<
Любовь Соболь — A-Team — Эхо Москвы, 21.06.2017
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы

 А.Соломин ― Здравствуйте, дорогие друзья! В эфире программа A-Team, самая сложная программа для наших гостей… Прошу прощения, у нас здесь все начинается с неожиданности… А.Осин ― Раскололся Соломин, раскололся… А.Соломин ― Любовь Соболь сказала, что подсмотрела мои вопросы, и мне придется их срочно переделывать. Алексей Соломин, Алексей Голубев, Алексей Осин, Алексей Нарышкин в студии «Эхо Москвы». Программа A-Team. И, как я уже проговорился, здесь в студии Любовь Соболь из ФБК. Здравствуйте! Л.Соболь ― Добрый вечер! А.Соломин ― Спасибо, что согласились к нам прийти. Л.Соболь ― Спасибо, что пригласили. А.Соломин ― Вы даже в Твиттере уже сказали, что эфир будет, действительно, сложным, насколько я помню. Нарышкин задает первый вопрос. А.Нарышкин ― Скажите, пожалуйста, когда, при каких обстоятельствах и где вас очаровал Алексей Навальный? Помните ли вы этот день, это место? Л.Соболь ― Я не могу, во-первых, сказать, что меня Алексей Навальный очаровал одномоментно. А.Соломин ― Он вам сначала не понравился? Л.Соболь ― Нет, я познакомилась с ним сначала заочно через его блог в ЖЖ, который он вел достаточно долгое время. Это был, наверное, 10-й год, когда я начала следить достаточно плотно за деятельностью Алексея Навального как политика, как человека, который юрист, но который при этом высказывает свою точку зрения по каким-то актуальным проблемам политики и общества… Л. Соболь: Я не могу сказать, что меня Алексей Навальный очаровал одномоментно А.Нарышкин ― Сразу перебью, извините, в 10-м году он уже был для вас политиком? Л.Соболь – В 10 ―м году – да, естественно он воспринимался мной как человек, который как минимум общественный деятель. А.Нарышкин ― Вы видели его тогда уже потенциал? Л.Соболь ― Он был всегда общественный деятель, наверное. В 10-м году, конечно, он был не только юристом, но и человеком, который высказывает свое мнение по политической повестке и делает это достаточно осознанно и достаточно осознанно и достаточно явно. Я думаю, что можно его, естественно, воспринимать как политического деятеля. А.Нарышкин ― Но вы его читали, а встреча?.. Вот личный контакт, когда химия эта произошла? Л.Соболь ― Вы так говорите «химия», а я не понимаю, на что вы намекаете… Первый раз я с ним познакомилась на собеседовании, когда я подала заявку. Я хотела работать у Алексея Навального изначально. Я читала его, я видела, что он работает как юрист. Он делал расследования по поводу хищений и неэффективных трат госкорпораций, госкомпаний таких, как «Транснефть», и это был 10-й год. И мне с ним хотелось работать. И я ему написала на почту. Тогда у него почта была открыта. Я написала ему на почту, что «я хотела бы работать с вами вместе в вашей команде, мне тоже было бы интересно расследовать какие-то махинации в госкомпаниях, потому что я занималась корпоративным правом в тот момент в научной деятельности. Я была студентом, я участвовала в конференциях, я писала дипломную работу, и вообще, занималась корпоративным правом. Мне все это было близко. И тогда я написала ему на почту. Он ответил, что «в ближайшее время я планирую запускать новый проект; если вам будет интересно, вы пройдете этапы собеседование, отправите первую жалобу» и так далее. А.Нарышкин ― Отправить жалобу – это тестовое задание? Л.Соболь ― Да, «пройдете тестовое задание, если будет интересно, давайте я вашу кандидатуру в ряду остальных рассмотрю обязательно». А.Осин ― А какие тестовые задания у Навального. А.Нарышкин ― Ну, жалоба. Л.Соболь ― Тестовое задание, его можно, в принципе, нагуглить и сейчас. Оно было очень простым. Нужно было отправить свое резюме, то есть написать, какой у вас есть опыт, какое образование. Нужно было написать первую жалобу и выдать ее антимонопольной службе… А.Нарышкин ― А помните первую жалобу? Л.Соболь ― Конечно, я ее помню. Она была о Тверской области. Там были небольшие махинации. По-моему, там были оказания услуги перевозки для правительства Тверской области – что-то такое было. А.Голубев ― Короче, не сложно было к Навальному попасть работать. Л.Соболь ― Нет, было достаточно сложно. Потому что я написала эту жалобу и я ее выиграла в антимонопольной службе. И при этом нужно было написать мотивационное письмо, где нужно было ответить на вопрос: «Как вы видите развитие проекта «РосПил»?», потому что тогда его фактически не было, он только начинался. И было какое-то понимание, как он должен работать на Алексея. Он хотел видеть понимание у человека, который придет первым юристом или вообще юристом в команду Алексея Навального, как он видит развитие проекта, как он будет развиваться, как там будут работать юристы вместе с координаторами, что они будут делать: будут делать расследования или будут обжаловать какие-то закупки, как это будет всё… А.Голубев ― Короче вы всё рассказали – и вас взяли. Все правильно сказали и Навальному понравилось… Л.Соболь ― Да, наверное, так и было. А.Нарышкин ― А год это какой был? А.Осин ― А политические взгляды имели значение при приеме на работу? Л.Соболь ― Это, наверное, нужно спрашивать Алексея Навального, имели или нет. А.Осин ― Я думаю, что вопросы какие-то задавали. Я понимаю, что тогда «Крым наш» был неактуален. А.Голубев ― Давно вы оппозиционер? Л.Соболь ― Я не помню точно, какие вопросы Алексей Навальный на собеседовании задавал, потому что я, если честно, к собеседованию готовилась как обычный юрист такой вот отличник. Я помню распечатала весь себе закон. Он был огромный тогда. Это был 94-й ФЗ на тот момент, который говорил про госзакупки, про всю эту систему. Я думала, он будем меня сейчас спрашивать что-то очень… по госзакупкам – я не смогу ответить, я, наверное, провалюсь на собеседовании. Я, действительно, переживала. А он меня спрашивал такие вопросы, как: «А родители-то знают, что вы ко мне приходите или нет?», «Боитесь вы работать или нет?» А.Осин ― Я думаю, ваши родители и семья одобряла в полной мере. Л.Соболь ― То есть вопросы были такого примерно характера. Это было достаточно забавно. Я готовилась к такому, очень жесткому собеседованию. А.Голубев ― Вы настоящая отличница, Любовь. К нам в эту студию, в эту программу приходят люди с гораздо более насыщенным бэкграундом, с гораздо более богатым. Поэтому с вами хочется как-то о философских вопросах тогда поговорить. Когда я о вас думал, Любовь, у меня такой образ… Л.