<
Эхо Москвы :: Невзоровские среды: Александр Невзоров
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы

 О. Журавлева ― 21 час и 3 минуты (почти 4), в Москве, это действительно «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева. А Невзоров Александр Глебович и Виталий Наумович Дымарский из Петербурга должны быть с нами. Алло, алло, «Гельвеция»? В. Дымарский ― Говорит и показывает Петербург. А. Невзоров ― Да, мы в «Гельвеции». В. Дымарский ― Говорит и показывает «Гельвеция». А. Невзоров ― Мы сообщаем про то, что у нас все в порядке, Дымарский бодр и весел. В. Дымарский ― Если я сейчас начну говорить про Невзорова… понимаете, к сожалению, тот, кто посмотрит потом в Ютьюбе, он, конечно, просто… А. Невзоров ― Этого мы еще сегодня коснемся. В. Дымарский ― Мы коснемся. Здесь такая красота передо мной сидит! Это что-то вообще неописуемое. О. Журавлева ― Какое счастье! Можно я, джентльмены, обращусь сначала с покаянием. Я должна была еще в прошлый раз об этом сказать. Туберкулы существуют именно там, где говорил Невзоров, и Невзоров был абсолютно прав. Дымарский, вы помните об этом? А.Невзоров: У России может быть женщина президентом, если Владимир Владимирович согласится на перемену пола А. Невзоров ― Да, я бедную Олю задолбал, сразу после эфира я ей прислал все ссылки на анатомические справочники. А та женщина, которая мне сделала в эфире замечание – Александра, если не ошибаюсь… О. Журавлева ― Аня. А. Невзоров ― Аня, да. Она тоже очень милая, но поскольку я решил, что в тех случаях, когда я абсолютно прав, я никогда не спорю, и это очень интересная практика, которую я рекомендую. Это вот Гейденгайн Советовал в свое время Ивану Петровичу Павлову: если вы знаете, что вы правы, никогда не спорьте, потому что дураков не изменить. Поехали на наши темы. О. Журавлева ― Обществоведение. Можно я начну с обществоведения? А. Невзоров ― Да пожалуйста. О. Журавлева ― Кремль не видит препятствий в том, чтобы женщина стала кандидатом в президенты. Ответ очень простой: Конституция Российской Федерации, — сказал пресс-секретарь президента. – Она четко описывает, кто может быть кандидатом в президенты, и в том числе женщина. Женщина – это человек, Александр Глебович? А. Невзоров ― Ну, я думаю, что, услышав эти слова, начала прихорашиваться Валентина Ивановна Матвиенко. Но я совершенно уверен, что, конечно, у России может быть женщина президентом, но только в одном случае, если Владимир Владимирович согласится на перемену пола. Вот тогда мы получим женщину-президента. Выглядеть это будет сногсшибательно. Я плохо себе представляю Владимира Владимировича с укладкой и плохо себе представляю реакцию всех черносотенцев и подпевал, но я думаю, что они что-нибудь придумают. Ведь не забывайте, что в этом случае Трамп будет обязан по дипломатическому этикету поцеловать ручку Владимиру Владимировичу, да. В. Дымарский ― Или поменять пол тоже. А. Невзоров ― Вот тогда уже они все заорут, что Путин опять всех переиграл. Каких-то других вариантов, при которых женщина может стать президентом, честно говоря, я не вижу. В. Дымарский ― Александр Глебович, а мы с вами как раз перед эфиром видели картинку замечательную под названием «Нам хана». А. Невзоров ― Видел, да. В. Дымарский ― Где четыре женщины, четыре министра обороны: Германии, Голландии, не помню… О. Журавлева ― Испании, наверное. А. Невзоров ― Да, да. У нас все лучше, потому что у нас теперь ответом на мощь НАТО и вообще на всякие козни Запада будут так называемые войска информационных операций. О. Журавлева ― О да. А. Невзоров ― Я вот, кстати говоря, да, вот надо бы выяснить, будут ли участвовать войска информационных операций, о создании которых объявили все СМИ и Шойгу в том числе, будут ли они участвовать в параде 9 мая? О. Журавлева ― Кстати, подготовка уже началась. У нас уже перекрытия в Москве скоро будут. А. Невзоров ― Да. Потому что я себе представляю, с каким грохотом и скрежетом тягачи потащат диваны по Красной площади, на этих диванах будут сидеть в обвислых трениках и майках озлобленные кремлевские блогеры, из-за того, что им, во-первых, не дали пива и в какой-то момент им придется выглядеть более-менее прилично. Но и, затем, на забывайте, это вообще возможности для сказочных маскарадов, так как, вероятно, возглавлять колонну информационных войск будет, наверное, писатель Проханов, переодетый в костюм… О. Журавлева ― Тоже женщины? А. Невзоров ― … авианосца «Адмирал Кузнецов». Нет, он будет гораздо более эффектен, и это больше соответствует его сегодняшним пропорциям. В. Дымарский ― А Захар Прилепин? А. Невзоров ― Я вас, кстати, могу успокоить. Там все нормально. Оказался он вполне нормальным человеком, этот наш Женя Прилепин, который, знаете, что он не Захар, да? О. Журавлева ― Он и не Прилепин, простите. Но неважно. А. Невзоров ― Это уже совершенно неважно. Нет, все в порядке, все выяснилось. Выяснилось, что на самом деле вся эта история с уходом в банду и с тем, что он, вы знаете, Прилепин ведь получил тоже погоняло, свой позывной – Фантомас, и тем самым он присоединился к Сопле, Ржавому, Буряку и другим героям Донбасса. Но выяснилось, что это все просто такая красивая реклама его книги про военные безобразия русских литераторов, поскольку книгу сгоряча издали большеватым тиражом, то, естественно, потребовалась и усиленная рекламная кампания. В общем, никакого сдвига по фазе за всем этим нет. Все как всегда. Вот патриотизм в России – это бизнес, поэтому не надо всего этого пугаться. В. Дымарский ― А еще такой вопрос насчет женщин-президентов. Не знаю, как насчет президента, но, смотрите, женщины предлагают очень такие оригинальные, я бы сказал, методы управления. Например, вице-премьер Голодец, она предложила крупнейшую реформу в школе: вместо прямоугольных классов делать