<
Особое мнение
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы

 код для блога  (Голосование закончено в 17:45) А.ПЛЮЩЕВ – Меня зовут Александр Плющев, добрый день, добрый вечер! Сегодня особое мнение Михаила Барщевского, юриста. Михаил Юрьевич, добрый вечер! Ваши вопросы по телефону для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45 или через Твиттер, аккаунт vyzvon. Ну, а начнем с сегодняшнего такого, исторического процесса, который продолжается. Верховный суд России сегодня отменил реабилитацию одного из деятелей сталинских времен Якова Агранова. В общем, вопрос стоит так: реабилитировать или нет верных слуг тоталитарного режима в тех преступлениях, в которых они, возможно, и не участвовали? Скорее всего, не участвовали. М.БАРЩЕВСКИЙ – Давайте, прежде всего, для радиослушателей четко артикулируем, что Агранов был реабилитирован некоторое время тому назад, поскольку было признано, что он не участвовал в троцкистском заговоре с целью убийства товарища Сталина. А.ПЛЮЩЕВ – В антисоветской деятельности еще. М.БАРЩЕВСКИЙ – Не суть важно. Важно, что было признано, что он не участвовал в том, за что его в свое время осудили и расстреляли. Верховный Суд сегодня сказал: «Нет, ребята, неправильно – он плохой человек, его нельзя реабилитировать, он преступник». С точки зрения, человеческой, здравого смысла, решение Верховного Суда совершенно логично и правильно – нельзя реабилитировать преступников. С юридической точки зрения мне представляется, что это решение не безупречно, потому что тем самым, отменяя решение о реабилитации, Верховный Суд признал, что Агранов был справедливо осужден за участие в троцкистском заговоре, которого не было, что он готовил убийство Сталина, которого он не готовил и так далее. Вы знаете, я люблю такой афоризм: «Не одна цель не может быть крепче своего самого слабого звена. Поскольку не было судебного решения по преступности сталинского режима – ну, типа Нюрнбергского процесса, — то постольку нет никаких юридических оснований считать Ежова, Берию, Ягоду, Агранова, Абакумова виновными в том, в чем они реально виновны. Радиослушатели «Эха Москвы» слышали не раз от меня мое крайне положительное отношение к Владимиру Александровичу Колокольцеву. Но, перед дверью Колокольцева коридор, а в этом коридоре висят портреты всех министров внутренних дел, начиная с первого, который были и портреты Ежова, Ягоды и Берии висят там наряду со всеми остальными, что, наверное, является оскорбительным для всех бывших министров внутренних дел, как мне кажется, по крайней мере. А, главное, что Колокольцев не будет же вечно министром, и он понимает, что, когда он уйдет с должности министра, его портрет появится в этой галерее. То есть, он, что – сегодня полагает для себя возможным, чтобы его портер висел рядом с портретами Ягоды, Ежова и Берии? А.ПЛЮЩЕВ – Мне кажется, что там все так полагают, в этой системе. Ну, когда Дзержинский там висит время от времени… М.БАРЩЕВСКИЙ – Думаю, что нет. Понимаете, все-таки, между Дзержинским, Ягодой, Берией и Ежовым я бы сделал некую разницу. Может, я наивен, но, все-таки, Дзержинский – это немножко другое с моей точки зрения. Так вот, мне кажется, что выход из положения только один – мы все время недоговариваем правду про нашу историю, мы все время стараемся в собственной истории выглядеть очень хорошо, мы считаем, что это правильное патриотическое воспитание подрастающего поколения. Поэтому в сегодняшней Германии, где фашизм осужден, не возникает вопроса о том, за что можно или нельзя было судить даже тех, кого не судили. Ну, допустим, покончившего собой Гитлера, например. Потому что там осужден фашизм судебным актом Нюрнбергского процесса. А нас нет судебного акта в отношении сталинского режима. Поэтому, если когда-то будет высшая политическая воля, и решение 22-го съезда КПСС, где сталинский режим был назван преступным, перейдет в юридическую плоскость, будет соответствующее решение судебной власти, то потом проблема реабилитации – не реабилитации отпадет сама собой. А.