А.Нарышкин ― Всем здравствуйте, в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Нарышкин, напротив меня журналист Орхан Джемаль. И, собственно, ваше, Орхан, особое мнение слушатели и зрители сейчас будут… Вашему особому мнению будут внимать. Добрый вечер. О.Джемаль ― Здравствуйте. А.Нарышкин ― Скажите, пожалуйста, про канал «Лайф». Появились сообщения со ссылкой на РБК, что, в общем, канал, вроде как, прикажет долго жить. Вот, я вам процитирую: «Прекращает производство канал новостных сюжетов, коллектив объявит об этом в пятницу, — говорят источники. – Уйдут сотрудники, которые занимаются производством новостей. В нынешнем виде канал фактически прекратит существование». Вот, чтобы не было банально, чтобы у нас в эфире не прозвучало сейчас «Уходит эпоха» и что-то в этом роде, что вы можете сказать про «Лайф» и, на самом деле, про то, что это СМИ исчезает? О.Джемаль ― Ну, вообще, мне, на самом деле, жаль. А.Нарышкин ― Серьезно? О.Джемаль ― Да. Мне абсолютно искренне жаль, если смерть «Лайфа» таки состоится. Потому что это очень интересный медийный эксперимент, точнее это сеть медийных экспериментов, которая прошла на фоне становления такой фигуры как Габрелянов. А.Нарышкин ― Старший? О.Джемаль ― Старший, конечно. То есть, безусловно, человек там… Мы можем по-разному относиться к его политической позиции, но это такой, особый мэтр желтой прессы, мэтр концептов, с которыми желтая пресса работает. Это человек, создавший суперуспешные провинциальные издания. Когда он перерос этот масштаб, он создал суперуспешные такие, желтючие издания в Москве – это «Жизнь» и, по-моему… Как же второй его проект назывался дочерний? А.Нарышкин ― Я не читал, не знаю. О.Джемаль ― Вылетело сейчас из головы. То есть это очень интересно, потому что до того желтая пресса, вот, как бы, лучшая желтая пресса – это был такой, вот, андеграунд, это немножко маргинально, это «Мегаполис-экспресс»… А.Нарышкин: «Спид ―инфо». О.Джемаль ― Ну, «СПИД-инфо» — это по… А.Нарышкин ― Я почему-то из детства помню, не знаю. О.Джемаль ― …это для плебса, все-таки, побольше там, да? А, вот, «Мегаполис-экспресс» – это издание, которым фактически рулил зам главного Дудинский, Игорь Дудинский. То есть это, конечно же, был такой андеграундный стеб, да? То есть это такое богемное подполье издевалось над всем. И вдруг появляется Габрелянов откуда-то там из Тмутаракани и доказывает, и утирает нос вот этим вот салонным таким вот хохотунишкам, которые издают вот такую вот газету, что, на самом деле, вот, повестка дня должна быть самая быдловская, самая (НЕРАЗБОРЧИВО)! Да, именно в Москве! Вот, точно так же, как в каком-нибудь Урюпинске. И это будет работать. И это работает идеально. Это фантастически успешный проект. Дальше он продолжал экспериментировать. Он пытался внести некие методики, которыми работает желтая пресса, в том числе и скорость доступа такого, вот, к жареной информации. Он пытался привить в респектабельное это пространство. И пытался «Известия» построить по такому же образцу. На мой взгляд, это завершилось, конечно, катастрофой и неудачей (этот конкретный эксперимент). Конечно, одна из квинтэссенций его деятельности – это «Лайф», где он довел до абсурда, до крайности вот это вот всё там, да? И, в принципе, если бы он удерживал «Лайф» именно на этой волне, на пике желтизны, то есть то, что спрос, то, что для толпы, то, что площадной цирк, то я думаю, что он бы сохранил, ну, рентабельность проекта, успешность проекта. Но в какой-то момент он ушел туда, от чего открещивался изначально. Он пошел в политику, он превратил это в пропагандистский ресурс… А.Нарышкин ― Так соответствовать как все. О.Джемаль ― …и пожав «лайки», заходы, там я не знаю, как там это сейчас теперь считается, первого этапа, стал не интересен на втором. Но в любом случае Габрелянов – это эпоха, Габрелянов – это человечище в медийном пространстве. Это даже смешно об этом как-то обсуждать. Поэтому мне искренне жаль, когда его проекты заканчиваются неудачей, как бы я ни относился к политическим взглядам самого Арама Ашотовича и к той линии, которую поддерживают его издания. А.