К. Ларина ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Напротив меня как обычно в этот день недели Николай Сванидзе, который отвечает на мои и ваши вопросы и комментирует главные события последних дней. И в частности дня сегодняшнего. Здравствуйте, Николай Карлович. Н. Сванидзе ― Добрый вечер. К. Ларина ― Заявление МИД, оно короткое. «Считаем ситуацию в Каталонии внутренним делом Испании. Запланированный на 1 октября каталонскими властями так называемый референдум о независимости, равно как и другие односторонние инициативы местных законодателей воспринимаем в контексте принятых по данным вопросам решений Конституционного суда Испании. В своих отношениях с Испании исходим из безусловного принципа уважения суверенитета и территориальной целостности этой страны». Ты посмотри, какая красота. А? Н. Сванидзе ― Ну да. К. Ларина ― Как все правильно и грамотно. Н. Сванидзе ― Я понимаю, к чему вы ведете, Ксения. К. Ларина ― Скажи мне, почему нельзя было точно также сделать и по другому поводу? Н. Сванидзе ― Потому что по разным поводам разные интересы. Естественно. По одним поводам одни интересы, по другим поводам – другие. Сейчас с Испанией ссориться не хотим. Чего бы нам ссориться с Испанией. Хотя, конечно, если Каталония выйдет из состава Испании, у нас будет тихая, негромкая, чтобы никто не увидел, но большая радость. Потому что если в испанском как, впрочем, и в британском, как впрочем, еще каком-нибудь доме корова сдохнет, то, в общем, нам будет некоторое удовольствие. Эстетическое, во всяком случае. И политическое. Потому что нам приятно, потому что это будет ослабление ЕС и так далее. Поэтому мы сочувствуем сепаратистским настроениям каталонцев, шотландцев. Но вслух мы говорить про Каталонию не будем. Потому что с испанцами ссориться не хотим. Вот собственно так и все. А в том случае, на который вы намекаете, было совершенно по-другому. Совершенно было по-другому. К. Ларина ― Но просто это странно. Говорю я наивно. Что здесь в одном случае не то что призывают, а просто свидетельствуют, констатируют факт: необходимо соблюдать закон, законодательство. Н. Сванидзе ― Очень респектабельная позиция. Прекрасная, совершенно безупречная с точки зрения международного права позиция. Прямо скажем. К. Ларина ― Значит, могут же. Н. Сванидзе ― Если захотят, естественно. К. Ларина ― Ну, будем считать, ты хочешь, чтобы Каталония отделилась от Испании? Н. Сванидзе ― Нет, не хочу. У меня здесь свой пиковый интерес. Я прибаливаю за »Барселону», и если Каталония выйдет, где будет играть «Барселона». На первенстве Каталонии? Ну извините меня. Поэтому я исключительно в интересах своих и мирового футбола против выхода Каталонии из состава Испании. Она и не выйдет. К. Ларина ― Не позволят. Н. Сванидзе ― Дело не в этом. Там же достаточно интересный расклад. Там большая часть каталонцев как раз за то, чтобы им разрешили провести референдум. Но не за то, чтобы выйти из состава Испании. Они поскольку ребята свободолюбивые… Н.Сванидзе: Я исключительно в интересах своих и мирового футбола против выхода Каталонии из состава Испании К. Ларина ― То есть они готовы высказаться… Н. Сванидзе ― Вы нам дайте провести референдум. Мы хотим высказаться. Но там больше 50% за то, чтобы оставаться в составе Испании, что вполне разумно, кстати. К. Ларина ― Из солнечной Испании мы возвращаемся в нашу холодную осень 2017 года. Даже не столько в Москву. Сколько в Нижний Новгород. Потому что все, что происходит вокруг митингов Алексея Навального, уже приобретает какие-то формы невероятного масштаба. Ты знаешь, что сегодня Алексея арестовали, как обычно бывает. Это уже норма, буквально у подъезда собственного дома. В Москве, когда он собрался ехать в Нижний Новгород на митинг в центре города. Скажи, пожалуйста, почему такой страх, я этот вопрос 25 тысяч раз задавала и опять задаю. Неужели он представляет такую опасность? За что? Н. Сванидзе ― Я думаю, что страха нет, страх это немножко не то слово. К. Ларина ― А что, превентивные меры? Н. Сванидзе ― Но