Д.Пещикова ― Здравствуйте. Действительно, программа «Особое мнение», я Дарья Пещикова, и со своим особым мнением в этой студии дьякон Андрей Кураев. Здравствуйте, Андрей Вячеславович. А.Кураев ― Добрый вечер. Д.Пещикова ― Вопрос первый, наверное, самый глобальный и, может быть, самый важный для сегодняшнего дня. Почему у нас большие трагедии в последнее время вызывают такие всплески ненависти и ожесточения в обществе? А.Кураев ― Ну, я думаю, потому что это некая сублимация. То есть когда людям не разрешают всерьез вести открыто и честно общественные дискуссии, когда люди видят, что их взгляды не достигают до серьезных масс-медиа, что есть серьезная цензура и ограничения в дискуссиях, когда, с другой стороны, пропаганда и, прежде всего, государственная пропаганда носит откровенно милитаристский характер, и когда даже педагогика перестраивается на воспитание хунвейбинов и боевиков, когда даже митрополит русской церкви призывает в публичной проповеди сжигать раскольническую еретическую литературу, то в этих условиях понятно, что навыки культурного диалога утрачиваются. Посмотрите, с какими зверскими интонациями киселевские выкормыши говорят на телевидении. Сама интонация давит, сама интонация издевательская, совершенно несопоставимая с тем, что было в советские времена, между прочим, когда тоже сверхидеологическим было наше телевидение и пропагандистским. Когда сам формат ток-шоу, якобы аналитических… То есть аналитика ушла. То есть не беседа один на один с двумя экспертами, а 20 горлопанов в студии, и удачной передача считается, если кто-то подрался. Ну, естественно, что всё это транслируется в массы, это стереотипы поведения. И в итоге это выплескивается вот в такие быстрые партийные формирования, быстроорганизующиеся по частному поводу. Д.Пещикова ― Ну, вот, смотрите, в этих последних событиях себя проявили в социальных сетях, опять же, люди, от которых, казалось бы, сложно было это ожидать. Ну, то есть те, кто, по идее, должен уметь сдерживать себя. Или здесь не нужно себя сдерживать? А.Кураев ― Вы знаете, я сегодня видел замечательную карикатуру. Такая, дорожная развилочка, налево указатель «Выразить сочувствие пострадавшим», направо – «Побить тех, кто не выразил сочувствие». И, вот, вся толпа бежит именно дружно именно направо. Д.Пещикова ― Ну, а бежит она почему направо? Потому что, опять же, сублимирует какие-то чувства? А.Кураев ― Ну, да, да-да. И сублимирует. В общем, натаскано, надрессировано уже. Д.Пещикова ― А не нужно бежать в эту сторону? Вот, если вы видите, что кто-то пишет что-то, с чем вы не согласны, лучше вообще смолчать? А.Кураев ― Ну, во-первых, у меня нет такого правила. Понимаете, если бы я всё время писал о том, с кем я не согласен по жизни, ну… Во-первых, означает превратиться в производную от чьей-то другой жизни. То есть комментировать чужие слова бесконечно, на них озираться, их искать. Второе, если всё время искать такие вот поводы где-то на стороне, а где моя-то повестка дня? Получается, ее нету. Д.Пещикова ― А, вот, если говорить в целом о неких спекуляциях на смерти, на трагических событиях, насколько уместны какие-то слова критики, осуждения, ну, хотя бы в первые дни, часы после таких событий? А.Кураев ― Ну, во-первых, не стоит считать, что, скажем, родные люди человека скончавшегося проводят эти первые дни и часы в интернете, и читают, скажем, мой блог, чтобы непременно узнать, ну, что же я сказал или кто-то иной, да? Это чрезмерно было таким, эгоцентрическим представлением: «Я – солнце Вселенной, и все люди, что бы у них ни произошло, первым делом идут ко мне и спрашивают мое мнение». Я думаю, что это неадекватное представление о себе. Второе, ну, жизнь-то… Как говорили советские поэты, всё остается людям, да? То есть человек скончался, но жизнь-то продолжается, и в том числе и то, что оставил человек по себе и своей жизнью, и своим уходом. Остается здесь. Как говорил Достоевский, здесь на Земле всё начинается и ничего не кончается. Вот. И, соответственно, тем более это всегда, ведь, уход человека, заметного человека особенно – это повод подумать над тем, что он, собственно, по себе оставил. А наследие это бывает весьма и весьма пестрым, и далеко не всегда оно бывает одноцветным. А.