Нарышкин ― Я вот часто слышал от критиков канала, от недоброжелателей, «Лайф» называют «сливной помойкой». О.Джемаль ― Да, сливной помойкой. И он пытался и из «Известий» сделать сливную помойку. И вообще конвертировать сливную помойку – это вообще очень хорошая тема-то, на самом деле. Это как вторсырье. Понимаете? За этим будущее, да? За переработкой, вот, всяких отбросов. То есть он в какой-то момент сумел наладить грамотную переработку отбросов. А.Нарышкин ― То есть и сливная помойка – это, все-таки, даже комплимент? О.Джемаль ― Ну, сливная, ну, помойка там, да? На самом деле же, вопрос: интересно то, что делал Габрелянов? Да, это интересно. Габрелянов – это большой экспериментатор в российском медиа. Несмотря на то, что он вата ватная, он абсолютно гениальный мужик. А.Нарышкин ― Эффективный менеджер. О.Джемаль ― Он гениальный мужик. Он, может, даже и не эффективный менеджер – он слишком экспериментатор для того, чтобы быть эффективным менеджером. О.Джемаль: Габрелянов–большой экспериментатор в медиа. Несмотря на то, что он вата ватная, абсолютно гениальный мужикА.Нарышкин ― Новатор. О.Джемаль ― Да, слишком новатор, да. То есть это, конечно, гениальный мужик. А.Нарышкин ― А тот факт, что такое СМИ популярное, которое, мне кажется, прокремлевской ориентации, все-таки, оно сейчас накануне выборов уходит – это плохо, тревожно? О.Джемаль ― Ну, насколько я понимаю, вот именно политика губит проект Габрелянова. То есть как пропагандистский он теряет интерес аудитории, как игрок в политическом пространстве Арам Ашотович может совершать какие-то ошибки, там, ссориться с одними людьми, а, наоборот, сходиться с теми, кто окажется не на коне через ход. То есть вот, в чем проблема. Он же ориентировался на таких вот западных магнатов медийных, у которых ни стыда, ни совести, что называется, да? А.Нарышкин ― Мэрдок. О.Джемаль ― Да, например. То есть ни каких-то особых политических взглядов там, да? То есть что угодно. А он сам – нет. Он сам не может. При всей своей брутальности, при всем своем мате на планерке он, на самом деле, просто русский интеллигентишка. Он не может без убеждений. А.Нарышкин ― Тот факт, что «Лайф» (LifeNews прежнее название) популярен в России, как характеризует общество наше? О.Джемаль ― Ну, а почему мы должны как-то, вот, брать и марать связью с обществом обязательно «Лайф»? Давайте по-другому поставим вопрос: а то, что у нас была популярна «Комсомольская правда» и продолжает быть таковой, как это характеризует общество? А.Нарышкин ― Ну, как? Я не знаю, я вас спрашиваю. О.Джемаль ― Ну, вот, в принципе, напрашивается ответ, что с той легкой надменной брезгливостью, с которой мы относимся к »Комсомолке» или к »Лайфу», в общем-то, можно и к обществу относиться. Такое у нас общество, да. А.Нарышкин ― Ну, только в России такое общество? Или это, в принципе, нормальная ситуация? О.Джемаль ― Да нет, это обычный стандарт – посмотрели бы вы на эту сволоту в Америке. А.Нарышкин ― А, вот, принцип, который использовал канал «Лайф», не знаю, как, например, зарубежные СМИ, когда ты можешь стать свидетелем какого-то происшествия и вот это вот снимаешь всё на камеру своего телефона, и потом за деньги отправляешь как раз «Лайфу», это хорошо-плохо? О.Джемаль ― Ну, в принципе, это, на самом деле, не »Лайф» же придумал. «Лайф» внедрял, да? И даже не первый, кто это внедрил там, да? Вы будете смеяться, но такие вещи как подкуп информаторов – он вообще с провинции начался. Это в провинциальной прессе вот эти вот все новации управления вводились. Еще в свое время ныне работающая, по-моему, в США на »Свободе» Фатима Тикаева подкупала источники внутри МВД. Гаджимурад Камалов, великий Гаджимурад Камалов там это делал. То есть это делалось задолго до Габрелянова там, да? «Кавказский узел», извините меня, раздает всем номера там: «А, вот, видео свое можете присылать сюда». А.