М.Ганапольский ― Здравствуйте. Когда я открыл утром Твиттер, то рядом стояли две новости. Одна про Антона Носика, а  вторая про Илью Глазунова. Как только я скользнул взглядом новость про Антона, я вскрикнул. Это требует пояснения, это важно. Поскольку я уже не молод, то весьма спокойно отношусь к сообщениям про смерть известных людей, моих современников. Увидев подобную новость, я молча киваю головой, ибо, конечно, жалко человека. Иногда я делаю перепост, написав сверху «большая потеря», или «жалко человека», но никогда не пишу «как мы теперь без него», или «дальше жить бессмысленно», ибо прекрасно понимаю, что без всех мы сможем жить – так устроен мир. После смерти многих моих близких, я понимаю, как это работает: сначала ужас потери, а потом этот ужас как будто покрывается каким-то тонким льдом. Далее этот лед незаметно становится толще, а потом все как-то отдаляется, и через несколько лет ушедший близкий иногда пробьется к тебе через фотографию, или предмет, который случайно попал под руку и был для вас обоих любимым и значимым. Поэтому тут важна первая реакция. По фамилии Глазунов я просто скользнул взглядом, ибо этот человек – конечно же, не хочу ничего сказать плохого о нем, никем для меня не был. Мы жили как на разных планетах: он рисовал картины, которые мне не нравились, он занимал жизненную позицию, крайне мне чуждую. Он, видимо, был выдающимся художником, но  не в моей жизни, и царство ему небесное. Что касается Носика, то тут дело другое. Мы почти не были знакомы, я не очень интересовался его прошлой или нынешней жизнью, мы были географически далеко, но неким странным образом он все время был рядом со мной. Думаю, не я один делю людей, которые пишут в  интернете на обычных и тех, которых ты  «Must Read», «должен читать». Так вот Носик был один из тех немногих, которых я читал в обязательном порядке. Я не считаю себя глупым человеком, но мне нужно было обязательно знать, а что думает именно он. И я читал его часто огромные материалы, изобилующие ссылками, отсылками и примерами, его «Живой журнал» возвращал меня к забытой традиции читать длинные тексты, ибо его тексты были нагружены важными мыслями и  выводами. Он  был как модные теперь переносные аккумуляторы, от которых подзаряжают телефоны. Я бы назвал любые его писания интеллектуальной санацией, которая необходима как чистка зубов в ежедневном режиме. Еще в  его писаниях трудно было определить его возраст – можно было дать и 70  — по глубине выводов, по тончавшему пониманию каких-то неписанных законов жизни и развития общества. А  по мировоззрению, по тяге к переменам, по  неприятию совковой затхлости, он  был не старше той самой школоты, которая бегает с шариками с именем Навального. И я вскрикнул ровно потому, что понял — за секунду, за долю секунды, — этого больше не будет. Вот жил человек и дарил мне все это, и вдруг он умер, что за безобразие, кто разрешил? Вообще-то я точно знаю, что есть в мире какие-то правила, которые мы себе придумали, потому что они естественны: к примеру, дети не должны умирать раньше родителей, или жены раньше мужей. То же касается интеллектуалов – они вообще должны жить вечно, ведь  их мысли стали для нас ежедневным наркотиком. Поэтому Антон Носик неправ, что умер. Конечно же, пройдет пару лет и память про Антона покроется этим ледком забвения, особенно если учесть, что он писал обо всем злободневном и актуальным, его работы не были направлены в диссертационную вечность – во всяком случае, я таких не видел. Может, и  есть. Но у тех, кто его знал, останется послевкусие его жизни  — я это так называю. Вот это самое важное в памяти о человеке. Память о человеке это совсем не  памятник ему, не тома о нем написанные. Просто будет кто-то разговаривать лет через 20 о чем-то социальном или интересном, и вдруг всплывет фамилия Носика. И если вы будете при этом разговоре, то проследите за лицами людей  — на них будет отчетливое сожаление и горечь, сколько бы лет ни прошло. Как и на вашем лице сейчас, если вы знали замечательного Антона Носика. Здравствуйте, Это программа «Итоги недели без Евгения Киселева», Соломин, сегодня Позняков, Ганапольский. Здравствуйте, уважаемые коллеги. Добрый вечер. Давайте начнем. «Событие недели». А.