А.Соломин ― Добрый день, в студии «Эха Москвы» Алексей Соломин, мы вещаем на телеканал RTVi и в YouTube на канале «Эха Москвы». Это программа «Особое мнение», и у нас в гостях общественный и политический деятель Максим Кац. Можно ли вас называть политтехнологом? Уже, по-моему, совершенно… М.Кац ― Нет-нет, не надо, не надо. А.Соломин ― Ну, как-то вас так называют очень многие. М.Кац ― Политтехнолог – тот, кто зарабатывает этим. А я не зарабатываю этим, а, наоборот, сам вкладываю свои. А.Соломин ― Ну, здрасьте. Вы зарабатываете если не деньги, то капитализируете это в любом случае в себя. Конечно. М.Кац ― Ну, хорошо. А.Соломин ― Смотрите, я, на самом деле, хотел с вами с Москвы начать. М.Кац ― Хорошо. Прекрасно. А.Соломин ― Только совсем издалека. М.Кац ― Давайте. А.Соломин ― Вы просто человек, который очень много о Москве говорит, пишет о городе, о Москве как о городе. И, наверное, вас не оставит в стороне вопрос памятников, которые появляются в Москве, да? Вот, сейчас очень много говорят по поводу памятников Ивану Грозному, too much или, в принципе, вполне можно было. Вы знаете, может быть, слышали из новостей, что в Москве уже оказался-таки памятник Ивану Грозному – его привезли из Александрова, и он на хранении в Российском военно-историческом обществе, на Аллее правителей его уже установили. Памятник планировали установить у Александровской слободы, но установку отменили из-за разгоревшейся этой дискуссии. Хотя, в соцсетях пишут, что к этому месту уже несут цветы. Как вы к этому относитесь? М.Кац ― Я плохо отношусь к таким памятникам. А.Соломин ― Вы же либерал? М.Кац ― Да, я либерал, но меня больше беспокоит как раз коммунистической эпохи и памятники, и названия, особенно сохранившиеся станции метро и прочие. И даже в бытностью мою депутатом я написал запрос, и по нему переименовали станцию метро Улица Подбельского. А.Соломин ― Но от Ивана Грозного до коммунистов было прилично. М.Кац ― Да, конечно, это совсем другая история. Ну, я считаю, что очень тщательно надо выбирать, какие памятники стоят. Они не должны быть увековечены, в общем, те люди, которых… Ну как? Вот, у нас иногда начинают говорить «Ну, это же наша история, поэтому давайте поставим там памятник Сталину или памятник Ивану Грозному». Нет, я считаю, что так делать нельзя. А.Соломин ― Но вы тогда не либерал. М.Кац: Понятно, что выносить нужно оттуда Ленина. Но вот сменить сам Мавзолей, я не уверен, что это хорошая затея М.Кац ― Я не знаю, я как-то за этим клише не бегу, да? Хотя, вот, вроде, политические компасы разные показывают, что я среди гостей «Эха Москвы», по-моему, был самый либеральный либерал. Но с точки зрения памятников я считаю, что это нельзя устанавливать и нужно переименовывать. Вот, Библиотеку имени Ленина я всё хотел (станцию метро), писал запросы – не получилось. Просто в »Библиотеку». Она уже давно сама библиотека-то иначе называется, а метро осталось. А.Соломин ― Но выкинуть из истории России 70 лет просто так невозможно. М.Кац ― Никто не предлагает выкинуть. А.Соломин ― И вы понимаете, часто за переименованием улиц… Да, это красиво, это картинка, это какое-то действие. Но реальных изменений не следует, и это очень плохо. Подменяют, знаете, реальную деятельность вот этой ярмарочной деятельностью. М.Кац ― Да, и можно с этим согласиться. Не знаю. Я бы, например, считал, говоря о Мавзолее, понятно, что выносить, естественно, я считаю, что нужно оттуда Ленина. Но, вот, с точки зрения того, что некоторые предлагают сменить сам Мавзолей, я не уверен, что это хорошая затея. Наверное, нужно менять настрой этого места, чтобы это был памятник, там, красному террору, ну, вернее, тем событиям. Чтобы люди могли туда прийти и увидеть, что тогда было и почему это ужасно. Это не надо стирать, просто надо отношение к этому в обществе менять, чтобы это не… А.Соломин ― А как? Вот туда приходят люди, огромное количество людей, которые, если вы сделаете это музеем террора, они будут это обливать красками, помоями, кипятком, не важно чем. М.Кац ― Я так не считаю. А.Соломин ― И вас вместе с ним, с этой вашей инициативой, потому что вы это предложили. У них другой склад, они по-другому думают. М.Кац ― Мне так не кажется. Они имеют право думать как хотят, но мне не кажется, что в обществе какой-то очень большой процент таких людей, которые будут обливать кипятком и помоями чего-то. Мне кажется, в обществе намного больший процент адекватных людей, которые придут и ознакомятся. И эти люди важнее, чем те люди, которые будут активно против или активно возмущены, да? Потому что люди придут и ознакомятся. Если сделать это место вокруг Мавзолея и на Красной площади таким местом памяти о тех 70 годах и о потерянных жизнях, о потерянном времени для страны, об ужасных тех событиях, которые происходили, я бы считал это правильным. Не уничтожать, не стирать, как будто этого не было, а показывать, что было, чтобы больше так не было. А.