круглые. О. Журавлева ― Я с детства не любил овал – я с детства угол рисовал, — сказала вице-премьер. В. Дымарский ― Она наоборот, она угол не любит, она любит овал. И, по-моему, еще писать чернилами. А. Невзоров ― Да. Вот поймите, что касается писать чернилами, то здесь, наверное, во мне вы не должны были бы увидеть какого-то критика, потому что сам я пишу только чернилами и пишу только перьевой ручкой. И, более того, из всех слабостей, которые известны человечеству, мне знакома страсть к каллиграфии. Но вопрос только в том, нахрена этих бедных детей учить писать пером и разрабатывать у них хороший почерк. Что они будут писать? На покрытых сажей стенах бункеров они будут писать «Крым наш» или слово «жопа»? Что они будут писать этим хорошим почерком, зачем это надо? Что касается формы классов, то это бессмысленно, потому что до тех пор, пока в России царствует так называемая прусская система образования, а это система, которая очень надежно и очень капитально скомпрометировала себя уже во всем мире, тут уже как ни садитесь, до тех пор пока есть желание выращивать солдат и выращивать скот, который должен обслуживать государство, ничего не изменится. До тех пор, пока в Россию не проник настоящий воздух свободы, и уже свободы не шуточной, а полной свободы, до тех пор любые попытки реанимировать государственную образовательную систему бессмысленно. Кстати, по поводу женщин. Вот не могу удержаться и не сказать, что в моей любимой галерее под названием «Свиное рыло», у Копейкина к женскому дню ожидается выставка с изумительным романтическим названием, посвященная женщинам, выставка будет называться, естественно, как? А.Невзоров: Выяснилось, что это красивая реклама книги Прилепина про военные безобразия русских литераторов О. Журавлева ― Как? А. Невзоров ― «Стальное вымя». О. Журавлева ― Ох, Александр Глебович! Хороший у вас все-таки вкус в живописи. А. Невзоров ― У меня потрясающий вкус. В. Дымарский ― В »Свином рыле» открылась качественная женская выставка. А. Невзоров ― Да, она называется «Стальное вымя». В. Дымарский ― Это уже после революционной? А. Невзоров ― Да, это после революционной. В. Дымарский ― Мы с Невзоровым здесь были… А. Невзоров ― Да, мы это уже обсуждали. В. Дымарский ― Замечательная. А. Невзоров ― Давайте пойдем дальше. О. Журавлева ― Александр Глебович, один момент. Вы просто вокруг этого ходите, по поводу выращивания солдат. Мы как-то недостаточно внимательно отнеслись к заявлению Шойгу, все так увлеклись Рейхстагом для юнармейцев, что не обратили внимание, что там еще воспроизводится, вот в этом прекрасном парке «Патриот» для обучения юных солдат как раз, юнармейцев, не только макет Рейхстага, но и макет бани партизанской какой-то, значит, в землянке чего-то там еще такого… К какой войне они хотят готовить при помощи макарон по-флотски, партизан и всего остального? А. Невзоров ― Вот это меня, честно говоря, опять пугает, потому что ведь попытки постоянно во все военные конфликты вовлекать население, это, мало того, что это попытка подлейшая сама по себе, как выяснилось совсем недавно, после того, как были опубликованы реальные цифры потерь во Второй мировой войне Советским Союзом, по-моему, 42 или 43 миллиона, в том числе 20 миллионов мирного населения. Это свидетельствует, вот это вовлечение мирного населения, свидетельствует только об одном, о том, что руководство страны не сумело образовать и организовать ту армию, которая полностью возьмет военное дело и тяготы войны только на себя без так называемого всенародного подвига, когда каждая баба должна ударить вражеского солдата бидоном по голове. Без лишений и бесконечных трупов мирного населения Россия, кажется, и не предполагает вести войну. От этого и вот эта тяга к каким-то лесным баням, к схронам, к партизанщине. То есть, армия как бы расписывается в том, что на нее можно не рассчитывать. Ведь когда возникнет возможность всерьез проанализировать, когда рухнут все эти бредовые запреты, ограждающие нормальную мысль и нормальное понимание от исследования Второй мировой войны, вот тогда встанет, наконец, вопрос о том, насколько преступным было руководство этой войной, насколько бездарным и преступным, и это имело следствием своим такие потери, которых не было больше никогда и нигде и которые были абсолютно не нужны и объясняются только бесконечной бездарностью советского командования. Бездарностью и вот этой привычкой тратить солдатское мясо без оглядки. В. Дымарский ― Вообще вот эта страсть к военной реконструкции, здесь, по-моему, несколько месяцев назад в Петербурге тоже отличились, они здесь местных пионеров пытаются запустить в турпоходы по Дороге жизни, знаете? О. Журавлева ― И кормить 50-ю граммами хлеба в день, да, и водой? В. Дымарский ― Ну, примерно. А. Невзоров ― Да, и при этом всех почему-то переодевают в форму солдат сталинской армии. О. Журавлева ― А мы вообще-то с Германией до сих пор воюем, вы знаете, да? А. Невзоров ― Ну, судя по надписям на автомобилях, да. О. Журавлева ― И по Рейхстагу. В. Дымарский ― А вот немецкая семья, кстати, уехала. О. Журавлева ― Да, немцы наконец оставили Кыштовку – такой заголовок я вам предлагаю. А. Невзоров ― Хорошо. Нет, ну вот мы знаем, что немцы, которые кинулись в Россию жить, спасая своих детей от секс-просвета и от бездуховности, они все-таки не выдержали. Они выяснили, что духовность, как это ни удивительно, имеет запах, и этот запах, как правило, невыносим, и пожив некоторое время в какой-то русской глубинке, они собрали обратно детей в охапки и, не давая никаких интервью прессе, все-таки кинулись обратно к себе туда в Германию – и хрен с ним, с этом секс-просветом, которому там подвергнутся дети. Кстати, вещь необходимейшая. Я думаю, когда же наступит тот момент, когда же протрубит тот ангел ханжеского апокалипсиса, когда снова это все займет свои места. Но боюсь, что времени потеряно будет уже очень много, конечно. В. Дымарский ― Это вот как раз в круглых классах, я думаю. А. Невзоров ― Да, это будет в круглых классах, но я предполагаю, что все члены, все участники этой комедии изменятся. Мы же видим, с какой удивительной скоростью движется жизнь. Вот, например, совсем недавно, опять-таки, это к вопросу о женщинах и о прекрасном, задумал жениться – как бы вы думали, кто? Янукович. А.