Соболь ― Когда вы обо мне думали… Это мне льстит! А.Нарышкин ― Звучит страшно угрожающе… А.Голубев ― У меня такой образ: краснодиломница, комсомолка, абсолютно. Согласны ли вы с таким взглядом моим на вас? Л.Соболь ― Смотря что вы подразумеваете под комсомолкой, когда вы говорите… А.Голубев ― Потому что, если бы вы жили немножко в другой эпохе, советской, вы были бы комсомолкой, я даже не сомневаюсь. У вас такой склад характера, у вас такая психология – комсомолка! Л.Соболь ― Нет, я с определением комсомолки не согласна. Но краснодипломница – да, у меня есть какой-то синдром отличницы. Я перфекционистка, действительно. Я когда что-то делаю, я пытаюсь делать это максимально хорошо, переживаю, когда у меня что-то не получается. Да, наверное, немного такое есть. А.Голубев ― Знаете, я еще один философский вопрос… Когда я смотрю на вас, на ваших коллег, которые работают на Навального, я не совсем понимаю… Вроде мы примерно ровесники. Что должно молодого человека заставить пойти работать на политика? Мне кажется, любой молодой человек – это бунтарь, который не любит никаких политиков. И человек, которые желает яростно стать президентом, должен быть нормальному человеку как минимум неприятен. Это должно быть непонятно, потому что политики для всех молодых людей – это люди всегда неприятные. Что вас заставляет это делать? Л.Соболь ― Вы сказали, что, наверное, человеку нужно быть бунтарем в молодом возрасте. Но, мне кажется, что наша команда достаточно хорошо подходит под определение бунтаря. А.Голубев ― Нужно быть бунтарем, я сказал. Л.Соболь ― Я думаю, что как раз сейчас в своем качестве сотрудника Фонда борьбы с коррупцией я могу себе сказать, что я в какой-то степени бунтарь, в хорошем качестве – с плюсом. А почему я пошла? Потому что, наверное, пафосно говорить, но меня всегда не устраивала несправедливость. И вот я видела, что Алексей Навальный, которому также не нравится несправедливость устройства нашего российского общества, и он пытается сделать что-то в меру своих возможностей, не будучи на государственной службе, а будучи человеком, которому не все равно… А.Голубев ― Но он же хочет на нее, это его главная цель – на государственную службу, президентом стать. Главным госслужащим страны он хочет быть. Л.Соболь ― Его главная цель – Алексея Навального – которую он постоянно выражает – опять же я не хочу здесь говорить за Алексея Навального, который сейчас находится в спецприемнике, отбывает 25 суток.. А.Осин ― Бедняга… Л.Соболь ― Бедняга не бедняга, но я бы никому не посоветовала бы там оказаться на его месте сейчас… А.Осин ― Если учесть, что он должен отбывать в другом месте и другой срок, то это, на самом деле, справедливо. Л.Соболь ― Можно я договорю? А.Осин ― Да, пожалуйста. Л.Соболь ― Я считаю, что Алексей Навальный также борется с несправедливостью. И мне всегда это нравилось. До того, как я пришла в проект «РосПил» работать, я занималась какой-то общественной другой деятельностью. Я работала в приюте как волонтер для бездомных животных. Я всегда хотела сделать что-то лучше. А.Голубев ― Вы классная. Путин тоже борется с несправедливостью. Он сажает губернаторов, которые воруют. Л.Соболь ― Он ее творит. Путин творит несправедливость. А.Голубев ― Каким образом? Какую? Л.Соболь ― Как начальник, как главный человек всей этой несправедливой системы в нашей стране. А.Голубев ― Он сажает коррупционеров в тюрьму. То, чего добивается Навальный, делает Путин. Л.Соболь ― Сейчас рассмеялась где-то одна Васильева на этих словах. А.Голубев ― О’кей, смешно. А.Осин ― А Хорошавин не рассмеялся. Л.Соболь ― А Хорошавин не рассмеялся. А.Осин ― И Реймер не рассмеялся. Еще фамилии сказать? Л.Соболь ― Не надо мне говорить фамилии. Я все их и так прекрасно знаю. Человек, который работает и борется с коррупцией ежедневно, работает как юрист по госзакупкам, я понимаю, что вся эта система устроена неправильно, и что ее поменять можно. Можно сделать реформу в нашей стране, и это Путин не делает, хотя у него есть полномочия и как у человека, который контролирует правительство, что там происходит; и как человек, который контролирует Государственную думу и то, что там происходит, принципе, эту систему изменить может. Как раз ручное управление настроено на то, что человек, который вручную управляет этой системой, работает неправильно, он ее может изменить. И он ее не меняет. Л. Соболь: У меня есть какой-то синдром отличницы. Я перфекционистка А.Осин ― Вы за законность и порядок, я так понимаю? Л.Соболь ― Естественно. А.Осин ― Вы юрист, не я юрист. Вот скажите, пожалуйста, человек находится под условным сроком, он берет и уезжает в другую страну. По законам Российской Федерации, что с этим человеком должно произойти? Л.Соболь ― Если он не нарушает закон, то он может это сделать… А.Осин ― Нет, вы юрист, не я. Я вас спрашиваю. Человек находится под условным сроком… Л.Соболь ― Насколько я понимаю, вы меня сейчас пытаетесь вывести в какое-то другое поле. Естественно, вы спрашиваете вопрос не про законность. А просто вы хотите, чтобы я сейчас сказала, что Алексей Навальный сделал что-то неправильно или сделал неправильно. А.Осин ― Нет, зачем? А я вообще фамилии не произнес. Я вас спросил… Л.Соболь ― Алексей Навальный имеет возможность как гражданин Российской Федерации выезжать за рубеж. Он должен отмечаться в инспекции и так далее. Но он может выезжать за рубеж… А.Осин ― То есть, когда вы говорите про Васильеву, что она по тем же законным процедурам… Л.Соболь ― Про Васильеву я говорила в другом ключе… А.Осин ― Извините, дайте я закончу. Когда вы сказали, я с вами согласился. Когда вы говорите о Васильевой… вот она, пройдя некую сеть процедур, которую я, не будучи юристом, не оцениваю, ее под домашний арест поместили. Есть Алексей Навальный, который тоже, пройдя сеть процедур, не находится в тюрьме, хотя против него два уголовных дела. С одной стороны, вы смеетесь и улыбаетесь, а с другой – считаете, что это само собой разумеющееся. В двух случаях власть не стала трогать людей – что Навального, что Васильеву. И то и другое меня, честно говоря, возмущает, и то и другое. А вас, судя по всему, только одно. Л.Соболь ― Меня возмущает сейчас то, что вы Васильеву, коррупционера, при участии которой разваливалась оборонная отрасль нашей страны, ставите на один уровень с Алексеем Навальным, человеком, которые не разваливал оборонную отрасль… А.Осин ― Нет, уровень разный, может быть. Л.