Нарышкин ― То есть тоже распространенная практика? О.Джемаль ― То есть просто это всё эксплуатировалось на LifeNews, это всё популяризировалось, это всё пиарилось там, да? Многие, кто платил, но все знали, что Габрелянов платит много там, да? А.Нарышкин ― Давайте перерыв сделаем. Журналист Орхан Джемаль в эфире «Эха Москвы», скоро вернемся. РЕКЛАМА А.Нарышкин ― Продолжаем наш эфир. Журналист Орхан Джемаль сегодня в студии «Эха» и телеканала RTVi со своим особым мнением. В США давайте перенесемся. Для себя поняли, что произошло в этом Шарлотсвилле? О.Джемаль ― Ну, я так понял, что был конфликт на такой, расовой почве, который закончился известным эксцессом. А.Нарышкин ― А почему, ну, вдруг? О.Джемаль ― Ну, он был не вдруг, потому что, на самом деле, такая вот символическая война памятников, которая и здесь есть там… Назвали улицу или, там, мост Кадыровым, не назвали. Поставим мы где-то там памятник Ивану Грозному или, там, князю Владимиру, или не поставим. Это и здесь тоже всё это есть. Но это есть и в Америке – там, может быть, даже пораньше началось. В том числе и такая, демократическая либеральная борьба со всякими флагами, памятниками, символикой, связанной с южанами в период Гражданской войны середины XIX века в США, Североамериканскими тогда они даже назывались. И сейчас вот эта вот символика, герои той войны, флаг конфедератов там, образ генерала Ли и всё такое прочее – это стало такой, вот, символикой правой Америки такой. А.Нарышкин ― То есть это интерес возродившийся, получается? О.Джемаль ― Ну, он всегда, как бы, существовал там, да? То есть, на самом деле, смотрите, вот по результатам той войны возник Ку-клукс-клан там, да? Вот, сколько лет-то прошло, уж там по 200 скоро будет, а Ку-клукс-клан всё жив там, да? То есть никуда это не исчезало, никуда это не пропадало – просто сейчас это всё… А.Нарышкин ― Так это где-то тлеет? И почему это сейчас вылезает наружу? О.Джемаль ― Ну, потому что в целом… А.Нарышкин ― Трамп виноват? О.Джемаль ― Да, да. Кстати, да. А.Нарышкин ― Чего он сделал? О.Джемаль ― Он пришел. Он пришел и фактически отменил тот корпус политкорректности, который там сложился за последние, может, лет 30. А.Нарышкин ― Американское общество распустилось? Стало свободнее? О.Джемаль ― Да. В определенном смысле это свобода низов, которых истеблишмент стал строить меньше. Там низы – они, вот, такие, они ксенофобские, они там могут не любить негров, евреев, кого угодно. А.Нарышкин ― Ну, это провал Трампа тогда, получается, события в Шарлотсвилле. О.Джемаль ― А почему это провал Трампа, если, строго говоря, он пришел на поддержке этого пространства? А.Нарышкин ― Ну, хорошо, а теперь он получает на пустом месте, как мне кажется, такой вот конфликт бурлящий. Всякие там правые, ультраправые. О.Джемаль: Быдло выбирает Трампа. Трамп – президент быдла. Да, это такО.Джемаль ― Не получает он никакого нового конфликта. А когда, значит, посылают, я не знаю, гражданское ополчение, гражданскую гвардию расстреливать банды в Нью-Орлеане чернокожие, это что? А когда происходят огромные демонстрации, стычки с полицией в связи с убийством там чернокожего (то ли бандита, то ли прохожего), это что? Это что, всё при Трампе было? Это было и при Обаме, и так далее. Просто при Трампе это обретает новые эстетические очертания такого вот, наглого мурла, наглого быдла, которое, вот, там: «Это так, вот, всё». Шариковщина! Вот. Вот, я нашел правильный термин. А.Нарышкин ― Отлично. О.Джемаль ― Проблема старая. Просто олицетворением этой проблемы становятся Шариковы, американские Шариковы, которые и раньше были, но раньше они, вот, не фронтмены. А.Нарышкин ― Трамп – президент быдла? В смысле для быдла? Быдло выбирает Трампа? О.Джемаль ― Ну да, быдло выбирает Трампа. Трамп – президент быдла. Да, это так. А.Нарышкин ― Вы вспомнили про памятники… О.