Невзоров: Патриотизм в России – это бизнес О. Журавлева ― И опять на Людмиле. А. Невзоров ― И опять на Людмиле. Правда, непонятно, зачем он вообще… В. Дымарский ― Непонятно, на какой Людмиле. О. Журавлева ― Да все понятно, я все выяснила. Все известно. А. Невзоров ― Подожди. Ты мне объясни одно: за каким вообще хреном он женится, когда свой карандашик он прилюдно сломал еще в 2014 году на публике. О. Журавлева ― Ох, Александр Глебович… Экий вы физиолог. А. Невзоров ― Ты сама меня спровоцировала на эту реплику, Оленька. Ну, я-то здесь причем? И я же еще буду и виноват. В. Дымарский ― Я сейчас заступлюсь за Януковича. А. Невзоров ― Ну, конечно. В. Дымарский ― Как человек тоже пожилой. Он что, жениться не может что ли? О. Журавлева ― Тем более, он просто честный человек: он давно уже с этой женщиной живет как супруг. В. Дымарский ― Тем более, что он никому ничего не обещал. А. Невзоров ― Слушайте, если мы будем расковыривать всех честных людей, которые обязаны были жениться на своих прачках, кухарках и экономках – ну, давайте тогда мы начнем с Гундяева и с его истории про пыль… О. Журавлева ― Вы переходите к поповедению. А. Невзоров ― Да, раньше времени не будем. И давайте не будем приговаривать их все-таки к совершению… В. Дымарский ― Пусть лучше женится, чем политикой занимается. А. Невзоров ― Да, он будет регулярно получать, я думаю, сковородой по голове, но поскольку карандашик-то сломан, то я подозреваю, что ничего другого ему не останется. В. Дымарский ― Он ручкой будет. А. Невзоров ― Посмотрим, посмотрим. Я вот, кстати, еще хотел, поскольку тут масса вопросов по поводу пиджачка, в котором я пришел на эфир. Знаете, вообще по поводу моды. В. Дымарский ― Пиджачок потрясающий. Он весь расшит бисером. О. Журавлева ― Мне так неловко – я как-то по-домашнему здесь сижу, а вы там нарядные. А. Невзоров ― Ничего страшного. В. Дымарский ― Я старался, но я все равно выгляжу как в халате. А. Невзоров ― Шнур, который мне его подарил, он честно признался, что для него этот пиджачок тускловат. А у Шнура, если мы говорим о моде, у него же очень интересный стиль, который изобрел он сам. Знаете, как он называется? Стиль называется алкошик. О. Журавлева ― Да, я это наблюдала вживую – это роскошно. А. Невзоров ― А мне гораздо больше нравится стиль, который называется овердрессинг, это стиль, который был популярен в 40-60-е годы у негров Гарлема. Вот можете себе представить негра, у которого завелись первые 200 долларов, и который собирается показать, как должен выглядеть приличный человек, ну, естественно, с точки зрения небогатого негра. Там шло в ход все. Там были и шелковые смокинги… О. Журавлева ― Боже, я вижу ваш пиджачок! А. Невзоров ― … и невероятной высоты цилиндры. Правда на все это могло быть наброшено еще ожерелье из акульих зубов, но вот мой стиль – это скорее стиль негров Гарлема, овердрессинг. А Шнур исповедует… В. Дымарский ― Это как раз согласно вашей родословной. А. Невзоров ― Да, это команческая вещь, вышитая женщинами пауни, это все правда, да, действительно тут ничего не скажешь по этому поводу. О. Журавлева ― Этот стиль называется: я надену все лучшее сразу. А. Невзоров ― Да. О. Журавлева ― Это прекрасно. В. Дымарский ― И даже погоны есть. Очень красиво. О. Журавлева ― И вот эти вышивки роскошные. Кто в состоянии найти видео – вы сейчас просто насладитесь видом Невзорова вот прямо сейчас. А. Невзоров ― Кстати говоря, по поводу всяких пиджачков, в »Эрарте» следующая финальная лекция у меня будет 26 марта. Этим я буду завершать цикл под названием «Россия в поисках ада». О. Журавлева ― Но вы же назначили поиски ада, как обычно, на пост, может быть, мы перейдем уже к главному нашему блюду? В. Дымарский ― .. по поводу «Эрарты», у вас же было позавчера выступление? А. Невзоров ― Да, у меня было позавчера. В. Дымарский ― К сожалению, не смог присутствовать, но, говорят, там зал ломился. А. Невзоров ― Ну, там всегда аншлаги, и причем, надо сказать, что зал-то трогательный, очень интересный и каждый раз разный. В. Дымарский ― Вопросы умные задают? А. Невзоров ― Вопросы очень своеобразные. Конечно, они пока не перещеголяли англичан, потому что, я помню, в Kensington Hall, где была вообще скучнейшая длинная двухчасовая лекция моя о мозге, и сидели вроде бы профессора Оксфорда и Кембриджа, вот там под конец встал какой-то дяденька, сказочной красоты профессор, вот такой вот действительно профессор профессорович и задал вдруг вопрос: вот все понял, только не понял, какая часть мозга отвечает за прием сигналов из космоса. А тут был очень смешной вопрос, вот после всего, уже поняв, с кем люди имеют дело, поняв, что перед ними свирепый атеистище и законченный эволюционист, вдруг приходит записка: случалось ли вам воскрешать мертвых? О. Журавлева ― А то! – ответил Невзоров. А. Невзоров ― Нет, я рассказал честно про то, что мне помешали это сделать. Один раз у меня был очень отчетливый шанс это сделать, у меня был сотрудник, невероятный бабник, то есть, это был такой мощи и такой страсти человек, он не пропускал ни уборщицу, ни какую-нибудь особу с надувными губами, которая оценивает час своего времени в 500 евро, он не пропускал никого. И вот когда он умер – ну, во-первых, почему-то торжественное прощание с ним было назначено на полшестого, это было абсолютным оскорблением памяти покойного, и я добился от руководства крематория, чтобы процедуру передвинули. Но вот когда мы пришли, я увидел его в гробу и я понял, что есть шанс. Если взять парочку в меру падших девушек, оформить их топлесс и заставить их сделать пару кругов вокруг гроба, то наш покойник должен был бы встать и пойти знакомиться. Но почему-то возражала вдова. А.