Соболь ― Во-вторых, про Васильеву я сказала совершенно в другом ключе. Я сказала в ключе того, что Путин борется с коррупцией. Вы мне приводите примеры, как он сажает каких-то отдельных коррупционеров. А я вам привела пример, что даже отдельных коррупционеров Владимир Владимирович Путин не сажает в нашей стране, не привлекает к ответственности, которая сейчас предусмотрена по закону. А.Осин ― Навального он не привлек к ответственности. Л.Соболь ― Алексей Навальный не коррупционер. А.Соломин ― Мы сейчас еще поговорим о Навальном. 20-16 в Москве. Любовь Соболь сегодня в программе A-Team. Любовь, я о вас читал в Википедии, что вы до того, как пришли к Алексею Навальному, даже какое-то время поработали в Пресненском суде… Л.Соболь ― Это правда. Я там работала еще до того, как поступила в Московский государственный университет имени Ломоносова. А.Соломин ― Вы можете рассказать об этом своем опыте? И сталкивались вы, например, будучи секретарем судьи, помощником судьи, с тем, что на суд оказывают влияние люди из администрации президента… Владимир Путин ли звонит?.. У вас личные примеры этому есть? Л.Соболь ― Личных примеров, к счастью нет. Я работала с судьями, которые сейчас уже не являются судьями. Я приводила в одном из эфиров «Эха Москвы» пример одного из самых честных судей, с которым я сталкивалась. И будучи работником суда и, будучи человеком, который приходит в суд как юрист, для меня пример Татьяны Печениной – к сожалению, сейчас она уже скончалась, причем она умерла на рабочем месте; я это узнала уже после того, как я в эфире ее хвалила, я достаточно давно с ней последний раз общалась – после выпуска из университета… А.Соломин ― Вы были ее секретарем? Л.Соболь ― Я работала вместе с ней, да. И тогда, когда она рассматривала какие-то дела и рассматривали другие судьи, с которыми я вместе работала, они рассматривали семейные споры, ДТП, какие-то такие вещи. У них не было политических дел. Они не занимались административными арестами. Они не давали сутки политическим заключенным. Они не были уголовными судьями. А.Соломин ― Если судебная система уязвима, то на нее можно повлиять по любому делу. Ну, президентский уровень, наверное, может повлиять на политические дела. Уровень пониже – наверное, на какие-то ДТП и прочее. Мы же знаем множество примеров, когда вроде бы бытовые вещи решаются в суде странным образом. Л.Соболь ― Да, конечно, я тогда работала очень маленький срок, я работала меньше года. Я с такими делами, к счастью, не сталкивалась. Я видела просто звоночки, которые, естественно, приходили, когда я работала, например, то Татьяна Печенина, она не ушла на повышение в Московский городской суд. Ей предлагали как отличному судье, которая занималась самыми сложными делами как профессионал, которые не могли разрешить другие судьи. Она была непререкаемым авторитетом в Пресненском суде как человек высоких профессиональных качеств. Ее попытались повысить в Московский городской суд, и она не пошла. Я тогда долго анализировала, думала. Мне тогда не хватало смелости спросить напрямую. Я думала долго-долго, почему человек не пошел на повышение. То есть же я прекрасно понимаю, почему она не пошла туда. А.Голубев ― Секретари – это такие девушки, — я их много раз видел, — которые ходят… работают в умопомрачительных таких мини, смотрят на тетю в мантии и хотят быть как она в скором времени, после окончания вуза. Вы тоже так хотели? Л.Соболь ― Нет, в мини я, конечно, не ходила, на высоких каблуках тоже. Действительно, сейчас, если посмотреть на тот аппарат в судах, который работает, это аппарат, конечно, недостойный судебной системы. Людей берут на низкую зарплату, непрофессиональных, людей берут без образования. И когда они работают, естественно, они не могут обеспечить уровень помощи судье, который требуется. Естественно, если мы посмотрим на аппарат суда, который работает в тех же европейских странах в судебной системе, там это в основном не молодые девочки в мини – там это достаточно солидного уровня мужчины или женщины, профессионалы, которые, действительно, помогают, обеспечивают необходимый уровень помощи для отправления правосудия уже судье. У нас, к сожалению, это не так устроено. Опять же это вопрос, наверное, к Егоровой, которая возглавляет Московский городской суд, вопросы к тем, кто занимается судебной системой – почему сейчас в наших судах работают люди, которые могут так одеться, которые недостаточно хорошо разбираются в вопросах правосудия, которые не знают зачастую закон сами. Действительно, такое явление есть. Я надеюсь, что я таким человеком не была. Действительно, у меня было очень мало опыта. У меня не было образования в тот момент. Я проходила просто эту систему, судебную систему изучала уже просто на месте. А.Соломин ― Простите, у меня просто складывается впечатление – я не зря спросил вас про опыт судейский, в смысле опыт работы в суде, — что вы очаровываетесь теми людьми, с которыми вы работаете. Я не говорю сейчас про конкретных судей, но в целом по этой цепочке. Я просто очень много таких людей знаю, которые, действительно, упорные борцы, которые очень чутко реагируют на несправедливость, но в случае, если они знают этого человека имеют с ним какие-то профессиональные или дружеские отношения, они готовы прощать им некомпетентность, зависимость, непрофессионализм просто потому, что они очарованы этим человеком. Вот складывается впечатление, – не воспринимайте это как упрек, это моя догадка, можете ее развенчать, — что и с вами это тоже происходит, и что, работая с Алексеем Навальным, очарованы этим человеком. Если бы вы работали с Дмитрием Песковым, мне кажется, вы бы тоже были очарованы этим человеком, и многие вещи, которые вы ему предъявляете, вы бы игнорировали. А.Осин ― Предъявили Навальному. Л.Соболь ― Я бы никогда не работала с Песковым и никогда бы не была очарована Песковым, потому что я не пришла никогда к нему на работу. Я и не пришла при всех возможностях, которые у меня были, попасть дальше и в судебную систему прийти снова, строить карьеру, именно в нынешней судебной системе России, прийти на государственную службу… У меня были предложение прийти на государственную службу работать в органах исполнительной власти. Я от них от всех отказалась. Я, естественно, выбираю себе команду, с которой я созвучна. А.Соломин ― На каком этапе вы отказались? Л.Соболь ― Я отказалась на моменте предложения. А.Соломин ― Вы уже с Навальным работали? Л.