Кураев: Посмотрите, с какими зверскими интонациями киселевские выкормыши говорят на телевидении. Интонация давит Ну и, наконец, право на мыслеанализ у человека отобрать нельзя. Да. И поговорка насчет «О мертвых или ничего, или хорошо» — эта поговорка, отнюдь, не входит в Христианский кодекс. Вот, я вообще сомневаюсь, что она именно такой смысл имела в изначальном своем первоисточнике языческом, античном, да? Ну а в христианстве тем более этого не было никогда. И уж тем паче, простите, такого рода формула – она бы уничтожила на корню всю историческую мысль, потому что любая книга по истории предполагает не комплиментарный рассказ о тех или иных персонажах, и предполагает определенные в том числе и моральные вердикты этим персонажам, независимо от их сана, чина, партии и национальности. Д.Пещикова ― Ну, знаете, одно дело как-то критически отзываться о погибших, а другое, как мне кажется, писать, мол, как плохо, что на этом борту были вот эти люди, а не другие, и перечислять, кого хотели бы вы видеть. А.Кураев ― Ну, это, действительно… То есть, как и в любой другой ситуации, есть определенный этический стандарт. И поэтому, с одной стороны, не должно быть искусственного кляпа. Ну и улюлюканье вот такое, радование о чужой смерти – это больше говорит не о погибшем, а о том, кто радуется. Д.Пещикова ― Наши слушатели интересуются, конечно же… А.Кураев ― Или уж тем более когда человек составляет, по сути, расстрельный список «Кого бы я хотел видеть на этом борту разбившегося самолета». Ну… Знаете, такой человек уж точно гораздо опаснее, чем те фиктивные офицеры, которые погибли на этом самолете. Фиктивные, потому что, ну, конечно, они не военным делом занимались. Вот этот (НЕРАЗБОРЧИВО), скажем, да? Нонкомбатант, скажем так, да? И вот эти вот, те, кто с охотой назначают, сами себя назначают в палачи, эти люди не понимают, насколько они страшнее профессиональных сталинских палачей, которые это делали по приказу. А ты охотно сам такие списки составляешь. Д.Пещикова ― Так вот наши слушатели интересуются тем, как вообще эту ситуацию с христианской точки зрения стоит оценивать? Вот, Илья из Ярославля спрашивает: «Можно ли с христианской точки зрения желать врагу смерти и даже радоваться оной?» Ну, естественно, применительно к этой ситуации. Но давайте говорить в целом. А.Кураев ― Бывает. Бывает-бывает такое, прецеденты такие есть. Например, когда пришла весть о смерти в бою римского императора Юлиана, который известен в церковной историке как Юлиан Отступник, Юлиан Апостат. Он уже через полвека после религиозных реформ императора Константина Великого попробовал повернуть колесо истории вспять и возродить языческий культ в качестве государственного. И христианам при нем жилось не так радостно как предыдущие несколько десятилетий. И, вот, когда пришла весть о его гибели, то тогда несколько святых, современных ему, они с большой радостью это восприняли. Д.Пещикова ― И это единичный случай? Или, все-таки, это норма? А.Кураев ― Не единичный, естественно, потому что потом… Ну, в некотором смысле это норма в случае именно войны. Ну, совершенно естественно, когда люди благодарят бога за победу, радуются победе, то это предполагается, что хорошо, что столько мы перебили, что наши столько чужих перебили. Это неизбежная часть нашей самцовости. Вот. И надо быть очень инопланетянином для того, чтобы переживать из-за убитых твоих временных недругов и за их детей или жен и так далее. Инопланетянином в высшем смысле, может быть, этого слова, но это очень мало кому удается на такую высоту зайти. Д.