О.Журавлёва ― 21 час и 4 минуты в Москве, это, действительно, «Невзоровские среды». Меня зовут Ольга Журавлёва, но в студии не Александр Невзоров, а Алексей Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Здравствуйте, Алексей Алексеевич. А.Венедиктов ― Добрый вечер. О.Журавлёва ― По поводу Невзорова сразу же скажем, что с ним случилось. С ним ничего не случилось, он еще в прошлую среду предупредил, что он уедет за рубеж на время и поэтому не сможет выйти в эфир именно в эту среду. А.Венедиктов ― А в следующую он уже выйдет. О.Журавлёва ― Да, Алексей Венедиктов подтверждает, что Невзоров, действительно, в Италии и оттуда, к сожалению, вот у нас не… А.Венедиктов ― К счастью, везет мне магнитик. О.Журавлёва ― Да, привезет Алексею Алексеевичу магнитик. А.Венедиктов ― Из какого-то маленького провинциального города, куда 10 лет скакать не доскочишь. О.Журавлёва ― Я »жувачку» забыла заказать, но я надеюсь, что всё будет хорошо. Кстати об иностранцах. «Эхо Москвы» могут признать иностранным агентом? – интересуется наша публика. А.Венедиктов ― Нет, «Эхо Москвы» не могут признать иностранным агентом. Я знаю, что речь идет то, что уважаемый президент США, размахивая руками, называет «fake news». Это опубликовал LifeNews. Fake news, LifeNews о том, что, якобы, наше агентство… У нас есть агентство, которое распространяет новости, которые добывают наши журналисты. И есть 30 подписчиков. Среди этих подписчиков есть агентство Reuters, Associated Press, Би-Би-Си, которые платят деньги, покупая наш товар. Вот, придравшись к этому, если вы продаете свою продукцию иностранцам, получается, вы иностранный агент. Ну, спасибо Министерству юстиции, которое сразу сказало, что оно не ведет расследования и это вранье, опубликованное на »Лайфе». Ну, вранье и вранье. Я просто хочу обратить внимание, что если бы это сказал какой-нибудь гость телеканала или LifeNews, ну, мало ли – гости бывают сумасшедшие. У нас, что ли, не бывает? А вот это было расследование штатного журналиста LifeNews. Понятно, заказ, понятно даже, чей. Скоро узнаете. Вот. Ну, не признают нас иностранным агентом. О.Журавлёва ― Ну, я правильно понимаю, что любое агентство, в том числе и ТАСС продает свою информацию своим подписчикам? А.Венедиктов ― Ты можешь продавать мебель иностранцам, и при этом не становишься иностранным агентом. Да? Это абсолютное вранье, ложь, ну и пусть они с ним живут. Не удивило. Их репутация от этого («Лайфа») не пострадала: она такая, какая она есть. О.Журавлёва ― Теперь давайте перейдем к приятному. А.Венедиктов ― К приятному? А это тоже было приятно. О.Журавлёва ― Вы с кем больше любите работать, с мужчинами или с женщинами? А.Венедиктов ― С женщинами. О.Журавлёва ― Почему? А.Венедиктов ― Они более устойчивы в эфире. О.Журавлёва ― В смысле психологически устойчивы? А.Венедиктов ― Нет, если мы говорим о работе, то женщины психологически более устойчивы. Я знаю массу историй, когда наши джентльмены, не исключая и меня, в эфире, ну, очень как-то неустойчиво реагировали на какие-то внезапные истории, новости и фразы. Женщины более устойчивы в этом смысле (ну, как бы, видно по эфиру). Да, ну, надо сказать, что и мужики ничего, но, вот, если говорить об устойчивости, то лучше женщины. Это сексизм, я знаю. Альбац бы меня тут убила. Я тут уже предлагал вчера, когда была Альбац, поздравить ее с Международным женским днем, на что мне было сказано ведущей Оксаной Чиж, что я ноги-то не унесу. Поэтому… О.Журавлёва ― Неправда, не Оксаной Чиж. Я была ведущей. Ну ладно. А.Венедиктов ― Ты, да? Не, а Чиж, чтобы ее в этой самой, поздравить в гостевой. О.Журавлёва ― А, в коридоре! Да, в гостевой, да. Понятно. А.Венедиктов ― Там быстрее убежать можно. Из студии не убежишь. О.Журавлёва ― Ну, то есть женщинам платить надо так же, как мужчинам, и работать с ними одно удовольствие? А.Венедиктов ― Ну да, конечно. Нет, я думаю, что, на самом деле, точно тарифная ставка, на мой взгляд как руководителя, не должна зависеть от мужчины или женщины. Ты работаешь и получаешь за это деньги. Больше работаешь – больше получай, лучше работаешь – лучше… А причем здесь то, что у тебя между ног, извини? О.Журавлёва: ―Я-то, в общем, давно знала, что Венедиктов – феминист. Но просто приятно это услышать в эфире. Кстати, по поводу… А.Венедиктов ― Можно я, кстати, посмешу? Я, на самом деле, подписан в Инстаграме на Инстаграм Эммы Уотсон, которая… О.Журавлёва ― Которая звезда феминизма. А.Венедиктов ― …которая звезда теперь феминизма, да. А до этого она играла Гермиону, как вы помните. А сейчас она будет играть в фильме «Красавица и чудовище», то есть, ну, «Аленький цветочек», грубо говоря. Она будет играть эту девушку. Очень красиво. Я смотрел трейлер и жду этого фильма. Очень красиво. Так я узнал, что мы живем в замечательном мире, что в России ему присвоили категорию «16+». Это детский фильм, это детская сказка. Послушайте, это «Аленький цветочек» для тех, кто не знает. Оказывается, проблема в том, что там есть персонаж как бы гей. Он как бы гей, это не очень видно… Ну ладно, он как бы гей, но только он плохой персонаж. Там плохой гей! Поэтому, наоборот, вы должны давать «0-», а не «16+». Он – помощник главного злодея, и всё его «гейство» заключается в том, что он хочет стать главным злодеем, он говорит «Давай я тебе за это его поцелую». Всё! И это всё. «16+». О.Журавлёва ― Боже. Боже. А.Венедиктов ― Ну, просто уже всё. Это же не какие-то там ударенные в голову джентльмены, а также дамы требовали, это Министерство культуры присваивает. О.Журавлёва ― М? А.Венедиктов ― У меня вообще подозрение, что у нас министр культуры имеет тайную склонность к этому, потому что… К присваиванию. А вы что подумали? Потому что… Представляешь, какая реклама? Представляешь, какие деньги будут платить, чтобы провели ребенка? Какие подростки как будут залезать и покупать там, нарисовывая себе усы и бакенбарды. О.Журавлёва ― А, вот, эффект запрещенного фильма – это же прекрасно. А.Венедиктов ― Конечно. Конечно. О.Журавлёва ― Ну, тогда, может быть, и с книгой Петрушевской может быть такая же история? А.Венедиктов ― А это тоже в его функции. Нет, а что с книгой Петрушевской? О.