В.Варфоломеев ― 15 часов, 5 минут. Здесь Владимир Варфоломеев и Анна Трефилова. И срочное сообщение, которое касается убийства Бориса Немцова. Недавно, мы помним, был вынесен приговор. И как только что сообщило агентство «Интерфакс» со ссылкой на адвоката, тот самый приговор был обжалован дочерью Бориса Немцова. А.Трефилова ― Начинаем программу «Персонально ваш». У нас в гостях Василий Обломов, музыкант. Добрый день! В.Обломов ― Здравствуйте все! Привет всем жителям России! А.Трефилова ― Вот! Москвы, Подмосковья, всей большой страны. В.Обломов ― Да. Всем большой привет! А.Трефилова ― Начнем с грустного события. Вот это самоубийство вокалиста американской группы Linkin Park. Вам как музыканту вопрос: почему так часто с музыкантами происходят такие истории? В.Обломов ― Не могу сказать. Я же жив еще. А.Трефилова ― Слава богу, тьфу-тьфу-тьфу! В.Обломов ― Новость, кстати, очень плохая, ужасная. Я не знаю, почему это произошло. Мы не были знакомы. Я не могу ничего сказать на этот счет, кроме того что это очень жаль. В.Варфоломеев ― Есть какие-то профессиональные риски в этом смысле? В.Обломов ― Профессиональные риски у музыкантов? А.Трефилова ― да. В.Обломов ― Не знаю. Жизнь в России – в принципе профессиональный риск, но это не имеет отношения к группе Linkin Park, конечно же. А.Трефилова ― Они посмотрели, что у нас происходит и это самое?.. В.Варфоломеев ― Тогда хвала небесам, что вы ни с чем подобным и не сталкивались. Кстати, еще одна тогда музыкальная тема, если позволите. Выступление наших звезд на разного рода корпоративах, днях рождений и свадьбах. Ну, по следам нашумевшей свадьбы в Краснодарском крае, где у судьи выступали Басков, Меладзе и многие другие. Вы же тоже, наверное, выступаете? В.Обломов ― У судьи? А.Трефилова ― Может, и у судьи. Выступаете, нет? В.Обломов ― Нет, конечно, иногда играю корпоративы. А.Трефилова ― А вот »подарком» бывали таким, как Басков? В.Обломов ― А он был подарком? А.Трефилова ― Да. Он сказал, что он был подарком. В.Обломов ― Ну, мало ли что он говорит. Бывал ли я подарком? А.Трефилова ― Да. Бесплатно. В.Обломов: Жизнь в России – в принципе профессиональный риск В.Обломов ― Нет, я бесплатно никогда не играю. Зачем? Работаете ли вы бесплатно, друзья, таксисты Москвы? Расскажите, работаете ли вы бесплатно? Просто понравился пассажир – ехал с вечеринки, а вы решили бесплатно его подвести. В.Варфоломеев ― Вот смотрите, я иногда как журналист принимаю участие в модерировании политической дискуссии. Меня приглашают, и я делаю это совершенно бесплатно. В.Обломов ― Ну, то такое политическая дискуссия и день рождения какого-нибудь человека незнакомого? В.Варфоломеев ― Незнакомого – да, это, наверное, важный аргумент. А.Трефилова ― Володя, ты как Басков… В.Обломов ― Нет, правда… Я пытаюсь себе представить ситуацию, при которой я бы решил: Давай я бесплатно пойду… А.Трефилова ― Друзья попросили вас: «Давай по дружбе…». В.Обломов ― Вообще, это правило плохого тона, когда ты просишь человека работать. А.Трефилова ― Это же удовольствие – у судьи спеть на свадьбе. В.Обломов ― Я могу шутить, могу серьезно говорить. Если серьезно говорить, это как электрика попросить выполнить тебе работу просто так. Вообще, это довольно стыдно – просить его выполнить работу, зная, что он, в принципе, зарабатывает этим деньги. Это его хлеб, это его труд и так далее. Просить «сделай мне, пожалуйста, бесплатно» я бы, например, не стал. Я бы все равно человеку заплатил деньги за его работу, понимая, что он хороший электрик, например. Вообще, в чем вопрос? Поехал ли туда Басков бесплатно? Я не знаю. А.Трефилова ― А вы верите, что он мог это бесплатно сделать? В.Обломов ― Понятия не имею. Я не знаком с ним. Басков может все, что угодно. В.Варфоломеев ― А вы выбираете для себя тех, перед кем выступать? Вот, допустим, знаете, что вас зовет на день рождения некий коррумпированный чиновник. Вы будете перед ним выступать даже за деньги, даже за гонорар? В.Обломов ― Были случаи, когда на моем выступлении оказывались различного рода чиновники. Но я же не могу человека заставить – ну, это были не корпоративы – я же не могу заставить человека выйти из зала. Он подходит ко мне, жмет руку или тянет руку, говорит: «Мне очень нравятся ваши песни. Вы прекрасный музыкант» и так далее. Ну что, плюнуть ему в лицо, ударить пощечину? В.Варфоломеев ― Когда вы даете большой концерт, вы не знаете, что за люди собираются в этом многотысячном зале. А если вас приглашают: «Вот мы хотим, Вася Обломов, чтобы вы выступили на дне рождения господина Гиркина, он же Стрелков». Примите такое приглашение? И, в общем, в конверте будет неплохая сумма. В.Обломов ― Мы не работаем по конвертам, мы работаем по-честному. В.Варфоломеев ― Ну, через бухгалтерию пройдет хорошая оплата. Вы будете выступать перед Гиркиным. Во-первых, я думаю, что нет, не буду. Если просто – нет, не буду. Во-вторых, я думаю, что у людей есть голова на плечах. Люди не додумаются звать Обломова, если мотив его творчества им неинтересен. Вообще, мы играем корпоративы редко, как говорится, но метко, и чаще всего нас зовут те люди, которые разделяют наши взгляды, нравятся песни, которые Вася Обломов исполняет. То есть не происходит какого-то подъема с переворотом, не бывает такого. Я никогда не сталкивался с таким. Конечно, мы обычно узнаем, кто, зачем, почему мы едем. Нам не просто так. Это всегда важно. Но обычно это просто компания какая-то празднует праздник. У нее день рождения у компании или Новый год… Компания – в смысле фирма какая-то празднует. Это такой обычный же концерт в клубе, на который не продаются билеты. Туда приходят люди и слушают. А.