О.Журавлёва ― 21 час и 4 минуты в Москве, это, действительно, «Невзоровские среды», меня зовут Ольга Журавлёва, а из Петербурга к нам присоединяются Виталий Дымарский… В.Дымарский ― Мы должны сказать, как нас зовут. А.Невзоров ― Да, и я. О.Журавлёва ― И Александр Невзоров. А.Невзоров ― И я тоже присоединился. Слышу я вас прекрасно. Да, если у нас вдруг оборвется эфир, как это иногда бывает, то продолжение эфира, я думаю, мы организуем либо по телефону, либо через мой Инстаграм, который @nevzorovofficial. Ну что? Перейдем тогда мы сразу к темам. Мы находимся в Гельвеции, в прекраснейшем месте Петербурга, в самой знаменитой и крутой гостинице, которая, в общем, приобрела уже этот статус. Итак, Оль, смотри, значит. Я понимаю, какой вопрос у тебя возникнет первым ко мне как… О.Журавлёва ― Крестный ход. А.Невзоров ― Да. …как к ответственному за Петербург. Ну, тот, кто видел этот крестный ход в интернете или по телевизору, конечно, получил тягостное и деморализующее впечатление, потому что весь набор дремучего, депрессивного, все виды, как бы, деградации декадентов… Нагайки, сапоги, казаки, попы и все прочие ряженые… О.Журавлёва ― И чиновники. А.Невзоров ― Да. В сочетании с тем, что до всех, наконец, стало доходить, насколько это опасно. Конечно, произвели угнетающее впечатление. Кто-то увидел просто мрачный карнавал, да? Кто-то страдал в бесконечных пробках, в которых намертво по вине попов вчера встал город. Самые же проницательные увидели агрессивных ряженых, которые чувствуют себя хозяевами, ряженых, которые, как выяснилось (какая неожиданность!), опасны, да? По последним событиям, которые уже не оставляют никаких сомнений по этому поводу. Более того, эти опасные ряженые уже не скрывают, что они намерены диктовать всем остальным людям, как жить, как чувствовать, что любить, что читать и что смотреть. Не случайно за день до этого тоже была очень важная дата – День веры, да? Потому что День веры – это 11-е сентября, когда вера предъявила себя во всей своей красе, потому что теми, кто врезался на самолетах, уничтожая тысячи людей в Нью-Йорке, тоже, как мы знаем, двигала вера, вера, доведенная до своего, как бы, естественного, нормального, высокого градуса. Да, это всё тягостно и, возможно, кому-то страшно. Но, вот, позвольте я несколько проясню ситуацию, чтобы у вас не оставалось бы от всего увиденного привкуса безнадеги. Да, мало приятного, но всё не так трагично. Количество шествующих, конечно, безусловно, увеличилось по сравнению с прошлыми шествиями. Но произошло это только по той причине, что отработался а) механизм привлечения, сгона массовки… О.Журавлёва ― Что-то новое появилось? А.Невзоров ― Конечно! Епархия набила руку на рекламе и набила руку на технологиях привлечения. Ну, не будем мелочиться, все называют цифру гораздо меньшую, но давайте мы примем на веру… В.Дымарский ― Называют 100 тысяч. А.Невзоров ― Мы примем на веру ту цифру, которую называют жандармы и попы, то есть непосредственно 100 тысяч. И отпрепарируем эту цифру в 100 тысяч, говоря простым языком, вскроем ее. Вот, нам, анатомам хорошее вскрытие всегда необыкновенно поднимает настроение. Я надеюсь, что я смогу поднять его и вам. Отметим, что в Санкт-Петербурге несколько сотен церквей. У всех церквей есть так называемый притч, да? Не говоря уже о непосредственно попах, настоятелях. Это алтарницы, свечницы, просворницы, это сторожа, это обслуживающий персонал, уборщицы. Более того, у попов есть семьи, родственники, знакомые, друзья. А разнарядка, которая спущена из епархиального управления и задокументирована, и бродит, кстати говоря, откровенно в интернете, она предписывает всем в обязательном порядке явление на этот крестный ход. То есть мы видим, что они научились мобилизовывать свои силы… Ну, еще плюс прихожане, да? То есть для любого прихода мобилизовать 200, 300, 500 человек – это уже не проблема. О.Журавлёва ― Александр Глебович, простите, у меня только один маленький вопрос. Но, ведь, были же какие-то люди, которые, действительно, по зову сердца хотели пройти в крестном ходе в связи с памятью Александра Невского, тем более что Александро-Невская Лавра. А.Невзоров: Эта пролитая сибирская язва обратилась против самого же Кремля А.Невзоров ― Не забегайте вперед. Вот, давайте мы будем, как бы, анатомировать и препарировать аккуратно, отделяя одни ткани от других, фасции от связочек, косточки, мышечную ткань. Давайте будем препарировать аккуратно. Вот, кроме этих приходов… В.Дымарский ― А мозги там есть, Александр Глебович? А.Невзоров ― Мозги – нет, мозгами сейчас мы не будем заниматься в данном случае. Мы должны помнить, что кроме приходов, которые могу мобилизовать большое количество людей, есть воскресные школы, православные гимназии, монастыри, кружки, организации. И плюс мы должны понимать, что, наконец, полностью отработалась практика привлечения массовок как студенческой массовки, так и бедных всяких госслужек, которым просто некуда деваться: приходит разнарядка – и им надо идти. Накануне питерский главпоп по фамилии Судаков провел, как выразились на сайте Епархии, совещание с ректорами вузов петербургских, основной вопрос – подгон массовки на ход. При том, что в Петербурге живет 5 миллионов человек, эта цифра в 100 тысяч, понятно, что составляет абсолютно ничтожный процент. Правда, теперь это другое впечатление, другие основания, другое