ПЛЮЩЕВ – То есть, будет сказано, как бы, что все эти люди преступники? М.БАРЩЕВСКИЙ – Да. А.ПЛЮЩЕВ – Это было бы здорово, но вы себе представляете в нынешней политической ситуации подобное решение судебной власти, и, как оно может распространяться относительно людей, которые давным-давно умерли. М.БАРЩЕВСКИЙ – Благодаря недавнему решению Конституционного суда, достаточно кому-то из родственников, потомков этих людей подать заявление о реабилитации, тут же возникает основание для того, чтобы расследовать это дело, и по аналогии с делом Магнитского признать виновным, поскольку его родственники просили о его реабилитации. Прецедент уже есть. Что касается, вообще, нашей ситуации, то мне, все-таки представляется, что не за горами – думаю, что мы это увидим в довольно близкое время – вынос, перевод с Красной площади на Мытищинский мемориал всех могил за исключением Ленина. Из кремлевской стены все будут перенесены туда. Когда волна уляжется возмущений и поддержки, то через какое-то время будет и Ленин перенесен туда же на Мытищинский мемориал, и Красная площадь, наконец, станет центральной, светлой площадью страны. А.ПЛЮЩЕВ – Там же военный мемориал Мытищинский. М.БАРЩЕВСКИЙ – Нет – там военных и государственных деятелей. То есть, то, что Красная площадь вообще, не место для кладбища – моя позиция здесь однозначна. Другое дело, что начинать надо с не первостепенных лиц. Вот, есть мемориальное кладбище – вот, туда можно перенести. Потом перенести Ленина и закрыть эту тему. Почему я об этом заговорил? Наступит время, когда верховная власть поймет, что в нашей истории надо разобраться и подвести, что называется, политическую черту. Но, у нас сегодня в равной степени героями являются царская семья – мы уже все забыли про Кровавое воскресенье, что Николай второй войну проиграл и зря в нее ввязался… Я не историк, не буду перечислять все грехи Николая второго. Он уже святой, да? А.ПЛЮЩЕВ – Да. М.БАРЩЕВСКИЙ – Но, не мене святы и люди, которые его… — для многих не менее святы – люди, которые его свергли и расстреляли. При этом, тех людей, которые поставили Россию на рельсы, скажем, цивилизованного европейского развития, то есть, герои Февральской революции – о них мы, вообще, ничего не знаем. Про них мы забыли. А это люди, которые двигали Россию, скажем, к Конституционной монархии, демократической республике… А.ПЛЮЩЕВ – Не успели они впечататься в память — слишком быстро… М.БАРЩЕВСКИЙ – Я сейчас вовсе не претендую на роль эксперта-историка, но у меня, н политик, после всех этих пертурбацийс исторической наукой полная каша в голове. Кто за белых — кто за красных? Кто хороший – кто плохой? А.ПЛЮЩЕВ – Да, не понимаешь теперь, как фильмы про Гражданскую войну смотреть. Где герои-то? Конечно. М.БАРЩЕВСКИЙ – Да. В вот, что касается сталинского режима, то, если мы не хотим получить еще одну опричнину, то надо просто, чтобы сталинский режим был осужден юридически. А.ПЛЮЩЕВ – Очень странно это ожидать в нынешних условиях, мне кажется. Ну, как ожидать от опричнины, что она осудит опричнину? М.БАРЩЕВСКИЙ – Мне надо как-то комментировать? А.ПЛЮЩЕВ – Нет-нет, это я могу…. Вы сказали, что вы не претендуете на лавры исторического эксперта. М.БАРЩЕВСКИЙ – Абсолютно. А.ПЛЮЩЕВ – А, побудьте экспертом в искусстве, пожалуйста. Вы же театрал? М.БАРЩЕВСКИЙ – Есть грех. А.ПЛЮЩЕВ – Человек тонкого, наверное, вкуса. М.БАРЩЕВСКИЙ – Не знаю. А.ПЛЮЩЕВ – Слышали про закрытия музея в Петербурге, Музея власти. Там были картины, картины маслом, на которых были запечатлены люди, похожие на Милонова, Мизулина, Путина, и, не побоюсь этого слова, Медведева. Ну, такие они, веселые картины были. Так пришли люди, закрыли, изъяли, в ГУВД забрали, в околоток забрали эти самые картины. М.БАРЩЕВСКИЙ – Без бульдозера пришли? А.ПЛЮЩЕВ – Пока, да. Картины забрали – гуманно! М.