Соломин ― Вот послушайте, что по итогам события недели – того события, которое мы выбрали, написал Дональд Трамп в своем Твиттере, послушайте и попытайтесь это представить или прочувствовать: «Я дважды решительно надавил на президента Путина о  вмешательстве России в наши выборы. Он яростно отрицал это. Я уже высказал свое мнение: мы договорились о прекращении огня в некоторых частых Сирии, что спасет жизни людей. Теперь пришло время двигаться вперед в конструктивной работе с  Россией. Мы с Путиным обсуждали вопросы о создании подразделений по кибербезопасности» — умилительное, не правда ли, такое достаточно скорое единение двух политических лидеров, которым предписано было друг с другом если не воевать, то, во всяком случае, сильно ругаться. Потому что сейчас и  Америка не  очень понимает, что делает Трамп. И почему он так нерешительно надавил на него, что Путин яростно его переубеждал о своем вмешательстве в американские выборы. И не поймут Путина здесь, потому что здесь люди уже вообще ничего не понимают — то Трамп «чмо», то  Трамп не »чмо», то Обама «чмо», то Обама не »чмо». И вот эти вот резкие перипетии, резкие перемены геополитических настроений мира, они нашему человеку мало того что не близки, непонятны ему. И поэтому мне кажется, что встреча в верхах, которая, безусловно, отмечена как прорывная встреча для российского и американского лидеров, будет, видимо, непонятой ни истэблишментом, ни населением двух стран, которые они представляют. Тем не менее, мы сделали это событием недели, потому что действительно страны  — ну, это те страны, которые вот в таком виде не встречались уже давно. Вот Путин встречался с Обамой, они холодно друг на друга смотрели, и мне кажется, наговорили друг другу много гадостей. А Трамп и Путин, судя по всему, гадости если и говорили друг другу, то  весьма формально, потому что они должны были эти гадости сказать. – ну, так им предписано внешней политикой своих государств. Мы  решили задать вам вопрос, он связан с одним из аспектов отношений России и США. Вы знаете наверняка, что параллельно с этим процессом, конечно, можно относиться к этому по-разному, — США назначают специального человека, Курта Волкера, спецпредставителем США по Украине. И говорят, что именно ему сейчас предстоит принимать какие-то ключевые вещи, или давить на  украинское, российское руководство – неважно, — в деле продвижения Минских договоренностей. Пока никто не артикулировал, что США присоединяется к  Нормандской четверке и  такой более широкий формат будет работать. Но увеличение влияния американской администрации на события на востоке Украины происходят. В связи с этим мы решили вас спросить, как вы думаете, способно ли участие США помочь в разрешении конфликта на востоке Украины? Если да, администрация США всесильна, США может помочь в разрешении конфликта на востоке Украины, тогда 660-06-64, если вы в это не верите — 660-06-65. М.Ганапольский ― Знаете, мы тут немножко с вами ущербные люди. Дело в том, что в нашей жизни ничего не происходит, а то, что происходит столь ужасно и  это ужасное не меняется, что мы хотим все и сейчас. Вот я читаю заголовки и я с этими заголовками согласен и сейчас вас переубедю, — правильно? Переубедю? А.Соломин ― И так, и так плохо звучит. М.Ганапольский ― Да, поэтому мы вольны выбирать, что хуже. Значит, смотрите, Трамп – цитата: «пришло время двигаться к конструктивной работе с  Российской Федерацией». Не к любви, не  к половому акту, не к оральному сексу, а  к  конструктивной работе с РФ. Я только  за. Я за конструктивную работу с РФ. Следующий заголовок. Трамп: «Санкции с Путиным не обсуждали. Перемен не будет до решения вопроса Донбасса». Должны были два лидера двух самых больших стран встретиться? Должны были. Должны они были обзнакомиться? Я понимаю, что вот я, например, не хотел. Я бы хотел, чтобы Трамп вошел и  сковородкой сразу Путина огрел. А в ответ Путин бы огрел его сковородкой. Вот нам бывает иногда – поскольку отношение к Путину специфическое, у  части населения, в том числе и  у меня, то бывают и такие желания. Но дипломатия, конечно, шире наших узких либерастических желаний. Значите, вот  передо мной фотография. Не та, над которой обосрался Соловьев, когда все лидеры стран окружают Путина. А.Нарышкин ― Прильнули к нему. М.Ганапольский ― Да, прильнули к нему. Думаю, что наши слушатели знают, что это такое – тщательнее надо, Соловьев, не обсираться. А просто вот передо мной фотография. Они сидят и без переводчика – наверное, Путин хорошо освоил английский, разговаривают. Хорошо, что они разговаривают? Хорошо. Теперь о выводах. Конечно же, ничего не будет. Потому что позиция Путина… Знаете, я тут интересную статью прочитал. Обратите внимание – в интернете есть статья Александра Морозова по поводу этих вот … по  поводу Трампа, Путина, их  встречи. Действительно, Морозов прав – кто ему Трамп? Он столько лет президент России, он стольких президентов видел, он столько их в гробу видал, в гробу политическом, а он все на Олимпе. И будет, когда Трамп уже уйдет. Кто ему Трамп? Поэтому позиция Путина, она, конечно, на мой взгляд, самоубийственная. Но что мы хотим от  Путина, который хуже Громыко сточки зрения «Господина Нет». Позиция такая: нас нет в Донбассе, Мы ничего не делали с проникновением в ваши выборы. У нас нет хакеров, мы прекрасная, мирная страна. Дальше пауза, и он говорит: а теперь, Трамп, все это съешь. Но Трамп, по всей видимости, не совсем лох и есть это не собирается. Поэтому вот все, что было, все и будет. И  Нормандский формат – я понимаю, что, может быть люди сейчас проголосуют, что он будет хорош, но хочу сказать, Алеша Соломин, что для меня это пустотень. По той причине, что со скучающим видом, привычным для Путина, он будет сидеть на  вот этом «нормандском формате» и говорить: мы-то ту при чем? Это гражданская война в Украине. Ну и эти слова, которые он сказал, что «у нас с Украиной много общего» — вот эта вот цитата, которую он сказал на пресс конференции,  — а плохое правительство Украины, вот такое бандитское и нехорошее. Поэтому ничего не будет. И  я надеюсь, что Трамп понял, с кем он встретился. А.