желание его хорошенько прижать – оно присутствует. И лишить всяких иллюзий в отношении его возможного участия в президентских выборах. Это, конечно, присутствует, несомненно. Если некоторое время назад можно было констатировать определенное такое, некоторые признаки разномыслия в высших сферах по поводу Навального, а может ему разрешить, а может пусть попробует, и естественно, крупно проиграет. Потому что другого быть не могло. И пусть все увидят. А зато это будет либерально, зато вроде никто не придерется, что мы тут гайки завинчиваем. А возобладала, как и следовало ожидать противоположная точка зрения. А нечего. И вот сейчас, в соответствии с этой точкой зрения его и прессуют. К. Ларина ― Как ты думаешь, это чье решение? Самого верховного главнокомандующего. Н. Сванидзе ― Я не думаю, что по каждому задержанию Навального в подъезде или возле подъезда его дома интересуются мнением верховного главнокомандующего. Но, конечно, если бы известно было, что в целом верховный главнокомандующий к такого рода задержаниям относится резко негативно, то тактика была бы другая. К. Ларина ― Тем не менее, они не принимают сразу решения, я имею в виду, если люди пытаются согласовать какую-то акцию. Как бы готовы и мы видели, какое он собирал большое количество людей в разных городах России и в Сибири и на Дальнем Востоке. А сейчас вроде сначала разрешили, потом решили отозвать. Н. Сванидзе ― В Нижнем Новгороде не разрешили. К. Ларина ― Они сначала согласовали. Н. Сванидзе ― А что, потом отменили? К. Ларина ― А потом сказали, что ой, у нас там фестиваль. Н. Сванидзе ― Во-первых, в Нижнем Новгороде вообще достаточно жесткое руководство. Во-вторых, там сейчас сменился губернатор. К. Ларина ― Да, это отдельная тема. Н. Сванидзе ― Поэтому там сейчас какие-то непонятки могут быть. Но в принципе там все стратегически ясно. Ясно, что каждый здесь играет в свою игру. Навальный играет в свою игру, он идет напролом. И если ему где-то запрещают, он именно туда и идет и здесь есть, конечно, элементы несомненной революционной провокативности с его стороны. Разумеется. Он политик, он не скрывает, что борется за власть, он занимает здесь такую откровенно жесткую позицию. Власть занимает со своей стороны жесткую позицию. Потому что, конечно, согласовывать, я, например, не понимаю, почему не согласовываются какие-то митинги и шествия. Там оппозиционный, не оппозиционный. У нас в Конституции в 31 статье не сказано, что можно всем гражданам, оппозиционерам нельзя. Там это не говорится. У оппозиционеров ровно такое же право на проведение шествий, митингов, демонстраций… К. Ларина ― Мирно и без оружия. Н. Сванидзе ― Пикетов, мирно и без оружия. Как и у всех остальных граждан. Поэтому власть обязана согласовывать на местах. Обязана, это не в Кремле, ясно, что без кивка со стороны Кремля, если речь идет о человеке типа Навального, не делаются такие вещи. Но власть на местах обязана согласовывать по Конституции. Конституция у нас основной закон. К. Ларина ― Согласовывать это не начинать разрешать, это принять к сведению. Н. Сванидзе ― Совершенно верно. Бывают случаи, когда согласовать определенное место или время нельзя. Ремонт проходит. К. Ларина ― Так оно обычно и бывает. Н. Сванидзе ― Стройка. Но тогда это должно быть доказательно, наглядно, чтобы было видно, что да, в это время в этом месте нельзя. Предлагаем вам поэтому другое место. Вот такое-то. Но это должно быть повторяю, доказательно. А просто так сказать «нет», потому что, а потом выясняется, что вам нельзя, потому что это нарушит право граждан на свободное передвижение по городу в этом месте, в это время. А потом выясняется, а профсоюзам можно, а байкерам можно. А монтерам можно, вахтерам можно. А антимайдану можно и всем можно. Только вам нельзя. Это не производит позитивного впечатления ни на кого. И, конечно, подобная позиция она вот законопачивание всех возможных отверстий для проявления гражданской активности, оно объективно на повестку дня выводит и провоцирует на выведение на повестку