С. Пархоменко ― 21 час и 11 минут в Москве, это программа «Суть событий», добрый вечер. Я Сергей Пархоменко, как обычно в это время, при помощи разнообразных средств связи – например, у нас есть смс с номером +7-985-970-45-45. Вот с его помощью можем с вами общаться прямо в прямом эфире. И есть еще сайт echo.msk.ru, на нем есть кардиограмма прямого эфира, на нем есть возможность отправлять сообщения сюда ко мне прямо в студию. На нем есть возможность смотреть трансляцию из студии и много чего еще можно там делать. Про что будем говорить сегодня? Ну, собственно, про те новости, которые, что называется, бог послал нам на этой неделе. На этой неделе бог послал нам, сами знаете, что, и вот, собственно, сегодняшний день неожиданно оказался поворотным, потому что по всей видимости, версия теракта превратилась в основную. Много есть уже разных свидетельств. Есть переговоры, о которых говорит британская разведка, которые будто бы были перехвачены, между какими-то там террористами на Синае, или вот, во всяком случае, в том районе. Есть данные с бортового регистратора звуков, на котором есть подозрительный звук, который можно принять за начало звука от взрыва, дальше, понятно, что самописец этот выключился. Есть первые данные обследования обломков. И такое впечатление, что где-то на уровне двигателя произошел взрыв. Ну, в смысле, не в самом двигателе, а вот по горизонтали где-то вот примерно на такой высоте, на какой двигатель висит. А что там на такой высоте, на какой двигатель висит? Багажное отделение. А тем временем вот в этом самом перехваченном разговоре, как сообщают британские журналисты, которые воспроизводят вот это сообщение британских спецслужб, создается такое ощущение по этому разговору, что речь идет о бомбе, которая была успешно заложена в багажное отделение либо вместе с багажом одного из пассажиров (это непонятно), либо, может быть, одним из сотрудников аэродромных наземных служб, который туда эту бомбу занес. Ну, и вот теперь, несмотря на то, что, почему-то (абсолютно непонятно почему – хотя понятно, почему), Кремль устами господина Пескова объясняет, что отмена авиасообщения с Египтом не означает того, что версия теракта оказалась приоритетной, они все-таки очень-очень сопротивляются этой версии пока. Несмотря на это авиасообщение все-таки прекращено. Первый вопрос, который возникает – а что, собственно, они так сопротивляются? Вот по всей вот этой отвратительной иезуитской логике, к которой нас приучили за последние 2 года, за то время, пока идет война на Украине, я вот даже сегодня слышал обсуждение этого же самого в разговоре Николая Карловича Сванидзе с Ксенией Лариной, сегодня здесь в эфире. Ну, вроде большая удача привалила, вроде, можно теперь этой катастрофой и этими погибшими прикрывать то, что происходит, и то, что делает российское правительство в Сирии. Можно теперь говорить, что это месть злодеям, можно говорить, что это наш ответ за погубленные жизни, можно говорить, что это мы так сражаемся с террористами, которые так ужасно поступили с нашими согражданами – в общем, можно разводить какие-то моря демагогии по этому поводу. С. ПАРХОМЕНКО: Теперь этой катастрофой можно прикрывать то, что делает российское правительство в Сирии А чего они не разводят? – Возникает вопрос. – А что, собственно, они как-то стесняются воспользоваться таким прекрасным везением, которое им досталось? Ну, всегда хочется верить в лучшее. Всегда хочется даже в самом каком-то отвратительном зверье видеть людей. Людей, у которых есть совесть, у которых есть страх, какие-то воспоминания о детстве, о каких-то моментах нежности, о каких-то чувствах, которые они испытывали к другим людям. Хочется верить, что в этих людях сохранилось что-то человеческое. И хочется верить, что кто-то там у них наверху, кто у них там принимает решения про пропаганду и про то, как выворачивают наизнанку то или иное событие, которое произошло – кто там этот человек, мы с вами можем только догадываться. У меня есть одно подозрение насчет того, кто принимает в конечном итоге все такие решения, но я старательно гоню от себя это подозрение. Так вот, хочется верить, что этот человек сидит сейчас где-то в пустой комнате, засунув кулак в рот, как это вот бывает с людьми, впавшими в отчаяние. Вот есть такой, знаете, специальный жест, который возвращается откуда-то из детства, когда человек вдруг засовывает в рот кулак и начинает повторять: что же я наделал-то? Господи, что же я наделал? Как