Пещикова ― Ну, вот, дело-то как раз в том, что сейчас многие происходящее воспринимают как некую гражданскую войну. Происходящее в отношениях, например, между Россией и Украиной. Ведь, украинцы многие отличились как раз комментариями по поводу Ту-154. А.Кураев ― Я вам вновь скажу, это не тот случай, когда надо идти добровольцем на информационные фронты. То есть мне кажется… И в России, и на Украине я просил людей об одном – «Ну, не спешите на эту войну. Она не ваша». Вот. То есть если уж воевать, то с самим собой, да? С самим собой, с тем самцом, который в тебе сидит и хочет никому не давать спуску, всех научить жить, всем отомстить и так далее. Сдерживать от такого рода поступков своих близких, чтобы они не ехали ни добровольцами за автоматами туда, и чтобы они не становились добровольцами в своих Facebook. Д.Пещикова ― Давайте здесь сделаем небольшой перерыв. Я напомню, это особое мнение дьякона Андрея Кураева. Скоро вернемся. РЕКЛАМА Д.Пещикова ― Продолжается программа «Особое мнение», я Дарья Пещикова, со своим особым мнением здесь дьякон Андрей Кураев. Давайте еще немножко на эту тему, Андрей Вячеславович. Ну, вот, смотрите. Скандально известный журнал «Шарли Эбдо» очередные карикатуры опубликовал. Очень много уже наших политиков, депутатов, представителей МИДа, других ведомств отреагировали. Зачем они это делают? Зачем они сами подогревают к этому интерес? А.Кураев ― Знаете, я как советский человек, я не помню случая, чтобы наша пресса большая и уж тем более какие-то ведущие там члены Политбюро обсуждали бы, какая карикатура антисоветская появилась бы в каком-нибудь английском или американском издании. Или французском. Ну, не бывало такого. В некотором смысле это себя не уважать. Какой-то там подвальный журнальчик, ну, что-то там, рисуночек сделал. И это делать повесткой дня для, якобы, великой державы? Это проявление комплекса глубочайшего провинциализма, на самом деле. Это с одной стороны. Ну, всегда очень понятно… Вот, скажем так. Вот, я москвич, да? Коренной там, во многих поколениях и так далее. Мне в голову не придет как, наверное, и петербуржцу спрашивать приезжего гостя «Ну как вам наш город?» Знаете? Для нас самодостаточно. Мне не нужно знать мнение челябинца о Москве или о Петербурге. Но если я приеду в Челябинск, меня обязательно спросят «Как вам наш город?» Понимаете? Вот, точно так же и здесь. Это первое. И это, я говорю, это принцип провинциализма. Второе. Ну, это опять попытка встать в позу «Нас обижают, и поэтому мы должны дать сдачи». Мы должны срочно мобилизоваться, сплотиться вокруг нашего вождя (само собой, разумеется), то есть здесь целый комплекс дальше идет. То есть это такое, вот, натаскивание и дрессура, когда правильно лаять и понимать, кто свой, кто чужой. Вот. Если появляется чужак, надо уловить… Как собака, да? Она смотрит на хозяина и на гостя: «Чего мне с ним делать-то? Рвать сейчас? Или тихо уйти в сторону, или разрешить погладить себя за ухом?» Как хозяин скажет. Ну, вот, точно так же и здесь поведение всех этих замечательных наших политиков. А.Кураев: Улюлюканье, радование о чужой смерти – это больше говорит не о погибшем, а о том, кто радуется Д.Пещикова ― Видела, опять же, реакцию на эти карикатуры. Разные публицисты, авторы колонок, опять же, говорят о том, что… А.Кураев ― Но авторы колонок зарабатывают деньги, да? Им нужно найти информационный повод, чтобы приложить свое перо. Д.Пещикова ― К чему ведут, рассуждая об этих карикатурах? Ведут к тому, что если сейчас опять вломятся в редакцию «Шарли Эбдо», то вряд ли какое-то будет сочувствие к этим карикатуристам. Мол, раз они такое творят… То есть опять идет накачка ненависти? А.Кураев ― Ну, естественно, да. Д.Пещикова ― А в чьих это интересах? А.