Соломин ― Так, а сам по себе памятник, лишенный надписи, допустим, «Великому правителю Ивану Грозному», вот, просто стоит Иван Грозный на какой-нибудь площади: одни к нему относятся как к иконе, несут ему цветы, а другие к нему относятся как к памятнику палачу. Чем это плохо? М.Кац ― Ну, я считаю, что город когда устанавливает памятник, это обозначение исторического вклада человека, какого-то его места, роли в истории. То есть если бы был установлен памятник Гитлеру в Германии, вряд ли бы это люди бы восприняли, что кто-то относится так, кто-то эдак. Невозможно это делать. Также, я считаю, и здесь: это совершенно история, ну, город не должен этого делать. А.Соломин ― То есть категорически против? М.Кац ― Ну, да. Я – да. А.Соломин ― А само появление вот такое очень неожиданное, хитрое, как мне кажется, оно у вас не вызывает вопросов? М.Кац ― Нет. Ну, так как я это появление как-то упустил (вот, только от вас узнал), то я, видимо, не могу тут ничего сказать совсем. А.Соломин ― Нет, я имею в виду, что для вас эта новость не стала?.. М.Кац ― Появление этой темы. А.Соломин ― Ну, появление этого памятника. Потому что, ну, не планировали, вроде, устанавливать-то в итоге, а он появился. И цветы уже несут. И вроде как, дискуссия есть, есть категория людей, которые как вы горячо против и, вроде, устанавливать не собираются, а он уже есть. М.Кац ― Это одна из больших проблем вообще дел в городе, которые делаются, они часто делаются вообще без того, чтобы хоть как-то поучаствовали люди в процессе принятия решений. А.Соломин ― Например? М.Кац ― Очень много городских решений, ну, практически все, даже правильные… А.Соломин ― Ну, вот, самые радикальные, которые вас не устраивают, которые принимались таким же образом? М.Кац ― Например, когда я депутатствовал в районе Щукино, там построили дорогу, взяли и расширили 4-полосную районную такую улицу до 10-полосной магистрали. Конечно же, жильцы были против, эксперты говорили «Транспортный смысл отсутствует», но, вот, принято решение и строят, как бы, ничего не сделаешь. И очень много таких ситуаций. Причем, даже вещи правильные. Вот, например там, введение платных парковок – это, на мой взгляд, правильная затея, и хорошо, что их вводят. Но тоже это как-то вводится, ни с кем не поговорив. Не то, что не посоветовавшись, а даже там, ну, в общем-то, и не проинформировав, зачем это нужно. То есть по моему опыту людей очень несложно убедить в том, что это мера необходимая. Я это часто делаю в своем блоге и в дискуссиях. А.Соломин ― Вы думаете? А мне кажется, что, наоборот, будет очень много людей категорически против, даже не разбираясь. «Вы хотите заплатить нас платить? Нет». М.Кац ― Будут люди, которые против. Будут. Но так как лишь у 35% жителей Москвы есть автомобиль, ну, очень много в городе… Основные пользователи дворовых территорий в спальных районах – это скорее пенсионеры и дети. То идея того, чтобы переустроить дворы в сторону большей пешеходизации и меньшего хранения автомобилей (а автомобили переместить куда-то на платные паркинги), она находит поддержку у людей. И в Щукино я, и когда агитировал на своей кампании в Мосгордуму то же самое, было много дискуссий. Да, вот иногда бывают такие люди, особенно мужчины 40-50 лет, вот, они к своему автомобилю привязаны, они никак не воспринимают аргументы. Но другие категории населения – они воспринимают их. Но власть – она вообще ни с кем не разговаривает, да? «Всё. Вводим и всё». Решили вводить, а дальше устраиваем пиар-сопровождение, пиар-поддержку, начинаем по телевизору, по »Москве 24″ или там еще где-то, как это хорошо и правильно. А.Соломин ― И как это работает. М.Кац ― Ну да. Да даже не зачем это нужно, а насколько это хорошо. А.Соломин ― Нет-нет, не как это работает, а насколько хорошо это работает. М.Кац ― Да, то же самое с троллейбусами. Вот, убрали троллейбусы из центра города. М.Кац: Если бы был установлен памятник Гитлеру в Германии, вряд ли бы кто-то относился так, кто-то эдак А.Соломин ― Почему вам не нравится эта затея? М.Кац ― Ну, это… Весь мир – вот, он меняет дизельный транспорт на электрический, потому что доказано, известно, что дизель… А.Соломин ― Здесь лукавый момент, подождите. Вот, я видел, вы ретвитнули Сергея Собянина, который сказал про электробусы. М.Кац ― Да. А.Соломин ― Но электробус – это сильно отличается от троллейбуса. М.Кац ― Электробус очень сильно отличается тем, что, во-первых, нет такой технологии, которая позволила бы в Москву купить достаточное количество электробусов – они зимой ездят плохо. Может, когда-то позже и будут ездить, сейчас их нет. Ну вот, как вы можете увидеть, Собянин говорит об электробусах с 2013 года, а по Москве не ездит ни один. Не то, что тысяча, а один даже не ездит. А.