А. Плющев ― Получилось. Юрий Сапрыкин, мой коллега, журналист. Как это уже неоднократно бывало, появляется здесь с некоторым запозданием. Но я рад его приветствовать. Добрый вечер. Ю. Сапрыкин ― Добрый вечер. А. Плющев ― Мы уже обсудили РАН и ДТП вчерашнее. Вот если у тебя есть что добавить, можем потом вернуться. А пока я хотел бы чисто к твоей абсолютно теме. Сорок актеров Гоголь-центра вызвали на допрос. Такая массовая сцена допроса. Массовка. Сразу 40. Моя коллега Ксения Ларина у себя в фейсбуке интересуется, и я ней присоединяюсь и спрашиваю у тебя как у человека, можно сказать критика. Что это за жанр? Ю. Сапрыкин ― Это перформанс. Такое массовое зрелище. Должен сказать, что в этом жанре выдержано все дело Серебренникова с самого начала. Если помните, то это все начиналось с одновременных обысков по 17 адресам. В разных городах, ОМОН, который приезжает в Гоголь-центр, сгоняет всех сотрудников театра в зал. Отбирает телефоны, не дает выйти в туалет. Это театрализованное задержание Серебренникова с заклеиванием дверных глазков у соседей, чтобы они не дай бог не подсмотрели, как его увозят на допрос. Во всем этом была какая-то излишняя демонстративность. Какой-то перебор со спецэффектами. И дальше все продолжалось в том же духе. Задержание в Питере с 9-часовым этапированием в каком-то спецфургоне в Москву. Это все выдержано в том же духе. И вот сегодняшний одновременный вызов на допрос 40 человек, такое ощущение, что за всем этим делом стоит какой-то режиссер каких-то массовых зрелищных действ. И одна из как минимум может быть не главная, мы не знаем, целей этого дела это произвести такой максимальный эффект, наибольшее впечатление на  театральное сообщество и сочувствующих ему зрителей. А. Плющев ― То есть поставить для них такой многосерийный перформанс. Ю.Сапрыкин: Путин это не президент про вчера. Это президент про завтра Ю. Сапрыкин ― Если кто-то не понял или не впечатлился первой серией, то, пожалуйста, в третьей вас ждет еще одна какая-то массовая сцена со спецэффектами. А. Плющев ― Это даже не серия, а еще трейлер только. Серия будет, когда они пойдут. Ю. Сапрыкин ― Все-таки это серия. Да, наверное, превью, которое бывает в конце серии, что дальше вы увидите поход 40 человек на допрос. Еще должен сказать, может быть, я не знаю какие-то подробности, но у меня не склеивается предъявленное обвинение, обвинение по делу «Седьмой студии», проекта «Платформа». И 40 сотрудников, 40 актеров Гоголь-центра. Гоголь-центр и проект «Платформа» это разные вещи, которые существовали в разное время. Люди, которые в штате Гоголь-центра, прямо скажем, не полностью пересекаются с теми людьми, которые участвовали в проекте «Платформа». Что, почему, как. Это все пока совершенно необъяснимо. А. Плющев ― Следствие разберется, кто когда существовал. Как известно. Ю. Сапрыкин ― Ну да, бог на небе узнает своих. А. Плющев ― И был ли там спектакль поставлен, на который вы написали рецензию. Ю. Сапрыкин ― Рецензии могли написать какие угодно, а спектакля не было. Ю.Сапрыкин: Роскомнадзор выглядит как одинокий телезритель, которому хочется, чтобы с ним кто-то поговорил А. Плющев ― Но если уж продолжать в этих терминах разговаривать, это перформанс, это сериал в этом жанре. А какова у него сверхзадача? Ю. Сапрыкин ― Саш, мы этого… А. Плющев ― Твоя точка зрения на это. Ю. Сапрыкин ― …совершенно не знаем. И, скорее всего, как господи, да простятся мне эти аналогии, вот правда, очень они неуместны в этом случае. Но сложно к ним не прибегать. Как в любом хорошем сериале, хорошо поставленном сериале, пусть даже в сериале, исследующем темы какого-то зла и человеческой низости. У этого сериала есть, наверное, несколько сюжетов и несколько сверхзадач. Есть