дня наиболее конфронтационных сценариев. Это просто объективно так. Потому что природа как известно не терпит пустоты. Если нет выхода пара легального, значит, он будет нелегальный. Другой вопрос, что, может быть, это в данном случае власть устраивает. Именно в том, что касается Навального. Может быть, это провоцирует друг друга, власть провоцирует Навального на то, чтобы он нарушал закон, чтобы он говорит: ах, вы не разрешаете, так мы все равно это сделаем. Потому что вы нарушаете наши конституционные права. И поскольку вы нарушаете наши конституционные права, я считаю долгом позвать людей именно туда. Это нарушение закона. И вот они таким образом здесь в какой-то степени радикалы от власти и радикалы от оппозиции, а конечно Алексей Навальный радикальный человек, они в какой-то мере нашли друг друга. К. Ларина ― Вот твое отношение к его призывам выходить на митинг. После задержания Алексей обратился в своем Инстаграме к своим соратникам и товарищам, к своей группе поддержке, потенциальным избирателям и призвал нижегородцев выйти, даже если меня не будет. Потому что мы имеем право, ссылаясь на ту самую 31-ю статью Конституции, имеем право выйти на площадь что называется. Твое отношение к этим заявлениям. Вот ты здесь на его стороне или нет? Н. Сванидзе ― Я  тебе еще раз говорю. Здесь хороши все. К. Ларина ― Он закон не нарушает. Н. Сванидзе ― В его призыве выходить на несанкционированную акцию есть, конечно, провокативность. Несомненно. Но с другой стороны, а власть провоцирует, не разрешая. Власть провоцирует именно на эти сценарии. Потому что если бы разрешала, то не было бы никаких запретов и не было бы никакой провокативности. А чего запрещают-то. Поэтому здесь вот если разматывать этот клубок, в конечном счете, на мой взгляд, мячик на стороне власти. Потому что власть это власть. Она сильнее, и она как власть несет главную ответственность за соблюдение законов РФ. И если без внятных мотивов она не соглашается на те или иные места или на то или иное время проведения акций, то дальше вот она получает ответку. К. Ларина ― На президентские выборы на твой взгляд должны идти все, кто хочет, я имею в виду в данном случае представителей условно либерального крыла, демократической оппозиции. Как угодно можно назвать. Или должен быть один кандидат. Что эффективнее? Н. Сванидзе ― В данном случае это абсолютно все равно. Победит понятно кто. Поэтому пойдет 10 кандидатов или один, это абсолютно неважно. К. Ларина ― Ну по исходу понятно. А здесь есть здравый смысл в этой попытке объять необъятное. Чтобы пошел Явлинский, Собчак, Алексей Навальный. Если его пустят. Еще кто-то. Н. Сванидзе ― На мой взгляд, важно, чтобы кто-то с этой стороны был. Н.Сванидзе: Я не думаю, что по каждому задержанию Навального интересуются мнением верховного главнокомандующего К. Ларина ― Один или много? Н. Сванидзе ― Мне кажется, что сейчас это не имеет значения. Вот не имеет значения абсолютно. К. Ларина ― А зачем, какой смысл, если исход понятен? Н. Сванидзе ― В каком смысле? К. Ларина ― Идти. Н. Сванидзе ― Есть такое понятие: демонстрация флага. Это понятие военное и государственное. Вот нужно продемонстрировать флаг, чтобы люди не думали, что вообще эта позиция не представлена в стране. Нет ее. Есть официальная власть, есть левые, коммунисты, есть ультратрадиционалистская, сейчас усиливающееся крыло во главе с, условно говоря, как ни смешно – Натальей Поклонской. Ну да, куда деваться. Но там был еще один, его посадили. Потому что он оказался уголовником. К. Ларина ― И убийцей. Н. Сванидзе ― И грабителем. Но, тем не менее. К. Ларина ― Ничего, на этом месте вырастут новые… Н. Сванидзе ― Да-да, и под этой, как там: и под этой, блин, личиной скрывался уголовник. А какой был мужчина, казалось бы. Призывал всех к высокой духовности. К. Ларина ― Настоящий христианин. Н. Сванидзе ― Потом оказалось, что старушку убил и ограбил. Тем не менее, это крыло сильное. Какие бы абсурдные или клоунские или страшные фигуры сейчас ни представляло это движение, оно