же так? Что же я наделал? Ну, вот хочется верить, что так. Хотя шансов, по-моему, мало, и ничто не заставляет нас думать то, что это так. А тем временем люди помельче, поплоше, поплоще, пожальче, они отрабатывают свою постылую лямку. Вот, например, есть такой человек Константин Косачев, глава международного комитета Совета Федерации, он вчера говорил, что вот отмена Великобританией авиасообщения с Египтом имеет в себе, как он выразился, элемент психологического давления на Россию. То есть, понимаете, этот вурдалак, он считает, что люди принимают решения об отмене движения, для того чтобы удивительной какой-то особенной специальной логикой надавить на Россию через восемь границ. Вот, Великобритания где-то там, Россия где-то здесь, Египет где-то, мы примерно представляем себе, несколько ниже и правее. И вот они через Египет надавливают психологически на Россию путем отмены своего авиасообщения с Египтом. Ну, так устроены эти головы. Точнее, так устроена их служба ужасная. Понятно, что ни один нормальный человек в голове такую цепочку составить не может, это можно только по служебной надобности, это можно только сесть и как-то подумать: чем еще я могу услужить его превосходительству, вот как бы еще мне сделать так, чтобы его превосходительство обратило на меня внимание, и чтобы я ему понравился? Ну, вот можно, например, такую фразу сказать. Ну, иди и застрелись теперь после того, как это авиасообщение сегодня все-таки было отменено, несмотря на то, что, оказывается, это все британское психологическое давление на Россию. Ну, как-то, я не знаю – ну, иди напейся. Иди посмотри на себя в зеркало и скажи себе: ах, дурак я, дурак – в лучшем случае. Или еще какие-нибудь буквы в слове «дурак» замени, для того чтобы было ближе к тому, что происходит на самом деле. Давайте поговорим немножко о технологических вещах, связанных с той ситуацией, которая сложилась сегодня. Что в действительности происходит? Россия считает сегодня, что в Египте находится только отдыхающих – вот людей, которые поехали по краткосрочным турпоездкам – а есть, между прочим, еще обычный трафик, связи между Россией и Египтом многообразные, и кто только не летает в Египет — по делам, есть масса людей, у которых есть родственники, есть люди, которые ездят в какие-то свои собственные индивидуальные путешествия, не покупая никаких туров. Ну, не считаем их всех, ладно. Считаем только тех, кто организованно выехал по путевкам, купленным в турагентствах. Значит, вот таких людей насчитывается сейчас не меньше 70 тысяч человек. Их надо вывозить. Ну, знаете, мне уже рассказали анекдот, который немедленно стал ходить в среде российских туроператоров, что объявляется срочная мобилизация евреев, потому что только евреи знают, как выходить из Египта. Вот, значит, ищем специалистов по этому выходу. Ну, вот, евреи, которые есть среди российских туроператоров, подсчитывают очень простую арифметику, что, в общем, большой современный широкофюзеляжный самолет – это 500 человек. Ну, вот – считайте: 50 тысяч человек – это 100 самолетов, а 70 тысяч человек – ну, разделите сами. Это очень много самолетов, и не очень понятно, что с этим делать, и как эти самолеты срочно оттуда вывезти. Но вообще от Шарм-эль-Шейха есть еще несколько аэропортов, которые, наоборот, славятся исключительной своей жесткостью и эффективностью своих служб безопасности – это аэропорты израильские. Израиль вообще главный специалист в мире по авиационной безопасности. Они как-то умеют это дело организовать и поставить. Так вот, в 300 с небольшим километрах от Шарм-эль-Шейха есть город Эйлат, в нем есть аэропорт. Но этот аэропорт прямо в черте города, и он самых больших самолетов не принимает, он принимает такие средние магистральные. Есть большой аэропорт с большой полосой, принимающий абсолютно все что угодно, военный аэропорт Овда, это еще примерно километров на 80 дальше от Шарм-эль-Шейха, туда вот в пустыню в израильскую. Но там очень плохая инфраструктура. Она такая, я бы сказал, армейская. Я однажды прилетал в этот аэропорт, потому что иногда всякие турагентства – я не знаю, как сейчас, но во всяком случае, раньше это было – некоторые турагентства туда отправляли свои чартеры, потому что это очень дешево. Но это такое суровое место. Там в пустыне стоит два больших железных ангара. Я даже не помню, есть ли там кондиционер – по-моему, нет. По-моему, это такая тяжелая история. И если загнать туда несколько сот или несколько тысяч человек, то