О. Журавлева ― 21 час и 4 минуты, это действительно «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева. А из Петербурга с нами на связи Александр Невзоров. А. Невзоров ― Мое почтение. О. Журавлева ― Здравствуйте. И Виталий Дымарский. А. Невзоров ― Мое почтение, да-да. О. Журавлева ― Виталий Наумович, вы с нами? В. Дымарский ― И мое тоже почтение. А. Невзоров ― Да, и его слышно. О. Журавлева ― Вот теперь слышно. Так сидите не шевелитесь, хорошо. А. Невзоров ― Великолепно. Ну, мы в «Гельвеции», естественно, находимся, как обычно, на своих местах. У меня в »Эрарте» закончился лекционный сезон, но от того, что я там не читаю лекции, «Эрарта» нисколько не потеряла в своем очаровании и не стала хуже, а наоборот она приобретает с каждым днем такую солидность, вес и некую концентрированную осмысленность. В. Дымарский ― А вы же еще выступали в каком-то ресторане, в »Ко-ко-ко»? А. Невзоров ― «Ко-ко-ко» — самый крутой ресторан в Петербурге, но я выступаю 18-го или 16-го в »Ginza». Это неважно, давайте перейдем к темам. О. Журавлева ― Давайте перейдем к темам, тем более, что Петербург, к сожалению, стал очень трагической темой на этой неделе, и очень много в этой истории разных аспектов – и образа Петербурга, и событий именно в Петербурге во время визита туда президента, и всего остального. Александр Глебович, скажите, пожалуйста, вы понимаете, откуда это произошло, в результате чего это случилось? А. Невзоров ―Я-то лучше всех понимаю, кстати говоря, и как я уже сказал, привыкайте, мир уже другим не будет, по крайней мере, при вашей жизни. И следует знать, что когда совершается подобного рода теракт, часть мира скорбит, а часть мира радуется и ликует. Причем, ликует достаточно бурно. И тот, кто не участвует в ликовании, подвергается, наверное, такому же остракизму, как те, кто не скорбит здесь. Это происходит как в реальном мире, так и в информационном, я имею в виду, с той стороны. Просто мы и от того информационного мира тоже отрезаны, это следует признать, не прятаться от этого факта. Просто надо не рисовать себе ложную картину, представляя этих террористов одиночками или какими-то отщепенцами. Но на данный момент ситуация замкнулась, смотрите, каким интересным образом. Вот эта вся траурная истерика СМИ – это лучшая награда террористу из всех, какая только может быть, это пафосный великолепный монумент, который пострадавшая сторона воздвигает ублюдку и преступнику. Это вдохновление для его подельников и единомышленников, а вот митинги и манифестации со всей казенщиной, со всей глупостью, с согнанными толпами, и опять-таки с этим состязанием, кто наскорбит самую большую кучу, кто наскорбит самую глубокую лужу, это все тоже, скажем так, мотивация, очень хорошая мотивация террористов. Это порочный круг. А я не знаю, как реагировать, я могу сказать про другое. Вот прежде чем говорить, как вылечить терроризм, надо попытаться его хотя бы диагностировать. И я хочу вам напомнить, что это явление до сих пор не диагностировано. В общественном мнении живет химера, живет какой-то больной ублюдок, марсианин, который наполняет рюкзачок плавленым тротилом и спускается в метро. И почему он набивает, почему спускается, что им руководит, какова мотивация – это все отрезано от понимания, это все находится за кадром, это не обсуждается. Он просто ублюдок, просто марсианин. Но до тех пор, пока люди будут прятаться от его мотивации, никогда установить диагноза не удастся. А диагноз простой, он идет выслужиться перед своим богом, он идет по рекомендации своих фантазийных друзей, которые велят ему сделать то или сделать другое. Как известно, размышлять на эту тему дальше опасно, да? Но опасно не потому, что есть бородатые придурки в каких-то чалмах – вот с ними как раз можно договориться, но существует, к сожалению, еще большая опасность – это законы, которые здесь в России придуманы. Дальше вот я не могу рассуждать, потому что дальше начинается закон об оскорблении чувств и его территория. Я знаю аналитиков, которые точно так же как я могли бы вычислить и предъявить приметы, скажем так, причины терроризма, они всегда религиозные. Но все эти аналитики рассуждают точно так же как я: да горите вы синим пламенем, сидите вы в обнимку со своими статьями об оскорблении каких-то чувств, и вы никогда не узнаете и не поймете того, что движет этими людьми, причину, по которой они действуют, и как с этим бороться. Вот лечение, скажем так, без диагностики открытой и честной невозможно, и терроризм продолжится, и это тоже надо понимать. При том, что в Питере, вероятно, лучшая в стране антитеррористическая служба ФСБ, говорю это как специалист, и точно знаю – примерно, вернее, знаю, потому что меня не информируют специально – о количестве предотвращенных терактов, их тоже очень много. Но поймите, что вы делаете – вот сейчас дикарское первобытное мышление стало нормой, религиозность получила общественное одобрение и культивируется. Более того, она преподается в школах. И дело не только в радикальных исламистах, точно так же будут вести себя представители любой другой конфессии, любой другой секты, потому что в основе всякой религии лежит экстремизм и нетерпимость к иным, да? А.