Соломин ― И убрал троллейбусы? Это вам не нравится? М.Кац ― А убрал при этом троллейбусы, да. А.Соломин ― Но троллейбусы – это сама по себе достаточно маломобильная история, которая еще сопровождается серьезной инфраструктурой по городу, которую надо обслуживать. М.Кац ― Верно, правильно говорите. Но метро – тоже маломобильная история, и сопровождается серьезной инфраструктурой. Или электричка, или трамвай. А.Соломин ― Ну, троллейбус можно заменить автобусом, а метро ничем не заменишь. М.Кац ― Ну, трамвай тоже можно заменить автобусом, но, однако же, будет хуже. С троллейбусом та же история. То есть когда вы говорите про общественный транспорт, вам не нужна мобильность, вам нужна, наоборот, стабильность, вам нужно, чтобы он ездил постоянно по тому маршруту, по которому вы знаете, что он ездит. То есть он должен иметь возможность объехать пробку или объехать аварию. Любой современный троллейбус имеет возможность это сделать, все троллейбусы автономный ход… А.Соломин ― Мы сейчас сделаем короткий перерыв. Программа «Особое мнение» в эфире «Эха Москвы», Максим Кац, общественный и политический деятель. Не уходите никуда. РЕКЛАМА А.Соломин ― И снова мы в студии, Алексей Соломин, Максим Кац. М.Кац ― О, я про троллейбусы-то мысль закончу. А.Соломин ― Про троллейбусы. М.Кац ― Вот, весь мир, все продвинутые города, там, Стокгольм, Лондон, Париж принимают программы об отказе вообще от дизельного транспорта. И у них нет троллейбусной сети, потому что они 40 лет назад потеряли и они вынуждены придумывать сложнейшие технологии с зарядками ночью там этих электробусов, и они еще не действуют, но они идут в этом направлении. А у нас есть сеть, инфраструктура. Действительно, строить ее дорого. Но она у нас уже есть. А.Соломин ― Но ее обслуживать надо. М.Кац ― Обслуживать ее – это не какие-то существенные траты. А.Соломин ― Ну, один ледяной дождь пройдет и всё. М.Кац ― Ну, это, все-таки, у нас не каждый день происходит. А.Соломин ― Сейчас всё чаще всякие погода выкидывает. М.Кац ― Ну, бывает, но километр пробега троллейбуса стоит в 2 раза дешевле, чем километр пробега автобуса с точки зрения затрат на топливо. С точки зрения экономики троллейбус выгоднее. Но тут главное не экономика – там не такие большие цифры, тут главное экология и качество жизни. Одно дело, у тебя ездит бесшумный и без выхлопов транспорт по центру города и по городским улицам (троллейбус – самый бесшумный вид транспорта), и другое дело, у вас ездит дизельный автобус с выхлопами и шумный. Это вопрос качества жизни, которая ладно бы не делалась новая, так оно портится имеющееся. И никто не спросил. Москвичи протестовали, вот, мы делали комитет «Москвичи за троллейбус» — там десятки тысяч обращений в мэрию. Однотипные ответы, ни с кем не поговорили. Я уж не говорю референдум (хотя, была бы хорошая затея спросить жителей, чего они думают). А.Соломин ― Ну, с референдумом у нас всегда сложно. М.Кац ― Да. Но хоть бы как-то внятно выяснили бы, чего думают люди. Так нет, просто Собянину не нравится. Всё. Это ж главная проблема. Даже когда делают чего-то хорошее… Ну, то есть нам повезло в какой-то степени, вот, пешеходные улицы он делает широкие, ну, вроде, хорошо. Повезло. А если б ему не нравилось? А если б ему нравилось широкие улицы для автомобилей? Вот, ему не нравятся троллейбусы – он их убирает. То есть это какой-то способ… А.Соломин ― А вы думаете, это единоличное решение? М.Кац ― Да, да. Про троллейбусы – точно. А.Соломин ― Ну, послушайте, я вот только что был в Тель-Авиве, и, допустим, система велодорожек, которая сделана у нас, она во многом повторяет вот эту вот иностранную модель, да? Паркинг, велодорожка, тротуар. М.Кац: Когда вы говорите про общественный транспорт, вам не нужна мобильность, вам нужна стабильность М.Кац ― Ну, опять, повезло. Вот, нам повезло. А.Соломин ― Так а почему вы думаете, что это ему захотелось? Может, он просто изучает какой-то опыт и внедряет? М.Кац ― Нет, с велодорожками не »захотелось», с велодорожками Департаменту транспорта как-то не мешали, и они позвали, действительно, очень качественных экспертов, сделали различную инфраструктуру. А хотя недавно был случай (тут мне звонили все), Собянин на каком-то совещании сказал: «Всё, мы больше не хотим никаких велодорожек, нам не нравится. Всё закапывайте обратно». И, вот, вы можете посмотреть: на бульваре делается ремонт, и там уже была велодорожка отличная, отделенная парковкой, нарисованная. Теперь нету. Как минимум сейчас. И там обсуждается, нарисовать ее опять или нет? Потому что Собянину не нравится, ему политические риски. А.Соломин ― Но это же мотивировано, наверное, чем-то? Что значит «не нравится»? М.