это будет тяжелая вещь. В общем, скорее всего этих людей, которых повезут из Египта – а надо заметить, что речь идет совсем не только о российских отдыхающих, потому что точно так же свои полеты… ну, вот Британия возобновила свои полеты оттуда. А вот отменили их на сегодня – сейчас я посмотрю – там вот уже сейчас Голландия, Ирландия и Германия. И, видимо, количество стран будет увеличиваться. Вообще Египет довольно популярное туристическое направление совсем не только в России, а и для всей Европы, потому что дешевое, люди дешево отдыхать любят везде, точнее, отовсюду. Ну, вот, надо этих людей вывозить и вывозить их очень спешно, подвергая при этом очень жесткому контролю безопасности. Первое, что здесь приходит в голову, то самое, что пришло в голову британцам, которые в течение нескольких дней не летали в Египет, а теперь опять стали летать. Первое, что приходит в голову – бросить багаж, потому что досмотр багажа отнимает много времени, и по всей видимости именно багаж является здесь самым рискованным самым слабым местом, если иметь в виду то, что произошло, если действительно взрыв произошел в багажном отсеке. Значит, багаж остается на месте, и после этого его как-нибудь оттуда вывозят. Уже возникла проблема уже с этими британцами, потому что, когда британцы попытались ровно так сделать – оставить багаж, вывозить только людей, то Египет немедленно ограничил их передвижения, и вот, скажем, в течение последних суток известно, что из 29-ти рейсов, которые были из Египта в Великобританию, улетело только 8. Почему? Потому что египтяне не выпустили остальных, сказав, что: нам негде хранить этот багаж, который вы бросаете. Вот в том аэропорту, о котором идет речь, в аэропорту Шарм-эль-Шейха есть емкость для хранения 120 тонн багажа. Точка. Больше нет. Значит, если вы хотите вывозить ваших людей, бросая их багаж, куда-то девайте этот багаж, забирайте его и везите его куда хотите. Сейчас рассматриваются, как говорят мне мои знакомые вот в российской туриндустрии, рассматриваются самые удивительные варианты вплоть до вывоза багажа морем, пароходом. Подогнать туда – ну, там же море-то поблизости – подогнать в какой-нибудь порт неподалеку какой-нибудь большой контейнеровоз, контейнерами возить из аэропорта и грузить на это большое судно, и одним этим судном везти. Ну, контейнеровозы бывают очень здоровенные, так что может хватить и одного парохода. Но, правда, они считают, но вот их технический расчет, что при всех этих перегрузках будет похищено или потеряно 25-30% этого багажа. Ну, вообще, понятно, что любой человек будет недоволен, если ему вдруг скажут: отдавай чемодан, и чемодан твой приедет неизвестно как, неизвестно когда, мы его повезем неизвестно каким пароходом. Даже если не говорить про вот этот вот риск потери – конечно, люди будут недовольны, будет много скандалов, будет много истерик и так далее. Тем не менее, по всей видимости, так это и будет: будут возить людей сейчас оттуда без багажа и возить вот этими вот специфическими большими самолетами, которые сейчас там собирают отовсюду. Ну, вот, в конце концов вот Аэрофлот только что поглотил Трансаэро вместе со всеми его самолетами. У Трансаэро есть (точнее были) большие самолеты. Ну, давайте начнем их сейчас туда гонять. Дальше начинается финансовая сторона дела. По закону об основах туристической деятельности вся финансовая ответственность лежит на турагентствах, государство не обязано никого и ни в чем поддерживать. Происходит форс-мажор, вот такого рода ситуация, как сложилась в связи с этим терактом, и по всей видимости, мы в ближайшее время должны получить официальное распоряжение Ростуризма о том, что российский туризм в Египет отменяется, и поездки прекращаются, никто никуда больше не едет, всех оттуда вывозят, кто уже там. Вот как только случится это официальное распоряжение – его, кстати, пока нет еще – произойдет, будет констатировано наступление форс-мажорной ситуации. От форс-мажора никто не страхует, никакая страховая компания не хочет включать такие ситуации в свои страховые контракты. Это означает, что все эти деньги на сегодня причитаются из кармана туроператоров. При этом туроператоры заплатили уже глубоко за Новый год, за после Нового года. С. ПАРХОМЕНКО: Вся финансовая ответственность лежит на турагентствах, государство не обязано никого и ни в чем поддерживать На дворе у нас с вами начало ноября. Ну, вот в этот момент все новогодние дела турагентами давно уже оплачены. Оплачены