Кураев ― Ну, я уже сказал. Правящая партия. Д.Пещикова ― А не может ли эта ненависть в какой-то момент обернуться как раз?.. А.Кураев ― Может. И может, и должна. Для этого и делается. Д.Пещикова ― В смысле «для этого»? Ну, против тех, кто накачивает (я об этом). А.Кураев ― Это не важно. Врагов назначает правящая партия. Скажет, что «Шарли Эбдо» — враги, значит, будут в них стрелять. Скажут, что напротив, те, кого «Шарли» и высмеивает, мгновенно превратится «Шарли» в наше знамя и рупор. То есть не они превратятся сами по себе, а в нашем зыркале они будут так представлены. Ну, это пример с турецким президентом более чем красноречив. Разворот над Атлантикой – да, он был продемонстрирован во всей своей красе. Д.Пещикова ― Еще одна у нас такая проблема глобальная, наверное, то, что обсуждали тоже довольно обширно до этой трагедии – это российский такой страшный алкоголизм, это история с отравлением «Боярышником» и последствия (всяческие запреты, ну, или инициативы по запретам). Вы-то какой видите способ борьбы с этой бедой? А.Кураев ― Ну, мне представляется, ситуация-то вот какая. В 90-е годы бывали ситуации, когда наркомафия брала под контроль целые области и, в частности, они проворачивали такую операцию: вдруг по всей области или по какому-то кусту районов исчезали легкие наркотики. Вот, они сами переставали их продавать. И следили, чтобы они не появились. А уже сформировавшиеся наркозависимые люди – они тогда искали, где же им найти источник кайфа, а им тут и предлагали: «А есть героинчик. Есть тяжелые наркотики». Те, конечно, наслышаны о том, что там легко стать совсем зависимым, ведет к летальным исходам и так далее, но им, во-первых, очень хотелось (альтернативы не было), во-вторых, говорили «Ну, разочек-то можно», да? Вот, я подозреваю, что то, что произошло в Иркутске, это из этой области. То есть это именно наркомафия организовала, сознательно организовала подмену этилового спирта метанолом. Потому что там… Это (НЕРАЗБОРЧИВО) «Боярышник» и так далее, разработки это годами было, вся полиция, естественно, всё это знала. И естественно, сам производитель не заинтересован в том, чтобы травить свою клиентуру. Значит, это здесь какие-то более серьезные соображения были. И я думаю, что именно таковы. То есть для того, чтобы люди шарахнулись от вот этих алкогольных суррогатов, но в поисках кайфа чтобы подошли к наркотикам. Д.Пещикова ― Даже так? А.Кураев ― Мне кажется, так. Д.Пещикова ― А то, что у нас люди пьют, в принципе, концентрат для ванн, для вас не удивительно? А.Кураев ― Ну… Нет, как раз новости в этом нет. Д.Пещикова ― Ну, новости-то нет, но как-то это пониманию не подлежит такому, трезвому. Ну, как так? Вот, человек приходит и сознательно покупает не предназначенное для использования внутрь средство и пьет его. А.Кураев ― Вы знаете, в советские времена все мужики проходили через армию и там в порядке, вот, героических баек всегда рассказывали… Очень любили рассказы военных технарей о том, как они какой-нибудь авиационный спирт, вовсе не предназначенный для потребления внутрь, вот, играли в такую русскую рулетку. И при этом обязательно пара страшных рассказов: «А вот такой-то сержант выпил и ослеп. А я, вот, тем не менее, и после этого это пил, и еще ого-го, и ничего, и ничего, и ничего». Д.Пещикова ― А с этим бороться надо? Или, вот, раз это было тогда, есть сейчас, то будет и дальше, и бог с ним? А.Кураев ― Наверное, надо, но я тут причем? Д.Пещикова ― Нет, ну просто вы, вот, как считаете? А.Кураев ― Я не считаю. Я ничего не считаю на эту тему. Д.Пещикова ― Надо воспитывать людей? А.Кураев ― Ну, это не моя тематика. Д.Пещикова ― Но люди умирают. А.Кураев ― Умирают. Печально. Д.Пещикова ― И всё? Пусть умирают и дальше? А.