довольно сильное. Оно накачано всей демагогией и пропагандой последних лет. Оно реально довольно многочисленное. К. Ларина ― Ну какой там флаг. Главный кандидат демонстративно отказывается от дебатов. Их и быть не может. Он никогда в них не принимал участие. Тогда кому здесь флаги демонстрировать. Н. Сванидзе ― Все равно все люди, которые будут участвовать в выборах, им будет предоставлен какой-то эфир. К. Ларина ― Какая-то трибуна легальная. Н. Сванидзе ― Конечно. Их не будут при этом пинать ногами, плевать на них. Вдесятером на одного. Делать их позицию смешной, как-то опускать их и так далее. К. Ларина ― То есть это все равно возможность легального выступления, заявления. Н. Сванидзе ― Это возможность показаться. Это возможность сформулировать свою позицию. Так, что ее покажут и покажут на федеральном канале. Это очень существенно, потому что эта позиция очень важная. Она должна быть представлена, и она представлена в стране. Я тебя уверяю, что порядка 10% это сейчас, на сегодня готовы, в общем, поддержать эту позицию. Если еще дать возможность раскрутиться это будет и не 10%. Поэтому конечно, ее отсутствие очень обедняет палитру и в перспективе это неправильно. К. Ларина ― Губернаторская чистка. Что это такое за кампания началась, как ты ее объясняешь? Почему так кучно. Каждый день по 2-4-6. Н. Сванидзе ― Ну, сейчас модно говорить, что все это признаки уже того, что первое лицо приняло решение идти на президентские выборы. Так оно и есть на самом деле. К. Ларина ― И что? Н. Сванидзе ― В тех регионах, которые представляются ненадежными в плане того, что там его первого лица популярность не повышается, и не будет повышаться, там меняют начальство. К. Ларина ― То есть ты считаешь, что там есть за что. Н. Сванидзе ― Есть за что много где. К. Ларина ― Уж Шанцев уж такой лояльный человек. Н. Сванидзе ― Лояльность это прекрасно. Но если им недовольны, если там не очень хорошая социально-экономическая ситуация, она, так или иначе, будет проецироваться и на Кремль, и на президента. Естественно. То он заранее это снимает. И вот люди уже готовятся выразить свое недовольство. Им говорят: а кем выражать, вот у вас был губернатор, а президент уже озаботился. Президент знает о ваших проблемах. Уже сняли Пупкина, будет на его месте другой человек, который все сделает как надо, поэтому, граждане, идите спокойно. Лужу, которой вы недовольны посреди города, высушат. Все, что вам не хватало — завезут. Все будет хорошо. Идите и спокойно голосуйте. А на новенького, к новенькому пока что претензий никаких нет. Выходит человек в очках… К. Ларина ― Они все на одно лицо, ты обратил внимание. Н. Сванидзе ― Во-первых, на одно лицо. Нет, там лиц два. Одно лицо это… К. Ларина ― В очках. Н. Сванидзе ― Это такой знайка как бы, технократ. А другое лицо это атлетически сложенный молодой человек, как правило, из федеральной службы безопасности. И вот каждый по-своему позитивен, каждый по-своему вызывает очень положительные эмоции. Один настоящий мужчина, и обеспечивает безопасность и близок президенту в прямом смысле. Потому что он его охранял. А второй он технократ, ему совершенно все равно политика. Что там с ней будет. А при нем зато все будет нормально с колбасой, огурцами, все будет хорошо. К. Ларина ― Фамилии неважны. Н. Сванидзе ― Он такой умненький. И те и другие достаточно безликие. Их можно перепутать. В этом есть плюс. К. Ларина ― Конечно, мы приближаемся к жителям Швейцарии. К гражданам, которые не знают имени своего президента. Мы все мечтаем: хорошо быть гражданином Швейцарии. Н. Сванидзе ― Но здесь есть и некоторый минус, потому что все люди, которые могут тасоваться, меняться до бесконечности, и которых даже в идеале не успеют запомнить граждане и жители их региона, они же безответственны перед гражданами. Перед людьми, которые их формально выбирают. Н.Сванидзе: А профсоюзам можно, байкерам можно. А монтерам можно, антимайдану можно и всем можно.