Трефилова ― Но то есть все-таки есть люди – вот вы сказали: «К Гиркину не пошел бы» — есть люди, которые… ну – нет. В.Обломов ― Ну да, конечно. В этом смысле деньги пахнут. И есть проекты, на которые мы не соглашались, несмотря на то, что нам предлагали довольно много денег. И есть проекты, от которых мы просто отказывались. И дело даже не в политике, а просто кажется это стыдным. Ну, там, предложили какую-то рекламу, которая неинтересна, противна, и я считаю, что это стыд и позор. И, несмотря на большое количество денег, которые предлагали за эту рекламу, мы отказывались. Прав я или нет, я не знаю, но были такие случаи. В.Варфоломеев ― А прав ли Навальный, что вчера сел за один стол с Гиркиным? В.Обломов ― О боже! Друзья, 27 июля Вася Обломов выступит с концертом в клубе «16 тонн». Приходите, пожалуйста, на концерт. Не пропустите это прекрасное событие. Пока разрешили. Не знаю, прав ли. Это надо у него спросить. А.Трефилова ― Вы следили, вообще, за этими дебатами? В.Обломов ― Нет, не следил. Я ел булочку и рисового теста со свининой и еще с чем-то. Очень вкусная. Где-то я на Китай-Городе нашел заведение прекрасное. Даже хотел где-то написать им отзыв. Спасибо! 160 рублей – и море удовольствия! А.Трефилова ― Но начало посмотрели. В.Обломов ― Нет. Конец. Я потом пришел домой… Мне даже кто-то звонил, хотел в какой-то эфир вывести, типа вы будете смотреть в онлайне… очень важное событие… А.Трефилова ― А вам неинтересно? Вы не стали это смотреть почему? В.Обломов ― Потому что в моей жизни это имеет нулевой КПД. То есть в этом нет никакого смысла. А.Трефилова ― Ну как? Понять еще раз, кто такой Навальный. В.Обломов ― Зачем? А.Трефилова ― А все понятно? Многие нового Навального вчера открыли для себя. В.Обломов ― В России вообще все понятно, мне кажется. Я удивляюсь. Вы работаете на »Эхо Москвы». Если вам до сих пор ничего не понятно, или что-то не понятно, то вопрос к главному редактору. В.Варфоломеев ― Мы не потеряли интереса к этой жизни, Вася. В.Обломов ― Нет, кстати говоря, интерес к жизни я пока, к счастью не потерял. Это, кстати, к первому вопросу про самоубийству. Пока интерес к жизни не потерян. Просто в чем смысл – следить за такой… как вы сказали — для себя открыть?.. Я для себя все уже понял давно. Никаких вопросов у меня нет. Вообще, я не понимаю, почему у меня должны быть вопросы к одному, а, тем более, ко второму. А.Трефилова ― А если бы Навальный сидел за столом с Путиным на дебатах, вы бы стали следить? В.Обломов ― Возможно, посмотрел бы, да. Было бы интересно. А.Трефилова ― И кто бы победил, на ваш взгляд в этих дебатах? В.Обломов ― Победил? Победил Путин 17 лет назад. В каких дебатах! О чем вы, вообще? А.Трефилова ― Ну если были бы дебаты Навальный и Путин. В.Обломов ― Их не будет. А.Трефилова ― Будет только Навальный – Гиркин, и вам это неинтересно. В.Обломов ― Понимаете, проблема россиян заключается в том, что мы все время живем по принципу «а если бы…» и всё. А.Трефилова ― Нет, но вот были дебаты Навальный – Гиркин – а вы булочку с рисом ели. В.Обломов: Слово «победил» в дебатах вообще довольно смешно В.Обломов ― Это что? Ну, какие это были дебаты? Вы, вообще, выйдите из »Эха Москвы» на Новый Арбат, спуститесь. Пойдите в очередь в Black Star Burger – спросите у людей, которые там стоят: «Вы смотрели дебаты Навальный – Гиркин?» В.Варфоломеев ― Они смотрели батл. В.Обломов ― Вот! И они вам ответят, что за батл, о каком батле идет речь. Этого нет в повестке дня рядовых жителей России. Это вообще никого не интересует. В.Варфоломеев ― В том-то и дело, Вася, что в этой студии не рядовые люди… В.Обломов ― Так а слушают нас обычные водители такси, в том числе. Сейчас человек едет и слушает. Он не поймет, о ком идет речь, о чем идет речь. Я даже вам так скажу: что изменится от этих дебатов? Вот что изменяется реально – вот что? Слово «победил» в дебатах вообще довольно смешно. В.Варфоломеев ― Этот разговор или похожий разговор я слышу регулярно, когда в канун выборов – федеральных, думских, президентских – мои друзья, знакомые и родственники говорят: «А что изменится, если мы пойдем на избирательный участок? От нас ничего не зависит и ничего не изменится». В.Обломов ― Нет, не похоже. Это не про избирательный участок. Это вопрос про фантомную реальность. Ее нет. В.Варфоломеев ― Это про одну из ступенек, ведущих к избирательному участку. В.Обломов ― Лучше ответьте себе на вопрос, вот себе как ведущие «Эхо Москвы», которые следите, не потеряли интерес к действительности: если завтра Центризбирком скажет, что «все ваши подписи, Алексей Анатольевич, не принимаются, вы не будете никаким кандидатом в президенты России», — ответьте на вопрос: «Что произойдет после этого через час, через два, через неделю? В.Варфоломеев ― Я слышал про планы Алексея Навального, что он может вывести на улицы много людей. В.