Невзоров: Следует знать, что когда совершается подобного рода теракт, часть мира скорбит, а часть радуется и ликует И если мы будем говорить про этот механизм, ведь поймите, у мальчика, который набил свой рюкзачок плавленым тротилом, и у православного хоругвеносца, который пришел громить выставку, потому что предложены те идеи, которые его не устраивают, тикает один и тот же механизм, включаются одни и те же побудительные причины – он идет под гипнозом своих представлений, тех голосов невидимых друзей, которые он слышит, выполняя те указания невидимого фантазийного повелителя, которому он служит. Это первобытное религиозное мышление. В. Дымарский ― Такой вопрос. Религиозность – это не явление вчерашнего или сегодняшнего дня. Она существует достаточно давно, как и религии. Почему до некоторого времени удавалось все это сдерживать, весь этот экстремизм? А. Невзоров ― Никогда никто этого не сдерживал. А крестовые походы и тонны трупов – это вам не экстремизм? А сотни тысяч сожженных людей – это вам не экстремизм? В. Дымарский ― Но терроризм, вот этот терроризм – это явление последних двадцати лет. А. Невзоров ― Это, скажем так, тот момент, когда снова религия, получившая общественное одобрение и почувствовавшая себя нормой, почувствовавшая свою силу, свою власть, начала демонстрировать самые резкие свои стороны. Ведь тот же самый механизм срабатывает в новосибирском попе, который запрещает оперу за то, что она предлагает иной взгляд на мир. Та же самая ненависть и нетерпимость руководит. Но все боятся это признать. Они боятся, видите ли, огорчить попов всех мастей. Ну, вероятно, им больше нравится смотреть, как из разорванных вагонов вытаскивают мертвых девчонок. Тут, извините, дело вкуса, не смею настаивать. И православные, кстати, радикалы, если вы посмотрите интернет, они вообще утверждают, что теракт в Петербурге – это божья кара за не отданный попам Исаакиевский собор. И туда же еще приплели беднягу Тюльпанова и злорадствуют и по поводу его смерти, потому что Тюльпанов как-то не так себя вел в вопросе Исаакиевского собора. Вот вроде бы чушь какая, да? Но внимательное ухо определит – тикает тот же самый механизм, который тикал в этом глупом и гнусном мальчике Акбарджоне, по-моему, который спустился в метро. И обратите внимание, тот же самый механизм – посмотрите сейчас поповскую прессу, что они, например, говорят о Сокурове, об Александре Николаевиче Сокурове. Вот в России этой сейчас, очень мало есть имен у нее, которые она могла бы предложить миру. И смотрите эпитеты, которые поповская пресса официальная применяет к Сокурову, это его обзывают дураком, клоуном, ахеджакнутым клоуном и бездарью на основании его выступления на »Нике». А общественность тупа, она не хочет слышать этот механизм, она соревнуется в том, кто наскорбит сильнее, они рыдают, объединяются, обнимаются, хватаются за руки и тем самым вдохновляют террористов на следующие подвиги. Но обратите внимание, ведь глупость на каждом шагу. Вот у нас есть еще красный дракон Зю, Зюганов, да? Ну, как и полагается всякому стареющему дракону, он страдает недержанием пламени, и поэтому испепеляет все вокруг себя, в основном это касается здравого смысла. Это все на каждом шагу, и прятаться уже от этого совершенно невозможно. Или, отвлекаясь немножко от темы терактов, потому что сложно на эту тему говорить спокойно, а я знаю про эти чертовы статьи и не хочу идти против них, и совершенно… В. Дымарский ― Это политкорректность? А. Невзоров ― Нет, это не политкорректность. Мне в моих размышлениях, рассуждениях, в моем знании вопроса, в моем умении вычислить эту причину поставлена заслонка в виде статьи об оскорблении каких-то чувств. И я говорю: да и фиг с вами, в конце концов, вам дороже мифические придуманные чувства, чем жизнь ваших детей, вы не хотите вычислять причину? Не вычисляйте. Вы будете дальше баловаться со своими игрушками. Но вот чтобы отвлечься немного – все уже знают про очередную какую-то упавшую ракету. А.Невзоров:В основе всякой религии лежит экстремизм и нетерпимость к иным В. Дымарский ― Корейскую? А. Невзоров ― Нет-нет, наша, недавно которая. И вот я думаю, что сейчас все-таки филологи сдадутся, и в словарях русского языка слово «упала» и слово «Рогозин» будут признаны синонимами наконец, и всякий производный от слова «Рогозин», я думаю, что это будет, кстати, даже красиво звучать. Представьте себе, как это прозвучит: с Сусанны срогозились джинсы, да? В этом даже что-то есть. О. Журавлева ― Александр Глебович, я прошу прощения. А. Невзоров ― Подожди, Оля, можно даже сложный язык ракетостроения будет упростить. И теперь в протоколах пусков ракет просто писать: Рогозин, не Рогозин, Рогозин, не Рогозин… вот упала, не упала… О. Журавлева ― Двигатели Рогозин. А. Невзоров ― Да. Мы теперь все будем очень знать. Но есть, кстати говоря, версия чуть-чуть получше, чем та, что озвучиваю я, это версия, что все-таки взрыв был непреднамеренным, поскольку у нас же есть еще одна радость, у нас же есть те самые наемники с Донбасса, которые многие вернулись в Петербург и вернулись, естественно, обремененные грузом того, что на Донбассе теперь много и дешево, а везде стоит денег. То есть, оружие и тротил. И я просто тоже знаю, какое количество схронов этого оружия уже было ликвидировано, и прекрасно понимаю, что какие-то взрывчатки, которые транспортируются, вполне могут сработать и самовольно. При том, что публика, которая их возит, она тоже