гостиницы, оплачены всякие услуги на месте, всякий транспорт, трансферы и так далее. Иногда оплачена еда в значительной мере, которая прилагается, если это всякие ол-инклюзив и, конечно, оплачены перевозки. Средняя стоимость поездки в Египет (Египет – одно из самых дешевых мест, как мы с вами знаем, может быть, даже самое дешевое) – средняя стоимость новогоднего тура, примерно вот тур на двоих на Новый год – 75-78 тысяч сейчас стоит. Сейчас – еще вот этот самый высокий сезон не наступил – сейчас от 28 до 35 тысяч стоит поездка на одного человека на неделю вместе с перелетом. Вот это то, что люди внесли, и что турагентства потратили, они уже отдали это, ну, почти все. Понятно, что они оставляют себе какую-то маржу, но в общем они почти все это отдают дальше. Они отдают это авиаперевозчикам. Точнее, скорее всего, они заранее это все уже купили, а теперь они собирают эти деньги, возвращают себе эти деньги, продавая путевки, продавая поездки. Вот это все должны будут турагенты где-то найти и раздать. Понятно, что они не будут сейчас выплачивать все вплоть до Нового года и до после Нового года. Порядок, по всей видимости, будет такой, что вот когда у вас сорвалась поездка – вот она фактически уже сорвалась, все, вы не уехали. Вот вы должны были уехать завтра, но завтра вы не уехали. В этот момент вы можете подавать, и у вас есть 10 дней на то, чтобы подать заявление о том, чтобы вам вернули 100% денег. Или если вы уже там, вы уехали на 10 дней, а провели там 2 – 8 дней вы не догуляли, вас возвращают назад, значит, вот за эти 8 дней вы можете подать заявление, и в течение 10 дней получить за это деньги. Вот такова картина полного коллапса и катастрофы российской туристической индустрии. Российская индустрия этого не выдержит. Ну, то есть, может быть, есть сколько-то – одно, два, три – сколько-то, немного, туристических агентств, у которых либо есть государственная крыша, которые просто принадлежат людям, которые очень близко связаны с какими-то государственными людьми и могут получить государственное вспомоществование в этой ситуации. Либо это какие-то невероятно влиятельные агенты, которые уговорят сейчас перевозчика, то есть, грубо говоря, Аэрофлот — прежде всего, Аэрофлот — который летает на этом направлении регулярно или чартерами, уговорят Аэрофлот и других перевозчиков и уговорят туриндустрию египетскую вернуть деньги. Это я не понимаю, какой мощью надо обладать. Остановимся на этом месте, новости, через 3-4 минуты вернемся к другим темам. НОВОСТИ С. Пархоменко ― 21 час и 35 минут в Москве, уже почти 36. Это программа «Суть событий», вторая ее половина. Я Сергей Пархоменко. Номер для смс-сообщений +7-985-970-45-45. Сайт echo.msk.ru, на нем кардиограмма прямого эфира, возможность смотреть трансляцию из студии прямого эфира, отправлять сообщения в студию прямого эфира, много чего там можно делать. Я как обычно во время этих новостей читал всякие смски, которые от вас приходят. И вот, например, Руслан меня спрашивает в каком-то странном раздраженном тоне: «Ну, мы расплачиваемся за неверные действия правительства в Сирии. Другой оценки от »Эха» никто и не ждал». Ну, правильно – потому что это справедливая оценка. Почему вы ждете от »Эха» какой-то ерунды? Да, продолжайте ждать от »Эха», что оно будет объяснять по существу те вещи, которые происходят в мире. «Другой оценки от »Эха» никто и не ждал. А британцы-то чего перепугались, или тоже в кого-то попали, а если попали, то чем мы от них отличаемся?» Британцы испугались за своих пассажиров, испугались за своих людей. Потому что когда начинается такого рода террористическая война с использованием самолетов, она рано или поздно захватывает всех, что называется, не разбирая. Эта зона оказывается зоной повышенной опасности воздушных сообщений вне зависимости от того, кто в точности виноват, кто меньше виноват, в кого сильнее целятся, в кого слабее целятся. Все равно лучше со своими самолетами там не соваться. И главное, что важно, лучше оттуда своих людей забрать, потому что очень часто и очень быстро такого рода ситуация, так сказать, в воздухе, довольно быстро приземляется на твердую землю, и начинаются теракты на земле, начинаются взрывы разного рода наземного транспорта, магазинов, ресторанов, взрывы собственно в аэропорту, в больших скоплениях людей, в отелях, на пляжах стрельба – ну, мы это все видели в самых разных странах на протяжении последних лет. Так что, совершенно понятно, чего британцы