<
Эхо Москвы :: Особое мнение: Николай Сванидзе
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы

 К.Ларина ― Добрый вечер, добрый день, программа «Особое мнение», здесь в студии ведущая Ксения Ларина, Николай Сванидзе отвечает на мои и на ваши вопросы сегодня в это время. Здравствуйте, Николай Карлович. Н.Сванидзе ― Здравствуйте. К.Ларина ― Ну, смотри. Вот, в Южной Корее там события происходят. Прям завидки берут. Люди выходят на улицу, одни, как бы, негодуют, другие, наоборот, одобряют. Я имею в виду импичмент президента Южной Кореи, который подтвердил Конституционный суд. Вот, на твой взгляд, это, все-таки, свидетельствует о чем? О том, что, все-таки, в стране происходит политическая жизнь? О том, что в стране существуют законы? О том, что гражданское общество существует в стране? Что это такое вообще для тебя вся эта история? Н. Сванидзе: В ближайшие несколько лет катаклизмов у нас не будет Н.Сванидзе ― Конечно, интереснее всего Южную Корею сравнивать с Северной Кореей. К.Ларина ― Ну, почему? Можно и с нами сравнить. Н.Сванидзе ― Нет, ну там же родственные. У нас могут быть разные климатические условия, разные культурные традиции, всё разное. А с Северной Кореей гораздо больше, вроде бы, общего, чем различий. К.Ларина ― Народ-то один. Н.Сванидзе ― Народ один, язык один. Еще недавно вообще был единый народ и единая страна. А вот так вот по-разному. В Северной Корее у нас стабильность, как известно, абсолютная. Иногда кого-нибудь шлепнут, но даже не сразу об этом мир и узнает. Если только это не за рубежом делается. Если за рубежом, как там шлепнули братца его, об этом узнали. А когда у себя кого-то, то тихо-мирно, хорошо. Очень стабильная страна. Южная Корея – страна не стабильная, потому что там неизвестно, кого выберут, неизвестно, кому объявят импичмент. Вот, тебе что больше нравится? Мне, например, больше нравятся стабильные страны. К.Ларина ― Чтобы было понятно, что будет завтра, конечно. Н.Сванидзе ― Да, где есть уверенность в завтрашнем дне, и всё понятно, кто у нас завтра будет лидером, кто будет президентом. А у них не понятно, они несчастные люди. Вот, я бы так сказал. К.Ларина ― Но как ты думаешь, в обозримом будущем у нас, в нашем обществе возможны вот такого рода катаклизмы? У нас же, все-таки, был импичмент, была попытка импичмента президента Российской Федерации. Н.Сванидзе ― Видишь, ты даже сама это назвала «катаклизмом». Правильно, это катаклизм. К.Ларина ― Ну, какие-то потрясения, конечно. Н.Сванидзе ― Да. Значит, смотря, что, какое будущее ты называешь обозримым. К.Ларина ― При нашей жизни. Н.Сванидзе ― Ну, никто не знает… К.Ларина ― Сколько ты собираешься жить? Н.Сванидзе ― Еще Воланд Булгаковский говорил, что никто, собственно, не знает. К.Ларина ― Не получается разговор. (смеется) Н.Сванидзе ― Сложно загадывать. Значит, в ближайшие несколько лет катаклизмов у нас не будет. К.Ларина ― Так. Н.Сванидзе ― Вот это я тебе могу сказать. К.Ларина ― Никто не посмеет? Н.Сванидзе ― Да даже и не не посмеет, и даже желания ни у кого не возникает. Потому что для того, чтобы возникли подобного рода, как ты их называешь «катаклизмы», нужно, чтобы возник некий общественный интерес к ним. Нужно, чтобы общество заинтересовалось. А общество у нас этим не интересуется. К.Ларина ― Ты еще вспомни, за что подвергнут такой гражданской казни президент-то, президентка несчастная! За что они ее? Ты вспомни! Что там? В чем там была проблема? Вообще смехота! Н.Сванидзе ― Ну, там мелкие, копеечные какие-то обвинения, как бы, в коррупции. К.Ларина ― Да. Н.Сванидзе ― Да. Ну, мы страна большая, у нас всё большое. У нас и территории большие, и коррупция у нас тоже не такая – нас такими копеечными наездами не возьмешь, до катаклизмов не доведешь. Поэтому у нас, я повторяю еще раз, в обозримом будущем никакого интереса к подобного рода вещам я не вижу (не пахнет ими). Если запахнет, то это будет другое, это будет не импичмент. Если запахнет, то у нас будет всё гораздо по более драматическому сценарию развиваться. Потому что импичмент – там, где законы уважают, там, где к законам есть какой-то интерес. У нас какой, к черту, импичмент? У нас с вилами выйти – вот тебе и весь импичмент. К.