ведь отличается специфичностью. Вот даже Ходаковский у них там честно признает, что воюет 30% уголовников – не отсидевших, а уголовников, выпущенных из тюрем «послужить» великой донецкой империи, да? 40% рецидивистов и остальные наемники, потому что, забудьте вы слово «добровольцы». Доброволец – это дешевый наемник. В любом случае, когда человек приезжает за кого-то воевать, его надо кормить, его надо одеть, его надо обеспечить медицинской помощью, все это имеет свой эквивалент. Не бывает никаких добровольцев. И вполне возможно, что, судя по странной стилистике этого теракта, как раз рвануло перевозимое… О. Журавлева ― Александр Глебович, но тогда возникает вопрос: ваша теория распространяется и на Донбасс тоже? Это же не вопрос веры – Донбасс? Или все-таки тоже относится каким-то образом к религии? А. Невзоров ― Ну, большинство примеров экстремизма и терроризма последнего времени, начиная с башен-близнецов и чуть раньше, это в чистом виде примеры религиозного терроризма и никаких других побудительных причин терроризма мир пока не знает. Я просто озвучиваю те версии, которые мне известны от специалистов. А что касается первой версии, я там добавил своего понимания. Но вы же понимаете, что версия о Донбассе точно такая же запретная, как религиозная версия терроризма. Ведь теперь, кстати, вы знаете, что политруков «Русского мира» теперь на Донбассе двое, и на будущих пластмассовых деньгах великой донбасской империи будут отчеканены два профиля. Это будет профиль, мало того, что Прилепина, туда же присоединился еще и красавец Милонов. Он тоже объявил себя политруком. Но судя по тем функциям, которые он описывает, которые он исполняет, к нему больше подходит название маркитантка. Ну, я надеюсь, что не во всех смыслах этого емкого и могучего слова, потому что мы же знаем, что у Виталия Валентиновича огромный заседательный потенциал… О. Журавлева ― И харизма. А. Невзоров ― … и не хотелось бы его то, что называется, попортить. Кстати, вы спрашивали про, вот я обещал давно вам рассказать всякие случаи, что такое была советская цензура, а вот сейчас вот эта история с Милоновым мне почему-то открыла файл про советскую цензуру, когда еще я работал на Ленинградском телевидении, я был сценаристом оперы Моцарта – да, да, я работал в музыкальной редакции… А.Невзоров: Они боятся, видите ли, огорчить попов всех мастей В. Дымарский ― Но музыку не вы писали? А. Невзоров ― Нет, музыку не я. В. Дымарский ― А, так да Понте – это вы! (смех) А. Невзоров ― Подождите, подождите. Там эта опера, она называлась в эфире «Похищение Констанции»… О. Журавлева ― Это бывшая «Похищение из сераля»? А. Невзоров ― Да. Одного из главных героев звали Педрильо. О. Журавлева ― Да. А. Невзоров ― Если в откроете сейчас либретто, это официально. И вот я помню, что приехал целый обком партии и попросили заменить имя Педрильо, а потом попросили заменить слово «сераль», потому что было сказано, что советский зритель этого точно не воспримет адекватно. Вот не знаю, почему в связи с Милоновым вспомнилась эта история… О. Журавлева ― Кстати, в этой связи есть еще одна история. Вы знаете, что портрет, напоминающий президента Путина, но в макияже, попал в список экстремистских материалов, внесен Минюстом. Попал он как раз потому, что под ним была надпись, признанная экстремистской и разжигающей ненависть к социальной группе, как раз по поводу того, что их якобы много, но среди моих знакомых их нет. Так вот, Путин в макияже теперь – экстремистский материал, заодно с надписью попал туда по решению суда. Видимо, продолжается эта история с цензурой и будет длиться вечно. А. Невзоров ― Ну поймите, ведь дураки же не только у нас, они повсюду, и они всевластны. Вот радует, кстати, говоря, киевская власть тоже радует. Вы знаете, что красавец Кличко задекларировал в личной собственности 9 велосипедов – на каждый день недели свой. О. Журавлева ― Так, а сколько дней недели у него? В. Дымарский ― У него девятидневка. А. Невзоров ― У него какой-то свой особый календарь. Вероятно, девятидневка. Потом у нас, Оля, помните, мы утром что-то хихикали, не успели обсудить, но похихикали по поводу того, что снова всплыл красавец Константин Севенард. О. Журавлева ― О да, это блистательный персонаж! Который, кстати, совершенно не осуждает фильм «Матильда». А. Невзоров ― Он не осуждает фильм «Матильда», потому что является ее потомком. О. Журавлева ― От Николая, причем, что характерно. В. Дымарский ― Ее, Кшесинской, имейте в виду. А. Невзоров ― Да. Он прогремел в »Комсомольской правде» с очередной статьей, где он рассказывает про то, что брак Николая Кровавого с Александрой был расторгнут. В. Дымарский ― Он не вспоминает папу, нет? О. Журавлева ― Он внук. В. Дымарский ― А, он внук… А. Невзоров ― Он правнук Матильды Кшесинской. Это тот Костя, который долго на территории Музея революции искал клад балерины, вскопал весь музей и до сих пор удивлен, почему он не нашел клад. В. Дымарский ― Это ее особняк, да, Музей политической истории? А. Невзоров ― Да, бывший особняк Матильды Кшесинской. И тут же Костя объявляет себя единственным законным наследником, потому что, как выяснилось, у Матильды Кшесинской от Николая II Кровавого все-таки зародилось какое-то дитя, а поскольку Костя – прямой потомок Матильды Кшесинской, значит, он должен наследовать престол. Но это бы можно было пропустить мимо ушей, но это настолько прекрасная иллюстрация монархической идеи – вот смотрите, 70 фрикций, принятых какой-то теткой, делают ее правнука богатейшим и сверхвлиятельным человеком и обеспечивают абсолютно уникальное положение любому идиоту. Какие-то 70, а, может быть, и меньше фрикций. Я не про Костю говорю, слово «идиот», я надеюсь, что он все-таки масштабно прикалывается, поскольку он человек не глупый. Но как иллюстрация монархической идеи это прекрасно. О. Журавлева ― Но, Александр Глебович, монархическая идея уже… А.