О. Журавлева ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях экономист Михаил Хазин. Здравствуйте. М. Хазин ― Здравствуйте. О. Журавлева ― Ну и для начала последние новости из-за бугра что называется. Эммануэль Макрон принесет присягу в качестве президента Франции 14 мая. Значит ли это, что надежды на развал Европы не оправдались? М. Хазин ― Ой, вот постановка вопроса на самом деле совершенно некорректная. Дело в том, что, что такое развал Европы. Во-первых, Европа все-таки большая, до Урала. В каком смысле развал? О. Журавлева ― ЕС например. М. Хазин ― ЕС уже раскалывается. Великобритания уже отходит. О. Журавлева ― А Франция могла бы отойти. М. Хазин ― Понимаете, для того чтобы ответить на вопрос такого толка, необходимо, прежде всего, понять, в рамках какой модели мы это обсуждаем. То есть это что, вот этот раскол. По каким причинам. Какие объективные факторы в пользу этого раскола. Кто в этом заинтересован. Кто наоборот в этом не заинтересован. Вот до тех пор, пока это непонятно, говорить бессмысленно. Вот я приведу пример. Я впервые сказал, что Трамп может стать президентом США, могу просто сказать день и час. Это было 5 ноября 2014 года в районе 10 утра. В городе Дейтоне штата Огайо на заседании Дортмундской конференции. Обсуждались промежуточные выборы в США, которые завершились 4 числа накануне. И там я сказал, что феноменальная победа республиканской партии на промежуточных выборах, она неслучайна, под этим есть экономические механизмы. И что есть два сценария: либо мы спасаем финансовую элиту ценой экономики США, либо мы пытаемся спасти экономику США. Но тогда извините, полетит финансовая элита. И соответственно первый сценарий это Клинтон, а второй сценарий – нет пока человека. Но этот человек будет выдвинут и он может стать президентом. Этим человеком оказался Трамп. В 14-м году еще никто не знал, что так будет. И он выиграл. Вот для ситуации Франции понимать нужно следующее. Первое: экономическая модель либеральная для ЕС явно зашла в тупик. О. Журавлева ― Вот как. М. Хазин ― И они сейчас ищут для себя какой-то новый вариант. Мы это очень хорошо видим, потому что череда этих вот либеральных президентов, из которых предпоследний Саркози, а последний Олланд, четко показало, что нет выхода. О. Журавлева ― Они для вас абсолютно либеральные. М. Хазин ― Да, конечно. Еще раз повторяю, они сами могут быть какими угодно, они находятся в рамках либеральной экономической модели, которая в Брюсселе определяется. Их личные интересы, Олланд формально социалист, именно при нем была принята целая куча либеральных решений. Например, однополые браки. Что, в общем, в католической стране Франции, там были довольно серьезные демонстрации. Людям это сильно не нравится. Но дело не в этом. Еще раз повторю, когда у вас есть некоторая базовая модель, то и один человек ничего изменить не может. Мы видим, с какими серьезными проблемами столкнулся Трамп, который в общем, уже все понимают, что эта модель больше, она экономически больше невозможна, нужно что-то другое. Что – пока никто не знает. Вообще никто не знает. Так вот, вопрос. Как связан, например, Брекзит, то есть выход Великобритании и выборы во Франции. Многие говорят: ну вот, Ле Пен это продолжение Брекзита. Не так. Точнее сказать, не совсем так. Дело в том, что не следует считать, что если британцы нас не любят, как это «англичанка гадит», то это означает, что они глупые. Если уж они решили выходить из ЕС, то это не только значит, что они не видят будущего в рамках ЕС, у них должен быть какой-то альтернативный план. Какой альтернативный план может быть. Современная экономика это экономика рынков. Рынков сбыта. Поэтому если Великобритания выходит – она должна себе выискивать альтернативные рынки сбыта. И у Великобритании, скорее всего, было