Ларина ― Я тебя умоляю, какие вилы! Мы с тобой обсуждали в прошлой передаче расследование Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального, да? Вот, если в любой другой стране это может быть вполне возможно поводом для вообще импичмента, безусловно, или хотя бы для расследования, то у нас сегодня чего происходит? У нас сегодня фигурант этого расследования просто забанил расследователя. Типа: «Не знаю я тебя и знать не хочу». И всё на этом закончилось. Н.Сванидзе ― У нас совершенно другое отношение к этому. Значит, у нас, в принципе, считается почему-то, что воруют бизнесмены и их нужно за это наказывать. Н. Сванидзе: Импичмент – там, где законы уважают, где к законам какой-то интерес. У нас какой импичмент? К.Ларина ― А чиновники разве не воруют? Н.Сванидзе ― Нет, чиновники имеют право. У нас считается, что бизнесмены – они от лукавого, они наворовали. А чиновники – они имеют право, потому что они государственные люди, им за державу обидно. Вот. И вообще у нас начальники… Ну, чиновники – плохое слово, с негативной коннотацией. А начальники – вот, они имеют право на всё, потому что они начальники. К.Ларина ― А что, у нас был опрос такой? Что, спрашивали у общества, имеет ли право чиновник на воровство? Н.Сванидзе ― Ксюш, у нас каждый день на улице можно опросить. Ну, ты же чувствуешь настроения. Я, например, чувствую. Это же известно. Я разговариваю с людьми, начальники имеют право, к ним никаких претензий. Вот, бизнесмены проклятые – они жирные, они наворовали. И объяснить, что бизнесмены платят налоги, а начальники налоги не платят, потому что у них им взятки приносят, у них это всё втемную, а эти платят. Это никого не… Никакие налоги, никому это не интересно. Интересно то, что бизнесмены не имеют права, а начальники имеют. Поэтому никакими расследованиями Навального ты никого не возьмешь. Вот, если перестанут платить пенсии, вот тогда да. Вот тогда да. Вот, там скажем, если перестанут платить пенсии и тогда будут говорить «Зато Крым наш», то вот этого надолго не хватит. Пока пенсии хватит, хватает «Крыма нашего». К.Ларина ― Ну, такое понятие как коррупция – оно вообще существует в общественном сознании? Или это просто слово? Н.Сванидзе ― Нет, слово. Слово. К.Ларина ― Которое никакой нагрузки смысловой не несет? Н.Сванидзе ― Практически никакой. Вот, сосед богатый – это плохо. А коррупция – какая коррупция? Что такое коррупция? Что 5 тысяч долларов, что 5 миллиардов, в принципе, в массовом сознании это всё равно. Это просто большие деньги. Это просто большие деньги, всё. Я тебе ничего оригинального не говорю, но это просто так. К.Ларина ― Ну, минуточку. Раз уж мы про это заговорили, все-таки, на твой взгляд, это, скажем так, входит в некое понятие менталитета российского гражданина, россиянина? Или это когда-то произошло как блокада какая-то возникла в голове? Н.Сванидзе ― Нет, нет. Это входит в понятие менталитета. Это было усилено 100 лет назад, естественно, в очень значительной степени после 1917 года и в течение всего XX века, когда, в принципе, прививалась и очень успешно прививалась… Благо это даже сильно прививать не нужно, но это делалось. …ненависть к богатым, ненависть к собственности, недоверие к закону, недоверие ко всему, что там больше, жирнее, чем у тебя, независимо от того, каким образом это достигнуто. В конечном счете презрение к труду, несмотря на все славословия, лозунги по поводу труда: «Кто не работает, тот не ест». Нифига! Поскольку всем платилось поровну, поскольку была шариковская уравнительная система, то труд был не уважаем. Фактически по факту, вот, начиная с 1917 года, внедрялось презрение к труду. К.