Невзоров:Красавец Кличко задекларировал в личной собственности 9 велосипедов – на каждый день недели свой В. Дымарский ― Как среагирует Поклонская? О. Журавлева ― Ой, я вас умоляю! Пожалуйста, давайте мы не будем сюда уходить, в Поклонскую. В. Дымарский ― Не будем. А. Невзоров ― Не будем уходить, да. О. Журавлева ― Я просто хотела вас, Александр Глебович, спросить, возвращаясь к нашей первой теме, вот что за путаница с организацией митингов против терроризма? Почему Кремль заявил, что не давал сигнала, а сигнал вроде какой-то прошел, где-то он там завис, этот сигнал, потом как-то суетливо начали уже согласованные акции переделывать, менять тематику… Что это было, что они стесняются-то? Почему нельзя провести эти митинги просто вот откровенно? А. Невзоров ― Кремль многоглав, во-первых. В. Дымарский ― И многогранен. А. Невзоров ― Вы представляете себе совещание, которое провела бы между собой, например, Лернейская гидра? Или другое мифологическое чудовище, включая Змея Горыныча. Учитывая, что у каждой головы свои амбиции, хотя вроде бы все они растут из одного корпуса, из одного туловища. Поэтому, я думаю, что кому-то эта демонстрация кажется глупостью, что соответствует действительности, кто-то уже попилил срочно выделенные бюджетные средства, потому что любое мероприятие такого рода очень щедро финансируется – правда, не все доходит до участников – и поэтому является сторонником. Я думаю, что здесь то, что называется просто-напросто простые конфликты интересов. В. Дымарский ― А как вообще должна все-таки реагировать общественность? Вам не нравятся митинги, вам не нравится траур, который объявляют… А. Невзоров ― Что значит, нравится – не нравится? В. Дымарский ― Вы знаете историю: не пустили в самолет человека, которого подозревали… А. Невзоров ― Да, знаю. О. Журавлева ― Его уже с работы уволили. А. Невзоров ― Подождите. Если парень приложил столько усилий для того, чтобы выглядеть придурком, для того, чтобы при виде его писались бы люди, которые сидят на соседних сидениях, чего он удивляется? Ему что, автоматчики мешают постричься, побриться, переодеться в нормальную одежду? Я ему жилет подарю, у Шнура богатый гардероб, он ему пиджачишко какой-нибудь справит. Мы переоденем его. О. Журавлева ― Послушайте, но ведь это свобода, человек может выглядеть как хочет. А.Невзоров:Учитывая, что у каждой головы свои амбиции, они растут из одного корпуса, из одного туловища В. Дымарский ― Он же необязательно экстремист. А. Невзоров ― Он может выглядеть как хочет, но он не может ходить в том, что символизирует для людей смерть, страх, скорбь и ужас на данный момент. То есть, он может, но тогда он должен принимать все последствия своей костюмации. В. Дымарский ― Кстати говоря, я очень хорошо помню, как после 11 сентября Василий Павлович Аксенов, который жил тогда в Америке, рассказывал, как в Америке люди из самолетов выгоняли и не хотели вместе с… А. Невзоров ― … а мое предложение подарить жилетик, приличный, кстати, остается в силе. В. Дымарский ― Это реакция людей. А. Невзоров ― Потому что никто не мешает ему привести себя в какое-то соответствие тем нормам, которые существуют на данный момент и вот в этой воспаленной среде. Потому что вот сегодня по Литейному вдруг начали интенсивно мотаться скорые, и много их было, и все они были на мигалках, и вдруг пошли какие-то пробки, и поехали какие-то аварийки, и я видел: открывались окна, и растерянные люди, уже напуганные, задавали вопросы. Конечно, это все непросто переживается. Но я когда говорю о своем отношении к скорби, я говорю только о том, что, не кормите вы их своей скорбью, они только ею и питаются, они только ее и ждут. О. Журавлева ― А что может быть адекватным ответом? А. Невзоров ― Вероятно, хладнокровие. Потому что ответ страшный: до тех пор, пока не дают вычислить причину террористических актов, до тех пор, пока вот это первобытное мышление культивируют и делают его чуть ли не официальным, это будет продолжаться и закончится это только тогда, когда это надоест самим террористам, когда это перестанет быть информационным товаром, когда это перекочует с первых полос газет на последние полосы, образно говоря. Вот только тогда это закончится. В. Дымарский ― Они на последние перекочуют, когда их будет много, понимаете? Не дай бог. А. Невзоров ― Я и говорю, ребята, привыкайте. Не хотите бороться с этим… О. Журавлева ― Есть история с Сирией, и все на нее кивают, что самолет наш в Египте и все остальное. Вот если не соваться в Сирию, то будет все нормально. Вы согласны с этим? А. Невзоров ― Нет, не согласен. Потому что Сирия началась не так давно, а теракт по религиозному признаку – это уже спутник последних, как вы помните, как минимум, двадцати лет, и всякие там