Обломов ― Не-не-не, не важно, что мы слышим. Мало ли что… кто-то у себя в голове создал Малороссию, или что там у кого в голове. Речь идет о том: как вы думаете, что произойдет? В.Варфоломеев ― На ваш взгляд, что-то случиться в этот момент? В.Обломов ― Вот как вы считаете? Почему же вы отвечаете вопросом на вопрос. Как вы считаете, что случиться в этот момент? В.Варфоломеев ― Потому что здесь мы привыкли к роли именно вопрошающих. А.Трефилова ― Здесь мы задаем вопросы. Ну ладно… В.Обломов ― Но у вас есть наверняка мнение на этот счет. В.Варфоломеев ― Мы здесь люди, которые ни в чем не разбираются, и которые приглашают к себе интересных и актуальных людей, которые могут нам разъяснить… В.Обломов ― Хорошо, не надо отвечать на этот вопрос. На мой взгляд, к сожалению, в нашей стране люди… им безразлично, честно говоря, все происходящее. Я имею в виду среднестатистических людей, которые живут здесь. Не то чтобы они были плохие какие-то, злые и так далее. Они, кстати говоря, доверчивые, смотрят телевизор, чему-то верят, чему-то не верят. Но они не верят, что они могут что-нибудь изменить. Вообще на всех уровнях никто никому не верит, никто никому не доверяет. Спросите у любого простого милиционера самого простого, который работает, хороший ли у него начальник, что за люди, с которыми он каждый день сталкивается. Спросите у водителя троллейбуса, где мы, вообще, живем, кому есть до кого дело? У нас в стране самая большая проблема – это неуважение человека к человеку. И это не зависит от того, какую ты занимаешь должность. Если ты чиновник, то ты не уважаешь всех, кого ты можешь себе позволить не уважать. Они же не отчитываются… Выборы у нас, что ли, есть? Когда у нас были последние выборы? Ну, что это за смех – рассказывать нам про выборы? Не было в России уже много-много лет нормальных выборов. Кто эти люди – сидят в Государственной думе? Слушатели радио «Эхо Москвы», спросите себя: чьи интересы представляют партии в Государственной думе и чем они друг от друга отличаются? Найдите друзей, знакомых, которые вам скажут: «Партия такая-то (Справедливая Россия) представляет мои интересы, потому что…». И посмотрите на список законов, которые они принимают последние лет 8, наверное, и ответьте на вопрос: Какие из этих законов приняты в ваших личных интересах или в интересах ваших соседей, друзей, коллег по работе и так далее? Все чиновники – единственные люди, перед кем они отчитываются – это вышестоящее руководство. Кто там этот был… детей там он про плавание спрашивал?.. А.Трефилова ― Астахов. В.Обломов ― Да. Люди собрали 100 тысяч подписей, требовали… Еще раз я говорю, что люди у нас, на самом деле, не такие плохие, какими их все рисуют. Они же искренне возмутились: как же так, человек сказал такое про этих детей! 100 тысяч подписей собрали. Что сказал Павел Астахов? Он сказал: «Да это какой-то американский сайт… Я что, буду реагировать, что ли?» А.Трефилова ― Но в отставку-то ушел, все-таки. В.Обломов ― А кто пришел на его место? И вообще, почему ушел Астахов? Он разве ушел потому, что 100 тысяч подписей собралось? А.Трефилова ― А важно, вообще, кто в России у власти, кто сидит на этом драконьем троне? В.Обломов ― Ну, конечно, важно. Человек, который сидит в руководстве чего-либо, он задает модель поведения. И все ответы того же судьи из серии, что «Ой, это моя свадьба. Все, кто пишут про эту свадьбу, это поклеп тех людей… когда я была несгибаема в приговоре – вот все эти люди, они заказали травлю меня в интернете». Слушайте, это же конструкция, которую каждый чиновник выдает, когда находят у него какой-нибудь склад с каким-нибудь золотом очередным… В.Варфоломеев ― Эта конструкция появилась не сегодня, увы. В.Обломов ― Ну, так она идет с самого верха. Сидит там какой-нибудь чиновник в тусклом кабинете у себя где-нибудь в Омске и думает: «А чего я-то, чем я хуже? Вот у меня модель поведения. Вот так надо вести себя. Вот я себя буду вести точно так же». И самое ужасное в этой ситуации, что все почему-то считают, что это нормально. Вот, на мой взгляд, это самая большая проблема, что все люди в нашей стране почему-то считают, что это нормально. И поэтому каждый раз, когда мы сталкиваемся с иностранцами, с американцами, мы считаем, что они вообще наивные… А.Трефилова ― Мне-то казалось, что вы как раз сейчас призываете к тому, что считаете это нормальным. Ну, подумаешь, Астахов! Один ушел – пришел другой. Ушел один дракон — пришел другой. Один Путин – другой. Давайте на все положим — будем есть булочку с рисом. В.Обломов ― Нет. А.Трефилова ― А как? В.Обломов ― Вы к чему? Я знаю, как. Но знания законов Российской Федерации не позволяют мне произносить какие-либо вещи в эфире радиостанции. Я не могу это говорить. Мне все понятно, вообще все понятно. Я даже не понимаю, зачем опять разоблачать что-либо. Как разница – плюс, минус? Вы лучше спросите у слушателей «Эхо Москвы», кого удивил фильм про Медведева? Ну, чисто так, по-человечески: О-о! Вот это да! Не может быть! В.Варфоломеев ― Не может быть. Мы-то думали о нем по-другому. В.Обломов ― Вот последнее, что пришло в голову россиянам, это «Не может быть!» В.