Ларина ― Как же образ человека труда? Н.Сванидзе ― Чисто формальный. К.Ларина ― Раздавали без конца всякие звания и награды, и цацки дояркам и кузнецам. Н.Сванидзе ― Встречи, прения, ленинские чтения. Никому нафиг было не нужно это абсолютно. Это ничего не давало. Ничего не давало. Кроме двух-трех там доярок знатных и одного Стаханова, который там что-то, пока человек не спивался, он неплохо жил, ничего больше никому. Значит, поэтому люди не ценили труд, презирали труд, а уважали только начальников, которые хорошо живут, которым можно, которым позволено, которые государственные люди. Н. Сванидзе: Начиная с 1917 года внедрялось презрение к труду Это страшное наследие 1917 года и советской власти, потому что там наследия много (уничтожение людей, там, всё это понятно), никто не отменял ни репрессий страшных, ни всех Голодоморов, потерь многих миллионов людей. Но самое главное, конечно, последствие – это последствие ментальное. К.Ларина ― Небольшой перерыв. Вернемся через пару минут. РЕКЛАМА К.Ларина ― Возвращаемся в программу «Особое мнение», здесь в студии ведущая Ксения Ларина и Николай Сванидзе. Ведь, есть же что-то и хорошее. Вот смотри, наконец-то, не прошло и 50-ти с лишним лет, как собираются сносить пятиэтажки. Это скорее хорошая новость или опасная, тревожная новость? Н.Сванидзе ― Ну, я бы сказал, что в другой плоскости, наверное, нужно. Я не вижу в ней ничего особо хорошего, ничего особо тревожного. Пятиэтажки хрущевские – это в свое время совершенно знаковое было событие и одно из огромных достижений Никиты Сергеевича Хрущева, забытых, кстати, как и все другие его достижения, как и полет Гагарина в космос, между прочим. У меня смешанное отношение к Никите Сергеевичу, но это, несомненно, его достижение, потому что он… Страна жила в коммуналках и в бараках, и хрущевские пятиэтажки решили проблему отдельных квартир. Да, это было несопоставимо с тем, что строится сейчас, но это было несопоставимо и с тем, как жили люди до тех пор (там, о чем Высоцкий совершенно справедливо поет в своей песне «Там на 38 комнаток всего одна уборная»). И вот после этого в хрущевском доме… Да, блочный, панельный. Да какая, фиг, разница? Хоть соломенный как у Наф-Нафа. Но там была отдельная квартира с отдельным туалетом, с отдельной ванной на одну семью! Это фантастика! Поэтому я бы… К.Ларина ― А почему люди до этого жили в бараках и в коммуналках? Н.Сванидзе ― Как почему люди жили в бараках? Помнишь… К.Ларина ― Ну, давай развернем с начала про эту пленку, давай. Н.Сванидзе ― Помнишь замечательный фильм «Старые песни о главном-1″? Потому что такая у нас советская власть. (смеется) Потому что уплотняли. К.Ларина ― Это неизбежное было? Н.Сванидзе ― Нет, ну, неизбежное, конечно, потому что, с одной стороны, это было выгодно, потому что людей опустить, всем создать казарменные условия существования, чтоб служба медом не казалась. Опустить. Ну вот как там, скажем, лишить чувства собственного достоинства, чтоб все в сортир ходили на глазах друг у друга. Чтоб не думали о себе шибко шикарно. Чтоб их можно было потом бить по головам, они бы »спасибо» говорили. К.Ларина ― А потом в Хрущевки – и счастье. Н.Сванидзе ― А кроме того, коммуналки и бараки были характерны тем, что там всё было слышно и видно, то есть всё было на глазах у всех. Это не только было унизительно, это было выгодно для режима, потому что все друг на друга стучали. Было видно, кого ты привел, с кем ты спишь, с кем ты пьешь, было слышно, о чем ты говоришь. Все всё про всех знали. Поэтому для тоталитарной страны, для тоталитарного режима, каким был Советский Союз, это, конечно, была очень удобная история. И потом, когда Хрущев всех переселил в хрущевские дома, это было одно из главных проявлений оттепели, несомненно. Потому что это помимо бытового прыжка просто в совершенно другую реальность это был еще прыжок чисто ментальный: «Всё, люди отделились друг от друга». Это было очень важно. Но, конечно, всё имеет свои пределы. Эти дома были рассчитаны, я не помню, на сколько? На 20, что ли, или на 30 лет? К.