несколько планов на эту тему. Первый план как мне кажется, тут я не настаиваю, это некоторая ретроспектива и некоторая гипотеза, состоял в том, что сделать зону фунта стерлингов на основе арабского мира. Потому что арабы вот все от Марокко до Ирака, они в общем, неприкаянные. Они никому не нужны. О. Журавлева ― Никому не нужны арабы. М. Хазин ― Да. Никто не хочет с ними дружить. Одно время это пыталась делать Турция, но тут выяснилось, что ислам достаточно агрессивный по сравнению с тем периодом, когда была Османская империя, этого категорически не хочет. По этой причине Турцию стали пихать на север к нам. А у Британии была идея объединить арабский мир, тем более что она там пользуется большим влиянием, но тут проблема возникла, потому что для того чтобы объединить достаточно склочных арабов, нужна была какая-то сверхидея, которая бы их очень сильно бы воодушевила. Эта сверхидея абсолютно понятная. Это ликвидация Израиля. Я подозреваю, что вся эта схема была выстроена на то, что вот придет в США к власти Клинтон, у которой сложные отношения с Израилем и этот план будет реализован. А пришел Трамп. И в общем, все понимают, что впарить Трампу идею ликвидации Израиля это дело сильно более сложное, чем Клинтон. И по этой причине начался вариант запасной. Какой? Великобритании для того, чтобы получить рынки, нужно расколоть ЕС. С его дико мощными механизмами защиты внутренних рынков. Уже, собственно начались конфликты по части выхода Британии, ребята, вы выходите, ваши товары на наши рынки мы больше не пустим. А уже был пример в истории, когда Великобритания расколола потенциальный альянс Франции и Германии. Это была ситуация середины 19 века, когда Ротшильды французские провели сначала в президенты, а потом и в императоры Франции Наполеона Третьего. М.Хазин:Экономическая модель либеральная для ЕС явно зашла в тупик О. Журавлева ― Так. Помогло? М. Хазин ― Разумеется. Франция после этого на сто лет попала в обойму британскую. И сто лет воевала с Германией. О. Журавлева ― А зачем это Ротшильдам было надо? М. Хазин ― Потому что им не нужен был мощный кулак в континентальной Европе, который бы противостоял Великобритании. Сегодня ситуация аналогичная. Если Франция и Германия начинают ссориться, то в этом случае, во-первых, Британия может рассчитывать на получение разного рода рынков. Поскольку всегда можно либо рассчитывать на Францию против Германии, либо на Германию против Франции и соответственно нет очень мощного антибританского кулака в континентальной Европе. Имеется еще одно обстоятельство такое немножко экзистенциальное. О. Журавлева ― Можно мы к нему перейдем в следующей части программы. Я только совсем коротенькую фразу от вас хотела услышать. Макрона поставили англичане? М. Хазин ― Макрон это проект французских Ротшильдов, которые вместе с британскими все-таки одна семья. Да. О. Журавлева ― Так. На этом интересном месте мы делаем перерыв. Это «Особое мнение» экономиста Михаила Хазина. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся. РЕКЛАМА О. Журавлева ― И снова с вами программа «Особое мнение». В студии экономист Михаил Хазин, который нам обещал еще экзистенциальную часть французских выборов и развала Европы. М. Хазин ― Дело в том, что у нас Шотландия все время намекает, что она может выйти из Великобритании, оставив ее… О. Журавлева ― Она уже лет 500 на это намекает. М. Хазин ― 500 лет назад они объединились. Соответственно проблема в том, что Шотландия очень близка Франции. И вот сейчас после Брекзита вероятность того, что Шотландия выйдет – достаточно велика. О. Журавлева ― Подождите, она близка Франции, потому что Мария Стюарт была замужем за Франциском. Я сейчас уже просто потеряла нить. М. Хазин ― Мария Стюарт не просто была замужем за Франциском Вторым, ее мама герцогиня