Кураев ― Ну, поймите… Вы предлагаете мне сделать точно такой же »Боярышник». То есть я как дилетант должен сейчас быстренько изготовить рецепт спасения России от пьянства. Ну, это будет «Боярышник». Пусть на бумажке и так далее, но с тем же эффектом, весьма печальным. А.Кураев: Врагов назначает правящая партия. Скажет, что «Шарли Эбдо» — враги, значит, будут в них стрелять Д.Пещикова ― Но одно дело, что-то предлагать запрещать, как у нас предлагают. Другое дело, как-то, может быть… А.Кураев ― Запреты тоже бывают хороши. Но в то же время стоит помнить и о том, что в свое время именно такой тотальный сухой закон – он, в конце концов, стал одной из главных причин революции 1917 года. Д.Пещикова ― То есть «Боярышник» может к революции привести в итоге? А.Кураев ― Отсутствие его. Д.Пещикова ― Ну, история с »Боярышником» и эта ситуация. Смотрите, слушатели еще интересуются, как вы относитесь к приговору Варваре Карауловой? Как вы к ней самой относитесь? Для вас она, действительно, как она утверждает, жертва любви? Или, все-таки, экстремист, несостоявшийся террорист? А.Кураев ― Ну, видите ли, насколько я понимаю, судили не конкретного человека с паспортными данными Варвары Карауловой (или какие-то иные у нее там в паспорте сейчас записаны), речь шла о том, чтобы создать некую страшилку: «Внимание, эта калитка закрыта». То есть не взирая на лица, пусть это, может быть, вполне себе безобидная и милая девушка, но и бородатых парней тоже, вот, при одном намеке на то, что вы это хотите, жалеть не будем. По-моему, это был мессадж, который суд озвучил. То есть эта коллизия не правовая, она педагогико-политическая. Д.Пещикова ― Воспитательная. Но насколько она действенная? А.Кураев ― Не знаю. Д.Пещикова ― Потому что если вы слышали, адвокаты и родители это, по сути, подтвердили, говорили о том, что теперь родственники таких потенциальных беглецов не будут обращаться за помощью к спецслужбам, потому что они видели, что произошло. А.Кураев ― Трудно сказать, потому что и для родственников… Как сказать? Тоже может быть выбор. Может быть, лучше пусть мой дурной, тупоголовый сыночек пусть там 4 годика отсидит в российской тюрьме, чем мне навсегда подарят его гробик. Д.Пещикова ― А больше нет никаких опций? Обязательно надо в тюрьму отправлять, чтобы в гробике потом не получить? А.Кураев ― Я не знаю. А что еще можно сделать? Д.Пещикова ― Ну, как-то… А.Кураев ― Объявить общественный выговор? Д.Пещикова ― Поработать с человеком, чтоб психологи пообщались. Нет? А.Кураев ― Я думаю, что у нас столько психологов не найдется. Д.Пещикова ― Ну ладно. Давайте сейчас еще один перерыв сделаем. Напомню, особое мнение дьякона Андрея Кураева. Через пару минут вернемся. НОВОСТИ Д.Пещикова ― И снова программа «Особое мнение», свое особое мнение представляет дьякон Андрей Кураев. Андрей Вячеславович, все очень активно интересуются вашим мнением по поводу решения суда во Владивостоке, который решил, что нужно уничтожить несколько экземпляров Библии, потому что нету там маркировки. А.Кураев ― Ну, безумное решение, что тут сказать? То есть, с одной стороны, да, действительно, очень важно, чтобы каждое религиозное издание печатное, чтобы оно честно говорило о том, кто это сделал, кто вас куда-то приглашает, что там (НЕРАЗБОРЧИВО) говорить. Но когда речь идет об издании классических текстов, то это как-то совершенно не… То есть текста как такового Корана там стандартного перевода более-менее или устоявшегося перевода Библии, или Гомера, в конце концов, или Шекспира… Причем тут эти самые обязательные маркировки? То есть в этом случае… Ну хорошо, типография должна быть указана, издательство. Вот, имя какого-нибудь художественного редактора, если там нет комментариев, то можно и не указывать, опять же, кто автор комментариев и так далее. Так что это странное решение. Но оно, опять же, вполне укладывается вот в эту вот создаваемую идеологию осажденного лагеря, в который только и