Домодедово, Нью-Йорк, редакция «Charlie» – все это было задолго до Сирии, и мы просто видим, что люди желают таким образом выслужиться перед своим божеством, они управляются не разумом, они управляются не пониманием, не адекватностью. Они управляются голосом своего небесного хозяина. А мы знаем характеры этих небесных хозяев, причем, любых, от Кетцалькоатля до Пивчунина, до Иеговы. И мы знаем, что они обычно рекомендуют своим слугам. Так, может быть, на это пора открыть глаза? О. Журавлева ― Александр Невзоров, публицист, на прямой связи из Петербурга, это «Невзоровские среды», мы встретимся после новостей. НОВОСТИ О. Журавлева: 21 ―35, это «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлева, в Петербурге в студии в »Гельвеции» Виталий Дымарский и Александр Невзоров. Александр Глебович, Виталий Наумович, да? В. Дымарский ― Как нас слышно? А. Невзоров ― Мое глубочайшее почтение, прекрасно, Оля, вас слышу. Рад вас слышать. О. Журавлева ― И снова, да. Хотите, я вам еще одну интересную историю расскажу? Кстати, тоже про Петербург. А. Невзоров ― Да. В. Дымарский ― Про теракт? О. Журавлева ― Нет. Детский омбудсмен Петербурга не увидела нарушений в антинаркотическом рейде в лицее Сестрорецка. Рейд, в ходе которого лицеистов поставили лицом к стене в коридоре, пока их обнюхивала служебная собака, проводился по инициативе руководства учебного заведения, поскольку среди учащихся были выявлены случаи распространения и употребления запрещенных веществ, — сообщили в аппарате уполномоченного по правам ребенка. А. Невзоров ― А там Света у нас до сих пор уполномоченная, да? В. Дымарский ― Это уполномоченная петербургская или общероссийская? О. Журавлева ― Да, уполномоченная петербургская, да, не увидела нарушений. А вы увидели? А. Невзоров ― Нет, честно говоря, я тоже бы не увидел, потому что я подозреваю, что если проводятся какие-то антинаркотические процедуры, вряд ли они должны проводиться весело, со скакалками, притопами… Это все уже по-взрослому, это все уже так, как это должно быть на самом деле. И пусть в конце концов эта молодежь понимает, что власть не собирается играть ни в какие игрушки, и в данном случае, может быть, это и не так плохо. Это не тот бред, который бедные школьники вынуждены выслушивать на уроках от своих педагогов про какие-нибудь скрепы, вот потому что мы же с вами беседовали про… В. Дымарский ― Про скрепы? А. Невзоров ― Да. Причем, можно же всегда вернуться к скрепам. Я сказал про то, что Прилепину и Милонову теперь одна шапка Мономаха… В. Дымарский ― Одна скрепа? А. Невзоров ― Да, да. О. Журавлева ― А у нас и трон двойной есть, кстати. А.Невзоров:Какую бы скрепу мы ни тронули, с нее немедленно посыплются пауки, тараканы и ржавчина А. Невзоров ― Есть двойной трон. Но если мы вспомним, что такое шапка Мономаха, которая является вообще официальным символом, то мы вспомним, что даже экскурсоводы честно в музее рассказывают, что это строго узбекская вещь, изготовленная для строго узбекских нужд в городе Бухара через много сотен лет после того, как этот Мономах уже давным-давно умер. Я уж не буду – вернемся к монархисту и будущему, возможно, императору всея Российской Федерации Константину Севенарду, давайте не будем трогать больную тему про то, что даже »Боже, царя храни» — это даже не плагиат, а просто перевод, который сделал Василий Андреевич Жуковский с известного… О. Журавлева ― «God Save the Queen», так сказать. В этом смысле? А. Невзоров ― Да. Поэтому, какую бы скрепу мы ни тронули, с нее немедленно посыплются пауки, тараканы и ржавчина. О. Журавлева ― А что вы так к Европе плохо относитесь, или, там, к Азии? Мы просто заимствовали всякие хорошие вещи у разных хороших людей. В этом же нет ничего стыдного, как вам кажется? А. Невзоров ― В этом нет ничего стыдного. И, например, Америка, которая целиком склеена из кусочков разных цивилизаций, ей в голову не придет этого стыдиться, или Австралия, или Новая Зеландия, или какая-то другая страна. Кстати говоря, и Европа вся не отличается никакой самобытностью, она вся очень едина по культуре. Но там, кстати говоря, тоже бывают всякие загибончики, в том числе и смешные, когда они вдруг начинают из каких-то фигур – вот мы говорили про Рублева, и все страшно возмутились, но, кстати говоря, Леонардо да Винчи тоже фигура-то такая, сделанная. Он был замечательный… О. Журавлева ― Ну ладно, рисовать-то он умел. В. Дымарский ― Не только рисовать. А. Невзоров ― В отличие от Рублева, он замечательно умел рисовать, он был великолепным аниматором, то есть, массовиком-затейником. О. Журавлева ― Да, он затеи умел делать. А. Невзоров ― Он был изумительным сервировщиком. Его биографию очень украшает то, что он был судим за гомосексуализм. Ученым он не был никаким вообще, вот это все чистая легенда. Если вы возьмете историю механики Пьера Дюэма, который разобрал все изобретения Леонардо, вы увидите, что, Дюэм честно пишет, что во всех идеях Леонардо не было ничего, кроме того, что уже на тот момент преподавалось в университетах Мантуи, Падуи и Болоньи. Вот все это было абсолютно общим местом. И все эти немахолётящие махолёты, и все эти непулеметящие пулеметы, это все было просто дань моде, ведь надо же рассматривать фигуру в контексте того времени, и надо понимать, что параллельно существовали действительно великие механики, великие специалисты в этом вопросе. Уже был Фибоначчи, Лука Пачоли, уже был так называемый заика Тарталья, те люди, которые действительно двигали механику вперед. А леонардовский «Атлантический кодекс» с его модными разработками, он стал известен вообще только в начале ХIХ века, и никак не повлиял на развитие… А.