Ларина ― Вопрос, да, что с чем сравнивать. Н.Сванидзе ― Да. А, конечно, они уже давно морально устарели, они уже давно обветшали, в них вся инфраструктура уже давно проржавела. К.Ларина ― Кстати, ведь, не только Хрущевки. Это мы так привыкли оперировать вот такими терминами «Хрущевки», да? У нас в этом смысле, вот, муниципальное жилье советского типа – оно само по себе ужасное в большинстве своем. Не только Хрущевки, да? Н.Сванидзе ― Как всё даровое. Как всё даровое, Ксюш. Потому что когда говорят, что при советской власти квартиры давали даром. Ну, во-первых, не всем, а, во-вторых, давать-то давали, но не навсегда. К.Ларина ― Эти блочные дома. Н.Сванидзе ― Не в собственность. Не в собственность. Запомним, что их нельзя было передать по наследству (эти квартиры) – они были государственные. И оно из благ, кстати, приватизации, которую принято ругать, состоит в том, что мы, между прочим, стали хозяевами своих квартир каких-никаких. К.Ларина ― Минуточку. А можно уточнить? Я не знаю, я пропустила. А, вот, на каких условиях? Все-таки, вот эти все Хрущевки, про которые мы говорим, это, действительно, то, что ты говоришь, давали, да? Людям давали эти квартиры. Они ж не покупали их. Н.Сванидзе ― Ну, давали или люди выменивали. К.Ларина ― Это, видимо, потом какой-то процесс приватизации все прошли, в том числе и вот в этих квартирах. Н.Сванидзе ― Да. К.Ларина ― А на сегодняшний день их расселяют, им чего-то предлагают. Эти квартиры, которые они будут получать, они будут их получать или они будут их также покупать? Н.Сванидзе ― Ну, поскольку они уже давно приватизировали свои квартиры (сейчас-то они уже давно приватизированы), естественно, они будут получать какую-то собственность, разумеется. Иначе это будет абсолютно несправедливо, это будет просто грабеж со стороны государства, если будет по-другому. Во что тоже можно поверить (у нас государство, в общем, не из самых добрых, как известно, по отношению к людям традиционно), но, тем не менее, вряд ли это возможно. Н. Сванидзе: Хрущевские дома — одно из главных проявлений оттепели К.Ларина ― Наше государство – мимо него мышь не проскочит. Поэтому уж где бабла срубить, я думаю, что оно тут ничего не пропустит. Поэтому, конечно, я ни в какую благотворительность со стороны московских властей не верю. Посмотри, какое количество у нас элитного жилья так называемого, в котором никто не живет. Это пустые дома. Огромные, дорогущие пустые дома. А здесь то, что касается обычных людей, которые не могут себе позволить купить квартиру, я думаю, что здесь никакой программы, по сути, и не существует. Н.Сванидзе ― Нет, те, кого будут выселять, естественно, не пойдут на то, чтобы 1,6 миллионов человек оказались на улице. Или платили неизвестно из каких денег за новые квартиры. Разумеется, им дадут какую-то жилплощадь, и чтобы не было социальных волнений… В этом никто не заинтересован, в этом не заинтересована власть, особенно накануне выборов. Естественно. Там больше полутора миллионов человек чтобы возненавидели окружающую действительность, это никому не нужно. Поэтому как-то с ними поладят, я думаю, так или иначе. Поладят. Они еще довольны будут. Я думаю, что они будут довольны, потому что, конечно, им хочется уже выехать из этих Хрущевок, потому что то, что мы говорим про Хрущевки хорошо, это их историческая роль. А сейчас-то, конечно, в них уже жить сложновато. К.Ларина ― Давай пойдем дальше. Начнем новую тему, и если не успеем, то прервемся и вернемся к ней. Я имею в виду, опять Ильдар Дадин у нас, получается, сегодня на сегодняшний день опять фигурант новостей, поскольку его сегодня опять задержали на пикете. Н.Сванидзе ― Но уже выпустили, насколько мне известно. К.