де Гиз француженка наполовину… О. Журавлева ― И это сейчас очень важно. М. Хазин ― Это сейчас очень важно, да. Вообще Шотландия очень специфическая страна. Но вот ощущения их близости к континентальной Европе очень сильны. Поэтому выход Великобритании из ЕС может привести к тому, что она из Великобритании станет просто Британией. О. Журавлева ― А Шотландия примкнет… М. Хазин ― Да, и она уже рассматривает вопрос. Говорит, а если мы сейчас референдум проведем, вы нас автоматом в ЕС примете. Так вот, это все экзистенциальное. Вы меня все основания просите объективные. А это ощущения. Есть у меня представление о том, что с точки зрения единства остатков ЕС без Великобритании, Макрон куда более опасная фигура, куда более вредный жук в муравейнике, чем Марин Ле Пен. О. Журавлева ― Почему? М. Хазин ― Потому что Марин Ле Пен она заинтересована в чем — она хочет сделать мощное ядро франко-германское и выкинуть разного рода нахлебников. Типа Восточной Европы, которые были нужны в 90-2000 годы и для того чтобы зафиксировать поражение СССР в холодной войне, и для того чтобы увеличить рынки сбыта германской продукции и денег хватало. А сегодня денег не хватает, и по этой причине надо бы их куда-нибудь отправить. Поэтому логика такая. Вот мы сейчас сделаем Европу двух скоростей, то есть фактически есть франко-германский центр, а все остальное как бы… О. Журавлева ― То есть вы считаете, что Марин Ле Пен обещала не из ЕС выйти, а остальных оттуда выкинуть. М. Хазин ― Скорее, да. Потому что с Германией она ругаться не собиралась. О. Журавлева ― А Макрон что планировал? М. Хазин ― Макрон будет делать, вот у меня ощущение такое, что он будет делать следующее. Он будет говорить: наша задача защитить единство ЕС, а Германия этому мешает. И поэтому… О. Журавлева ― То есть он как бы антигерманский. М.Хазин:Все понимают,что впарить Трампу идею ликвидации Израиля-дело сильно более сложное,чем Клинтон М. Хазин ― …и будет ссориться вот на этом основании с Германией. А в Германии проблемы состоят в том, что все говорят, ну Германия-то главная. Ну, плати. Полякам дай, венграм дай. Грекам дай. Всем дай. А в Германии мы знаем, что у Меркель уже проблемы. Да, она, скорее всего, выиграет вот эти выборы. Но по той же самой причине – нет сегодня в Германии сил, которые могут предъявить какую-то альтернативную модель. Меркель тоже не может, потому что старая модель уже тоже не работает, но пока еще привычка действует. Немцы очень консервативные люди. О. Журавлева ― Не нам это говорить, у которых тоже есть привычки, от которых трудно отказаться. М. Хазин ― Мы тоже консервативны. На самом деле все люди консервативные, но некоторые консервативнее. Так вот, основная проблема состоит в том, вот либеральной общественности, что они-то рассчитывали, что будет как в США, то есть представитель либеральной общественности. А что такое либерал в современном понимании. Знаете вот, демократия это власть демократов. А либерализм это власть финансистов. О. Журавлева ― Интересная трактовка. Тоже надо записать. М. Хазин ― Почему, она такая жизненная. О. Журавлева ― А мне казалось «либеро» — это от свободы происходит, а не от финансистов. М. Хазин ― Нужно понимать, что в книжках оно, конечно, написано, но серьезные люди уважаемые всегда в реальности немножко от книжек отступают. И делают так, как им удобнее. О. Журавлева ― У вас просто своя система терминов. Это просто нужно понимать. Хорошо. Более-менее мы поняли, с Францией все будет сложно и с ЕС еще сложнее. А Россия в чем была заинтересована на этих выборах? Действительно мы так любим Ле Пен, что она нам очень была нужна? М. Хазин ― Это тоже вопрос хороший. А мы любили Трампа или нет? О. Журавлева ― В какой-то момент прям обожали. М. Хазин ― А зачем? О. Журавлева ― У меня к вам такой же