Невзоров:Чечня как победившая страна, Россия платит им дань, и эта ситуация не поменяется в ближайшее время В. Дымарский ― Вы как физиолог скажите, а его физиологические все эти… А. Невзоров ― Ужасный бред. Это надо было в жизни никогда не вскрыть человеческую голову, чтобы нарисовать три параллельно расположенных в ней желудочка. Я думаю, что Леонардо, будучи блистательным артистом, он напускал на себя значимости, в том числе и через модные в то время… О. Журавлева ― Он был любознательный человек, ну согласитесь. А. Невзоров ― Правильно. О. Журавлева ― А человеку проще воспринимать образ в целом, как в мультике. А. Невзоров ― По-другому надо. Вот попробуйте отнимите от этой фигуры живопись, да? И никакого не только ученого, никакого заметного человека… В. Дымарский ― Он же не претендовал на Нобелевскую премию, он же не говорил… А. Невзоров ― Я не говорю, что это он сделал. Я говорю, что сделали из него. В. Дымарский ― Конечно. А. Невзоров ― Хотя вот, например, знаменитейшая вещь Витрувианский человек, которую тоже приписывают Леонардо. Знаете, что вообще Витрувий был римским архитектором, который начертал то, как нужно высчитывать пропорции человеческого тела, и каждый живописец той эпохи обязан был нарисовать своего Витрувианского человека. И даже я, серый, как штаны пожарного, в этих вопросах человек, могу назвать, там, Джакомо Феррара и Такколу, вот их очень знаменитые Витрувианские люди. В. Дымарский ― Может быть, вы разгадали и улыбку Джоконды? А. Невзоров ― Да нечего там… Это просто хорошая картина, кому нравится – пусть смотрят. Я только к тому, что на бедного живописца понавешали ярлыков, которые ему совершенно и не нужны. Давайте к поповедению. У нас сегодня богатое поповедение. О. Журавлева ― Только я вас умоляю, не теряйте лишнего времени, потому что у нас еще Медведев на закуску. А. Невзоров ― Подожди, а что у нас Медведев? Что обсуждать самого беззащитного… О. Журавлева ― «Тамбовский бекон». А. Невзоров ― … которого выставили на самую похабную декорацию из всех… В. Дымарский ― Это надо было придумать. А. Невзоров ― … над лозунгом «Тамбовский бекон» заставили бессвязно и жалко оправдываться. Но он правда самый безобидный и он правда самый не вредный. А говорить о коррупции или говорить о ликвидации коррупции – вы знаете, вот это тот самый случай, когда – вот что значит, удалить коррупцию? Это тот самый случай, когда удаление опухоли повлечет исчезновение пациента. Поэтому я считаю этот разговор бессмысленным. О. Журавлева ― Александр Глебович, только один вопрос: а зачем его подставляют? Кому это нужно? Почему глумиться нужно именно над Медведевым? А. Невзоров ― Ну потому, что глумятся над слабым в данном случае. Я не знаю, подставляют его или не подставляют… О. Журавлева ― Но »Тамбовский бекон» он же не сам придумал: вот поеду-ка я на «Тамбовский бекон». А. Невзоров ― Ну, во-первых, он много куда ездит, и просто «Тамбовский бекон» — это такая мощная ассоциация, которая сработала. В данном случае то, что называется, все совпало. Вы слишком хорошо думаете о Кремле, думаете, что там есть какие-то многоходовщики и люди с юмором – там таких нету. О. Журавлева ― А по-моему как раз юмор налицо. В. Дымарский ― «Тамбовский бекон» вам товарищ. А. Невзоров ― Я думаю, что нет. Вот у нас сегодня или на днях Православная церковь отмечает два таких любопытных дня, это день, во-первых, мученицы Дросиды. Дросида прославилась тем, что из девственниц во времена одного из… что вы так сразу при слове «девственница» так как-то заинтересованно напряглись, Дымарский? В. Дымарский ― … сейчас будет увлекательный рассказ. А. Невзоров ― Вот из девственниц изготавливали сплав – их варили вместе с расплавленной медью, а затем из этого сплава делали треножники. И треножники расставляли в публичных банях. И все, кто входил в такую баню, почему-то умирал, этим Дросида и прославилась. А второй святой имеет непосредственное отношение к Санкт-Петербургу, потому что в этот день отмечается день Исаакия Далматского. О. Журавлева ― О! Престольный праздник. А. Невзоров ― А вы знаете, чем вообще был славен Исаакий Далматский? Исаакий Далматский до такой степени достал императора Валента бессвязными и туманными предсказаниями, что гуманный Валент попросил сбросить Исаакия в овраг в болото. И Исаакий там вел такую тихую горлумовскую жизнь, переплывая от кочки к кочке и входя в контакт с лягушками, но выбрался из этого болота, и это единственное, что, по сути говоря, его прославило. А.