какая-то грубо материалистическая. Связанная с финансированием культуры, с теми, кто это контролирует. Курирует, принимает решения и так далее. Там явно одна из финальных сцен связана с перераспределением этой истории. Ну а попутно вся демонстрация, весь этот перформанс, который мы видим, это дать понять людям, связанным с театром, с культурой вообще, что, ребята, вы если и находитесь на особом положении, то это положение заключается в том, что мы над вами будем проводить следственные действия. Всячески издеваться. С особым театральным цинизмом. А. Плющев ― Последний вопрос на эту тему. Тот режиссер, тот Демиург этой ситуации он в курсе того, чем закончится. Он знает финальную сцену? Ю. Сапрыкин ― Я думаю, он предполагает финальную сцену. Но все зависит. Конечно, все зависит. Зависит от очень разных факторов. И от общественной поддержки и от того, как разные как бы интересанты в этой финансово-экономической части будут сейчас себя вести, кто первым добежит до худрука и кто наиболее убедительно ему представит свой сценарный план. Ну, как бы масса есть историй, которые могут поменять итог. Но, глядя на то, как все это сейчас разворачивается, я вот, честно говоря, все меньше перестаю верить в какой-то хэппи-энд, что в конце весь этот морок рассосется, как будто его и не было. И всех обвиняемых освободят в зале суда. Все пойдут по домам дальше играть и ставить спектакли. Чего-то если запущены в действие уже такие силы и средства, то, наверное, запланирован какой-то тоже показательный демонстративный не знаю, в какой степени печальный, но все-таки не очень приятный финал. А. Плющев ― Давай поговорим про соцсеть. В которой тебя нет. Про фейсбук. Ю. Сапрыкин ― Да, в ответ на новую политику фейсбука. А. Плющев ― Да. Обещают у нас в очередной раз, напоминает, конечно, анекдот: вот вы товарищ старший лейтенант, все обещаете. Обещают в который раз закрыть фейсбук у нас. Но тут есть нюансы. Следующие. Что если может быть перед выборами как-то это делать опасно. Скоро выборы, 2018 год и можно делать что хочешь. Можно отпускать рубль, закрывать фейсбук. И на 6 лет бог знает что произойдет за это время. Можно сделать все, что угодно. Как ты думаешь, каким образом дальше будут развиваться события вокруг… соцсети. Ю. Сапрыкин ― Мне кажется, что Роскомнадзор выглядит как такой одинокий телезритель или радиослушатель, которому хочется, чтобы с ним кто-то поговорил. И он звонит в эфир и начинает ругаться и требовать сатисфакции, предъявлять какие-то ультиматумы. В надежде, что на него обратят внимание. Ему хочется внимания. А почему ему хочется внимания. Потому что принят этот закон про хранение персональных данных на территории в России. Про все эти реестры. И все на него плевать хотели. Ну, прямо скажем. Случилась показательная порка с LinkedIn. Какая-то самая неважная сеть. И нераспространенная на территории России, которую показательно закрыли. Никто по этому поводу даже не почесался. А. Плющев ― Ты деятель культуры, на самом деле куча людей условных менеджеров среднего звена мигом были вынуждены учить про обход блокировок. Они очень переживали. И тогда впервые узнали, что вообще какие-то проблемы с Интернетом в России. Ю. Сапрыкин ― Хорошо, значит, это способствовало просвещению менеджеров среднего звена. Но понятно, что по массиву пользователей, по влиянию это не самая важная социальная вещь. Никто не почесался. Значит, началась вся история с Телеграмом, которая закончилась, не могу сказать, что позором, но как наехали, так и отъехали. Телеграм особенно ничего для этого не сделал. Все ограничилось формальной довольно издевательской отпиской. Ну, хорошо, вот теперь надо каким-то таким образом обратить на себя внимание. Чтобы