28 января 2017 года. В эфире радиостанции «Эхо Москвы» – «Персонально ваш». Эфир ведет Сергей Бунтман. С.Бунтман ― Добрый день всем! Сегодня я буду один. Сергей Бунтман у микрофона. Наталья Кузьмина звукорежиссер. И отвечу на ваши вопросы, прежде всего, которых много и в интернете на нашем сайте, и есть в социальных сетях очень хорошие вопросы, во всяком случае, на которые, я думаю, стоит ответить. Вопрос номер один сразу: «Мне казалось, — пишет у нас Свет-77, — что антисемитское заявление государственного деятеля такого ранга – зампредседателя Государственной думы Толстого — подрывает имидж России, будет осуждено и он покинет парламент. Однако его не только осудили, а дружно защитили, поощрили, он возглавит делегацию. Выходит, верховная власть разделяет, но не говорит взгляды Толстого? Вы, как думаете?» Нет, не разделяет, я думаю. А ситуация, на мой взгляд, сложилась такая, что после лихого заявления Петра Толстого про черту оседлости и про то, кто вылез с наганами оттуда и разрушил наших храмы, это лихое заявление может читаться только однозначно. Альтернатива после него была простая очень для него самого и для руководителей Думы, например, для того же Володина. Альтернатива такая: или выглядеть антисемитами точно совершенно, отвечать за свои слова и каким-то образом, наверное, все-таки вылетать из Государственной думы, — я уж не говорю о том, что назначение в ПАСЕ и все остальное; это было раньше и просто подтвердилось; или же выглядеть идиотами и сохранить при этом все. Они предпочли выглядеть идиотами: «А я ничего не имел в виду», — когда он встречался с Александром Бородой. Там причем рассчитали так: «Будем выглядеть идиотами, потом встретимся с главным евреем российской федерации… Кто у нас главный еврей? Ну вот, главный еврей у нас Александр Борода, не с раввином же встречаться все-таки Петру Толстому?» С.Бунтман: Эта фраза достаточно типичная для людей толка Петра Толстого и иже с ним Вот он сказал, что он ничего не имел в виду, но сожалеет о случившимся и вроде бы пожали руки, и вроде бы все нормально. И вот так на идиотизме они проехали и, наверное, проедут. При этом надо было всячески подчеркнуть, что антисемитские как взгляды, так и высказывания у нас совершенно нетерпимы, что и сделал Дмитрий Анатольевич Медведев, посетив музей толерантности как раз в День памяти жертв холокоста. Все это вроде бы так они замазали. Точно так же, как Казанский собор при передачи церкви замазали краской. Замазали краской замечательный пористый гигроскопичный камень, который как раз и был придуман, еще во времена Воронихина была найдет для того, чтобы соответствовать климату петербуржскому. И вот так вот замазали, и вроде бы красиво, ничего не видно, а какие последствия будут – то не важно. «А если это не ляпнул, а подвернулся наконец-то повод?» — здесь уже пишет Таня у нас. Телефон для sms: +7 (985) 970 45 45. — «Вы думаете, что он расчетливо он сказал?» Нет, не думаю, что он расчетливо это сказал, не думаю, что это была проверка под отмечание, совершенно пока еще никому не понятное, как это делать, революции 17-го года. Чтобы выдвинуть какую-то идеологическую установку? Нет, мне кажется, это было не так. Эта фраза достаточно типичная для людей толка Петра Толстого и иже с ним. Она достаточно типичная. Кто сделал революцию? Выскочившие с наганами из-за черты оседлости. Я думаю, что вы слышали неоднократно эту фразу во многих местах. Дальше. Республика Хакассия: «Он сказал правду. В этом нет ничего неправдоподобного. А замазываете вы». Это замечательная позиция как раз, которую разделяет и граф Толстой наш. Это замечательная позиция, которые не подтверждается фактами и спорить с ней нечего. Спорить с ней… двадцать тысяч раз уже говорилась и о причинах революции, и о факторе в ней, действительно, людей, которые были лишены очень долгое время всевозможных прав, как и многие народы России, как и многие люди, которые в России жили, принадлежа к тому, что считается титульной национальностью, то есть этнические русские. Об этом говорить уже нечего. И самое идиотское дело – это