Только вам нельзя К. Ларина ― Они еще и пугливые. Н. Сванидзе ― Пугливые это все пугливые. Они же отвечают только перед Кремлем. Только перед президентом. А перед людьми они не отвечают. Поэтому соответствующим образом себя и ведут. К. Ларина ― А какие там критерии отбора на твой взгляд? Там же есть какой-то послужной список, чего-то эти люди умеют делать. Н. Сванидзе ― Ну должен быть какой-то элементарный набор навыков. Но, прежде всего, конечно, это лояльность. Это доверие личное со стороны президента. К. Ларина ― Он их лично знает всех, ты думаешь? Всех этих людей. Н. Сванидзе ― Это не значит, что он каждого знает с пеленок. Но с каждым он, так или иначе, знаком. Насчет пеленок тоже, кстати, существенно, потому что они все уже следующего поколения. Это люди, которые уже не называют Володей, и не называли никогда. Он для них всегда был олимпийским богом, небожителем. И он для них всегда по имени-отчеству. И когда они просто глаза на него поднимают, его свет их слепит просто. К. Ларина ― Он когда пришел к власти, они были еще октябренками. Н. Сванидзе ― Конечно. К. Ларина ― Октябрятами и пионерами. Н. Сванидзе ― В этом именно в выборе, это не потому что они моложе и поэтому лучше бегают стометровку. Это совершенно неважно. А просто потому, что у них уже другое отношение к происходящему. К. Ларина ― В этой цепочке кадровых перестановок Дагестан в этом ряде или это отдельная какая-то история. Н. Сванидзе ― В этом ряду, конечно. Тем более что Дагестан вообще очень важная республика. Это крупнейшая кавказская республика. Там тоже можно, слава богу, менять. Менять у нас нельзя только в одной республике – в Чечне. В Чечне никого менять нельзя. А в Дагестане, в Москве. Везде практически. Ну, пожалуй, еще сложновато в Татарстане. Сложновато. Уж больно крупный и больно важный регион. И тоже национальный. Можно, но сложно. В Чечне так совсем нельзя. К. Ларина ― А в Подмосковье? Есть какие-то там слухи. Н. Сванидзе ― Ты знаешь, я не имею личного отношения к Подмосковью. Поэтому слухи до меня не доходят. Но со слухами здесь вообще смешно получается. Потому что вообще весь этот «губернаторопад» он, как правило, в каждом отдельном случае начинается со слуха. К. Ларина ― Слышали, снимают… Н. Сванидзе ― Сначала где-то шелестит. Что человек закачался. Из его пресс-службы раздается: да вранье все, враки. Сидит непоколебимо как скала, работает с документами. Всё. А на следующий день уже подает заявление об отставке и президент его подписывает. К. Ларина ― Еще по этому поводу вопрос. Там есть какая-то типовая жизнь после отставки. Н. Сванидзе ― Она разная. Можно под следствие попасть. К. Ларина ― Ну вряд ли. Под следствие попадают обычно во время когда, к сожалению, Никита Белых, мы знаем такие случаи печальные. Н. Сванидзе ― Можно просто выпасть из обоймы. Потому что их все-таки много. Каждому место не найдешь. А можно попасть на то, чтобы заниматься проблемами отношений с финно-угорскими народами. К. Ларина ― Это повышение? Н. Сванидзе ― Ну, сама понимаешь, что повышением это назвать невозможно. Но это зонтик, это не повышение. Это зонтик безопасности. Вот что это такое. Потому что если человек уполномоченный президента, все равно по каким вопросам, по финно-угорским народам, по отношениям с ветеранами хоккея. Неважно. Но если он уполномоченный президента, к нему уже ни одна правоохранительная коза не подъедет. Всё. Он уже защищен. И он спокойно будет уже на этом убогоньком финно-угорском скромненьком поле пастись. К. Ларина ― А подожди, все, что непосильным трудом нажито за все эти годы губернаторства и все связи, и все доходы. И все дома, пароходы. У кого что есть. Заводы. Своя команда, свои люди. Они куда-то деваются или они уходят тоже… Н. Сванидзе ― Команду, естественно, поменяют. Новый человек приходит, он меняет команду. К. Ларина ― Но зонтик это только неприкосновенность… Н. Сванидзе ― Зонтик его физической безопасности, несомненно. К. Ларина ― А материальной. Н. Сванидзе ― Если он не попадает под следствие… К. Ларина ― Все оставляют. Н. Сванидзе ― Естественно, все остается. Команда-то нет, команда разбегается. К. Ларина ― А что же следующему останется? Н. Сванидзе ― Следующему останется своя команда. К. Ларина ― Нет, я не про команду. Н. Сванидзе ― Там морковка новая вырастет. Он ее будет спокойно грызть. Н.