Варфоломеев ― Кстати, о фильмах. Вы сейчас можете не только слушать сейчас Васю Обломова в прямом эфире «Эхо Москвы», но и посмотреть на него, если в YouTube зайдете на наш эховский аккаунт, — там весь эфир идет уже… его прямая трансляция. В.Обломов ― Поэтому я считаю, что действовать нужно во всех случаях конструктивно, а не разводить сопли и жевать их: вот дебаты – давайте пообсуждаем. Смотри, когда на митинге крепят человека, который пришел по зову совести своей, вот человеческое достоинство его туда привело… и когда менты бьют его дубинами и забирают в автозак, — если ты считаешь, что это несправедливо, лучше бы как-то повлиять на этот процесс. А всё выходит так, что ты говоришь: «Суды у нас продажные, плохие, милиция у нас вся на стороне государства…» — но ты почему-то туда же бегаешь… А.Трефилова ― Так Навальный вчера так же и говорил про Гиркина, что его должен судить суд. Какой суд? В.Обломов: К сожалению, в нашей стране людям безразлично, честно говоря, все происходящее В.Обломов ― Ну тот, который Навальному приговор, наверное, и нарисовал. У нас же другого суда нет. У нас даже Конституционный суд – или какой? – у него символ: женщина, значит, стоит со щитом… В.Варфоломеев ― Верховный. Здесь рядом. В.Обломов ― И у нее повязки нет на глазах. Она как бы все видит, за всеми следит. Вот есть много видео в интернете, когда кавказцев, я помню, пытались каких-то задержать. Они чуть ли не ментов побили, и менты уехали… Я не помню, как ролик называется. Они кого-то там обидели. Пришла толпа разъяренных представителей кавказской национальности – милиция уладила вопрос и уехала. Приведу еще пример из истории современной России. Когда убили болельщика «Спартака», по-моему. Чем кончилось? Пришли какие-то люди разъяренные на Охотный ряд, зачем-то начали ломать вывеску «Охотный ряд», которая была тут, конечно, ни при чем? Как отреагировали московские власти? Кого-нибудь побили? Нет. Вы что! Приехал глава ГУВД города Москвы с ними разговаривать. Путин сидел перед камерой, снимал, как он с ними пиво пьет. Он цветы на могилу принес положить. Это что значит? Это значит, что дураков там, конечно же, нет, что нужно с этими людьми аккуратно разговаривать, чтобы ничего ни дай бог плохого не случилось. И попытались, как могли, замять конфликт. И мы увидели, что у них получилось: они замяли этот ужасный конфликт. Вот этим кончилось. А.Трефилова ― У нас страна не для разговоров, не для дебатов, ни для чего – надо выйти толпой. В.Обломов ― Что такое дебаты в интернете? Вот кому пришло в голову – я опять это скажу в очередной раз – кому пришло в голову прийти к Останкино? Вот в 90-е годы люди были как-то попрозорливее: они пришли к Останкино… А.Трефилова ― Ну и что? В.Обломов ― В смысле – что? А.Трефилова ― А результат-то какой? В.Обломов ― Результат какой? А.Трефилова ― Ну, мы сидим здесь – и чего? И вот вам. В.Обломов ― Результат в том, что потом они больше туда не ходили. Когда все эти протесты начались, и все начали рассказывать про атмосферу ненависти: «Телевидение сеет зло. Этот Владимир Соловьев – его же невозможно смотреть». Они смотрели ролики в интернете и дизлайкали… Его, наверное, кололо, ему плохо спалось. Но никому в голову не пришло требовать от Останкино объективного освещения новостей и происходящего в стране даже в самый острый период протестов в России – никому. Сесть ЦК заседать, в интернете писать, голосовалки, дебаты… Никому не пришло в голову рассказать жителям отдаленных уголков страны, что, на самом деле, происходит в Москве. А.Трефилова ― Так ничего не меняется. Вот вы сами говорите, фильм про Медведева – и какой от него результат? В.Обломов ― А кто видел фильм про Медведева? А.Трефилова ― Ну, кто видел, тот не удивился, а кто не видел, тот не видел. В.Обломов ― Кто не понял, тот поймет. Нет, кто видел фильм про Медведева? – давайте теперь поговорим об этом. Кто видел этот фильм? В.Варфоломеев ― Судя про количествам просмотров на YouTube, его видели миллионы людей. В.Обломов ― Так. А сколько в России живет других людей? А.Трефилова ― Чуть меньше, чем у клипов Амина Агаларова, кстати. В.Обломов ― Вот, например, у клипа про лабутены группы «Ленинград» или клипа «Тает лед» 100 миллионов просмотров. В.Варфоломеев ― Но, несмотря на это, «Лабутены» доступны 0,00 процента населения страны. И если говорить о переменах, которые в государстве могут произойти или должны произойти, то для накопления критической массы вовсе не обязательно появления всех ста процентов. Революция всегда делается меньшинством, или просто серьезные перемены в обществе достигаются благодаря большим группам. В.Обломов ― Когда в советское время был голод в 30-е годы, никто не бастовал, хотя, казалось, что может быть хуже голода. Это не история про хлебные бунты во Франции: «Нет у них хлеба – пусть едят пирожные». Они отреагировали достаточно жестко. В нашей стране… Вот я просто беру вам пример из истории. Путин к этой истории ни малейшего отношения. Вот пример. Или, например, про писателя Тургенева. «Записки охотника» цензурный комитет не пропустил – которые сейчас в учебнике школьной программы присутствуют, потому что он показал, что крестьянам, видите ли, жить привольно, а помещики плохо себя ведут. Это как бы цитата из того, почему его запретили. Или вот, например, из литературы вспомню хороший пример. Помните все «Муму» — рассказ? Когда Герасим жил у помещицы, была собачка, и он ее очень любил. Там же Герасим в итоге решил вопрос. Школьники поднимают учебники… это очень хороший рассказ. В.