А.Плющев ― Здравствуйте. Меня зовут Александр Плющев, в »Особом мнении» у нас сегодня Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Добрый вечер, Александр. А.Маленков ― Добрый вечер. А.Плющев ― Ну и будем говорить об общественно-политических событиях, в том числе и с точки зрения такого, в последнее время довольно серьезного издания как «Maxim». А.Маленков ― Но, все-таки, довольно легкомысленного. Приятно сочетать эти вещи. А.Плющев ― Ну… А.Маленков ― Ну, я всегда говорю: «Знаете, что? В журнале сочетаются, вот, в тех же пропорциях темы, что и в голове среднего мужчины». То есть когда нас упрекают, что «Как это у вас рядом с девушками вдруг какие-то статьи про религию и политику?», я говорю: «Ну, а как это, вот, в голове обычного читателя? Разве они не уживаются? Вот так и у нас». А.Плющев ― Начнем с культуры, если вы не против. Сегодня новый поворот в деле условно Кирилла Серебренникова, Гоголь-центра, потому что на него дала показания одна из фигурантов этого дела, бывший главбух. Она сказала, что Кирилл Серебренников специально создал преступное сообщество, чтобы выводить деньги, госсубсидии и, там, обналичивали они, тратили по своему усмотрению. И это было прочитано в Мосгорсуде, где всё это дело слушается. Речь идет о проекте «Платформа». Ну, сначала вообще… Вот, в принципе, вы же возглавляете журнал, да? И можно ли вести хозяйственную деятельность, в принципе, без обналички у нас сейчас в стране? А.Маленков ― Ну да, это замечательный вопрос. Просто представляя, что такое театр и сколько там редкого, честно говоря, в наше время физического, реального физического труда, связанного с декорациями, с украшениями, со всеми… Ну, в общем, там это нечто материальное в кои-то веки. Не наше с вами виртуальное с бутафорией. То даже у нас в журнале, который, в общем-то, тоже довольно виртуальный объект (журнал и сайт), и то нам постоянно приходится сталкиваться, думаю как и очень многим, с услугами, на которые невозможно получить чеки. То есть, я думаю, черная бухгалтерия, маленькая какая-то касса такая есть, я не знаю, даже, может быть, в Макдональдсе, в »Скорой помощи» и в Чебуречной на углу. Потому что, ну, невозможно, когда тебе нужен водитель, чтобы довезти, или какой-то рабочий чтобы тебе что-то скрутил из мебели. Ты всё равно расплачиваешься наличными. А.Маленков: Я вообще не очень верю, что можно у нас быть обвиняемым без чьего-либо желания А.Плющев ― А официально? Ну, можно же найти тех, кто даст чек, квитанцию? А.Маленков ― Ну, трудно. То есть если речь идет о конкретном специалисте, вот он такой. Ну, вот, тоже у нас съемки, у нас тоже бывают реквизит и бутафория… Вот, нам нужно… А.Плющев ― Вы сейчас на статью не наговорите только. А.Маленков ― Ну, знаете, я вообще не очень верю, что можно, как бы, у нас быть обвиняемым без чьего-либо желания. Вот. Поэтому пока желания нету, я себя хорошо чувствую. А когда оно появится, меня уже ничего не спасет. Поэтому да, ты… Он говорит: «Я вам сколочу, пожалуйста, отличный задник там. Итальянский дворик хотите для съемки?» — «Да» — «Вот, столько-то». Мы говорим: «А можно?.. ИП?» — «Нету. Наличные. Я наличными» — «Ну, как? Как же?» — «А как хотите». Но нам надо? Надо. Ну и вот приходится такие вещи делать. Я представляю, в театре какие это масштабы. Так что если речь идет об этом, то, конечно… Она же в своем этом признании масштабы не указала? Вот. Так что, конечно… Вот тут явно возникло чье-то желание сделать кого-то обвиняемым. А.Плющев ― А почему оно возникло, как вы думаете? Ну, прежде всего о Кирилле Серебренникове речь идет. А.Маленков ― Да. Да, безусловно. Ну, мы можем гадать, но я считаю, что он… Как у нас вообще, знаете, принято, когда человек заметный как у Высоцкого было, с длинный шеей, на которую аркан удобно надеть, то он подставляется (этот человек). И когда он несколько демонстративно идет вразрез с линией партии в своей, там, культурной программе… А.Плющев ― Творческой деятельности. А.Маленков ― …творческой деятельности, то, в общем, это можно ожидать. Ну, там «Матильда», про которую, я думаю, отдельно поговорим, тут, пожалуй, просто пришлась в тему, что называется. А у него просто по совокупности заслуг, просто какой-то он стал неудобный. Ну, потому что слишком свободный, слишком антискрепный, слишком вот эта вся его деятельность, его постановки – очень космополитические, очень такие, европейские. А.