наконец-то хотя бы с Роскомнадзором кто-то о чем-то начал разговаривать. Мне, честно говоря, перед тобой неловко разводить какую-то аналитику на эту тему, потому что ты явно знаешь про эти вещи в сто раз больше чем я. Но моя версия заключается в том, что конечно никто никакой фейсбук не закроет. Конечно, достаточно будет того, чтобы из Сан-Франциско прилетел какой-нибудь менеджер среднего звена и просто совершил какие-то ритуальные пасы. А. Плющев ― Сфотографировался с Жаровым. Ю. Сапрыкин ― Пообещал бы ему, что здесь, в Москве поставят какую-то железку или откроют какое-то подобие офисов фейсбука. И вот он будет взаимодействовать с властями. В чем это взаимодействие будет заключаться, это уже не так важно. Мы все прекрасно понимаем, что для фейсбука взаимодействие с властями и российский рынок вообще это какая-то 1158-я по важности вещь. У фейсбука нет офиса в России. А. Плющев ― Это правда. Ю. Сапрыкин ― С точки зрения репутации бизнеса для них гораздо важнее сейчас история про то, что у них русские могут купить таргетированную политическую рекламу и через них влиять на исход выборов. Этот скандал, который разворачивается сейчас в американских медиа, он гораздо более чувствителен, чем любые китайские предупреждения Роскомнадзора. Поэтому я абсолютно уверен, что со стороны фейсбука дело в лучшем случае ограничится какими-то ритуальными жестами вежливости. В  худшем случае вообще ничем, и Роскомнадзору придется в очередной раз как-то вежливо откатывать назад. Ю.Сапрыкин: Конечно никто никакой фейсбук не закроет А. Плющев ― Ты так говоришь, как будто Роскомнадзор вообще самостоятельный игрок. Ты его вообще представляешь самостоятельным игроком. А разве это не царская воля закрыть фейсбук или не закрыть здесь. Ю. Сапрыкин ― Саш, если на то была бы царская воля, то никаких китайских предупреждений бы не было. Уже сегодня мы бы видели в Лайфе и »Комсомолке» 128 колонок про то, как фейсбук вредоносно влияет на российских детей и подрывает стабильность государства. Вот медийное сопровождение, которое заключается как было, кстати, с делом Серебренникова. С первого дня и первых часов. Это очень хороший показатель того, что включили рубильник на самом верху. Или где-то рядом к нему. Пока ничего подобного я не вижу. Нам сейчас нужно будет уходить на новости, а у меня есть еще длинная телега про фейсбук, которую я не успею, наверное, за минуту прогнать. А. Плющев ― Давай начнем. Ю. Сапрыкин ― Превью этого рассуждения. Продолжение в следующей серии. Как бы в нашей логике, логике пользователей бывших или нынешних фейсбука, существует злой Роскомнадзор, который вот там закручивает гайки и пытается лишить нас очередного как бы рупора свободы слова, хороший фейсбук, который эту свободу слова, общения, коммуникаций обеспечивает. Но понятно, что на самом деле сейчас я прошу сотрудников Роскомнадзора выключить свои радиоприемники… А. Плющев ― Приглушить. Ю. Сапрыкин ― Приглушите свои радиоприемники. Потому что дальше я буду говорить не очень приятные для нас, пользователей и для фейсбука вещи. На самом деле все же не совсем так. И на самом деле мы все прекрасно понимаем, что бизнес фейсбука заключается не в том, чтобы нам было удобно там постить котиков, а в сборе данных о своих пользователях. И в продаже этих данных пока что рекламодателям. На самом деле с точки зрения этого бизнеса, где стоят сервера и где хранятся персональные данные, это дело вообще 50-е. А. Плющев ― Цензура в моем лице прерывает этот обличительный спич, и продолжим через некоторое время. НОВОСТИ А. Плющев ― В какой-то момент нашего перерыва я опасался, что Юрий Сапрыкин превратится обратно в Венедиктова. Но нет, журналист Юрий Сапрыкин продолжает с нами. И ты хотел договорить про фейсбук, который собирает наши данные. Чтобы ими торговать черт знает с кем. Ю. Сапрыкин ― Нет, почему черт знает с кем. Пока что с рекламодателями. Но понятно, что дальше с этими данными можно делать что угодно. И существует масса компаний, которые эти данные аккумулируют. И дальше их будут использовать банки, которые выдают нам кредиты или страховщики, которые выдают нам медстраховку или наши потенциальные работодатели, которым интересно что-то про нас понять. А. Плющев ― И наши потенциальные противники. Ю.