Варфоломеев ― Потому что он утопил не ту. В.Обломов ― Нет, во-первых, он утопил собаку. Дело в том, что, во-первых, он попытался ее увести, спасти ей жизнь, она типа к нему вернулась. Но как поступил Герасим в конце? Он уплыл, утопил собаку… То есть помещица ему сказала: «Топи ее». Да, он утопил собаку. Что он сделал потом? Он ушел от помещицы в деревню. Вопрос: что мешало, — ну, это, наверное, вопрос к автору – уйти в деревню жить с другом – с собакой, спасти ей жизнь? Нафига ж ты ее убил, дурак?! А.Трефилова ― А у вас есть ответ на этот вопрос? В.Обломов ― Это говорит лишь о том, что художник – Иван Тургенев – прекрасно иллюстрировал пассивность и такую покорность среднестатистического простого русского человека. Вот это хорошая иллюстрация. Он, кстати, написал ее, будучи в ссылке, по-моему, в Кирове. Вот у него был шанс, была возможность, и никто бы ничего не сделал. Можно было уйти с собакой, безусловно. А.Трефилова ― Но он не мог не выполнить… В.Обломов ― А я не знаю, там автор ничего об это не говорит. Мы можем только догадываться. В.Варфоломеев ― За 150 лет ничего не изменилось тут? В.Обломов ― Я думаю, что ментально по большому счету нет. То, что произошло в 90-е годы с появлением так называемой свободы слова и вообще свободы, и с переменами в стране – людям просто, как мне кажется. Большая проблема, что людям не объяснили, как эту свободу потреблять. Они думали, что если тебя отпустили с поводка, то это вседозволенность, анархия, бардак, «мы друг друга все перебьем» и так далее. То есть государство не занималось воспитанием, оно не объясняло, что свобода – это ответственность, что она заканчивается там, где начинается… Это целый отдел, пласты вообще поколений положены в Западной Европе, чтобы в людях воспитать это чувство внутренней свободы. Люди потом пожили в этом, в дикой ситуации. Они подумали, что на поводке, наверное, было спокойнее: там было понятно, куда ходить. Зачем нам этот бардак? Они понимают, что свобода, вседозволенность – значит, бардак. Бардака мы не хотим, мы хотим порядка. Почему они говорят: «Нам Сталин нравится»? Это значит, что они друг другу не доверяют. Они считают, что должен быть кто-то, кто казнит кого-нибудь. Они же, получается, ментально желают друг другу казни, иначе никак порядок в обществе между собой, между самими людьми. Получается, они сами о себе такого мнение. Мне, например, это кажется дико реально – сидеть в 2017 году и рассуждать, Сталин хороший или плохой. А люди реально там талмуды, статьи пишут. В.Варфоломеев ― Это не наше ноу-хау. Я напоминаю, что программа «Персонально ваш». Василий Обломов, музыкант у нас в гостях. По-моему, Франциск Ассизский говорил: «Господи, дай мне свободу. Я немножко поиграю, и верну ее». А мы вернемся после кратких новостей. НОВОСТИ В.Варфоломеев – 15 ―35, программа «Персонально ваш». Наш гость – музыкант Василий Обломов. В студии – Владимир Варфоломеев и Анна Трефилова. На некоторые наши вопросы и некоторые наши предложенные темы вы сегодня ответили, что, в общем, это совершенно не принципиально, не важно, и смысла какого-то позитивного в себе эти события не несут. А что, на ваш взгляд, сегодня является важным? Вот что достойно обсуждения? В.Обломов ― Опа!.. Нет, давайте так… Что нам нужно пообсуждать? Честно говоря, не знаю. В.Варфоломеев ― Не совсем так. Что лично вас может волновать из того, что происходит в окружающем вас мире? В.Обломов ― Нет, вы сделали ложное заключение, что меня не волнует происходящее в стране. Меня дико волнует происходящее в стране… В.Варфоломеев ― Я слушал много ваших предыдущих эфиров, и я знаю, что это не так – конечно волнует. В.Обломов: У нас в стране самая большая проблема – это неуважение человека к человеку В.Обломов ― Я больше скажу: меня дико бесит, и чрезвычайно надоело происходящее в нашей стране. Мы даже, когда был «Господин хороший», он существовал, в какой-то момент поняли, что шутить про одних и тех же людей… Чисто жанровая была такая проблема – пробка – как бы нельзя уже шутить. Ты и с этой стороны к вопросу подошел, и с этой. То есть они должны меняться. То есть объект шуток должен меняться. А он у нас остается один и тот же. Новости только про то, что очередной кто-нибудь убил безнаказанно… избежал наказания, Сердюков получил новую должность… А у нас все будет хорошо… И очередная бредятина про то, что Европа загнивает, а Россия развивается. А я же все-таки живу в России, я не могу не резонировать на происходящее вокруг. Я вообще, в принципе, реагирую на происходящее. Просто я не очень понимаю, зачем копаться совсем в каких-то деталях этого. То есть уже много понятно. Выводы человек в какой-то момент делает. Даже в какой-то момент следствие останавливается по делу, то есть оно в какой-то момент нажимает на кнопку «Понятно». Всё, собирают документы – отправляют в суд. И мне кажется, жизнь и ситуации в России, в частности например, с выборами – вот она понятная, что их нет, честных выборов, что их нет уже давно. И даже депутаты нынешние порой сами случайно проговариваются… Жириновский где-то сказал: «Не, ну