всё, да? Потому что благодаря последним событиям, благодаря тому, что слово «православие» и слово «терроризм», уже как-то их соединение не вызывает вопроса, они гармонично слились, всё встало на свои места. И очень хорошо, что сейчас многие попы, кстати говоря, в связи с этой несчастной «Матильдой» открыто угрожают. Очень хорошо, что поповскую природу стало ясно видно во всех деталях. Ведь, дело дошло уже и до того, что бизнес начал что-то, большой бизнес начал понимать… Вот, очень чуткий Саша Мамут, который владеет огромной сетью кинотеатров, основными сетями кинотеатров в России, отказался показывать эту несчастную «Матильду», потому что… Ну чего? Он прикинул, что а кому нужны, блин, в этих сгоревших залах трупы в живописных позах? Потому что, ведь, понятно, что если эта тенденция на терроризм, на проявление экстремизма, на навязывание своих ценностей началась, то она пойдет дальше. Понятно, что будет и кровь, и что поджогами, вероятно, дело не ограничится. Потому что любая религия – это концентрат экстремизма, а экстремизм обязательно перерастает в терроризм. Это то, о чем я всегда говорил. И очень жалко, конечно, выглядит бормотание церковников, что их там нет, да? «Это не мы, мы здесь не причем. Мы не разжигали, мы не…» О.Журавлёва ― Я прошу прощения, Александр Глебович. А, вот, кстати о форме, да? Вы же, все-таки, в курсе всего. А, вот, когда плакаты несут как на митинге, транспаранты во время крестного хода и там написано не »Слава богу» и не что-нибудь еще, а »Матильда» — пощечина» и что-то там. Это вообще соответствует правилам, скажем так? А.Невзоров ― Слушайте, эту ситуацию долго и тщательно разжигали Митрополит и епископы, и игумены, и депутаты. Разожгли, да? Они разожгли ее, и всё заполыхало, мы знаем все примеры бандитизма, терроризма, которые они устраивают и с кинотеатрами, и с людьми, и с адвокатами, и со всем остальным. Уже, как бы, всё понятно. И то, что они политизированы, и то, что они, действительно, хотят диктовать окружающим свое мировоззрение и обязательность своей позиции, тоже уже понятно. Но вот я хочу еще обратить внимание на эту жалкую позицию церковников. На сей раз блеснул умом Легойда, который официально выступил и, опять-таки, сказал, что причинение вреда людям физического – это удел либо душевнобольных, а верующие на это не способны. Легойду, конечно, надо выгонять, потому что он абсолютно не представляет себе, оказывается, историю христианской церкви, и он в сумасшедшие записал как минимум половину христианских святых, потому что они, в принципе, в основном были заняты причинением различного физического вреда другим людям погромами, истреблением античных храмов, статуй, мозаик, книг, идей. Я уж не говорю там про всякие инквизиции что русские, что католические. А.Невзоров: Эти опасные ряженые уже не скрывают, что намерены диктовать остальным людям, как жить В.Дымарский ― Александр Глебович, а можно вам вопрос задать такой? Всё, что вы говорите про этих людей, всё правильно. Меня-то больше всего в этой истории интересует (даже не интересует, а волнует, я бы даже сказал, и беспокоит) – это реакция а) так называемых силовиков и б) власти. Они это не могут остановить? Они не в состоянии остановить? А.Невзоров ― Понимаете, произошла прелестная история. Кремль хряпнул об пол пробирку с Сибирской язвой, да? И он думал, что язва будет его слушаться. Что язва, скажем так, оценит устремления Кремля и будет работать точечно, по кому скажут. Но нифига язва слушаться не будет. Она распространяется так, как полагается распространяться язве и всякой другой заразе, да? Видите, не всегда посуда то, что называется, бьется к счастью. В.Дымарский ― Ну да. А.Невзоров ― Поэтому эта же история получила косвенное свое отражение и в деле Юли Латыниной. Мы сейчас перейдем к этому, но просто я хочу заметить, что основная-то умора этого разжога по поводу «Матильды» в том, что «Матильда» — это чисто кремлевский проект, это скрепоносный фильм, который рекламирует монархию. Это яйцо, которое долго высиживал Мединский, бросив на него… О.Журавлёва ― И, кстати, он выступил с какой-то прямо, вот, резкой, я бы сказала, речью, совершенно для него не характерной. В.Дымарский ― Либеральной речью, да. О.Журавлёва ― После чего на него Чаплин тут же вылил, что полагается Чаплину, в ответ. И вообще всё, вы извините, «заверте». Знаете, что Песков сказал про «Матильду»? А.Невзоров ― Ну, я читал, да. О.Журавлёва ― «Ситуация приобретает, — заметил Песков, — неприятные формы». А.Невзоров ― Ну да. О.Журавлёва ― Это называется, Александр Глебович, «неприятные формы», а не то, что вы подумали. А.Невзоров ― Да, понятно. Но мы помним про то, что эту ситуацию, действительно… Это кремлевский фильм. Это, на самом деле, это такая нудно-… О.Журавлёва ― Государство на государственные деньги сняло фильм про государство и так далее, а потом государство с ним же стало бороться – я вот такой сегодня тезис вычитала. А.Невзоров ― И не государство, не государство. Неверно, да? То, что Мединский потратил на высиживание этого яйца, как бы, почти весь жар своего зада, который у него был в потенциале, это, ведь, тоже очень о многом говорит. На самом деле, смотреть… Ну, можно смотреть, можно не смотреть. Я говорю, что это такая, нудная скрепоносная фигня, где тот, кто думает, что прям там с экрана льется сперма Николая Кровавого, будет сильно разочарован. В.