Невзоров:В какой-то момент они вспомнят, что подчиняются законам РФ и попросят побриться и переодеться Кстати говоря, у нас в разряде поповедения еще я обязательно хочу упомянуть блистательную статью епископа Григория Лурье под названием «Пациент подавился». Она расположена на »Эхе Москвы», и вообще, когда я прочел эту статью, я чуть не взвыл от радости, потому что я увидел, что родился еще один крупный блестящий публицист, специалист по теме… О. Журавлева ― Но там уже много статей можно прочитать на сайте «Эха Москвы» этого автора. А. Невзоров ― Да. Но надо сказать, что вот эта статья «Пациент подавился», она стоит многого. Еще что касается поповедения, опять заявлено так называемое православное стояние за многодетную Россию. Хотя логичнее было бы объявить лежание. О. Журавлева ― Логично. А. Невзоров ― И там же на Суворовской площади тоже с хоругвями и пением – главное, пригласить хорошего тамбурмажора, чтобы никто не сбился с ритма. Это я к чему говорю? К тому, что в Оренбургской области многодетная мать похитила злобную сторожевую собаку. И знаете, зачем? О. Журавлева ― Съела? А. Невзоров ― Чтобы сварить ее своим детям, потому что дети очень хотели попробовать какого-нибудь мяса. Вот она украла эту шестимесячную, но уже злобную овчарку, убила, и съела, и скормила детям. И вот тоже к поповедению, вот до какой степени все-таки быстро устаревает литература, насколько устарел этот ваш смешной Толстой с его отцом Сергием. В Чистопольском районе пришел мужчина на автобусную остановку, обнажил половой орган и, произнеся что-то очень благочестивое и скрепоносное, отсек его себе топором, после чего направился в больницу сам. Хирурги возмутились, побежали искать отсеченный орган, но, как выяснилось, дамы на остановке долго делали с ним селфи, а потом одна из дам его выхватила и умчалась с ним… О. Журавлева ― Это уже ваша фантазия, признайтесь. А. Невзоров ― Нет. Я просто немножко чуть-чуть додумал, хотя основная канва… ну, вот посмотрите, насколько устарел Толстой с его отцом Сергием, насколько сегодня все круче, да? О. Журавлева ― Вы знаете, с другой стороны, я не могу согласиться с вами, вот даже про безобидного Медведева. Вы когда рассказываете про съеденную собаку, вы же понимаете, что премьер-министр – это тот самый человек, которому какие-то мифические фонды что-то такое мастерят и устраивают, и который только-только буквально надысь понижает прожиточный минимум до невозможности. Ну, вот оно связано как-то. А. Невзоров ― Оля, друг мой, ты знаешь, я не умею ходить стаей, и мне всегда противно травить того, кого травят все. А поскольку травля Медведева превратилась в национальную забаву российской прессы, я соригинальничаю и не приму в ней участие, хотя, вероятно, думаю то же самое, что и думаете вы. О. Журавлева ― А Милонова можно травить? Вы на всякий случай скажите мне. А. Невзоров ― А я его не травлю, я восхищаюсь. О. Журавлева ― А, понятно. А. Невзоров ― Я восхищаюсь и призываю его канонизировать. И предрекаю даже: возможно, носок Виталия Валентиновича когда-нибудь соберет не меньшую очередь в Петербурге, чем в свое время, я помню, привозили какой-то пояс с чулками. То есть, я ему предрекаю как раз большое христианское будущее как настоящему христианину. Если бы они еще не лезли в школу — кстати говоря, вот беседовал я тут со школьниками, и, вы знаете, кто сейчас герои школьного фольклора, кто основные герои школьного мифа? Вот те самые дети, которых винтил ОМОН. Если его винтил ОМОН, то девочки уже ему пишут записки, он уже ходит по школе абсолютным героем, и это неудивительно. Вот тоже, кстати говоря, очень важный момент. Оля, Дымарский, вы представьте себе, это о дне сегодняшнем, до какой степени интеллектуален, блистателен и авторитетен должен быть человек, для того чтобы прописывать другим людям нормы жизни или поведения. И Эйнштейн, и Павлов, и Макс Борн не решались брать на себя такую ответственность и подчеркивали, что, мы не можем этого делать. А невежественные, крайне не умные, ничего собой не представляющие люди, там, яровые-мизулины-милоновы-поклонские почему-то берут на себя наглость определять, как жить миллионам взрослых людей. В. Дымарский ― … сами же и наделили, сами же их избирали. А. Невзоров ― Это замечают и школьники тоже, и замечают острее. Без вашего философско-усталого, Дымарский, взгляда по этому поводу, без олиной многоопытности – Оля знает, да, что это пройдет, и то пройдет… А вот они не понимают, что это пройдет, они не понимают, как эти, в общем-то, ничего собой не представляющие люди вдруг выступают в качестве диктаторов, определяющих, как жить, что смотреть, с какого возраста находиться в соцсетях, с какого возраста можно смотреть кино и читать книги. Хотя вот сейчас посмотрим – в Новосибирске очередной безумец-романтик принес с прокуратуру Библию с требованием проверить ее на экстремизм и оградить детей от тлетворного влияния этой, с его точки зрения, абсолютно экстремисткой книги. О. Журавлева ― Вы согласны с этой оценкой? А. Невзоров ― Да. Но я всегда говорил, что это вообще учебник экстремизма, и найти что-нибудь более злобное, более извращенное, на каждой странице настаивающее на необходимости убивать по религиозному и национальному признаку… О. Журавлева ― Ну ладно, это вроде бы только »Ветхий Завет». А. Невзоров ― Подождите, а »Ветхий Завет» — это вы что думаете, что Бог «Нового Завета» — это какой-то другой? Оля, вы сколько насчитали богов христианских? Их ведь не два. Он один. И Бог «Ветхого Завета» — это и Бог «Нового Завета», где, кстати говоря, того же самого экстремизма совсем не меньше. Вот посмотрим, что ответит, решится ли прокуратура на такую экспертизу. О. Журавлева ― По-моему, вы уже знаете ответ. А. Невзоров ― Мы знаем его на день сегодняшний. Но поскольку ситуация все время приобретает неожиданные повороты, поскольку мы