код для блога  (Голосование закончено в 17:43) Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР –Здравствуйте, это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, я рада приветствовать в этой студии Сергей Алексашенко, здравствуйте, Сергей Владимирович! С.АЛЕКСАШЕНКО — Добрый день! Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Давайте считать деньги, сначала свои, потом чужие. Про пенсионные дела сегодня говорил Владимир Путин на инвестиционном форуме «Россия зовет». Сказал он, что правительство должно закрыть вопрос о гарантиях пенсионных накоплений. Никаких обманутых вкладчиков быть не должно. Вопрос о конфискации не обсуждается, как проект не закрывается. Это нас пытаются как-то утешить, успокоить на фоне последних заявлений Минфина? С.АЛЕКСАШЕНКО – Я бы разделил, на три составные части, как, «три источника, три составные части марксизма», что накопительная часть пенсий не закрывается – это правда. Этим правительство, хотя изначально в концепции пенсионной реформы предполагало отказаться от накопительной части, оно согласилось. Более того, с некой такой промежуточной концепцией «давайте оставим 2%», они сказали: «Нет, вот есть 6% накопительной или 0 – вот, выбирайте или то или другое». Но, с чем я, совершенно, не согласен… А, да! Первый сюжет очень важный — относительно того, что не должно быть обманутых вкладчиков. Выяснилось после того, как создали мегарегуляторы, после того, как правительство с радостью отдало Центральному банку, у которого есть деньги, и который может этим заниматься, тут же правительство нам стало говорить: «А вы знаете, оказывается Федеральная служба по финансовым рынкам за пенсионными фондами совсем не наблюдала. Ведь, там же творится, черт знает, что. Возможно, даже это правда. И, поэтому давайте-ка с этими пенсионными фондами мегарегулятор разберется. Для начала мы остановим их деятельность, заставим их преобразоваться в акционерные общества, а потом мы их все протестируем серьезно и глубоко. Центральный банк умеет тестировать банки, хорошо или плохо – но, как-то. Пусть теперь занимается еще тестированием пенсионных фондов. И вот, тогда кому-то разрешим работать, а кому-то не разрешим». И, на самом деле, это означает такое радикальное изменение ландшафта на рынке пенсионных услуг, на рынке пенсионных фондов. Боязнь, которая есть у чиновниках в головах, он, в общем, наверное, материализуется, потому что они говорят: «Вы знаете, многие пенсионные фонды, особенно, не очень крупные проводили рискованную политику и вкладывали деньги совсем не туда, и совсем даже не так, как мы хотели; и не факт, что у них даже накопления пенсионеров остались. И, потому, как мы сейчас будем разбираться и, наконец, мегарегулятор поймет, а что же с пенсионными фондами происходит, мы давайте создадим параллельную систему страхования пенсионных фондов по аналогии с системой гарантирования вкладов населения в банках». Но, уже сейчас правительство понимает, скорее всего, пенсионные фонды, которые деньги вложили неправильно, проиграли, или вложат неправильно, они будут существовать, и, видимо, какую-то существенную часть пенсионных накоплений граждан придется компенсировать. И вот, есть ощущения, что будущие накопления в системе гарантирования пенсий за несколько лет вперед, они пойдут на компенсирование убытков предыдущих лет. То есть, на самом деле, это говорит о следующем: что правительство, наконец, поняло риск, что на самом деле пенсионные фонды – это риск не меньший, а, может быть, даже больший, чем банки; и, что деньги населения, которыми управляют пенсионные фонды – это точно такие же деньги, точно такие же сбережения граждан, и, что к ним нужно относиться с таким же вниманием и контролировать управление не хуже, чем занимается Центральныйбанк. Нельзя сказать, конечно, что Центральный банк занимается этим делом очень хорошо, и случай с банком «Пушкино», который завершился, будем надеяться на это… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Славно как-то. С.