Джемаль ― Мы можем, скажем… Нам может не нравиться слово, которое специально так провокационно. А можно УралВагонЗавод там американский. А.Нарышкин ― Ой-ой-ой-ой. Вот, поедете в какую-нибудь командировку в Нижний Тагил и что будете делать? О.Джемаль ― Да ничего, как-нибудь переживу. И не в таких местах… И погорячее точки бывали. А.Нарышкин ― Про российские регионы и памятники. Вы сами сказали, например, памятник Грозному, мост Кадырова. У нас же тоже наблюдается такое бурление в обществе, в социальных сетях, ставить не ставить, почему вот он поставил, а, вот, например Мост Немцова никак не… О.Джемаль ― Почему мост Кадырова есть, а моста Немцова нет, да? А.Нарышкин ― Да. Почему в России вот это вот всё не выливается в какие-то столкновения и беспорядки? О.Джемаль ― То есть… Простите меня, студенты-химики московские, взрывающие рынок, крышу на рынке, которая падает на головы, там, таджиков, азербайджанцев, ну, торгашей на этом рынке, которая давят их, это, как бы, вам мало? А.Нарышкин ― Что это? О.Джемаль ― Это конкретный скандал, конкретный теракт, который, там скажем, белые… А.Нарышкин ― Нет-нет-нет… О.Джемаль ― Белый мусор направил, как бы, против гастарбайтеров. «Белый мусор» — специально так говорю, это американский оборот «white trash», обозначает то пространство, от имени которого произошла акция в Шарлотсвилле. А.Нарышкин ― Я просто вас хочу вывести не на какой-то межнациональный-межконфессиональный конфликт, а, вот, в принципе поговорить про поляризацию отношений и масс людских, нашего населения. Потому что кто-то поддерживает Грозного, для определенной части людей Грозный – это кумир, для кого-то Сталин – кумир. Для другой части населения они не являются какими-то кумирами, идолами и так далее. Почему споры вот эти вот вокруг установки памятников, досок памятных, они у нас не переходят какую-то черту, они у нас остаются в Facebook, в Twitter’е, в эфире радиостанций, телеканалов и так далее? О.Джемаль ― Подождите, у нас все нулевые прошли на фоне такой вот террористической активности, ну, так называемых русских националистов, нацистов (ну, как угодно можно назвать там, да?), которые убивали судей, адвокатов, резали почем зря на улицах, там не знаю, таджиков и иногда даже якутских шахматистов там, да? И вообще много чего, как бы, делали смешного и веселого там, да? Ровно до тех пор, пока не решили, что, вот, они немножко палку перегнули (так называемое Дело БОРНа). А вы говорите, что это ни во что не выливалось? Да, на этом фоне шли, там, разговоры про памятники. Да? Это сейчас там Иван Грозный. А помните разговоры про памятники казакам, погибшим по итогам Второй мировой войны, то есть Краснову там и так далее, который на Соколе ставился? Это где-нибудь 2005-й год. А.Нарышкин ― Да нет, я помню и споры были, переживания отдельных граждан по поводу того, что станция Алма-атинская будет называться. О.Джемаль ― Рубка вокруг Войковской метро там, да? А.Нарышкин ― Нет, вы говорите… О.Джемаль ― А извините меня, дебаты вокруг памятника Абаю на Чистых прудах, когда интеллигентнейшие либеральные люди вдруг неожиданно сказали: «Зачем нам этот чурка тут?» А.Нарышкин ― Ой, я не помню. Когда это было? О.Джемаль ― Было-было! Было именно такое. А.Нарышкин ― Вы еще скажите, в 2012 году это было после 6-го мая, когда там… О.Джемаль ― Нет, Абая раньше поставили там, да? А.Нарышкин ― Может, тогда эти дискуссии актуализировались. О.Джемаль ― И вся эта борьба с Абаем там проходила на фоне точно таких же убийств. А.Нарышкин ― Так это вы в истории смотрите. А сейчас? Вот, новая конкретная история: Памятник Грозному в Орле поставили. Доска Сталину в Юридической академии, из-за которой Генри Резник уходит. О.Джемаль ― Давайте еще подымем статистику по убийствам на почве какой-нибудь розни, на почве каких-то фобий и у нас будет картина, есть у нас это или нет. Я вам говорю, что мы ничем от Америки не отличаемся, на самом деле. А.