вступать в полемику с Петром Толстым по поводу сути его высказывания. Ляпанул. Идиотами представились. Ну что ж, будем считать, что у нас во главе Думы стоят идиоты. Они сами так представились. Это, простите меня, можете подавать сколько угодно в суд, но они представились людьми необразованными. Они именно представились, потому что все они прекрасно знают, что имелось в виду и насколько это соответствует действительности. Это их личное карманное дело, что они там считают и по каким трешевым книгам они изучают историю собственной страны, нашей с ними. И они представились людьми необразованными, людьми как-то простецки хитрыми тогда. Они посчитали, что это лучше – представиться, прикинуться шлангом. Ну что ж, если они представились, то точно так мы будем о них и судить: вот они такие. Пожалуйста, всё, что и требовалось доказать.  — «Странно, что Толстой не сказал про протоколы». Нет, протоколы – следующий этап. Это уже вещь слишком конкретная. Здесь они думают, что они отмазываются такими фразами окольными. Но теперь это, как и американский вариант такой же фигни, как «альтернативные факты», это уже вошло, я думаю, в поговорку. Человек с наганом из-за черты оседлости – это каторжанин. Ха-ха-ха. Следующий сюжет, какой у нас есть. Вот тоже Свет-77, два очень два хороших вопроса были. «Заведено первое уголовное дело по статье о недоносительстве. Как вы относитесь? — Ну, это фигурантом стал бывший житель Грозного, не сообщивший о намерении своего знакомого уехать в Сирию. – Как вы лично относитесь к уголовной норме о недоносительстве?» Отношусь плохо, отношусь очень плохо. С.Бунтман: Самое идиотское дело – это вступать в полемику с Петром Толстым по поводу сути его высказывания Вот здесь делают ходы, которые якобы связаны с конъюнктурой момента – пакет той же самой Яровой, другие предложения, оказавшиеся ложными, — ха-ха-ха, — предложение Германа Клименко здесь вот… идея все-таки… ну, нередко выступал с этим, что это какой-то неизбежный путь, что нам надо будет закрывать каким-то образом интернет, как-то его чистить от неугодных ресурсов. Но потом все опровергли и от Клименко сказали, что он не говорил, а Песков сказал, что это личное мнение консультанта по вопросам издевательства над интернетом, что это личное мнение. Вот это всё шаги, шаги к изоляции России, шаги, которые как бы вызываются конъюнктурой момента, превращаются потом в глубокую и единственную стратегию. Так что к этому я отношусь очень и очень плохо. Дальше. У нас очень интересный вопрос, у меня появился. Потому что это вопрос личный и от моего старого приятеля, с которым у нас есть очень большие разногласия политические сейчас, это Александр Аванесов, с которым мы вместе занимались французским театром, он потом очень активно занимался Брассенсом и руководит Хором. Так вот он пишет: «Привет!» Дальше такая формула, что «в оппозиционных СМИ мне не нравится ангажированность, — очень хорошо, Саша, к оппозиционным СМИ мы не относимся, — граничащее с лицемерием. Ты горячо поддерживал Савченко, когда она была в России, а как сейчас? Продолжаешь быть на ее стороне, если да, то каково твое отношение к нынешней украинской власти, за которую ты и твои коллеги стояли грудью». Ну, такое напыщенное несколько, – Саша, уж прости меня, — такое пафосное сообщение. Но, я скажу вот что: да, мы ее поддерживали, и я поддерживал лично и подписывал все письма, которые только были, когда Савченко была здесь, в России под судом и под следствием, потому что это было подлое похищение и абсолютно сфабрикованное дело. Совершенно не важно, чем в реальности занималась Надежда Савченко, а вот то, что ей приписывали, это ложь. Ложью оказалась и эта выдача Савченко и помилование и такие все дела. Это было, если говорить о гуманности какой-то, нормальный конец – то, что она оказалась дома, на Украине. А то, что там и повисло в воздухе обвинение – это все характеристики нынешней российской власти и то, что она делает. С.