Кац ― Вот, в том-то и вопрос, что очень… Я, вот, сколько депутатствовал и пытался как-то влиять на процесс принятия решений, вся система очень такая, ну я не знаю, феодальная, что ли. А.Соломин ― Мне просто кажется, что это вам так кажется, что ему не нравится. Может быть, там по-другому решения принимаются. М.Кац ― Насколько я видел, да? Ну, я там общался с ними, там, и с вице-мэрами, и с руководителями департаментов, смотрел, как принимаются решения. И с экспертами, да? И очень часто это вопрос «хочу не хочу». Вот, там, бессветофорная Ленинградка, Алабяно-Балтийский тоннель, 3 миллиарда долларов. Ну, вообще какие-то затраты… Это Лужкову хотелось, чтобы был тоннель и был без светофоров. И вот и вырыли. Но это в прошлом. Но сейчас Собянин тоже… То есть иногда он пользуется, действительно, экспертами, экспертными мнениями, оценками, а иногда просто ему не нравится. И жители тут вообще в стороне. То есть, вот, ему взбрело в голову послушать экспертов – отлично, он послушал Яна Гейла, датского урбаниста, и улицы у нас стали широкие. Повезло. А с троллейбусами он чего-то… То ли в детстве его током… Я не знаю, чего-то ему не нравятся они: он их в Тюмени убирал, он их в Москве убирает. Вот, троллейбусы он не хочет. А.Соломин ― А к вам обращаются сотрудники мэрии для консультаций, привлекают вас для этой работы? М.Кац ― Меня сейчас больше привлекают, особенно в Департаменте транспорта, если они видят, что что-то происходит не так, они просят как-нибудь написать. Вот, про велодорожки там мы писали, когда Собянину пришло в голову, что они больше не нужны. Иногда они вот так обращаются, да? То есть как к оппозиции, да? Публично они сами не могут написать, а я, вот, могу чего-то написать. А.Соломин ― К другой новости давайте обратимся. Мне показалось, что с вами как раз ее было бы интересно обсудить. Я просто посмотрел ваше интервью с Чубайсом, примерно представляю, какие у вас взгляды. Вот, государство пытается развивать науку, финансирует научные институты различные, дает им гранты. Сейчас, сегодня пришла новость о том, что Минобрнауки впервые потребовал от вуза мегагрант вернуть, потому что не справились. От МИФИ потребовал. Потому что не выполнили результаты, о которых они говорили, и потому что ученый, который должен был здесь присутствовать, иностранный ученый сюда не приехал. Скажите, вы в данном случае поддерживаете вот такие жесткие решения? М.Кац ― Вы знаете, это вот та тема, о которой я не могу ничего сказать, потому что я совершенно с ней не знаком, ни с конкретной ситуацией… А.Соломин ― Вот, как это должно происходить? Вот смотрите, как вы думаете, можно ли научному сообществу ставить цели, давать под это деньги, и если эти цели не выполнены (а это наука, да?), то требовать полный кэшбек? М.Кац ― Смотрите, это выглядит очень странно, но вообще я с этой темой не знаком ни малейшим образом. Поэтому я боюсь тут чего-нибудь сказать не то. А.Соломин ― Давайте поговорим про выборы. Вам наш слушатель Влад, который оставлял вопрос на сайте, присылает вопрос: «Как вы и другие оппозиционеры собираетесь проводить избирательную кампанию (ну, вы ее проводите уже), встречаться с избирателями и так далее, и зарегистрироваться для участия в выборах, если существуют фильтры и вообще практически в стране всё запрещено, что официально не разрешено? Вам не кажется бессмысленной сейчас борьба на любом предвыборном поприще?» М.Кац ― Это позиция, которая позволяет с чистой совестью лежать на диване. Ты, вот, думаешь «Надо бы чего-нибудь сделать», а потом: «Да всё равно ничего не выйдет» и лежишь дальше на диване. Она распространена не только в вопросе общественно-политическом. Часто про бизнес так же говорят. Я когда давно бизнесом начинал заниматься, мне то же самое говорили: «Всё уже схвачено и куплено, всё равно ничего не получится, ты лучше ничего не делай». Эта позиция с реальностью иногда связана, иногда нет. У нас часто связана, часто снимают с выборов, часто ты много работаешь, бац и всё сняли, и нечестно, и противно, и неприятно. Травма людям наносится, они ее транслируют в интернет. А иногда берет всё и получается. Например, в прошлом году были муниципальные выборы в моем Щукино, где я депутатствовал, и мы создали там коалицию с моим коллегой, который против власти тоже, но с другого фланга, и взяли и выиграли большинство. Вот, у нас там 8 из 15-ти мандатов, и мы избрали председателем того, кто 20 лет был там в Щукино в оппозиции. И получилось. Все об этом молчат, потому что это возникает когнитивный диссонанс. То есть если вы уже решили, что можно лежать на диване и делать ничего не надо, потому что всё равно ничего не выйдет, а тут взяло вдруг и вышло, хочется найти какое-нибудь объяснение: «А, может быть, им, там не знаю, помогли? Или еще чего-нибудь?» Ну, в общем, об этом никто не говорит, но мы выиграли в Щукино. И в этом году в Москве муниципальные выборы, и мы начали привлекать с Дмитрием Гудковым (делаем проект), начали привлекать кандидатов в марте еще, и нам тоже говорили: «Никто не пойдет. Это неоплачиваемая должность, никому не надо. Политика никому не интересна». А.