К. Ларина ― Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». Сегодня наша последняя встреча с Николаем Сванидзе в 2016 году. Н. Сванидзе ― Я зарыдаю. Это просто нельзя так, я человек сентиментальный. Я человек тонкий. К. Ларина ― Поэтому все, что ты сегодня скажешь, будет особенно звучать. По-особенному. Нужно, наверное, какие-то вещи сделать в первый раз. Допустим, сжечь свой партбилет, наконец. На радость Никите Михалкову. Н. Сванидзе ― У меня в эфире рвали американскую визу, но это был не я. К. Ларина ― Доставай свой партбилет. Н. Сванидзе ― Мой партбилет у Никиты Сергеевича сейчас. К. Ларина ― У него кстати есть. Н. Сванидзе ― Я уже думал, что он его сейчас покажет. Это была бы сенсация. То есть это волшебная сила искусства. Человек почти мне доказал, это мы, просто радиослушатели не совсем понимают, о чем идет речь. К. Ларина ― Мы про это поговорим. Н. Сванидзе ― Никита Сергеевич почти мне доказал, что я был членом КПСС практически. К. Ларина ― Мы про это вспомним, потому что нам стоит подвести итоги года. В твоей частной жизни особенно это важно. А мой первый вопрос не этот. Ты сюда, когда шел, ты заметил бетонные блоки, которые стоят у нас на проезжей части? Н. Сванидзе ― Ну да. К. Ларина ― Это Москва готовится встречать новый год. Как ты считаешь эти меры безопасности, вот так они называются, когда бетонными блоками обложили все пешеходные зоны крупные, все площадки, на которых будут праздники. Появятся усиленные отряды безопасности. Вот так можно в таком оцеплении праздник встречать или это необходимость. Н. Сванидзе ― Это старая песня. У нас дороги плохие как известно, чтобы враг не прошел, у нас карты не соответствуют действительности, чтобы враг запутался. Мы даже живем не очень хорошо, чтобы если враг нас захватит, чтобы служба медом не показалась. Все для фронта, все для победы. В том числе и бетонные блоки. Поэтому я единодушно одобряю. К. Ларина ― Но это поможет. Н. Сванидзе ― Несомненно, все поможет. К. Ларина ― Но ты бы что посоветовал нашим слушателям, которые живут в Москве. Но не в центре допустим. Стоит ехать на центральные площади в разгар праздников или все-таки отсидеться дома и свои петарды зажигать у себя в Бирюлево. Н. Сванидзе ― Ну, разбегаться на машине и врезаться в бетонный блок я бы не советовал. Какое бы ни было праздничное настроение. Этого делать не нужно. Нужно принимать во внимание объективную реальность. К. Ларина ― Я не знаю, как реагировать, смеяться, это шутка была… Н. Сванидзе ― Нет, чего же здесь шутливого. Н.Сванидзе: Мы даже живем не очень хорошо, чтобы, если враг нас захватит, служба медом не показалась К. Ларина ― Ну хорошо. Давай про год поговорим. Что было ужасного в этом году. Кончается он, как уже повелось совершенно трагически и здесь уже на полном серьезе мы говорим без шуток. Вот все, что происходило вокруг трагедии, катастрофа или не дай бог теракта, мы еще не знаем, что на самом деле случилось с самолетом ТУ-154. Та реакция, которая возникла в обществе, тебя не удивила? Н. Сванидзе ― Ну, к сожалению, нет. У нас общество очень разъединено, очень как сейчас модно говорить атомизировано. Но оно атомизировано как-то в одну сторону в основном. В сторону агрессии. Людей, которым приятно ощущать себя большинством, может быть это кстати и ложное ощущение. Но приятно. И приятно гнать тех, кого они считают меньшинством в основном. Те, кого они считают меньшинством, они огрызаются. Потому что состояние загнанности не способствует хорошему настроению и приветливости по отношению к окружающему миру. Поэтому царит агрессия. Это очень плохо. В принципе ищут повода для того, чтобы на кого-нибудь накинуться. И кого-нибудь потоптать ногами. Желательно дружно. В одиночку топтать ногами опасно, потому что можно схлопотать в ответку. А когда тебя много, то топтать ногами приятно. Потому что ничего тебе за это не будет. И ищут в соответствии со старым анекдотом, когда помнишь, человек вызвал я не помню полицию нравов и сказал, что у него из окна женская баня видна. И там бабы голые. Приходит полиция и говорит: да не видно. А если на шкаф залезть. Такое впечатление, что все дружно залезают на шкаф и ищут, кого бы потоптать, кто бы оскорбил бы их духовные принципы. Всякий раз находят, потому что естественно несложно, кого-то чей-то цвет глаз оскорбляет. Кого-то еще что-нибудь в этом роде. Кто-то действительно нарывается. Но вместо того чтобы пройти мимо того человека, который допустил какое-то глупое, нелепое… К. Ларина ― Бестактное. Н. Сванидзе ― Суждение, на него всей шоблой накидываются. От чего бывает еще