Бунтман: Как я относился раньше к украинской революции хорошо, так и отношусь Дальше. Когда Савченко приехала на Украину, она стала очень своеобразным политиком, резким политиком. Мы и говорили, что мало никому не покажется. И, мне кажется, что это фактор потенциального здоровья и общества и политической системы страны, в данном случае я имею в виду Украину, когда существует политика. Можно приписывать какие угодно влияния: Савченко под влиянием тех, она служит тому, она продалась тому. Об этом говорят на Украине. Савченко высказала абсолютно такой рациональный взгляд на вещи, что невозможно мирное урегулирование на востоке Украины, только если каким-то образом заморозить свое желание вернуть Крым – украинской власти. За это ее стали топтать, кидаться в нее всевозможными нечистотами, но позиция Савченко здесь понятна. Дальше. Украинская власть, и как я относился раньше к украинской революции хорошо, так и отношусь. Потому что эта насквозь прогнившая страна, как и Россия – неизвестно, кто в больше степени – за 25 лет прошедших со времен независимости – это факт. То, что ей тяжелейшим образом надо выходить из этой ситуации, это тоже факт, Саша. И в данном случае отношение изменилось к нескольким фактам: к тому, что был Крым отнят у Украины несправедливо, вопреки международным соглашениям, почему-то забытым, искаженным тем же самым Сергеем Лавровым – Будапештскому соглашению. Он тоже прикинулся, наверное, незнающим человеком, так скажем мягко, и просто выдавал нам так называемые «альтернативные факты» у сути Будапештских соглашений. Я считаю, что Украина подвергается агрессии, то, что помощь и главенствующая роль России в том, что происходит на востоке Украины — и техникой и людьми, и советами, и добрым словом, и злым участием – это неоспоримый факт, который подтверждается всей совокупностью известной нам информации. И вот поэтому я думаю, что для оздоровления украинского общества, когда власть совершает очень много глупостей и ошибок, нужно очень много факторов, к которым здоровая часть стремится. Это, во-первых, независимая пресса. И это при глупом делении на ваших и наших должна быть независимая профессиональная пресса, независимое профессиональное общественное мнение, которое с трудом, но пробивается на Украине. И первое, что я говорю — не секрет, что я несколько раз проводил семинары по приглашению «Свободной школы журналистики» в Киеве, — и первое, что я говорю: «Мы не должны губить свою профессию. Если не вы, то кто скажет, известную вам, фактами подтверждаемую правду о собственном государстве, о собственной власти, о собственном положении вещей? Кто поможет оздоровлению, если не вы?» Слушатели с этим соглашались, слушатели, я имею в виду, этой школы. Так, дорогие друзья и Саша, мне кажется, здесь абсолютно ясная позиция. А позиция футбольных фанатов «Ты за наших, я за ваших; ты за красно-белых, а я за красно-синих» — эту позицию я считаю даже дурацкой, между прочим, даже в футболе. Едем дальше. «Что вы думаете по поводу эвакуации пары депутатов Государственной думы прошлого созыва в Украину?» — пишет Аня. Я об этом мало что знаю. Об этом мало что известно. Я знаю, что Мария Максакова бывала очень недовольно некоторыми решениями Государственной думы и несколько раз проявляла гражданскую и антифракционную позицию. Я бы не назвал ее ни борцом, ни, скажем, окончательно вошедшей в истеблишмент. К концу этого депутатского мандата именно Мария Максакова – я ничего не знаю о ее муже, депутате от КПРФ, я почти ничего не знаю, это все надо выяснить – но Мария Максакова достаточно тяготилась. Для меня это было сенсацией, для меня это было новостью. И, честно говоря, я переживал достаточно болезненно то, что Мария Максакова, дочь такой изумительной актрисы, внучка великой певицы, пошла на поводу и пошла еще на поводу еще и у политической попсы. Но сейчас это все требует выяснения, и мне очень хочется связаться именно с Марией Максаковой с самой. Так, дальше что у нас. Перемежаем это разными событиями. Сейчас еще кусочек до половины… здесь есть несколько вопросов про «Эхо», ответы на которые я знаю. С.