Соломин ― Сколько вы людей собрали? М.Кац ― Мы собрали, пришло 3 тысячи желающих избираться в депутаты. В итоге там кто-то нам не подошел по политическим взглядам, еще по каким-то, кто-то просто в процессе… А.Соломин ― А по каким взглядам вам?.. М.Кац ― Сейчас расскажу, сейчас. Кто-то в процессе отказался, в итоге у нас 999 (одного недобрали), 999 кандидатов подали документы в комиссии, уже 400 из них зарегистрированы. А.Соломин ― На муниципальные депутаты? М.Кац ― Да, да. А.Соломин ― Это вот на сентябрь? М.Кац ― 10 сентября выборы. В каждом районе Москвы будет минимум 2 кандидата, независимых от мэрии, просто пришедших по нашему с Дмитрием Гудковым призыву. Это разве можно сказать, что ничего не получилось? Всё, москвичам 10 сентября просто дойти до избирательного участка, и там в бюллетени будет человек, который приглашен проектом, никак не зависимым от власти, мало того, который фильтровал людей по отношению к Путину. Вот, вы спрашиваете, как мы… А.Соломин ― Но вам надо еще подписи, я так понимаю? М.Кац ― Уже всё собрано и всё подано, и всё зарегистрировано. 400 человек из 999-ти уже зарегистрировано, по остальным комиссии, сняли нам пока одного. А.Соломин ― А конкуренция какая на этих выборах? М.Кац ― «Единая Россия». М.Кац: В каждом районе Москвы будет минимум 2 кандидата, независимых от мэрии А.Соломин ― Ну так и о чем и говорим. М.Кац ― Мы у них выиграем, как выиграли в Щукино. А.Соломин ― Откуда у вас такая уверенность? М.Кац ― А вот я сижу на радио «Эхо Москвы» и говорю с людьми, которые должны прийти и проголосовать. И мы выиграем тогда. А.Соломин ― Ну, так же говорили, наверное, и когда Гудков выбирался? М.Кац ― Говорил, да. Не получилось. А в Щукино – получилось. И не каждый раз получается. Действительно, мы идем против системы очень сильной. У них все институты, суды, прокуратура, полиция, избирательные комиссии. Дворники, центр социального обслуживания. Все. А у нас только, вот, мы жертвователи, которые жертвуют деньги, и независимые люди, которые хотят идти в депутаты, и вот слушатели «Эха», которые голосовать придут. Вот, в прошлом году недостаточно пришло, 30% была явка. Была бы 33%, и Гудков бы выиграл, был бы депутатом Госдумы. В 2014 году я тоже не выиграл. Я пытался, вел кампанию, не выиграл. В 2013 году я вел кампанию Навального, был замом начальника штаба – не получилось. 1,5%… Собянин 51,2% набрал и не было второго тура. Но когда-нибудь получится. То есть если мы не будем пытаться, то точно не получится. А если мы будем пытаться, то, может, и выйдет как в Щукино – возьмем и выиграем. А.Соломин ― Для вас приход к власти муниципальных депутатов, которых вы представляете или которых вы выдвигали, это какой-то контракт на будущее? Это будут депутаты вашей силой? М.Кац ― Для меня лично? А.Соломин ― Это будет ваша политическая какая-то партия? М.Кац ― Ну, хотелось бы надеяться. Причем, мне хотелось бы, чтобы это была партия «Яблоко», в которую я вступил год назад и от которой, в общем-то, в основном эти люди и выдвигались. 650 кандидатов из 999-ти – это выдвинуты партией «Яблоко». Есть какая-то партия базовая, которая нам подходит, в которой есть люди более старшего возраста, которые давно политикой занимаются и наших взглядов. Очень бы хотелось, чтобы она, наконец, стала сильной, и я много для этого пытаюсь делать. Но да, основная фишка… Даже дело не в названиях конкретных, а в том, что да, появилась политическая сила людей, которые хотя бы верят в то, что можно попробовать что-то изменить и пытаются приходят. Тогда, глядишь, и выйдет. А.Соломин ― Скажите… Я, вот, не зря вас попробовал назвать политтехнологом (вы с этим не согласились), потому что для меня вы такой политический продюсер. Дмитрий Гудков ваш главный политический проект сейчас? М.Кац ― Я не могу назвать его политическим проектом. Мне интересно работать с Гудковым, потому что он в Думе 4 года был независимым депутатом, когда всё говорило о том, что ему надо молчать хотя бы. Мне интересно работать с Явлинским. Мы сейчас работаем с Григорием Явлинским, общаемся. Я не веду никакой кампании, но мы много общаемся и хорошо познакомились за этот год с тех пор, как мы участвовали в яблочной десятке с Дмитрием Гудковым. А.Соломин ― Вы хотели бы, чтобы Дмитрий Гудков стал председателем московского отделения партии «Яблоко»? М.Кац ― Нет, председателем московского отделения партии «Яблоко» Гудков был бы прекрасным, но он не вступил, он не член партии. И сейчас он в нее не вступил. А.Соломин ― И какой переворот вы там хотели провести? М.