Я человек темный и невежественный. В театр не хожу, и судить о величии Кирилла Серебренникова могу, только опираясь на мнения уважаемых мною людей. Судя по тому, как возмутились – причем, немедленно – актеры, режиссеры, писатели и просто приличные граждане, я понимаю, что происходит что-то из ряда вон. При этом я хочу заметить, что о некоторых вещах мы все-таки не можем судить достоверно. Про суть дела ничего током непонятно. Нам симпатичен Серебренников и совсем не симпатичны обыски и те, кто их проводят, но я не готов автоматически, только на основании симпатий и антипатий клеймить позором власти, которые хотят раздавить свободу мысли и творчества. Я, к сожалению, вполне допускаю, что дело о растратах может быть реальным. «Гоголь-центр» – государственное учреждение. А там, где государственные деньги – там повсеместно воровство. И вокруг либерального, но государственного театра вполне могут быть такие же жулики, как и везде. Я не могу об этом судить достоверно, но есть вещи, которые на данный момент уже совершенно очевидны. Важно не только, где и у кого проводят обыск – а еще и как это делается. Причем, первая моя реакция была такой, что ничего невероятного не происходит, ничего такого, с чем мы не сталкивались бы раньше. Но ведь это как раз и ненормально, если безобразия перестают нас удивлять и начинают казаться нормой жизни. Обыски проводятся без решения суда. Это исключительная мера, когда речь идет о чем-то экстраординарном и суперсрочном. Каким образом растрата в театре и дело, заведенное еще два года назад стали сверхсрочными и экстраординарными, что обыски проводятся в стиле войсковой операции без судебного постановления? Актеры репетируют, но их сгоняют всех в зал и отбирают мобильные телефоны. Два простых вопроса: что будет, если кто-то из них вдруг выйдет из театра и что будет, если кто-то сделает звонок по телефону? Или они все там банда расхитителей, а заодно убийц и садистов? Потому что подобным образом изолируют подозреваемых во время внезапных налетов на гнезда мафии… ну, или на штабы оппозиционеров. Потом, правда, разрешают поесть и сходить в туалет. И это, конечно, выглядит как благодеяние. Ты пришел на работу, а вместо этого сидишь взаперти, без связи, но зато тебе вдруг разрешают сходить по нужде и съесть пирожок. Ты ни в чем не виноват, но свободу твою уже ограничили. Неповторимые чувства! А журналистам – тем вообще не привыкать. Пришел на место событий, хочешь выяснить, что к чему, а тебя уже спихивают с лестницы, и требуют разрешений на съемку, которые тебе по закону не нужны. Но заметьте: виноват не полицейский или следователь, которые сами не знают закона и превышает свои полномочия, а журналист, который выполняет свой профессиональный долг. Во всей этой истории нам важно помнить, что Кирилл Серебренников – известный человек и за него моментально готовы заступиться сотни авторитетных в обществе людей. Но таких обысков проводятся в стране десятки. Только все выглядит куда жестче, а попадают люди куда менее знаменитые. И мы здесь имеем дело с обычной практикой – просто коснулась она не рядового человека и нерядового театра.

Ссылка на источник