Бунтман: Я абсолютно был в одном вопросе согласен с Максимом Шевченко, а в другом вопросе с Сергеем Шаргуновым – «Как здоровье Алексея Кузнецова?» Тьфу-тьфу-тьфу! Неплохо. Вы знаете, что он был в больнице и что у него был инфаркт. И меня поразило вот что. Как он себя чувствует? Говорит, что хорошо. Во-первых, из больницы его выпустили досрочно и, по-моему, безусловно. Это очень хорошо. Значит, вовремя все сделали и хорошо все лечили. Я могу это завершить кратким сообщением о том, что завтра он, вопреки моим слабым протестам, например, он собирается в эфир. И когда я спросил, не будет ли это вредно для него, потому что как-то все ужасаются, все говорят, что не стоит, — но он говорит: «Нет, это будет полезно». Абсолютно твердо сказал. И вот завтра он будет. Давайте будем беречь друг друга, а все коллективно будем беречь Алексея Кузнецова. Это то, что касается «Эха». А вот еще здесь параллельно с »Эхом» с сайтом, с Украиной, и Крымом спрашивают в социальных сетях. Насколько я понимаю, Галина Цукерман спрашивает, как долго будут печатать «блогера» — здесь почему-то «блогера» в кавычках – Александра Горного. Вы знаете, я очень внимательно… я всегда считал, что когда у нас в какую-то очень бурную эпоху отношений с украинской и обсуждения Крыма, появление Александра Горного на нашем сайте, оно не то что компенсировалось, — а как всегда и принципиально, что для нашего сайта были разные мнения, главное, чтобы они основывались не на ерунде какой-то, а основывалась на собственных убеждениях человека и фактах, — оно уравновешивалась другими блогами, как и сейчас. И Айдер Муждабаев, который у нас есть, и периодически у нас появляется Сергей Лойко. Но чем внимательней и дальше я читаю блоги Александра Горного, посты – и, мне кажется, здесь надо многим либерально настроенным нашим читателям и слушателям немножко уйти с ку-клукс-клановской позиции в том, что заведомо, если он считают, что Крым российский, читать его не надо, точно так же, как противоположную сторону: а, мне все понятно – не буду читать. Я очень внимательно читаю блоги Александра Горного. И так как человек поставил себе задачу писать то, что видел, то, что знает, — идеологическая подкладка, она у него есть, конечно, но, мне кажется, что эта идеологическая подкладка не мешает главному – не мешает увидеть очень много явлений, которые существуют в нынешнем Крыму, которые ускользает от нашего взгляда. И, мне кажется, что в очень многих и сейчас в подавляющей части своих вещей он не предвзят. Он видит что-то – об этом и пишет. Выводы можно делать какие угодно. А пишет так вот… Дальше. И последнее, наверное, что я скажу про «Эхо». Спрашивают очень многие про Сан Саныча Пикуленко. Сан Саныч Пикуленко решил постоянную работу в свое время на »Эхе» прекратить и где бы то ни было постоянную работу. Он появляется и появлялся. Я сейчас, честно говоря, не очень следил. Появлялся на »Маяке». Но Сан Саныч, когда нужно было очень серьезное лечение, как всякий человек, привыкший работать до опупения, настоящий водитель и технарь, очень твердый человек, он посчитал, не может работать с полной отдачей – «не буду работать вообще, буду пенсионером, лечиться и постоянно, поскольку заниматься всевозможными автомобильными делами, и журналистско-автомобильными делами. Вам скучно без Пикуленко. Мне тоже. Вам скучно без Пикуленко, автомобильного обозревателя, который говорит по радио, а мне, кроме этого еще скучно без Саши Пикуленко, моего доброго товарища и коллеги, просто моего друга. Но вот, таким образом сложились обстоятельства. Дальше мы идем. Есть несколько и мелких вопросов и есть несколько вопросов крупных. Чтобы покончить уже сейчас до новостей с темой, как вы слушаете «Эхо», вот здесь жалуются, что в Ростове отключили — там идет радио «Комсомольская правда». Я вам скажу, что это неадекватная замена, очень неадекватная замена. И спрашивают, почему у нас появляются блоки рекламы и саморекламы там, где вам это уже скучно слушать. Простите, но это очень сложные договоренности и с рекламными службами, которые у нас общие, «Газпрома». И есть свои соображения, а также соображения для регионов – для одних, для других. Это очень замысловатая стала система. Мы ее как можем, вычищаем, но вы правы, что наверняка нужно обновление самореклам, потому что некоторые, даже самые чудесные, конечно, от злоупотребления оными приедаются. Как папа всегда говорил, нельзя лотос вкушать бесконечно – все равно надоест. Мы сейчас с вами прервемся. Через пять минут продолжим. НОВОСТИ С.