Невзоров: Пока есть желание выращивать скот, который должен обслуживать государство, ничего не изменится О. Журавлева ― Ох, Александр Глебович… Ну, я думаю, что воскрешение мертвых у нас еще обязательно состоится в какой-то из передач, я думаю, что у вас еще будет такая возможность. В. Дымарский ― По-моему, за воскрешение мертвых у нас же один сидит. Нет? А. Невзоров ― Да, у нас Гробовой сидит. Но надо сказать, что его сайт и его поклонники не унимаются. Хотя, смотрите, тут есть не менее занятная история, вот есть некто Баков, который председатель Монархической партии России, он на полном серьезе решил выкупить у нищего задрипанного государства Кирибати три острова, на этих островах восстановить императорскую монархическую Россию. О. Журавлева ― Да. А. Невзоров ― Состоялось заседание этого всего Кирибати, и несмотря на то, что им позарез нужны были деньги, те 350 миллионов, они же не знают русских бизнесменов, то есть, они еще не знали, что их разведут по-любому, да? Но они-то верили в историю про 350 миллионов, тем не менее, они охарактеризовали предложение русских организовать Россию на трех островах как жуткое, на их языке это звучало как-то особенно странно, заседание парламента закончилось, естественно, боем в тамтамы и танцем, но тем не менее отказали. В. Дымарский ― Это как на трех китах. О. Журавлева ― Ну, что ж, раз монархию пока не восстановили, может быть, все-таки перейдем к нашему любимому? Я прямо уже не могу. А. Невзоров ― У нас любимый кто? У нас вообще довольно много… О. Журавлева ― У нас поповедение. А. Невзоров ― А поместимся ли мы с поповедением до перерыва? В. Дымарский ― Поместимся. О. Журавлева ― Давайте. У нас начало великого поста, у нас много чего есть. А. Невзоров ― Вы вообще понимаете, зачем существует пост? О. Журавлева ― Чтобы подумать о душе. В. Дымарский ― Вот не тот, который в соцсетях, да? А. Невзоров ― Да. И не журнал, там, «На Великом посту», а зачем вообще существует пост? Знаете, в цирке есть такое изумительное понятие, как выголодовка. Это когда перед представлением пуделей, предположим, которые должны в нем участвовать, несколько дней попросту морят голодом. Потому что ведь само событие, представление, на пуделей, как вы понимаете, никакого особого впечатления не производит. Они не могут понять, почему этот день должен отличаться от всех остальных. Но в этот день им разрешают есть. И вот примерно такая же история была когда-то придумана отцами церкви с так называемыми постами. Люди, которые не понимают смысла религиозных праздников и верующие в том числе, у меня очень много православных друзей, которые до сих пор не могут понять, что праздник Введения и праздник Благовещения – это не одно и то же. Они убеждены, что именно это и есть как бы некое одно действие. И не понимая смысла большинства праздников, естественно, радоваться этим дням им чрезвычайно сложно и тяжело. Поэтому создана гениальная система, по которой много-много-много дней до определенного события нельзя есть, а в этот день можно, и вырабатывается условный рефлекс восторга. То есть, как мы видим, всегда все, что связано с церковью, очень легко объясняется теорией условных рефлексов Ивана Петровича Павлова. И в данном случае история с постом и с выголодовкой пуделей должна вам все на эту тему объяснить. Но у нас гораздо более сочная и гораздо более интересная сейчас есть новость про церковь. Они так увлечены покаянием, они так увлечены постом, что они решили выселить и сравнять с землей Океанографический институт в Москве. О. Журавлева ― Говорят, фундамент там был какой-то. А. Невзоров ― Да, он провинился только тем, что когда-то на этом месте стояла какая-то очередная церквушка, а жадность попов уже никакого предела и никаких берегов не знает. Теперь, хотя это давным-давно корпуса института, выстроенного в 1939 году, на тех местах, где когда-то дремали инокини, уже давно бассейны для разведения редких видов крабов. Кстати, не были там? Там потрясающий институт, это система бассейнов, это 29 очень дорогих очень классных лабораторий. А.Невзоров: Пока в Россию не проник настоящий воздух свободы, попытки реанимировать образовательную систему бессмысленны В. Дымарский ― Они достанутся церкви, как вы думаете? А. Невзоров ― Нет. Церковь все это собирается аннулировать… В. Дымарский ― А может они будут использовать тоже?.. А. Невзоров ― Крабов-то они быстро используют… В. Дымарский ― А бассейны? А. Невзоров ― А бассейны – ну, это все зависит от степени испорченности инокинь и того, как они будут развлекаться. О. Журавлева ― Крабы, кстати – постная еда, очень хорошо. Крабов можно есть в пост. А. Невзоров ― Да. Но поскольку, я думаю, они всех крабов сожрут быстро, то ничего не останется. И совсем еще более дикий случай. В Ставрополе РПЦ потребовала уже не государственное строение, а частный дом, обычный частный дом, в котором живут люди с приватизированными квартирами, только на том основании, что когда-то в этом доме жили монахини. И более того, выяснилось, что один из жильцов этого дома ветеран Великой Отечественной войны, ей (это она) предложили переселиться в палатку сперва, а согреваться вообще можно земными поклонами и молитвами. То есть, вот смотрите, вот у нас совсем недавно блеснул, как всегда, Степашин. Я не знаю, я его давно не видел, не знаю, как выглядят нынче его потрясающие щеки, сравнялись ли они по объему с грудями Памелы Андерсон, как это