Сапрыкин: бизнес фейсбука заключается не в том, чтобы нам было удобно там постить котиков Ю. Сапрыкин ― Нет, не то чтобы они там будут читать нашу переписку в чатике. Это просто как бы, ну вот  новый роман Пелевина еще немногие прочитали. Я сам еще не начал. Но у него тоже речь идет про какой-то искусственный интеллект. Про какой-то алгоритм, который сканирует наши данные и на основании них выдает какой-то вердикт. Можно с нами иметь дело или нет. Чего у нас со здоровьем. Насколько мы кредитоспособны и так далее. А. Плющев ― Сбербанк уже собирается выдавать кредиты на основе того, чего ты лайкаешь. Ю. Сапрыкин ― Да, да. Это все туда и катится. Или знаменитая статья про китайский социальный капитал. Про систему, которая на основании твоего поведения в соцсетях определяет, можно ли тебе… А. Плющев ― Являешься ли ты потенциальным правонарушителем. Ю. Сапрыкин ― Да. И в общем, ну да, конечно, неприятно, если персональные данные будут храниться на серверах, куда может в любой момент залезть товарищ майор, да, он наверное, хотя, честно говоря, мне кажется, что он и сейчас может прочитать все наши переписки. И при большом желании. И место расположения серверов в этом смысле мало что изменит. Но давайте отдавать себе отчет, что мы находимся в реальности. Когда огромное количество наших данных, наши лайки, наши чекины, информация о нашем передвижении, наши операции на тех сайтах, куда мы заходим, регистрируясь через фейсбук, где мы снимаем квартиру на Airbnb, что мы платим, где платим, куда мы ездим на Убере. Все это хранится в каких-то бескрайних облачных хранилищах и все это может быть кем-то использовано. Не товарищем майором, а какими-то хорошими дружелюбными людьми, с которыми нам придется вступать в какие-то финансовые или профессиональные транзакции. А это и есть мир будущего. О нем нам рассказывает тоже известный сериал «Черное зеркало». И в каком-то отношении он не менее пугающий, не менее зловещий, чем мир прошлого, в котором есть хорошие мы и хорошие какие-то средства общения нас друг с другом и плохой товарищ майор, который хочет в них залезть. А. Плющев ― Еще добрым словом товарища майора-то вспомните. Ю. Сапрыкин ― Да. По крайней мере, с товарищем майором все понятно. Мы знаем, чего от него ожидать. А от мира будущего мы не знаем, где и как нас будет видно и кем это будет использовано. А то, что нас в Интернете или фейсбуке видно, в общем, более-менее всем, это не военная тайна. А. Плющев ― Но, судя по тому, что в последнее время демонстрирует Владимир Путин, это интерес к двум явлениям, скажем так. Не могу сказать вещам. Молодежи и технологиям. Ю. Сапрыкин ― Мне кажется это интерес к одной вещи – к тому, как наиболее эффектно выиграть выборы. В которых он пока формально не участвует. А. Плющев ― Я не знаю, что ты думаешь по этому поводу. Но молодежь-то мне кажется не такой уж и большой избиратель. Чисто количественно. Я сегодня у Константина Гаазе об этом читал в РБК. Чисто количественно стоило бы опять обращаться к пенсионерам. И мне, например, кажется, извините за мое особое мнение, что он таким образом к ним и обращается. Демонстрируя через свои шутки, что я-то свой, я не с ними. Но может быть у