Бунтман ― И мы продолжаем. Сегодня Сергей Бунтман. Добрый день, еще раз. Персонально ваш я. И Наталья Кузьмина, звукорежиссер тоже персонально ваша.  -»Гергиев, кажется, снял Максакову о спектакля. Рушит карьеру…». Нет, карьеру не порушишь, если снова будет Мария Максакова заниматься ею. И на свете есть не только Мариинка. Да, снят с афиши, как говорят нам. Может, это совпадение. Не знаю. Следующая история. Произошло два удивительный события, для меня личных события. Я абсолютно был в одном вопросе согласен с Максимом Шевченко, а в другом вопросе с Сергеем Шаргуновым. Вот так вот случилось. Делайте выводы сами. Первое, что касается Максима Шевченко. Я был абсолютно согласен в его подходах к истории с ношением и запрещением ношения платочков в школе. Я считаю, что это пагубная история, пагубное запрещение. Что ношение простого, скромного – ведь здесь речь идет не обо всех этих с замысловатыми названиями одеждах, полностью скрывающих лицо и так далее, всё это… «как черные кегли выглядят», «непонятно, где лицо» — то, что было тогда при аргументации еще и французских законов по этому поводу. Но я как ни понимал, когда был введен французский закон о запрете ношения хиджабов в общественных местах, в школе – я совершенно не понимал. Про школу я совершенно не понимал и не понимаю до сих пор. Потому что, мне кажется, во-первых, это никому не мешает, во-вторых, не это нарушает светский характер образования в школе, не это. Это такой парарелигиозный, принятый в семьях… может быть, это и новая традиция… Вот Владимир Владимирович Путин, президент Российской Федерации говорил: «Никогда не было такой традиции носить платочки – теперь есть». Во-первых. С.Бунтман: Как ни понимал, когда был введен французский закон о запрете ношения хиджабов, так и не понимаю Второе: история в Мордовии абсолютно особая. Это история с деревенской школой… Посмотрите Максима Шевченко, он все очень правильно и подробно объяснил. Не в этом борьба за светский характер школ, не в том, что будут ли ходить девочки в платочках или еврейские мальчики в кипах. То, что у нас направлено… это он закон обезьяний, обезьянничанье это. Вот где-то было – давайте мы тоже запретим. Не этим подчеркивается светский характер школы. То, что творится под платочком, это другое дело. Если девочке это не мешает ходить в школу… Наоборот, запреты и разрываться между школой и семьей… Да, конечно, существуют сведения и бывало в школах – вот девочки, которым, когда запретили, они были очень рады, что они не будут ходить в этом дурацком платочке – заявляли они подругам. Да, пусть так. Но мне это напоминает борьбу с религией в советской школе: вот сектантские девочки ходят в платочках, — сектантами, причем назывались все вплоть до абсолютно мейнстримных православных никонианских девочек, — вот крестики носят вот то да сё. С другой стороны были другие атаки: вот длинные волосы… Сначала мы разрезаем дудочки, потом зашиваем брюки-клеш. Этим занимаются комсомольские оперотряды и так далее. К чему это привело? Ни к чему это не привело. Ни к чему абсолютно. Дальше. Во Франции этот закон привел к ослаблению экстремизма, к ослаблению исламизма? Привел он? Не привел. Меньше стало от этого выступлений, терактов, радикализации общества? Нет, не стало. Бороться с внешним очень легко. При этом задеваются как паранормальные, так и нормальные чувства. Если девочка так привыкла, если девочка так воспитана, то она совершенно, не попадая в стрессовую ситуацию, она будет ходить в школу в своем платочке, замечательно делать уроки, если она способна к этому, если она трудолюбива и так далее. Что с платочком, что без платочка, существуют совершенно разные девочки, абсолютно разные: способные, менее способные, которым нравиться математика или