было когда-то, я помню, Степашин когда-то очень вот показал прелесть и мощь государственного харчевания. В. Дымарский ― Зато он много читает. Он возглавляет Клуб любителей книги. А. Невзоров ― Он много читает – и все за щеку. Понятно, понятно. И вот он тут опять разродился какой-то ханжеской речью с проклятиями по поводу того, что вот за годы революции было уничтожено 20 тысяч одних священников. При том, что цифра абсолютно надуманная и фальшивая, тем не менее, мы можем констатировать, что, да, какое-то количество духовенства репрессиям, возможно, подверглось, правда, не за веру. Но почему никто никогда не задает себе вопрос: а почему, собственно говоря, коллежских асессоров не отстреливали? Почему не убивали поголовно всех почтовиков, почему не репрессировали торговцев керосином? Какое же чувство должны были вызывать на тот момент попы у восставшего народа, чтобы эта зачистка от их присутствия была бы такой тотальной и глобальной? Вот здесь, видите, опять подмена понятий. Все очень долго рыдали по поводу Николая II, пока кто-то не задал вопрос: а может быть то, что произошло с ним, несмотря на дикость формы, несмотря на вовлечение его семьи, которая была ни в чем не виновата, но Николай-то II получил по заслугам за те расстрелы, которые он устроил на Невском проспекте, в Александровском саду, за вовлечение страны в бессмысленную войну, даже предлога которой почему-то поленились придумать. Просто воевали – и все, и 3 миллиона русских людей украсили своими трупами театр никому не понятных и не нужных военных действий. И здесь такая же история. Может быть, стоит покопаться и понять, а почему озлобление народа было таким тотальным и таким повальным? О. Журавлева ― Мы здесь должны сделать небольшую паузу, простите, Александр Глебович, но мы перейдем непременно в следующей части и подумаем и об этом тоже. Это Александр Невзоров, «Невзоровские среды», встретимся после новостей. НОВОСТИ О. Журавлева: 21 ―35 в Москве, «Невзоровские среды» продолжаются, меня зовут Ольга Журавлева. В студии в Петербурге Александр Невзоров и Виталий Дымарский. Александр Глебович, мы вас прервали на полуслове. А. Невзоров ― Вы знаете, вот я хочу воспользоваться возможностью и через эфир поздравить главных героев сегодняшнего дня. О. Журавлева ― Как это? А. Невзоров ― А сегодня Всемирный день котиков, Оля. О. Журавлева ― Да, нам написали на смс! Просили поздравить. А. Невзоров ― Да. И я хочу поздравить всех котиков, которые сейчас у кого-нибудь на руках слушают вместе с их подданными, которые по глупости считают себя их хозяевами, слушают «Эхо Москвы». Но заодно к этой новости есть еще одна гораздо менее приятная. Помните, был такой Онищенко? О. Журавлева ― А кто ж его не помнит? Он депутат Госдумы. А. Невзоров ― Который прославился исключительной бредовостью высказываний, даже на фоне общего маразма и то Онищенко сверкал как бриллиант. И вот тут Онищенко выступил с инициативой, которая, вкратце если ее изложить, будет звучать так, что все эти собаки в приютах, которых не разбирают, и которые там содержатся, должны быть уничтожены. Вот Онищенко все-таки не умеет глядеть в будущее. Когда депутатов Госдумы тоже всех направят в какой-нибудь приют, там ведь точно в хорошие руки никто депутата брать не будет в дом, потому что знают, что тварь прожорливая, склочная и склонная… В. Дымарский ― Думаете, отстреливать будут? А. Невзоров ― Нет, но просто можно себе представить, что будет с ними, когда они наконец все окажутся там, где они должны быть. В. Дымарский ― На улице? А. Невзоров ― … в депутатском приюте. О. Журавлева ― А вообще кошмарная картина – бродячих бывших депутатов по улице. А. Невзоров ― Да. Но еще интереснее будет посмотреть на них в соответствующем приюте. В. Дымарский ― Я бы хотел еще к посту вернуться. А. Невзоров ― Да. В. Дымарский ― Великий пост, это, помимо всего прочего, как я понимаю, это еще символ воздержания, да? И, видимо, не случайно господин Легойда сегодня, по-моему, заявил об удивительной скромности патриарха, о том, что то, он ездит на »Мерседесе» — это нормально, не на «Калине» же ему ездить (Ладе «Калине»). И вообще он ведет невероятно скромный образ жизни, не в пример нашим олигархам. О. Журавлева ― При его-то нагрузке. А. Невзоров ― О, вы знаете, тут даже сложно что-то комментировать. Но мы видим, что, что бы ни ляпнула Русская Православная церковь… Я-то думал, что здесь пальму первенства строго держит, во-первых, наш этот Варсонофий Судаков, но затем очередные глупости, как всегда, изрыгает сам Гундяев. В последний раз он ляпнул что-то такое по Исаакиевскому собору, что долго все не могли прийти в себя. Ну понятно, он, в общем, как бы опечалился, что уплывает такая дачка. Кстати говоря, вы знаете, что поданы документы на референдум общегородской по поводу того, кому, как и на каких правах должен принадлежать Исаакиевский собор. Мне очень не нравится формулировка, которая опять-таки и нашим, и вашим, но, вероятно, если этот референдум состоится, то, по всей вероятности, по всем опросам собор, конечно, останется в оперативном подчинении городу, и попы впервые утрутся, что называется, да? Может быть, мне стоит преодолеть свою ироничность и свой скепсис в отношении не вполне совершенной формулировки, которая очень такая, очень уж двусмысленная, но так или иначе мы видим, что в этом деле, в общем, наблюдается какое-то весьма и весьма любопытное движение. А.