Сванидзе: Они же отвечают только перед Кремлем. Только перед президентом. А перед людьми они не отвечают К. Ларина ― Думаешь, вырастет. Н. Сванидзе ― Ну конечно. К. Ларина ― И это будет без конца. Н. Сванидзе ― А урожай каждый год бывает. Вы не слышали об этом здесь на »Эхо Москвы». Нет? Вы тут совсем оторвались от почвы, я смотрю нашей российской. К. Ларина ― Ну хорошо. Спасибо. Сейчас у нас перерыв небольшой. НОВОСТИ К. Ларина ― Возвращаемся в программу «Особое мнение». Я напомню, что вопросы можно присылать на sms +7-985-970-45-45. И есть вопросы, которые как всегда приходят к нам на сайте до начала программы. Кое-какими вопросами я обязательно воспользуюсь. Эта история с ВИМ-авиа, частная компания. Вообще все это последствие ручного управления. Чем это все кончается. Тем, что президент страны устраивает разборки на заседании правительства, публично устраивает выволочку и министру транспорта и вице-премьеру Дворковичу. Говорит о неполном служебном соответствии. Вообще грозит позором и увольнением. После этого специальный отряд летный, который возит президента и первых лиц государства вывозит этих пассажиров из турецкой Антальи. При этом одновременно, это сюжет для такого блокбастера американского. При этом совладельцы бегут накануне в ту же Турцию. Там остаются. Арестовывают гендиректора и главного бухгалтера. Вот как можно вообще объяснить историю. Она ожидаемая, это что называется будни нашей жизни или это что-то из ряда вон выходящее. Н. Сванидзе ― Я не могу сказать, что я со дня на день ожидал этого именно с компанией… К. Ларина ― Ну вот скажи, это нормально вообще? Как это вообще может быть? Н. Сванидзе ― Ты сказала ручное управление. Правильно. Когда подобного рода, скажем, лицензии реальные или бумажные на замещение той или иной должности или на выполнение тех или иных работ, на те или иные функции выдаются не по принципу эффективности, и не в конкуренции, не в конкурентной борьбе достигаются в реальной законной. А в качестве награды за лояльность или в качестве награды за вхожесть в те или иные кабинеты. Какая-то близость личная, кто-то с кем-то, кто-то чей-то шурин. К. Ларина ― Ну короче по дружбе, скажем так. Н. Сванидзе ― То есть все это блатные дела, в конечном счете. Было такое слово. То, конечно, в конце концов, начинает разваливаться. И разваливается. Это касается и государственных монополий. К. Ларина ― Ну почему же, они скажут тебе, пару раз такое произойдет, скажут, а зачем нам частные авиакомпании. Пусть будет один Аэрофлот, как раньше. Н. Сванидзе ― Нет, Ксюш, я же говорю не о том, кто что скажет. Разумеется, большая часть людей так и скажет, и говорит. И я тебя уверяю, что если сейчас запустить какой-нибудь соцопрос, вот скажем, у нас коррупция, туда-сюда, а что нужно сделать: приватизировать или национализировать. Я тебе говорю, что 80% скажут «национализировать». Конечно же. Потому что все эти беды от буржуев толстомясых. Ясное дело. И чем больше государство, тем больше надежности. При советской власти такого не было. К. Ларина ― А на твой взгляд отчего все эти беды? От кого? Н. Сванидзе ― Подавляющим большинством проблемы истины не решаются. Как известно. Потому что подавляющее большинство до сих пор считало бы, что земля плоская и вокруг нее солнце вертится. Поэтому это… К. Ларина ― Про землю плоскую не говорим. Н. Сванидзе ― Эта тема, земля плоская особый вопрос. Про нее уже фильмы показывают на федеральных каналах. К. Ларина ― Это вопрос дискуссионный. Н. Сванидзе ― И вообще непонятно, что духовнее: плоская земля или круглая. Может быть, плоская она духовнее будет. Посакральнее. Поэтому что нужно делать. Я считаю, что если… У нас же, по-моему, мы от строительства коммунизма как-то отошли. К. Ларина ― Отказались. Н. Сванидзе ― Некоторое количество лет назад. Значит, при