Журавлёва ― Ну, когда сейчас активисты и депутаты стали говорить о том, что «Глюк» — это нехорошо… А.Венедиктов ― Послушайте, когда начинают биться исключительно за мораль, да и пожалуйста. Только надо понимать, что мораль у всех разная. А.Венедиктов:»Эхо Москвы» не могут признать иностранным агентом Кстати, в Алабаме в 2-х кинотеатрах запретили «Красавицу и чудовище». Вот, в Алабаме, да? Это такое, глухое место. И там владелица кинотеатра говорит «Нет-нет, я просто считаю, что, вот, бог нам не дал это. Вот, не дал это, «гейство» он нам не дал»… Хотя, бог дал «гейство», потому что Содом и Гоморра, мы знаем, что там описано это в Ветхом Завете. Ну, не важно. И наказал. Она говорит «Я ничего против не имею, только, вот, не в моих кинотеатрах». То есть каждый принимает решение, да? Ну а рядом в кинотеатрах – да. Поэтому с книгой то же самое. Ну, можно любую книгу. Слушайте, я бы на их месте просто пошел бы и закрыл Эрмитаж. Там что ни картина, то просто оскорбление. А эта гениальная история с ящиками из икон, которая у Ройзмана, на которую написали жалобу, что это святотатство? У Ройзмана есть музей его личный – он давно его собирает, он очень увлекается Невьянской иконой, невьянским стилем написания иконы. Еще до того, как он был мэром, политическим деятелем, он их собирал, когда их выкидывали, когда их выбрасывали, и у него… Я у него был там в этом его личном музее, и там, действительно, стоят ящики, сколоченные из икон. Это 20-е – 30-е годы. То есть… О.Журавлёва ― Это не Ройзман сколотил? А.Венедиктов ― Нет-нет. То есть, вот, сколачивать можно было, рубить их на двери, на окна… Там у него есть двери, из иконы сделанные, да? Выкидывали из церквей там же, в глухомани. Не было, что называется, «ни жидiв, ни комиссаров», да? Те же самые крестьяне. А он собирал… Потом были люди, которые спасали, собирали, потом он находил по деревням, и сейчас он это выставил как памятник эпохе. У него кроме икон вот эти ящики стоят. Они совершенно… Знаешь, мурашки по коже, что делали. Так вот эти люди, которые заявляют, что они православные, написали в прокуратуру, что… То есть рубить было можно, ящики сколачивать можно, а показывать зверства нельзя. Это та же самая история: то есть зверство делать можно, а показывать его нельзя. Это называется «ханжество», да? В мировой литературе (и не только литературе) есть понятие ханжества. Это ханжество. Эти люди – они сами при следующем повороте колеса будут рубить церкви и скидывать попов с колокольни. Именно эти люди (это просто надо понимать), которые сейчас ходят там с хоругвями. Потому что и попы были неправильные (мы это знаем), и вера была неправильная, и церковь была неправильная. А потом стала правильная. А теперь, вот, опять неправильная. Вот, борцы за правильность – они, в основном, с топорами. О.Журавлёва ― А почему вы всё время говорите, что опять будет, опять будет? Вы чувствуете какие-то тенденции? А.Венедиктов ― Ну, потому что я историк, потому что знаю, что колесо крутится (красное, не красное) и маятник качается. Собственно говоря, если мы начали говорить про церковь, то мы видели, что на протяжении всего XIX века церковь была осмеяна, да? Там просвещенные люди ее осмеивали, а крестьяне, когда случилась воля, они этой волей распорядились таким безжалостным образом. Это означает, что реально та церковь, которая была, она вызывала вот это вот раздражение, а не поклонение. Оно накапливалось веками. По сравнению с церковью в XVII веке, которая спасала (Патриарх Гермоген) Россию от вражеского нашествия, от передела и раздела, церковь в XIX веке была вот такая. Да? Ну и мы сейчас тоже видим. Был Патриарх Алексий, который в условиях бурных 90-х вел себя настолько, как бы сказать, приемлемо для всех и восстановил с помощью сначала Горбачёва, а потом Ельцина роль церкви без скандалов, без криков, умея договариваться, без реституций, без манипуляций, да? С большим уважением к нему относились светские власти. Пришла другая эпоха, пришли другие. Это я, по-моему, полез уже на поляну Невзорова. Давайте… О.Журавлёва ― В поповедение. В поповедение увлекся. А.Венедиктов ― Давайте, да. Я просто готовился и понимал, что должен немножко с Невзоровым сыграть. При этом это не вопрос веры, это вопрос институций, да? Это вопрос и как институция себя ведет. Петр Первый превратил церковь в часть государственного аппарата, ну и Владимир Путин превратил церковь в часть государственного аппарата. Но это вопрос не к Петру Первому и к Путину, это вопрос к иерархам церкви. О.Журавлёва ― Еще по поводу того, что вы историк. Сегодня на феминистской акции на Красной площади были призывы геть вообще из политики, потому что 200 лет мужчины правят Россией. А.Венедиктов ― Слушай, я вообще по гендерному… Я всё понимаю, каким образом искусственно, скажем, в Европе и в США, искусственно путем введения квот… Например, в парламенте Франции если партия не добирает квоту женскую, она штрафуется. В депутатах, правительство в министрах, да? О.Журавлёва ― Это вообще унизительно, я вам скажу. А.Венедиктов ― Это все понимают по-разному. Я пожимаю плечами, но это их правила, их законы. Я считаю, что как раз с учетом того, что женщина на производстве должна быть равна… Конечно, есть вредные там и ограничения. Но есть ограничения не только по гендерной линии, есть ограничения в профессиях по росту, по весу, по возрасту. О.Журавлёва ― Ну, по физическим кондициям, конечно. А.Венедиктов ― Да. Но делать это искусственно? Ну, я считаю, что женщина, если она идет на президентские выборы, она должна идти на равных. Не будем говорить, что «Женщина будет избираться при 40%. Вот, мужчина – 50%, а женщина – 40%». Я не могу почувствовать здесь унизительность, я просто считаю, что это неправильно. И если там условно Валентина Матвиенко или Ирина Хакамада, которая баллотировалась в президенты, или кто-то еще, голосовать за них нужно не потому, что они женщины, а потому что они представляют соответственную программу и имеют соответственное поведение. Я вас уверяю, что такие люди как Анжела Меркель, как в свое время Маргарет Тэтчер, теперь Тереза Мэй, такие люди как Хиллари Клинтон, которые на равных разговаривали с мужчинами, ну, это им дорого стоило. Они заплатили и платят некоторые из них довольно тяжелую цену за это. Но это их выбор. Это их выбор, это ваш выбор, ну и вперед. Ты же прекрасно знаешь, что… О.