Плющев ― Я, вот, одного не понимаю. Многие тоже так говорят о том, что вот эта фронда – она, как бы, и сгубила. А чего мешало просто финансирование-то прикрутить? Там же всё на государственном финансировании. Нет финансирования – нет фронды. А.Маленков ― Я думаю, тут показательность важна, то есть чтобы другим не повадно, чтобы было видно, что… Ну, это же немножко для публики, мне кажется, делается. То есть чтобы в головах у аудитории сложилась цепочка. Знаете, как в »Покровских воротах»? «Он плохо кончил». Так что: «Вот, человек, видите, чего-то у него какие-то голые люди на сцене скакали, вообще всё как-то слишком не по-нашему. И смотрите: оказался вор». Вот, чтобы вот такое в головах. Потому что если… Это скучно будет. Если просто лишить финансирования, скажут: «Ну, вот, государство зажимает, цензура». А так-то, понимаете? Спасибо, что не педофил еще. Потому что у нас же еще очень… Он начинает кого-то, допустим, активист, общественный деятель предъявляет какие-то претензии к государственному устройству. Ведь, их же никто не опровергает, сразу же начинается: «А он не педофил, кстати, случайно? А у него гражданство какое?» Ну, извините, что я часто прибегаю к авторитету, да? Ну, как у Жванецкого было: «О чем может рассуждать человек с кривым носом?» Вот, у нас всегда идет спор не с аргументами говорящего, а с ним самим, кто он такой. Ну, переход на личности, классическая черная риторика. В каком-то смысле это она же и есть. То есть вместо того, чтобы обсуждать там творческие его достоинства, недостатки, может быть это недостаточно хорошо для государственного финансирования, да давайте просто приглядимся повнимательнее: ну точно, смотрите, вон организовал преступное сообщество, типа, мы так и думали. А.Плющев ― А чем закончится всё это дело? А.Маленков ― Ну, мне кажется, все-таки, громких посадок таких творческих людей у нас не было, поэтому это, скорее всего, помучают-помучают и отпустят (как-то так это будет). Ну, логики у нас сейчас очень мало, да? Мы живем в таком немножко зазеркалье. Поэтому можно ощущения накапливать такие, как это обычно бывает, стараясь даже не думать, почему. Так вот, если вы обратите внимание, то чаще всего их отпускают. Вот, сейчас у меня в голову пример быстро не приходит, но, вот, причастных к культуре персонажей, замешанных в чем-то… То есть я думаю, там будет какой-нибудь или условный срок, или, там, ну, извинятся. Ну, в общем, нервы попортят. А.Плющев ― Извинятся? А.Маленков: Николай II не святой, он политический деятель, исторический персонаж А.Маленков ― Ну, не извинятся, наверное, нет (как у нас это бывает). У нас не извиняются, у нас не принято извиняться, да? Ну, за отсутствием состава преступления. Вместо извинения у нас будет: «Скажи спасибо, что живой» (вот, у нас так извиняются обычно). А.Плющев ― Ну, посмотрим. Теперь, продолжая культурные темы, от театра к кино. «Матильда», как и было заявлено. Неожиданно в эту историю включился Северный Кавказ. Помощь пришла, откуда не ждали, к депутату Поклонской. Почему эта помощь вообще пришла? С чего вдруг Рамзан Кадыров, руководство Дагестана там стали требовать запрета показа у них в республике? А.Маленков ― Ну, мне видится 2 причины. Во-первых, наши кавказские республики, в общем-то, сильно впереди всех остальных в религиозности. А поскольку здесь на повестке дня тема оскорбления чувств верующих, то у них в этом смысле большое право голоса – они себя ощущают немножко ответственными за вообще религиозность. И второе, некое подтверждение свое, там, консервативной государственной линии поведения лишний раз выказать хорошо. Потому что, ну, это совершенно представляет такое, консервативное крыло. Вот. Ну, скорее первое, все-таки. Любое, связанное с религией, конечно, мусульмане тоже, им это важно. Потому что они, в общем, наиболее… Тема мусульманства муссируется… Как религия в ее крайностях больше касается мусульманства сейчас в нашей повестке дня, поэтому, я думаю, им стоило высказаться. А.Плющев ― Я правильно понимаю, что они, как бы, говорят «Мы на страже всех чувств верующих, и поэтому вы наши чувства верующих тоже уважайте очень сильно»? А.Маленков ― Да, безусловно. То есть они уже заранее обижены. Кроме деления по конфессиям есть еще такое, в принципе, сообщество верующих, которые теперь друг за друга горой. Несмотря на то, что они заклятые враги всегда были, но сейчас они объединились против не то, что даже атеистов, а против людей несколько равнодушных, в принципе, к вере и, соответственно, к чувствам верующих. А.