БАРЩЕВСКИЙ – Ну, так, Саша, есть полстакана целых, или всего полстакана. Можно радоваться, что без бульдозера, а можно расстраиваться по поводу того, что местные…. Ай… более серьезную тему затрагиваете. Ведь, очень много, чего происходит на местах – это попытка угадать веяние ветров из Москвы, без каких бы то ни было московских указаний. А с вами все это обсуждаем применительно к центральной власти. Но, я не представляю себе ситуацию, чтобы Путин или Медведев – за Милонова и Мизулину не скажу, — но, чтобы они позвонили Полтавченко и сказали: «Слушайте, там на меня карикатуру нарисовали – уберите!» А.ПЛЮЩЕВ – Незадолго до Милонов приходил туда. Был. Инспектировал. М.БАРЩЕВСКИЙ – Вот, я повторяю: про этих двух людей… — ну, масштаб другой. Масштаб другой. Поскольку Мизулина последнее время такие законопроекты выдвигает, что я уже боюсь комментировать, что она может еще сказать или сделать, — Милонова я не знаю – то, поэтому это местные чиновнички пытаются выслужиться. Я могу вам рассказать сейчас за давностью времен историю с моей пьесой. У меня в одном театре шла пьеса под названием «Пять писем». Ну, мягко говоря не прорежимная. Сюжет был о том, как пять разных женщина… А.ПЛЮЩЕВ – Да, вы Михаил Юрьевич, Карбонарий! М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, почти. …Пишут письма президенту о своей тяжелой жизни с какой-то там просьбой. Шел спектакль года два, пока в управлении культуры – это при предыдущей мэрии, надо сказать – не пригласили директора театра со следующим текстом: «Вы знаете, у нас из управления ФСБ интересуются: «А, вам нужен этот спектакль?»". Художественный руководитель театра и я – не буду скрывать, мы оба – ходили гордые, раздувшиеся, как индюки от счастья, что вот, управление ФСБ заинтересовалось. А, я на этот спектакль как-то пригласил Евгения Максимовича Примакова, который потом сказал: «Хороший спектакль, правильный». Для меня психологически это было интересно. Директору театра и художественному руководителю мною было сказано, куда их и с какой скоростью послать. Послали. И ничего не произошло: спектакль не закрыли, спектакль еще шел пару сезонов – все было хорошо. Но, это все к вопросу о местных инициативах. Я уверен, что эту историю в Питере тот же полпред президента в Питере, губернатор питерский или – я не знаю – Москва узнала из газет. Это какой-то местный маленький начальничек, который почуял веяние «всех давить и никого не пущать – все в шеренгу!» — вот, он проявил инициативу. А.ПЛЮЩЕВ – А, чем это может регламентироваться? Вот, условно говоря, выставка. Кому-то нравятся картины, не нравятся… М.БАРЩЕВСКИЙ – Судебное решение. А.ПЛЮЩЕВ – Потому что сейчас они говорят, правоохранительные органы, что картины отправлены на экспертизу. Что экспертиза покажет, тогда дальше и будет принято решение. М.БАРЩЕВСКИЙ – Они говорят, более-менее, правильно, только на самом деле, я не помню… вот, что касается сайтов, там есть право блокировать сайт до принятия решения судом – и это разумно, потому что десятки тысяч могут зайти, посмотреть. Что касается выставки, не помню норму права о возможности изъятия якобы экстремистской, подозреваемой в экстремизме штучки для направления на экспертизу. Хотите – сфотографируйте и отправьте на экспертизу фотографию. Пусть там эксперты в ускоренном порядке скажут: «Да, это экстремизм». А.ПЛЮЩЕВ – Еще о регламентах: спрашивают о том – мы знаем это, правда, из одного источника, у нас нут другого подтверждения – вроде бы у одной из участниц Пусси Райт, у Марии Алехиной сожгли, поступившей ей письма. М.БАРЩЕВСКИЙ – Я не буду комментировать то, что мы знаем из одного источника. Что касается регламентации… А.ПЛЮЩЕВ – Да, что такое может быть в письмах. Там вроде бы содержалась критика Собянина. М.БАРЩЕВСКИЙ – Письма официально проходят цензуру. Если цензура письма попустила, то уничтожать их, с моей точки зрения, нет никаких оснований. Если это письма, которые ею написаны и не отправлены… А.ПЛЮЩЕВ – Нет, это ей пришли. М.БАРЩЕВСКИЙ – Они прошли цензуру? А.ПЛЮЩЕВ – Ну, да. М.БАРЩЕВСКИЙ – Все. Никаких вопросов. А.ПЛЮЩЕВ – А, если не прошли цензуру, то еще меньший смысл… М.