Нарышкин ― У меня, если позволите, три соображения по поводу G-20 и встречи Трампа с Путиным. Во-первых, не должно было быть никаких ожиданий и прорывов после того, как они встретились и то, как подавалось это в  СМИ – что они вместо запланированных получасов или 40 минут просидели в два раза больше – это все ерунда, люди знакомились и  это нормально. М.Ганапольский ― Это мы сейчас так говорим. Ты лжешь сам себе. А.Нарышкин ― Спасибо. М.Ганапольский ― На самом деле мы хотели… А.Нарышкин ― Что мы хотели? Чтобы они договорились о чем-то? М.Ганапольский ― Мы хотели, чтобы хотя бы о чем-то они договорились. А.Нарышкин ― Нет. О чем можно договориться? Матвей Юрьевич, Come on, ну что вы? М.Ганапольский ― О Сирии. А.Нарышкин ― И что? Как можно договориться? Как можно встретиться на два часа и внезапно договориться по Сирии? М.Ганапольский ― Если хочешь, то можешь договориться. А.Соломин ― Сложно представить, что могут договориться два человека, которые увиделись друг с другом лично. Способов коммуникации у  России и США предостаточно, на различных уровнях. А.Нарышкин ― Вы знаете, что перед любой договоренностью должен идти длительный процесс. Вспомните ту же Сирию и химическое оружие – сколько сначала об этом говорили до того, как были поставлены финальные подписи. М.Ганапольский ― Ты  лжешь сам себе. А.Нарышкин ― Да что ж  такое? Заладили, а? М.Ганапольский ― Какой-то прорыв хотя бы в чем-то. А.Соломин ― Вот я не вижу здесь какого-то интереса к итогам встречи Путина и Трампа, если честно, что здесь нужно? Что людям нужно? Бутерброд нужен людям, что там Путин с Трампом встречаются? Все равно Путин сделает так, как он захочет. Это же общее представление. А  американцам важно, чтобы Трамп Путину сказал… понимаете, чтобы это не было отчетом перед Путиным о проделанной работе: «вот я, Трамп, назначенный тобой президентом США». М.Ганапольский ― Хорошо, что дальше? А.Нарышкин ― Насчет Трампа у меня еще соображение. Странно, что G-20 закончился накануне и Трампу сутки понадобились, видимо, чтобы еще раз переварить, все эти чувства еще раз через себя пропустить и  вот только  сегодня он серию твиттов выдал по поводу Путина и по поводу того, как он в этом кабинете для переговоров на него нажимал и пытался получить ответы. Трамп, — я в этом убедился, — Трамп склонен к очарованию различными персонажами, различными СМИ, различными деятелями и он очарован в каком-то смысле Путиным. М.ГАНАПОЛЬСКИЙ: Может, это нам так кажется? А.Нарышкин ― Хорошо, — мне так кажется. М.Ганапольский ― Что-то он не сильно очаровался. А.Нарышкин ― Почему? Ну, я  так это вижу, я вижу это по  тональности его твиттов. А.Соломин ― Я художник, я так вижу. А.Нарышкин ― Да, я художник, я так вижу, все, и никаких вопросов не может быть. М.Ганапольский ― Хорошо, договорились. А.Нарышкин ― Другой вопрос, что это очарование не может, в  силу особенности американской политической системы, конвертироваться в  какие-то реальные решения. Каким бы Путин прекрасным ни выступал на  G-20 в ходе общения с Трампом, все равно Трамп не  может выйти и сказать: «Все, мы  санкции отменяем». Потому что так это не работает. А еще наблюдение насчет Путина. Я послушал пресс-конференцию уже после общения с Трампом, такое ощущение, что у Путина по-прежнему особое отношение к Трампу и всей его команде. Как будто бы они его должники. Как он сказал про Трампа, что Трамп телевизионный отличается от Трампа настоящего, — ну, это же унизительно для президента США. В вслушайтесь в эти слова, что нам говорит Путин? Что телевизионный Трамп, Трамп, которого мы все знаем, на самом деле не настоящий, это фейк. Есть фейк-ньюз, а  есть фейк-Трамп, — просто какой-то актер. М.Ганапольский ― Мне кажется, он его похвалил. Он сказал, что он имел в виду, конечно же, что это не  карикатурный человек. А.Нарышкин ― Но он сказал, что Трамп не искренний. М.Ганапольский ― Более глубокий. А.Нарышкин ― Трамп телевизионный это то же самое, что Трамп неискренний. Трамп перед вами это человек, который надевает маску. М.Ганапольский ― Ну, хорошо. А.