Плющев ― Неверных. А.Маленков ― Да. Ну, в широком смысле слова. Вот, люди книги против люди не книги. И заранее… Ну, всё это просто настолько смешно, потому что никто не видел фильм до сих пор. И представляете, если бы, например, не было этого фильма, а просто кто-то сказал, что есть такой фильм? Хорошо, его сейчас такой выпустить, пустить такой, вот, не знаю, мем, такую мистификацию, что есть какой-то страшно оскорбительный фильм, которого нет, не сняли, и посмотреть, как все будут требовать его запрета заранее. А.Плющев ― Ну, это «Невинность мусульман» (была такая история). Помните, какой-то странный фильм был, который все позапрещали, включая и наш Роскомнадзор (он его тоже позапрещал в интернете). Людей убивали за него, там я не знаю, по-моему, ад был в мире с »Невинностью мусульман». Вот теперь у нас есть «Матильда». А что? Выпустят ее в прокат, не выпустят в результате? А.Маленков ― Я думаю, выпустят, потому что прокатчики – это бизнесмены. И, конечно, страх там, что немножко подожгут, есть, но деньги важнее. И такой рекламы не было ни у одного фильма. А.Плющев ― Мы продолжим через несколько секунд с Александром Маленковым, главным редактором журнала «Maxim». РЕКЛАМА А.Плющев ― Мы продолжаем с Александром Маленковым и говорим о фильме «Матильда». Ну а, собственно, с Алексеем Учителем. Многие говорят, что это вообще такая хитрая рекламная кампания мощная. А.Маленков ― Да, вот у нас было с ним интервью как раз в этом номере, наверное, который я вам принес (или в следующем – я путаю их уже). И, конечно, мы коснулись этого вопроса, что многие шутят, что лучшей рекламной кампании невозможно и придумать. И он тоже охотно пошутил, что да, многие говорят, что мы с Поклонской сговорились, это был такой хитрый замысел. Но это, конечно, слишком красиво, чтобы быть правдой. Но я еще раз скажу, я уверен, что сборы будут огромные, потому что это тот случай, когда уже, ну, просто даже те, кто глубоко равнодушен к балету, к истории, к России, к царю и к религии, уже захотят посмотреть своими глазами, о чем, собственно, речь. И я так, который в самом начале думаю «Ну, как-нибудь при случае», сейчас мне уже просто очень интересно. Потому что я уверен, что там, конечно… Понимаете, какая-то сложная это цепочка. Просто все уже привыкли, если вдуматься. Фильм… А.Маленков: Главная характеристика нашей сегодняшней ситуации – это короткое слово из 4-х букв «хаос» А.Плющев ― Забыли, с чего началось еще к тому же. А.Маленков ― Да. Фильм вообще про роман царя, самого, прямо скажем, неудачного, гнусного и бездарного царя в русской истории, каким бы святым он ни был, с балериной, что, в общем, дело житейское. Но! Он в силу своей неспособности управлять всё дело свел к революции, за что и пострадал вместе с семьей и был расстрелян. По этому поводу он был канонизирован Русской Православной Церковью, он стал святым. Соответственно, возвращаясь назад, как бы, любые неуважительные о нем сведения оскорбляют чувства верующих. Хотя, в общем, он причем тут? Он не святой, он политический деятель, исторический персонаж. В общем, это настолько не главная его грань… И честно говоря, я думаю, он даже не в курсе был, что его канонизируют. Вот. Речь идет о его жизни, а не о его загробной жизни. В загробной жизни – да, он канонизирован. А.Плющев ― Но у нас не так давно прошел фильм «Викинг» про крестителя. И там столько грехов, просто ужас. Начиная от поклонения языческим богам до изнасилования. А.Маленков ― Так, значит, если бы нашлась какая-нибудь еще симпатичная прокурорша или адвокатша в Крыму ли или в Биробиджане, которая сказала бы »Слушайте!..» А.Плющев ― Просто не нашлось, да? А.Маленков ― Просто не нашлось, я уверен, потому что… А.Плющев ― Вы верите в это? А.Маленков ― Абсолютно. А.Плющев ― А мне кажется, потому что там продюсер другой у фильма – там против него… А.Маленков ― А!.. Ну, это-то… А.Плющев ― …бессмысленно. А.