Соболь ― И с Навальным тоже приходили такие предложения. Не важно. Я к тому говорю… я поняла вашу мысль. Я хочу сказать, что, действительно, я очарована, наверное, не только Алексеем Навальным, но и всей командой, в которой я работаю Фонда борьбы с коррупцией Действительно, люди, работой с которыми я горжусь. И я этого не стесняюсь. Я считаю, что это достоинство – что я работу воспринимаю… А.Соломин ― Вы прощаете им случаи ошибок, например… ну, если не хотите, чтобы я говорил – некомпетентность… Л.Соболь ― Вы так пафосно это говорите: «Прощаете ошибки…». Я не прощаю ошибки. Я часто очень спорю с коллегами, с какими-то моментами не согласна. А.Нарышкин ― С Навальным спорите? Л.Соболь ― Конечно. А.Нарышкин ― Последнее, о чем вы спорили с Навальным? Л.Соболь ― О, господи… последнее… А.Нарышкин ― Вот видите, вы всё прощаете ему. Л. Соболь: Я бы никогда не работала с Песковым и никогда бы не была очарована Песковым Л.Соболь ― Я сейчас вспоминаю, о чем мы спорили. Мы сегодня спорили, действительно. Я сегодня была у него в спецприемнике, где Алексей Навальный отбывает 25 суток своего ареста. Мы с ним, действительно, спорили, но мы с ним по многим моментам спорим. Может быть, со стороны это не кажется.. Действительно, у нас внутри Фонда борьбы с коррупцией часто бывают дискуссии. Иногда они приводят к тому, что мы дебатируем, прямо настоящие дебаты… И обсуждаем внутри уже своего коллектива какие-то точки зрения: кто-то не согласен, кто-то высказывает… У нас достаточно часто думают и рефлексируют над какими-то поступками… А.Голубев ― А за что можно вылететь? Если человек скажет: «Ребята, я поддерживаю восставших Донбасса. Всё, братва», — что будет? Л.Соболь ― Вылететь можно за непрофессионализм. А.Голубев ― А вот за политические взгляды?.. Л.Соболь ― Если человек не справляется со своими обязанностями. У нас люди подбирались в команду, которые пришли работать к Алексею Навальному, они разделяют так же, как и я ценности, которые выражает Алексей Навальный. А.Голубев ― Человек прозреет, например, или с ума сойдет, скажет: «Я поддерживаю ополчение Донбасса». А.Осин – 14 ―й год, он же многих разделил, правда? Л.Соболь ― У нас достаточно много умных и толковых ребят работает. Я не представляю, чтобы они сказали: «Я поддерживаю ополчение…». А.Голубев ― Умный человек не может поддерживать Донбасс, правильно? Л.Соболь ― Что именно вы говорите, «поддерживает Донбасс»? Что именно вы подразумеваете в этой фразе? А.Голубев ― Вы сказали, что «у нас умные люди, они не могут поддерживать Донбасс». Л.Соболь ― Я просто понимаю, к чему вы ведете, поэтому я сказала, что сейчас у нас, действительно, достаточно дружный коллектив. Это не из-за того, что Алексей Навальный говорит, что «вы такие идеи разделяете, а такие – не разделяете», а потому что мы подобрались. А.Голубев ― А умный человек не может поддерживать ДНР? Л.Соболь ― В таком виде, я думаю, нет А.Соломин ― У меня есть предложение… Не ДНР, ЛНР… А у вас же наверняка тоже произошла такая ситуация, которая разделила людей, я имею в виду Крым. Не может же быть такого, чтобы… Сколько людей у вас работает в ФБК?.. А.Голубев ― Навальный сам не может определиться… Л.Соболь ― Порядка 25 человек. А.Соломин ― Но не может быть так, чтобы в коллективе из 25 человек у всех было единое мнение на этот вопрос, который, действительно, прошелся по многим даже семьям. Л.Соболь ― Я, может быть, вас удивлю, но я не могу сказать, что даже половину сотрудников знаю, с точки зрения вопроса по Крыму или по другим каким-то острым вопросам. А.Соломин ― Вы не обсуждаете? Л.Соболь ― С какой-то частью сотрудников я в достаточно близких отношения состою, в дружеских отношениях. Мы обсуждаем какие-то моменты. А с какими-то ребятами, естественно, я не могу обсуждать НРЗБ Крым. А.Голубев ― У вас какой взгляд на Крым? Л.Соболь ― У меня на Крым взгляд сложный. Наверное, если вы сформулируете точнее вопрос, я вам скажу… А.Голубев ― Бутерброд? Л.Соболь ― Это, наверное, смешно звучит, когда мы обсуждаем Крым и применяем слово «бутерброд». Я бы не обсуждала проблему, которая сейчас стоит с Крымом, именно в контексте… А.Нарышкин ― Алексей Голубев цитирует классиков. Л.Соболь ― Я понимаю, к чему вы это говорите, но я бы не обсуждала эту достаточно острую проблему, которая есть в нашей стране с позиций бутерброд это или не бутерброд. А.Нарышкин ― Любовь, «Крым наш»? Вот лозунг «Крым наш» поддерживаете? Л.Соболь ― Наш – это чей? Вот вы говорите лозунгами. Говорите словами. А.Нарышкин ― А вы не говорите лозунгами? А.Осин ― Крым российский или украинский? Л.Соболь ― Я считаю, что произошла аннексия Крыма. Вот это слово я могу сказать. А.Голубев ― Ай-яй-яй! Когда вы придете к власти, аннексию надо отменить и Крым вернуть, правильно? Л.Соболь ― Я считаю, что это достаточно сложная проблема… А.Голубев ― Что тут сложного? Аннексия – это плохо. Аннексию надо отменять, значит, Крым надо вернуть, чтобы аннексии не было. А.Соломин ― Аннексия — это нарушение закона. А.Голубев ― А вы – за закон. Л.Соболь ― Аннексия – это нарушение закона. И я считаю, что то, что произошло при присоединении Крыма, это нарушение российских законов, в том числе. А.Голубев ― Что делать? Л.Соболь ― Делать нормальный референдум. А.Голубев ― И большинство если проголосует… Какой референдум: Украина, Россия Крым – кто проводит референдум? Украина не признает крымский референдум. Л.Соболь ― Решать эту проблему дипломатическим путем — путем переговоров. Не путем вооруженного какого-то давления, как это было в 14-м году… А.Соломин ― Но это уже случилось. Вот украинцы сейчас слушают вас и говорят: «Какой референдум? О чем она говорит. Что она говорит? Что еще за референдум?» А.Осин ― Да, и »все равно русские его проведут неправильно, мы его не принимаем». Л.Соболь ― Поэтому надо проводить этот референдум совместно при участии международных наблюдателей, его нужно сделать честным. Для того, чтобы политики могли принять это решение, для того, чтобы узнать волеизъявление народа… А.Нарышкин ― А кто? Любовь, кто будет голосовать: крымчане или, может быть, Украина, Крым? Л.Соболь ― Вы знаете сейчас хоть одно нормальное исследование по выявлению мнения людей, которые живут на территории Крыма сейчас, что они думают? Вот я, если честно, не знаю… А.Осин ― Ну, «Форбс» через год проводил и показал 90%… А.Нарышкин ― «Форбс»… А.Осин ― Да. Л.Соболь ― Вот я сейчас не знаю, и, я думаю, что вы тоже не знаю. А.