Нарышкин ― И вспомните еще одну фразу, которую он бросил, что Рекс Тиллерсон, госсекретарь США — Путин перечислял: «это наш орденоносец». Такое ощущение, что Путин живет надеждой, что эти какие-то связи из прошлого, в частности, Тиллерсона с  Россией, они сейчас возьмут, и выстрелял, что-то у них там щелкнет в головах у Трампа и Тиллерсона, они подумают: да, черт возьми, мы должны дружить с Россией, и к черту Сенат и  Конгресс – мы сейчас все отменим. Путин в этом смысле тоже любит заблуждаться. М.Ганапольский ― Давайте хорошей новости будем уделять много внимания, а отсутствующую новость будем ставить на свое место и посылать ее в мусорный ящик. По мне встреча Путина и Трампа это отсутствующая новость. Поэтому вот мы о ней чуть-чуть поговорили, тщательнее работать надо, Владимир Владимирович, наверное, — посоветовал я президенту России, которому мой совет абсолютно не нужен. И позиция, что «нас тут нет», «здесь нас нет», «там нас нет», и  мы здесь ни при чем — наверное, это не несть самое лучшее, что может быть. По мощам и елей. А как проголосовали слушатели? А.Нарышкин ― 64% слушателей считают, что участие США способно помочь в разрешении конфликта на востоке Украины. 64% верят в  лучшее. М.Ганапольский ― То есть, там общий вопрос, там нет указания формата? Просто участие США? А.Соломин ― Конечно. М.Ганапольский ― А, тогда извините. Тогда я согласен с большинством. А.Нарышкин ― У Евгения Киселева тоже есть, что сказать – он как раз комментирует эту тему: итоги саммита G-20 и  в первую очередь встречу Трампа и Путина. Послушаем. Е.Киселев ― Мне кажется, что пока на самом деле мы слишком мало знаем о том, как в действительности прошла встреча Путина и Трампа. Во всяком случае, очень мало для того, чтобы безапелляционно судить, как это делают некоторые комментаторы, — кто из двух президентов выиграл, а кто проиграл. И  даже  что касается того, принял ли Трамп объяснения Путина по поводу кибератак, поверил ли он президенту России, что российских спецслужб там в очередной раз не было, или нет,  — мы, я думаю, еще не раз услышим по этому поводу взаимоисключающие версии. На самом деле встреча, возможно, была не более чем первым знакомством. И все, что на ней было сказано, не накладывает пока ни на Кремль, ни на Белый дом никаких конкретных обязательств. Возможно, именно поэтому так скупы комментарии. Возможно, Трамп и Тиллерсон действительно уступали Путину и Лаврову с точки зрения дипломатического опыта. Возможно, действительно правы те критики, которые, как бывший посол США в Москве, например, Майкл Макфол, говорят, что это было серьезной ошибкой – не взять на встречу искушенных помощников: советника по национальной безопасности Макмастера и советника по всем делам, связанным с Россией, Фиону Хилл. Влиятельный сенатор-республиканец Линси Грэм по  завершении встречи Путина и Трампа так сформулировал общее отношение в Вашингтоне к очередному заокеанскому вояжу Трампа: «Великолепная речь в Варшаве и провальная встреча с Путиным». Напомню, — Трамп в Варшаве сказал буквально следующее – далее цитата: «Мы призываем Россию прекратить свою дестабилизирующую деятельность на Украине и в других регионах, а также свою поддержку враждебных режимов, включая Сирию и Иран. Вместо этого Москва должна присоединиться к сообществу ответственных наций в нашей борьбе с общими врагами и в защиту своей цивилизации». Еще в своей речи в Варшаве Трамп обвинил Россию в экономических преступлениях и кибервойнах, назвав это угрозой всему миру. Американская демократия, система сдержек и противовесов, в любом случае будет мешать Трампу двигаться в направлении улучшения отношений с Россией, даже если бы он того действительно хотел. Плюс этому будут мешать обязательства Соединенных Штатов по отношению к НАТО, к Евросоюзу. И уж пойти на уступки по  Украине России, Трамп точно не сможет. Потому что все обвинения по поводу особых отношений с российскими дипломатами, с  российскими спецслужбами, выдвинутые против людей его ближайшего окружения, никуда не делись – продолжают работать все эти рас следовательские комиссии, продолжается расследование, в частности, увольнения директора ФБР Коми, и самое главное  — американская пресса, особенно либеральная, продолжает против Трампа жестокую войну. Какие уступки России? Мне кажется, значительно более важное событие, нежели встреча Путина и Трампа, и их какой-то невнятный разговор, о котором мы в действительности очень мало знаем, это назначение давнего сторонника жесткой линии в отношении Москвы, Курта Волкера, на  пост спецпредставителя по Украине. В конце концов, именно он будет разрабатывать политику США в этом вопросе – так уж устроена американская политическая жизнь. Так что я не торопился бы говорить, как некоторые, что все пропало. В действительности все впереди. А.Нарышкин ― Это Евгений Киселев в программе «Ганапольское», прервемся на новости и  рекламу, через пять минут продолжим наш эфир. НОВОСТИ М.