерофеев ― Да, да, да. Это вот такая срамная болезнь. Это, кстати говоря, в прошлые века случалось и в других странах. Но потом просто возникло другое представление об этой ориентации (и справедливо возникло), а мы одновременно запутались. Еще раз говорю, потому что это полная шизофрения. И кстати говоря, несмотря на то, что в сказках было отношение радикально отрицательное (о чем мы уже говорили) к заднице, тем не менее, вообще антигейские законы стали вводиться Петром Первым, в основном, исходя из опыта западных стран. То есть до этого, в общем, так сказать, общество… О.Журавлёва ― Как-то не замечали этой проблемы. В.Ерофеев: Борьба с »неправильно» ориентированными людьми будет продолжаться В.Ерофеев ― Да. Ну, в общем, народ плавал так, так сказать, в свободном плавании. Плавание было свободным. Потом, значит, тут уже некоторые дыры решили залепить пластилином. О.Журавлёва ― Здесь мы делаем небольшую паузу. Это программа «Особое мнение», у нас в гостях писатель Виктор Ерофеев, меня зовут Ольга Журавлёва. Никуда не уходите – мы совсем скоро вернемся. РЕКЛАМА О.Журавлёва ― И снова с вами программа «Особое мнение», в студии «Особого мнения» писатель Виктор Ерофеев и, естественно, нам уже пишут: «Давайте поподробнее! А то дети еще не всё о геях знают». А вот интересно, кстати, был такой момент. Вы же мастер слова. Про слова с вами интересно поговорить. Вот, когда на хлебной лавке один известный бизнесмен пишет, что пидорасам вход запрещен, это можно считать пропагандой? Вы бы смогли это подтянуть как пропаганду среди несовершеннолетних? Всё равно ж надо объяснять. В.Ерофеев ― Я, Оль, задумался. Думаю, ответить вам или не ответить по поводу мастера слова. Я считаю, журналист – мастер слова, который пишет статьи, который знает… О.Журавлёва ― А вы мастер художественного слова. В.Ерофеев ― А я раб слова скорее. О.Журавлёва ― Так? В.Ерофеев ― Я скорее раб слова, потому что единственное, что может писатель сделать хорошего в своей жизни, это разрешить своим словам властвовать над ним. То есть когда даешь слову свободу, а это слово потом тебя куда-то ведет. Ну, Цветаева, помните, говорила? «Поэта далеко заводит речь». Это значит не мастер слова, значит, речь становится мастером, который тебя ведет. О.Журавлёва ― Может, у нас у законодателей такая проблема? В.Ерофеев ― Может быть. О.Журавлёва ― Их речь далеко заводит. В.Ерофеев ― Да. Но не каждый из них писатель. Нет, я когда говорил, что, в общем, писатель должен быть сумасшедшим, но сумасшедшие не обязательно должны быть писателями. Так что тут, наверное, то же самое. Когда куда-то заводит речь далеко, это не обязательно, что это писатель. Может быть, это еще и член Государственной Думы или министр, или еще, не дай бог, какой-нибудь высокий человек. А что касается вот этой проблемы пропаганды… Мы про пропаганду поговорим, да? О том, что такое пропаганда, да? О.Журавлёва ― А, вот, что?.. Мы очень любим. С одной стороны, пропаганда вот в этом контексте – она довольно широко толкуется. С другой стороны, телевидение у нас, вроде как, не пропаганда, а что-то немножко другое. В.Ерофеев ― Ну, опять-таки, дело в том, что мы попали в ту ситуацию, что государство нас сильнее во всех отношениях, и государство нам объясняет, где пропаганда, а где журналистика, оно скажет, что «пидор гнойный» — это хорошо или плохо в зависимости от обстоятельств и так далее, и так далее. Всегда понятно, что государство, если уж не доходит до полной глупости, оно точно знает, кто враг или полувраг, кто оппонент, а кто социально близкий. И это в последнее время особенно видно, когда государство моментально реагирует на тех, кто социально далеко, и привлекает тех, кто социально близкий. Что касается пропаганды, то, наверное, это, все-таки, прежде всего накачивание мозгов враньем. Пропаганда – это вранье. Я