Маленков ― Бывает. Не, ну тут те же, в общем, провластные ребята встали сейчас на защиту, по-моему, и Учителя, и всех. Они между собой тоже вполне не могут разобраться, потому что главная характеристика, я думаю, нашей сегодняшней ситуации – это короткое слово из 4-х букв «хаос», в принципе. Прежде всего огромный хаос. И думать, что всё очень продумано и тщательно распределено по ролям – это неправильно. Так вот просто не нашлось. Потому что у нас тоже были случаи. Знаете, выходит журнал, статья – она полгода лежит, всё тишь, гладь, божья благодать. Потом кто-то замечает, пишет письмо, начинается буча. Это просто… А.Плющев ― Кто-то получил ссылку в интернете прямо, да? А.Маленков ― Да. Так вот просто если бы кто-нибудь указал, куда, в какую сторону надо обижаться еще людям… А обижаться сейчас стало у нас у многих людей смыслом жизни и хобби, и спортом, и заменило практически все другие развлечения у обидчивых людей. То они бы с удовольствием обиделись на »Викинга». В общем, поискать – ты всегда найдешь, на что обидеться. Было бы желание. А.Плющев ― Мне-то кажется, что вот у нас история такая. Если фильм, условно говоря, рекламируется на Первом канале, то что бы там ни показывали абсолютно, ни одно чувство верующих, ни один верующий никогда в жизни против него не пойдет, потому что знает. Потому что знает свое место. Я не говорю, что Учитель какой-то бунтарь и фрондер. Вовсе нет. Но мне кажется, что тут просто недостаток ресурса властного был с самого начала против, например, Мединского. А.Маленков ― Я думаю, они, все-таки, больше наблюдают, чем участвуют. То есть происходит некое молчаливое согласие: «Да, давайте посмотрим, что будет, если вот этому конкретному депутату разрешить вот так пободаться вот с этим, например, фильмом». Это же, ну, в масштабах страны не великое событие, да? Это частное такое культурное, что уже, значит, не важное событие. Вот. «Давайте посмотрим». Потому что, ну, Учитель, все-таки, более-менее системный персонаж, более того лояльный. Все мы помним, что он выступал за присоединение Крыма, и сколько было шуток на эту тему, что он получил то, что хотел тоже, при всем нашем сочувствии к нему. Вот. Он сам джина выпустил из этой бутылки, а теперь, значит, удивляется. Поэтому я уверен, что какой-нибудь одиозный персонаж религиозный вполне мог бы обидеться, и тоже бы мы смотрели, и тоже суды бы бедные рассматривали это всё и находили бы или не находили бы. Потому что уже несколько инстанций, по-моему, не нашли ничего там оскорбительного. Вот. Отдельный разговор, как вообще находить. Потому что, понимаете, оскорбление чувств, да? То есть, по идее, человек должен в качестве доказательства нарушения закона предъявлять свое оскорбленное чувство. А.Плющев ― А как предъявлять? А.Маленков ― А как? Никак. Ну, что? «Здрасьте, я оскорблен» — «Спасибо, записали. Отличная улика». Всё. Как в математике, необходимый и достаточный критерий. Ну, это же бред? То есть, в принципе, чувства в Уголовном кодексе вообще не могут существовать. Ни в Административном, ни в Уголовном. Это вещь неосязаемая (материя). Поэтому как только появляется эта статья, открывается дивный сюрреалистический мир, и мы просто сидим наслаждаемся на фоне нашей унылой реальности, как прекрасен, непредсказуем может быть мир. В общем, всё это будут… Я постараюсь смотреть на наше время в качестве какого-то спасения с позиций будущего, что как это будет выглядеть в учебниках истории будущего. И, вот, я чувствую, что люди будущего будут наслаждаться этой ситуацией и разбором ее, какие были забавные статьи в Уголовном кодексе и как из-за них запрещали фильмы или призывали запрещать. А.Плющев ― Ну, это как сейчас мы иногда находим какие-то рудименты в законодательствах разных стран: то там нельзя этим в автобусы, там нельзя… А.Маленков ― Более того, вот это оскорбление чувств верующих, богохульство – оно присутствует, я уверен (ну, я знаю, вернее) во многих законодательствах, но, естественно, это вот именно рудиментарные, не работающие статьи. Точно так же, как нельзя там с колчаном и стрелами ехать по левой стороне улицы там где-нибудь в Англии, я не знаю, в Пасху, так и это. Но всерьез они почти нигде не применяются. Вот. Но мы смогли. А.Плющев ― Мы впереди, конечно. А.Маленков ― Да. А.Маленков: Обижаться сейчас стало у многих смыслом жизни и хобби, и спортом, и заменило почти все другие развлечения А.Плющев ― Насчет прошлого, будущего, учебников истории и прочего. Как вам интервью Ходорковского? Это прям экскурс такой в 90-е был. Интервью Ходорковского Дудю. Кстати, я напомню, что сегодня Михаил Ходорковский продолжит рассказ, видимо, в интервью Алексею Венедиктову сегодня вечером у нас на »Эхе Москвы». А.