Кац ― Да, я собирался и собираюсь по-прежнему, и надеюсь, в ноябре это произойдет. Я сам собираюсь стать председателем московского отделения партии «Яблоко». Я призвал своих сторонников туда вступить, и они вступили. А.Соломин ― То есть дело еще не закончено? М.Кац ― Дело идет вовсю. 300 человек пришло. А.Соломин ― Но это битва прямо. Это битва против Митрохина, это серьезная война. М.Кац ― Я бы не назвал это войной. Это внутрипартийная конкуренция с Митрохиным. Митрохин не очень доволен этой ситуацией, и я его понимаю. У него есть свои прекрасные достоинства, но… Да, вот, видимо, перерыв? А.Соломин ― Ну, давайте после перерыва вы сможете рассказать об этом подробнее. М.Кац ― Да, я расскажу. А.Соломин ― «Особое мнение» в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и RTVi, Максим Кац. Алексей Соломин ведет этот эфир. Через 5 минут мы вернемся. НОВОСТИ А.Соломин ― В студии «Эха Москвы» Алексей Соломин, в гостях у нас Максим Кац, политический и общественный деятель. Я напомню, что нас показывает телеканал RTVi, нас показывает сайт «Эха Москвы», в Сетевизоре вы можете нас смотреть и на канале «Эха Москвы» в YouTube. И присылать вопросы на +7 985 970-45-45 – это SMS-приемник. Мы закончили… Прервал я вас на обсуждении личности Сергея Сергеевича Митрохина. Все-таки, я повторю вопрос. Это война с Митрохиным или нет? М.Кац: Мы никого не привели, кто был бы там сторонник Путина или коммунист М.Кац ― Это не война с Митрохиным. Я вступил в партию «Яблоко» и сразу же заявил прям при вступлении, еще до того, как меня приняли, что планирую стать председателем московского отделения этой партии. Она нам близка, я от нее депутатствовал. И я познакомился когда с Григорием Явлинским, я вот решил вступить. Это первая партия в моей жизни. Но так как у меня есть какое-то количество сторонников, я подумал, что неплохо было бы для оживления происходящего объявить о своих таких амбициях, совершенно не ожидая, что я как-то быстро стану председателем московского отделения. Но как-то так вышло, что, по-моему, 320 человек откликнулось на мой призыв и вступило в »Яблоко». И оказалось, что там активных действующих членов не сильно-то больше, сопоставимо. И возникла, вот, у Митрохина, да, у него немного… Он, ну, повел себя… Он начал пытаться людей не принять в партию, ну, началось чего-то не очень красивое. А.Соломин ― А с вашей стороны, как вы думаете, это выглядело красиво? Похоже на рейдерский захват такой. М.Кац ― Вот, почему-то употребляют это слово, хотя, это политическая партия, это не коммерческая организация. Я вступил, я сторонник партии, я депутат от нее был. Вступили другие сторонники партии. То есть это нормально, когда люди… А.Соломин ― Это не нормально, когда вы говорите «А давайте вы сейчас вступите в партию, поможете мне избраться председателем»… М.Кац ― А чего же в этом ненормального? А.Соломин ― Не-не. Когда люди по зову сердца идут в партию, да? Ну, вот, они говорят: «Вот, «Яблоко» — наш выбор». Это одно дело. «Мы разделяем ваши ценности, мы будем голосовать за ваших представителей». М.Кац ― Да. А.Соломин ― А другое дело, когда они приходят под лозунг… М.Кац ― Ну, понятно. Но это же пришли не какие-то, там, промоутеры с улицы, это никак не финансировалось. Я людям как объяснял? Что, вот, мы голосуем с вами за »Яблоко» всё время. Я не знаю, как вы голосовали, я голосовал за »Яблоко». А.Соломин ― Я не голосую, не хожу на выборы. М.Кац ― Ну, вот. Что ж вы?.. А.Соломин ― Ну, я журналист, мне можно. М.Кац ― Ну и что? Ну, журналисты какие-то ограничения себе такие придумывают. Ну ладно, это другая тема. Ну ладно. Так вот. Я голосовал в 2011-м, вот сейчас, в 2016-м голосовал, а голос всё время… И в Мосгордуму там. Ну, я сам шел, но многие голосовали за яблочных представителей, и голос никогда не превращается в представительство. И мне кажется, что не потому, что партия представляет какие-то плохие ценности. Ценности, по-моему, очень многие люди разделяют, которые партию… Но она как минимум в Москве, на мой взгляд, неправильно управляется. И я призвал людей, сторонников партии, голосующих за нее, просто прийти и управлять партией в Москве самим. Это нормально, устав это предусматривает, что люди могут вступить в партию, сторонники их. Проверяют на предмет, сторонники они или нет. Их проверяли, общались, собеседовали. Вот там старейшины партийные их собеседовали, все сторонники. Мы никого не привели, кто был бы там сторонник Путина или коммунист. И они пришли… Мы пришли менять там управление в партии в Москве, потому что, ну, неправильно, когда партия с такой большой поддержкой и, главное, с ценностями, которые, в общем, большое количество населения разделяет, не имеет никакого представительства из-за, на мой взгляд, некачественного управления. Вот я и хочу поменять управление в московском отделении, поэтому да, планирую. Мы сейчас немножко на время муниципальных выборов этот вопрос отложили, объединили все ресурсы, чтобы провести депутатов и с Митрохиным, и со всеми. Но после выборов мы вернемся к этому вопросу, и я буду претендовать на эту позицию. А.