БАРЩЕВСКИЙ – Если только – даю подсказку сотрудникам ФСИН – поскольку, писем в камере было много, то они создавали пожароопасную ситуацию… А.ПЛЮЩЕВ – Они в ведре, где-то на улице сожгли. М.БАРЩЕВСКИЙ – Сожгли-то в ведре, на улице, а хранила-то она их в камере? Мог быть пожар, поэтому с точки зрения предотвращения… А.ПЛЮЩЕВ – Ей их даже и не дали. Ее пригласили, сказали… — ну, как говорят… М.БАРЩЕВСКИЙ – Значит, они не прошли цензуру. А.ПЛЮЩЕВ – Ну, видимо. М.БАРЩЕВСКИЙ – А, если не прошли цензуру, то имеют право. А.ПЛЮЩЕВ – А зачем жечь-то? Может, вещдок потом понадобится, туда-сюда… Я не знаю, просто, как там заведено? М.БАРЩЕВСКИЙ – Поизгаляться можно, но… А.ПЛЮЩЕВ – Хорошо. О местных начальниках, но не о таких маленьких, как мы говорили с вами в Петербурге, а в Белоруссии. Слышали – там задержали гендиректора «Уралкалия», человека не последнего, надо сказать, и, об этом тоже многие радиослушатели спрашивают, как это можно объяснить? И, что за этим стоит? Нормально это? М.БАРЩЕВСКИЙ – Я не знаю ситуацию с «Уралкалием» из более достоверных источников, чем тот, который сейчас назову. Я сегодня в газете «Ведомости» читал подробный расклад – то, что, по крайней мере, пишут «Ведомости». По-моему, прочитав эту статью, становится все понятно, что там произошло. Как говорит наш президент – это спор хозяйствующих субъектов. А.ПЛЮЩЕВ – Ну, типа того, да. М.БАРЩЕВСКИЙ – И это очевидно так, совершенно. И должен был бы разрешаться в обычном арбитражном суде.Уголовщиной там, по-моему, не попахивает даже, но, поскольку БКК – это основной источник валютных средств Белоруссии, то, поэтому все, более-менее, понятно. А.ПЛЮЩЕВ – Стратегический ресурс. М.БАРЩЕВСКИЙ — Другое дело, что это не имеет никакого отношения ни к праву, ни добрососедским отношениям, ни к единому союзному государству, ни к объединению в таможенном союзе. Как-то так это… А.ПЛЮЩЕВ – Вообще, вроде бы его пригласил премьер, после встречи с премьером арестовали. А приглашали еще Волошина с Керимовым, я слышал – вот, был бы номер. М.БАРЩЕВСКИЙ – Да. А.ПЛЮЩЕВ – Хорошо, тогда вернемся в Россию. Мы с вами любим говорить на разные автомобильные темы различные. Сегодня главный нарколог Евгений Брюн предложил принудительно лечить автомобилистов, у которых права за пьянку отобрали. Обязательно их на лечение отправлять? А то, дескать, они без руля-то еще больше будут пить. М.БАРЩЕВСКИЙ – У нас теоретически возможна принудительная мера медицинского характера по уголовному кодексу, в рамках уголовного, а не административного законодательства – это первое. А, второе: вот, вы меня вывели на другую тему; я на днях брал интервью – ну, как я беру интервью? Больше такой, лирический диалог — у Владимира Плигина… А.ПЛЮЩЕВ – Это председатель думского комитета по безопасности. М.БАРЩЕВСКИЙ – По конституционному законодательству, да. Один из видных единороссов, такого либерального фланга: он, Крашенинников, Макаров, юристы – они все на этом фланге собрались. Яровая не в счет, а вот, эти – все там. И, меня очень сильно потряс этот разговор, потому что Володя – он рассуждал всерьез и очень профессионально и умно о степени допустимого вмешательства государства в жизнь человека. И, я, как-то об этом не задумывался с той мерой глубины, как он – понятно, что через него все эти законы проходят, — но, обратите внимание, за последние лет пятьдесят во всем мире – не только у нас, а в мире. Цивилизационный вопрос – государство все больше и больше регламентирует частную жизнь граждан. Мало того, что мы все под колпаком у «большого брата»…. Если кто-то наивно думает, что существует банковская тайна, что его разговоры не прослушиваются, что видеокамеры, по крайней мере, на улицах Москвы не отслеживают каждый его шаг; что его перемещение по городу трудно отследить нажатием на одну кнопку в компьютере и весь график за весь день – кто, где был – виден моментально…. Мало того, что мы все время под надзором «большого брата» — еще постоянно наши возможности, наши права ограничиваются. И, делается это – парадоксальная вещь – потому, что