Ларина ― Выпустили, да. Я надеюсь, что он придет сегодня к нам в студию после 8-ми часов. Но вот это что такое? Это свойство характера? Какая-то упертость, упрямство? Я напомню, что он вышел к зданию ФСИН с пикетом с требованием отставки главы УФСИН по Карелии, собственно, где он сидел, и призывал к отставке начальника колонии, в которой он сидел, где, собственно, к нему применяли пытки. Н.Сванидзе ― Ну и он, насколько мне известно, был не один, а вместе с Львом Александровичем Пономаревым. К.Ларина ― Но это одиночный пикет, они друг друга сменяли. Н.Сванидзе ― Да, это одиночные, два одиночных пикета. Но с ним вместе был Лев Александрович Пономарёв, человек, который, надо ему отдать справедливость, никогда не упустит возможности заступиться за людей. Вот. Он этому себя посвятил, и я, пользуясь просто случаем, в этом смысле выразить свое огромное выражение Льву Александровичу. Вот. А что касается Ильдара Дадина, то его ж там били страшно, над ним там измывались. Поэтому он человек, по-видимому, сильный, он человек, по-видимому, пассионарный, и он, когда его выпустили, он не выдохнул с облегчением и не сказал «Спасибо большое, всё, теперь я буду руку лизать», а он по-другому себя ведет. Он себя ведет последовательно. Теперь он повторяет фактически своим поведением, что у нас дело, мягко говоря, неладно в местах заключения. Ну и он прав. К.Ларина ― Ну, и то, что он, конечно, демонстрирует свое, скажем так, упорство и последовательность в своих действиях, что очень важно. Ты прав, что он там не спрятался и не сказал, что «теперь я буду сидеть тихо». Н.Сванидзе ― Да. К.Ларина ― «Нет, не буду сидеть тихо». Н.Сванидзе ― «Не буду сидеть тихо». Потому что люди же себя ведут по-разному. Вот, выпустил под 8 марта своим указом, помиловал президент Путин вот эту даму. Я забыл, как ее фамилия. Которая написала своему приятелю в Грузию смску, что… Греческая фамилия такая у нее. Написала своему приятелю в Грузию смску. Он ее помиловал. Ну, вот, я прочитал с изумлением, как ее мама несчастная… Я никого не осуждаю, я просто констатирую. Как ее мама несчастная, которая… У нее же, у этой молодой женщины, у нее, ведь, и бабушка сразу умерла, по-моему, от инфаркта после того, как ее посадили невесть за что. Выпустил ее президент, и хорошо, и слава богу. Но как отреагировала ее мама бедная? Она сказала: «Она же патриотка, она же любит Путина и голосует за »Единую Россию», а ее посадили». Вот! А ты говоришь! То есть если бы она не любила Путина и не голосовала бы за «Единую Россию», тогда понятно, за что посадили. К.Ларина ― Небольшой перерыв, вернемся через несколько минут обратно. НОВОСТИ К.Ларина ― Возвращаемся в программу «Особое мнение», здесь в студии ведущая Ксения Ларина и на мои и на ваши вопросы отвечает Николай Сванидзе. Фамилия Оксана Севастиди (мы вспоминали) женщины, которую помиловал Владимир Путин. Н.Сванидзе ― Да-да-да, Севастиди, совершенно верно. К.Ларина ― Ну, она не одна, действительно вспомним, из тех, кого буквально за несколько дней коснулось вот это вот помилование в широком смысле этого слова. Вот, мы уже упоминали Ильдара Дадина, которого выпустили, вот, Оксана Севастиди, Елена Чудновец еще выпущена. Есть еще там некоторые события, связанные с какими-то послаблениями в различных сюжетах криминальных судебных. Н. Сванидзе: Народу нравится больше, когда сажают Мы уже тоже про это говорили, про возможную оттепель, но, скорее всего, судя по тому, что говорят эксперты, речь идет о так называемой начавшейся предвыборной кампании. Можно ли это так квалифицировать? Н.Сванидзе ― Думаю, что да. Ну, другой вопрос, что хорошо, что предвыборная кампания именно таким образом себя выражает, потому что можно было бы, наоборот, начать людей сажать и тоже называть началом предвыборной кампании… К.Ларина ― Ну, нет, нужно там человеческое лицо. Н.Сванидзе ― …И народ бы, кстати, тоже аплодировал. К.