в 90-е выборы, конечно, были… там все серьезно было». Как бы так у него вырывается, он же понимает, где он находится, всё… Они же там не совсем глупые люди сидят. Но меня в последнее время бесит вот что. У нас на доме прибили табличку с объявлениями. И я обнаружил, что по всей Москве висят на всех домах доски с объявлениями, на которых рекламируется в различных районах разное. В каких-то – кафе, в каких-то — услуги. Эти доски прибиты в обход требований… То есть закон говорит о том, что люди, которые живут в доме, в этих всех квартирах дома, они как собственники должны провести собрание собственников, на котором они должны принять решение, что эту доску можно прибить. После чего управляющая компания может прибить эту доску, а деньги за рекламу – а управляющая компания продает – они должны поступать на счет… в общем тратиться на благоустройство того дома. Этим досками облеплена вся Москва: самые дорогие дома, самые простые дома. Все мои жалобы в управляющую компанию… Я поднял документы, узнал, что у нас не было собрания собственников дома. Вообще, о том, что это должно быть согласовано, у нас никто из собственников нашего дома не знает. Я написал письмо в управляющую компанию. Они сказали… на портале gorodmos.ru просто сказали, что заявление не соответствует. Ну, они так любят делать. Я написал заявление в прокуратуру, написал заявление в Мосжилинспекцию. Я жду… А.Трефилова ― Зачем вы туда все?.. Вот только что в предыдущей части нашей беседы вы говорили, что бесполезно с ними разговаривать. А сами туда же пишете заявление. В.Обломов ― Нет, подождите. Я не написал в прокуратуру: «Просьба лишить Путина статуса президента России». У на страна устроена таким образом: она же как бы не особо управляется. Там, где есть интересы первых лиц государства, ты не можешь требовать у них того, что пошатнет их трон. А так чего-то где-то там жулика зажравшегося – в принципе, это можно, конечно… В.Варфоломеев ― Смотрите, не только Аня так вас поняла. Например, Таня пишет: «Кажется ваш принцип «Против лома нет приема», против сильных то есть». В.Обломов ― В смысле? Нет, я считаю, что если у тебя есть какие-то права, которые даны тебе по закону, ты должен сначала, прежде чем что-то делать незаконное в жизни вообще, ты должен использовать все предложенные законные методы. Когда ты не ходишь на выборы, а говоришь, что они все плохие, это, конечно же, странно. Но у нас по большому счету никто не ходит на выборы. В общем и целом партия власти набрала 20 миллионов голосов. Представить себе, что это было по-честному, то от общего населения страны, вообще ничто. То есть они не представляют не просто не большинство… Они вообще не представляют себе, чем у нас народ в стране думает. Они просто никуда не ходят. Они сидят дома и смотрят телик. Им говорят: «Вот большинство мы представляем». У вас 20 миллионов голосов даже при всех вбросах. О чем можно дальше говорить? А то, что я пытаюсь писать сообщения и так далее – ну, а как? Если никто этого не будет делать, а кто это будет делать?» То есть я действую по принципу: если нас перегорел фонарь, я делаю так, чтобы этот долбаный фонарь горел. Потому что я плачу за это деньги, я плачу за это налоги. Я требую, чтобы они работали… А.Трефилова ― Получается? В.Обломов ― Фонарь горит. В нашем доме большинство сообщений написал, вообще, я. Они знают уже меня. Я уже могу встретить дворника и сказать: «Можно я не буду никуда писать. Можно решить вопрос?» — «Да, хорошо». А.Трефилова ― Боится. В.Обломов ― Нет, не боится, но просто понимает, зачем эту процедуру опять запускать сообщениями – «я просто пойду и решу». Вопрос в том, что если бы делали так все подряд люди — то есть если тебя обсчитали в магазине, ты пришел в магазин с чеком и потребовал вернуть деньги, темя обманули там, сям – если бы ты требовал, отстаивал свои права, так с людьми нельзя бы было уже поступать. А.Трефилова ― Так и получается на каком-то начальном этапе. Взять ту же реновацию. Люди пытаются отстаивать свои права. Но это уже следующий уровень, на котором он говорит: «Да пошли вы!» В.Обломов ― Посмотрим. Не знаю. Вот мой дом, в котором мы живем, мы специально провели… я даже был на собрании собственников, когда там собирались все эти управы… и рассказывали сказки… Там очень смешное было собрание. В.Варфоломеев ― Это когда префекты проводили еще… В.Обломов ― Да, это было такой чувство стыда, неловкости возникало: как эти люди могут проводить собрания? То есть они вообще не знали, что им говорить. То есть там был буквально диалог из серии: они говорят: «Не переживайте, программы-то еще нет». А люди говорят: «На каких условиях вы хотите нас?..» Они говорят: «Да нет условий. Программы еще нет. Это вообще не список для голосования. Что вы, вообще, переживаете?» Люди говорят: «А чего вы хотите от нас?» Они говорят: «Мы хотим понять…». Люди говорят: «Что понять?» — «Мы хотим понять, вы за или против?» Люди говорят: «За или против чего? И тут опять по кругу: «Программы». – «Какой?» — «Ну ее еще нет». И все это было по кругу, и это было очень глупо. В.Варфоломеев ― Вот вы бы сейчас посмотрели на лицо нашего гостя. Кстати, есть возможность это сделать, на YouTube канал «Эхо Москвы» идет прямая трансляция. А.