Нарышкин ― Вот, вы опять меня уводите в другую сторону, в споры и конфликты из-за разреза глаз, цвета кожи и так далее. О.Джемаль ― А вы о чем? А.Нарышкин ― Так я о том, что сталинисты и антисталинисты спорят друг с другом, только почему-то на улицы не выходят и никто потом не садится в машину и не давит оппонентов своих. О.Джемаль ― Ну, там, на самом деле, это ж тоже не упирается в споры конструкторов «Вы за север или за юг», да? «На чьей стороне вы, там я не знаю, будете в фильме «Унесенные ветром» в каком-нибудь?» То есть это тоже широкий комплекс вопросов, где помимо исторической справедливости присутствует абсолютно актуальная тема, там не знаю, нелегалов из Мексики, распоясавшихся негров и так далее. Мы можем составить собирательный образ там, да? То есть человек, во-первых, он симпатизирует южанам, для начала. Он считает, что всех этих вот мексикашек мокроспинных, которые сюда заехали, их нужно просто из пулеметов косить. А.Нарышкин ― Кто? Подождите. О.Джемаль ― Вот этот же человек, который поддерживает там, да? Он же считает, что все негры – это обнаглевшие уголовники, которых нужно стрелять при малейшем подозрении, и вообще держать в узде. И можно довольно долго перечислять весь этот набор фактов там, да? И это будет описанием менталитета конкретной страты. Конкретный пункт может отсутствовать там – не обязательно полный набор. Но это всё из одного пространства. Это такой, вот, правый низовой радикализм. А.Нарышкин ― А вот эти споры между противоборствующими сторонами – они сверху регулируются? Вот, если, например, будут фиксировать в Кремле, что слишком сталинисты стали радикальными и слишком антисталинисты в своей риторике далеко заходят. О.Джемаль ― Сталинисты не могут быть радикальными по определению. А.Нарышкин ― Почему? О.Джемаль: Если человек не обладает известной долей конформизма, он не имеет права претендовать на сталинистаО.Джемаль ― Потому что главная характеристика сталиниста, реального сталиниста – это конформизм. То есть если человек не обладает известной долей конформизма, он, в принципе, не имеет права претендовать на сталиниста. А.Нарышкин ― Ну хорошо, вы же поняли, о чем я? О.Джемаль ― Ну, пожалуйста, да. У нас культивировали национализм, в том числе и достаточно радикальный. Когда пришло время, замочили всех. А.Нарышкин ― ФСБ сообщила в последние дни о нескольких успешных операциях. В частности, задержали диверсанта Службы безопасности Украины в Крыму, который лес собирался жечь, какие-то там оползни вызывать. О.Джемаль ― Да. И каких-то еще агентов Исламского государства, которые варили в тазиках взрывчатку. А.Нарышкин ― Чуть раньше это были задержаны. О.Джемаль ― Да. А.Нарышкин ― Вот, что касается украинского диверсанта. Смешно вам было, когда вы вот это читаете? Перечисление тех злодеяний, которые он мог совершить. О.Джемаль ― Ну, я уже… Это не первый украинский диверсант – я уже привык. А.Нарышкин ― То есть вы, все-таки, улыбаетесь? О.Джемаль ― Ну… Ну, я могу допустить, что… А.Нарышкин ― Почему вы улыбаетесь? Слушайте, серьезное ведомство, откуда вышел наш президент О.Джемаль ― Я могу допустить, что украинские диверсанты в природе существуют. Могу допустить. Так же я абсолютно уверен в том, что по мере надобности украинских диверсантов просто выдумывает Федеральная служба безопасности. А.Нарышкин ― Зачем? О.Джемаль ― Для орденов, например. Также я могу допустить, что эти вещи могут и совпадать там, да? Вроде, диверсант был, но подвиги преувеличены или степень его диверсионности преувеличена. Ну хорошо, я не отношусь серьезно к украинским диверсантам. А.Нарышкин ― Хорошо. Сделаем сейчас перерыв. В программе «Особое мнение» журналист Орхан Джемаль. НОВОСТИ А.Нарышкин ― Продолжается эфир радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi. Орхан Джемаль, журналист сегодня со своим особым мнением. Я хочу вас добить с темой про ФСБ и диверсантов, украинских диверсантов. Поговорить даже не об Украине, а об отношении вашем и многих других к ФСБ. Почему никто не доверяет? Ну, не никто (кто-то доверяет), почему всё равно есть такое расхожее мнение, что ФСБ делает какие-то вещи и заявления, просто чтобы получить какую-то награду, чтобы там еще что-то? О.