капитализме подразумевается конкуренция. А вот тут ни два, ни полтора. Я не понимаю, что у нас. У нас то, что называется в принципе государственный капитализм. Сейчас, конечно же. Государственный и очень криминальный капитализм. Потому что государство приближает к себе по нескольким критериям, которые мы только что перечисляли, каких-то близких людей, близкие фирмы и так далее, и им раздает разные вкусные вещи. Но поскольку это не по принципу эффективности, по принципу близости, то в какой-то момент выясняется, что служебное соответствие-то неполное. И когда все кругом цветет и колосится, когда много денег, вообще в принципе просто с неба падающих, как было при высоких ценах на нефть, это одно. Тогда даже и ошибаться можно, и воровать можно. К. Ларина ― Никто не заметит. Н. Сванидзе ― Да никто не заметит, потому что столько бабла, что сколько себе по карманам ни рассовывай, все равно на всех хватит. А когда пирог становится меньше, жестче, тоньше, то каждый кусочек сразу заметен и его отсутствие тоже. Но это все достаточно просто. К. Ларина ― Ильми Умеров, ты наверняка следишь за этим сюжетом. Которого приговорили в двум годам колонии-поселения за призывы к сепаратизму. Это в Крыму. Н. Сванидзе ― Крымский татарин. К. Ларина ― В Симферополе. Он отрицает свою вину. И говорит, что ни к чему не призывал. Речь идет лишь о том, там уже 25 экспертиз они понаписали, вообще человек пережил какие-то страшные истории. Настоящие пытки. И в психушку его засовывали. А он ни больше, ни меньше, по-моему, заместитель председателя меджлиса крымско-татарского. Который запретили как экстремистскую организацию. Н. Сванидзе ― Запрещенный институт официально, да. К. Ларина ― Скажи мне, пожалуйста, я вопрос этот тебе задавала в прошлый раз. Почему это отсутствует в повестке общественной дискуссии. Вся эта история. Если это ваша территория, если вы считаете, что это территория РФ, ну так как можно делать вид, что там ничего не происходит незаконного. Что там людей не прессуют. И не прячут по психушкам. Н. Сванидзе ― Ксюш, а что ты считаешь территорией общественной дискуссии. А что у нас вообще сейчас из актуальных проблем в стране присутствует в общественной дискуссии. К. Ларина ― Да, украинский вопрос. Н. Сванидзе ― Украинский вопрос. Американский вопрос. Сирийский вопрос. Корейский вопрос. Но не наш вопрос. Ни одного нашего вопроса, если только выплывает какая-нибудь тема абсолютно криминальная и потому вкусная. Или абсолютно скандальная и потому вкусная. Типа «Матильды». Все остальное не попадает и не становится объектом общественной дискуссии. Потому что на телевидении выводится из общественной дискуссии, а все остальное это сеть. Но в сетях обсуждают, но дело в том, что, к сожалению, проблема крымско-татарского народа, на мой взгляд, очень важная, очень существенная для всего будущего РФ. Не только для самого этого народа. И не только для Крыма. Эти проблемы воспринимаются в стране как маргинальные. Где там эти татары крымские. Вот Крым наш — всё. Ведь само восприятие этой ситуации с Крымом, оно очень чудное. Народ узнал, что Крым наш, как туда ни ездил, предположим, так и ездит. И успокоился. И все. Вот наш. Приятно теперь посмотреть на нашу карту. На нашу внутреннюю. Потому что на международных картах он не наш по-прежнему. А на наших внутренних он наш. Узнать о том, что он наш – приятно. Всё. Кончили. А что там, кто там как живет, как там живут крымчане, русские, как там живут украинцы, татары… К. Ларина ― И вообще как там живут. Н. Сванидзе ― Как там вообще живут. Что там происходит, легко ли туда проехать. Чистая ли там вода в море. Какие там продукты. Какие там цены. Как там вообще… К. Ларина ― Какая там власть местная. Н. Сванидзе ― Есть ли там канализация. И выводят ли ее в море Черное или вообще никуда не выводят. Что там вообще делается. Это мало кого интересует. Практически никого. Но, конечно, проблемы вообще крымско-татарского народа они очень важные. И, честно говоря, стыдно, потому что этот народ очень пострадавший. И он