испугались, и правильно сделали. Кстати, обратите внимание, что есть какие-то расхождения – тут я надеюсь, что меня услышат сейчас сотрудники нашей эховской новостной службы – есть какие-то расхождения в списке стран. Вот по моим сведениям, есть еще Германия и Ирландия, которые отказались летать. Я эти сведения получил из французских источников, читал по французским газетам. Посмотрите, пожалуйста, коллеги. Может быть, я ошибаюсь, а может быть, просто у вас не хватает в вашем списке этих двух больших стран. Наверное, нужно их, если это так, туда вписать. Давайте выясним, кто из нас прав. Еще один, между прочим, отличный такой медицинский случай. Некто под псевдонимом АЕ пишет мне: «Вы себя слышите? Российское правительство уронило самолет, чтобы обанкротить турагентства!..» Ну, дальше они как-то на меня ругаются. С. ПАРХОМЕНКО: Совершенно понятно, чего британцы испугались, и правильно сделали Послушайте, АЕ, я-то себя слышу – а вы меня слышите? Я что, сказал, что российское правительство уронило самолет, чтобы обанкротить турагентства? Вы с чего это взяли? Вот по окончании передачи будет вывешена аудиозапись на сайте – вы послушайте еще раз внимательно как-то. А если вы выпили, то завтра послушайте с трезва и попытайтесь понять, говорил я о том, что российское правительство уронило самолет, чтобы обанкротить турагентства, или не говорил этого. На самом деле не говорил, конечно. Ну, и еще транскрипт будет – можете глазами почитать. Вообще то, что российское правительство сделало на Ближнем Востоке и делает на Ближнем Востоке, оно, собственно, не в эту секунду стало нам понятно, и не сейчас появились, не сегодня появились те оценки, глядя на которые, можно понять, какой, собственно, ужас все-таки происходит с российской политикой, когда руководство России, в общем… сегодня мы можем считать это сложившейся очевидной версией: российское правительство, проиграв войну на Украине, увязнув там, погрязнув там, вымазавшись, вымаравшись там по шею и выше, потеряв там огромное количество людей, рассорившись со всем остальным миром и попав в ситуацию, которой не видно конца, российское правительство решило переключить внимание своего населения на другой театр военных действий и ради этого устроило то, что устроило. Плюс второй резон – попытаться продать эти свои услуги. Ну, поскольку ни одна цивилизованная страна не хочет воевать своими гражданами, Россия своих граждан не ценит и относится к этому спокойно. Вот, кстати, тоже вопрос, который мне задают, мне его задали еще с помощью нашего сайта. Вы знаете, что до начала передачи можно отправлять вопросы. Кто-то – не помню, к сожалению, сейчас как зовут этого человека, но там подпись была, он себя узнает – кто-то у меня спрашивает: а что, Россия теперь должна потребовать международного трибунала, если окажется, что это теракт? Я бы сказал, что Россия может потребовать международного трибунала. Любая страна, которая стала жертвой террористической атаки, может потребовать международного трибунала, если хочет, если считает это нужным. Нидерланды захотели этого, и Австралия захотела, и Малайзия захотела, и Украина захотела. Они захотели потребовать международного расследования, международного трибунала по поводу катастрофы малазийского Боинга над Восточной Украиной. Россия тоже может этого потребовать, если ей почему-то покажется, что нужно это сделать. Если, например, она ценит жизнь своих граждан. Вот часто спрашивают: а что это Россия не требовала трибунала тогда, когда вот был сбит самолет… вы помните, по всей видимости, он был сбит в результате ошибки украинских военных. Вот Россия же не требовала. Ну так это плохо, что не требовала. А надо было потребовать. А не требовала, потому что в гробу видала своих собственных граждан и своих собственных людей. Сегодня ровно это так и происходит уже в прямом и в переносном смысле. Ну, требуйте, если считаете, что нужно. А если не требуете, так не упрекайте других, которые требуют. Так что, вот Россия, которая своих людей не ценит, которая считает, что это расходный материал, и она это считает испокон веку так, и, собственно, вся – мы об этом, может быть, поговорим чуть позже – вся история российских политических репрессий, советских политически репрессий, вся история тоталитаризма российского и советского построена на том, что человеческая жизнь не стоит ни гроша. Вот Россия предложила миру такой сервис: давайте мы своими гражданами там повоюем. Ну, сначала был разговор