Джемаль ― Ну, это очень простой ответ на этот вопрос. 1999-й год, Рязань, учения. А.Нарышкин ― Ну и что? О.Джемаль ― Я хочу получить объяснения. А.Нарышкин ― Ну, это один кейс. О.Джемаль ― Извините меня, взрывы домов в России 1999 года – это один кейс? А.Нарышкин ― Нет, подождите… О.Джемаль ― Да, один кейс. А.Нарышкин ― Вы же не будете обвинять ФСБ в организации взрывов? О.Джемаль ― Подождите, я не хочу обвинять – вы мне объясните, как вот на фоне взрывов домов по всей стране некоторые сотрудники минируют дом в Рязани? А.Нарышкин ― А я не в ФСБ работаю, я не знаю. О.Джемаль ― Нет, ну, поскольку ФСБ это никак не объяснила кроме идиотского замечания про идущие учения на предмет того, насколько там на стреме пожарники и прочие-прочие, то, вот… Ну, значит, доверия больше нет. А.Нарышкин ― То есть из-за вот этой одной истории… О.Джемаль ― Нет, этих историй было миллион. Просто эта настолько громкая, она настолько обыгранная, она настолько вошла в культуру, да? Про нее снимаются фильмы. Знаете, я вам так скажу. Вот, провокаторская деятельность Третьего охранного отделения… А.Нарышкин ― Это что такое? О.Джемаль ― В России, в царской России была так называемая жандармерия, Охранка, да? Третье охранное отделение. И уже на рубеже XIX-XX веков они были очень большими провокаторами: они контролировали многие теракты, давали им случиться, проводили свои интересы для кадровых подвижек внутриведомственных. И это осталось в мировой культуре великим следом, да? То есть Честертон пишет роман «Человек, который был четвергом», конечно, имея в виду Азефа, Евно Азефа. То есть, ну, вот это вот очень, как бы, большой, грандиозный случай. Вот, история с рязанскими учениями – это вот то, что оставит след в мировой культуре, о чем будут написаны книги, детективы там, пародии и так далее. То есть это… А так там подобных вещей была масса, да? Когда я читаю, что «Вы знаете, вот, доказательством вины являются результаты обыска, когда мы нашли фрагменты, элементы, из которых создается взрывное устройство, а именно: банку с гайками и винтами». Обыск проводился в гараже, да? Вот, как я должен относиться к материалам и доказательствам, которые там предлагает ФСБ? А.Нарышкин ― Верить компетентным органам. О.Джемаль ― Они в гараже нашли банку с гайками и винтами, сказали: «Вот вам доказательство того, что этот парень собирал миры, поскольку террористы используют гайки и винты во взрывных устройствах для усиления поражения». Да? Ну, всё. Ну, раз так, значит, и веры не будет. И доверия не будет. О.Джемаль: Если ты взял человека, как взяли Улюкаева, то логичным образом надо дальше перекопать у него дачный участокА.Нарышкин ― А нужно ли ведомству Бортникова, чтобы население доверяло тем словам, которые они произносят? О.Джемаль ― Ну, поскольку мы прекрасно понимаем, что сейчас как никогда верно ленинское определение, что «Государство – это машина подавления, действующая в интересах правящего класса», мы понимаем, что, в общем-то, не заинтересован Бортников ни в каком доверии населения. Население не является у нас правящим классом. У нас, скажем так, режим, который назывался в марксистских учебниках «Власть крупной и особо крупной буржуазии», да? То есть олигархат такой. Вот, чье доверие нужно Бортникову. А население – что от этого населения? Что? Он что, избираемая должность, что ли? А.Нарышкин ― Путину нужно доверие населения. О.Джемаль ― Ну, Путину нужно, оно у него есть. А.Нарышкин ― А оно у него постоянное? Константа? О.Джемаль ― Ну, не зря же говорят «тефлоновый рейтинг», да? Ну, есть у него доверие. А.Нарышкин ― Про рыбалку что скажете? Как вам? Путин и щука. О.Джемаль ― Ну… Убил. А.Нарышкин ― Убил? О.Джемаль ― Да. А.Нарышкин ― Гонялся и убил? О.Джемаль ― Да. А.