Журавлёва ― То есть, все-таки, им тяжелее? А.Венедиктов ― Не знаю. Кому-то тяжелее, а кто-то… О.Журавлёва ― Ну, вы же говорите, что они цену заплатили. А.Венедиктов ― Ну, потому что когда ты в политике и по твоей семье наносятся удары (я просто смотрю, что происходит сейчас во Франции с Пенелопа-гейт, да?), то в этом смысле мужчина – как-то, вот, он… Он не лидер семьи. О.Журавлёва ― Он не так семью любит? А.Венедиктов ― Да, он не так семью любит, он не так семейный. А, вот, когда по женщине это наносится, я думаю, что ей тяжелее. Но это я думаю, я не был в этой шкуре. Ну, мне так представляется. В любом случае все люди разные. Я просто против скидок. Или скидки всем, или никому. О.Журавлёва ― Тут я вас готова поддержать. А.Венедиктов ― Ну, слава тебе, господи. А я уже испугался. О.Журавлёва ― Вот, правда. А.Венедиктов ― Да. О.Журавлёва ― Скажите, а почему ФСО позволила повесить баннер аж на башне Кремля? А.Венедиктов ― Ты знаешь, я не знаю. Я-то представляю, как там устроено это всё, и там, значит, в башню просто так не попадешь и на стену просто так не попадешь – для туристов это тоже закрыто в отличие от других средневековых крепостей, где можно пройти по стене, зайти в башню. Ну, музейная история. Может, когда-нибудь мы доживем, может быть, когда-нибудь мы Путина уговорим и на это. На самом деле, если говорить о Кремле (сейчас чуть-чуть в сторону), ведь, то, что сейчас за Спасской башней снесенный этот корпус – это, ведь, долго обсуждали, когда ставить его на ремонт или снести, разбить там цветник или восстановить там Чудов монастырь. И это всё дискуссии. Путин послушал одну часть историков и археологов не восстанавливать этот дворец, этот корпус, да? Сейчас там разбит газон, там красивенько и очень хороший вид открывается. Приходишь в Спасскую башню – и вид на Большой Кремлевский, на Ивановскую, на колокольню. Очень красиво, на самом деле. И на стену теперь вот это чудовище. Я вообще противник Тона, я вообще считаю, что всё надо снести, что Тон в Кремле построил (Бунтман не слышит). Но, на самом деле, это всё вкусовщина. Так вот, возвращаясь к этому, ну, я абсолютно убежден, что там должен быть агент изнутри, что называется, сговор с Федеральной службой охраны, чтобы залезть на башню. Ну, сигнализация, камеры. Собственно, замок висит пудовый такой. Замок висит, дверь под ключом. Поэтому я думаю, что это сделанная история. Ну, сделанная и хорошо. О.Журавлёва ― То есть мы стоим на том, вы стоите на том, что ФСО достаточно профессиональная, чтоб таких… не допускать? А.Венедиктов ― Знаешь, я думаю, что ни одна секретная служба не может сказать, что она полностью профессиональна – мы видим и покушения на президентов, мы знаем и… О.Журавлёва ― Да мы Немцов мост помним. А.Венедиктов ― Да. Да, который, действительно… Я не согласен, что он находится в зоне ответственности ФСО – это не точно. Но наблюдение за мостом, безусловно, поступает на камеры ФСО. Безусловно. И это отдельная тема – можем поговорить с тобой, что происходит на процессе Немцова. Но, конечно, люди там профессиональные, их там много и это не случайно, на мой взгляд. Потому что сегодня мы узнали бы тогда об отставке либо ФСО, либо коменданта Кремля, по идее. О.Журавлёва ― Ну, вообще да. А.Венедиктов ― Но мы ж не узнали. О.Журавлёва ― Просто тогда возникает вопрос. Значит, феминистское какое-то вот это вот поветрие – оно, как бы, симпатично Кремлю? А.Венедиктов ― Ну, наверное. А почему оно не симпатично? Оно же политически пока не угрожающе. О.Журавлёва ― Ну как? Когда предлагают передать власть женщинам… А.Венедиктов ― Ну и пусть предлагают. Ну, клоунессы, хорошо. А что, клоунада кому-то угрожала? Клоунада вообще никому не угрожала. О.Журавлёва ― Ну, вы тогда мне как историк скажите. Действительно, 200 лет не правила Россией женщина? Можно так сказать? А.Венедиктов ― Сейчас я посчитаю. Нет, ну, формально последняя государыня, абсолютная монархия – она умерла в 1796 году, то есть 220 лет. Она реально умерла, но при этом мы знаем, как княжна Долгорукова вертела Александром Вторым. Как Александра Федоровна с помощью своих друзей, кружка друзей принимала государственные решения при Николае Втором вот сейчас, да? Мы это тоже хорошо знаем, это есть документы, которые, собственно говоря, дневники, где она сказала, а царь сделал. Хотя, сначала говорил «Нет». Но впрямую, наверное, не правили. Ну, хорошо. О.Журавлёва ― Ну, в общем, 200 с лишним лет подтверждает Алексей Венедиктов. А.Венедиктов ― Я не подтверждаю. Там слово «правили» — это слово такое, я бы сказал, оно не точное. О.Журавлёва ― Хорошо. Национальная стратегия в духе феминизма. Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2017-2022 год. А.Венедиктов ― Это кто? О.Журавлёва ― Медведев. А.Венедиктов ― Ну, Дмитрию Анатольевичу больше заняться нечем. Ну, хорошо. О.Журавлёва ― Ну, вы объясните мне: это деньги, это шутка, это открытка? Это что? А.Венедиктов ― Мы знаем, какую роль играет в его семье Светлана Владимировна, жена. Мы это хорошо знаем. О.Журавлёва ― Так. Это ей поздравление с 8 марта такое? А.Венедиктов ― Ну, в этом смысле может быть. Нет, ну, я не понимаю, чего. Ну, пусть будет стратегия. Я еще раз повторяю, если мы говорим о равенстве в понимании XXI века, это равенство возможностей. Это не приоритет, это равенство возможностей. Вот, если российское государство будет предоставлять равные возможности… Помните, было такое движение «Женщины России»? Ну, клоунада же, ну. Вот, равенство возможностей, больше ничего. Оль, ну, не интересно. Ну, правда, ну. О.Журавлёва ― Но здесь не нужно начинать с вот этих вот подачек, да? С квот, со всякой вот этой фигни. А.Венедиктов ― Нет, ну, пусть начинает. Хочет нравиться женщинам. Не мужчинам же. О.Журавлёва ― А это может быть частью предвыборной стратегии «Вот сейчас мы будем демонстрировать доброту»? А.