Дымарский ― Вообще мне кажется, что фильм вообще никого не волнует в данном случае. А.Невзоров ― Он и не стоит никаких слов по его поводу, но здесь вот случилась эта удивительная штука, когда эта пролитая сибирская язва обратилась против самого же Кремля. Тут то, что называется, свои своих не познаша. В.Дымарский ― А потому что они эту сибирскую язву-то уже не первый раз разливают, да? И все посчитали, что так можно. Ее разливали против. там, либералов, против пятой колонны, выливали зеленки, обливали Латынину, поджигали Латынину. Это всё те методы, которые уже проверены, которые были безнаказанными. Почему бы их не повторить? А.Невзоров ― Ну, я думаю, что Кремль очень наивен и он очень многие вещи делает в первый раз, да? Поэтому он просто не представляет себе совершенно… О.Журавлёва ― Просто, может, память плохая? А.Невзоров ― Да. Что касается Юли, то это тоже… История Юли Латыниной – тоже история, скажем так, того же абсолютно порядка при том, что, как вы сами понимаете, Латынина Кремлю абсолютно фиолетова, она не страшна. Она настолько интеллектуальна, что то, что она говорит, не может получить сегодня никакого распространения и влияния на публику. Она не понятна. И когда в нее мечут какашками или поджигают ее машину, это реакция дикаря, который не в состоянии разобраться с устройством компьютера, бьет по этому компьютеру камнем или топором только потому, что он не понимает. Он, действительно, не понимает, о чем идет речь. Кремль прекрасно рассчитал. Он выяснил, что, вот, все эти интеллектуалы, которые там на всяких «Эхах Москвы» и в «Новых газетах» что-то пытаются попискивать про реальное положение дел, никому не опасны и никому не интересны, потому что народ их, так называемый народ их абсолютно не воспринимает. И Кремль давно от Латыниной отстал. Но Кремль воспитал вот это вот, спустил с цепи этих бешеных псов и сам их уже никогда не поймает. Причем, они будут кусать за ноги и вцепляться в горло и Кремлю тоже, как показала история с »Матильдой». Но вообще мы же понимаем, что мы живем в то время, когда все на всё оскорбляются. Там в далекой Швеции дядечка ел бекон перед мусульманами, и мусульманки подали на него в суд. А у нас тут учитель ел Николая Кровавого перед Поклонской, Галкин ел Ленина перед коммунистами (они тоже перевозбудились), а Ургант ел Соловьева, и это тоже стало одним из основных событий. Но, кстати, последняя история забавна во всех отношениях. Соловьёв перевозбудился и в ответ на слова о том, что, значит, его программа может называться… А.Невзоров: Очень хорошо, что поповскую природу стало ясно видно во всех деталях О.Журавлёва ― Хорошее название. А.Невзоров ― Да-да-да. …соловьиный помет, он не струхнул, а прекрасно выступил и показал, что в пометнике помет у него, все-таки, есть. И более того, что пометники обширны, но ответил, к сожалению, очень неудачно и несмешно. Ведь, смысл всякой остроты в том, что она надолго заседает в памяти и сознании, и вызывает те нагноения, которые постепенно убивают персонаж. В.Дымарский ― Он ее подтвердил, я бы сказал. А.Невзоров ― Да. Он, на самом деле, вот, разразился этим удивительным количеством нового помета при том, что мне-то Соловьёв симпатичен. Он мне очень симпатичен, он безусловный лидер в деле самой примитивной пропаганды, когда всё просто, вот, как наскальная роспись, когда есть то, что надо публике без интеллекта, без смысла, напористо, туповато, безапелляционно. Как раз то, что любят. И мы видим, что он в этом смысле абсолютно успешен. Ургант был, конечно, не совсем корректен, не совсем точен, потому что я бы скорее сравнил пропагандистскую работу Соловьева не с соловьем, а, знаете, есть такие восхитительные существа, называются бегемоты. Вы когда-нибудь видели, как бегемоты какают, нет? В.Дымарский ― Я хотел сказать, с бегемотным пометом, вы хотите сказать? А.Невзоров ― Вы знаете тактику дефекации бегемота? В.Дымарский ― Тактику – нет, я стратегию только знаю. О.Журавлёва ― Не приходилось встречаться. О.Журавлёва ― А у бегемота удивительная тактика, удивительная стратегия. В момент дефекации он с необыкновенной скоростью вертит хвостом так, что ему удается забрызгать всё вокруг себя почти на десяток метров. Это известно всем, и я удивляюсь, что вы не в курсе. И, вот, скорее пропагандистская работа Соловьева напоминает бегемотскую тактику. Но надо сказать, что он, действительно, мастер. В.Дымарский ― Фамилией не вышел тогда. А.Невзоров ― И вот сейчас мы видим и на примере бедной Юли, которую вынудили, скажем так, эмигрировать… Я с ней беседовал, она, естественно, не может позволить себе уныние. Она, естественно, никак не показывает, что ей больно, и она слишком храбрый и гордый человек, чтобы это показать. Но, конечно, я подозреваю, что вот это вот выдавливание Латыниной… При том, что Кремлю-то она стала только опаснее, потому что кусаться она может и из-за границы, и грызть глотку этой безумной идеологии она тоже будет, только уже, вероятно, с еще большим градусом. Кстати, вот я хочу в этих ваших и наших интернетах, я неоднократно читал глупейшую критику Латыниной, ее любят называть «Стрелка осциллографа» (у нее такое прозвище есть в интернете). Это основано на том, что, якобы, Юля не знает устройства осциллографа и где-то упомянула, что у осциллографов есть стрелки. Так вот, господа хорошие, вы должны, вероятно, были бы изучить историю вопроса и узнать, что у самых первых осциллографов были безусловные стрелки. Но про Юлю, я думаю, что мы, в общем, сумели сегодня ей поднять настроение. О.