Осин ― Я говорю, что я читал в 15-м году. Л.Соболь ― Для того, чтобы политики могли принимать свое решение, я думаю, что изначально нужно узнать эту волю народа. Опять же, если мы посмотрим нашу российскую Конституцию, там написано, что кто источник власти? Народ. А.Голубев ― Вот именно. Народ Крыма сейчас по-вашему может, большинство, хотеть в Украину – вам так кажется… Л.Соболь ― Я считаю, что эта проблема сложнее… А.Голубев ― При чем тут сложнее? Я говорю, вам кажется, большинство крымчан хотят в Украину? А.Осин ― Вы как считаете? Л.Соболь ― Я не могу сказать однозначно. Я не настолько знакома с настроениями жителей Крыма. А.Осин ― А если они захотят? Л.Соболь ― Я, если честно, там последний раз там была 6 лет назад. А.Нарышкин ― Смотрите, а если жители Крыма, на самом деле, очень хотели в состав России войти, присоединиться к России, но были проблемы, скажем, с легализацией этой процедуры, можно было опустить юридические моменты и только руководствоваться волей народа? Л.Соболь ― Если бы да кабы – мне эта постановка вопроса, если честно, достаточно странной кажется. И опять же история не имеет сослагательного наклонения. И если мы сейчас будем размышлять, то мы будем, наверное, переписывать какую-то альтернативную историю. Но я хотела бы сказать, что я стою на той позиции, что нет простого и легкого ответа на этот вопрос. Я думаю, его вообще не существует. Но если говорить про принципы, которые я применяю, в том числе, когда я думаю про экономику проблему, я стою на позиции, во-первых, законности, во-вторых, уважения права народа, и, в том числе, на самоопределение, и, в том числе, на то, чтобы хотя бы их волю услышали, не манипулировали ей, а изначально услышали. А в-третьих… А.Осин ― Ну, значит, у вас нет ответа и всё, на этот вопрос. А.Голубев ― Вы команда НРЗБ президента и не знаете, как решить главный вопрос. А.Соломин ― Давайте после перерыва это разузнаем. Программа A-Team в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Соломин, Голубев, Осин, Нарышкин, Любовь Соболь из ФБК у нас в гостях и буквально через пять минут мы продолжим. Смотрите нас и на YouTube, на канал «Эхо Москвы» работает трансляция. НОВОСТИ А.Соломин – 20 ―35. Программа A-Team, самая сложная программа для наших гостей. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». Меня зовут Алексей Соломин. Здесь, в студии еще трое Алексеев: Алексей Голубев, Алексей Нарышкин, Алексей Осин. И юрист ФБК Любовь Соболь в нашем эфире. Здравствуйте! Главный сегодняшний герой. Л. Соболь: Я, действительно, получаю зарплату из тех средств, которые жертвуются в Фонд борьбы с коррупцией Любовь, давайте послушаем… Есть у нас сейчас возможность поставить пленку, ваш голос? Это фрагмент вашего эфира. «Почему человек, который сказал: «Я хочу что-то изменить, вот у меня есть такое желание. Я понимаю всю долю ответственности…». Это большая ответственность на членов его семьи. У него брат сейчас сидит в колонии. Его пытают там. Он несет на себе эту ответственность. А люди говорят: «Ну, Навальный здесь сделал чего-то не так». А.Соломин ― Не кажется ли вам, что эта позиция немного странная? Алексей Навальный не просто человек, у которого сидит в тюрьме брат и который сам сейчас находится в спецприемнике, Алексей Навальный прежде всего политик. И люди, которые говорят что-то о нем, имеют полное право и осуждать его за какие-то поступки, действия, слова и, наверное, хвалить его тоже. То есть ваша позиция, она как-то… «это Иисус Христос, не трогайте его, пожалуйста – он делает реальное дело». Л.Соболь ― Во-первых, спасибо большое, что смотрите и слушаете мои утренние эфиры программы «Кактус», программы про политику, общество, которая каждый день выходит в 9 часов утра на канале «»Навальный Live».» в YouTube. Это приятно. Но, если честно, вы выдернули фразу из контекста. А.Соломин ― Расскажите нам. Л.Соболь ― У нас достаточно большие эфиры идут. Последний эфир, который я провела в последнюю пятницу, он шел два с половиной часа. Там обсуждается достаточно много вещей. Я, естественно, говорю свою позицию. У нас там не интервью. Я приглашаю гостей, но идет живой диалог и живая дискуссия. Поэтому, наверное, если вы точнее сформулируете свой вопрос, я смогу ответить на него. То есть та дискуссия была немного о другом. И поэтому, если вы хотите мне задать какой-то другой вопрос, чтобы я на него ответила… А.Осин ― Человек, идущий к верной цели непогрешим? Л.Соболь ― Конечно, нет. Все люди, все ошибаются и все делают ошибки. Но общие принципы, на которых стоит Алексей Навальный, я разделяю, и они мне нравятся. И вот 6 лет, пока я с ним работала, как говорил мне Алексей, что «вы очарованы человеком», — я очарована нашей командой Фонда борьбы с коррупцией. За 6 лет своей работы я не разочаровалась. У меня много были возможностей уйти в бизнес, работать юристом и получать хорошие, большие деньги как юрист, а не только в государственных закупках, работая по корпоративному праву. Но я этого не сделала ровно потому, что эту идею я разделяю, и я вижу, что Алексей Навальный ровно за такую же идею работает… А.Нарышкин ― А сколько у Навального платят? Л.Соболь ― А сколько платят вам? Давайте с этого зайдем, а я скажу, больше или меньше. А.Осин ― Нет, давайте не так, мы не будем цифры. А вот вы отказались от суммы N, вот вы сейчас получаете сумму N разделить на 2, на 3… Л.Соболь ― Я просто знаю ребят, которые уходили примерно с моим уровнем знаний и примерно с таким же багажом юридических знаний после университета, они получали самые лучшие ребята с нашего курса после 5-го получали порядка 300 тысяч рублей, не имея большого опыта политической работы. А.Голубев ― Да чего про них-то. Вы требуете раскрытия всяких… от политиков, чиновников, а сами не говорите. Навальный не раскрывает свои расходы… Я понимаю, что вы не обязаны, но вы же ни фига не открыты тоже все… Л.Соболь ― Но опять же, если вы скажете свою сумму, я скажу, больше или меньше… Опять же есть отчеты Фонда борьбы с коррупцией. Если бы вы хорошо готовились к нашему эфиру, вы бы раскрыли, посмотрели, сколько получают сотрудники, сколько, вообще, в целом бюджет. А.Голубев ― Сколько получают сотрудники, сколько получает Любовь Соболь, сколько Навальный тратит денег своих личных – это же неизвестно. Л.Соболь ― Алексей Навальный публиковал декларации, делал это неоднократно. При этом по закону не обязан был это делать. А.