Венедиктов ― Кого? Медведев, во-первых, никуда не выбирается, да? А предвыборная стратегия заключается в том, что огромная масса людей, от которых зависят выборы, это бюджетники, где, в основном, мужчины – это правоохранительные органы, и учителя и врачи, где, в основном, женщины. И вот в этом смысле, что бюджетники, учителя и врачи, которые, кстати, составляют основу избирательных комиссий участковых, это может быть заигрывание, конечно. Путин же сказал, что там зарплата врача в 2018 году должна составлять 200% от средней зарплаты по региону. Во. Это чисто предвыборная история. О.Журавлёва ― Но это физически-то возможно? Или он просто так сказал? А.Венедиктов ― Ну, напечатаем. О.Журавлёва ― А, в этом смысле? Хорошо. А.Венедиктов ― Обращайтесь. О.Журавлёва ― Да. Еще немножко про выборы. Навальный заявил, что можно и нужно объединяться с коммунистами и со всеми остальными. Ну, в общем, появился некий коммунист, с которым можно… А.Венедиктов ― Нет, Навальный или коммунист, подожди? Я не понимаю твой вопрос. Он про коммунистов? О.Журавлёва ― Навальный готов объединиться с коммунистами. А.Венедиктов ― Ну, смотри. Мне кажется, что есть 2 истории, я бы их разделил. История первая и самая простая заключается в отношениях Навального с »Яблоком». Он почему-то решил, что Гудков собирается от »Яблока». Он же не про Гудкова, он должен тогда про Митрохина говорить, про Сергея Митрохина, который официальный кандидат «Яблока», ну, во всяком случае, лидер московской организации. И у него есть длинные и негативные отношения с »Яблоком». И вторая история – это коммунисты, да? Понятно, что если сам Навальный идет на президентские выборы или заявил о президентских, то в следующий раз заявлять о своих мэрских амбициях, это как-то неуместно, у него уровень уже другой. Будет ли кандидат так называемый от Навального? Ну, кто? Кто вокруг Навального может быть кандидатом? Вот именно, Юля только. Не может. Ну, пусть Юлю выдвинет, да? Если нет своего кандидата, то Навальный, у которого запас в Москве, там, 25% (а, на самом деле, как мы с вами помним, 27,64%, то есть 632 тысячи голосов)… Это хороший запас. Может быть, не все придут, не все проголосуют, но вот полмиллиона у него есть. А.Венедиктов: Если мы говорим о работе, то женщины психологически более устойчивы Он этот мешок может как-то использовать, кого-то поддержать. Не факт, что проголосуют его сторонники, но сам факт поддержки Навального очень серьезный. До сих пор я думаю, что если бы он поддержал, скажем, Гудкова в тогда Тушинском округе… Он его не поддержал. У Гудкова было бы… Ну, может, он не занял бы первое место, а, может быть, занял бы. У Гудкова точно было бы, вот, судя по количеству голосов (сравним, что в 2013 году у Навального, что в 2016 у Гудкова), у Гудкова было бы не 20, а 30 процентов. Важно? Важно. Ну, по моим расчетам было бы 30%, если бы Навальный, так, приехал в округ, строго бы сказал, что «Все, кто голосовал за меня в этом округе, вот Гудков», да? Значит, это первая история. То есть он может поддержать хоть Собянина в этом смысле. Понятно, что у него есть некий пакет голосов, который всегда проголосует, как он скажет. В этой связи… Может быть, половина, закрыв глаза, проголосует. Теперь история более серьезная, почему он так делает, с моей точки зрения? В Москве и в стране начинают побеждать две вещи. Первое, в общем, это левая повестка дня. Чем хуже живет население, чем меньше у него доходы и больше расходы… Ну, там, инфляция не большая, но мы знаем, что, все-таки, цены растут, да? Как известно. Какая угодно пусть будет инфляция, главное, чтобы цены не росли (такая была фраза от Маши Гайдар, в смысле жены Егора). Егор Гайдар мне рассказывал, что Маша шла в магазин, там в очереди «Инфляция-инфляция», и какая-то тетка сказала: «Что вы мне про инфляцию? Пусть она будет какая угодно, пусть 200 будет. Главное – чтобы цены не росли». Ну, вот, была такая история. Так вот. Значит, левые настроения растут, они растут в Москве. И опытный политик рост левых настроений может применить: мы сейчас уже не с коррупцией будем бороться, а, скажем, с богатством, да? Потому что понятна разница, условно говоря, между яхтой Медведева и яхтой, там, Усманова, да? Усманов – частное лицо, и он может там навесить на себя золото и ходить, если не доказано, что он своровал. Медведев – государственный служащий. О.Журавлёва ― А избирателю это ясно? А.Венедиктов ― Так а левый политик никогда не будет проводить здесь разницу. Вот, человек там, женщина в бриллиантах – она всегда шлюха, получившая эти бриллианты из рук человека, который незаконно нажил богатство. Против богатства, да? Скромнее надо быть. Всем тяжело. Скромнее. Это левая повестка дня, да? О.Журавлёва ― Угу. А.Венедиктов ― То есть не важно, законно не законно получили – скромнее надо быть, да? То есть мораль переводится в это самое. И, конечно, политик должен это учитывать. Поэтому дрейф Навального влево вообще в его вещах при том, что он много делает позитивного, он важен. И поэтому видно, что левая аудитория его поддерживает. Это первая история. Вторая история заключается в том, что, конечно, он не рассчитывает, что коммунисты его поддержат на президентских выборах, но благодарны будут и, возможно, заступятся. О.Журавлёва: ―М-м-м! А.Венедиктов ― И в этом смысле, конечно, коммунисты сильнее, чем «Яблоко». В Москве. О.Журавлёва ― А это умно, Алексей Алексеевич? А.Венедиктов ― Для чего? Смотря, какую цель ставит тот или иной политик, для чего. «Яблоко» тоже, в общем, не сильно правое, да? Но тем не менее, он еще влево. И последнее, что я хочу сказать, надо понимать, что сейчас успехом на всенародных голосованиях, которые нас ожидают (президентские, мэрские), пользуются люди, которые говорят простые вещи, благодаря вот этой технологии социальных сетей, то есть, грубо говоря, популисты. Левые популисты и правые популисты – они набирают очень много. Вот, у Навального выбор: Трамп или Сандерс, грубо говоря. И он Сандерс. О.Журавлёва ― Так себе выбор. А.