тебя другое мнение. Почему он ходит к молодежи и тапает во все эти гаджеты. Ю. Сапрыкин ― Потому что пенсионерам тоже надо рассказать что-то новое. Пенсионерам нужно, с чем-то на эти выборы нужны идти. Мы же понимаем, что мы не можем сказать, что, дорогие друзья, вы знаете, у нас после выборов немедленно в 10 раз вырастут пенсии. Или ваши моногорода превратятся в цветущие яблоневые сады. Или мы победим Америку, завоюем Украину, и установим везде один бесконечно духовно скрепоносный русский мир. Это все уже какие-то месседжи, либо абсолютно нереалистичные, либо уже проехали. Пенсионерам тоже нужно что-то рассказать. И сейчас посредством похода в Яндекс встречи с умными школьниками и прочая, прочая пенсионерам в какой-то доступной для них форме преподносится, что Путин это не президент про вчера. Это президент про завтра. За ним стоит какое-то будущее. Это будущее обещает нам много очень непонятных пока, но захватывающих чудес, связанных с технологиями, роботами, искусственным интеллектом… А. Плющев ― Ты сейчас только сказал, что все эти роботы, искусственный интеллект во зло, а не во благо. Они нам угрожают. Ю. Сапрыкин ― Послушай. Это они нам угрожают, а людям, которые смотрят программу «Время» они не угрожают. Про них вообще первый раз, может быть, услышали в тот момент, когда Путин в Яндекс пришел. А. Плющев ― Молоко перестанут разбавлять… Ю. Сапрыкин ― Я писал про этот прекраснейший репортаж про блокчейн в воскресном «Времени», где, объясняя, что это за хитрая технология, сообщалось, что с ее помощью можно проследить весь путь бутылки молока от коровника до прилавка. И из-за этого блокчейна его невозможно будет разбавить на пути. Ну вот такое понятное объяснение. Вот какая от блокчейна выгода. Ну, так вот, и это и есть тот образ будущего, который пытался нарисовать Кириенко. И он заключается даже не в том, что Яндекс запустит какую-то самоуправляемый автомобиль, и мы все будем на нем кататься. А в том, что вот смотрите, какая у нас умная воспитанная, интеллигентная молодежь. Как она стремится к знаниям, к тому, чтобы куда-то протолкнуть Россию в будущее. И Путин с ними. Он на их стороне. Не знаю, убедительно ли это выглядит для молодежи, которая в общем, как мы прекрасно знаем, в огромном большинстве состоит скорее из зрителей батла Славы КПСС и Оксимирона, нежели из учеников какой-нибудь физико-математической школы. С акцентом на искусственный интеллект. А. Плющев ― Но подожди, еще и на батл может Путин прийти. Запросто. Ю. Сапрыкин ― Но для людей более, скажем, старшего поколения все это выглядит весьма умилительно. И помнишь, как в фильме «Курьер» Агнесса Ивановна говорила: у нас замечательная молодежь, я ее по телевизору видела. Вот Путин сейчас демонстрирует всей стране замечательную молодежь, которая с ним и за него. А. Плющев ― Ну вот эта самая замечательная молодежь, как пишет сегодня в РБК Константин Гаазе, крайне рекомендую эту колонку к прочтению, она может стать новой политической элитой, у которой вообще нет никаких ценностей. Ни советских, ни нынешних российских. Она только твердо знает, что делать хорошие дела это хорошо и то, что общество важнее индивида. Что она сменит в думе со своими белозубыми пластиковыми улыбками всех мизулиных и яровых, я так близко к тексту пересказываю, вывод этой статьи. И что, в общем, это будущее тоже из того, из »Черного зеркала». Поскольку политика закончится после 18-го года, предсказывает Константин. Как ты считаешь, что ты думаешь по этому поводу? Ю. Сапрыкин ― Я уверен, что так оно и случится. Не то что она может сменить нынешнюю элиту. Она ее, безусловно, сменит. Потому что нынешняя элита, к сожалению, или к счастью стареет. А молодежь в лучшем случае взрослеет. Да, она ее сменит и это уже понятно. И на примере губернаторов, которых сейчас назначает Путин, или на примере каких-то новых лиц, которые появляются все чаще и чаще рядом с ним в этих поездках и встречах. В общем, понятно, что дворник старый, молодым вперед шагать. Но у меня нет такой железобетонной уверенности, что это будет такой именно апгрейд движения «Наши» с уклоном в сторону искусственного интеллекта. Ю.