Ганапольский ― Те же в студии и мы продолжаем. А.Нарышкин ― У меня одно-единственное соображение-замечание к нашей предыдущей теме. Мы  как всегда много времени посвящаем главному событию. Много людей сейчас, как я сказал про Трампа «очарованные», много людей обольщаются в связи с тем, что Трамп что-то говорит, произносит какие-то слова по поводу Украины, и Евгений Киселев живет какими-то надеждами, и, наверное, украинские граждане живут надеждами. Слушайте, оставьте свои надежды – ничего не получится. Не ждите от Трампа ничего хорошего. Потому что посмотрите на ситуацию с  Северной Кореей – по-моему, гораздо проще, чем то, что происходит на Украине. Трамп кидал, раскидывал понты, авианосцы направлял, — да-да, мы не оставим без ответа, сейчас накажем Ким Чен Ына. Отлично: на прошлой неделе протестировали баллистическую межконтинентальную ракету, которая и до США может долететь, и куда угодно. Какой ответ от США, от Трампа? Ничего. Засунул язык к  себе в задницу, и ничего сделать не может. Если он не может расправиться с  Ким Чен Ыном, авианосцы туда направить, разбомбить Пхеньян… М.Ганапольский ― Это ужасно. А.Нарышкин ― Значит, ничего не сможет сделать и по Украине. Так что не беспокойтесь. М.Ганапольский ― Это ужасно – то, что ты говоришь. А.Нарышкин ― Три с половиной года товарищи, в том числе на  Украине,  — ждите следующего президента. С этим ничего у вас не получится. Не вернется к  вам Крым и не будет мира в Донбассе. М.Ганапольский ― Да. Ну, это ты специально провоцируешь, думаешь, что я что-то буду говорить про Украину. А.Нарышкин ― Нет. М.Ганапольский ― Я просто замечу одну вещь. Я  очень надеюсь, что ты это говорил несерьезно, потому что если бы ты сказал это серьёзно, то это значит, что т не понимаешь, что такое политика. И что он не министр обороны и не начальник генштаба – Трамп – а он президент. Он политический руководитель США. Поэтому, прежде чем бросать своих солдат на какую-то войну, чтобы, например, погибла Южная Корея, — а наверное, ты читал, они понимают, что первый удар будет по Южной Корее, как сателлита США. Ты должен понимать, что лучше, когда пушки молчат. А.Нарышкин ― История Северной Кореи показала, что Трамп трепло. Поэтому ждать чего-то по Украине… М.Ганапольский ― Извини, с какого бодуна? Ты что думаешь, что я ничего не читаю и ничего не  знаю? Ты читал ли новость, дорогой Нарышкин, что Китайская Народная республика наша славная полностью разорвала военное сотрудничество с Северной Кореей? А.Нарышкин ― Да, читал, конечно. М.Ганапольский ― А с чего бы это? Да неужели она сама захотела? А.Нарышкин ― Не знаю. М.Ганапольский ― Давай не продолжать этот разговор просто. Дорогие радиослушатели, не слушайте, пожалуйста, Нарышкина. А.Нарышкин ― Отличный совет. М.Ганапольский ― Он  вас троллит и  провоцирует. Троллит и  провоцирует. А.Нарышкин ― Я сказал то, что думаю. Есть такое выражение «хорошая мысля приходит опосля», такое, может быть, деревенское, но тем не менее. М.Ганапольский ― Тогда твоя настоящая «мысля» надеюсь, придет к концу передачи. Поехали. А.Нарышкин ― Покаюсь? М.Ганапольский ― Можем идти дальше? «Герой недели». А.Соломин ― Мы сегодня еще будем говорить о такого рода саммите, думаю, что «опосля» у  Нарышкина растечется на целый час в  «Дорожной карте». А.Нарышкин ― У меня будет шанс реабилитироваться. А.Соломин ― «Герой». А.Нарышкин ― Елена Милашина, журналист «Новой газеты», которая написала очередной материал, посвященный ситуации в Чечне. В частности, — ну, не знаю, можно ли это назвать обвинениями в адрес чеченского руководства. Тем не менее, есть определенная фактура, со ссылкой на источники в Следственном комитете Чечни и в администрации Чеченской республике о том, что в январе случилась массовая казнь людей, которые были задержаны абсолютно без повода, им не были предъявлены никакие обвинения. «Новая газета» публикует список тех, кто был убит. Этих людей потом быстро, после их гибели захоронили, родственники боятся говорить о  том, что произошло. И есть реакция от чеченского руководства. В частности, министр по делам информации и национальной политики, Джамбулат Умаров сказал, что это ложь. Единственное, что я думаю в этой ситуации важное – в какой-то другой стране такой материал автоматически был бы внимательно изучен правоохранительными органами, была бы публичная реакция МВД, Следственного комитета, кого угодно. Может, даже Путина, — ну, не Путина, президента. Моментально эта история была бы главным событием. Мы бы в нашей программе делали бы это главным событием. Потому что был бы огромный, колоссальный резонанс. А что мы имеем здесь? Есть только комментарий Москальковой, нашего уполномоченного, по поводу этой ситуации, что она вроде как разбирается. И  все, и молчок. И из Чечни вполне ожидаемая реакция: » это ложь». Не  в первый раз чеченские руководители говорят, что все, что пишет «Новая газета», это ложь. А.