с вами уже наблюдали первый фазовый переход 26 марта, и поскольку и Кремль тоже, как бы он ни был туповат, скажем так, он тоже заметил, что какой-то большой непорядок происходит в державе, и что вожжи могут ускользнуть в тот момент, когда этого бы не хотелось. В. Дымарский ― А, кстати говоря, теракт может поменять что-то в позиции Кремля по отношению к тем же протестным движениям и так далее? А. Невзоров ― Ну, Кремль, поскольку, я уже говорил, что он многоглав и непредсказуем… В. Дымарский ― Но какая-то же реакция будет. А. Невзоров ― Примитивная казенная реакция – да, вероятно, попытаются поменять, то есть, будут искать черную кошку не в черной комнате, а будут искать черную кошку в собачьем питомнике, то есть, там, где ее по определению быть не может. О. Журавлева ― Вот вы когда говорили о Леонардо, вы так упомянули осуждение за гомосексуализм, как будто это что-то плохое. А. Невзоров ― Я сказал, что его биографию очень украшает, оживляет, скажем так. О. Журавлева ― Хорошо. Вас тут спрашивает наш слушатель как специалиста по Северному Кавказу: «Скажите, пожалуйста, а что делать геям в Чечне?» Вы наверняка слышали или читали эти чудовищные совершенно вещи, которые оттуда просочились, скажем так, и не менее чудовищные комментарии правозащитников, и, в общем, даже страшнейшая статья в »Новой газете» по этому поводу вышла. Там происходит нечто ужасное. Вот так если вкратце. А. Невзоров ― Вероятно, им надо оттуда просто бежать. И дожидаться ситуации, когда снова на территории Чечни будут действовать законы Российской Федерации. Непонятно, правда, какое должно случиться чудо, чтобы это произошло. Но законы Российской Федерации, как вы знаете, этих людей, с моей точки зрения, глубоко нечастных, лишенных одной из самых главных радостей жизни – возможности дружить с женщиной, пока эти законы снова не начнут их защищать и охранять. А до этого момента, конечно, там качать права бесполезно, сопротивляться бесполезно и надо просто бежать. О. Журавлева ― Скажите, пожалуйста, Александр Глебович, вы заметили, что вот сегодня, по-моему, как раз президент Кадыров подписал изменения в закон об образовании именно в Чечне, разрешающий в школах ношение религиозной одежды. А. Невзоров ― Это вот та самая отстыковка от российского законодательства, которую Чечня как победившая страна – потому что мы будем называть вещи своими именами, они выиграли ту русско-чеченскую войну, Россия до сих пор платит им дань, и эта ситуация не поменяется в ближайшее время. Да, они победители, они могут себе многое позволить. О. Журавлева ― А с этим Кремль сделать не может ничего? А. Невзоров ― Нет, если бы он мог, то, вероятно, он бы разговаривал по-другому. Но мы-то знаем, что все эти пафосные разговоры о миллионе исламских штабов игиловских, разгромленных в Сирии, это все, в общем, разговоры. Мы понимаем, что как бы даже для того, чтобы установить нормы законодательства, даже для того, чтобы привести в соответствие с законодательством ту же самую Чечню, у России никаких сил как не было, так и нет. Ей это испытание не выдержать. В. Дымарский ― А в какой мере те отношения, которые установились, скажем так, на европейской части, и не только на европейской, на азиатской тоже, между РПЦ и государством, в какой мере эти отношения влияют на то же поведение в мусульманских республиках? А. Невзоров ― Точно так же влияют, потому что ведь это же сообщающиеся сосуды. Мы говорим о религиях, и когда мы говорим об одобрении религий, то мы понимаем, что в ответ на очередной толстый слой золота на очередном куполе или на очередную огромную бижутерийную висюльку на очередном брюхе мусульмане точно так же начинают свою гонку вооружений, они точно так же приосаниваются, они точно так же понимают, что они владеют и информационным, и так называемым моральным пространством, но то же самое, чувствуют себя адепты практически всех религий, кроме вот… О. Журавлева ― Свидетелей Иеговы. А. Невзоров ― Да, Свидетелей Иеговы, поскольку они были очень сильными конкурентами в деле миссионерства РПЦ, то РПЦ просто руками власти этих свидетелей придушила, и теперь они, судя по всему, в глазах мира, к сожалению, получат шанс выглядеть мучениками так называемой совести и мучениками веры, потому что… О. Журавлева ― Суд сегодня им в этом отказал, кстати говоря. А. Невзоров ― Ну, это ведь не суд дает разрешение, достаточно посмотреть, каким злорадным хохотом опять заходится Чаплин по этому поводу, с тем, чтобы понять, что реакция… Мне, кстати, очень интересно еще, этого бедняжку-то не пустили в самолет бородатого, а вот если Гундяев окажется на борту, заставят ли его побриться? О. Журавлева ― Он авиаотрядом «Россия» летает. Не переживайте. А. Невзоров ― Вы знаете, в авиаотряде «Россия» тоже есть осторожные люди, которые после событий в Петербурге на бородатых людей в странных одеждах начали смотреть с опаской. В какой-то момент они вспомнят, что они подчиняются опять-таки законам Российской Федерации и попросят побриться и переодеться. О. Журавлева ― Блажен, кто верует. Мы на этом заканчиваем, к сожалению. А. Невзоров ― Владимиру Михайловичу это очень пойдет. Представьте себе его побритым. О. Журавлева ― Представляем. Александр Невзоров, Виталий Дымарский, Ольга Журавлева, это «Невзоровские среды». Всем спасибо, всего доброго!

Ссылка на источник