про то, что воевать будем только в воздухе. Уже сегодня понятно, что это не так. Уже сегодня есть сведения о том, что там есть артиллеристы, что там есть сухопутные части. Да и, в общем, понятно было, что в ту секунду, когда там появился аэродром, появились люди, которые его охраняют. Нельзя вечно висеть в воздухе, мы же не дирижаблями там воюем, которые не касаются земли ни в какой точке и ни в какой момент. С. ПАРХОМЕНКО: Россия предложила миру такой сервис: давайте мы своими гражданами там повоюем Ну, понятно же, что есть какая-то наземная часть всей этой операции. На сегодня порядка четырех тысяч человек находится в Сирии, и все разговаривают только про это. А про то, что тем временем война на Востоке Украины кончилась фактически уничтожением этого Востока Украины – вот был прекрасный текст опубликован на этой неделе Павла Каныгина, который писал о том, что стало с Востоком Украины. Был, ну, нельзя сказать, что процветающий, ничего особенно процветающего в Украине последние десятилетия не было, но, в общем, вполне как-то люди сносно жили. Жили, во всяком случае, не хуже, а в ряде случаев лучше, чем в других местах Украины. И, конечно, гораздо-гораздо лучше, чем во многих местах России, это совершенно очевидно. Это такой был вполне столичный регион вокруг Донецка. И присутствие, не знаю, донецкого футбольного клуба в лучших мировых турнирах – одно из свидетельств этого. И бизнес там был, и учебные заведения там были, и строили там, и возили туда и оттуда, и деньги там зарабатывались и накапливались. Все это превращено в руины, в окровавленную пустыню. Люди, которые хоть что-то могли, сбежали оттуда, которые хоть чего-то стоили, которые хоть как-то могут попытаться приложить себя в окружающем мире, конечно, давно унесли оттуда ноги. С другой стороны, там оказалось огромное количество в городах беженцев из окрестных деревень и так далее. Вот это результат российской авантюры на Украине. От этого от всего надо отвлекать внимание всех: отвлекать внимание своего собственного населения, отвлекать внимание окружающего мира. Вот стали отвлекать на Сирию. И отвлекают. Отвлечение стоит от двух до четырех миллионов долларов в день. В рублях по нынешнему курсу, как вы понимаете, это примерно от 130 до 250 миллионов рублей в день. А я, ну, позвольте уж я повторю – те, кто читают мой Фейсбук, они это уже видели, но я повторю здесь. Вот я по делам «Последнего адреса» должен на будущей неделе или, может, через пару недель поехать в один небольшой российский город совсем недалеко от Москвы, триста километров. Я поеду в будущую среду в город Малоярославец – приглашаю, кстати, всех, кто живет в Калужской области в городе Малоярославце и вокруг, посмотреть, как там появится первый мемориальный знак «Последнего адреса» в этот самом Малоярославце. А есть еще один город, к которому мы там примериваемся, где есть люди, адрес, дом и куда, в общем, надо ехать. Триста километров от Москвы. Триста километров от Москвы, недалеко. Но, правда, по прямой – понятно, что если ехать на машине, то это будет, там, четыреста пятьдесят, скажем. А вот по прямой по карте триста километров, в радиусе трехсот километров от Москвы. Причем, не стану скрывать, более или менее в направлении (с некоторым отклонением) Петербурга. То есть, не самая страшная глушь, не самый страшный ужас. Центр России, самый центр России. Значит, в этом городе, когда-то туда ходили поезда, ходили даже беспересадочные вагоны – можно было доехать до Питера, можно было доехать до Москвы. Нету, с 12-го года их нет. Ходит электричка до некоторой промежуточной станции на железной дороге между Москвой и Питером. От этой станции до этого города ходит электричка. С прошлого года она ходит раз в два дня, одна электричка, по четным числам она ходит. Есть река, на реке есть два парохода старых, которые в никому не известном нерегулярном режиме передвигают какие-то грузы по этой реке. Вот все судоходство по этой реке состоит из двух судов, небольших, с неглубокой осадкой, которые, в общем, если очень повезет, можно попытаться там как-то зацепить. Когда-то был аэропорт. Нет аэропорта, взлетно-посадочная полоса поросла деревьями, и понятно, что все – не будет там никакого авиационного сообщения. Дорога есть, у этой дороги нет твердого покрытия, грунтовая дорога. Вот можете себе представить, какая она сейчас. При том, что вот у нас не очень дождливая осень в этом году. Ну, можете примерно себе представить, как выглядит эта