кому-то хочется нас стреножить, а это, действительно, делается для обеспечения нашей же безопасности. Без этого невозможна борьба с терроризмом, без этого невозможна борьба с организованной преступностью, без этого невозможна борьба с наркотрафиком, без этого невозможна борьба с экстремизмом, без этого невозможна борьба с «цветными революциями». И вот, парадокс: где та грань, где забота о моей безопасности, за которой я расплачиваюсь отдачей собственных прав? Вот, где та грань, на которую я согласен или не согласен. И, если посмотреть на сегодняшнюю дискуссию, на диспут между государственниками и либералами, то он спор-то идет об этом – до какой степени можно наступать на мои права ради обеспечения государством моей безопасности. Вот, такая тема широкая, философская, но отсюда же и вопрос, возвращаясь к Брюну: Почему государство вправе контролировать, вернее, обязывать меня лечиться или не лечиться от пьянки? А.ПЛЮЩЕВ – Садясь за руль, вы представляете повышенную опасность. М.БАРЩЕВСКИЙ – Забрали права. А.ПЛЮЩЕВ – Вот, а когда возвращаетесь – надо быть здоровеньким. М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, когда возвращаюсь. А, если я сам выздоровел? А почему тогда не начать лечить от алкоголизма всех подростков, начиная с 14 лет, благо они: А) могут угнать чего-нибудь… А.ПЛЮЩЕВ – Ну, да. М.БАРЩЕВСКИЙ – Хотя бы трезвые угонят. Могут получить права через 4 года – лучше мы заранее вылечим. А.ПЛЮЩЕВ – Ну, вот, с этой темы – то, что мы все под колпаком и, что это для нашей безопасности – сегодня замечательный пример, иллюстрирующий. Вы знаете, наверное, историю, когда электричка протащила автомобиль. М.БАРЩЕВСКИЙ – Фотографию видел. А.ПЛЮЩЕВ – И все написали, что выехал под шлагбаум, туда-сюда… Сегодня появилось видео, где видно – никакого шлагбаума нет, едут машины чередой, полетает электричка и сшибает его. А, все сказали: и представители полиции, и представители РЖД – все говорят, что вылетел под шлагбаум. И, как ваш прогноз на это дело? Водитель, который в коме, если он выживет, будет признан виновным? М.БАРЩЕВСКИЙ – Насколько я понимаю, там должна стоять электроника. Есть шлагбаум, нет шлагбаума – красный семафор загорается. Если он выехал на красный семафор – да, конечно он виноват. Но, как мы с вами недавно видели в Испании, там тоже должна была срабатывать тормозящая система при превышении скорости, но техника дала сбой и не затормозила, а машинист оказался лихачом, который любил на высокой скорости проехаться. Поэтому, надо понять – если там светофор не работал…, кстати, насколько я помню правила дорожного движения – а права я получал почти 30 лет назад – там, по-моему, сказано, что при переезде дорожного переезда водитель обязан убедиться в отсутствии…. То есть, преимущество за поездом. А.ПЛЮЩЕВ – У нас преимущество за новостями, и мы после новостей и рекламного блока вернемся с Михаилом Барщевским. НОВОСТИ. А.ПЛЮЩЕВ — Программа «Особое мнение». Мы продолжаем с Михаилом Барщевским. Телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере, по которому можно задавать вопросы. Многие наши радиослушатели и на сайте и на sms и в Твиттер просят вас прокомментировать приговор по делу певца Витаса. В частности, он за наезд на человека, удар по ноге представителя власти он получил штраф 100 тысяч рублей, и никакого наказания больше нет. Например, спрашивает Елена-09: «Вот он отделался, — как она говорит, — легким штрафом, а ребятам с Болотной, судя по уже имеющемуся приговору,Лузянину, светят совсем другие сроки». М.