Маленков ― Ну, Дудь, я смотрю, стал прямо уже просто средством массовой информации №1. А.Плющев ― Вас это радует? Или напрягает? А.Маленков ― Меня радует любая альтернатива вообще. Я такой, прогрессист. Меня радует всё новое, в принципе, что оно появляется, особенно если оно само появляется – не кто-то его придумал, а, вот, какая-то естественность. А.Плющев ― В смысле не сверху, а снизу? А.Маленков ― Да, да, самородки такие. Вот. Ну, то, что касается Ходорковского и этого конкретного интервью, я так не осилил его целиком. Мне кажется, это было несколько скучновато. Ну, так просто с обывательской точки зрения как наблюдателя (может быть, я думаю, слушатели разделят мою точку зрения), мне кажется, что Ходорковский перестал быть поставщиком каких-то горячих новостей. И даже то, что… А.Плющев ― А смыслов? А.Маленков ― Да и смыслов тоже. Ну, по крайней мере, они не допросачиваются как-то до средних умов, которые я тут ярко представляю. Потому что от него ждали после его освобождения именно каких-то смыслов и поступков или хотя бы на чаше весов появится некий вес, что-то начнет перевешивать и что-то такое, Ленин в ссылке у нас возникнет, что-то такое вот. Как-то тихо с той стороны. Ну, то есть, насколько я понимаю, там «Медуза» у нас, да? А.Плющев ― Нет, нет. А.Маленков ― Даже тоже уже не он? А.Плющев ― «Медуза» — и не был никогда он. А.Маленков ― Вроде бы, при его поддержке. А.Плющев ― Были переговоры, но не дошло до дела. А.Маленков ― В общем, как-то всё недоговоренности, намеки. А.Плющев ― «Открытая Россия» — это Михаил Ходорковский. А.Маленков ― Да. Ну, опять же, может быть, я не в курсе, но конкретные плоды… То есть хорошо, что она есть. Всегда приятно, что есть противовес. Ну, в общем, как-то все отвлеклись на Навального, мне кажется. Он перехватил. А.Плющев ― Так вот он и говорит: «Если Навальный придет к власти, то готовьте склады. Склады прямо готовьте на будущее. Потому что, — говорит, — Навальный придет к власти, 5 лет-то еще, может, поживем, а потом опять, вот, к нынешней диктатуре и свалимся». А.Маленков ― Ну, вот, какой-то… Так, звучит хорошо, но немножко сумбурно. Ну, для меня, все-таки, Ходорковский является таким, авторитетом как минимум интеллектуальным, поэтому всё, что он говорит, сразу воспринимается всерьез. И даже иногда, если воспринял серьез, и пошел дальше, так и не обдумал. А, вот, если вдуматься, вот, что значит эта фраза, я не очень понимаю. То есть если придет Навальный, то что, 5 лет всё будет… Как он сказал? А.Плющев ― Ну, он сказал «Через 5-6 лет мы вернемся к тому, что есть сейчас». А.Маленков ― Ну и почему это страшно? Потому что мы же сейчас уже живем как сейчас? Поэтому… Хуже, чем сейчас, я бы испугался. Но пугать меня настоящим – что? Мне не страшно, я и так тут живу, и, в общем, запасов не делаю, хотя жалею об этом регулярно. А.Плющев ― Вот. Может быть, стоит с Навальным. А.Маленков ― Я в 1998-м сделал запасы, и с тех пор как-то у меня иммунитет. Я помню, побежали все, накупили крупы, она лежала потом несколько лет. Нет, наверное, все-таки, уже так, чтобы крупу запасать, не будет. А, может, и будет, конечно. Я вот сейчас читаю про 17-й год много (у нас же тут юбилей на носу). Вот это было страшно, да. Вот, я всё думаю, может такое повториться? Тоже, ведь, никто не ждал. Моментально, просто за несколько лет всё. Километровые очереди за хлебом. А.Плющев ― Кроме цифры, вот этой цифры круглой что-нибудь намекает на этот повтор? А.Маленков ― Ну, общее тревожное у нас всегда предчувствие. То есть кто прожил в России, там скажем, хотя бы лет 30, уже, мне кажется, никогда не расслабится, потому что нельзя расслабляться. Последняя, мне кажется, иллюзия была вот эти 2000-е годы, когда всем казалось: «Ага, вот оно! Вот теперь так всё и будет жить, и вот так у нас всё и хорошо». А потом всё опять закончилось, и опять курс скакнул. Уже верить (я про чувства говорю, да?) в рубль, в Сбербанк, в экономику в нашу вообще, в стабильность, мне кажется, уже раз и навсегда надо перестать. Поэтому мы всегда готовы здесь, и если руки не доходят запасать гречку, то мысленно мы ее всё время запасаем. А.Плющев ― Ну, говорят, на самом деле (не говорят, а вчера ВЦИОМ сказал), что теперь у общества нет запроса на стабильность, появился запрос на перемены. Вот как, да? А.Маленков ― Что вы говорите? А.Плющев ― Да, да. А.