норовят всякие диверсанты лезть. Но, кстати говоря, вот сейчас в коротких новостях прозвучала очень интересная новость (точнее говоря, ее не было там) о том, что Патриарх Кирилл сказал не повторять ошибок, совершенных во время революции 1917 года. Интересно, что Патриарх Кирилл при этом старательно не говорит об ошибках, которые привели к революции 1917 года. То есть это некое странное и страшное табу в нашей церковной мысли, а уж тем более в официозе, да? А чем именно тот официоз столетней давности накликал эту беду на свою голову? Потому что революция же не на пустом месте родилась, и не просто английскими шпионами она была здесь организована. Значит, и сама наша национальная, государственная, церковная жизнь к этому ломились десятилетиями и доломились-таки. Кроме того, вопрос это религиозный «За что, Господи, ты нас наказал этими карами XX века?» То есть для религиозного человека это вопрос-то именно так стоит. Тут не обойтись рассказом про жидомасонов. Даже жидомасонов придется назвать «ангелами гнева божия», да? И тогда поставить вопрос: «А за что? Чем же мы, господи, так-то тебя прогневали, что ты так с нами?» И, как бы, вновь эту болячку-то не подцепить, не развить. Но пока мы старательно в себе это воспроизводим. И для меня, действительно, один из очень таких, показательных эпизодов последних дней – это замечательное событие в Магадане, которое имело место неделю назад. Когда местная Епархия праздновала 25-летний юбилей своего создания… Ну, это отдельная тема (юбилейная болезнь в жизни нашей церкви). Любое какое-то, вот, чуть-чуть на »0″ и »5″ какая-то дата кончается – юбилей, юбилей, юбилей. По этому поводу в местном Доме культуры областном был концерт. А гвоздем концерта было исполнение гимна Магаданской епархии. А этот гимн написал лично архиепископ тамошний. Он там не 25 лет, только 4 года, но оказался, вот, талантливый человек, гимн написал. А.Кураев: Судили не человека с паспортными данными Варвары Карауловой, речь шла о том, чтобы создать некую страшилку А после концертной части следует часть банкетная, естественно. И на этой банкетной части, ну, опять же, движимый понятным авторским чувством Владыка спрашивает губернатора: «Ну, как вам наш гимн-то?» А губернатор и молвит, наверное, знаменитым ртом: «А я не расслышал. Певица тихо пела». Да. И эта новость настолько потрясла Владыку, что стакан с чаем, который он держал в руке, он выплеснул в морду своему дьякону, который организовывал от Епархии этот концерт. Дьякон с нервным срывом (ну, слава богу, что не с ожогами, как поначалу говорили), попал в больничку местную. Значит, интересна следующая вещь. Первое, вся пресса глухо об этом молчит, хотя, ее там было полно и этот чай попал и на губернатора, и на мэра. Тем не менее, полный «блэкаут» как раз. Полный, да? Нельзя об этом писать. А второе, ведь, вот в этом такие вот удивительные крепостнические замашки. То есть, мы понимаем, это событие, ну, яйца выеденного не стоит, ну, губернатор чего-то не дослышал. Ну и что? Ну, расскажи ему. Спой сам, в конце концов, ему прямо в ухо, да? Д.Пещикова ― Или попроси еще раз исполнить, да. А.Кураев ― Но здесь, значит, вот такого рода стереотип. То есть, понимаете, человек, значит, давно себе это разрешил, вот такое отношение к своим подчиненным. Да? Это у него уже разрешено. И опять же, и дело-то в том, что это не просто его личная проблема. Дело не в личности этого архиепископа. А это считается высоким и хорошим стилем в нашей церковной среде, что, вот, епископ, который вытирает ноги о подчиненных, о священников и так далее. И семинаристы с восторгом пересказывают рассказы о крутых Владыках, которые могут кадилом запустить прямо во время службы там вдогонку там не так сказавшему что-то священнику. Или жезлом своим буквально избить кого-то и так далее. «Крутой Владыка, замечательный. Такой, вот, решительный, такой сторонник благочестия, понимаете ли». Д.