Нарышкин ― Ну, красивый такой пиар-ход, пиар-акция или примитивный? О.Джемаль ― Ну, вы знаете, честно говоря, Владимир Владимирович, когда занимается щуками, амфорами, горными лыжами… А.Нарышкин ― В хоккей еще играет. О.Джемаль ― Знаете… О! Я только что вернулся из Белоруссии… А.Нарышкин ― Помните, сколько там, 7 или 8 шайб за матч? О.Джемаль ― …где говорят «Наш-то в отличие от вашего, действительно, умеет играть в хоккей». Так говорят в Белоруссии. Я когда увидел первый раз еще в нулевых, там, в первой половине нулевых, как показывают Путина, катающегося на горных лыжах, сказал: «Ну, в общем, да, конечно, катается, хотя, такими навыками не принято хвастать», да? Вот с этой историей с щукой… Ну, не надо грести как на велосипеде, да? То есть с ластами по-другому это всё немножко – от бедра нога должна двигаться. Вот, как-то вот вечно, вот, у Владимира Владимировича какой-то, вот, изъян, который всё начисто портит во всех таких вещах. А.Нарышкин ― А вы бы что посоветовали Путину? Какую-нибудь красивую историю предложите. О.Джемаль ― Он совершенно замечательно проводит заседания, совещания. А.Нарышкин ― Что там вас радует, изумляет? О.Джемаль ― Ничто не режет глаз. Вот, в отличие от того, когда он… А.Нарышкин ― Всё органично? О.Джемаль ― Да. Вот, когда он катается на лыжах, когда он охотится за щуками, когда он выныривает с амфорами там, всегда есть какая-то штука, которая остро режет глаз, да? А.Нарышкин ― То есть перебор? О.Джемаль ― Ну, иногда он просто плохо это делает, как катается на лыжах там, да? Иногда возникает там, вот, некая несусветная ситуация с амфорами: нырнул, достал там, да? А.Нарышкин ― Это чудо. О.Джемаль ― Иногда приходит известие, что тигрица сдохла там, да? И только совещания у него без сучка и задоринки! То есть он большой мастер в этом деле, ничего не режет… Если ты уж на что-то обращаешь внимание в путинском совещании, значит, чего-то не то. А, вот, когда не к чему прицепиться, значит, всё идеально. А.Нарышкин ― Идеальный порядок? О.Джемаль ― Идеальный порядок, да. Это ему удается. Это ему удается. Я не буду говорить про дзюдо, я не очень разбираюсь в этой борьбе. Но если бы там Путин увлекался бы боксом, я, наверное, его в этом тоже бы потроллил. А.Нарышкин ― За процессом над Алексеем Улюкаевым как-то следите? Сегодня первый день. О.Джемаль ― Вы знаете, особо не слежу. Мне всё более-менее понятно. А.Нарышкин ― Поделитесь, пожалуйста. О.Джемаль ― Ну, я уже много раз говорил, я не могу поверить в официальную версию, потому что я не могу поверить в министра финансов, который берет чемоданчики с деньгами, и с чемоданчиками с деньгами там куда-то идет. А.Нарышкин ― Экономики только. О.Джемаль: Если бы вскрывались реальные схемы, в которых участвовал реальный Улюкаев, то это было бы трудно доказуемоО.Джемаль ― То есть если ты взял человека, вот, в тех ситуациях, в которых взяли Улюкаева, то логичным образом дальше перекопать у него дачный участок, посмотреть, нет ли в 3-литровых банках там зарытых денег. Министр же финансов! Чем он там занимался? А.Нарышкин ― Экономикой. О.Джемаль ― Министр же экономики там, да? То есть должны быть на участке стеклянные 3-литровые банки, набитые долларами. Вот, мне трудно в это дело поверить. Я понимаю, почему так это дело организовано. Потому что если бы там вскрывались какие-то реальные схемы коррупционные, в которых (я вполне могу допустить) участвовал реальный Улюкаев, то это было бы чрезвычайно трудно доказуемо. А здесь всё наглядно: вот, пожалуйста, положил видео на стол судье и приговор в кармане. А.Нарышкин ― Но, ведь, Улюкаев в отличие, например, от других известных персонажей, политиков, например, Никиты Белых, он во вполне таких условиях, приемлемых содержится. Он же под домашним арестом. Почему к нему власть, государство, можно назвать это «репрессивная машина» относится более терпимо, чем к тому же Белых? И к губернаторам другим, которые тоже в СИЗО у нас сидят в Москве. О.