Маленков ― Какая прелесть. А.Плющев ― Вот, Ослон так и сказал. А.Маленков ― Это у населения спросили, да? А.Плющев ― Именно! Именно у него. У него появился новый запрос. У нас, кстати, тоже в передаче появился запрос на перемены – сейчас мы немножко поменяем содержание (впереди новости и реклама), а потом снова продолжим. НОВОСТИ А.Плющев ― И у нас заключительная часть нашей встречи с Александром Маленковым в рамках программы «Особое мнение», он главный редактор журнала «Maxim». Ну и вот то, на чем завершили. Вы сами чувствуете запрос на перемены от людей, вот, тех людей, которых опрашивает ВЦИОМ? Не тех людей, с которыми вы общаетесь, а, вот, широких масс населения, которые всё хотели стабильности? А.Маленков: Кто прожил в России хотя бы лет 30, уже никогда не расслабится, потому что нельзя расслабляться А.Маленков ― Мне очень интересно, как он это делает, конечно, какая выборка? Потому что у меня большой скепсис. Я вообще по образованию математик, поэтому я так могу судить. И там какая-нибудь погрешность исходная небольшая может исказить все конечные данные просто катастрофически. Потому что, например, как строится опрос, я знаю по своим по журналам. Какие журналы вы читаете? Людям звонят на городской телефон днем, да? А.Плющев ― Да-да, я такое тоже про радио слышал. А.Маленков ― То есть всё, в принципе, после этого можно перестать уже эти сведения читать. Потому что кто находится днем дома и вообще пользуется городским телефоном? Активная часть населения, в принципе, скорее всего, вообще не пользуется им. У меня, например, нет уже много лет городского телефона. То есть я за него плачу, но у меня, как бы, как объекта его нету. Тем более дома меня вряд ли найти. Вообще работающих людей… Так вот и здесь. Ну, это так, лирическое отступление. Ну, в себе я его чувствую давно. В окружающих – ну, не знаю. Мне кажется, наоборот, у народа как-то уже скорее какой-то Стокгольмский синдром. Все как-то уже смирились и уже тихонько занялись привычным делом выживания. Вот, красиво жить для многих было, все-таки, непривычно и как-то стрессово, то есть надо было с кем-то соревноваться, чего-то бояться упустить, стать хуже других. А когда вот эта вот привычная такая слегка разруха, что, вот, есть на сегодня там чего, ну и спокойно всё. И, вот, мне кажется, многие уже зажили в этом ритме «Лишь бы не было войны». А, может, война тогда… Война вообще всё спишет, понимаете, все дилеммы. Очень удобная вещь, как мы знаем. Поэтому… Вокруг меня я не вижу большого запроса на перемены. Но если это правда и так и есть… И может быть, кстати… Во-первых, это укладывается в циклы, в общем, потому что народу надоедает. Народ как дети – им всё время надо что-то новенькое: поиграли в стабильность… У нас такая, знаете, игрушечная была стабильность, сейчас будут игрушечные перемены. Но после выборов, после 2018 года, скорее всего, все-таки, что-то произойдет. У меня в отличие от многих ваших гостей нету доступа к каким-то представителям высокой власти и к кругам, и в кулуарах я тоже не часто бываю (даже с трудом понимаю, что такое кулуары), но один раз у меня был разговор с источником. Источник мне намекнул… Вряд ли это, конечно, правда, но, тем не менее, что после выборов… Путин уже понимает, что это некая финишная прямая (там, один срок или два срока, но все-таки), и он захочет… Он уже задумается о том, каким он останется в истории, потому что сейчас он остается в истории никак, никем. А.Плющев ― Ну ладно! А.Маленков ― Ну, что он сделал? А.Плющев ― Человек, присоединивший Крым? А.Маленков ― Ну, честно говоря, для XXI века немножко странноватое достижение, между нами говоря. А.Плющев ― Мне кажется, для большинства россиян прямо супердостижение. А.Маленков ― Ну, мы говорим в исторической перспективе. Это настолько переменные величины (эти территории): они присоединяются, отсоединяются… Ну, с точки зрения будущих, как бы, наших потомков, возможно, он догадывается (я так уверен), что с их точки зрения это скорее отрицательное достижение, зная, как бы, цену этого всего. Так вот, продолжая эту теорию, эту гипотезу, и, возможно, вот тут-то и начнутся перемены под его руководством, там какая-то либерализация… А.Плющев ― Тут-то и бабахнет, мы увидим настоящего Путина. Всё это время он скрывался, работал под прикрытием. А.