считаю, что вообще все те люди, которые врут, они, если мы говорим о государстве, это те люди, которые считают, что приказ начальства важнее Конституции. Вот, если приказ начальства важнее Конституции, значит, эти люди получают возможность врать. Вот, в армии, например, все врут. Но лучше всего, более красиво, чем остальные, лучше всего врут генералы, потому что у них есть огромная возможность врать. Поэтому когда тебе говорят «А, вот, генерал сказал, что если бы не взяли бы Крым, то приплыл бы американский флот» — «А кто тебе сказал?» — «Генерал» — «Так генерал на то и генерал, чтобы сказать, что именно это. А что он, другое скажет, что ли, что не приплывет американский флот?» И так далее, и так далее, и так далее. В.Ерофеев: Это даже нашло отражение у президента, который в душевую не хочет ходить О.Журавлёва ― Слушайте, как раз сейчас с генералом полиции в Петербурге случилась удивительная история. Во всяком случае, я читала о том, что были сообщения о том, что якобы пырнули одного из омоновцев ножом. В.Ерофеев ― Вот. О.Журавлёва ― А потом оказалось, что это был кулак. В.Ерофеев ― Да. Но дело в том, что вовремя соврать государству – это значит на какой-то момент тактически обрести силу. Но, вот, стратегически всё ломается, потому что, опять-таки, мозги превращаются в какую-то жижу, и в результате этой истории (кстати, иногда многолетней, иногда многовековой) и случается то, что у нас случается. Поэтому здесь, все-таки, пропаганда – это вранье. О.Журавлёва ― А как же пропаганда здорового образа жизни? В.Ерофеев ― А это уже не пропаганда, это уже реклама. Это разные вещи. О.Журавлёва ― То есть реклама – это, значит, добро, а пропаганда – это зло. В.Ерофеев ― Нет, ну, реклама бывает разная, да? Но, все-таки, реклама бывает еще та, которая доводит до населения какие-то важные, необходимые вещи. А пропаганда практически никогда не доводит или это пропаганда в кавычках. Можно же использовать слова тоже в кавычках, сказать «Пропаганда здорового образа жизни – ну, это же не пропаганда, это значит, вот, рекламируется для того-то, для того-то, для того-то». На самом деле, здоровый образ жизни – может быть, это единственное, где стоит этой пропагандой заниматься. О.Журавлёва ― Хорошо. Я надеюсь, что мы разделим просвещение, информирование, рекламирование и пропаганду хотя бы в этом эфире и разберемся. Кстати, хотела вас спросить. Вот, замечательный фильм, который сейчас демонстрируется нашим Первым телеканалом как полагается, снятый без преувеличения знаменитейшим режиссером, он, как вам кажется, является тоже рекламным фильмом? В.Ерофеев ― Ну, я этот фильм не видел. О.Журавлёва ― Вы, я понимаю, в списках его изучаете. В.Ерофеев ― Да. Я этот фильм не видел, я только какие-то высказывания читал. Ну, вот, одно мы вспомнили про гея и подводную лодку. Но, в принципе, мне кажется, это отличная как раз форма высказывания государственного деятеля в том режиме, в котором ему интересно. То есть вот здесь происходит реклама, которая переходит в самопропаганду (вот, есть и такое слово). О.Журавлёва ― Ну так есть самореклама. В.Ерофеев ― Да. Самореклама – это одно, а самопропаганда – это уж совсем некрасивое слово. О.Журавлёва ― То есть вы не совсем верите тому, что там Владимир Владимирович говорит? В.Ерофеев ― Я не могу сказать, что я не совсем верю или совсем верю, потому что вера – все-таки, она относится к каким-то другим категориям. Ну, вообще верить в политиков – это предаваться какой-то утопической мечте, потому что политик всегда отстаивает определенные интересы свои, государственные, корпоративные и так далее, и так далее, и так далее. Дело в том, что мы, ведь, очень разделенный народ. Нас, с одной стороны, пичкали интеллигентскими ценностями и мы привыкли, что всё должно быть путем, всё должно быть честно и всё должно быть… И этот момент мы тоже с трудом изживаем, когда это связано с нашей государственностью, потому что, все-таки, государство Россия (а Россию не трожь) – страна хорошая сама по себе, да? Так что тут всё запутано. Но когда человек, занимая такую должность, решается с режиссером, который… Ему ужасно интересно, наверное, так же интересно было бы самому поговорить. О.