Журавлёва ― Я прошу прощения, вы же говорили о том, что есть всякие другие оскорбленные и оскорбляемые, и вообще всё это приобретает какие-то чудовищные формы. Вы знаете, вот, я себя поймала на том, что я уже не сразу понимаю, где шутка, а где реальная история. Потому что когда я увидела клоунов против фильма «Оно», я сначала решила, что это всерьез. А.Невзоров ― Да. И лесорубы, которые требуют запрета фильма «Техасская резня бензопилой», потому что это дискредитирует основные их рабочие инструменты. О.Журавлёва ― И образ дровосека, кстати. А.Невзоров ― С клоунами непонятно. Не понятно с клоунами, до какой степени они всерьез или до какой степени не всерьез. Клоун – такая, загадочная фигура, когда любое его действие может быть предъявлено и в ту, и в другую сторону. Но то, что вот эта вот зараза выпущена, то, что спущены с цепи самые худшие качества людей, что получило монументальное воплощение в последнем крестном ходу, когда, действительно, всю самую чудовищную муть удалось поднять со дна и предложить это всё широкой публике, включая даже и городских чиновников, которым, ну предположим, было в этой ситуации некуда деться, потому что существует политика Кремля, которая требует всему этому потворствовать и относиться… Там есть, конечно, одиночные безумцы типа Албина, там, типа Макарова, но не надо подозревать в том, что это, действительно, искренняя тенденция. Вот, когда меня спрашивают «Такое бывает?» о том, хотел ли бы я видеть, например, Кадырова президентом России? Вы знаете, что я обычно отвечаю? Я говорю, что да, я бы хотел видеть Кадырова президентом России. Причем, ради чего я бы это хотел сделать? Мне очень хочется посмотреть на Гундяева в чалме. А это, вы понимаете, до какой степени эти вещи взаимосвязаны, и понятно, что Гундяев тут же переоденется и воздетый высоко к небу зад украсит одну из площадей Москвы. То есть мы понимаем, что любое чиновничество при смене кремлевской идеологии… Но я боюсь, что уже поздно, друг мой Дымарский и друг мой Оля. А.Невзоров: Любая религия – это концентрат экстремизма, а экстремизм обязательно перерастает в терроризм В.Дымарский ― Саш, но смотрите. Вот, по поводу Кадырова, раз уж заговорили о Кадырове. Смотрите, все-таки, смогли же остановить даже вот это вот безумие, там, с Мьянмой, вот эти все выступления? И уже сам Кадыров сказал «Хватит, ребята, не надо». я так понимаю, что ему сказали и он остановил это дело. То есть крепость может остановить это, да. О.Журавлёва ― Кремль может управлять легальными большими умными фигурами, скажем так, которые способны на какую-то обратную правильную реакцию. Но кремль абсолютно не в состоянии управлять полудурками, которые жгут машины и кинотеатры, которые будут устраивать погромы, которые рассылают угрожающие листовки, которые вообще пытаются навязывать другим людям свою игру и свою точку зрения как единственно возможную и единственно обязательную. А.Невзоров ― Но это вот то, что называется… О.Журавлёва ― Александр Глебович, а вам не кажется, что это падает в очень хорошую, подготовленную почву? Я не знаю, чем она подготовлена, Соловьевым ли или, может быть, еще чем-то раньше, потому что.. В.Дымарский ― Или бегемотом. А.Невзоров ― Ну да, или бегемотом. Но потому что вот эти зерна – они очень хорошо принимаются в массах. Даже история с подожженной машиной, я когда увидела пост человека, чью, собственно, машину подожгли и против «Матильды», и он отец четверых детей пишет о том, что он, конечно, очень расстроен, огорчен и так далее. Но, в принципе, он понимает чувства этих людей, потому что так обращаться с нашим государем, как делают это эти отвратительные клоуны, так, конечно, невозможно. И, вот, дальше вся вот эта вот радость. Вы понимаете? Ничего не проходит бесследно. Вот эти зерна все попали. О.Журавлёва ― Нет, ничего не проходит бесследно. Ну, если у вас еще проработает месяц Васильева министром образования и науки, то способность к пониманию, к различению добра и зла будет утрачена уже абсолютно, потому что. ведь, то, что вы называете «подготовленной почвой», в которую хорошо падают зерна, это исключительная, как бы, способность народа к непониманию самых простых вещей. То, что происходит в школах, да? Когда детей заведомо начинают учить вещам, которые им помешают жить в современном мире. Не просто будут лишними, не просто превратятся в пытку бессмысленными занудными и неприменимыми знаниями, а реально помешают, потому что исказят и мировоззрение, исказят способность воспринимать и принимать новое, те бесконечные изменения, которые предлагает наука и современность. Ведь, их же отрезают от этого. Тут Васильева еще блеснула очередным бредом. Она же собирается вывести из обихода слова «паркинг», «бизнес». Вероятно, надо вывести из обихода и слово «министр», а в первую очередь слово «президент», потому что это всё тоже глубоко чуждые русской духовности слова. О.Журавлёва ― Но у нас есть прекрасное слово «царь», Александр Глебович, чего уж там? А.Невзоров ― Да, да. Нет, ну там, может… А, может быть, не так откровенно. О.Журавлёва ― Хотя, это тоже, знаете ли, имеет некоторые корни. А.