Невзоров: Армия как бы расписывается в том, что на нее можно не рассчитывать Что касается еще поповедения, то мы должны еще, вероятно, вспомнить, что у нас тут прошел день человека, который вольно или невольно отрезал Россию на много веков от европейского просвещения и возможности соразвития всем тем европейским странам, которые пережили и Возрождение, и Реформацию, и Просвещение, то, чего была лишена Россия. Я имею в виду Кирилла, тот, который работал в паре с Мефодием, и которому мы обязаны были принятием и утверждением того самого языка, который, увы, создал тот самый тяжелейший сложнейший языковой барьер, тот самый барьер, языковой барьер, который во многом предопределил общее трагическое отставание России от Европы в свое время. О. Журавлева ― Вы имеете в виду кириллицу как барьер? А. Невзоров ― Да. Хотя, вы знаете что, Кирилл изобретал совершенно не для России, а для Болгарии, но тем не менее… Да, конечно, барьер, потому что ведь трагедия разности языков – ну, вот посмотри внимательно, вот в Соединенных Штатах Америки один язык. А как ты думаешь, сколько в Новой Гвинее? О. Журавлева ― Не знаю. А. Невзоров ― 1200. А как ты думаешь, сколько в Африке? О. Журавлева ― Ну, там вообще не счесть. А. Невзоров ― 2300. То есть, пойми, чем больше… особенно мы понимаем, что все что надо для развития, все основные научные, важнейшие культурные в том числе ваши, вещи сконцентрированы всего в нескольких европейских языках. И для развития и для дальнейшего выживания человечеству, в принципе, совершенно достаточно этих языков, потому что вот когда начинается плач Ярославны по поводу того, что к 2050 году из 6 тысяч имеющихся мировых языков умрет, как минимум, три четверти, я говорю: это очень хорошо, потому что чем меньше будет языков, чем меньше будет этой фиговой самобытности, когда там способ навязывания ракушек на шею вдруг почему-то становится гораздо приоритетнее, чем соучастие в общемировом развитии. Надо понимать, что человечество – это единая армия развития, где на счету каждые мозги, каждый человек, и этот каждый человек может что-то внести в дело развития, а языки и их разность – увы, существенное этому препятствие. В. Дымарский ― Слушайте, но тем не менее это не помешало создать достаточно большие крупные научные достижения и открытия на русском языке. А. Невзоров ― Да. В. Дымарский ― Ваш любимый Павлов. А. Невзоров ― Да. И вот, к сожалению, мой любимый Павлов поэтому произвел такое малое давление, такое малое влияние на науку о мозге, именно потому, что павловские работы были, конечно, переведены, но, во-первых, там сильно устаревшие переводы обедненные, а во-вторых, были переведены только ключевые работы. А важнейшие материалы, например, «Павловских сред», важнейшие материалы «Павловских клинических сред», важнейшие материалы трудов физиологических лабораторий переведены уже не были. Вспомните, вот чудесный есть язык испанский. Блистательный язык, язык в том числе и тоже имевший очень высокий статус в свое время, когда Испания царила на морях, но когда возник первый настоящий испанский гений Сантьяго Рамон-и-Кахаль, изобретатель и открыватель нейронной теории, это сделал испанец. Вот все то, что мы базово знаем о нейронном взаимодействии в мозге, сделал Сантьяго Рамон-и-Кахаль. Но долгое время его работы были абсолютно никому не нужны и не интересны, и как только они были переведены на немецкий, английский языки, в тот же год Сантьяго Рамон получает Нобелевскую премию, потому что всем становится понятно… В. Дымарский ― Может быть, в этом секрет того, что наши ученые получают меньше, чем американцы? Просто у американцев все на английском языке, поэтому у них сплошные Нобелевские премии? А. Невзоров ― Ну, вы знаете, много разных причин. О. Журавлева ― Но вообще все журналы рецензируемые известные, и куда посылать статьи, тоже понятно, и на каком языке они должны быть, тоже. А. Невзоров ― Да, к сожалению, да, никто русскую науку, возможно, поэтому и не знает и не воспринимает всерьез, и поэтому тоже, да? Хотя вот смотрите, именно потому что она, скажем так, недостаточно владеет иностранными языками… О. Журавлева ― Это изменится в ближайшее время, я вас уверяю. Какие сейчас дети… В. Дымарский ― Каким образом? А. Невзоров ― Дети, слава богу, понимают, что язык – основа всего. В. Дымарский ― В круглых классах? А. Невзоров ― А, еще круглых классов нет. Их еще должна воздвигнуть Голодец. Прелестная женщина, но которой, видите, даже все ее очарование и обаяние не мешают говорить такие бредовые вещи. Я хочу подчеркнуть, что, смотрите, братцы, что-то зашевелилось, потому что я-то сперва обрадовался, увидев, что Академия наук вдруг выступила в защиту ГМО, объяснив, что отрицание ГМО, попытка компрометации ГМО… О. Журавлева ― Это невежество. А. Невзоров ― Это невежество. Но я бы сказал, что вообще отношение к ГМО, это не столько невежество, это примета такого полного скобарства, потому что с ГМО все уже понятно. Но как выяснилось, это сделала не вся Академия наук, это наши питерские, это комиссия по борьбе с лженаукой, это умница Александров, который, в общем, на свой страх и риск возвысил голос, объяснив и постулировав, что любые возражения против изменения и против тех необходимых изменений в продуктах, которые должны быть сделаны, это бред, маразм и позавчерашний день, и что к ГМО надо научиться относиться наконец по-другому. Вот какие у нас в Питере молодцы. Не знаю, вот эти боровы из Академии наук, которые боятся всех и вся после того, как наш этот будущий приют депутатов, он высказался единогласно о запрете ГМО – ну, там понятно, что сидят как бы дементники с покупными дипломами, от них ничего другого ждать не приходится. О. Журавлева ― Но законодательство существует по ГМО в России, никуда не денешься. Какими бы они ни были. А. Невзоров ― Да. Поэтому надо отдать должное храбрости Александрова и петербургского отделения Академии наук, я вот салютую и преклоняюсь. О. Журавлева ― Можно вдогонку? А. Невзоров ― Да. О. Журавлева ― Здесь несколько просьб по смс проследить за судьбой Пулковской обсерватории, которая совсем не церковь, но все-таки угрожают. А. Невзоров ― Да. Как только мы получим какие-то