Соломин ― Мне кажется очень важным еще и тон Милашиной — он совершенно правильный, совершенно журналистский, это не крики «срочно сажайте Кадырова в  тюрьму». Нет, она справедливо замечает: те данные, которые мы представляем, это не доказательства того, что это действительно было. Но это, безусловно, уже повод провести расследование. Если есть подозрение на совершение преступления, то извольте, пожалуйста, институты, давайте работать. Если вы уж называетесь институтами власти, то  давайте делать те вещи, которые прописаны в законах, которые вы должны по закону делать. Это очень важно, что «Новая газета» постоянно об этом власти напоминает. От вас не требует чего-то сверхмерного, от вас не требуют, не знаю, оправдания виновного или наказания невиновного. Вам говорят: займитесь своей работой. Вот есть обращение, есть подозрение. Проверьте, свяжитесь. Ведь этого даже не делается. М.Ганапольский ― Ну, короткое. Во-первых, мне кажется, ваш наезд на  Следственный комитет, на Генеральную прокуратуру несколько преждевременен. Потому что это дело только появилось. Кроме того, ребята, давайте будем  — ну, не будем делать вид. Вы понимаете, что в любом случае игры с Чечней Генеральной прокуратурой, Кремлем и  Следственным комитетом это все очень серьезно. Поэтому, если это действительно было – то есть, мы не знаем, было это или не было, то это слишком серьезно, чтобы так, с наезда говорить. Это будет иметь далеко идущие какие-то последствия. Поэтому давайте не разжигать, а просто подождем. Знаете, как? Для нас будет – это то, что сказал сейчас Соломин. Он сказал очень важную вещь в кои века, — обычно это не происходит в передаче нашей. Он сказал «ничего нет». Знаете, какой для нас с вами будет маркер действий власти? Не то, что власти скажут, что это было или этого не было. А совсем другое – есть расследование, или нет расследования. Но кирпич слишком большой. Вот эта история на улице не валяется. Тела, наверное, валяются на улице. Но не эта история. 26-27 человек это уже  — ну, не все не пустят на порог, как в родовой деревне по делу Немцова. Давайте посмотрим, будет ли следствие. Вот здесь очень важно: откроет ли следствие наши следственные органы по факту публикации газеты. Если же мы с вами увидим, что «все это ложь», а  потом выступление наших товарищей из  Следственного комитета и Генпрокуратуры, которые скажут «мы проанализировали, ничего этого не было, мы не будем открывать следствие». Вот если они скажут «мы не будем открывать дело», вот тогда становится понятно, что  — читайте Латынину, каждую передачу, где она говорит в разделе про взаимоотношения Кремля и Ахмата Рамзановича Кадырова. Можем идти дальше? А.Нарышкин ― У нас еще один «герой». А.Соломин ― Мы сделали вторым героем Алексея Навального, честно скажу – я  предложил его «героем». М.Ганапольский ― Ну да, мы же не хотели – это понятно. Мы с Нарышкиным Навального не любим, мы Путина любим. А вот  Соломин у нас… А.Соломин ― А я-то как раз не стал бы его героизировать в обычной ситуации. М.Ганапольский ― Ах, вот в чем дело? А.Соломин ― Да. Но  мне кажется, что последнее поведение силовых органов в отношении молодых ребят, которые представляют собой участников штабов Навального, или активистов, которые выходят на улицы… А.Нарышкин ― Волонтеров. А.Соломин ― Волонтеры, активисты, которые выходят на улицы с акциями, позволяющими привлечь внимание к этому произволу, мне кажется, что действия силовых органов последних дней, весьма агрессивные, непонятые, необъяснимые абсолютно никак,  — причем мы  видим, что даже сами сотрудники сталкиваются с проблемой в том, как это законным образом охарактеризовать. Создает вот эти агрессивные действия силовых органов создают нам необходимость обратить на это внимание. Понимаете, если дым идет, значит, что-то там не так происходит. Вот если Навального бьют, то  что-то тут не так, что-то, видимо, надо как-то попытаться разобраться в этом. Почему вдруг решили этим заниматься, нет ли тут… На мой взгляд, просто Путин принял решение идти на президентские выборы и  принял решение не рисковать: не играть в демократию, не играть в популизм либерального толка. И не соревноваться с Навальным ни в каком виде, а действовать жестко, потому что цель для него – стать президентом. И она, судя по всему, оправдывает средства. В данном случае он  ведет себя абсолютно как герой сериала «Карточный домик». И самое страшное, что его в этом поддерживают 86% его ядерного электората. Если это объясняется необходимостью сохранить стабильность, не допустить вот таких вот странных течений революционных, его поддержат. Поддержат его беззаконие, поддержат его силовиков, которые ведут себя более чем странно. И поэтому мне кажется в данном случае Навальный, который не оставляет эту борьбу, наверное, он  герой. Но у меня есть вопрос для слушателей. Вопрос на самом деле тем, кто поддерживает Навального, к  коим я себя не  отношу, но я хотел бы спросить у вас. Вы сейчас стоите перед выбором. Вы видите, как реагирует полиция – явно это демонстрационные действия для того, чтобы вы остались дома, не ходили, не записывались волонтерами, на выборы хотя бы просто не пришли — уж не надо голосовать за Путина, просто посидите дома, вам говорят таким образом сотрудники полиции. Вот этот агрессивный настрой власти против Навального сейчас мотивирует вас отказаться от его поддержки, переждать  — 660-06-64, или наоборот, делает вас же более агрессивными — 660-06-65. А.