БАРЩЕВСКИЙ – Я не буду сравнивать с будущими приговорами по делу о Болотной. За наезд на человека он не получил ничего, поскольку юридически это ему не вменялось, наезда не человека юридически не было. А по журналистской информации, сдавая задним ходом задел велосипедиста, который не пострадал, никаких телесных повреждений, ничего. То есть, формально, что здесь не то, что уголовное дела, тут и административного нету. Что касается, сопротивлению сотрудникам полиции, то вчера, когда объявили приговор – закадровый текст рассказывал про приговор, а видеоряд был – то, что там снималось. Значит, там, по-моему, в общем-то, я не видел, что он кого-то из полицейских… Полицейские его – да, а он их — нет. Я, вообще, не видел…. И, вообще, удар полицейского ногой… то, что Витас был не в адеквате – это видно по выражению лица очень хорошо, но я не видел этого удара. Телесных повреждений у полицейского никаких не зафиксировано, там нет этого, поэтому не факт, что оно было – это сопротивление. Но, с точки зрения, общественной безопасности – возвращаемся уже от спекуляции к юридической терминологии – его преступление не носит большой общественной опасности – извините за тавтологию. Его задержали. Я не очень себе представляю, кто, кроме Навального, когда задерживают, радостно протягивает ручки под наручники.Поэтому его задержали. Он, естественно, что-то там дергался, кстати, в отличие от Болотной, асфальтом не кидался. Я не говорю сейчас про тех участников Болотной. Я говорю только про те кадры, которые я видел. У меня приговор вызвал удивление с точки зрения, формулировки: «нанесение удара сотруднику полиции». Ну, как-то, что-то – не знаю – доказано, не доказано. Он не подтверждает публично, что наносил удары. На видео этого нет. Если это было установлено с помощью показаний самих же полицейских, то цену свидетельских показаний полицейских, мы, к сожалению, знаем. Что касается ответственности – я не считаю, что люди такие, публичные – они должны нести более мягкую ответственность, чем рядовые, потому что это люди, которые создают определенную моду, тренд в поведении. А.ПЛЮЩЕВ — Пример подают. М.БАРЩЕВСКИЙ — Пример подают, да. И вот, наша борьба с курением, которая приняла такие экстремальные формы… Как на Западе это делалось? На Западе в начале эти популярные люди публично рассказывали, что они бросили курить, почему они не курят. Курение они сделали немодным, курение стало подтверждением твоей непринадлежности к элите. Когда это начало действовать и люди стали бросать курить в силу моды на некурение, потом запретили рекламу табака. Когда запретили рекламу табака, потом запретили продажу его в таких-то местах, а вот, потом запретили курение в таких-то местах. У нас все начали с конца. Поэтому, сколько уже времени закон о курении работает, в смысле, не работает, а уже всерьез обсуждается вопрос о необходимости внесения в него изменений. Ну, так вот, возвращаясь к Витасу – я думаю, что в его карьере – в отличие от карьеры Киркорова – сейчас будет большой надлом, к сожалению, почт, как певец, он мне очень нравился. Но, у всех, кто будет приходить к нему на концерт, будет всплывать эта картинка полувменяемого, небритого, с отсутствующими глазами человека в наручниках… А.ПЛЮЩЕВ – Это, у кого какие кумиры, конечно. Тут нас возвращают к трудовому кодексу и пишут, что статья 351.1 – она запрещает после подобного приговора «заниматься в сфере образования, работать в сфере детского, юношеского спорта, культуры, искусства с участием несовершеннолетних». Постановление Российской Федерации от 16 апреля 2011 года. М.БАРЩЕВСКИЙ – Во-первых, я не могу доверять ссылкам на закон через sms. Естественно, у меня под руками кодекса нет. Но, несколько я помню, там речь о другом – о преподавательской деятельности. И, в-третьих, это дело… Конституционный же суд рассматривал недавно – если мы говорим про одну и ту же статью – и сказал, что законодателям надо уточнить, по каким статьям влечет за собой ограничение, по каким – нет. То есть, по сути, Конституционный суд сказал, что «ребята, вы погорячились, когда в Трудовой кодекс внесли ограничения на работу с детьми, НЕРАЗБ. по всем статьям, вообще. А.ПЛЮЩЕВ – Мы говорили как-то об этом. Кстати, о преподавательской деятельности – до меня дошли слухи, что вы теперь главный враг студентов? М.БАРЩЕВСКИЙ – Да, было такое. К вопросу о «большом брате» — сколько? 5 часов не прошло, как я это сказал на совещании. Нет, действительно, я считаю…. Ну, начну с простого примера, который я там, на совещании приводил. А.