данные. В. Дымарский ― Вот данные, я вам могу прочитать. «Пулковская обсерватория, — читаю я информацию, — прекратит свое существование. Она переедет на Кавказ, а все наблюдения в Петербурге прекратятся из-за плохого «астроклимата». С таким заявлением выступил текущий директор обсерватории Нихар Исханов, чьей отставки требовало около половины сотрудников». О. Журавлева ― Ого! А. Невзоров ― Трудно сказать. В. Дымарский ― «Причиной этому послужила жилая застройка, которую Исханов согласовал в зоне, защищенной от строительства». А. Невзоров ― Слушайте, я не могу быть во всех бочках затычкой, я не такой специалист по астрофизике. Я понимаю, что есть фактор светового загрязнения, что это действительно очень важно, что не случайно NASA главные свои обсерватории располагает в самых диких дремучих пустынях на расстоянии 500-600 километров от всякого жилья, что этот световой шум, это действительно мерзкий фактор, и когда обсерватория строилась, никто не думал, что Петербург будет таким ярким и таким огромным, да? Но это история, в которой надо, то что называется, разбираться, и давайте сейчас не будем занимать ни одну из сторон. А.Невзоров: У Шнура, если мы говорим о моде, очень интересный стиль. Стиль называется алкошик В. Дымарский ― Я должен сказать, вот мы тоже разбирались на »Эхе Петербурга», что это уникальный научный коллектив Пулковской обсерватории. А. Невзоров ― Да, и у него, кстати говоря, в прошлом есть вообще блистательные победы, которые, если бы не дебилизм тогдашнего академического союзного руководства, то очень важные открытия в космологии были бы сделаны, кстати говоря, советскими и русскими, то есть, были бы задокументированы как советские и русские. Но оттого, что у нас немедленно людей, которые говорили о расширении Вселенной тогда еще в 60-е годы поднимали на смех, потом за это же получили Нобелевские премии Пензиас и Уилсон. Но вот, кстати говоря, еще вернемся к началу самому передачи по поводу выборов президента. Я тут узнал, что красный дракон Гена… О. Журавлева ― Боже! А. Невзоров ― … он уполз в свою нору, и вообще угрожает, что если его будут тащить на эти выборы, то он вспомнит про 38-ю статью, которая запрещает всякую дискриминацию и обижание стариков и людей в возрасте дожития. Он не хочет быть в очередной раз клоуном на очередных выборах. О. Журавлева ― Что говорит очень хорошо о его здравом смысле. Разве нет? А. Невзоров ― Да, конечно, потому что вот так вот взять и опять на потеху всей страны бить эту унылую чечетку, работая декорацией для Владимира Владимировича – ну, наконец-то хоть у одного проснулось что-то похожее на разум – надо передать привет красному дракону и проснувшемуся его разуму. О. Журавлева ― Теперь в разделе «химия» у меня еще вопрос возник. Можно, вот кстати? А. Невзоров ― Да. О. Журавлева ― Чем отравили северокорейского брата? В. Дымарский ― Ты хочешь спросить, чем отравили Ким Чен Нама? О. Журавлева ― Да. А. Невзоров ― Ким Чен Наму не повезло. О. Журавлева ― Что это такое – VX. А. Невзоров ― Это все слова, которыми вас гипнотизируют… В. Дымарский ― Ему не повезло со страной и с семьей? А. Невзоров ― Нет, ему не повезло. Если бы он был опоссум, то вот этот яд бы на него совершенно не подействовал. Вообще опоссумы – волшебные существа, и а них не действуют ни фасцикулин, ни дендротоксин 1, вот самые свирепые и страшные яды на них вообще не действуют. И вообще вы должны понимать, что яды – это такая очень интересная штука, которых нету, потому что все то, что оказывает ядовитое действие, в основном в природе используется по совершенно другому назначению. Вот, например, гадюка, да? И все виды гадючьего яда, как они работают? Они работают – это набор, водяной слюнной раствор определенного рода белков и ферментов, которые препятствуют свертыванию крови. И если свертывание крови, как вы понимаете, это необходимейшая вещь для хотя бы какой-то заделки царапины или раны, то в венах и в артериях эти ферменты производят чудовищное действие – там просто образуется такая жижица со сгустками. А вот нашего этого корейца, который не опоссум, судя по всему, травили каким-то из производных дендротоксина, то есть, это в любом случае тот яд, который вообще есть у большинства змей. Он есть и у гремучих змей – правда, у гремучих, по-моему, называется фасцикулин, а дендротоксин – это яд мамб. Этот яд, чтобы вы понимали механизм его действия, препятствует связям между нейронами. То есть, вот нейрончики живые, они работают, они создают мозговые структуры только до тех пор, пока между ними есть синаптические связи. Вот если эту связь разрушить, нейрон сам по себе ничего не может, вот не в коллективе, не являясь частью этой колонии микроорганизмов, которыми по сути дела являются нейроны. И вот ему там разрушили, действует яд всегда очень интересно. Конечно же, если у вас разрушают синаптическую связь, вы обречены стать идиотом, но вы, как правило, этого не успеваете сделать, потому что за несколько часов подыхаете от удушья. О. Журавлева ― Александр Глебович, а значит ли это, что женщины, который якобы голыми руками этот яд наносили на этого несчастного человека, они были опоссумы, судя по тому, что они потом помыли руки и ушли? А. Невзоров ― Нет, часть ядов, во-первых, действует только при попадании непосредственно в кровь, то есть, респираторную систему, то есть, нужно каким-то образом совершить еще проникновение, вхождение этого яда. О. Журавлева ― То есть, укольчик некий сделать. А. Невзоров ― Либо укольчик, либо заставить вдохнуть. На самом деле, просто чтобы вы понимали, что яды – это совсем не так страшно, если вы опоссум, конечно. В. Дымарский ― А вот вы мне скажите, опоссум – не опоссум, а есть еще один яд, от которого страдает Россия уже давно, я имею в виду выпивка, да? Алкоголь. О. Журавлева ― Но у нас есть опоссумы, которые хотят с ними бороться. В. Дымарский ― И казаки решили с ними бороться. А. Невзоров ― Да. В. Дымарский ― Специальные отряды по борьбе с алкогольными вечеринками. О. Журавлева ― Молодежными вечеринками. А.