Нарышкин ― Матвей Юрьевич, есть что сказать? М.Ганапольский ― Вот знаешь, что интересно Соломин говорил – он говорил «непонятно, почему действует так власть». Почему Соломин так говорил? А.Соломин ― Я не говорил так. Я как раз сказал, что понятно — Путин сделал свой выбор. М.Ганапольский ― А, так понятно? А.Соломин ― Да. М.Ганапольский ― Ну, так да, понятно. Знаете, тут интересный трюк, о котором мы  с вами говорили — интересный трюк получился с  Навальным. Только еще раз, уважаемые радиослушатели, ребята – пожалуйста, воспримите правильно мою фразу. Потому что это технологическая фраза: вот Навальный на сегодняшний день это и есть жизнь страны. Или просто жизнь, даже не жизнь страны – жизнь, что я имею в  виду? Я оттолкнулся от  фразы Соломина, которую он сейчас не сказал, но говорил, когда мы обсуждали тему. Вспомните: сидел Навальный 25 дней и  25 дней не происходило ничего. Я не имею в виду, упаси боже, штаб Навального, все эти вот… Но то, что называется «жизнью», то есть, движением вперед, какие-то ожидания чего-то, просто, тупо  — ожидание каких-то перемен. Вот это была прекрасная лакмусовая бумажка: Навального посадили, и закончилось все. Ну, чуть-чуть мы развлеклись по поводу бегства Мальцева, но  вот  сейчас он вернется – он же согласился вернуться, и так далее – не в том разговор. И как только вышел Навальный, он сразу сказал «мы что-то будем делать». Слушайте, а  ведь  президент Навальный уже. Потому что именно с президентом страны должно ассоциироваться будущее. Какое будущее ассоциируется с Путиным, кроме его мрачных желваков? Да никакое. А с Навальным ассоциируются перемены. А перемены должны ассоциироваться именно с президентом. Поэтому фактически он не коронован, но что делать? Есть человек, с  которым ассоциируются перемены. Он президент уже, даже если его не изберут по тем или иным причинам. А.Соломин ― Подведем итоги голосования. 92% говорят, что агрессивный настрой власти сейчас против Навального мотивирует наоборот, стать более агрессивными тех, кто его поддерживает. И  8% говорят, что это мотивирует их отказаться от поддержки. М.Ганапольский ― Вот как? А.Нарышкин ― Сидя на диванах, сторонники Навального начали активно ерзать и  махать кулаками перед экранами компьютеров и телевизоров. М.Ганапольский ― Хорошо, что начали хотя бы активно ерзать. Потому что когда он  сидел, даже не было активного ерзания, штаны не протирались. А сейчас хотя бы протираются штаны. Надо ценить малое. Можем идти дальше? «Редиска недели». А.Нарышкин ― Гендиректор Большого Театра Владимир Урин за то, что внезапно, за несколько дней до премьеры спектакля «Нуреев» в  постановке Серебренникова, взял и этот спектакль отменил, сказал, что пришел на генеральный прогон и  там понял, что спектакль то ли сырой, то ли еще что-то, — в общем, выпускать его в таком виде нельзя. Не знаю, кто  — вот нет среди моих знакомых людей, которые поверили бы Урину. Потому что сейчас то, что я наблюдаю среди своих знакомых, это сочувствие Серебренникову, сочувствие потому, что… М.Ганапольский ― И я не верю. Извини, что прерываю. А.Нарышкин ― Это очередной какой-то шаг в  адрес Серебренникова. Есть сочувствие ему. М.Ганапольский ― А я знаю, в чем дело. Но ты сначала расскажи, зададим потом вопрос, а  потом я расскажу, я точно знаю, в чем дело. А.Нарышкин ― Да, например, как «Газета.ру» описывает скандал – она пообщалась с теми, кто знаком с Уриным, с теми, кто работает в театре. По  словам собеседника издания, Урина могли насторожить либо подробный рассказ о личной жизни Нуриева, который был открытым гомосексуалистом, либо обилие ругательств, которыми Нуриев активно пользовался вне сцены, а также некоторые элементы сценографии – по некоторым данным, в  спектакле используется фотография обнаженного танцовщика. Не верю, что глава театра не знает, какую постановку делают в его театре – я не верю. То, что сделал Урин, сам, или не сам, по  какой-то указке из Кремля, это некрасиво по отношению к зрителям, которые теперь – я знаю, Арина Бородина, например, наш телеобозреватель – я знаю, что она сегодня даже  писала в Фейсбуке – она сдает билеты. Вы знаете, что билеты в Большой Театр стоят колоссальных денег – все сдают билеты, хотя была предложена альтернатива в  виде «Дон Кихота». Никому на фиг не нужен «Дон Кихот», потому что «Нуреев» Серебренникова мог быть самым ярким спектаклем этом сезоне, самым ярким балетом. Ничего этого не будет. Неудобно перед зрителями, неудобно перед труппой, которая время тратила. Потому что там не самые последние артисты были задействованы. Перед тем же Серебренниковым неудобно – ну, какого черта? И самое важное – вспомните, когда началась история с делом «Седьмой студии», когда были обыски у  Серебренникова, тогда Урин, между прочим, заступался за него. Прошел месяц с лишним, и где эта солидарность? Почему? Если это решение прислано сверху… М.