Ларина ― Да. Н.Сванидзе ― Потому что народу, на самом деле, нравится больше, когда сажают, чем когда… При всем уважении к народу. Это традиции у нас такие. Потому что когда сажают, если это должным образом оформить (воры, там, враги родины, изменники и так далее)… Враги народа – формула, которую взял Трамп на вооружение, по-видимому, не совсем представляя, что оно означает. Вот. Их сажать-то – милое дело, это народ только рукоплещет. А когда освобождают, это не очень нравится. Знаешь, любимая история была, когда врачей-вредителей стали выпускать после смерти Сталина, уже там недопытанных до смерти и которых не успели расстрелять. А их же брали-то на глазах у всех, и всем было известно, что они врачи-вредители, и народ уже перестал ходить в поликлиники и в больницы, потому что все убийцы в белых халатах. И стали уже бояться всех с еврейскими фамилиями, потому что они тоже все убийцы. Вот. И в этот момент их выпустили. И вот приходит профессор домой, а видит дворник или соседка и бежит звонить и говорит: «Профессор, враг! Он сбежал, наверное! Он же сбежал!» И письма – я видел их. Писем, огромное количество писем было в органы, что «Как же так вы выпускаете врагов народа?» Очень нравится всегда, когда сажают. Когда выпускают, не очень нравится. Но, тем не менее, вот, хорошо, что решили пойти по этому пути, может быть, даже не самому популярному. К.Ларина ― Несколько вопросов от наших слушателей. Вот, Илья спрашивает: «На ваш как историка взгляд, спустя столетие после февральской революции видите ли вы схожесть в ситуациях тогда и сейчас? В чем принципиальная разница того времени и сегодняшнего? Есть ли сегодня предпосылки для революции и бунта?» Н.Сванидзе ― Ну, в чем принципиальная разница. Ну, совершенно разные ситуации. В чем принципиальная разница между слоном и крокодилом? Ну, много принципиального их отличает. Оба зверюшки. К.Ларина ― Так? Н.Сванидзе ― Вот. Оба в зоопарке, предположим. А больше, в общем, общего мало. Я не вижу сейчас ничего общего. Очень мало общего между событиями февраля и нынешней ситуацией. Нужно за уши притягивать. Что тогда народ был недоволен… А сейчас народ, в общем, нельзя сказать, что недоволен. Народ в целом-то пока что доволен, по большому счету. Мы можем там прогнозировать, что будет, если перестанут платить пенсии, кончатся наши все эти загашники, которые у нас уже иссякают, там снова рухнут цены на нефть и так далее, и так далее. Тогда что будет, будем посмотреть. Пока что до этого не дожили. А в феврале была конкретно очень тяжелая, драматическая ситуация. Было очень непопулярно первое лицо в феврале. Очень непопулярно (а именно государь-император несчастный). Сейчас первое лицо очень популярно. Правда, это единственное лицо, которое популярно, все остальные лица не очень популярны. Вот. Но это лицо настолько популярно, что этого хватает для того, чтобы эту популярность, как бы, распространить на власть в целом, потому что он олицетворяет власть. Вот. И поэтому, конечно, рейтинг первого лица – он сакрален у нас, он поддерживается всеми средствами и силами, но он таки поддерживается. А поддержать рейтинг государя-императора никто не удосужился 100 лет назад, и он рухнул, и вместе с ним рухнуло уважение к власти в целом, потому что царь был олицетворением России, действительно. И когда рухнуло уважение к царю, рухнуло уважение ко всему. И народ, в особенности вооруженный народ, потому что была война большая, люди не хотели воевать, Петербург (столица) был наполнен вооруженными людьми, которые не хотели идти на фронт, хотели сачкануть, готовы были стрелять в кого угодно, но только не в немцев. Сплошные различия, сходства очень мало. Н. Сванидзе: Рейтинг первого лица – он сакрален у нас, он поддерживается всеми средствами и силами К.Ларина ― Очень серьезно отвечаешь на этот вопрос. Н.Сванидзе ― Я вообще очень серьезный человек. К.