Соломин ― А еще один вопрос я на эту тему хотел вам задать. А Григорий Явлинский – вы с ним разговаривали об этом? И он какую позицию занимает? М.Кац ― Я с ним об этом не разговаривал. То есть я с ним разговаривал подробно о вступлении, конечно же, потому что я воспринимаю его как лидера партии. Хоть он и не председатель, но он ее создатель, в партии исторический персонаж. И я подробно с ним говорил о вступлении, у нас с ним длинные интересные разговоры получаются. Но я не говорил с ним о своих планах и не спрашивал, одобряет ли он их, потому что это действия самостоятельные. Иначе, если бы я получил там какое-то, я не знаю… То есть я бы стал бы действовать по заказу, там не знаю, это было бы неправильно. Поэтому я действую сам. Единственное, что, я надеюсь, что партия нам обеспечит, это честный разбор этой ситуации, да? Чтобы никто никого там не мог, не знаю, исключить или не принять, потому что он хоть и взглядов подходящих, но… Ну, это другая тема. Но, в принципе, вообще партия совершенно живая, живой механизм, такой, много там интересных людей работает. А.Соломин ― А чем вас старая-то не устраивает? Что такое не живой организм? М.Кац ― Живая. Я говорю, как раз наоборот живая. Меня она как раз и устраивает. А.Соломин ― Вы сказали про оживление. М.Кац ― Московское отделение партии в Москве, на мой взгляд, работает слишком в ручном режиме. Митрохин сам очень хорошее дело делает – я так не умею: он на каждую проблему… А.Соломин ― А вы разве не авторитарный человек, вы сами? М.Кац ― Нет, я – нет. Но дело здесь даже не про авторитаризм человека. Здесь про то дело, что когда Митрохин видит проблему, он бежит сам ее решать, что прекрасно (я так не умею). Он бежит сразу и где-нибудь там, не знаю, счетчик домовой… Вот, у него там в достижениях: вот, где-то счетчик там горячей воды люди требовали, он помог и сделал. Классно. Но на мой взгляд, задача председателя партии – это, все-таки, организовать там те 200 тысяч человек, которые готовы волонтерствовать в городе на каких-то адекватных политиков, чтобы они получали себе представительство с помощью своего небольшого вклада работы или еще чего-нибудь. То есть организовать систему. То есть вот это здесь мой взгляд, здесь совершенно не про то, что что-то там неживое. Они просто, на мой взгляд, управляют этим делом в Москве не системно. А так людей там очень много прекрасных, и я потому туда и вступил, потому что там интересные люди, интересные политики, и вообще там люди старшего возраста, интересующиеся политикой с нашего фланга. Это больше такой нигде организации ни одной нет. А.Соломин ― Вы следите за деятельностью политической Алексея Навального? М.Кац ― Конечно. А.Соломин ― Скажите, вот, он подводил определенные итоги и финансовые итоги совсем недавно. Ну и вас больше хочу о политических итогах его предвыборной кампании спросить. Как вы ее оцениваете? Что вы можете сказать о том, какую работу проделал Навальный? И зря он проделал ее или нет? М.Кац: Я думаю, Владимиру Путину не хватает образа заслуженного пенсионера М.Кац ― Я думаю, что не зря. Он вообще делает большое дело в плане того, что он разоблачает коррупцию в высших эшелонах власти. Ну, он очень смело это делает, он… А.Соломин ― Я сейчас именно про предвыборную кампанию. М.Кац ― И предвыборная кампания – она позволяет поднять эту повестку на более высокий уровень. Насчет открытия штабов я не понимаю, зачем они это делают, потому что я не слышал, чтобы эти штабы делали чего-то кроме того, чтобы открылись, либо… А.Соломин ― Там работает 230 не волонтеров, а сотрудников, тех, кому они платят зарплаты (вот, из их отчета следует), которые в свою очередь работают с волонтерами. М.Кац ― Да. Как бы, насколько я понимаю… Я не очень знаком с системой, но насколько я это сейчас понимаю, там они просто занимаются регистрацией в городе волонтеров. Я не слышал, просто я не очень детально знаком, но из того, что я вижу, штабы занимаются этим и больше ничем особо не занимаются. С одной стороны, может быть это потому, что как только они собираются чем-то заняться, у них сразу арестовывают тираж газет. Может, им не дают. Но, может быть, это то, что называется «инстаграмная кампания». Это термин после Костромы пошел, когда они провели кампанию… А.Соломин ― У них не только тиражи газет арестовывают, у них приходят их громят, собственно, эти штабы. Разве, люди, которые собираются ничем не заниматься, будут представлять такую угрозу для властей? М.