Невзоров ― Не, это понятно, что иностранное слово. Есть относительно русское слово «самодержец», которое, вероятно, она и хочет предложить вместо «президента». Но надо понимать, что, вот, вы просто представьте себе силу реакции. Ведь, этих всех детей, этих людей, этих несчастных оболваниваемых пропагандой, их же кормят абсолютно несъедобными, в принципе, сегодня вещами. Поэтому понятно, что рвотная реакция на такое количество несъедобного, затолкнутое в эту народную глотку, будет огромной и сверхсильной. И это будет уже не их проблемами, а это будет проблемами общими. Но сейчас я думаю, что, вот, у меня довольно пессимистические прогнозы, и вот на этой стадии заболевания ее уже невозможно остановить какими-то простыми средствами – я имею в виду и экстремизм, и терроризм, и возможную кровь. О.Журавлёва ― Гражданская война, Александр Глебович? А.Невзоров ― Я не знаю. Я в данном случае не могу ничего предрекать, но я понимаю, что здесь воспаление, нагноение уже не поддается таким, простым способам лечения тихим, мирным и фармакологическим. Я не знаю, как это будет. Понятно, что это должно будет… О.Журавлёва ― Только хирургия? А.Невзоров ― А хирургия тоже бессмысленна, потому что хирургировать в отношении экстремистов крайне опасно и крайне глупо. Это вызывает только подъем экстремизма, его развитие, его героизацию, как только начинается уже такое, организованное, серьезное насилие в отношении экстремистов и террористов. Они начинают объединяться вокруг своей идеи. Нет, а я не вижу выхода, я думаю, что его никто не видит. А тот, кто вам рассказывает… А.Невзоров: Хирургировать в отношении экстремистов крайне опасно и крайне глупо О.Журавлёва ― Мы продолжим этот разговор. Александр Глебович, простите. Мы еще будем искать выход, все-таки, в »Невзоровских средах» после новостей. НОВОСТИ О.Журавлёва: 21 ―35 в Москве, продолжаются «Невзоровские среды». Александр Невзоров и Виталий Дымарский из Петербурга присоединяются к Ольге Журавлёвой. Алло-алло, вы с нами? А.Невзоров ― А мы, в общем-то, и не отсоединялись от вас, Оля. Мы здесь, да, и мы готовы. О.Журавлёва ― Флора пишет вам, что Поклонская – это уже не карбункул, а сепсис, агония началась, — пишет нам Флора. Но давайте дальше хронику агонии рассматривать. Вы просто вокруг уже ходили. В.Дымарский ― И как с сепсисом бороться, да. О.Журавлёва ― Да. Но у нас тут среди прочего есть еще такая штука как самовыдвижение Путина устами народа на новый срок, какую-то красивую нам нарисовали схему, которая должна пойти. Почему, собственно, мне слово «царь» в голову пришло и вам – слово «самодержец». А как вы думаете, может, действительно, нет альтернативы? В.Дымарский ― Может, вообще надо идти в монархию? А.Невзоров ― Мне трудно сейчас говорить. Вы понимаете, я до такой степени пренебрежительно отношусь к демократии и к выборному механизму… Я вообще не понимаю, о чем идет речь, когда всерьез люди уповают на какую-то выборность или требуют честности выборности, или требуют сознательности выборности. Ведь, смотрите, ведь, решения должны принимать люди, которые не способны принять решение даже в отношении своей собственной судьбы. Их, большинство этих людей в нищете, в загоне, в унижении и всё только потому, что они в отношении даже самих себя каких-то простых, правильных решений они не приняли. Вот, им предложено объединяться и принимать какие-то важнейшие глобальные общие решения. Но ребят, но есть такая вещь как математика, и она безжалостна. Если мы сложим все отрицательные числа, мы не получим даже нуля, да? Это всё равно как взять 2 тысячи языков Африки и сложить их, мы не получим английского языка. То есть всегда мы будем иметь дело с какими-то либо заведомо неверными решениями, либо внушенными решениями. Поэтому я, как бы, всегда считаю, что в данном случае демократия себя изжила. Другого механизма я не знаю, правда. Но я и не берусь… Я в данном случае, как бы, и не берусь лечить эти все язвы и проблемы, я просто констатирую и фиксирую имеющуюся ситуацию. Конечно, немножечко радует, что, несмотря на этот дикий разгул глупости и мракобесия, Россия всё равно ржет над всем этим. И те клоуны, которые устраивают свои акции, я подозреваю, ржут. И те люди, которые игнорируют и государственную политику, и какие-то эти крестные ходы с этими мракобесными казаками, плетками и сапогами, тоже ржут. Вот, мы видим, как в Москве первый раз за историю всех выборных процедур выборы выиграли сиськи. Причем, не что-нибудь, а именно… О.Журавлёва ― Ну, в одном конкретном случае – да. А.Невзоров ― Да. Но это был тот самый конкретный случай, когда соискатель, соискатель депутатского мандата предложил своим сиськам основную ставку и основную роль. В.Дымарский ― Но у вас теперь слепок не просто сисек, а с депутатских сисек. А.Невзоров ― Да. Я, конечно, подозреваю, что это демонический ум Венедиктова управлял красавицей Люсей Штейн. Но на самом деле, ведь, всё получилось. О.Журавлёва ― Теперь уж Людмила Петровна, будьте любезны. А.Невзоров ― Хорошо. Всё получилось, и интересно, какие еще слепки с каких органов теперь пойдут в ход? Потому что, вот например, где-нибудь в кавказских республиках, возможно, будут популярны слепки других частей тела, которые будут свидетельствовать о большом мужском достоинстве, силе и тем самым уме избирающегося. Поэтому вполне может быть, что вообще вся избирательная история приобретет такой смешной и особый смысл. В.