Сапрыкин Путин сейчас демонстрирует всей стране замечательную молодежь, которая с ним и за него А. Плющев ― Есть намек, что вот эти кацевско-гудковские муниципальные депутаты это на самом деле в темную или в светлую, неважно, но действуют в интересах Кириенко. Придумавшего новую молодежную политику. Ю. Сапрыкин ― Ну, я думаю, что он учитывает, конечно, это поколение, которое рвется в политику. Не для того чтобы бороться за Сталина или против Сталина, за Николая Второго или против. Которая действительно интересуется тем, как починить детскую площадку во дворе. Или запустить вокруг двора самоуправляемый яндексовский автомобиль. Действительно это поколение, у которого нет какой-то идеологической сверхцели, которое не за то, чтобы построить счастье на всей планете или утвердить торжество своей идеи хотя бы во всей России в целом. А. Плющев ― И у которого нет однозначного посыла, что Путин плохой, допустим. Я условно говорю. Ю. Сапрыкин ― Однозначного нет. Но я бы не переоценивал степень лучезарности и идеалистичности этой молодежи. Если вспомнить батлы и какую-то субкультуру вокруг русского хип-хопа, и субкультуру видеоблогеров, это прямо скажем, люди около 20 лет не на сто процентов какой-то новый комсомол. Это люди, в которых довольно силен заряд цинизма или, по крайней мере, какого-то трезвого и скептичного взгляда на вещи. Который воспитан в том числе путинскими годами. И это люди, которых вот так, задрав штаны, бежать заниматься добрыми делами в рамках своего двора, их не всегда можно заставить. И не всех. Поэтому я понимаю, что это очень не популярная позиция, все не так однозначно, но даже с молодежью все не так однозначно. Этот светлый и оптимистичный образ, который создается этими встречами Путина, эта хорошая молодежь, это далеко не вся молодежь. Молодежь очень разная и очень часто депрессивная и очень часто плевать хотевшая на все. И очень часто скептически относящаяся ко всем попыткам власти затащить ее в какое-то светлое будущее. А. Плющев ― Буквально полминуты осталось… Ю. Сапрыкин ― Это не к тому, что ура-ура, они на самом деле против Путина. Это к тому, что все просто, что бы там ни думал Кириенко и какие бы планы ни выстраивались на предвыборную кампанию, как всегда в России все может пойти не так. А. Плющев ― А вот уже и полминуты не осталось. И благодаря этому мы не узнаем от Сапрыкина о том, за Собчак он или за Навального. На самом деле. Ты за Собчак или за Навального, скажи. Ю. Сапрыкин ― Я за честные выборы. Вот как был, так и есть. А. Плющев ― Но если Собчак будет одна, ты ее поддержишь? Ю. Сапрыкин ― В смысле одна, и Путина не будет? А. Плющев ― Одна – в смысле без Навального. Ю. Сапрыкин ― Она и так, по-моему, сейчас без Навального. Я, кажется, ухожу от ответа. Да. Давайте поговорим об этом в следующей серии. А. Плющев ― Сделаем тизер на следующую серию… Ю. Сапрыкин ― Мне кажется, что выдвигаться надо всем. В этом нет проблемы. Реально нет проблемы. А. Плющев ― Надо допускать всех. Ю. Сапрыкин ― Да, я за то, чтобы допустили Навального, в первую очередь, и если Ксения Анатольевна решит действительно выдвигаться, то ура, вперед. Из этого может получиться какая-то интересная интрига. А. Плющев ― Это журналист Юрий Сапрыкин был в »Особом мнении». Спасибо большое, Юра, до свидания.

Ссылка на источник