Нарышкин ― Смотрите, Любовь. Когда Навальный был у нас в программе A-Team, он рассказывал, что зарабатывает тем, что оказывает юридические услуги. Вы же были близки, правда? А.Голубев ― Одному человеку. А.Нарышкин ― Двум по-моему. А.Голубев ― Одному, он сказал. А.Нарышкин ― Хорошо, одному. У него такой доход… Л.Соболь ― Это вопрос сейчас ко мне, как к бухгалтеру Алексея Навального. Я не бухгалтер Алексея Навального. А.Нарышкин ― Не-не-не, это еще не вопрос, подождите. Алексей Навальный живет за счет того, как он нам объяснял, что он предоставляет юридические консультации. Вы за счет чего живете, если, по моему представлению, целиком себя посвящаете работе в Фонде борьбы с коррупцией? Те, скажем так, не дотации… — вот эти донейты, вот эти пожертвования, которые вам перечисляют, — вы живете за счет, получается, ваших будущих избирателей. Л.Соболь ― Я, действительно, получаю зарплату из тех средств, которые жертвуются в Фонд борьбы с коррупцией на ведение его уставной деятельности. Зарплата моя порядка 80 тысяч рублей в месяц. Что касается моих денег, на которые я живу, то, естественно, у меня семейный бюджет, у меня есть муж, и у нас есть совместный доход и совместные траты. Поэтому, естественно, я приплюсовывала бы зарплату мужа и говорила, что я живу не только на свою зарплату, но у нас есть общие траты, которые идут, в том числе, из тех денег, которые зарабатывает мой муж. А.Соломин ― Давайте я немного сменю тему, потому что вы не только юрист ФБК, а вы еще и политик сами по себе, самодостаточная единица. И даже хотели баллотироваться в Государственную думу, но не сложилось, потому что партии ПАРНАС и »Яблоко», по-моему, отказались вас выставлять, если я правильно помню эту историю. А почему вы не пошли собирать подписи, как это сделала, например, Мария Баронова? Л.Соболь ― Потому что я знаю, что подписи в нашей стране… во-первых, их и невозможно собрать… А.Соломин ― Мария Баронова собрала. Л.Соболь ― Их очень трудно собрать и практически невозможно — хорошо, я поправлюсь. Практически невозможно это сделать. И это большая трата сил и ресурсов, которые, я поняла, не хочу тратить – силы и ресурсы своего времени, своих сторонников. Опять же, чтобы собрать подписи нужны большие средства. И лучше я эти силы и средства потрачу на то, что я делаю обычно каждый день в Фонде борьбы с коррупцией, являясь юристом-расследователем в этой некоммерческой организации. А.Соломин ― То есть участие в политической деятельности – это для вас сайд-проект, это не основная деятельность. Л.Соболь ― Я не задумывалась об этом в таком ключе. Я бы не сказала, что я являюсь политиком. Я делаю общее дело в составе Фонда борьбы с коррупцией. Иногда это расследование, а иногда это участие в политических компаниях. Естественно, основная моя работа – это юрист-расследователь, это написание жалоб, это проведения расследований по госзакупкам, проведения расследований не только по госзакупкам, в составе проектных команд по другим каким-то направлениям. Но я занимаюсь политической деятельностью. Да, скорее это общеполезное скорее инициатива к основной работе. Я не работаю, например, в штабе Алексея Навального сейчас. Я достаточно сильно вовлечена в работу штаба, но я это делаю, скажем так, в свободное от основной работы время. А.Соломин ― А вот скажите, а почему? Насколько я помню, у вас очень хороший был результат во время выборов в Координационный совет оппозиции. У вас там чуть ли не больше, чем у действующих других политиков… А.Осин ― Немцова опередили… А.Соломин ― У вас есть ресурс, которым вы не пользуетесь. Более того, как мне показалось сейчас, вы им даже пренебрегаете, потому что вот у вас есть основная деятельность… Л.Соболь ― Ни в коем случае не пренебрегаю, но просто я понимаю, когда я что-то делаю, насколько эффективно… Вот опять же я писала большой пост на тему того, почему, когда «Яблоко» и ПАРНАС не стали меня выдвигать в Государственную думу, я не буду собирать подписи. Он достаточно большой. Его можно сейчас найти. Он был у меня в Фейсбуке. Там почитайте о всех мотивах. Я написала там об этом. Я считаю, что политическая кампания, которую я вела, она была достаточно важной, если смотреть на какие-то стратегические цели. Я ее вела не для того, чтобы занять какое-то конкретное отдельное мест в Государственной думе. Это был один из инструментов давления, один из инструментов мобилизации сторонников, инструмент продвижения своих принципов, идеалов, своих каких-то тезисов своей программы. Вот как этот инструмент я его и рассматривала. И потом, когда нужно было собирать подписи, я понимала, что сейчас это будет направлено на эту мышиную возню, на беготню постоянную по кругу, вместо того, чтобы делать то же самое, только в другом немного ключе. А.Соломин ― Это политика. Если бы вы стали депутатом, у вас бы было намного больше возможностей. Л.Соболь ― Если бы да кабы… А.Соломин ― Вот смотрите, Наталья Поклонская стала депутатом — и теперь ни Учитель не спит спокойно, ни все хулители Николая II… Л. Соболь: Я бы не сказала, что я являюсь политиком Л.Соболь ― Поэтому я изначально и ввязалась в эту историю. Поэтому изначально я и говорила, что я буду вести избирательную кампанию, потому что я, действительно, понимала, что нужно был потратить свои средства, свои ресурсы, свое время и ресурсы своих сторонников для того, чтобы вести эту борьбу. Когда я понимала, что все эти способы были исчерпаны и остается эта непонятная беготня по кругу, то нужно было переключаться на другую работу. Я понимала, что мне хотелось вести избирательную кампанию, мне понравилось это делать. А.Соломин ― Я просто напомню, что Мария Баронова собрала подписи и участвовала в выборах. Вы считаете, что эти подписи она собрала нечестным образом? Л.Соболь ― Нет, я такого не говорила. А.Соломин ― Я уточняю у вас. Л.Соболь ― Если честно, вы сейчас передергиваете. А.Соломин ― Я не передергиваю, я уточняю у вас. Это вопрос: вы считаете, что она нечестно их собрала? Л.Соболь ― Я считаю, что она собрала их честно. Я не в курсе, как вела эту кампанию Мария Баронова. А.Соломин ― То есть вы то же самое могли сделать. Л.Соболь ― Я смотрела ее немножко по диагонали. Я наблюдала, естественно, за тем, что происходит, но я не была включена в этот процесс. Я думаю, что Мария Баронова собрала их, естественно, честным путем. Я просто знаю, сколько сил и средств она потратила на это. И когда я принимала решение о том, что лучше я эти силы и средства потрачу на основную деятельность, я считаю, что сделала правильно. А.