Дымарский ― Физиологический. А.Невзоров ― Да, конечно. О.Журавлёва ― Послушайте, Александр Глебович, вот, пока вы там предавались беседам с Дымарским, я тут слушала новости, сидя, соответственно, рядом с новостником. В.Дымарский ― Мы тоже слушали, чего ты думаешь? О.Журавлёва ― И, вот, вы видите, каждая новость – она про нас, про нашу с вами передачу. Значит, нужно проверить баттл Гнойного и Оксимирона на оскорбление чувств верующих, просит депутат. Потому что он тоже хочет участвовать в баттле и хочет, чтобы ему установили пределы. Проводницы, которые перепели Шнура, уволены из РЖД. Шнур печально это всё комментирует. Послушайте, ну, уже, как бы, это всё… Ну, это всё цирк какой-то, действительно. Это всё время так будет? А.Невзоров ― Да, это будет всё время до тех пор, пока это не пройдет свою высшую точку, не исчерпается. К сожалению, всё, что, например, я говорю про мракобесие, про идеологию, про недопустимость любой идеологии, любого мракобесия, про то, что любая религия – это социально опасное, чрезвычайно опасное явление, что она всегда сорвется с цепи и начнет кусать и жрать, и жечь. И это принцип ее существования, да? Потому что мы понимаем, из чего это всё растет? У нас, вот, кстати говоря, про поповедение сегодня или вчера такой любопытный святой (я о нем уже говорил на »Эхо Москвы»), Симеон Столпник. О.Журавлёва: М ―м! Ваш любимец. Невзоров: Тот, кто думает, что там с экрана льется сперма Николая Кровавого, будет сильно разочарован А.Невзоров ― Он любимец, да, он прославился тем, что он стоял на столпе и вниз по этому столпу из его ран лезли и текли опарыши вместе с его гноем, потому что он не позволял себя лечить и специально разводил этих опарышей. И он же требовал, чтобы его послушники собирали этих опарышей и поднимали к нему обратно, чтобы подсаживать в эти раны. И он же демонстрировал невероятную степень непреклонности, невероятную степень упертости и истеризма, когда к нему явилась его мама, которая просто мечтала его увидеть живым и здоровым. Ее не пустили даже за ограждение, и она умерла где-то там, вот, недалеко, рядом с лужами этого гноя и опарышей-червей, да? При том, что надо понимать, что такого рода образцы поведения, такого рода идеалы – они не могут не дать патологических всходов в результате. При том, что у Симеона Столпника, разумеется, и в России было множество последователей. Если не ошибаюсь, был, значит, у нас Никита Столпник Переславский, который носил всю жизнь огромную, тяжелую каменную шапку. Причем, Никиту Переславского убили другие православные люди, поскольку Никита Переславский помимо шапки еще носил вериги, которые обеспечивали ему нужную степень нагноения тела. А железо тогда было в цене. То его просто убили и вериги украли и сняли. И был еще, если не ошибаюсь, такой Савва Вишерский, который прославился тем, что он постоянно носил живую маску из живых комаров на лице, так что черт его лица вообще не было видно. То есть люди, которые предавались реальной антисанитарии и абсолютному безделью. Вот, они есть герои этого эпоса. При том, что… Вот смотрите, при том, что опарыши являются во многом индикаторами святости. Судя по примеру Симеона Столпника, они должны были бы вызывать умиление. Опарыши – вещь, это тоже скрепы. Ну вот смотрите, какая незадача. В Томском кадетском корпусе опарыши обнаружены были недавно в еде у курсантов. И курсанты проявили удивительную косность, удивительную бездуховность, начав возмущаться. И вообще понятно, что с воспитательной работой в Томском кадетском корпусе всё очень плохо, потому что на уровне молоденьких кадетов идет отвержение скреп. Опарышам они обязаны были бы радоваться. О.Журавлёва ― Вот, поэтому начальник и уволился, вот, потому что воспитательная работа хромала. А.Невзоров ― Уволился, все-таки? О.Журавлёва ― Ну, там, по-моему, как раз руководитель подал в отставку в результате этого скандала. В.Дымарский ― Он подал в отставку, да. О.Журавлёва ― Да-да-да. Потому что провалил воспитательную работу. Это логично. А.Невзоров ― Ну, да, да, да. О.Журавлёва ― Видите, всё налаживается. А.Невзоров ― И мы видим, что этих курсантов опять будут… Вот сейчас прошло 2 или 3 юбилея (вы как историк должны это всё хорошо знать). Мы понимаем, что имеем дело с грандиозным фейком под названием «Бородино», когда… О.Журавлёва ― Ну, бородинская, действительно, круглая дата, 7 сентября 1812 года. Можно считать юбилеем. А.Невзоров ― Ну, это не важно. Она, тем не менее, отмечалась здесь в сентябре, и понятно, что вульгарное, простое, трагическое поражение русской армии, в результате которого, бросив раненых на поле, она отступила, сдав ключевой город страны, вдруг почему-то преподносится как какая-то победа, что является абсолютным бредом. Вторая история – это с Куликовской битвой. Там еще темнее вода, там еще меньше можно установить. О.Журавлёва ― Это уже 8-е сентября 1380-го, если нас не обманывают. А.Невзоров ― Всех тоже обучают тому, что это победа, но, тем не менее, все западные хроники сходятся к тому, что да, действительно, вот в этой Варваре и была какая-то стычка, когда один из ханов поручил московскому князю русским мясом, русской кровью отстоять его казну и отстоять его положение в битве с восставшим Мамаем. Но битва закончилась совсем не так, как ее преподносят в учебниках истории российских. Там просто пришли воины великого Княжества Литовского, которые, в конце концов… В.