Журавлёва ― А он уже с Чавесом подружился и с кем только ни подружился. В.Ерофеев ― Ну, естественно, с кем только ни подружился. Потому что чем более экстравагантный человек, тем интереснее. О.Журавлёва ― Ну и сам Стоун – достаточно экстравагантный, скажем, человек. В.Ерофеев: Совершенно не видно, где эта грань – рекламировать, пропагандировать, навязывать В.Ерофеев ― Ну вот сошлись два толково-экстравагантных человека, и один другому, значит, заливает то, что необходимо для государства и страны, и считает, что это очень полезно. Но дело в том, что когда разбираешь эти ценности и видишь, что эти ценности не всегда соответствуют будущему России, потому что будущее России связано с общечеловеческими ценностями, а не с теми ценностями, которые изолируют Россию от мира, тогда понимаешь, что, наверное, не всё тут так гладко. А так, в общем, любой государственный деятель, в общем… О.Журавлёва ― Может себе перед выборами позволить так, да? В.Ерофеев ― Да и после выборов тоже. О.Журавлёва ― Нет, ну, если серьезно, Виктор Владимирович. Вы видали разные страны, вы, в принципе, знаете, как устроены выборы, да? Вот, вы себе представляете, если один человек может Оливера Стоуна нанять снять рекламный фильм в 4-х частях, а другой нет? В.Ерофеев ― Да. Но дело в том, что тут уже не понятно, кто кого нанял. Дело в том, что просто такие крупные режиссеры – они тоже интересны и для бывших офицеров КГБ. То есть тут уже есть какой-то уровень. Ведь, с одной стороны государственный деятель, а с другой стороны этот человек работает на вечность. Ведь, государственный деятель – он, вот, вышел на пенсию, допустим, или заболел, и если на следующий день его моментально… Королей забывают моментально, да? Сразу кричат «Умер король, да здравствует король!» А вот таких как Стоун забывают постепенно или вообще не забывают. Поэтому встреча времени или временщика с вечностью – она полезна для обеих сторон. Значит, встречается вечность, она изучает свое время. Встречается временщик, он изучает или пытается понять, что такое вечность. И тут вот это сильнее. О.Журавлёва ― То есть это возможность попасть в историю таким способом? В.Ерофеев ― Это возможность приобщиться к таланту, от которого вообще каждый мечтает, вот, что-то такое, нетленку какую-то создать. Посмотрите, сколько у нас стихов пишут все наши министры и зам министры, и всё прочее. Стихи неудачные, но, с другой стороны, им кажется, что это интереснее порою, чем их деятельность. Потому что здесь всё ушло и кончилось. О.Журавлёва ― Ну, вы-то это понимаете, что стихи в любом случае интереснее, чем быть министром. В.Ерофеев ― Да. Я думаю, что это, действительно, интереснее. Это интереснее, потому что тут встреча с собой, а там, наоборот, разлука. То есть стихи – это встреча, а там всегда разлука, расставание. Подождите, не обязательно только с режиссером. Там певец какой-нибудь Элтон Джон, который тоже правильный этот самый… О.Журавлёва ― Пропагандист и агитатор. В.Ерофеев ― …пропагандист и агитатор, да. Вот, он же тоже… Это тоже встреча с вечностью и так далее, и так далее. О.Журавлёва ― Пол Маккартни помните, когда приезжал? В.Ерофеев ― Да, да-да-да. О.Журавлёва ― Все же должны были прикоснуться. В.Ерофеев ― Да, да. О.Журавлёва ― Кто мог. В.