Ларина ― «Как вы думаете, Николай Карлович, — спрашивает Игорь из Москвы, — почему комиссия РПЦ не признала факт мироточения бюста Николая Второго?» Н.Сванидзе ― Я думаю, потому что он не мироточит. Хотел сказать «медоточит». Потому что он не мироточит. К.Ларина ― А могли бы признать факт чуда. Н.Сванидзе ― Могли признать. К.Ларина ― Почему не сделали? Какая им разница-то? Н.Сванидзе ― Я думаю, не решились, потому что это было бы еще одно чудо. Первое чудо – это мироточение, а второе чудо – это признание мироточения было бы. Я думаю, что, вот, на второе чудо они не решились. К.Ларина ― Интересно, а как они экспертизу проводят? Н.Сванидзе ― Вот! Самое интересное – это экспертиза, мироточит ли бюст. Ведь, для того, чтобы провести экспертизу, нужно создать какую-то научную комиссию. Нужно же провести какие-то исследования, там, что-то. На мой взгляд, это можно было бы тоже как-то на уровне духовности решать эту проблему. К.Ларина ― Если есть такая экспертиза, значит, были случаи, когда экспертиза подтверждала факт мироточения. Н.Сванидзе ― Вот, чтоб бюсты мироточили, я такого не помню. Иконы мироточили. К.Ларина ― Ты признаешь факт мироточения икон? Н.Сванидзе ― Я не могу признать, я свидетелем не был. Но читал, что мироточили иконы. Но чтобы мироточили бюсты, а тем паче памятники, этого я не читал. К.Ларина ― Еще и Богородица является иногда. Н.Сванидзе ― Ну, Богородица, слава богу, пусть является, я не против. Вот, когда памятник Владимиру Ильичу Ленину начинает мироточить (я где-то читал) в Подмосковье, это уже, конечно, сильно. Следующий на очереди памятник Иосифу Виссарионовичу Сталину, памятник Ивану Грозному начнет мироточить. Вот это уже, конечно… Причем, вот, особенно же интересно, когда, действительно, как мне кажется, а если конный памятник? Ведь, он же с конем будет мироточить. Ты понимаешь, какая история? А как же без коня? Но! Ты заметь, там какой-то местный служка, какой-то человек, который там следит за этим бюстом… К.Ларина ― Регулирует мироточение. Н.Сванидзе ― Да. Нет, ему же повелели продолжить наблюдение. К.Ларина ― А! Н.Сванидзе ― Да. То есть сейчас не мироточит – продолжайте наблюдение. Что справедливо. Это свидетельствует о мудрости. К.Ларина ― Я всё думаю, а, может быть, действительно, есть в этом тоже какая-то логика, почему они не признали? Потому что тогда Николай Второй и его бюст становятся прямым конкурентом Владимира Путина по популярности. Не может быть… У нас может быть только один человек… Н.Сванидзе ― Только один человек может у нас мироточить. К.Ларина ― Да, да. Н.Сванидзе ― Но это из живых. Из живых, конечно, мироточить может только он. Но если взять бюсты, то там есть уже бюсты, памятники, там уже можно как-то. Но! Вопрос еще в том (здесь вот еще, что важно), почему Поклонская решает, кто у нас будет мироточить? К.Ларина ― Послушай, здесь, как бы, свои интимные отношения. Н.Сванидзе ― Нет. Нет, не скажи. Вот, я думаю, что это должна решать, конечно, не госпожа Поклонская при всем уважении к ее статусу и вообще. И к бюсту государя-императора. Все-таки, решать должна не Поклонская, кто будет мироточить. Вот на этот счет должно быть решение на очень высоком уровне, чтобы там уже было дано непосредственное указание, кто у нас может мироточить. И дальше пусть мироточат. А это произвол. Потому что если каждый депутат Государственной Думы будет решать, кто у нас мироточит, ну извини меня. К.Ларина ― Ну, здесь тоже некие факты оттепели наблюдаются. Н.Сванидзе ― То есть ты считаешь мироточение признаком оттепели, да? К.Ларина ― (смеется) Н.Сванидзе ― Логично. К.Ларина ― Потому что помимо того, что РПЦ не признала факт мироточения бюста Николая Второго… Н.Сванидзе ― Ты считаешь это признаком оттепели? Вот так если разговаривать с кем-нибудь: «Скажите, а какие у вас признаки оттепели?» — «А РПЦ не признала факт мироточения бюста государя-императора». К.