Венедиктов ― Он выбирает Сандерса. Влево. И тогда естественным союзником становятся левые, включая коммунистов. Правда, я не знаю, как с учетом того, что предыдущий электорат Навального – он абсолютно антисталинский был. С учетом того, что нынешний кандидат в мэры от КПРФ Клычков… Кстати, мы его скоро позовем и тоже устроим ему дебаты или с Митрохиным, или с Гудковым, ну, с кем захочет. Поскольку он уже объявился. Так вот. Он пишет в своем там Twitter’е «Заболел, а завтра тяжелый день – надо нести цветы к Сталину». Так пишет. Дословно пишет! О.Журавлёва ― Слушайте, ну это молодой человек достаточно. А.Венедиктов ― Молодой. А у нас молодых… Вот этого человека Навальный может поддерживать. Вопрос – как его аудитория 2013 года, как она будет действовать? Будет ли для нее это важно? Не расколет ли он аудиторию? Или он собирается набрать новую? Но в любом случае я рассчитываю, что… Во-первых, он еще не объявил о поддержке коммунистов – давайте уж говорить прямо. Он там допустил ее. А во-вторых, он там специально, как я понимаю, спутал, что Гудков идет от »Яблока». А насколько я знаю, Гудков хочет поддержки всех, в том числе и »Яблока», и ПАРНАСа, и Навального. Ну, это неточность была у Алексея Анатольевича. Поэтому «будем посмотреть». Во всяком случае, наши слушатели будут точно знать и выбирать, кого поддерживает Навальный. Еще раз повторю, у него очень большой запас пакета голосов, ему люди доверяют (это правда), и часть этого пакета, я думаю, он на автомате может передать тому кандидату, который даже неизвестен. Мы это видели по выборам в Мосгордуму: неизвестные люди с поддержкой Навального получали 10-12%. Это и есть его мешок. О.Журавлёва ― Алексей Венедиктов в »Невзоровских средах», меня зовут Ольга Журавлёва. Встретимся после новостей. НОВОСТИ О.Журавлёва: ―21:35 в Москве, меня зовут Ольга Журавлёва. Это, действительно, «Невзоровские среды», но у нас в студии не Александр Глебович, как вы пишите, а Алексей Алексеевич. Алексей Алексеевич Венедиктов, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Отзывается на любое, в принципе, имя-отчество. Баба Люба вам пишет: «Нет, это ужасно. Тот, кто закрывает глаза на Сталина, когда это выгодно, лицемер или хуже». Вы согласны? А.Венедиктов ― Ну, я думаю, что… В общем, чего тут обсуждать? Мне кажется, что обсуждение того, что сделал, не сделал или как делал Сталин, история уже всё сказала. И дальше Сталин… Я видел вопрос один: «Является ли Сталин, вот это поклонение перед Сталиным протестом?» Это форма протеста против современной жизни, и в этом смысле она имеет право быть, потому что главный лозунг «Сталина на вас нет» — речь идет прежде всего о коррупции, да? Когда люди говорят «Сталина на вас нет – он бы вас всех перестрелял». Что неправда исторически, но тем не менее. Это такая для меня экзотическая, но вообще понятная форма протеста. Я согласен с мыслью одного нашего слушателя, который нам написал. О.Журавлёва ― Слушательницы даже. А.Венедиктов:Церковь, которая была на протяжении всего XIX века,вызывала раздражение, а не поклонение А.Венедиктов ― Да. Что Сталин – это форма протеста. Но при этом нацистские партии в Германии, которые тоже стали набирать голоса. Начинается некая такая банализация Гитлера. И надо понимать, что сталинская банализация способствует банализации Гитлера. Вот, банализируя Сталина, вы способствуете банализации Гитлера. Ну, вот, банализация чудовищ… О.Журавлёва ― А по-простому можете сказать? Я понимаю, что вы не голосуете. А.Венедиктов ― Можно! Кто больше всего пострадал?.. Знаете, вот есть такое: кто больше всего пострадал от Гитлера? Германский народ в исторической перспективе: он чувствует себя постоянно виноватым. В этом смысле пострадал. Вот, постоянно виноватым. Кто больше всего выиграл от победы Советского Союза и союзников над Гитлером? Германский народ, немецкий народ, потому что его освободили от тирана. Понимаешь? И если смотреть на это вот нормально, то мы видим то, что та же самая история и у нас. От кого больше всего пострадал советский народ, советские народы? О.Журавлёва ― От Сталина. А.Венедиктов ― Сегодня 8-е марта, праздник, да? Мы все знаем, что 23 февраля выслали… О.Журавлёва ― Чеченцев. А.Венедиктов ― Переселение народов: чеченцы, ингуши и так далее. О.Журавлёва: ―А 8-го марта балкарцы. А.Венедиктов ― Вот именно! Вот эти праздники… Праздники! Почему в праздники? что за изуверство такое было? Потому что люди расслаблялись, не на стороже, и 8-го марта 1944 года весь балкарский народ был выселен и где-то огромный процент (сейчас не помню) погибло по дороге в первые годы, ну, потому что выселяли… В ходе войны не было средств везти их в нормальных вагонах, просто везли в телячьих вагонах, да? О.Журавлёва ― А вы по-человечески это можете понять? А.Венедиктов ― Нет. О.Журавлёва ― Вот, когда человек дает распоряжение такого рода? А.Венедиктов ― Нет. Нет, этого человека я понять не могу. Я много изучал его документы… То есть я изучал там служебные записки, которые ему писали. Вот, ему писали там товарищ Меркулов, товарищ Берия, что необходимо выселить там крымских татар, грубо говоря. И описывали абсолютно бюрократически: «Многие крымские татары». Да. Но и многие русские сражались против, извините меня, Красной армии. И чего? Всех русских куда-нибудь выселить? Ну, это просто… Знаешь, мне казалось, что… Вот эти документы – это было следствие каких-то обсуждений. Для чего? Ведь, Сталин уже знал про окончательное решение еврейского вопроса, которое там в 1942-м, по-моему, в ан-Зее было принято решение сначала о выселении, потом об уничтожении. Он действовал ровно таким же образом. Первые народы выселялись, по-моему, в 1924-м, 1925-м, 1926-м году – это корейцы на Дальнем Востоке. Целыми народами! То есть это… Это был такой подход. Народами. Вот, мы интернационалисты, но народы мы выселяем по крови. И отдельно писали: а если, вот, жена, а если дети, куда детей? Да? И вот сегодня праздник, да? Я поздравляю тех, кто празднует. Но я хочу сказать своим друзьям-балкарцам, что их трагедия не забыта. И многие бы хотели, чтобы эти трагедии были забыты. И я, кстати, обратил внимание, что последние 2 года Рамзан Кадыров, который совершенно там не мой герой, что называется, он всё чаще и больше говорит об этой трагедии. А ему напомнили. Потому что когда он пришел, там перестали