Нарышкин ― Михаил Ходорковский вам предлагал поработать на него? Л.Соболь ― Смотря в каком ключе. А.Нарышкин ― Какие предложения были? Л.Соболь ― Я опять же это делала публично в Фейсбуке. Я описывала, как я вела свою избирательную кампанию в Государственную думу. И там я писала, что, действительно, я планировала сотрудничать с »Открытой Россией» при избрании в Государственную думу. И там был вопрос, в том числе, об информационной, организационной поддержке. И поэтому я рассматривала этот вариант для себя. Но там были о пять же различные условия… А.Нарышкин ― Смотрите, это все-таки коалиция. А, например на условиях, что вы отказываетесь от Навального, от его поддержки и целиком… знаете, как переезжают из офиса в другой офис: собирают коробку, кладут какие-то бумаги – и переезжаете в »Открытую Россию» в офис… Л.Соболь ― Я вас разочарую, Алексей. Не будет никакого эксклюзива. Не было никакого предложения. А.Нарышкин ― Кто придумал вас запихнуть в телевизор? Не в телевизор – в трансляцию на YouTube, канал «Навальный Live», шоу «Кактус». Чья идея? Л.Соболь ― Мне, если честно, оскорбителен этот тон: «Кто вас придумал куда-то запихнуть?» Ну, правда. Я считаю, что меня никто, естественно, никуда не запихивал… Я могу рассказать историю о том, как появилась программа и канал «Навальный Live». А.Нарышкин ― Как появились вы в этом утреннем шоу. Бог с ним, с Ляскиным. Просто раньше была монополия Навального. Появилось ваше желание… Л.Соболь ― Не было монополии Навального. Не было самого канала. А.Нарышкин ― Нет, раньше всегда был ФБК и Навальный, который представлял какие-то свои расследования. Л.Соболь ― Нет, почему? У нас есть два канала на YouTube. Основной называется «Навальный», и там выходят видеорасследования Фонда борьбы с коррупцией. Если вы посмотрите, как канала начинался и как он продолжается, достаточно много видео выходит сотрудников Фонда борьбы с коррупцией: и Георгий Албуров, и Кира Ярмыш, пресс-секретарь Алексея Навального… А.Нарышкин ― Потом они окажутся на вашем месте – мы их спросим. Как вы оказались? Л.Соболь ― Как я оказалась… Я работаю в Фонде борьбы с коррупцией — таким образом, я оказалась. Как начался канал «Навальный Live». Он начался с программы «Кактус», с утренней программы об актуальных новостях политики и общества. А.Нарышкин ― Идея чья? Л.Соболь ― Идея моя была, но совместно с Николаем Ляскиным. Я могу рассказать. Это достаточно увлекательная история. А.Нарышкин ― Не надо Л.Соболь ― А очень зря, потому что она очень интересная. А.Соломин ― Все же понимают, что политики используют такой ресурс как СМИ или масс-медиа которые сами могут создать… они преследуют свои политические цели. Если вы появляетесь в эфире телеканала, которые делает Алексей Навальный, значит, у этого есть политические цели. Из вас делают политические фигуры, вам поднимают рейтинг таким образом? Л.Соболь ― Вы сейчас думаете в таких категориях, достаточно странных… А.Соломин ― Нет, почему? Л.Соболь ― «Кто из вас что-то делает…». Появилось мое желание. Деятельность любого сотрудника Фонда борьбы с коррупцией достаточно публична. У нас есть у каждого Твиттер, Фейсбук. Мы пишем о том, чем мы занимаемся… А.Нарышкин ― Согласитесь, когда вы работаете лицом, у вас аудитория расширяется кратно. Л.Соболь ― Я согласна. Поэтому, когда я пишу какие-то посты на Фейсбук… Вот меня достало писать посты на Фейсбук. Я очень плохо формулирую свои мысли на письме, потому что когда я пишу, — пишу юридическими категориями. Я часа три могу писать простой пост только потому, что я его сначала напишу, а потом его сокращаю, вычеркиваю, стираю фразы юридических оборотов. Мне это тяжело делать. Поэтому, когда я говорю, мне формулировать свои мысли легче. Как и любому из вас мне хочется говорить свои мысли по актуальным каким-то новостям, по актуальной политике. И это делаю сейчас в эфире свое передачи. А.Нарышкин ― Что вам больше нравится: например, писать очередные жалобы, чем вы занимаетесь уже, получается, 6 лет под боком Навального или работать в кадре – вот эта новая ваша сфера деятельности? Л.Соболь ― Мне нравится и то и другое. Я не устала быть юристом Фонда борьбы с коррупцией. Я не устала этим заниматься. Достаточно серьезно проект «РосПил», в котором я работаю, развивается все 6 лет. Изначально мы занимались написание отдельных точечных жалоб. Сейчас мы делаем расследования по целым сегментам, по целым огромным монополиям, по целым десяткам компаний, который захватывают ту или иную отрасль и устраивают картельные сговоры. А.Осин ― Это понятно. А если вы отказываетесь писать жалобы, из эфира вас подвинут или нет? Л.Соболь ― Опять же если бы кабы… Я не откажусь, потому что мне это по-прежнему интересно. Я не только жалобы пишу. Я делаю достаточно серьезные, глубокие расследования. Это интересно – делать расследования. А.Осин ― Если вас позовут, например, на »Дождь» или на какие-нибудь федеральные каналы… мы представим, что там полностью сменилось политика… Л.Соболь ― Я не пойду, конечно. А.Осин ― Хорошо, предложение от »Дождя» поступает… Л.Соболь ― Не пойду. А.Голубев ― Любовь, мы знаем, что за каждыми политическими, скажем так, кланами присутствуют определенные интересанты. В связи с этим вопрос: если Навальный придет к власти, понятно, что Владимир Львович, ваш спонсор, вернется в Россию, приумножатся ли его активы, как вы думаете, или, например, активы «Альфа-Групп»? А.Нарышкин ― Прости, пожалуйста, Владимир Львович… А.Голубев ― Ашурков. Л.Соболь ― Вопросы просто, честно… Меня всегда удивляли те вопросы, когда задают вопросы… есть такая тактика. Я вот участвовала в дебатах. И самое сложное – когда тебе задают вопрос, есть 30 секунд на ответ. И тебе нужно ответить, а человек в своем вопросе закладывает столько неправильных тезисов, что ты не можешь их развить… А.Голубев ― Очень простой вопрос: Если Навальный придет к власти, понятно, что Владимир Львович вернется… Л.Соболь ― Наш спонсор Фонда борьбы с коррупцией – это жители, это граждане Российской Федерации, это десятки тысяч… А.Голубев ― Это лозунги. Л.Соболь ― Это не лозунги, это правда. Это десятки тысяч граждан Российской Федерации. А.Голубев ― За вами стоит хороший бизнес, который сейчас немножко терпит проблемы… Л.Соболь ― За нами стоят хорошие граждане, которые хотят жить в справедливой стране. А.Голубев ― Да. Ашурков – его активы преумножатся вместе с »Альфа-Групп», как вам кажется, когда Навальный придет к власти? Л.