Джемаль ― Я, честно говоря, не знаю. Может, кто-то похлопотал за него. А.Нарышкин ― Ну, то есть остаются покровители? Может, там Путин? О.Джемаль ― Ну, может, сам Путин. Может быть, решил, что «Ну ладно, отдам уж, так и быть, Игорю Ивановичу на растерзание. Но пока, вот, можно и гуманизм какой-то такой проявить». Я не знаю. Это их банда, это их понятия и мне нисколько не жаль Улюкаева, потому что не насильно его туда затащили, сам пошел, понимал, с кем дело имеет там, да? Ну, захотел с волками жить – вой по-волчьи. А.Нарышкин ― Допускаете ли вы, что Улюкаев сдаст кого-нибудь из команды Путина? Вот, идет над ним процесс… О.Джемаль ― Кому сдаст? В связи с чем сдаст? А.Нарышкин ― Ну, сделает громкое заявление. О.Джемаль ― Процесс нужен для того, чтобы осудить Улюкаева. А.Нарышкин ― Это понятно. О.Джемаль ― Улюкаева нужно осудить, потому что он не нравится Сечину. Кто ставит задачу найти человека, которого Улюкаев должен сдать? Кто? А.Нарышкин ― Нет, никто. Просто сам Улюкаев, будучи обиженным на Путина, на Сечина. О.Джемаль ― И что он сделает? А.Нарышкин ― Он выйдет и скажет: «А я видел, что Сечин…» О.Джемаль ― «А Путин по утрам ест жареных младенцев»? А.Нарышкин ― Или так. О.Джемаль ― Ну… Ну, пусть скажет там, да? Кому это интересно? Все же знают, что они едят жареных младенцев по утрам. А.Нарышкин ― У нас мало времени остается. 2 темы, которые широко обсуждались, но, вроде бы, постепенно стихает всё вот это бурление. Уход Малахова и приход Дмитрия Борисова на Первый канал. Понимаете, опять же, почему такое оживление? Почему столько сообщений посвящено этому? Кто ушел? Малахов в декретный отпуск. Чему посвящен был первый выпуск. Тем больше нет? О.Джемаль ― Ну… И что? Ну, вот, а вопрос-то в чем? О.Джемаль: Мне нисколько не жаль Улюкаева, не насильно его туда затащили, сам пошел, понимал, с кем дело имеетА.Нарышкин ― Ну, вот, почему? Почему это обсуждается? О.Джемаль ― Почему Малахов? Ну, потому что Малахов… А.Нарышкин ― Почему это центральное событие? О.Джемаль ― Ну, как вам сказать? Есть вообще вещь как вот… Сейчас даже это пытаются придумать, конвертировать, ну, вот, известность, узнаваемость и так далее. Почему все обсуждают, с кем спит Алла Пугачева? А.Нарышкин ― А это обсуждают? О.Джемаль ― Ну, конечно, обсуждают. Галкин, там, Киркоров, там я не знаю, кто-то там еще, Козьмин или, там, Кузьмин, да? То есть все этим… Раймонд Паулс там, да? Все всё это обсуждают. Но, в принципе, Малахов – это вот такая Пугачева от медиа, да? То есть это, вот, как бы, с одной стороны, создатель контента, а, с другой стороны, сам по себе предмет исследования и рассмотрения. Ну, вот, всем удобно говорить о Малахове. Мне жаль его ухода, потому что… Я, естественно, не смотрел… Как называется? А.Нарышкин ― «Пусть говорят». О.Джемаль ― …»Пусть говорят», хотя, несколько раз участвовал в этой передаче, даже не видя результата. К Малахову отношусь очень хорошо. А.Нарышкин ― А в каких выпусках? Чему было посвящено? О.Джемаль ― Ну, там была одна история про женщину, которую посадили в Непале за убийство. История про какого-то гастарбайтера, который обрюхатил там москвичку малолетнюю там, да? А.Нарышкин ― А зачем вы пошли? За деньги, что ли? О.Джемаль: Малахов–это Пугачева от медиа. С одной стороны, создатель контента, а, с другой — сам предмет исследованияО.Джемаль ― Ну, вот, я пару раз сходил, после этого понял, что мне этого делать больше не надо. Скажем так, второй раз я шел уже просто из расположения непосредственно к Малахову, который считается человеком талантливым и интересным. А.Нарышкин ― Интерес к этой телевизионной кухне – это же тоже показатель, ну не знаю, запущенности нашего общества. О.Джемаль ― Да так везде. Это же та же самая тема – узнаваемость лица, да? То есть узнается лицо Аллы Пугачевой, узнается лицо Малахова. А.Нарышкин ― Спасибо. Время наше вышло. Журналист Орхан Джемаль был сегодня со своим особым мнением в нашем эфире. Счастливо.

Ссылка на источник