Ганапольский ― Нет, солидарность есть. Дело не в солидарности. Задай вопрос, я тебе все отвечу. Просто отвечу, почему такое произошло. Я знаю. А.Нарышкин ― Одна из претензий, которые сейчас есть в СМИ, собственно, почему Урину, возможно, был против спектакля это то, что будет звучать мат во время балета. И  вопрос как раз отталкивается от этого — могут ли в Большом театре идти спектакли, в тексте которых есть мат. Если могут — 660-06-64, не могут — 660-06-65. М.Ганапольский ― Теперь ответ на вопрос. Ты же меня спросил, фигурально выражаясь, что случилось. Правильно? А.Нарышкин ― Да. М.Ганапольский ― Подсказки две. Первая подсказка: сам Серебренников очень глухо комментирует это, то есть, ему не хочется это комментировать. А.Нарышкин ― Он сказал «это решение театра», да. М.Ганапольский ― Да, это решение театра, то есть, я отказываюсь это дело комментировать. Второе  — Урин очень опытный человек, который поддерживал, как ты абсолютно правильно сказал, Серебренникова. Ответ – теперь внимание — бам. А теперь правильный ответ. Урин руководит огромным театром, и он не хочет скандала вокруг этого. Он прекрасно знает, что половина труппы в Большом театре геи, но это никак не отражается на прекрасной работе всех служб театра и финансовой составляющей театра. Поэтому это его не пугает – он человек опытный. Он испугался эффекта «Матильды». Он не хочет следствия имени Поклонской, имени всех мракобесов, которых мы знаем, которые просто с наслаждением набросятся на этот спектакль. И, по всей видимости, ему сказали, что этот спектакль вылезет ему лично боком. И театру тоже. Вот вы видите – сделан фильм Алексеем Учителем, в котором ничего такого нет, а просто рассказано – там нет гейских связей, там ничего такого нет. Там просто, по мнению госпожи Поклонской… А.Нарышкин ― Слушайте, сравнение с Учителем некорректное. До премьеры Учителя еще много-много месяцев. М.Ганапольский ― Еще раз я тебе говорю – фильм сделан. Зачем Урину нужны мракобесы, половина из которых в рясах, которые будут кричать, что Большой театра… А.Нарышкин ― По-вашему, Урин перестраховался, он решил себя обезопасить? М.Ганапольский ― Не себя, не надо так, не заужай его. Он же сегодня сказал – сегодня или вчера, что спектакль «будет доделан». Там есть такая фраза – не то, что спектакль не готов, а что-то в этом спектакле будет еще доделываться. Он просто спасает театр. Поэтому он — молодец. Проблема не в нем. Проблема в стране, президентом которой все больше и больше становятся Поклонская и Милонов. Где мракобесы и их предводитель, нынешний министр культуры, который теперь на коне, ибо в одном из городов Российской Федерации восхитились его диссертацией  — руководят российской культурой. Вот простой ответ. Ничего не надо гадать, никто ни на кого не в обиде. Он поставил это на лист ожидания, они будут думать, как поменять, они хотят, прости меня, заручиться поддержкой людей повыше нашего министра культуры. Для того чтобы когда Поклонская ринется вперед по поводу того, что театр погряз в гействе, и попы, что отметит Невзоров в своей программе, начнут пляски трясунов вокруг этого театра, а всякие товарищи начнут жечь шины, и так далее, и так далее. Он этого просто не хочет. Он не хочет никого подставлять. Поэтому он мудрый начальник. Мы переживем – ну, все переживут, кто купил билеты, потому что это могла быть последняя премьера и для Серебренникова в Большом театре и для Урина как его генерального директора. Вот так, мои маленькие друзья. А.Соломин ― Подводим? А.Нарышкин ― Подводим. А.Соломин ― Подводим, мои маленькие бурундучки. Итоги голосования: 34% считают, что в Большом театре могут идти спектакли, в тексте которых есть мат, 67% наших слушателей сказали, что не могут идти в Большом театре такие спектакли. М.Ганапольский ― Вот это очень важное голосование. Потому что оно говорит о том, как люди воспринимают Большой театр как национальное достояние. Спасибо большое. Соломин. Нарышкин. Матвей Ганапольский. Ребята, спасибо вам большое. Не будем… А.Нарышкин ― Ходить в Большой театр. М.Ганапольский ― Да, не будем забывать ходить в Большой театр. Спасибо, до свидания.

Ссылка на источник