вспоминать, там, памятник депортированным куда-то делся из Грозного. Потому что когда Грозный реконструировали, памятник делся. Вот, про Бронзового солдата в Таллине мы говорим, а про памятник депортированным в Грозном мы не говорим. Но он стал напоминать, и это правда. И была смешная… «Смешная» в кавычках история, когда у нас шел суд с дочкой Серова, который в первой инстанции уже закончился, и с Хинштейном. Я очень понимаю, как внуки, внучки, там, чувствуют болезненную историю. Я сам чувствую – у меня один из дедов был нквдшником или, вернее, членом трибунала во время войны. В СМЕРШе он работал, потом в трибунале. И я очень хорошо понимаю, поэтому у нас нет претензий к Серовой, которая хочет защитить память своего деда вот таким образом. Но я сказал своим адвокатам, что, ну, раз внучка палача… Она внучка палача. Серов – палач. …в суде, надо вызвать внука репрессированного, за подписью Серова который был репрессирован. Внук репрессированного – это Рамзан Кадыров. Его деда за подписью Серова (ну, как весь чеченский народ) репрессировали, вывозили. Я очень хорошо понимаю, что, да, вот историческое примирение может идти и через суды. У меня нет никакого чувств вражды там ни к внучке Серова, ни к внуку Кадырова, естественно, но я понимаю, что это было палачество, и Сталин был палач. И было видно, как он людей обласкивал, а потом уничтожал – они не успевали до дома доехать. Всё это бывало. История вообще очень сложная там такая, да? В любой стране. В любой стране. Но там, где были кровавые диктатуры, они еще сложнее, потому что внуки живы (мы внуки все). Мы живем вместе, но давайте жить вместе, только давайте, вот, как бы, палачей не обелять. О.Журавлёва ― Это можно решить окончательно? Можно окончательно решить сталинский вопрос? А.Венедиктов ― Нет, нельзя, но я тебе скажу, что даже не говоря про Сталина… Вот, недавно я во Франции был на такой замечательной дискуссии про Робеспьера. О.Журавлёва ― Тоже симпатичный человек. А.Венедиктов ― А он всегда был симпатичный. Ты знаешь, вот, в школе он мне был симпатичен, да я и преподавал вам его как… Он абсолютно был, вот, не коррупционный. О.Журавлёва ― Честный. А.Венедиктов ― Вот, Анатолий Александрович ничего бы не нашел про него. Нет, честный, жил там в чудовищных условиях, бедно. Он был реально властителем республики, он реально был диктатором, да? Но вся его диктатура уходила в одно – безопасность страны. Да, капиталистическое или какое-то там окружение (империалистическое вернее), феодальное окружение, Франция ведет войну, внутри пятая колонна, всех на гильотину, жен на гильотину. Доноса достаточно было. Он чудовище был. Как человек он был чудовище. При этом Гитлер был вегетарианцем. И чего? О.Журавлёва ― Собачку любил. А.Венедиктов ― Собачек любил, да. И не одну. И чего, да? Если мы хотим к этому относиться холодно, надо, чтобы прошла, как правильно говорил товарищ (НЕРАЗБОРЧИВО), еще пара столетий. Мы холодно не будем к этому относиться, но просто про это надо говорить. Этого не надо стесняться. Просто не надо этого стесняться, что есть такая проблема. Ну и, возвращаясь к выборам, опять-таки, это такая, извините за самоцитирование, как говорит Белковский, который меня за это щуняет… Я вам напомню, что на прямой линии с президентом Путиным в 2013 году я его спросил про сталинские нотки в его третьем этом самом. Вы помните, как меня высмеяли? А в идеологии она есть уже. Мракобесие. Да и товарищ Берия освобождал невинно заключенных. Это же вопрос системы. Это очень хорошо, что общественное мнение и борьба башен, и влияние на Путина привели к освобождению людей по этим звучным делам. Это всё очень хорошо. Но ведь проблема в том, чтобы минимизировать такие судебные назовем их »ошибками», имея в виду решения ошибочные, да? Как их минимизируешь, когда судья ловит… Даже ему никто не звонит, ты понимаешь? Ему никто… Вот, поверь мне! Ему никто. Ну, я многочисленные истории знаю. Он просто понимает, что говорят в телевизоре, да? Он просто понимает, что говорят его коллеги на работе в столовой. О.Журавлёва ― Он чувствует тренд. А.Венедиктов ― Он ловит ветер. Это же вот та история с взятием под стражу, опять же, Навального в 2013 году. Да не было никакого звонка, как выяснилось. Потому что обратно уже были звонки там: «Освободите! Вы что, сдурели там у себя?» А они были уверены, что они за это медальку получат. Ну, как минимум похвалят. Ну, как минимум не поругают. А тут такой облом! И Генеральная прокуратура вносит протест на арест. Такое унижение просто. Москва вносила протест, местные не хотели, боялись (вдруг разводка). О.Журавлёва ― Интересуется наш слушатель (уже потеряла смску), почему поддержали эту идею? Ну, почему, собственно, Памфилова поддержала идею совместить выборы президента с празднованием годовщины присоединения Крыма? А.Венедиктов ― Это очень важная история. Вот, она суперважная. Сейчас попытаюсь объяснить изначально. Дело в том, что… Понятно, что президент Путин, скорее всего, будет избран в первом туре, если он выдвинется. Ну, давайте так, не будем сейчас кривить душой, он выдвинется и победит в первом туре, и за 50, и всё ничего. А что ему-то надо? Он это знает. А ему нужна любовь. Ему нужна не победа, ему нужна любовь и уважение. И напрасно усмехаешься, потому что он в той стадии. И это мало кто понимает. Он не в стадии, когда нужно побеждать на выборах, а он в стадии, когда нужно побеждать с уважением и любовью. Значит, 2014-й год, 86%. Ну, условные, да? Берем в кавычки, да? Это, все-таки, восхищение, как Путин это сделал. Как он это сделал исторически правильно с точки зрения большинства населения, восстановил справедливость. Это же вопрос справедливости. О.Журавлёва ― Запрос на справедливость, да. А.