же был даже официально реабилитирован. Уже Путиным был официально реабилитирован. Не так давно. Не нуждается он ни в какой реабилитации. На самом деле. Но все равно хорошо, что реабилитирован. Потому что в нашей традиции нуждается, не нуждается, а факт реабилитации он как бы важен. Исторически. Хотя повторяю, реабилитировать нужно не их, а нужно судить и не реабилитировать тех, кто их в свое время депортировал. Но, тем не менее, их-то за что реабилитировать. В чем они виноваты. Что вообще реабилитировать людей, которые были казнены, замучены, убиты при преступном режиме. Чего их реабилитировать. Ясно, что режим преступный и все. Вот и вся реабилитация. Но, тем не менее, им сейчас достается. И это, конечно, ни в какие ворота не лезет абсолютно. Им сейчас достается, потому что она в семье своей родной оказалась девочкой чужой. Вот они считают, что их не спросили, хотят ли они в Россию, на каких условиях они хотят в Россию. Они себя снова чувствуют сиротами. А народ не должен себя чувствовать сиротой. К. Ларина ― Там не только крымские татары сомневаются в том, что стоило ли Крыму становиться российским. Но и другие люди, люди других национальностей, которые ты перечислял, которые там живут. Вообще я просто к этой статье возвращаюсь, по которой можно судить и приговорить человека, признать его экстремистом, если он просто усомнится в правильности, в законности этого присоединения. И просто по этому поводу вслух поразмышляет. А законно ли это. Его тут же могут обвинить в том, что он призывает к расчленению территорий. Н.Сванидзе: Подавляющим большинством проблемы истины не решаются Н. Сванидзе ― Есть еще один вопрос: а судьи кто. Потому что по ситуации любимой просто классической ситуации с той же »Матильдой», по ситуации с госпожой Поклонской… К. Ларина ― Которая собственно и запретила «Меджлис крымско-татарского народа». Н. Сванидзе ― Ситуация с госпожой Поклонской, которая была главным прокурором Крыма. И мы видим сейчас, что это за человек, что это за прокурор. К. Ларина ― Что это за юрист. Н. Сванидзе ― Что это за юрист. Эта очаровательная большеглазая молодая женщина. Я не думаю, что она там единственная была юрист и прокурор такой высокой квалификации. Поэтому я думаю, что там очень проблемная ситуация, эти проблемы будут длиться долго. К. Ларина ― Тем не менее, в Москве состоялась премьера художественного произведения «Крым». Не было пресс-показа, что само по себе странно, потому что обычно, когда такая мощная премьера, да нет, любая премьера, показывают сначала критикам, чтобы они могли рецензии написать. А тут в обстановке строгой секретности показали «Матильду» депутатам и премьеру «Крыма» показали. Н. Сванидзе ― Это как вообще секретный показ какой-то. Как раньше привозили какой-нибудь фильм типа «Последнее танго в Париже». К. Ларина ― Да-да. Н. Сванидзе ― И полтора десятка каких-то… К. Ларина ― Закрытый показ. Еще на Пасху, на Крестный ход можно было билеты доставать. Н. Сванидзе ― И потом выходят люди и молчат. Удовлетворенно. Потому что… К. Ларина ― Как бы нельзя вслух сказать ничего. Н. Сванидзе ― Их допустили. То же самое с »Матильдой». Это само по себе вообще смешно. Потому что, что устраивать такие показы, и они говорят, нет, фильм правильный. Хороший. И правильно показан государь-император. А если бы он был неправильно показан. Ну что тогда. К. Ларина ― Тогда всё. Н. Сванидзе ― Ну что тогда, мне просто интересно. Как можно его показать правильно, неправильно. Во-первых, кто это знает, что его правильно показали или неправильно. К. Ларина ― Говорухин с Драпеко профессиональные эксперты. Н. Сванидзе ― Кто-то с ним был лично знаком? К. Ларина ― Нет, они сказали: с уважением, почтением и с любовью изображен. Н. Сванидзе ― И какое это значение имеет в оценке художественного фильма или спектакля или романа. Любого художественного произведения. К. Ларина ― У нас хорошая передача, правда, Николай? Н. Сванидзе ― У нас правильная. К. Ларина ― До встречи, пока. Н. Сванидзе ― До свидания.

Ссылка на источник