Трефилова ― На гость Василий Обломов. В.Обломов ― Когда мы не попали в список, мы увидели, что в соседних домах начинают проходить какие-то левые сборища. Там левые люди приходят, как будто было сборище жильцов. Они там судятся, пытаются и так далее. Мы пошли, провели собрание. Вот у них такой протокол собрания… Вот мы ровно такой протокол сделали, мы повесили его прямо на доме, что вот протокол, кто проголосовал против… Женщина, которая у нас этим занимается, она отнесла все эти бумаги в управу… И мы не знаем, кстати, результат. Там же непонятная история с реновацией. Ведь результатов голосования нет до сих пор. Никто же не знает, кто как проголосовал. Они говорят: «Вот столько-то процентов за, а столько-то против». А где результаты голосования по домам? В.Варфоломеев ― Сейчас в YouTube – а тут же можно комментарии оставлять – пишет Андрей Козаков: «Красавец, если он, действительно, писал жалобы. Это поступок не для слабых. Мне будет лень такие жалобы писать». И дальше он завершает: «Хочу такого соседа, как Василий». В.Обломов ― Или вот я еще расскажу вам пример. Вот депутаты в нашей Думе сидят. Вот что им стоит… Просто чисто в качестве бреда – вот вам, ребята, рецепт бесплатный. Вас же за что не любят? За то, что вы принимаете только те законы, которые… вот что-то запретил, что-то опять запретил, что жизнь ухудшилась, там курортный сбор, там сбор за Крым, еще дополнительный налог, еще какие-то проблемы. Вот есть такая фигня, дичайшая абсолютно вещь в России, в Москве, в частности, называется «звуковая реклама на улице». Был случай, когда мужчина, уже не зная, что делать, вышел на балкон где-то на Щукинской – я уже не помню, где – и застрелил из двустволки женщину, которая стояла с мегафоном. Потому что никаких законных методов повлиять на то, что под твоим домом орут слово «Распродажа! Распродажа!..» ты не можешь. Ты сходишь с ума. Люди реально сходят с ума. Кто-то арендует помещение, заказывает этого дикого крикуна, который начинает ходить и орать, и права всех, кто живет в этом доме, моментально нарушаются. Закон о тишине, естественно, не соблюдается. То есть приезжает какая-нибудь комиссия. Полминуты они сделали очень тихо – они уехали. Он опять начинает орать. Никому это вообще не нужно. Депутаты, запретите звуковую рекламу на улицах! Будет вам большая благодарность от большого количества людей. Это будет понятно, что вы это сделали не в своих интересах, хотя бы в интересах тех, кто в этом нуждается. Вот, на самом деле, это реально большая проблема. Я знаю людей, которые в этом аду живут и не знают, что с этим делать. У него дорогая квартира, у него все хорошо. У него какие-то уроды сделали под домом распродажу и орут часами. Вот он просыпается в 10 утра – начинается крик. В.Варфоломеев ― У них есть право на это. В.Обломов ― У кого? В.Варфоломеев ― У этих людей, которых вы называете уродами. В.Обломов ― Так я же говорю: Депутаты, лишите их этого права. В.Варфоломеев ― Почему кого-то надо лишать этих прав? В.Обломов ― Потому что их право на то что они орут, нарушает право на тихую и спокойную жизнь живущих в этом доме людей. Все очень просто. Свобода – это тогда, когда твоя свобода не мешает свободе другого, это не вседозволенность. Поэтому орать на улицах, где живут люди… В.Варфоломеев ― Узнаю путинские интонации и путинский лексикон – про вседозволенность. Люди имею В.Обломов ― You welcome. В.Варфоломеев ― Люди имеют право рекламировать свои товары и продавать свою продукцию. Люди имеют право ездить по улице на машинах, если даже вам кажется, что их выхлопная труба слишком громко орет и вам трудно… В.Обломов ― Нет, есть закон о тишине, который регламентирует уровень шума, который должны создаваться и поддерживаться в городе. В том числе, те выхлопные трубы, которые громко орут, они должны быть запрещены. Потому что есть закон. Он даже сейчас есть. И касательно тех людей, которые, уроды, орут под окнам, — а это именно уроды… Я просто сам сталкивался с этим. У нас кто-то случайно сдал на месяц каким-то непонятным людям. Полубомжеватого вида типы пришли, продавали обувь каким-то таджикам. Он стоял с мегафоном, орал. В него даже кто-то стрелял на моих глазах. Я вышел, ему говорю: «Чувак, здесь люди живут. Ты можешь не орать? Никто из нашего дома не придет покупать твое дерьмо». – «Я работаю, это моя работа» — сказал он. Я говорю: «Есть плакат большой, есть другие способы привлечения, не дикие способы…». В.Обломов: Что это за смех – рассказывать нам про выборы? Не было в России уже много-много лет нормальных выборов В.Варфоломеев ― Вы же музыкант: вы должны быть за громкий звук. В.Обломов – Я ― за здравый смысл, друзья, за здравый смысл. Или, например, запрет курения в общественных местах. Прекрасная вещь, но он же не работает. В.Варфоломеев ― Почему? Я знаю несколько своих друзей, знакомых и коллег, которых менты тягали в УВД за то, что они курили у входа в метро. Работает. В.Обломов ― Не-не-не, вам нужно ко мне на район, к нашим участковым, которые говорят: «Возьмите железную трубу и побейте их». Я говорю: «Зачем их бить, если есть закон?» В.Варфоломеев ― Так может, не закон не работает, а конкретно ты? В.