АЛЕКСАШЕНКО – Причем, очень славно. Слушайте, люди как следует, погуляли: 20 с лишним миллиардов рублей вкладов населения…, но, тьфу-тьфу – я считаю, что очень даже славно завершился. Шел-шел ровно до тех пор, пока деньги в банке не осталось. И то, Центральный банк отозвал. Поэтому, хорошо, собственно говоря, что Владимир Путин сделал это заявление. Это означает, что у граждан, которые доверили деньги тем пенсионным фондам, которым суждено исчезнуть или которые плохо работали, нечестно работали, неудачно работали – их пенсионным накоплениям ничего не грозит. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То, что вчера глава Минэкономразвития Алексей Улюкаев сказал, что возможно власти могут отказаться от идеи направить пенсионные накопления за 14 год… С.АЛЕКСАШЕНКО – За 13-й — в 14-й. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР — … В распределительную систему и примут более продуманную схему, говорит о том, что в правительстве нет какого-то единого понимания…, что делать-то? С.АЛЕКСАШЕНКО – Вот, сейчас мы подходим ко второй части такой, промежуточной заявления Владимира Путина, что никакой конфискации пенсионных накоплений не будет. Судя по тому, что сказал ан том же экономическом форуме министр экономики Улюкаев, все-таки, она будет. И об этом нужно говорить прямо, но, Владимир Путин – обратите внимание – он же честно сказал: «Никакой дискуссии о компенсации не будет». То есть, решение принято… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А нас не спросят, нас поставили перед фактом. С.АЛЕКСАШЕНКО – Нас уже поставили. Нас, тех, кто попадает – я-то не попадаю в силу возраста в накопительную систему, а вы, наверное, попадаете… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, но глава Минэкономразвития прямо говорит, что необходимо принять более продуманную схему. С.АЛЕКСАШЕНКО – Подождите, он сказал, что может быть, правительство… он не сказал, что нужно. А, Владимир Путин сказал, что никаких дискуссий не будет. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – То есть, таким образом, господин Улюкаев просто ничего нам не скажет. С.АЛЕКСАШЕНКО – Да, ну, просто Владимир Владимирович четко объяснил Алексею Валентиновичу, что на эту тему дискуссий быть не должно. Я думаю, и готов даже поверить, что Алексей Улюкаев и не знал об этом решении, оно готовилось без его участия, и было не случайно объявлено в самый последний момент, уже тогда, когда законопроект был внесен в Государственную думу. Не должно быть иллюзий – это абсолютно четко конфискация накоплений граждан, хотя по закону пенсионные накопления до того момента, когда они выплачены пенсионерам, являются собственность Российской Федерации, но на индивидуальных пенсионных счетах в Пенсионном фонде фиксируются ваши права, права будущих пенсионеров на эти суммы. То есть, у вас забирают те права, которые вы за счет взносов работодателей формируете. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ну, как часто правительство и глава государства собираются такие конфискации проводить? С.АЛЕКСАШЕНКО – Очень хороший вопрос. Божатся, клянутся, что первый и последний раз. Мне, почему-то не верится. Во-первых, не очень понятно, а, что такого случилось, почему эта тема неожиданно возникла. Нам же в прессе достаточно подробно освещались все перипетии бюджетных дискуссий, и каждый раз Минфин говорил, что все, бюджет готов, в бюджете все есть: доходы, расходы, дефицит в пределах 0,6% ВВП, то есть, все хорошо. И вдруг неожиданно выяснилась вот, эта дырка – 240 миллиардов рублей, которые у будущих пенсионеров забрали из накоплений, и — куда они делись? То есть, следов этих накоплений в бюджете нет. Соответственно, отсюда проистекает такая версия, что, может быть, была, скажем так, дырка, или не очень аккуратные расчеты бюджета Пенсионного фонда. То есть, реальный дефицит Пенсионного фонда намного больше, чем думалось раньше. Когда стали складывать, что называется, документы для отправки в Думу, тут выяснилось, что в Пенсионном фонде возникла дополнительная дырочка. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Что же они на счетах не умеют считать? С.