Кац ― Я… Постоянно, да, это есть такие ситуации, я слышу об этом много и это очень плохо. Но я не думаю, что это какая-то системная история от властей, что громят эти штабы. Это, ну, не могу здесь ничего оценить. Единственное, я не уверен насчет того, что они… Вот, как была избирательная кампания в Костроме, которую там они вели с Ильей Яшиным, она была инстаграмная. Что такое инстаграмная кампания? Когда ты приезжаешь на встречу с избирателями, делаешь фотографию в Инстаграм, выкладываешь ее, всем кажется «О, они тут встречаются с толпами избирателей», а, на самом деле, это увидело 2 бабушки. Может быть. Я не очень знаком. Может быть, эти штабы открыты для того, чтобы сделать фотографию на их открытии. Я не знаю, может быть, они делают чего-то еще. Ну, вот, по поводу штабов. Но сама кампания – это очень хорошо, потому что это позволяет поднять на президентский, на политический уровень антикоррупционную повестку. Так что здесь они большие молодцы и я это со всех сторон одобряю. Мне кажется, что да, они очень навострились в том, чтобы поднимать на обсуждение какие-то вопросы. А.Соломин ― Я, все-таки, не отстану от вас как от специалиста в области политических технологий. Посоветуйте Алексею Навальному, дальше какие шаги предпринимать? М.Кац ― Надо организовывать людей. Надо не просто открывать штаб и фотографироваться с ним, и уезжать. Надо делать систему. Там вот, например, у нас система с муниципальными кандидатами, когда человек регистрируется, получает личный кабинет, ему там даются какие-то предложения чего-нибудь сделать или задания «Вот, иди туда, возьми то, сделай это». То есть мы это всё делали на кампании Навального в 2013-м, мы это делали на кампании Гудкова, да? То есть 4 тысячи человек, которые жили в округе, постоянно им звонили: «Приходите на стенд, возьмите листовки, поагитируйте». То есть люди, которые сторонники в городах других или в Москве, они должны войти в какую-то систему и постоянно к ним надо обращаться, чтобы они чего-нибудь сделали. Очень много всего можно сделать. Можно распространить материалы – пусть какие-то из них отберут, какие-то всё равно распространятся. Можно, я не знаю, сказать «Напиши от руки, повесь на стенд в подъезде». Чего-нибудь. Надо организовывать людей. Вот это самое главное, что должен делать политик, не имеющий доступа к СМИ. Организовывать людей, чтобы они вместе с ним толкали те идеи, которые он предлагает. И тогда всё получится. А.Соломин ― Давайте о Путине поговорим с вами? М.Кац ― Давайте. А.Соломин ― И тоже совет ваш. Вот сейчас ходят слухи (и некоторые вещи подсказывают, что именно так всё и происходит) Владимир Путин ищет некий образ будущего для себя, для новой своей президентской кампании. Как вы думаете, вот, что Владимиру Путину не хватает для того, чтобы новое поколение пошло не за Навальным, а за Владимиром Путиным? М.Кац ― Я думаю, Владимиру Путину не хватает образа заслуженного пенсионера. Он должен уйти на пенсию, собирать грибы, я не знаю, рассказывать лекции. А.Соломин ― За него не пойдут голосовать. М.Кац ― Не пойдут. Ну и ничего. А и не надо. Сколько можно уже? Человек последний раз по улице ходил сам, просто сам по себе в 1999 году. Большинство, ну, значительная часть, там не знаю, моей аудитории тогда только еще пешком под стол ходила. А он последний раз тогда один по улице ходил в России. Ну, не может человек, который с 1999 года ничего за пределами своего лимузина президентского и отчетов своих президентских не видел, он не может управлять страной в 2018-м, 2019-м, 2020-м году. Это просто нелепость, это просто абсурд. Он правит дольше Брежнева. Не может происходить такого в стране, где бóльшая часть людей имеет высшее образование. Ну, это просто нелепо. И какой может быть образ будущего у такого человека? Это же просто смешно. А.Соломин ― Ну, он же старается, вот, занимается цифровой экономикой, заказывает аналитику. М.Кац ― Ну, какая цифровая экономика? Ну, можно хоть обзаказываться. А.Соломин ― А почему вы думаете, что он не сможет? Это не его задача, он президент. Главное, найти людей, которые могут работать. М.Кац ― Ну, это просто смешно и нелепо. Я даже не знаю, чего на это сказать. Человек, который с 1999 года президент, исполняющий обязанности, а потом президент, не может найти образ будущего сейчас. У него всё будущее уже прошло. Всё его будущее уже состоялось, он его достиг. Вот, мы сейчас в его будущем. Оно не очень-то радужное, потому что мы в конфликте со всем миром, у нас большие проблемы с экономикой совершенно не понятно, из-за чего. У нас конфликты с соседями. Вот оно, будущее его. Всё, нет дальше у него будущего. На пенсию грибы собирать. А.Соломин ― Оптимист Максим Кац в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Мы на этом заканчиваем, Алексей Соломин провел это интервью. Спасибо, всего доброго.

Ссылка на источник