дорога, которая на многие-многие десятки километров, до границы области от этого города, а только в соседней области у нее появляется асфальт, а в этой области асфальта нет. Ну, вот и есть еще автобус раз в сутки, можно один раз в сутки доехать в этот город. Это город, там живут тысячи людей. Это триста километров от Москвы. Операция в Сирии стоит от 130 до 250 миллионов рублей в день. Если я доеду до этого города, я там как можно большему числу людей расскажу про это. Вот сколько будет людей, которые будут со мной там разговаривать по разным поводам, я им буду сообщать о том, что от 130 до 250 миллионов рублей в день мы расходуем на то, чтобы отвлечь ваше внимание от того, что произошло на Украине, чтобы вы разговаривали про Сирию, а не про Украину, и продолжали любить человека, который это все организовал. Тем временем вот не свежая новость, но которая показалась мне важной в связи с тем, что я говорю. Это новость уже прошлой недели, конца прошлой недели. Министр финансов России Силуанов сказал, что в будущем году, в 2016 году в России кончится Резервный фонд. Помните, было много разных разговоров о том, на сколько вообще хватит денег, какие есть запасы, насколько вот эта вот экономика жирных лет оказалась… сколько она позволила, так сказать, скопить, и какой есть защитный, так сказать, слой. Ну, вот как-то было много споров по этому поводу. Я, например, слышал споры очень важных российских бизнесменов, которые говорят: нет-нет-нет-нет, послушайте, денег очень много – лет 10-12, что-нибудь такое. Они кончились, эти деньги. Вот Резервный фонд за месяц октябрь – мы сейчас с вами находимся в начале ноября – за месяц октябрь Резервный фонд Российской Федерации сократился на 440 миллиардов рублей, а Фонд национального благосостояния – на 150 миллиардов рублей. Сегодня совокупный объем Резервного фонда – на 1 ноября 15-го года – составляет в России 4 триллиона 229 (почти 230) миллиардов рублей. 4 триллиона 230 миллиардов рублей. Это примерно 66 (65,7) миллиарда долларов. Ну, вот смотрите. Вот это все, собственно, что осталось. Осталось 4 триллиона 230, а десятую часть этого (440 миллиардов), десятую часть этого мы потратили за октябрь. То есть, на десять месяцев еще есть такими темпами. А темпы растут, правда? Ну, вот это стоимость… Вы спрашиваете, кто заплатил за 98%, или сколько там, я не помню, процентов рейтинга? Вот, это вот этими деньгами, собственно, и заплачено. При этом, конечно, я присоединяюсь к абсолютно правильной мысли, которая уже много раз разными людьми была высказана, что это, конечно, не рейтинг Путина, это рейтинг людей, которые отвечают на вопросы социологов. Это их рейтинг, это рейтинг, грубо говоря, российского народа. Вот рейтинг российского народа – это вот эти 90% любви к Путину. Это оценка этого народа, а не Путина. Понимаете, да? Есть некоторая разница. Ну да, так в точности оно и происходит. Так что, вот к вопросу о том, какими деньгами это все оплачено. Вот этими. А впрочем, знаете, давайте все-таки говорить не только про деньги. Я как раз не отношусь к тем, кто все объясняет какими-то цифрами. Есть важная вещь, и она мне очень близка, и она мне очень как-то кажется серьезной, потому что я последнее время много этим занимаюсь – тем, что связано с тоталитаризмом, тем, что связано с политическими репрессиями, тем, что связано с реабилитацией жертв политических репрессий. Два дня тому назад появился законопроект, который, собственно, предназначен для того, чтобы наполнить какими-то практическими мерами документ, который появился некоторое время тому назад, документ под названием – я говорил об этом у себя в эфире несколько передач тому назад – «Концепция государственной политики в области увековечения жертв политических репрессий». Это интересный документ, интересный хотя бы тем, что в нем были сделаны некоторые заявления, которые никогда раньше не были сделаны ни в каких российских документах. Например, там битым словом написано, что не существует никаких оправданий, и невозможно никакими интересами момента и никакой целесообразностью, никакой необходимостью оправдывать массовые политические репрессии сталинского времени. Вот это послание прямо непосредственно в лоб, в переносицу Патриарху Кириллу, который два дня тому назад сказал прямо противоположные вещи. И это вообще любопытная ситуация, что у нас есть правительственный документ формальный, подписанный Правительством Российской Федерации, и первосвященник нашей церкви, которые