Ерофеев ― Вот это интересно. То есть, с одной стороны, казалось бы, уже такой монумент вообще, золотой такой болван (ну, это я вообще в целом говорю о государственных лидерах), а, с другой стороны, просто живой человек, у которого чего-то там получается или не получается в семье, то кризис у него духовный, то у него кризис творческий, то вообще у него ничего не стоит. А потом оказывается, у него бабах вообще на все века! Вот, как битвы звучат и звучат, и звучат. А того, кто там был при… Какой был премьер-министр Великобритании, когда пели Битлз? Да какая разница! То же самое здесь. О.Журавлёва ― Мелкий государственный деятель времен Аллы Пугачевой – помните, такая шутка была про Брежнева? В.Ерофеев ― Вот, такая была шутка, да. И кстати говоря, в общем, Пушкин открыл эту тему, да? Где Николай Первый, а где Пушкин. О.Журавлёва ― Ну, тут еще можно подискутировать. В.Ерофеев ― Ну как? Нет, ну, вы же не будете читать речь Николая Первого, правда? Вы можете понять только систему его управления. Но так, чтобы подойти и в губы поцеловать Николая, ну, трудно представить себе женщину. А, вот, Пушкина бы каждый, наверное, поцеловал. (все смеются) О.Журавлёва ― Писатель Виктор Ерофеев знает, о чем говорит. Это его особое мнение, и мы продолжим обязательно наш разговор после небольшого перерыва. Пишут нам огромное количество всяких реплик – мы их сейчас обязательно прочтем. А для тех, кто еще не написал, +7 985 970-45-45. Встретимся после перерыва. НОВОСТИ О.Журавлёва ― И снова с вами программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, у нас в студии писатель Виктор Ерофеев. Мы еще, вот… Так мало вообще новостей таких, вот, прямо глобальных. Ну, помимо военных, которые мы с вами вряд ли сможем достаточно профессионально обсудить, мы как-то, вот, всё о всяких пожеланиях, о словах и обо всем прочем. Новые санкции США, по мнению украинской стороны, должны заставить Россию работать над решением конфликта на Украине. А по мнению всех остальных участников этого мероприятия, конечно же, нам никак не повредят. Но тем не менее, там вовлечены теперь уже и всевозможные Ночные волки и их разные коммерческие подразделения, какие-то господина Пригожина там конторы и, в общем, достаточно большая группа граждан опять вовлечена в эти самые санкции, и будет отрезана от американского бизнеса, я так понимаю. В.Ерофеев: Если приказ начальства важнее Конституции, значит люди получают возможность врать В.Ерофеев ― Ну, помогут им, наверное, президент поможет. Это же друзья его. Помогут. О.Журавлёва ― Ну, то есть вы считаете, что это всё равно всё бесполезно? В.Ерофеев ― Я думаю, что всё бесполезно абсолютно. О.Журавлёва ― Никакое давление не надавит на них? В.Ерофеев ― Нет. Это ошибка западной стороны, которая считает, что, в общем, есть какой-то предел и дальше уже начнутся… В Иране это не действовало. Когда я был в Южной Африке, мне рассказывали, что, наоборот, в Южной Африке как раз расцвела Южная Африка от санкций (когда, вот, они были расистами, то от того, что их зажали). Так что здесь всё зависит от ментальности страны. И наша страна – она всегда была в кольце врагов, и поэтому когда враг начинал так или иначе атаковать (ну, сейчас санкции – это тоже атака, да?), то я думаю, что вот здесь как раз, наоборот, русский человек говорит «Не допущу». Кстати говоря, вот, насчет Стоуна. Там я прочитал о том, что Сталин-то, оказывается, не надо его демонизировать, потому что иначе это получается атака на Россию. И вот тут интересно получается, что, значит, у нас-то, все-таки, несколько Россий. О.Журавлёва ― Нет, у нас одна. В.Ерофеев ― Нет, Оля, несколько. Да я думаю, и вас тоже несколько. Но просто вот смотрите. Есть такая Россия государственная, такая государственная Россия, единая Россия… Вот, «Единая Россия» — вот, как раз она… О.Журавлёва ― Вот, и »Единая Россия» как раз. В.