вопрос. М. Хазин ― У меня произошел конфуз в жизни, я участвовал в выборах в ГД. И все меня спрашивали: зачем, ты сбрендил что ли. Ты-то не политик, прости господи. А я на это объяснял, что ребята, я понимаю, что Трамп может стать президентом США. И под это дело нужно у нас выстраивать механизмы работы с Трампом. Я понимал… О. Журавлева ― А работы с Хиллари у нас были механизмы? М. Хазин ― … что патриотическая партия, если она… Я не могу работать с Хиллари. У меня с ней идеологические разногласия. На самом деле идеологическая схватка между Трампом и Клинтон это один к одному, та схватка, из-за которой мне пришлось уйти с госслужбы в конце 90-х. То есть это схватка: либо мы строим либеральную экономику, то есть господство финансистов, либо мы строим другую экономику. Вот я… О. Журавлева ― Название которой никто не знает и как строить не знает никто. М. Хазин ― Тут тоже есть варианты. Условно говоря, что мы будем строить национальный промышленный капитализм. Очень условно. У нас сегодня не национальный капитализм, у нас сегодня компрадорский капитализм, потому что финансисты они не могут быть национальными, капитал он глобален, как нас учил… О. Журавлева ― А Путин самый главный финансист? М. Хазин ― А Путин в этом смысле у него очень интересный статус. Он арбитр. Он пришел во власть в 2000 году, когда все решения уже были приняты. Я напомню, я ушел в 1998-м. И собственно вот последняя попытка сделать что-то такое национально-ориентированное это было правительство Примакова, которое рухнуло в мае 1999 года. А Путин пришел уже в 2000. Его двигали, но он был только одной из  нескольких альтернативных фигур. Я напомню, что был Аксененко, был Степашин, в общем, были разные варианты. Но пришел он как арбитр. Потому что нужно было разбираться с внутриэлитными конфликтами. Чтобы олигархические группы, воюя друг с другом, чтобы был такой внутриолигархический суд. Куда можно было бы обратиться… О. Журавлева ― Мы знаем, кого посадили в результате, а кого оставили. М. Хазин ― Выгнали тех, кто как раз не соглашался. То есть это был общеэлитный консенсус, который Путин только реализовал. Трех человек: Березовского, Гусинского, Ходорковского. Ровно потому что они считали себя умнее других и не считали необходимым прислушиваться к окружающим. Олигархам. О. Журавлева ― А арбитр не стал в результате самым главным над ними? М. Хазин ― Нет. И он 8 лет себя воспринимал как арбитра, потом он сказал: я устал, я работал как раб на галерах и я ухожу. О. Журавлева ― Да что вы? М.Хазин:Полякам дай, венграм дай. Грекам дай. Всем дай. А в Германии мы знаем, что у Меркель уже проблемы М. Хазин ― И ушел. Дальше, как только он ушел, наступил кризис 2008 года, стало понятно, что не справляются без него и он вернулся. О. Журавлева ― Он вообще премьер-министром был. М. Хазин ― Это неважно совершенно, потому что он не занимался управлением ни экономикой, ни еще чем-то. Это был его такой статус для того, чтобы люди понимали, что он имеет право продолжать оставаться арбитром. Не Медведев был арбитром. А дальше, когда стало понятно, что дело плохо, он решил не просто вернуться, а вернуться уже не с мандатом от элиты, а с мандатом от народа. Именно по этой причине было организован Болотный процесс, вот это принципиальное отличие Болотного процесса от того, что было 26 марта. Потому что тогда это было абсолютно четко организованное за деньги мероприятие… О. Журавлева ― За какие деньги? М. Хазин ― Кто их выдавал и как — это вопрос сложный. Я не знаю. Но это был организованный процесс, целью которого было не допустить, чтобы Путин получил мандат народа. Не получилось. Он не просто выиграл выборы, но и с точки зрения общества эти выборы он выиграл честно. О. Журавлева ― Михаил Хазин со своим особым, очень особым мнением. Мы вернемся