которым нравится биология, или которым нравится история, которым нравится язык и все, что угодно. Все разные. Если это будет фактором разъединения, как считают. А почему? Значит, вы так паршиво воспитаны, если у вас девочка в платочке вызывает «гы-гы-гы» или неприязнь. Это значит, вы так настроены. А то, что, наоборот, объяснить: да, вот не полагается в этой традиции ходить простоволосой, бывают разные традиции у людей, бывают разные привычки. И считать это проявлением именно насаждения религии в школе – а именно так этого бояться, — это неправильно, мне кажется. Это сами себя поставили опять в дурацкое положение. Потом, предоставление регионам права запрещать или разрешать ту или иную религиозную одежду. Что это такое получается? Вот если в Москве, например, девочка, которая воспитана в традиционном духе таком – как видятся традиции, как видятся обычаи, как видится моральный фактор именно поведения у нее в семье… Если она в Москве, а в Москве запрещено, ей что, ехать в тот регион, где разрешено? Или входить, действительно, в такое противоречие совсем между школой и родителями. Тогда это отношение к школе у нее будет совершенно другое или отношение к родителям: вот здесь якобы свободна, хожу в чем хочу, значит, могу снять платочек… Это какое-то «Белое солнце пустыни», получается: освобождение женщины Востока. Не получается это, не получается, потому что в чем хочу… Я уверен, что для тех девочек, которые искренне относятся и к своим традициям, и к тому, как ей выглядеть и как расти достойно в традициях своей семи, своего народа, своей общины – для нее это будет, наоборот, запрет. Для нее все это образование, оно получиться травмирующим получится. Поэтому я глубоко убежден и я согласен с Максимом Шевченко в данном случае в его подходах. Потому что, мне кажется, что это глупый запрет. Это видимость борьбы с клерикализацией школы. И это одной рукой делается – в том, что касается исламского платочка. А другой рукой насаждается совершенно непонятная по отношению к светской школе замена очень многих предметов в ущерб многим предметом курса со 2-го по 11-й или по какой-то класс – уж не знаю, до самого ли конца они собираются вводить это «культурное духовное наследие народов России». Причем культурное духовное наследие, которое может быть и светским и религиозным, потому что одно без другого не существует в культурном наследии, оно направлено не на узнавание всех народов, всех традиций народов, которые живут в Российской Федерации, а направлено на то, чтобы утверждать в неких незыблемых рамках традиции собственного народа или собственной веры, или собственной конфессии. Оно страшно агрессивно, оно очень агрессивно.  — «А как бороться с исламским терроризмом? Как вам это видится?» Это очень сложная задача – борьба с исламским терроризмом и с каким бы то ни было терроризмом. Это задача такая, многофункциональная. Вот интересная коллизия проявилась тоже во Франции. У меня есть один друг, замечательный человек, который только что представлял книгу «Дарвин и христианство», переведенную на русский язык. Это французский иезуит, главный редактор журнала Etudes во Франции Франсуа Эве. Он написал книгу «Дарвин и христианство», и сейчас эта очень своевременная книга представлена была читателям, и завтра, кстати, и она, в частности, будет в »Книжном казино» у нас в 15 часов. С.Бунтман: Сначала мы разрезаем дудочки, потом зашиваем брюки-клеш. Этим занимаются комсомольские оперотряды Вот он написал еще одну книгу, и написал ее по следам убийства отца Амеля во Франции. Вы знаете, что в Нормандии был убит приходской священник, был зарезан, когда с несколькими прихожанами он готовился провести утреннюю мессу. И это возбудило очень много разных чувств, в том числе, религиозных. Но надо отметить, как буквально в этот же день отреагировали религиозные организации Франции. Во-первых, сразу выступили католики и сказали: «Нет ненависти к мусульманам». Первое. Затем выступили муфтии исламские и сказали: «Всем как одному сейчас в Нормандии мусульманам, кто любит Бога, всем приходить к церквям, всем