Ларина ― Зато практически разрешила нам отмечать День Святого Патрика. Только перенесли его на другой день и назвали Святым Патрикием. Н.Сванидзе ― В тебе есть что-то ирландское? К.Ларина ― Нет. Святой Патрикий у нас теперь оказался, который тоже будут отмечать. Н. Сванидзе: Чтоб бюсты мироточили, я такого не помню. Иконы мироточили Н.Сванидзе ― Нет, ну, пусть ирландцы отмечают День Святого Патрика, бога ради. Мне очень симпатичен… К.Ларина ― Раньше он был запрещен. Ты знаешь? Н.Сванидзе ― А? К.Ларина ― Ты не знаешь, что он был запрещен? Запрещено празднование Дня Святого Патрика. Н.Сванидзе ― А чем Патрик-то не угодил, господи? К.Ларина ― Ну, потому что это неприлично, это не наш человек. А у нас есть свой Святой Патрикий. Н.Сванидзе ― А кто наш? К.Ларина ― Патрикий, я объясняю тебе! Н.Сванидзе ― А чем наш отличается от не нашего? К.Ларина ― Вот, посмотрим. Будут отмечать. Н.Сванидзе ― Нет, вообще, вот, если брать каких-то святых, кто из них наш, а кто не наш, это ведь штука тонкая. Наших-то не так много получается. Ну, начиная от Бориса и Глеба, конечно, набралось определенное количество, но я прошу прощения, некоторые главные, так сказать, деятели, являющиеся объектом культа и поклонения во всем христианстве, они, как бы, не вполне наши. Поэтому здесь, вот, можно так далеко зайти. К.Ларина ― Ты имеешь в виду вообще святых? Н.Сванидзе ― Я имею в виду Иисуса Христа. К.Ларина ― Ну, знаешь ли… Н.Сванидзе ― Естественно. То есть что значит… Кто такие наши, кто такие не наши? Это дело темное. Поэтому я бы здесь не разбивал всех святых на наших и не наших. Христианство есть религия интернациональная, мировая. К.Ларина ― Вот, (НЕРАЗБОРЧИВО) разговор Берлиоза с Бездомным. Н.Сванидзе ― Нет уж, давай. Нет уж, давай. Давай поговорим на эту тему. Здесь Невзорова нет, поэтому удовлетворяйся мною. (смеется) К.Ларина ― Давай так. Последняя тема. Хотела тебя спросить про посла-то нового. Н.Сванидзе ― У нас нет никакого нового посла. К.Ларина ― Говорят, что будет назначен новый посол американский. Ну, собственно, он будет назначен неизбежно. Н.Сванидзе ― Ну, когда-нибудь да. К.Ларина ― Называют фамилию Джона Хантсмана. Это очень, как мы поняли за последние несколько дней, когда эта кандидатура обсуждалась широко в СМИ, человек очень, ну, необычный, нетрадиционный, вполне себе такой, самостоятельный политический деятель. И как многие считают, очень неудобная фигура для Кремля. Что ты о нем знаешь и что ты можешь сказать об этом? Н.Сванидзе ― А я, во-первых, не понимаю, что такое удобная фигура для Кремля или неудобная фигура для Кремля. Посол – он выражает линию Государственного Департамента США, более-менее квалифицированно. Поэтому он должен быть просто желательно сильным дипломатом, умным, опытным человеком. А удобный-неудобный – я не понимаю. Мне кажется, каждый квалифицированный посол – он удобен для страны пребывания. А неквалифицированный не удобен. Поэтому если он сильный (а он, судя по всему, сильный)… У них сейчас сильные послы. Теффт – сильный посол, и если будет еще этот (придет ему на смену)… Неизвестно, когда он будет назначен – пока назначения нет. Он, действительно, бывший губернатор. К.Ларина ― Очень богатый человек. Н.Сванидзе ― Он человек обеспеченный. Он бывший губернатор – это огромный опыт быть губернатором американского штата любого, потому что это самостоятельная политическая карьера очень серьезная. И плюс к этому штат, в котором он был губернатором, очень своеобразный: это штат Юта, это мормонский штат. Он сам мормон. Это интересно. К.Ларина ― Опыт работы в Китае. Н.Сванидзе ― Опыт работы в Китае, да. К.Ларина ― И китайский язык, кстати, знает очень хорошо. Н.Сванидзе ― Да. Это очень интересно в любом случае. Мне кажется, что это интересно. К.Ларина ― Ну что? Мы заканчиваем сегодняшнюю встречу с Николаем Сванидзе. Спасибо всем, до встречи.

Ссылка на источник

admin @ 2:00 дп

Извините, комментарии сейчас закрыты.