после небольшого перерыва. НОВОСТИ О. Журавлева ― И снова с вами программа «Особое мнение». Михаил, народ интересуется, раз мы вышли уже на фигуру Владимира Путина. То во-первых, как вы себе видите до и после выборов. Путина же выберут, правильно. М. Хазин ― А я вообще себе не представляю. Знаете, это примерно когда он шел на выборы в 2012 году, он имел в виду, что он будет президентом от народа. Собственно из-за этого вся была, еще раз повторяю, Болотная операция. Почему? – потому что олигархи вполне резонно понимали, что если он станет президентом от народа, он же может обидеть олигархов. О. Журавлева ― Так он уже всех олигархов выкосил к тому моменту. М. Хазин ― Нет. Ну что вы. Еще далеко не всех. О. Журавлева ― Я прошу прощения, просто в скобочках пометим: значит Болотную организовали олигархи, чтобы Путин не смог избраться от народа. М. Хазин ― Да, я думаю, не просто олигархи, а олигархи «семейные». Но дело не в этом. А дело в том, что сегодня как раз основная проблема, с которой столкнулся Путин, та же самая проблема, с которой сталкивается Франция, США в лице Трампа – это полное отсутствие какого бы то ни было понятного и внятного конструктивного сценария. Именно по этой причине, если вы смотрите сплетни в Интернете, я просто СМИ не смотрю, то там все время вылезают разные политологи и с очень умным видом говорят, что Путин не хочет идти на следующий срок. О. Журавлева ― Вы просто в специальных местах ищете эти мнения. Хорошо. А вы как считаете? М. Хазин ― У меня лента. Я считаю, что ему в общем, ну, во-первых, он не является фанатом власти. О. Журавлева ― Да? М. Хазин ― Да. Вот у нас есть люди, которые оттого, что они занимают высокие должности, испытывают непрерывный такой оргазм. Вот он не испытывает. Наоборот его это страшно раздражает. О. Журавлева ― Это как в песне про водочку: мучаемся, но пьем. М.Хазин:Навальный не политическая фигура. Это проект М. Хазин ― Да. Мучаемся, но пьем. Так вот по этой причине я думаю, что если бы у него была возможность уйти, он бы ушел. Но это достаточно сложно сделать, потому что… О. Журавлева ― Почему нет? По-простому можно объяснить. Почему нельзя уйти, стать председателем Верховного суда, почетным президентом Академии наук. М. Хазин ― Нет модели безопасности. Не для него лично, а для колоссального количества людей. Для всей верхушки. Грубо говоря, вся элита сильно подозревает, что если уйдет Путин и опять вернется кто-нибудь вроде того, что было с 2008 по 2012 год, то все пойдет вразнос… О. Журавлева ― Так это их собственный Медведев. Я прошу прощения. А не какой-нибудь чужой. М. Хазин ― Но он же не справился. О. Журавлева ― В каких-то ситуациях он все придержал, место грел. Ушел по первому свистку. М. Хазин ― Причем здесь это. Это его личные отношения. Речь идет об управлении страной. О. Журавлева ― То есть Путин справляется. Медведев не справляется. М. Хазин ― Тогда были деньги, еще оставались, а сегодня их нет. Поэтому все понимают, что если придет человек слабый, неважно, в каких ты отношениях, то все. Это катастрофа. Это все прекрасно понимают. О. Журавлева ― А сейчас катастрофы пока еще нет? М. Хазин ― Дело к ней идет постепенно. Но пока еще нет. Но я думаю, что и дойдет. Потому что нет конструктивного сценария. Как выходить на уровень экономического роста. Вот это вещь, меня постоянно спрашивают: является ли преступницей Набиуллина; является ли преступником Силуанов; является ли преступником Дворкович. Еще чего-то. О. Журавлева ― Является ли преступником Путин кстати. М. Хазин ― Нет, с точки зрения экономических интересов. Речь идет о конкретных экономических решениях, которые приводят, например, Набиуллина устроила девальвацию, в результате из страны утекло 200 млрд. долларов капитала. О. Журавлева ― Кто Набиуллину назначал? М. Хазин ― Это неважно совершенно. О. Журавлева ― Почему? М. Хазин ― Потому что, потому что после того как она назначена, она действует в пределах своих полномочий. Она решения принимала в пределах своих полномочий. Ей не Путин говорил делать девальвацию, она сама ее сделала. О. Журавлева ― Но потом он ей пожимал руку и благодарил. Значит, он согласен. М. Хазин ― Совершенно верно. Это вопрос. И ответ на самом деле следующий: Набиуллина действует в рамках некоторой модели. Вот той самой либерально-финансовой. То есть она исходит из следующей логики: мы – часть мировой долларовой системы. И как часть мировой долларовой системы мы должны быть лояльны к этой системе. У этой системы проблемы с ликвидностью, поэтому мы должны дать ей ликвидность. А если мы ей не дадим, то в этом случае все пойдет вразнос, и нам же будет хуже. Это логика. О. Журавлева ― И Путин с ней согласен, я правильно понимаю? М. Хазин ― И Путин не готов сегодня эту логику менять. Он может быть с ней не согласен внутренне, но менять он ее не готов. Так вот, проблема состоит в том, что сегодня уже понятно, что у этой логики нет будущего. Что эти деньги, которые мы отдали, нам назад в виде инвестиций не придут. О. Журавлева ― А вы знаете, почему? М. Хазин ― Я знаю, почему, конечно. О. Журавлева ― А вы знаете, у нас еще с Крымом была такая история. М. Хазин ― О, это не имеет никакого отношения к делу. Вообще. О. Журавлева ― И санкции тоже? М.Хазин:Если уйдет Путин и опять вернется вроде того, что было с 2008 по 2012, все пойдет вразнос М. Хазин ― Никакого. Я не знаю, есть такая организация – Фонд экономических исследований Михаила Хазина. И мы пишем обзоры прессы. И там, в том числе я прочитал, что товарищ Бжезинский к новому году издал некий доклад, в котором он написал о том, что в Восточной Европе не только на Украине, во всей Восточной Европе в ближайшие 10-15 лет будут серьезные изменения границ. Ну, просто нужно понимать, что Крым это только начало некого большого процесса. О. Журавлева ― Подождите. Вы говорите об экономических исследованиях или об обзорах прессы? Мало ли что где было написано. М. Хазин ― Еще раз говорю, если у вас человек масштаба Бжезинского открыто пишет об этом, это означает, что все уже поняли, что этого не избежать. О. Журавлева ― А почему тогда такая была реакция? М. Хазин ― Потому что очень надеялись, что удастся остановить. О. Журавлева ― Остановить не удастся. Дальше что будет? М. Хазин ― Остановить не удалось. Еще два года назад с небольшим были надежды, что вот эти негативные процессы удастся остановить. О. Журавлева ― То есть присоединение Крыма это часть негативного процесса. М. Хазин ― У меня таких иллюзий не было. Еще раз повторяю, Крым в данном случае это следствие некоторых процессов. Конкретно которые состоят в следующем – что Восточная Европа входит в тот самый процесс, который был в ней в 30-е годы, когда по всей Западной Европе за исключением Чехословакии и Великобритании были, в общем, фактически фашистские диктатуры. Практически по всей Европе. От Финляндии до Греции, в Италии, Испании. Всюду. Потому что это единственный способ сохранить некоторую стабильность в условиях жесточайшего экономического кризиса. О. Журавлева ― Мы знаем, чем кончилась эта стабильность. М. Хазин ― Да, мы знаем. По этой причине, Украина она просто первая на этом пути. Одна из первых. О. Журавлева ― То есть развитие идет не по спирали, а просто по кругу. М. Хазин ― Ну как китайцы считают, что циклически устроено время. О. Журавлева ― Михаил, я прошу прощения, если можно буквально немножко у нас осталось времени. Я хотела бы услышать от вас, как вы видите новинку, вам как москвичу это интересно наверняка. Новинку с реновацией. Почему сейчас, почему так и для чего. М. Хазин ― Я бы сказал так. Вы знаете, есть такая штука – типовое поведение. Вот люди, попадая, если ситуация не меняется, то, попадая в типовую ситуацию, действуют типовым образом. Условно говоря, если вы выиграли приватизационный конкурс, первое что вы делаете – выводите из этого предприятия, которое получили, все ликвидные активы. Мгновенно. Классический пример  — история иска «Роснефти» к »Башнефти». Казалось бы, все нормально, тут уже все хорошо. Все равно вывели все ликвидные активы. О. Журавлева ― Знаете почему – потому что доверия нет и перспектив нет. М. Хазин ― Доверие еще раз говорю, я же не говорю что неправильно, я просто говорю, что типовая ситуация. О. Журавлева ― Так, а с пятиэтажками что? М. Хазин ― Ситуация следующая. Возникла мысль, что если сделать некий процесс, то он улучшит отношения значительной части российского общества в лице москвичей к власти. Но как только это решение наверху было принято, оно немедленно спустилось вниз к исполнителям, которые немедленно прикинули, сколько можно украсть. По этой причине все акты, даже пока еще не принятые, а только проекты написаны так, чтобы можно было взять все, что захочется, и чтобы ответственности за это не было никакой. Вот скажем, есть в Москве дома, которые разрушаются, но в программу не попали. Почему? Их не хочется брать. Не интересно. О. Журавлева ― Место плохое. М.Хазин:Он (Путин)арбитр. Он пришел во власть в 2000 году, когда все решения уже были приняты М. Хазин ― Не хочется. И при этом соответственно если у человека отбирают жилье, то что он получит, где он получит, когда – никаких нет и нигде ничего не написано. Вот это совершенно классический случай. Это одно и то же. Как только вы принимаете решение, что у вас чиновники не несут ответственность за свои действия, любая попытка вменить им даже содержательную идею, кончается вот так… И в результате что мы получаем – что, в конце концов, поскольку выборы 2018 года вот они, если бы они были не в 18-м году, а в 19-м, можно было бы все быстро провернуть в надежде, что к выборам все забудется. Поскольку выборы вот они, я не исключаю, что тема будет закрыта. Ровно потому что она приведет к негативным политическим аспектам. Но, в общем и целом, если смотреть на все это вместе: США, Франция, Украина, Россия и Китай, между прочим, тоже самое – не видно никакой конструктивной перспективы. Вообще никакой. И по этой причине все начинают заниматься тактическими играми, и как бы где-нибудь чего-нибудь захомячить. О. Журавлева ― Но страшно же. Сейчас захомячишь, послезавтра придут, отнимут. М. Хазин ― Ну да, страшно, но если не захомячишь, тогда точно у тебя ничего не будет. А, кроме того, эта привычка – захомячивать — она уже выработалась, вот они и захомячивают. То есть это проблема, вот мы все говорим, что нет фигур в политическом поле Европы. Ну так по большому счету… О. Журавлева ― Сейчас одна фигура находится в политическом поле, поехала лечиться туда. Почему выпустили, кстати, эту фигуру? М. Хазин ― Кого? О. Журавлева ― Навального. М. Хазин ― Ну Навальный не политическая фигура. Это проект. Поэтому те, кто руководит проектом, решили, а почему бы ни выпустить. Смотрите, вы не смотрели дебаты между Макроном и Ле Пен? Последние. О. Журавлева ― Очень фрагментарно. М. Хазин ― Тем не менее, видно, что ни Макрон, ни Ле Пен это даже не Ширак, который выглядел мелким по сравнению с Миттераном, который выглядел мелким по сравнению с де Голлем. Понимаете, да, мельчают. О. Журавлева ― Мельчают люди. М. Хазин ― Да. О. Журавлева ― Все идет по кругу, перспектив никаких. М. Хазин ― Есть по этому поводу неприличный анекдот. Про двух карликов… О. Журавлева ― Давайте вы расскажете этот анекдот после. Спасибо большое. Михаил Хазин, экономист со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго. М. Хазин ― До свидания.

Ссылка на источник