Обломов ― Менты говорят: «У меня штраф за курение на лестничной клетке – 500 рублей. А для того, чтобы его поймать, я должен там сутками сидеть. Я не могу сидеть сутками, чтобы ловить его за 500 рублей». В.Варфоломеев ― Так проблема в плохом работнике, в данном случае в человеке в форме и погонах. В.Обломов ― Нет, проблема, в том числе, и в законе, потому что для того, чтобы доказать, что он курил, он должен снимать его на камеру, сидеть под ним… Мент должен все это… участковый… В.Варфоломеев ― У полицейских непростая и сложная работа. Да, надо работать, в том числе, с камерой сидеть в засадах. В.Обломов ― Закон предусматривает, чтобы то делал именно участковый. Наряд полиции, когда он приходит, он может сказать: «Вам нельзя!» — и уйти. В.Варфоломеев ― Скажите мне, когда вы писали жалобы, вы всегда получали тот отклик и тот ответ, на который вы рассчитывали? В.Обломов ― Нет, не всегда. В.Варфоломеев ― Но вы продолжали стучаться, вы продолжали настаивать на своем, добиваться своего, да? В.Обломов ― Ну, конечно. В.Варфоломеев ― Вот смотрите. Возвращаясь к тому, с чему мы начинали. Вот серьезные политические вопросы, когда вы говорите: «Вот ничего не получается, и нет толку обсуждать это – а попробуйте сделать это несколько раз, вот так же, как вы поступаете в своем родном доме. В.Обломов ― Вы говорите конкретней, что вы имеете в виду? В.Варфоломеев ― То, о чем мы говорили в начале: и про выборы, и про дебаты, и про выдвижение политиков – вот про это. В.Обломов ― Не понял. Еще раз… В.Варфоломеев ― Сходите на выборы. Несколько раз сходите на выборы, агитируйте свои родных и близких, не опускайте рук. Точно та же, как вы это делаете в своем подъезде. В.Обломов ― Во-первых, я ходил на все выборы. Во-вторых, вам трудно будет найти еще другого музыканта, который бы сделал столько для демократии в России, сколько сделал Вася Обломов. Что там еще было по списку нужно сделать? Я просто пытаюсь вспомнить… В.Варфоломеев ― Очень простое: просто не опускать руки и не считать, что все предрешено, что все бессмысленно. А.Трефилова ― Так я так понимаю, что Вася так не считает. В.Обломов ― Вы не поняли. Дело в том, что здравый смысл подсказывает, что все бессмысленно, потому что никто не идет. Ты не можешь стоять в стоячей воде и говорить: «Сейчас будет шторм», или когда открытое небо – открыть зонтик и ждать шторма. Если ты это сделаешь, ты тупой. В.Варфоломеев ― Этот шторм надо устраивать. Так же, как вы эту бурю устраиваете в своем подъезде. В.Обломов ― Подождите. Все, что касается меня, и я прекрасно отдаю себе отчет и прекрасно делаю, и не занимаюсь этим… я не политик, и я не веду людей на баррикады, я не хочу их там пасти и рассказывать, как им нужно жить. Для этого есть другие люди, которым нужно этим заниматься. Мне не нужны ваши голоса, вообще не нужны. Единственное: приходите ко мне на концерт! Во-вторых, я пишу песни, я занимаюсь творчеством. А вопросы и проблемы, которые я понимаю, чаще всего это не Путин лично или Кириенко, а чаще всего это безответственность, равнодушие, бессовестность и глупость – это те вещи, о которых Вася Обломов пишет. А не Путин там, Гиркин, я не знаю… и так далее. В.Варфоломеев ― Может быть, как раз эти обобщения, они не срабатывают? В.Обломов ― А срабатывать зачем? У меня нету цели… В.Варфоломеев ― Раз вы пишите такие песни, значит, эта цель у вас есть. Не лукавьте. В.Обломов ― Какая? Голосуйте за меня на муниципальных выборах? Не надо. В.Варфоломеев ― Учитывая то, о чем вы поете, ваша цель – изменить мир, сделать его лучше. Я же это вижу. В.Обломов: Меня дико бесит, и чрезвычайно надоело происходящее в нашей стране В.Обломов ― Я пытаюсь объяснить жизнь в своих песнях, если хотите. Я не пытаюсь его улучшить. Это невозможно. Ни один художник в жизни мир не улучшал. Я пытаюсь объяснить время, в котором живу. Оно такое, какое есть. Я его так чувствую. У меня нет задачи… Мне бы очень хотелось, чтобы оно было другое, честно. Мне бы очень хотелось, чтобы сопротивление жизни в нашей стране было меньше. Мне, вообще, кажется, что люди в нашей стране истосковались не по новым даже лицам – они истосковались по справедливости. Ее очень мало. Если ее станет хотя бы на 30% в нашем обществе больше, людям станет жить лучше. А.Трефилова ― Она, вообще, есть где-нибудь – справедливости? В.Обломов ― Есть разная степень справедливости в обществе. Нужно стремиться к справедливости. И говорить мне, что я кого-то должен вести, воспитывать и так далее… Все свои права, которые мне даны по Конституции, я стараюсь использовать по максимуму, какие у меня есть. Я честно плачу налоги, играю концерты, и того же требую от государства. Как оно написано в Конституции… Я считаю, что если я не буду выполнять закон, как я могу требовать у него? Я действую по регламентированным как бы механизмам. Вот оно говорит: «Напиши жалобу, если ты нашел… что-то плохо». Я вам даже расскажу, однажды один недобросовестный магазин по моей жалобе был оштрафован. Он продавал плесневелые продукты постоянно. На 300 тысяч рублей их оштрафовали. Они перестали это делать. В.Варфоломеев ― Теория малых дел в исполнении Васи Обломова. Одна из новых песен, возможно. Спасибо большое за участие в нашем эфире. А.Трефилова ― Это была программа «Персонально ваш». Владимир Варфоломеев, меня зовут Анна Трефилова. Спасибо!

Ссылка на источник