Ерофеев ― Вот это как раз одна из Россий, и вот здесь, наверное, идет атака на единую Россию и на государственную часть России, потому что естественно совершенно, что Сталин – это тоже скрепá. Скрепá, да? Вот. А другая Россия, например, Россия назовем Солженицына, назовем Пастернака, Шаламова, в общем, та Россия, которая интересна просвещенной публике, это, естественно, не атака, а, наоборот, это необходимость ударить Сталина. Как Даниил Андреев сказал, Сталин – это тот самый злодей, который лежит на дне ада, замороженный в вечные льды. Да? Так что же это, атака на кого? Это атака прежде всего на демонизацию Сталина. Это атака на всю ту черноту, на весь тот ужас, который случился с нашей страной исторически и до Сталина, и после Сталина. Поэтому как только мы даем возможность нашему государству чуть-чуть привлечь Сталина, прикормить его, с руки дать ему чего-нибудь такого, вкусного, то мы катимся вот в тот самый ад, который совершенно не надо демонизировать, потому что он и есть порождение демона. То есть получается обратная реакция, да? То есть если не демонизировать Сталина, то, значит, соответственно, мы как раз и попадаем в главную демонизацию. А если мы демонизируем Сталина, то мы как-то пытаемся из этого вырваться. Вот, казалось бы, 2 сосны или даже 3 сосны, вот, запутались. Мне кажется, что просто опираться на Сталина еще чисто практически не выгодно, потому что ни экономика, ни сознание, ни молодые люди, которые сейчас вышли на площадь и, кстати говоря, действительно, почувствовали, что с демонизацией Сталина, в общем, у них всё в порядке. Одни его не любят, а, вот, обратный ход – это у них отбирают будущее. Вот, если эти все люди, действительно, собравшись вместе, понимают, что со Сталиным не будет будущего, значит, в стране что-то получится. В.Ерофеев: Встреча времени или временщика с вечностью полезна для обеих сторон Сталин заслоняет. Он, знаете, он как угарный газ или вот этот газ, который напустили в Петербурге. О.Журавлёва ― Вот, кстати, по поводу Петербурга. В.Ерофеев ― Поднапустили-то этот газ перечный, да? О.Журавлёва ― Вслед вашим словам. Вы говорите, что демонизировать Сталина не выгодно нынешнему режиму, это, как бы, его скрепá. А с другой стороны, на фоне Сталина-то всегда и перечный газ хорошо выглядит. Это же вам не 37-й год! Это ж курорт практически! В.Ерофеев ― На фоне Сталина всё выглядит чудовищно. Мне кажется, что просто как говорили при советской власти? «Куда ни глянь, всё вянет». Вот, куда Сталин ни глянет, всё вянет. Поэтому мне думается, что здесь просто… Вот, мы говорили про болезнь и про срамную болезнь, которая в нашем (НЕРАЗБОРЧИВО) сознании связана с гейством. Так вот срамная болезнь у половины населения России – это любовь к Сталину. Эта вот срамная болезнь плохо лечится. Я бы очень хотел пожелать молодым людям, которые, по-моему, правильно взялись за ум и начинают понимать, что и как, чтобы они четко разобрались с этим человеком: он явно не тот, который поможет им найти себя в нашей стране в будущем. О.Журавлёва ― Еще один вопрос, вокруг которого тоже мы ходим, его задавал наш слушатель до эфира. Как научиться различать власть, государство и родину, страну? Ведь, они путаются всё время в нашем сознании. Нападки на Россию и нападки на Сталина – это же тоже элемент вот этого слияния? В.Ерофеев ― Чтобы различать, надо читать книжки и умнеть. Тогда всё будет хорошо. Глупому всё едино. Глупо кормить чем угодно – он всё равно не отличит родину от государства. Дело в том, что просто государство – это жулик, который… Само по себе. И кстати говоря, не обязательно только российское государство в истории или сейчас. Государство – жулик, который делает подмену понятий для того, чтобы укрепиться и сохранить себя и воспроизводиться. А, конечно, Родина, страна и государство – это те самые понятия, которые, находясь на одной полке, потому что связаны, все-таки, с Россией (назовем сейчас нашу страну, да?), тут можно какие-то вещи подмешать. Поэтому у меня такое есть ощущение, что только человек немножко поумнеет, уже становится ясно. Но к сожалению, такая вот беда, что огромное количество не хотят умнеть, и поэтому их легко запутать. О.