до такой степени говорят противоположные вещи. С одной стороны, это вполне конституционная ситуация. У нас церковь отделена от государства, а школа – от церкви. И, по идее, у нас патриарх не обязан подчиняться распоряжениям правительства. Но мы-то с вами знаем, что церковь огосударствляется постепенно, и она огосударствляется в обе стороны, это такое двустороннее движение. Потому что, с одной стороны, государство прибирает церковь к рукам в качестве своего института, в качестве одного из отделов своей политической администрации для решения своих политических проблем. А с другой стороны, церковь все больше и больше пользуется государственными возможностями для расширения своего влияния, поднятия своих доходов, умножения своей собственности и так далее. Это выражается прежде всего в проникновении церкви в разные сугубо государственные институты типа школы, типа армии, типа тюрьмы и так далее. Вот поскольку церковь туда лезет, это значит, что она пытается существовать как-то в порах, в капиллярах внутри этой самой государственной системы. В этих обстоятельствах мы видим, что вот надламывается она вот на этом, она надламывается на репрессиях и на тоталитаризме. Выясняется, что есть два противоположных мнения. О боже мой, что это я такое сейчас сказал? Я сказал, что у нас государство внезапно стало сторонником и защитником антитоталитарной политики. Как это такое вдруг случилось, с чего это такое произошло? Да, действительно, в последнее время, и мы можем это констатировать, что принято несколько решений, посвященных механическому такому увековечению жертв политических репрессий. Сделано несколько важных и заметных пропагандистских жестов. Принята вот эта концепция, принято решение о сооружении большого памятника в Москве, открыт большой дорогой музей в Москве. Ну, качество этого музея мы когда-нибудь с вами отдельно обсудим, но факт есть факт. Там довольно много квадратных метров, там высокие потолки, и понятно, что в него вложено некоторое количество денег, довольно существенное количество денег. С. ПАРХОМЕНКО: Мы можем констатировать, что принято несколько решений, посвященных увековечению жертв политических репрессий И вот теперь вот этот самый законопроект, который, например, приравнивает те общественные организации, которые занимаются вот этой тематикой антитоталитарной, которые собирают материал об этом, которые ведут архивные изыскания, которые занимаются увековечением жертв, разыскивают захоронения, опрашивают оставшихся в живых и так далее и так далее. В частности, вот фонд «Последний адрес», который занимается тем проектом, которому я посвящаю довольно много времени в последнее время, он тоже одна из таких организаций. Эти организации признаются, грубо говоря, особо ценными для общества. Они признаются такими, которые подлежат такой некоторой дополнительной заботе государства. Что, собственно, происходит? А происходит вот что: что вот эти формальные механические движения удивительным образом, хотя на самом деле очень объяснимым образом, очень понятным и очень неизбежным образом не имеют никакого отношения к той тоталитарной среде, которую это самое государство продолжает строить. Вот маленькая деталь. С одной стороны, эти общественные организации признаются некоторыми особо полезными. С другой стороны, именно эти организации оказываются под давлением и по закону об иностранных агентах — мы знаем, что части «Мемориала» даже, некоторые подразделения международного «Мемориала» объявлены иностранными агентами. Слава богу, это отдельные самостоятельные организации, которые на сам международный «Мемориал» никаким образом не влияют. Но тем не менее. И иностранные агенты, и нежелательные организации – вот все это происходит для того, чтобы удавить всякое движение гражданского общества в России. А именно оно является единственной эффективной формой, единственной эффективной мерой борьбы с тоталитарным режимом, который строится в России. Вот это поразительное такое раздвоение, мы много будем говорить об этом в ближайшие месяцы. Раздвоение на государство, которое продолжает строить в России тоталитаризм, и это же самое государство, которое принимает внешние декоративные театральные меры, для того чтобы от этого самого откреститься. Это была программа «Суть событий», я Сергей Пархоменко. Всего хорошего, до свидания. Встретимся с вами в это воскресенье в Твери, где открывается первый мемориальный знак «Последнего адреса». Счастливо!

Ссылка на источник