АЛЕКСАШЕНКО – Они не умеют. Вот, у меня такое ощущение, что квалификация наших чиновников падает прямо на глазах. Вспомните, ведь, в 2005 году возмущение пенсионеров по поводу монетизации льгот возникли из-за арифметических ошибок правительства, на которые депутаты Думы, которая еще тогда была местом для дискуссий, указывали, а правительство говорило: «Мы знаем лучше вас». Я думаю, что там были какие-то проблемы с определением дефицита Пенсионного фонда. И, если это так, это означает, что все бюджетные проектировки будущих лет – они, в общем, содержат ту же самую бюджетную ошибку, что дефицит Пенсионного фонда будет больше, с экономикой, скорее всего, будет не лучше, чем сейчас, соответственно, напряжение в бюджетной системе будет сохраняться. Поэтому, последний это раз или не последний — я бы сейчас меньше всего верил словам. Пока мы фиксируем одно, что накопление граждан, которые сформированы в 2012 году, правительство забирает себе и распоряжается ими по своему усмотрению: для выплаты пенсий там, нынешним пенсионерам, тем, кто сегодня на пенсии. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А, что будет с теми, кто потом на пенсию выйдет никого не волнует. С.АЛЕКСАШЕНКО – Аналогия примерно следующая: У вас отбирают кошелек, говорят: «Вы знаете, мы вам потом компенсируем». Мы у вас сейчас деньги заберем, а потом, когда-то в будущем вам компенсируем. И правительство говорит: «Вот, когда вы выйдете на пенсию, мы вам через страховую часть, через распределительную все это дело вернем. Они, конечно, лукавят, потому что новая конструкция распределительной системы построено очень хитрым образом. Там фиксируется неким образом, сколько будет денег у Пенсионного фонда, после чего у каждого пенсионера будет, так называемый, индивидуальный пенсионных коэффициент, который зависит от стажа, от зарплаты и еще от чего-то… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Никто не может объяснить, где, вообще, формула расчета, ее кто-нибудь видел в глаза, эту формулу, кто-нибудь про нее слышал? Она, вообще, существует? С.АЛЕКСАШЕНКО – Там есть две версии. Что все дискуссии в правительстве по поводу пенсионной реформы закончены, но что пенсионную формулу еще до конца не утвердили. Поэтому, как оно стыкуется…? Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нет, ну интересно же… С.АЛЕКСАШЕНКО – Это интересно не только вам, но в любом случае конструкция меняться не будет. Конструкция там, условно говоря, у Татьяны Фельгенгауэр пенсионный коэффициент, условно говоря, 12; у Сергея Алексашенко – 10. Просуммировали – 22, знаем, что в бюджете на этот год денег 100 рублей. Поделили 100 на 22 и определили, сколько на каждую единичку получается платить рублей. После этого нам правительство говорит: «Так, я у вас в «лохматом» 2013 году забрало деньги, поэтому так: Татьяна Фельгенгауэр, вы получаете 1 балл, а вы, Сергей Алексашенко получаете 0,9 балла». То есть, ну нас уже стало на двоих не 22 балла, а почти 24 без малого, но рублей осталось 100. 100 поделили на 24, на каждый балл досталось меньше рублей, в результате наша с вами пенсия оказалась: у вас 42, у меня 58. Вот, как оно было, так и было. Поэтому ни о какой компенсации,конечно, речи быть не может. Это такая неприкрытая конфискация, что называется, с широко открытыми, честными глазами. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Хорошо. Это про пенсии, а теперь давайте про рабочие места, потому что Владимир Путин сегодня и про них сегодня говорил. Задача создания качественных рабочих мест должна решаться правительством и регионами без ссылок на обстоятельства, при этом говорил президент и про устаревшие рабочие места, что нужно как-то двигаться вперед и держаться и цепляться только за современные и эффективные рабочие места. С.АЛЕКСАШЕНКО – Опять позволю себе не согласиться с нашим президентом, или… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вы прямо сегодня такой спорщик! С.