ПЛЮЩЕВ – А, что за совещание? М.БАРЩЕВСКИЙ – Это был экспертный совет при председателе Государственной думы Нарышкине, посвященный закону об образовании, который вступает в действие с 1-го сентября, мониторингу его применения и уже сейчас возникающим вопросам о необходимости внесения в него неких изменений. Так вот, очень интересное было совещания, для меня, по крайней мере, потому что приятно оказаться в большой компании умных людей, реально умных людей с хорошей умной речью и умеющих излагать свои мысли. Я там сказал о том, что «вы приходите в магазин, берет батон хлеба, и вам еще за это денег дают» — парадокс, правда? А.ПЛЮЩЕВ – Это вы про стипендию так? М.БАРЩЕВСКИЙ – Я про стипендию. Вы приходите в институт, вас учат, и еще денег дают. А.ПЛЮЩЕВ – Где денег-то еще взять? Правда – учиться же надо. М.БАРЩЕВСКИЙ – Подожди, когда мы говорим о социальных стипендиях – это одно. Приехал иногородний в Москву, живет в общежитии, не на что жить – на здоровье! Но, почему стипендии даются не в зависимости от материального положения семьи, а за то, что тебя учат и ты хорошо учишься – тебе дают стипендию? Все равно, она нищенская, она убогая. Но, сделайте простую вещь: поменяйте телегу и лошадь местами – лошадь поставьте впереди, телегу сзади. Ни у кого в мире нет такой системы, как у нас. Нигде в мире. Образование должно быть построено, чтобы у меня была мотивация учиться. Простой пример: Студент поступает в вуз – неважно, через ЕГЭ, через собеседование – об это тоже очень много говорили – значит, поступает в вуз и получает кредит беспроцентный. Я согласен, я добрый. Условно говоря, 100 тысяч рублей – цифра условная. Известно, что 10 семестров, делим 100 тысяч на 10, получается 10 тысяч в семестр. Сдал первый семестр на 4 и 5 – тебе списали эти 10 тысяч. У тебя кредит остался 90 тысяч. Следующую сессию слал с тройкой – не списали, кредит остался. Короче говоря, если ты весь институт отучился на 4 и 5, то тебе списывается весь кредит – у тебя было бесплатное образование. Стипендию – пойди, заработай. Социальную – еще раз – пожалуйста! Если это не социальная, если ты не из обеспеченной семьи – возьми кредит в банке, другой уже кредит в банке, пускай тебе помогают родители. Да, конечно, для наиболее одаренных, с высокими баллами и так далее – что на Западе называется НЕРАЗБ. Возьми, договорись с будущим работодателем, договорись со спонсором, договорись, чтобы это было от муниципалитета. В конце концов, выиграй Олимпиаду студенческую и получи за это денежную премию. Но, почему у нас раздаются стипендии просто за то, что я получаю знания? Государство тратит деньги на преподавателей, я получаю знания, и еще при этом мне платят деньги. А потом – я приводил пример, я сейчас отдыхал в Ивановской области – Ивановская медицинская академия – одна из старейших вузов в стране, хорошая. 5-й курс, факультет педиатрии, учится 20 человек. Уже понятно, что потребности Ивановской области 20 человек педиатров – мало. Сделали опрос: Кто собирается работать педиатром? 4 человека, а 16 потом собираются получить второе образование, экономическое. Не столько образование, сколько диплом, и работать менеджерами в сфере платой медицины, страховой медицины и так далее. Зачем государство тратит деньги на: А) их образование — а для них же образование бесплатное, они же ничем не рискуют, — и Б) еще за это платят стипендии. Ну, сколько можно транжирить собственные деньги? А, притом, что для тех, кто, действительно, хорошо учится, для тех, кто выигрывает те же самые олимпиады, для детей из малоимущих семей или тех, кто приезжает учиться в другие города – вот, им деньги нужны. Так сделайте им стипендии человеческие! А.ПЛЮЩЕВ – В общем, когда отменят стипендии, все знают, кого винить – это Михаила Барщевского, юриста – он был сегодня героем нашей программы «Особое мнение». Большое спасибо вам, Михаил Юрьевич! М.БАРЩЕВСКИЙ – Спасибо вам!

Ссылка на источник

admin @ 12:00 дп

Извините, комментарии сейчас закрыты.