Дымарский ― А говорите, что не любите историю. А.Невзоров ― Я не воспринимаю ее всерьез. Я понимаю, что и это тоже может быть ложью, и я тоже как… Вот, например, ну смотрите, кое-какие туманные очертания понятны. Вот, шел по Невскому крестный ход. Шел крестный ход, посвященный имени Александра Невского при том, что на знаменах Александра Невского понятно, что могло быть написано «За иго! За орду! За интересы орды!» О.Журавлёва ― Но уж точно не про «Матильду» у него там написано было. А.Невзоров ― Да. «Против интересов цивилизованного мира». Этот Александр Невский был обычным сборщиком татарской дани, который выжигал и вырезал русские города, когда… В.Дымарский ― И от «Матильды» бы не отказался. А.Невзоров ― От »Матильды» бы он, может быть, не отказался. Смотря, в каком качестве бы ему принесли эту «Матильду». Но и это тоже может быть фейком с таким же успехом. Я говорю про то, что к истории нельзя относиться серьезно. Ее можно вспоминать в качестве баек. Но когда она становится чуть ли не основным содержанием сегодняшнего дня и всё делается во имя того, чтобы не задеть души каких-то предков, какое-то прошлое… Да фиг с ним, с этим прошлым: его, вероятно, просто надо давным-давно уже забыть. В.Дымарский ― Вот, кстати, вы говорили про мракобесие. Вы какой-то очень простой рецепт предложили, которому уже не верят даже наши слушатели, которые пишут смски, что он дойдет, там, до верха, до крайней точки, а потом что? Само по себе пропадет? А.Невзоров ― Ну, мы видели, что абсолютно мракобесная Европа, абсолютно мракобесный мир тогда, когда еще не было ни интернета, ни могучих СМИ, когда еще людей не объединяло, скажем так, понимание очевидных вещей, такое вот понимание контактное, которое сегодня возможно, благодаря интернету. Тем не менее, пройдя этот жуткий пик мракобесия, в общем, возвращались к чему-то более-менее нормальному. Здесь необходимо дать России прожить это и убедиться в этом лично. Они не верят атеистам. Хотя, ведь, что такое атеизм? Атеизм – это всего-навсего реакция, это искры, которые высекаются от соударения здравого смыла и религии. Если нет религии, если нет здравого смысла, если нет одного из этих компонентов, то и соударения не может быть, и искр никогда не будет. Ведь, атеизм… На самом деле, поверьте, атеистов меньше всего волнуют там вопросы бога или попов. Пусть они занимаются тем, чем хотят, носят на голове кастрюли любого цвета и целуют друг другу любые места. В.Дымарский ― Ну, это как сейчас все побегут на »Матильду» не потому, что нравится «Матильда», а потому что надо смотреть в силу того… И это будут тоже искры в ответ на это мракобесие. А.Невзоров ― Ну, это гораздо слабее искры. Надо понимать, что, в конце концов, да, действительно, всё это пройдет, и не будет это всё такой вечной и постоянной трагедией. Россия умеет всколыхиваться, и я подозреваю, что всё то несъедобное, чем ее кормили на протяжении этих лет, выйдет страшной кровавой рвотой. В.Дымарский ― Александр Глебович, вам уже обещают, вам обещают теплое местечко на сковородке в преисподней. О.Журавлёва ― И без подписи: «Очень храбрый человек, потому что ему заготовили какое-то прохладное местечко в преисподней». А.Невзоров ― Нет, я подозреваю, что это просто скрытая реклама Тефаль. О.Журавлёва ― «Ты всегда думаешь о нас». Хорошо А.Невзоров ― Да. Антипригарное покрытие. Даже в аду… О.Журавлёва ― Не увлекайтесь, не увлекайтесь. А.Невзоров ― …на антипригарном покрытии вы будете чувствовать себя отлично. Вот это было бы, действительно, хорошей рекламой. О.Журавлёва ― Да. Вы знаете, Александр Глебович, есть еще просто вот эта вот тема, как бы кого не обидеть и что как правильно говорить, она касается не только истории, не только религии, она касается у нас сейчас всего вообще. Вот, про баттлы я уже, как бы, упомянула. У нас вы знаете, что по делу Сечина и Улюкаева выступила представительница суда и сказала, чтобы журналисты перестали упоминать колбаски, потому что она знает, что Сечину это не нравится. А.Невзоров ― Ну, вообще дело Сечина и Улюкаева оказалось весьма интересным, потому что в лице Улюкаева у Сечина появился серьезный языкастый живой противник. Все ожидали, что он явится на этот суд полностью расплющенным, полностью поднявшим лапки и признающим всё, что от него хотят услышать. Но он острит. Надо сказать, что Сечин не умеет острить в ответ и пока проигрывает, по крайней мере, интеллектуальную часть. Тот, кто должен обеспечивать, как бы, фейерверк интеллектуализма со стороны нефтяной компании… О.Журавлёва ― Михаил Леонтьев. А.Невзоров ― Да. …тоже пока как-то странно безмолвствует, и пока на данный момент ведет счет, конечно, Улюкаев, который пусть и со скамьи подсудимых, но отвечает дерзко, отвечает смешно. И который нашел великолепную лазейку, которая при усилиях его адвокатов и его собственной находчивости, в принципе, вообще может вывести его сухим из воды. Вот это дело – оно очень не типичное, очень смешное и очень, скажем так, важное на данный момент. И кстати, характерное… О.Журавлёва ― А что важное? А.Невзоров ― Оно очень характерное для России. Оно очень… Если там мы имеем множество любопытных событий фантасмагорических, не характерных для России, характерных для всего мира в равной степени, то вот этот процесс, процесс, где состязаются люди в том, насколько они будут поняты Кремлем, насколько оценят их задор, дерзость и неготовность тонуть, оценят в здании с башнями и звездами, да? Потому что оттуда последует звонок, какой приговор должен быть. В.