Пещикова ― А почему крутой? В чем крутизна-то? Как объясняют это? А.Кураев ― А, вот, вот в некоей такой, в нечеловечности, в »неотмирности», понимаете ли. Что нам за дело до ваших там масонских прав человека и французских куртуазностей? У нас есть свое доморощенное. Так вот эти люди не понимают, что вот такого рода вещами они готовят, действительно, новый 17-й год. И если вдруг эта революция будет носить точечный характер, направленный только на архиереев, уверяю вас: широкие поповские массы будут с греховным, но наслаждением смотреть на архиереев, которых сбрасывают с колоколен, деспотов своих замечательных, владыченик. Так вот, все-таки, это, действительно, очень важно, что было в нашей церковной жизни не так, что в результате как-то, вот, и народ не особо поднялся на нашу защиту, а главное, Господь нашел необходимые инструменты для того, чтобы что-то выжигать в нас каленым железом. И, к сожалению, в эти рамки та же зараза, похоже, возвращается. Д.Пещикова ― А что, сейчас народ, если что, не поддержит церковь? Ведь, у нас, вроде, такой высокий уровень поддержки РПЦ сейчас, как никогда. А.Кураев ― Ну, я думаю, что он был выше. Если б была социология и опросы в 1916-м году, они показали бы еще более высокий. Слушайте, а какой рейтинг императора Николая Второго был, опять же, в том же 1915-м году, например? Очень высокий. Д.Пещикова ― ВЦИОМа тогда просто не было. А.Кураев ― Да. Д.Пещикова ― Ну, я еще раз вернусь, если позволите, к этой судебной истории. РПЦ-то поддержала армию спасения, по сути, в этой ситуации. Назвали «Большим перегибом» решение суда. Почему? Потому что боятся, что и до Библии, которую Московский Патриарха издает, могут дойти? А.Кураев ― Я не знаю, почему они это… То есть я пока этого заявления не слышал, и тем более не знаю, какие мотивы. Д.Пещикова ― Глава Юридической службы Московской Патриархии Ксения Чернега назвала «большим перегибом» вот то, что было. А.Кураев ― Но я говорю, мотивы не понятны, почему это сказали. Может быть, потому что с Армией спасения есть какие-то совместные проекты. Может быть, какая-то спонсорская помощь от них приходит к нам. Мало ли что. Просто приступ такого неожиданного гуманизма я предположить не могу. Д.Пещикова ― То есть какие-то скрытые мотивы здесь должны обязательно быть? А.Кураев ― Думаю, что есть, да. Д.Пещикова ― Вот эта история может как-то повлиять на законодательство, которое было принято, как вам кажется? Ну, то есть вообще давление церкви, религиозных организаций – оно кого-то волнует? И людей. которые поддерживают церковь, которые сейчас в большом количестве возмущены тем, что такие решения могут быть приняты, вроде бы как, вполне законно, со ссылкой на все формальные необходимые документы? А.Кураев ― Вы знаете, это надо не меня спрашивать. Вот, время от времени… Я не знаю, как сейчас, а раньше один из журналов московских публиковал чуть ли не каждый месяц рейтинг наиболее влиятельных политиков. И там традиционно в первой десятке или двадцатке присутствовал Патриарх. Не знаю, сейчас такие рейтинги есть или нет, и этот рейтинг составлялся по опросу экспертов (анонимных каких-то экспертов). Вот, меня никогда об этом не спрашивали, поэтому мне было бы интересно поймать какого-то из экспертов и спросить: «А на основании чего вы считаете, что в минувшем месяце рейтинг Патриарха поднялся, скажем, с 9-го места на 8-е, да? Какие критерии? Какие вы знаете такие случаи, когда именно Патриарх кого-то отлоббировал? Или кого-то, или свои интересы в чем-то отстоял, церковные интересы? Или какому-нибудь губернатору или министру подставил плечо, или крупному олигарху там какому-то, банкиру помог решить какие-то проблемы его?» Потому что нам Московская Патриархия об этом не пишет, не сообщает. А если эти эксперты считают, что у них есть об этом информация, ну, пусть они раскроют свои карты, если они какие-то оценочки, вот эти фишки переставляют. На основании чего? Вот. Поэтому ваш вопрос меня как не эксперта ставит в этом смысле в тупик. Д.