АЛЕКСАШЕНКО – Ну, не знаю — я очень часто с Владимиром Путиным соглашаюсь. Я считаю, что он достаточно часто говорит разумные вещи, с которыми нельзя не согласиться, нельзя не поддержать. Я считаю, что задача создания рабочих мест — это точно не задача правительства, и тем более, не задача регионов. Рабочие места создает бизнес. Вообще говоря, федеральное правительство, местные власти – они перераспределяют бюджет. Они перераспределяют те налоги, которые мы собираем, платим все. И, конечно неплохо было бы и в бюджетных организациях повышать производительность труда, оснащать их компьютерами, интернет, переходить на электронный документооборот. Вообще, речь идет о квалифицированных рабочих местах в производственной сфере, там, где будет создаваться ВВП. А он создается отнюдь не в бюджете, он создается в промышленности, в сельском хозяйстве, в сфере услуг, на транспорте. И, это уж точно не ответственность правительства. И, мне кажется, здесь федеральное правительство, региональные власти – они должны создавать пресловутый инвестиционный климат, о котором написал Дмитрий Медведев в своей статье. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А еще потом сказал, что целое агентство будет создаваться. С.АЛЕКСАШЕНКО – И еще агентство, которое будет пинками загонять инвесторов в регионы. На самом деле, мне кажется, это и есть ключевая фраза, которая проводит водораздел между экономикой современной и той экономикой, которую пытается построить Владимир Путин. Владимир Путин, построив вертикаль власти в политике, он считает, что и в экономике вертикаль власти может существовать. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А у Дмитрия Медведева более современные взгляды. С.АЛЕКСАШЕНКО – В этом отношении – да. Но, по крайней мере, если взять, при всех критических оценках, мелких нюансах или по-крупному, — у него статья в газете «Ведомости» программная, экономическая в том, что он пишет про констатацию ситуации, в какой находится российская экономика; о причинах, почему это случилось; и о стратегических направлениях, — то, в принципе, можно согласиться.Там с точностью до нюансов, но, вообще-то, он говорит правду. Есть небольшой внешний фактор, но, в основном, внутренний фактор. Есть огромное недоверие бизнеса к публичным институтам, в первую очередь к судам и правоохранительным органом. Вот, под каждым словом, что недоверие к публичным институтам и правоохранительным органам – готов подписаться. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, но при этом нельзя сказать, что выступление Дмитрия Медведева вызывало какой-то ажиотаж, массовые дискуссии на высшем уровне, скорее это прошло незамеченным. С.АЛЕКСАШЕНКО – Оно прошло незамеченным, потому что концовочки не получилось уДмитрий Медведева. Потому что, когда он абсолютно правильно поставил диагноз, а дальше возникает вопрос, а, что делать? И Дмитрий Медведев говорит: «А, мы будем давать налоговые льготы малому бизнесу, создадим фонд поддержки малого бизнеса за счет денег из Фонда национального благосостояния, и еще регионам пальчиком погрозим, чтобы они лучше работали с бизнесом. Вот, проблему недоверия к публичным институтам – почему экономика тормозит, почему она не растет – решать будем денежными подачками малому бизнесу». То есть, сначала малый бизнес обложили высокими налогами, а теперь дадим деньги Внешэкономбанку, который будет этому бизнесу давать кредиты. Лучше бы налоги снизили. С точки зрения бизнеса, чем платить проценты за кредит, лучше просто снести налоги. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – А вот, эти предлагаемые решения – это что, это все то, что в силу Медведева, или он просто не понимает, как с этим бороться? Ну, может быть, он больше ничего не может. С.АЛЕКСАШЕНКО – Я думаю, что не может. Ни он, ни его правительство, потому что, проблема судов, проблема правоохранительных органов – это не компетенция правительства. Это не сфера ответственности даже премьер-министра. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Сравнительно недавно он был президентом. С.АЛЕКСАШЕНКО – Сравнительно недавно он был президентом, но сейчас он им не является. Вы знаете, как у нас- пока президент не сядет в кресло премьер-министра, он про экономику мало, чего понимает. Стоит ему сесть – тут же просветление такое наступает. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – У нас, что Дмитрий Медведев, что Владимир Путин и так и сяк пробовали. С.АЛЕКСАШЕНКО – Курсы повышения квалификации. Вот, они уходят в Белый дом на курсы повышения квалификации – разбираются, что происходит с экономикой. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, Владимир Путин был премьер-министром, сейчас он президент. Вы же свам только что обсудили, что у него странный подход к экономике. С.АЛЕКСАШЕНКО – Да, у Владимира Путина другое видение. Владимир Путин строит другую экономику. Он строит экономику такую «вертикаль власти», ну, может быть, без Госплана и Госснаба, но точно с неким человеком во главе, который стучит кулаком, говорит, что делать. Это все быстро: летит приказ правительству, летит приказ в регионы; регионы вызывают предпринимателей, стучат кулаком, говорят: «Немедленно создавайте рабочие места и быстро нам отчетность, сколько там миллионов и сотен тысяч мест вы создали» — вот, экономика, которую создает Владимир Путин. Все-таки, у Дмитрия Медведева более современный, по крайней мере, если считать, что он в газете «Ведомости» написал, что он, действительно, думает, — у него более современный взгляд на экономику. Он говорит, что основа экономики – это предприниматель. Основа экономики – это частная инициатива, и ее нужно развивать. Давайте ожидать, что он станет президентом, и, может быть, тогда он займется… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Ой! Хорошее предложение. С.АЛЕКСАШЕНКО – «Жаль только жить в эту пору чудесную…» Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да. Давайте про рабочие места уже такие… взгляд Сергея Иванова на Москву. Не знаю, читали ли вы его интервью ряду СМИ… С.АЛЕКСАШЕНКО – Читал. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Я процитирую, может быть, кто-то из наших слушателей или зрителей упустил эти прекрасные слова. «Что такое жители Москвы, — говорит Сергей Иванов, — это дворники, водители, офисный планктон, журналисты, сфера обслуживания, торговля, в крайнем случае, блогеры – есть такая специальность, — Что эта 15-20-миллионная масса производит? Ровным счетом – ничего. Интеллектуальную собственность — вопрос сомнительный». Можем ли мы – вы, Сергей Алексашенко,- с точки зрения экономиста, объяснить Сергею Иванову, производит ли что-нибудь Москва этими дворниками и блогерами или, может быть, прав? С.АЛЕКСАШЕНКО – Я думаю, что Сергей Борисович погорячился, потому что, я не знаю, в какую категорию записать его, как работающего. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Тут чиновники упоминаются. С.АЛЕКСАШЕНКО – В какую категорию записать людей, типа: Алексей Миллер, который руководит «Газпромом» и всю эту газпромовскую компанию, включая Мосэнерго и прочие энергетические вещи. А, также там «Роснефть» с Игорем Ивановичем Сеченым, а также «Сбербанк», ВТБ, РЖД – чего далеко ходить. У нас много почему-то компаний зарегистрировано в Москве.Действительно, у них штаб-квартиры в силу истории, может быть, находятся в Москве. Вот, они – куда попадают? Они у нас блогеры. Они офисный планктон. Алексей Борисович Миллер – вы офисный планктон. Владимир Иванович Якунин – вы у нас тоже офисный планктон. Радуйтесь, вы ничего в этой экономике не создаете. Это такое, на самом деле, архаичное представление об экономике, что она обязательно должна быть материального производства. Вот, есть промышленность, есть сельское хозяйство; ну, в крайнем случае, еще транспорт, который что-то возит; ну, и связь, которая по телефону всех соединяет. Современная экономика – это экономика, опирающаяся на сферу услуг, потому что в нее в развитых странах — в США, в Европе на сферу услуг приходится 50-60% ВВП. То есть, там большинство создается. На промышленность, может быть, 20% — явно не ведущие сектора. В сфере услуг происходят IT, все, что связано с информационными технологиями, все входит в сферу услуг. Можно считать, что они ничего не создают, потому что это нельзя потрогать, и нельзя отобрать, но, вообще говоря, это люди работают и делают точно совершенно, не меньше, чем администрация президента, с точки зрения материального производства. Поэтому, мне кажется, что это такой взгляд человек, я бы сказал, начала 60-х годов, когда есть промышленность и сельское хозяйства, а всего остального… Ну, есть интеллигенция, которая, в общем, тоже работает на промышленных предприятиях. Тогда понятия сферы услуг просто не существовало. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Почему? Я довольно часто сталкиваюсь с точкой зрения, что вы там в Москве ничего не делаете, и вся страна на вас работает. С.АЛЕКСАШЕНКО – Вы знаете, Татьяна, можно по-разному относиться к тем людям, которые стоят во главе компаний, которые я называл: «Сбербанк», ВТБ, частные компании, какой-нибудь «Норильский никель», «Русал» — там много и государственных и частных компаний. Я, например, считаю, что органы управления любой компании – они много чего делают для управления компаниями, и реально добавленная стоимость создается. Да, конечно, люди, работающие в Норильске или на каком-нибудь алюминиевом заводе или в офисах «Сбербанка» по всей стране, они тоже работают и работают в разных условиях, и работают добросовестно, много. Но оттого, как руководитель компании работает, зависят его результаты. А цена ошибки менеджера намного выше, и стоит проиграть конкурентную борьбу, и твоя компания в убытках – ты вылетаешь с рынка. Посмотрите, что у нас происходило в 2008 году во время кризиса, когда все эти крупнейшие компании, которые зарегистрированы в Москве — выяснялось, что они все совершали одну и ту же ошибку: в период благополучных, тучных лет они бежали на внешние рынки, занимали деньги в больших-больших количествах. Пришел кризис – они все стали, практически, банкротами. Вот, цена ошибки менеджера. Поэтому, говорить, что эти люди в Москве ничего не делают – они делают гораздо больше, чем кажется. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Давайте мы сейчас прервемся буквально на три минуты, после чего «Особое мнение» продолжится, и мы поговорим о ситуации в США. НОВОСТИ. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Продолжается программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Сергей Алексашенко. Как и обещала – про ситуацию в США, про бюджетный кризис. В двух словах: откуда, что, надолго? И, насколько это для США серьезно. С.АЛЕКСАШЕНКО – В США, как известно, двухпартийная политическая система, и достаточно хорошо работающая система сдержек и противовесов. И, на сильную президентскую власть есть противовес в виде Конгресса и Сената – это такой треугольник, и для того, чтобы какое-то решение материализовалось в закон, нужно согласие между администрацией президента – президентом, Конгрессом, и Сенатом. И, крайне редко бывает ситуация, когда есть единодушие или одна партия находится в Белом доме и имеет большинство в Конгрессе и Сенате. Поэтому, при принятии большинства политических решений нужно искать некий, как у нас раньше Михаил Сергеевич Горбачев говорил… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Консенсус. С.АЛЕКСАШЕНКО — …Судьбоносный консенсус для того, чтобы принимаемые решения как-то поддерживались, находили более широкую поддержку и могли превращаться в законы. Нынешняя история берет начало в 2009-2010 годах, когда так получилось, что демократическая партия получила пост президента, который выиграл Барак Обама, и получила большинство в Конгрессе и в Сенате. И, в этот момент администрация Обамы работала – как это не смешно звучит – примерно, как администрация Кремля. То есть, имея большинство в Конгрессе и Сенате, она пропихивала многие законы такой, железной рукой, отказываясь от каких-либо содержательных дискуссий с оппозицией, которой в то время являлась республиканская партия. И одно из таких решений – это было принято решение о реформе здравоохранения, когда все американцы должны получить медицинскую страховку, и это создает огромные бюджетные обязательства на будущее. Республиканцам эта идея не нравилась. Они, в принципе, были против увеличения роли государства, а тем более, что все оценки, расчеты показывали, что эта реформ здравоохранения может лечь очень тяжелой нагрузкой на бюджет. И, они затаили обиду. Но, опять, поскольку постольку в Америке не только сдержки и противовесы, но там еще и выборы проходят раз в два года, и в 2010 году на промежуточных выборах в Конгресс власть поменялась и большинство в Конгрессе получили республиканцы, которые начали блокировать.. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Свою затаенную обиду… С.АЛЕКСАШЕНКО – Свою затаенную обиду… Оппозиция пришла к власти. Выборы проходят честно, открыто, справедливо. Надо сказать, что одной из причин победы республиканцев – системной оппозиции в Америке – стало то, что бизнес поддержал республиканцев, и избирательные фонды по всей стране собирали гораздо больше денег, чем демократы. В результате, если мы вспомним, как раз в 2011 году была похожая история, когда в США шли долгие дискуссии о пределах государственного долга, и даже был снижен суверенный рейтинг США. Сейчас республиканцы заняли абсолютно жесткую позицию, они говорят: «Мы не будем поддерживать закон о бюджете до тех пор, пока мы не отменим закон о реформе здравоохранения, который вступает в силу с января 14 года. Ну, не совсем отменим, а сдвинем его начало на год, 2015″. А, администрация президента Обамы заняла точно такую же жесткую позицию, что никаких компромиссов быть не может. Вот, конфликтная ситуация, и пока ни та, ни другая сторона не готова к уступкам. Является ли эта ситуация какой-то тяжелой, сложной? Она, конечно, сложная политически, потому что противостояние сторон сегодня достаточно острое, и экономика находится не в самом хорошем состоянии. С другой стороны, я бы не говорил, что эта ситуация какая-то критическая, это кризис, это крах, это развал. За последние пару десятков лет в Америке было несколько таких случаев. Самый известный был, по-моему, в 95-м году при президенте Клинтоне, когда чуть ли не месяц не было бюджета, и, вообще, государственный чиновники не получали зарплату в течение месяца. Поэтому по сегодняшней ситуации: без зарплаты остались примерно 800 тысяч государственных чиновников. При населении США в 312 миллионов человек, и при их совокупной рабочей силе, наверное, миллионов, наверное, 170-175, мы понимаем, что это примерно полпроцента рабочей силы. То есть, величина явно не критическая, величина явно не та, которая может потрясти устои американской экономики. На самом деле и демократы, и республиканцы сделали какой-то компромиссный шаг и не останавливали финансирование армии. Армия получает свои деньги. Поэтому дискуссия будет продолжаться, ее исход сегодня абсолютно непредсказуем. Более того, я думаю, что дискуссия будет обостряться, потому что, примерно в районе 17 октября, то есть, всего через две недели США должны подойти к пределу установленного в 11-м году потолка госдолга. И нужно еще одно решение, еще один закон, который увеличит полоток госдолга, а республиканцы уже заявили, что они будут голосовать против этого. Потрясения, которые могут быть связаны лимитом госдолга, наверное, будут посильнее на финансовых рынках, хотя, мне кажется, что пока понять, насколько сильными они будут, насколько серьезными, очень тяжело. Но, как ни странно, решение фондовых рынков, финансовых рынков на остановку финансирования было положительным. Рынки чуть-чуть, но подросли, что означает, что инвесторы в этой ситуации не видят ничего страшного. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Значит, это только наши федеральные каналы так радостно рапортуют о том, как там… С.АЛЕКСАШЕНКО – Как там у них все плохо, хотя, на самом деле, да – это тяжелая ситуация, но она лишний раз подчеркивает, что с оппозицией нужно уметь договариваться, потому что через какое-то время роли могут поменяться. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Давайте к нам вернемся. Счетная палата обещает рассекретить итога ряда поправок с грифом «для служебного пользования»… С.АЛЕКСАШЕНКО – Для проверок Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Да, прошу прощения – у меня уже все кругом «поправки к законам» — ряда проверок, которые только для внутреннего, служебного пользования, таким образом, как-то над публичностью своей поработать. Насколько это будет правильно, эффективно, узнаем ли мы что-нибудь, кроме того, что там происходит иногда с некоторыми сотрудниками Счетной палаты? С.