Соболь ― Я не могу сказать, что будет с Владимиром Ашурковым. А.Осин ― А как вы отнесетесь к тому, когда через год или два его активы преумножатся, как это было, скажем, с Петром Порошенко… А.Голубев ― Или с друзьями Путина. Л.Соболь ― Владимир Ашурков и все люди, которые являются моими коллегами и моими соратниками, они сейчас работают не для того, чтобы преумножить или преуменьшить свои активы. А.Осин ― Но как-то так получается… Л.Соболь ― Они работают за идею. И Владимир Ашурков, если вы посмотрите, он не преумножил. Если бы человек хотел преумножить свои активы, он, наверное, сейчас работал бы на власть, а не поддерживал Фонд борьбы с коррупцией и не рисковал бы своей жизнью, и жизнью, здоровьем и свободой своей семьи, не находился бы сейчас за границей в вынужденной эмиграции. Если человек хотел преумножать свои активы, он бы пошел сейчас работать в администрацию президента и пилил бы средства в государственном заказе, как это делают другие люди. Поэтому, я считаю, что это просто некорректный. А.Осин ― Факт, что не всех берут и не всем доверяют ответственный посты при распиле чего бы то ни было. Л. Соболь: Меня достало писать посты на Facebook А.Соломин ― У нас есть игра. Мы ее периодически вытаскиваем. Она называется «Кого бы вы скорее обняли». Это по мотивам старой колонки Олега Кашина. Я сейчас даже не буду ее пересказывать. Суть в том, что я вам называю пару людей. Постарайтесь выбрать из нее человека, который вам более симпатичен. Люди будут примерно равны в своих качества. Я думаю, вы поймете, о чем я говорю, когда мы начнем. Хорошо? Л.Соболь ― Я постараюсь выбрать, но возможно, вы не дадите шанса это сделать… А.Соломин ― Выбирайте в таком случае лучшее из зол — можете к этому относиться так. Столыпин или Ленин? Л.Соболь ― Ой, это сложный вопрос. Я никого не хотела бы обнимать. А.Соломин ― Обнимите. Л.Соболь ― Можно я буду обнимать только своего мужа? А.Соломин ― Нет. Ну, слушайте, вы же понимаете, что это фигуральное выражение. Столыпин или Ленин? Л.Соболь ― Наверное, никого. А.Соломин ― Столыпин или Ленин? Л.Соболь ― Давайте следующий вопрос… А можно помощь зала, Алексей, помогайте… А.Соломин ― Ну, просто сделайте выбор. А.Нарышкин ― Меньшее из зол. А.Соломин ― Это не означает, что вы этого человека превозносите. Это значит, что этот человек – меньшее из зол. О’кей. Л.Соболь ― Давайте следующий вопрос… А.Соломин ― Нет, вы обещайте, что на следующий вы будете отвечать. Л.Соболь ― Я не могу обещать. Это очень сложная игра. А.Соломин ― Столыпин или Ленин? Л.Соболь ― Давайте следующий вопрос. А.Соломин ― Путин или Медведев? Л.Соболь ― Я не знаю, что сказать на этот вопрос… А.Соломин ― Слушайте, это уже из другой совершенно роли… Л.Соболь ― Я никого не хочу… А.Осин ― Вы себя выставляете в совершенно определенном свете… Л.Соболь ― Хорошо. Я не хочу обнимать этих людей даже фигурально. А.Соломин ― Хорошо, кто из них хуже: Путин или Медведев? Л.Соболь ― Кто из них хуже? Путин. А.Соломин ― Столыпин или Ленин – кто из них хуже? Л.Соболь ― Давайте дальше. У вас там на листочке еще очень много вопросов… А.Осин ― Тут очевидная ситуация: Столыпин – Ленин. Л.Соболь ― Я не хочу уходить в эту игру, в которую мы меня пытаетесь затянуть. А.Соломин ― Хорошо, давайте дальше. Еще три пары. Л.Соболь ― У вас там на листочке столько интересных вопросов было написано. А.Соломин ― Они не прозвучали к сожалению. Сечин или Шувалов? Л.Соболь ― Никого… А.Соломин ― Кто хуже? Л.Соболь ― Не хочу… А.Соломин ― Кто хуже? Л.Соболь ― Оба плохие, по-своему. А.Соломин ― Максим Кац или Сергей Митрохин? Л.Соболь ― И того и того обниму. А.Соломин ― Обнимите? Л.Соболь ― Обниму. А.Нарышкин ― Кого первым? Л.Соболь ― Все втроем обнимемся. А.Соломин ― А если рядом будут стоять, к кому первым подойдете? Л.Соболь ― Наверное, если будут рядом стоять, не подойду ни к кому, фигурально обнимаю обоих. А.Соломин ― Ельцин или Горбачев? Это последняя пара. Ну давайте хоть одну мы определимся как-то… А.Голубев ― Человек не может. Л.Соболь ― Я не могу определиться, потому что у меня достаточно сложное отношение к этим людям, ко всем, которых вы перечислили. А.Голубев ― Вы в этом не оригинальны. А.Осин ― Только Кац и Митрохин. Остальные – сложные. А.Голубев ― Давайте попробуем следующий вопрос задать. А.Нарышкин ― Сейчас Навальный находится в спецприемнике. Такое ощущение, что работа Фонда борьбы с коррупцией парализована. Нет расследований, нет вокруг вас шума. Л.Соболь ― Это кажется. А.Нарышкин ― Возможно. Л.Соболь ― Расследования ведутся. Ребята работают чуть ли не круглосуточно. А.Нарышкин ― Хорошо, не сомневаюсь. Может, расследования ждут своего часа. Про Путина часто говорят: «Если не Путин, то кто?» «А если не Навальный, то кто?» Есть ли у вас внутри Фонда борьбы с коррупцией альтернатива Навальному? Ну, представим, что он уезжает вслед за Ашурковым в Лондон. ФБК прикажет долго жить? Л.Соболь ― Сотрудники Фонда борьбы с коррупцией работают независимо от того, сидит ли Навальный под домашним арестом, как он находился, или находится в спецприемнике. А.Нарышкин ― Понятно. Лидер у вас есть кто-то, или кандидат в лидеры? А.Соломин ― План Б. Местоблюститель, не знаю, как хотите. Л.Соболь ― Нам не нужен план Б, потому что у каждого сотрудника есть задача на месяцы вперед. А.Нарышкин ― С Алексеем Навальным можно всякое случится. Л.Соболь ― Я чуть-чуть объясню подробнее. Я поняла ваш вопрос. У нас работа, когда нам не нужен приказ от начальника: мы это делаем, это не делаем. Все ребята достаточно инициативные. А.Нарышкин ― Это понятно, у нас тоже. А.Осин ― Вопрос не о том. Л.Соболь ― Все знают свои задачи, и поэтому нам не нужен начальник. А.Нарышкин ― Альтернатива Навальному… А.Осин ― Вопрос не о том, как вы работаете… Л.Соболь ― Нам не нужен начальник с кнутом. А.Нарышкин ― Понятно. Альтернатива есть? А.Соломин ― Лидер. А.Нарышкин ― Кроме Навального кто может стать лидером? Вы готовы стать лидером после Навального? Л.Соболь ― По своему сегменту работы… А.Нарышкин ― Нет, прямо во главе РБК, вы – лидер… Навальный уехал, вы будете… Л.Соболь ― Я думаю, что Леонид Волков прекрасный человек… А.Соломин ― Спасибо большое! Это Любовь Соболь, юрист ФБК в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Программу этим сегодня провели Нарышкин, Соломин, Голубев и Осин. Увидимся с вами через неделю.

Ссылка на источник

admin @ 4:00 дп

Извините, комментарии сейчас закрыты.