Дымарский ― Там будет приговор, а не в суде. А.Невзоров ― Это же всё понятно. То есть это театр, цирк перед Кремлем и перед одной фигурой, фамилию которой мы хорошо знаем и от которой, на самом деле, зависит судьба и Сечина, и Улюкаева, и всех остальных, по крайней мере, госслужащих. В.Дымарский ― Включая судью. А.Невзоров ― Да, включая судью, естественно. О.Журавлёва ― Ой, Александр Глебович, вас как специалиста по оскорблениям… Вам тут, кстати, пишут, что книжку вашу прочитали, книжка замечательная, но жалуются, что очень много орфографических ошибок и это очень бесит. Но это не единственное, что в вас бесит, Александр Глебович. Вот у нас тут было еще одно оскорбление… А.Невзоров ― Это претензии, претензии к редактуре. Это не ко мне. О.Журавлёва ― Ну, вот, просили воздействовать на редактора. Ну, что я могу? Я передаю, что есть. А.Невзоров ― Да не буду я воздействовать на редактора. Я вообще ни на кого никогда не воздействую, никого никогда не учу жизни. В.Дымарский ― А вы его оскорбите. А.Невзоров ― И оскорблять не буду, потому что я никогда не оскорбляю людей. Я могу оскорблять идеологию, я могу драться с идеями, я могу драться с постулатами и догматами, прекрасно понимая, что люди здесь, ну, меньше всего виноваты. Они, как правило, подвержены этому психозу, они подвержены воздействию самых мрачных мракобесных воздействий на них. Но они-то здесь не причем, и вообще сражаться надо не с людьми, а с идеологиями. Только это может принести какую-то победу. О.Журавлёва ― Так вот, Александр Глебович, у нас тут был такой некоторый тоже баттл своего рода, потому что депутат и даже вице-спикер Лебедев, сын другого известного депутата и главы фракции, высказался довольно резко по поводу того, что детей-инвалидов рожать не надо, чтобы они не мучились. И ему, соответственно, стали отвечать в не менее резкой манере, что вам бы самому бы тоже стоило бы, ну и так далее. Скажите, Александр Глебович, а вы как циник, не чуждый медицине и всяким прочим холодным вещам, может быть, вы, на самом деле, считаете, что Лебедев прав? А.Невзоров ― Вы знаете, я в этом разговоре приличным человеком выглядеть не смогу, потому что вы же понимаете, что я не буду придуриваться, что я, да, действительно, рептилия, да, я, действительно, очень холодный, рассудочный человек, который понимает, что если современная медицина предлагает оценить все риски подобного рода действия, то, вероятно, это должно быть принято во внимание. Но я бы никогда и никому не посмел указывать, как следует себя вести и кому кого следует рожать. Для очень многих людей… Я себя просто абсолютно исключаю, как бы, из этой темы. Для очень многих людей рождение любого ребенка в любом его состоянии (без ручек, без ножек, дауна) составляет такую долгожданную серьезную ценность, что не нам с вами тявкать и судить о том, кого кто должен рожать. Ну, вот, абсолютно не наше дело. И как очень многие вопросы, как и вопросы абортов, как и вопросы любых личных предпочтений физиологических или так называемых моральных это должно оставаться только делом самого человека. И тем паче, конечно, Лебедев при его формальной правоте, которую я не могу не признать, потому что эта формальная правота есть. Тем не менее, вы знаете, есть вещи, которые точно не надо произносить, и это не какие-то отвлеченные, надуманные из древнееврейской мифологии или из какой-то давно замшелой и поросшей мхом истории. Это сегодняшние болезненные личные интимные вещи для каждого человека. Поэтому лучше бы он помалкивал, но лучше бы вообще помалкивала и по всем вопросам Государственная Дума, и от этого все бы только… О.Журавлёва ― Ну, не скажите. В Государственной Думе есть и позитив. Вот, Ирина Роднина и Оксана Пушкина написали в Федеральную службу безопасности и МВД запросы проверить на экстремизм противников фильма «Матильда», между прочим. А вы говорите. А.Невзоров ― Ну… Я думаю, что это как раз те исключения, которые подтверждают правила. К тому же, до тех пор, пока не будет четкой внятной, вразумительной и исчерпывающей позиции «Ребята, вот, мухи отдельно, котлеты отдельно, вы со своей духовностью отдельно, мы отдельно. Между нами нет ничего общего, мы не хотим играть в ваши игры. И вы не играйте в наши. Давайте мы будем помечать свои фильмы «Не для православных», а вы будете свои фильмы помечать «Для православных». И мы никогда на них не пойдем, а вы не ходите на наши, не читайте наших книжек, не заходите на наши сайты – мы их будем помечать. И вы помечайте свои». Потому что иначе не избежать конфликта. Все эти дурацкие статьи, с помощью которых пытались навести порядок, они будут только генерировать озлобление, только возбуждать настоящую рознь. Вот, надо сегрегировать, да? Мы живем своей жизнью, вы живите своей жизнью. Никто в нее вмешиваться не собирается и не предполагает. Но не навязывайте нам свои взгляды и свои представления – нам они не интересны как минимум. О.Журавлёва ― Александр Невзоров за мир, дружбу, любовь и сегрегацию (вот, я так резюмирую эту передачу). И об искусстве оскорблять тоже. Это были «Невзоровские среды». Большое спасибо Александру Невзорову, Виталию Дымарскому. Меня зовут Ольга Журавлёва. Всего доброго.

Ссылка на источник