АЛЕКСАШЕНКО – Ну, обещать – не значит, жениться, поэтому давайте подождем. Намерение хорошее. Счетная палата – это инструмент парламента по контролю за использованием бюджетных денег. Парламент – вроде, как власть народа, представители избирателей, поэтому решение правильное. Как оно будет реализовано – давайте поживем – увидим. Можно рассекретить 2%, а можно и 92. И оставить только, действительно…. На самом деле я плохо понимаю… У меня часто бывают дискуссии с чиновниками на предмет секретности военных расходов или на предмет секретности какого-нибудь финансового плана какой-нибудь, предположим, авиастроительной или судостроительной корпорации, или там, «Уралвагонзавода» — не к ночи он будет упомянут. Ведь, на самом деле, в финансовых показателей деятельности этих компаний нет никаких секретов. Вот, финансовые отчеты – там нет тактико-технических характеристик вооружений. Там, может быть, даже не написано, сколько этих штук произведено, и, тем более, что они могут и чего они не могут делать. Там речь идет о деньгах: сколько заработали, сколько потратили на зарплату, на электроэнергию, на отопление, сколько заплатили процентов по банковским кредитам – в этом секретов быть не может. Не говоря уже о том, что никакой секретности нет совершенно точно в работе Управления делами президента. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вот, смотрите, например, расходы средств на подготовку к Олимпиаде тоже носят гриф «для служебного пользования». С.АЛЕКСАШЕНКО – Там же сказано, что будет снят гриф секретности, но, если вместо грифа секретности будет повешен гриф «для служебного пользования», то это мало, что изменит. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Нет, там как раз говорится, именно, про гриф «ДСП». Про Олимпиаду, конечно, интересно… С.АЛЕКСАШЕНКО – Татьяна, завершая сюжет: Намерение правильное, его надо поддержать. Второе: как оно будет реализовано, сейчас говорить сложно. Третье: что мы из этого узнаем, тоже говорить пока рано. Я в свое время много работал с отчетами Счетной палаты и знаю, что там есть хорошие квалицированные, а есть, которые показывают абсолютный непрофессионализм сотрудников Счетной палаты. Поэтому, что мы оттуда узнаем – давайте увидим. Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – За последние годы никаких сенсаций нам, в общем, особо проверки Счетной палаты не дали. Но, правда, теперь новый руководитель. С.АЛЕКСАШЕНКО – В последние годы от Счетной палаты никто ничего и не требовал. Это же самый большой вопрос и самая большая загадка -назначение Татьяны Голиковой на руководство Счетной палатой. Татьяна Голикова – хороший профессионал, она хорошо знает бюджетное планирование. Она хороший администратор в том плане, что умеет руководить большим коллективом людей, выполняющих сложные скоординированные задачи. Но, вопрос, зачем нынешней власти Счетная палата, которая, вообще-то говоря, должна проверять эффективность бюджетных расходов – воруются деньги из бюджета, или достигаются или не достигаются – я не очень хорошо понимаю. Но, если Счетная палата начнет работать серьезно, то достаточно быстро мы вспомним…. Помните, Константин Чучин – руководитель контрольного управления пару лет назад, года три назад сказал, что воруется 20% денег при закупках. Вот, соответственно, Счетная палата должна нам… Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Алексей Навальный останется без работы. С.АЛЕКСАШЕНКО – Алексей Навальный останется без работы, а Счетная палата нам расскажет: «Здесь, здесь и здесь – воруют». После чего прокуратура должна будет возбудить уголовные дела, или Следственный комитет. Для этого Татьяна Голикова села на это место? Давайте увидим. Мне как-то страшно от этой мысли даже! Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Спасибо большое! В программе «Особое мнение» сегодня выступал Сергей Алексашенко. Всем счастливо!

Ссылка на источник