приходить к жителям, своим соседям из солидарности». И когда были службы поминовения отца Амеля, там были мусульмане, приходили. И при этом сразу было сказано той же самой католической иерархией: оказывать прием настоящий, хороший, добрый, когда к тебе приходят с солидарностью. И это было поразительно. И когда политики не могли найти правильных слов – очень немногие… Кстати, мне жаль, что сейчас там мало получает Мануэль Вальс, премьер-министр Франции до недавнего времени, который хочет быть кандидатом от социалистической партии на выборах президента. Он нашел слова тогда. Очень многие политики этих слов не нашли. И вот написал тогда большую колонку в »Монде» Франсуа Эве, сейчас он написал книгу «Религия – это всегда ли ненависть или диалог? Что это такое? Где фактор ненависти, фактор фундаментализма. Это очень интересная работа. Я сейчас ее читаю. Ее бы тоже неплохо было бы перевести на русский язык. Дальше. – «Права министр Васильева, что истинно религиозный человек не нуждается в показной атрибутике. Ругающиеся матом-перематом чеченки, одетые по всем их строгим нормам, когда им делают замечания о неправильной парковке, тому яркое подтверждение». Да, Денис, Ставропольский край. Я знаю, что там у вас много проблем. Я знаю, и мы были там два года назад. Много проблем. Но я вам только что сказал, что под платочком и под простыми волосами очень разные мозги и очень разное воспитание. А министр Васильева, мне кажется, лукавит очень серьезно сейчас. Лукавит. Что если в мозгах насаждается именно клерикальное – я не говорю, религиозное мышление – именно клерикально-национальное мышление в мозгах, при этом запрещать платочки – это, мне кажется, просто двурушничество. «Считает ли Бунтман, что Крым надо отдать нынешней Украине?», — Сергей из Кронштадта, мой любимец. Сергей из Кронштадта, я считаю только одно – что Крым был отнят. Я не спорю ни об исторической и так далее… древним грекам надо отдать Крым – очень было бы правильно исторически, греческая колония там была. Так вот я считаю, что он был отнят абсолютно с помощью силы, с помощью использования настроений. Но использования настроений на фоне присутствующей военной силы, которую никто не отрицает, мне кажется. И не отрицает присутствия военных и президент Российской Федерации. С.Бунтман: Значит, вы так паршиво воспитаны, если у вас девочка в платочке вызывает «гы-гы-гы» или неприязнь Ю.В пишет: «Я жил с мусульманами и праздники были общими, естественно». Естественно. И очень много сейчас, знаете, в ненавистном кино катастрофическом, также и американском и прочем, против которого так борется патриотическая власть во главе с доктором Мединским, — очень много, что кажется сейчас приторным, иногда кажется искусственным примирением…, очень много диалога… Я не знаю… и это будет, несмотря ни на какие «трампизмы», это будет в Америке той же… Задумываться о том, что нас разделяет и что больше объединяет, и имманентно ли, то есть вот именно присутствует как неотрывная часть агрессии — часть ислама – я думаю, что это так же, как считать, что Крестовый поход, инквизиция, сожжение еретиков и необычайная агрессивность христианства – это тоже его имманентная функция. Мне кажется, что это не так.  — «Ну, прямо сопли потекли! Как во Франции евреям?» Трудно, как и везде. Ядвига, что значит, «как во Франции евреям»? Дело в том, что когда поднимается вопрос, что растет – это барометр, гигрометр и всевозможные прочие термометры – они показывают, что во Франции есть некоторое нарастание антисемитизма. И об этом говорят, об этом говорят много, и приборы это отмечают. Другое дело — как с этим бороться. Так что, Ядвига, я не знаю, по каким вы сейчас фактам?.. Наверное, по альтернативным судите.  — «Лукавит не министр, а вы, называя хиджабы платочком». Я намеренно называю платочком, намеренно. Потому что, когда мы называем это хиджабом сейчас, мы подчеркиваем абсолютную чуждость всему в этом головном уборе, который подчеркивает определенную традиционность, определенную религиозность, определенные нравы, определенную мораль и предписания, что должна девочка из традиционно исламской семьи – как она должна одеваться. Да, предписывает. Когда это искренне, это все нормально. Но, называя это всегда хиджабами… я, понимаете, называя это платочком, я это говорю, потому что могут быть совершенно разные люди – те, кто держится за свои… Если, предположим, из той или иной страны к нам приехала… и дай бог, когда-нибудь будет, что у нас будет много, очень много учеников в школах из разных стран и которые не будут стеснятся своей традиционной одежды, которые будут приходить так, как они считают нужным, если это, как говорят, не оскорбляет всех остальных… Оскорбляет, не оскорбляет – я думаю, ничего непристойного в этом нет, если африканский мальчик придет в бубу, длинном одеянии — ничего страшного не будет. Мне кажется, этому стоит только радоваться, как интересы… А если сикх появится и будет в своем этом самом…, что у него наворочено на голове, если будет?.. Ну, и хорошо, не будем же мы поступать, как в свое время британцы, которые не давали сикхам играть в футбол. Помните, чудесный был фильм «Играй, как Бэкхем» про девочку из сикхской семьи? Отцу не давали играть в футбол. Вот, понимаете? С.Бунтман: Я считаю только одно – что Крым был отнят Мне по статистике миграции… Хорошо, Ядвига, поделитесь со мной статистикой миграции. У нас очень большая была миграция в 90-е годы и эмиграция евреев тоже была. Это значит, у нас была вспышка антисемитизма в 90-е годы? Это очень странно. Я считаю, что этим и занимается французское общество. И французское общество очень озабочено этим. Вот. Так. – «Я рос рядом с соседкой. Она была татарской национальности. И мы, дети, не чувствовали ненависти. Не было ничего такого». Конечно, конечно. И бывало разное. Но вот, когда шли – я долго не мог перейти улицу, когда по пятницам шел в школу, — а по улице Дурова шли в мечеть. И особенно, когда были праздники, то и движение перекрывалось по улице Дурова. Там еще не забудьте, что ходили разные трамваи. Последний из них 50-й. И шли… Я никогда не забуду эти шапки, эти кожаные сапоги с калошами татарские. И так узнавали…. Мне объясняли родители и наши соседи… Вот внизу дворник Хамидулин и его дети. И был такое внимание, но не всегда… И вот это все зависит от семьи, от родителей — внимание, как разные люди, какие обычаи, какая у них одежда – очень.  — «Дети лишены ненависти по национальному признаку». Нет, не лишены. Потому что дети очень подвержены среде, очень подвержены влиянию. И дети очень часто повторяют то, что они слышат или от товарищей или от родителей. Это, мне кажется, очень распространено. Я с восторгом читаю то, что вы пишите такое замечание, что «Бунтман сегодня смешон». Очень хорошо. Очень хорошо, что смешон. Это о вас говорит – те, кто смеются. И это очень здорово, что вы смеетесь. Это значит, что реакция какая-то хорошая есть.  — «А шотландскому мальчику в московской школе разрешат ходить в юбке?» Во-первых, это не юбка, а килт, а, во-вторых, я думаю, что, как и всякий шотландец, он будет ходить в этом, например, на День святого Дэвида… придет. И все будут очень заинтересованы этим. Я думаю, что это совершенно прекрасно, когда он придет в школу в килте. И я посмотрю, кто ему запретит, кто ему попробует запретить. И второе успеть сказать, в чем я был абсолютно согласен с Сережей Шаргуновым. Это в его вчерашней реакции и его вчерашнем голосовании. Как депутат Государственной думы он голосовал против уменьшения ответственности и снятия уголовной ответственности за первый случай избиения в семье, побоев в семье. Он был против и очень хорошо и правильно, на мой взгляд, это аргуменртировал. Я очень рад этому. Ну что же, друзья, итожим. «Чего уперлись в платочки? Возьмите нательный крестик в школе – он тоже недопустим, ели мы соблюдаем Конституцию». Вот, Анна, понимаете, можно что угодно сейчас… Это просто моменты идиотизма, достаточно опасного идиотизма. Как только борются с внешними проявлениями, которые абсолютно невинны, если к ним невинно относиться, то тут же теряется суть и теряется смысл. Спасибо большое, всего вам доброго!

Ссылка на источник