Маленков ― Угу. И вот он станет добрым и хорошим, и в это приятно верить. Вот. Может быть, повестку дня Навального даже он себе возьмет. А.Плющев ― «Это я почему злой был? Потому что у меня велосипеда не было». А.Маленков ― Потому что он боялся. А тут уже, когда, как бы, всё уже расчищено, можно, наконец, стать добрым. А.Плющев ― Завидую: мощные источники у вас. Насчет выборов, кстати, РБК пишет, что повестку выборов и вообще их всячески рекламировать, будут продвигать через Mail.Ru Group – это Одноклассники и Вконтакте, наши 2 крупнейшие социальные сети для молодых и постарше. Вот. Это о чем нам говорит? Что хоть как-то, хоть мытьем, хоть катаньем, хоть тушкой, хоть чучелком, все-таки, хотят завлечь на выборы? Или что? А.Маленков ― Ну, конечно, последние-то выборы показали полную апатию населения. Вот, вы хотели стабильности – вот, пожалуйста, никому ничего не интересно. И чтобы какую-то легитимность этому всему придать там нужно набрать хоть какой-то внятный процент. И, конечно, самая апатичная, естественно, молодежь. Вот, она там сидит, и давай, сникерсни, сходи на выборы, вот это всё будет. И, наверное, они пойдут. Не то, чтобы это повлияло на их результаты, честно говоря… У меня каких-то иллюзий по поводу, что молодежь – это прогресс и какие-то борцы, и поборники свободы, нету почему-то. Как-то я на них посмотрю: не то, что наше поколение. Вот, Цою было бы стыдно за них, я считаю. Ну, они все в своем мирке живут. А.Маленков: Все как-то уже смирились и тихонько занялись привычным делом выживания А.Плющев ― Как? А те, кто 26-го марта?.. А.Маленков ― Мало, мало, мало, мало. А.Плющев ― …12 июня, всё? А.Маленков ― Нет. Люди разные, но, в общем-то… Ну, вот, я вспоминаю, какой был абсолютно… То есть принадлежность поколению была синонимом твоих взглядов в конце 80-х. То есть там не было почти дискуссии. В нюансах там были – там их будем вешать или расстреливать (наших врагов)? Вот тут могли поспорить. А то, что всё менять, что, значит, перемен требовали наши сердца, у 100%. Вот. То, что сейчас некий процент может быть такой, а некий другой, ну, это нормально, это укладывается, в общем, в статистику. Но, вот, какого-то единения, желания, этого самого запроса на перемены такого мощного, как он был, его нету. А.Плющев ― Может, это сейчас уже память немного приукрашивает? Разве герой фильма «Курьер» — он не был типичным человеком, извините за старческие воспоминания? А.Маленков ― Он был доперестроечный. Это вот это я всё говорю про, там, 1987-й год и так далее. Я сам как закончивший школу в 1989-м, то есть самый-самый, вот, мой подростковый… А.Плющев ― Мы вместе с вами школу заканчивали. А.Маленков ― Ну вот, да. Значит, вы помните. «Курьер» — это, все-таки, застой. Это застой и, скорее всего, как только всё это начало пробиваться, оно сразу хлынуло. Вот, просто все плотины рухнули, поток пошел. И он бы, я уверен, тоже (этот курьер) точно так же бы от этого свежего воздуха бы опьянел и пошел на все баррикады, которые только можно. Вот. Сейчас туда людей как-то не заманишь. Недостаточно душно у нас, все-таки, почему-то. А.Плющев ― Надо еще закрутить. А.Маленков ― Ну, вот, или туда, или сюда. Ну, там, видимо, так-то тоже сидят ребята, так они ловко подают свежий воздух, чтобы не задохнулись, но и не опьянели. А.Плющев ― Еще одна история про наш с вами цех. Ну, вы помните, в День ВДВ коллеге с НТВ прилетело от пьяного. Но самое интересное – это, конечно, разного рода комментарии. И, пожалуй, круче всех выступил ведущий Первого канала, по совместительству глава Общественной палаты Валерий Фадеев. Он сказал, что вообще-то журналист НТВ должен был сам себя защитить. А.Маленков ― Конечно. А.Плющев ― Жалко, он какой-то субтильный оказался. А.Маленков ― Это же вторая по опасности профессия, как любят говорить. Первая – повара (почему-то), вторая – журналисты. Ну, я посмотрел, да, он бы мог предвидеть и ногой, как бы, с разворота ему зарядить. Вот. Почему-то не сделал он этого. Я люблю, когда наши власти, прижатые логикой к стенке, вдруг апеллируют к самообороне, что «Ну что ж вы сами? Что ж вы так позволяете с собой обходиться?» Помните, когда были эти скандалы, что, значит, милиция, беспредел? Ну, то есть полиция без суда и следствия? Вот, если ты прав, можно. Помните? А.Плющев ― «Нургалиев разрешил»? А.Маленков ― Нургалиев: «Да, — говорит, — ну, конечно, надо тоже уметь обороняться. Это же…» А потом это стало статьей или было статьей. В общем, как скажут, так прямо… А.