Пещикова ― Ладно. Если бы вы участвовали в оценке, тогда точно можно было бы вас спросить. А на нет и суда нет. Смотрите, еще одна история. Перенесли выход фильма «Матильда» в прокат с марта на октябрь. Говорят, что, вроде бы, это никак не связано со скандалом вокруг него, который разразился. Но вспоминается тут же, ну, не то, чтобы похожая история, но отчасти напоминающая эту история с производством презервативов в Боголюбово, где тоже в итоге производство перенесли в другое место и тоже сказали «Нет, это никак не связано с протестами с этими». А.Кураев ― Перенесли с марта на октябрь, то есть в планах совместить Февральскую революцию с Октябрьской. Интересный вариант. Д.Пещикова ― Вот так вы считаете? А у вас какие чувства эти все инсинуации вокруг фильма, который еще даже не вышел, вызвали? А.Кураев ― Ну, опять же, поскольку фильм не вышел, я его точно не смотрел, поэтому сказать ничего не могу. А то, о чем говорят, что, дескать, там какая-то любовная интрижка Цесаревича. Ну, это, действительно, было в порядке вещей. Вы знаете, я не буду называть сейчас имен, но однажды беседовал с человеком из такой семьи, которая, ну, интеллигентная семья и там с каким-то дворянскими корнями и так далее. Там у них мальчики были лет 16-17-ти, и семья, опять же, считает себя православной. И, вот, отец мне говорит: «А, вот, знаете, да, я вот в этом году решил развязать своих мальчиков (это его термин), и я специально… Это, знаете, это такая дворянская традиция старая, и в России была, что, вот, и для юношей отец должен сам найти первую женщину, чтобы не какую-нибудь уличную шлюху грязную взяли, а какую-нибудь чистенькую, аккуратную, чтоб не заразились и так далее, и чуть ли не под его контролем…» Д.Пещикова ― Это называется «развязать», да? А.Кураев: Какой-то там подвальный журнальчик рисуночек сделал. И это делать повесткой дня для, якобы, великой державы? А.Кураев ― Да. Вот, он вот это вот имел в виду. И он считал, что это такая старая дворянская традиция. Я не исключаю, что, может быть, в каких-то кругах такое, действительно, могло быть в XVIII-XIX веках. Потому что, конечно, в церковных проповедях говорилось одно, а реальная жизнь знати – она в куртуазную эпоху шла по совсем иным законам. И, в общем-то, связь Цесаревича с балериной, этой Кшесинской – она как-то… Сколько я себя помню, всегда считалось, что это достаточно признанный факт. Д.Пещикова ― А что здесь тогда такого? Почему такое вообще возмущение? А.Кураев ― Ну, вот, воспринималось как (НЕРАЗБОРЧИВО) подробность. Влияния на историю это никакого не оказало. Никто не ставит под сомнение, что… Д.Пещикова ― А что, разрушает образ святого?.. А.Кураев ― Ну, если вот так. Но понимаете, ну, опять, но нельзя же всё подгонять под Житие. Вот. Тем более, что вообще никто не ставит под вопрос позднейшую семейную верность императора Николая своей супруге. То есть их личные отношения потом в более позднее время – они были безупречными в этом смысле. Не говоря уже о том, что и канонизирован был, опять же, не за семейные добродетели и подвиги, не за целомудрие, а именно за умение по-христиански пережить лишение всего, и вот эта годовая жизнь под страхом ежедневного расстрела, который, в конце концов, и произошел, да? Вот это остаться человеком в бесчеловечной ситуации – вот это вот дорого нам в его жизни, а не те или иные его указивки Совету министров или Думе, или тем более личные отношения с тем или иным человеком. Д.Пещикова ― Давайте и мы будем оставаться людьми в нечеловеческих ситуациях. Спасибо большое. Это было особое мнение дьякона Андрея Кураева. До свидания.

Ссылка на источник