Журавлёва ― А очень легко сказать, что если вы ругаете Путина, вы не любите Россию. В.Ерофеев ― Ну… О.Журавлёва ― И это же логично очень. В.Ерофеев ― Ну, дело в том, что… Во-первых, уже надоедает ругать одного и того же человека. Надо, наверное, заняться чем-то другим, надо подумать о том, как выйти из этого плена и что можно сделать для будущего. Потому что эта ругань – она, с одной стороны… Плохая реклама – тоже реклама, да? Надо как-то умерить эти страсти. В.Ерофеев: Сталин как угарный газ или вот этот газ, который напустили в Петербурге О.Журавлёва ― То есть вообще не упоминать? В.Ерофеев ― Нет-нет, ну, почему? Упоминать можно, но не к ночи. О.Журавлёва ― «Может быть, все-таки, есть 2 России и 2 российские культуры, и если они друг друга не понимали всегда, разве договорятся они сейчас? К чему тогда все эти разговоры?» — интересуется Таня. В.Ерофеев ― Таня правильно говорит, что 2 России и 2 культуры, еще Ленин об этом говорил: «Две культуры» — статья у него такая есть. Тут ничего удивительного нет. Есть замечательная работа Ортеги-и-Гассета «Бунт масс» – вот, прочитайте, Тань: там и 2 Испании есть, и 2 Франции, и, наверное, 2 Гондураса есть. И не надо этого бояться. Просто есть страна просвещенных людей, просвещенных сознаний и есть страна тех, которые больше всего боятся быть непохожими на других. Вот, если вам комфортно, когда вы похожи на других, и вы чувствуете себя спокойно, когда вы такая же рыба, как и другие рыбы, значит, вот, это вы относитесь к одной категории. А если вы та рыба, которая задает вопросы (если рыба может задавать вопросы), и если эта рыба, все-таки, волнуется за то, чтобы другим достался и корм, и так далее, и так далее, и жизнь была светлой в этом подводном царстве, то тогда… Кстати говоря, я только что закончил книжку про подводное царство. Вот, потом как-нибудь соберусь, расскажу на »Эхо Москвы». И тогда, я хочу сказать, и тогда всё нормально. Никогда не будет единой страны и никогда не будет того, чтобы просвещенная рыба была бы количественно значимей, чем непросвещенная. А, вот, как найти вот эти вот балансы, кому голосовать, за что голосовать… Я имею в виду, некоторые считают, вообще надо сделать фильтр голосования, не пускать маленьких рыбешек – пусть только серьезные голосуют. Мне кажется, что это… О.Журавлёва ― А вы с этим не согласны? В.Ерофеев ― Я считаю, что это неправильно, потому что придет один человек и устроит одни фильтры, а потом придет другой и сделает такие фильтры, что одна только мелкая рыба поплывет. Я когда говорю «мелкая», я не ругаю этих людей и к ним отношусь совершенно замечательно. Я просто говорю, крупная там по плану, наверное, образования, по модели какого-то самостоятельного мышления и всё прочее. Считайте, что это метафора. А так, в общем, люди, все-таки, имеют, действительно, как правильно говорят в законах развитых стран, единые возможности. Ну, у кого-то получается, у кого-то нет. О.Журавлёва ― А это тот самый простой народ, к которому любят апеллировать политики? «Простой народ меня поддержит. Простой народ нас не поймет» — это, вот, они? В.Ерофеев ― Ну, дело в том, что простой народ тоже бывает разный, да? Иногда простой народ лучше разбирается в делах, иногда он запуган и терроризирован, и так далее. Поэтому если простому народу вместо пропаганды дать, действительно, возможность самому разобраться, что происходит, я думаю, что качество простого народа может достигнуть каких-то небывалых высот, и где-то он соприкоснется вот с теми большими плавающими рыбами. О.Журавлёва ― Писатель Виктор Ерофеев о рыбах, задающих вопросы, со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.

Ссылка на источник