Плющев ― Нет, сейчас даже если ты тронул только полицейского, это же… А.Маленков ― Ну да. А.Плющев ― Мы знаем все эти дела. А.Маленков: Последние выборы показали полную апатию населения А.Маленков ― А, вроде, Нургалиев недавно был и призывал, значит, смело давать отпор, если ты считаешь, что ты прав. А сейчас на него дунуть нельзя, потому что он развалится. Меня, вот, знаете, что обрадовало? Ну, как-то… Вот то, что на него завели уголовное дело (на нападавшего). Потому что у меня, вот, недавно относительно был случай: товарища на улице ограбили, ну там, чего-то немного у него было ночью, и еще побили. Вот. Хулиганы. Он пошел в милицию с очень побитым лицом. Принес это лицо туда и говорит: «Вот такое. Чего будем делать-то?» А они так говорят: «А что вы хотите? У вас много отобрали?» — «Ну, честно говоря, нет, у меня 100 рублей». Говорят: «Ну, это не о чем» — «А вот это вот лицо чего мне?» Говорят: «Ну, вы нетрудоспособны теперь?» Говорит: «Да нет, я журналист, я трудоспособен». Говорят: «Ну, тогда нет статьи такой». Он говорит: «Подождите, у меня лицо вот… У меня побои, всё, весь в синяках». А.Плющев ― Ну всё, теперь побои, да, декриминализованы у нас. Что в семье, что нет. А.Маленков ― А. Ну, соответственно… И он говорит: «Секундочку. А вот у меня есть мизинец на левой руке. Он мне не очень нужен – я печатаю двумя пальцами, как журналисту мне он не важен как орудие моего труда. Если ко мне подойдет человек и его отрубит на улице, это тоже не повод обращаться?» Говорят: «Тоже. Так, еще раз, вот, трудоспособность потеряна?» — «Нет» — «Ну, всё. Что вы пристали? Идите-идите отсюда. Идите». И вдруг, значит, тут за такой, в общем, удар… Это какая статья, я всё пытаюсь понять? А.Плющев ― Воспрепятствование журналистской деятельности, конечно же. А.Маленков ― Ага! А.Плющев ― Он ему мешал репортаж вести. Естественно. А.Маленков ― А, да? А.Плющев ― Конечно. А.Маленков ― А эта круглосуточно работает статья? А.Плющев ― Да, абсолютно. А.Маленков ― Что ж вы молчали-то? А.Плющев ― Если вы на работе. Если на вас напали как на… А.Маленков ― Я на работе круглосуточно. Ночью я сплю и то на работе. А некоторые будят меня, препятствуют журналистской деятельности. А.Плющев ― Есть, есть такая история. А.Маленков ― Как хорошо, что я к вам зашел. А.Плющев ― Если бы у нас эта статья так же работала, как и оскорбление чувств верующих, жили бы в другой стране с вами. А.Маленков ― Ну, потому что мы не смелые и не наглые (журналисты), мы тихие. Надо прецеденты. А.Плющев ― Вот. Как говорит Валерий Фадеев, надо защищать себя. А.Маленков ― Да надо вообще, знаете, делать такие, показательные процессы. Сговориться двум, вот, допустим… Я вам говорю: «Александр, бога нет», вы говорите: «О! Чего-то я оскорблен. Пойдемте…» И вы подаете против меня иск. И мы вместе с вами наблюдаем, как это работает. Да? Там, на рубль, пожалуйста. Просто если бы суды завалили вот этой вот белибердой, может быть, как-то ясность бы и наступила. Всем же лень проверять. Только «Pussy Riot» молодцы, только они, вот, брали на себя функцию проверки вот этих вещей «Что будет, если». А всем остальным… А.Плющев ― Все просто видят, до чего они допроверялись. А.Маленков ― Да, это опасная работа. А.Плющев ― Как бы, последствия эксперимента, побочный эффект. А.Маленков ― Но кто-то же должен. А.Плющев ― Последний вопрос буквально, потому что очень много туристических новостей всяких разных. Где лучше отдыхать русскому человеку-то этим летом? Вчера меня Марков тут (политолог) уверял, что на Мали самое оно. А.Маленков ― Ну, после того, как человек туда съездит, видимо, он начинает в это верить. Тут такая сама работа. А.Плющев ― У нас 30 секунд. А.Маленков ― Мне очень понравилось в Черногории именно с точки зрения русского человека, потому что там можно всё. Там разрешено курить, там музыка до утра, там всё продается без всяких лицензий. Цыганская вольница. Там ходят доллары и евро. И это прямо так было приятно, и, вот, прямо, знаете, как-то по-нашему. А.Плющев ― И не зря в Черногории больше всего российских туристов, по последним данным (любят они эту страну). Спасибо большое. Благодарю Александра Маленкова, главного редактора журнала «Maxim», который сегодня был гостем программы «Особое мнение». Меня зовут Александр Плющев. До свидания. А.Маленков ― До свидания.

Ссылка на источник