Венедиктов ― Запрос на справедливость. И безболезненно, да? Ну, без войны, без гробов, которые шли бы сюда. В отличие от Сирии и Донецка. И поэтому… Он получил огромный запас уважения и любви от значительной части населения. Ну, правда. Мы смотрим все рейтинги, и именно уважение и любовь возросла. Что происходит дальше? Происходят дальше 2 истории – это Донбасс и, соответственно, Сирия, да? Не получилось воспроизвести, и усталость даже от Крыма есть. И поэтому наступила эрозия любви. Не электоральная, а любви и восхищения, да? Ну чего? Ну, повосхищались. Но ты же не будешь всегда восхищаться – уже прошло 2-3 года. То есть так можно впрыскиваться, но, в принципе, ничего нового не происходит, а всё, что происходит, пока негативно, да? Вот, гробы идут, воюем непонятно за что. Ну, ты уж забирай Донбасс, да? Или, там, Сирию присоединяй. О.Журавлёва ― Слушайте, вы сейчас страшные вещи говорите. А.Венедиктов ― Нет, я сейчас только начало – будет еще страшнее. Ну, мы с тобой сейчас, как бы… О.Журавлёва ― Нарисуем картинку. А.Венедиктов ― …без гей-пропаганды красавица и чудовище. Вот, я про это вот. О.Журавлёва ― (смеется) А.Венедиктов ― То есть вот эта эрозия любви и уважения – она отмирает сама по себе, да? О.Журавлёва ― Любовь живет 3 года. А.Венедиктов ― Ну вот. Значит, на новые выборы (теперь внимание) нужно создать ситуацию, которая… Выборы – это такой информационный повод, когда снова любовь и уважение должны вернуться. Не избрание (оно есть) – любовь и уважение. Значит, какие коленцы можно выкинуть перед этим, да? Первое коленцо, самое простое – напомнить про Крым. И, вот, это совершенно вегетарианская история. Слушайте, какая разница, 11-го марта, 18-го марта, 7-го марта? Я думаю, сущностно ничего. Кроме того, что это годовщина Крыма. Очень удачная идея (предположу, Кириенко). Совершенно ничего не надо делать – просто напомнить. Концерты по Крыму, да? В Крыму что-то происходит. О.Журавлёва ― Фильмы покажем. А.Венедиктов ― ВДНХ, фильм, да. Всё. Вот это абсолютно вегетарианская история, которая должна реанимировать вот эту любовь. Ну, собственно говоря, давай… У нас годовщина свадьбы. Вот, уже устала ты, Оля, ты уже там в халате ходишь, бигуди не крутишь, да? Вот, в театр со мной не ходишь. Но, вот, в годовщину свадьбы ты: «Ах!..» Новое платье, бабки потратили безумные. Понимаешь, да? И ты говоришь: «Как я женился-то удачно». Нет, общие слова. Понимаешь, да? А.Венедиктов: Я думаю, что ни одна секретная служба не может сказать, что она полностью профессиональна О.Журавлёва ― Я понимаю. Нет, я как раз, кстати, и подумала, что один из вариантов любви – это какое-то вот такое вот семейное что-то, что-то нежное. А.Венедиктов ― Ну, вот, любовь и восхищение, и уважение – я бы не разделял это. Это вот самая вегетарианская история. Как еще можно было вернуть любовь? Присоединить Донбасс, например. Совсем не вегетарианская. Признать независимость… Вот, раздали паспорта, вернее, сейчас признали паспорта, раздадим паспорта. Ну, пойдем либо по осетинскому варианту, либо по крымскому. Проведем референдум. Тем более, что этот наш чудик партнер Трамп – он как чудик был, так и остался, понимаешь? Санкции не снимает, надежды все рухнули, там, глядишь, не Марин Ле Пен президентшей станет и не Фийон, а какой-то Макрон, женившийся на своей учительнице, которая на 24 года его старше. О.Журавлёва ― Вот это повод для любви. А.Венедиктов ― Так надо же, чтобы «о»! Значит, нужно: «Да пошли вы все! Хуже не будет. Берем, присоединяем Донецк». Любви будет море! Значит, во-первых, не сдал своих, защитил русских, там. О.Журавлёва ― Захар Прилепин плачет прямо в камеру. А.Венедиктов ― Прилепин – это кто для Путина? Вы о чем? Мы про любовь, восхищение и уважение. То есть я продолжаю собирать русские земли, да? Принять Осетию Южную к себе, которая уже готова, да? Абхазия – нет, Осетия – да. И Донецк, Донбасс. Это совсем не вегетарианский по последствиям вариант, но это дает тот же накал любви, восхищения и уважения у большинства людей. Он возвращается. Следующая волна. Ну, можно еще, конечно, политологически там жениться. О.Журавлёва ― Вот! А.Венедиктов ― Да. О.Журавлёва ― Вот, я подумала, что если… А.Венедиктов ― Нет, это еще коленце. Нет, ну, подожди секундочку, не ты выбирать будешь, да? Я просто говорю, что такое коленце тоже возможно – выйти, сказать «Вот моя суженая, вот мои дети». Например, да? И вот это очень красиво всё будет подаваться, все будут умиляться, говорить: «Боже мой! Наконец-то он заживет нормальной человеческой жизнью семейной». Да? И это можно сделать. То есть еще раз, вопрос не в наборе, на мой взгляд, голосов, а вопрос в возвращении его любви, смеси любви, уважения и восхищения. Поэтому 18-е марта. О.Журавлёва ― Это лучший вариант, вы считаете? А.Венедиктов ― И больше ничего не надо. Конечно, я, например, считаю, что проект Новороссия – он, действительно, полгода назад, год назад был закрыт, и Путин готов был разменивать эту… В общем, было понятно. И не понятно, что делать с вот этим Донецком, вот этой частью Донбасса. Это, извините, как чемодан без ручки: нести неудобно, а бросить жалко. Ну, нельзя бросать. И из этого надо как-то выходить. Можно воспользоваться новым сроком, вернее. вот этой избирательной кампанией и придумать ход: «Значит, Украине мы это отдать не можем и не будем, это потеря лица. Значит, Минские соглашения – они в тупике, Трамп чудит у себя. Ну ладно, ну тогда…» Сирия – это где? Сирия – это где? Понимаешь? Оно где? Да? А тут еще начали с Израилем ссориться. Вот, Израиль, вроде бы, 13 января налетел на аэропорт под Дамаском, разбомбил батарею С-300, наверное, сначала выяснив, что там нет российских военнослужащих, а то бы мы получили. Но всё равно. Но всё равно. Ну, тогда… Вот, на наш век хватит – берем Донецк. Поэтому меня как раз 18-е марта порадовало, что, может быть, это не так экстремально, как забирать Донецк. О.Журавлёва ― А мне бы понравилась свадьба. Вообще все довольны. А.Венедиктов ― А это тогда можно добавить – это никогда не мешает. Я передам… О.Журавлёва ― Вот! А.Венедиктов ― …то, что тебе понравилось. О.Журавлёва ― Алексей Алексеевич, свадьба – это красиво, во всяком случае. А.Венедиктов ― Да. Ну, 18-е марта тоже будет красиво, будут песни петь и »Хирургу», может, поручат какой-нибудь фестиваль провести детский. О.Журавлёва ― Елку очередную. А.Венедиктов ― А, нет, про гей-пропаганду ни слова, извините. Это совсем, да, да. О.Журавлёва ― Да прекратите, ну что вы! Совершенно о другом. А.Венедиктов ― Да я прекратил уже, всё, всё. О.