Невзоров: Все, что связано с церковью, очень легко объясняется теорией условных рефлексов Ивана Петровича Павлова А. Невзоров ― Да-да. То есть, я полагаю, что по вечерам теперь в Петербурге будет слышен грохот и лязг поясов целомудрия, которые казаки носят после той истории с дагестанцами. Только вопрос в том, как они будут бороться с алкогольными вечеринками, еще они собираются бороться со всякими чужеродными… О. Журавлева ― С йогой. А. Невзоров ― Нет, там сказано, я даже выписал… О. Журавлева ― Которые увлекаются йогой и чужеродными культурами. А. Невзоров ― Бороться с чужеродными культурами. Я уж не знаю, как они собираются бороться с чужеродной культурой, с древнееврейской религией под названием христианство, которая вся насквозь сплошь чужеродна. Или как они будут бороться с еще какой-нибудь чужеродной культурой в виде Александрийского столпа, Эрмитажа, итальянской архитектуры, химии как таковой, а также физики и всяких других чужеродных вещей теперь с этим всем будут бороться пьяные казаки. О. Журавлева ― Потому что там анаша, портвейн, йога и бездельничание и прожигание молодости. Вот что там. А. Невзоров ― Я подозреваю, что эта казачья инициатива как всегда закончится ничем. Они погремят своими поясами целомудрия и затихнут. В. Дымарский ― Они сами не пьют? А. Невзоров ― Ну да, не пьют! Это вот те самые казаки, вы думаете, трезвые люди могли бы создать скульптурную карикатуру на Путина? Не знаете эту историю? В. Дымарский ― Нет. А. Невзоров ― А это было не так давно, где-то, по-моему, полтора года тому назад они решили уж совсем излакейничаться, местные казаки, и открыли бюст Путину, на котором Путин был изображен, по-моему, в смирительной рубашке. О. Журавлева ― Да в тоге он был, в тоге в чужеродной. А. Невзоров ― То, что тога – надо было долго-долго объяснять. А выглядело это просто как смирительная рубашка. Причем, Владимир Владимирович был изображен в сером цементном цвете, угрюмый и в смирительной рубашке. Как-то это казачкам сошло с их пьяных рук. О. Журавлева ― Кстати, о рубашках. Почему в Рижском аэропорту так грубо обошлись с послом Объединенных Арабских Эмиратов, которая была, наверное, в своей традиционной одежде, но тем не менее, почему ей как-то… нахамили? А. Невзоров ― Вообще, конечно, человек может сдернуть у себя портьеру и в нее завернуться и может даже в таком виде пройти какое-то время по улице. Но когда он, завернувшись в какую-то портьеру, пытается пройти через системы досмотра и контроля, которые теперь обязательны для всех в любом аэропорту, с учетом того, что самолетики, знаете ли, взрываются, в чем мы могли неоднократно убедиться, то требование дать возможность убедиться, что под этими всеми экзотическими тряпками нет ничего противозаконного, вполне естественно. И здесь я просто представляю себе латышей, как они со своим неподражаемым акцентом… О. Журавлева ― Говорят на арабском языке. А. Невзоров ― Да. Долго говорили этой даме про то, что, в общем, мы уважаем ваше право носить на себе несколько десятков метров тряпки, но здесь совсем не тот случай, когда это уместно. О. Журавлева ― Но могли бы даму пригласить, которая бы прекрасно под тряпки заглянула, ну что, ей-богу, что нарываться-то? А.Невзоров: Человечество – это единая армия развития, где на счету каждые мозги, каждый человек А. Невзоров ― Ну, вы знаете, мне сложно определять, что именно руководило пограничниками и досмотрщиками в латвийском аэропорту, может быть, абсолютно здравый мужской интерес. Знаете, кстати говоря, что у нас тут в Светлогорске мэр отрапортовал, что в его городе нет ни одного гомосексуалиста. О. Журавлева ― А как же, знаем. А. Невзоров ― Знаете. А вы знаете, каким образом это выясняется? Вот, в частности, когда борьбе с содомитами было посвящено очень много сил, это было в Англии во времена короля Якова, да? То там велено было таким образом тестировать публику на склонность к гомосексуализму. Бургомистр или кто-то из городских руководителей обязан был выстроить мужское население и затем, раскрыв окна своего дворца или присутственного места, высунуть в это окно абсолютно голый свой мужской зад. Если у кого-то из присутствующих мужчин на площади наблюдалась эрекция, его сжигали. Вот мне интересно, мэр Светлогорска каким образом в такую погоду – ведь мы же знаем что в Петербурге все-таки где-то около нуля или близко к -2, да? Как он мог произвести эту сложную и единственную придуманную человечеством тестировочную процедуру. И чей зад он выставлял в окно… О. Журавлева ― Своей резиденции. В. Дымарский ― А не в Светлогорске ли стояние за многодетную Россию? А. Невзоров ― Нет, стояние за многодетную Россию было в Москве у вас на Суворовской площади. Причем, почему они это называют «стояние» упорно, несмотря на то, что термин, мягко говоря, двусмысленный, тем не менее… О. Журавлева ― Ох… А. Невзоров ― Подожди, Оля, я переведу на понятный нам язык… О. Журавлева ― Мы заканчиваем передачу. А. Невзоров ― … слово «митинг». И они вот как-то все призывают к этой многодетности, совершенно забыв, что в России многодетность объяснялась двумя вещами. Во-первых, это было пафосное объяснение отсутствия контрацептивов, во-вторых, необходимо было иметь много детей, потому что половина гарантированно умирала. Вот в этом весь секрет. О. Журавлева ― За медицину! Вот что я скажу. Спасибо большое. Александр Невзоров, Виталий Дымарский из Петербурга, Ольга Журавлева из Москвы. Это были «Невзоровские среды», всем спасибо, всего доброго!

Ссылка на источник

admin @ 10:00 пп

Извините, комментарии сейчас закрыты.