Журавлёва ― Слушайте, у нас так мало времени остается, а я ж про любимое вас хотела спросить. А.Венедиктов ― А любимое у меня что? О.Журавлёва ― Про педагогов. А.Венедиктов ― Ну, спросите. О.Журавлёва ― Вот, все посмеялись над Голодец, которая говорила о серьезном изменении самой структуры школьного образования. Все зацепились за форму классов. А.Венедиктов ― Форма класса – это важно, да. Значит, смотрите, чего сказали? А можно переведу Ольгу Юрьевну Голодец, которую я в этом поддерживаю? О.Журавлёва ― Давайте. А.Венедиктов ― Значит, вот эта классно-урочная система, когда у тебя сначала опрос, 4 человека у доски, потом лекция 20 минут, она умерла уже – дети уже это не выносят. Вот, просто жизнь у детей другая (вот, в гаджетах, да?), они информацию привыкли получать быстрее и разнообразнее. Ну, это началось еще давно. Вот, форма, вот, классно-урочная система, которую придумал Ян Амос Коменский, если кто помнит, просто она себя изжила. И сейчас во всем мире… Я вот сейчас, когда был в Лондоне, я встречался там с парой людей, которые занимаются изменением системы. Они просто не знают, чего делать, но они понимают, что вот этот класс – это вот уже нельзя. Вот, они на пол их сажают, дети работают группами, там парт уже нет. То есть это вопрос ощущения ребенка в школе. Мы всё про учителей. У нас кто главный в школе человек? Как у нас новый министр образования говорит? Главный человек в школе – учитель. Нет! Главный человек – ребенок. Главный человек – ученик. И им должно быть комфортно для того, чтобы там учиться. Школа должна перестать быть территорией дискомфорта, а стать территорией комфорта для ребенка, чтобы он бежал туда. Как это сделать, большой вопрос, но уж точно не насаживая насильно… Я тебя сколько раз пересаживал в классе? О.Журавлёва ― Ну, почти ни разу. А.Венедиктов: Путин находится в стадии, когда нужно побеждать с уважением и любовью А.Венедиктов ― Почти ни разу, да? Это вот »Ты будешь сидеть с этим, с двоечником, будешь ему помогать». А почему? Или «будут сидеть отличники все в правом ряду, троечники тут…» Слушай, это всё устарело. Школа, профессия Учитель поменяла свое содержание. Если вы от меня узнавали там о Троянской войне, условно говоря, сейчас ребята приходят, они про Троянскую войну знают из комиксов, из фильмов, из игр компьютерных, из книжек-раскрасок, я не знаю. Всё. Я только должен это как-то, вот, был вот так выстраивать, да? То есть знания надо уже выстраивать. Другая задача. Другие умения. Поэтому не надо смеяться над Ольгой Голодец в этом смысле, а надо понимать, что она, может быть, не очень точно сказала, но я понимаю, о чем она говорит, и считаю, что это главная проблема нашего и вообще образования человека. Потому что… Последнее скажу (вижу, что мало времени). Хотел про это поговорить (может, передачу сделаю). Была встреча недавно с людьми, которые владеют огромными фирмами. Ты знаешь, что у них самое главное в этих фирмах? Научно-исследовательские институты. Автомобильные, девелоперы, текстили – у них научные исследования. Вот, что дальше? Что главное? Они говорили: «Понимаешь, 2 главные новации в этом мире – беспилотники в широком смысле слова и искусственный интеллект». Вот, когда мы их соединим, и беспилотники начнут самообучаться, вот тут и вопрос, с каким человеком столкнется? Это вопрос нынешнего образования. О.Журавлёва ― Один маленький вопрос. А почему Голодец говорит об образовании и говорит такие важные системные вещи?.. А.Венедиктов ― Ну, лучше пусть Голодец говорит, чем Васильева. О.Журавлёва ― А как раз Васильева об образовании говорит совершенно в другом тоне. А.Венедиктов ― Потому что Васильева – человек, не понимающий вообще ничего в современном мире, она всё говорит про гимназии XIX века. О.Журавлёва ― И про Прусскую систему. А.Венедиктов ― Да. Просто не понимает. Просто варилась там у Володина и у Зеньковича в этом. «Палочки должны быть попендикулярны». Да вы знаете, нет, палочки не должны быть попендикулярны. Это они у Фридриха Великого должны были быть попендикулярны. А сейчас любая армия Фридриха Великого проиграла бы 14-летним мальчишкам, которые с помощью дронов их бы всех размели. И когда у нас убирается часть английского, приводится часть этого самого… Просто ни о чем. Это не о том. Можно вообще английский не изучать – дети его будут изучать. Они на этом общаются. Просто она не понимает. И было сказано уже неоднократно и Путину, и Медведеву, что это назначение просто неправильное, ошибочное. Но это их право таким образом назначать. А Ольга Юрьевна Голодец – она, все-таки, работала в очень крупной корпорации (в «Норильском Никеле», я напомню), она просто понимает движение. Она, может, не знает, как, но она понимает движение, куда движется мир, потому что без применения новых технологий, без конкурентоспособности, без работы над искусственным интеллектом просто всё накроется медным тазом здесь. Просто накроется медным тазом. Или будем покупать у тех же американцев (или красть) какие-то разработки, не умея их применить. Очень обидно, на самом деле. Поэтому, возвращаясь к образованию и к Ольге Юрьевне Голодец, конечно, можно посмеяться над классами. Ну, неудачно высказала. И надо смеяться. Но надо смеяться над неудачно высказанным, а думать о том, что имелось в виду, и это обсуждать. О.Журавлёва ― И прощаться со своим прошлым. А.Венедиктов ― О, это невозможно. Проститься со своим прошлым – это невозможно, это я могу сразу сказать. А, вот, думать о будущем наших детей, безусловно, надо. О.Журавлёва ― Хотелось бы. Хотелось бы, чтобы, все-таки, у нас и министром образования и науки когда-нибудь стал человек, который думает о будущем. Вот, в том числе и наших детей. А.Венедиктов ― Вот, Ливанов думал о будущем, и, к сожалению, не пришелся ко двору. О.Журавлёва ― Это программа «Невзоровские среды», Александра Невзорова сегодня заменял Алексей Венедиктов. Как мне кажется, с большим успехом прошла эта гастроль. Это главный редактор радиостанции «Эхо Москвы», а вела эфир Ольга Журавлёва. Всем спасибо, всего доброго.
Мар 10
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы
Комментарии отключены
Извините, комментарии сейчас закрыты.