хуже и от того эта шобла выглядит еще хуже, чем человек, который допустил это. Очень впечатление неприятное и опасное я бы сказал. Потому что готовы гнать просто на номера. К. Ларина ― Но с другой стороны немало людей, которые готовы топтать мертвых. Я вообще в этом конфликте двух лагерей с трудом могу выбрать себе позицию, которая мне пришлась бы по нраву. Ни та, ни другая меня не устраивает. Н. Сванидзе ― Отвратительны обе, но дело в том, что те, кто бестактны по отношению к мертвым, они единичны, а те, кто их топчут. Это толпа. Ну толпа всегда опаснее. Естественно. А хороши, конечно, и те и другие. К. Ларина ― Давай про Лизу Глинку вспомним. Все-таки ты с человеком проработал достаточное количество времени. На одном поле правозащитном в совете по правам человека. И наверняка есть что сказать хорошего. Н. Сванидзе ― Мы общались с Елизаветой Петровной Глинкой, я не могу сказать, что мы были друзьями. Сейчас наверное много желающих сказать, что были друзьями. Мы не были друзьями, но мы были в добрых отношениях приятелей и коллег. Мы были на »ты». И я наблюдал ее еще до того, как она стала знаменитой т великой, хотя великой она стала после смерти. У нас как говорил, по-моему, Пушкин в »Борисе Годунове», не помню, у нас любить умеют только мертвых. После смерти Елизавета Петровна стала великой. И сразу стала мифом, легендой. Чего она, несомненно, заслуживала при жизни, но при жизни ей сначала было очень трудно, когда она основала свой хоспис. Я помню, что ее затирали. Ее гнобили, а гнобила местная власть, пользуясь ее беззащитностью. Она защищалась как могла. И никто ей не помогал. И она действительно обихаживала всех бродяг несчастных. Бомжей больных, убогих. К. Ларина ― К которым никто на пушечный выстрел не подойдет. Н. Сванидзе ― Это был смысл ее жизни, и всем казалось это странным, чего она с ними вертится. Зачем они ей нужны. Ничего она с этого не имеет. Кроме геморроя постоянного ежедневного и ездит на этот Павелецкий вокзал с какими-то котлами. Они все к ней сбегаются, заглядывают к ней в глаза и в эти котлы и едят. Она их лечит, смазывает, ну, просто сумасшедший дом. Это был сумасшедший дом, в котором она жила ежедневно, который она сама себе устроила. Она себя в нем очень естественно чувствовала. Она общалась, я наблюдал, как она с ними общается. Абсолютно без рассюсюкивания, абсолютно без соплей. Она с ними общалась как врач. Твердо, спокойно, императивно и в этом была доброта огромная, конечно. Она им реально помогала. Они ее все называли «мамой». Независимо от возраста. Ну, потрясающий человек, чего там говорить. А потом она стала знаменитой. Потом она стала помогать в Донбассе. К. Ларина ― Крымск еще был. И я кстати помню. Она собирала гуманитарную помощь и я кстати помню, что тогда подключились активно очень местные власти к этой помощи. И я просто была у нее в офисе и там рассказывали, что в департаментах туда никто не хочет приносить, никто не доверяет власти, а все идут к ней. Все несут к ней все, что могут отдать. Н. Сванидзе ― Потому что это бренд. Это ясно, что у нее на лбу было написано, что она абсолютно чистый человек. РЕКЛАМА К. Ларина ― Возвращаемся в программу «Особое мнение». И вот я читаю даже не вопрос, а приветствие от слушателя. «Сегодня Николай и Ксения ведут впервые передачу как официальные русофобы. Сдается мне, вас туда записали по блату». И вторая реплика: «Господин Сванидзе, поздравляю вас и Ларину, Альбац, Шендерович, Венедиктова, Гозмана, Варфоломеева и других не менее мерзких с вступлением в клуб ста самых отмороженных русофобов». Ты принимаешь поздравления? Н. Сванидзе ― Ну, я поздравления принимаю уже долгие годы. Потому что это далеко не первый русофобский список. К. Ларина ― Давай скажем, что это. Н. Сванидзе ― Это какой-то список… К. Ларина ― Телекомпания Царьград опубликовала на своем сайте топ-100 русофобов самых мерзких, как правильно справедливо заметил наш слушатель. Н.Сванидзе: У нас общество очень разъединено, атомизировано. Но оно атомизировано в одну сторону. В сторону агрессии Н. Сванидзе ― Со ссылкой на авторство Захара Прилепина. К. Ларина ― Там не только Захар, там называют несколько человек, как они называют эксперты в том числе и директор и спонсор главный содержатель этого канала господин Малофеев. А там есть и Захар Прилепин в качестве экспертов называется, там есть Михаил Делягин, там журналист Анатолий Кузичев. Ну естественно Дугин, а как же без него. Все твои друзья. Н. Сванидзе ― У меня с этими людьми разные по большей части отсутствующие… К. Ларина ― Проханов, наверное, принимал участие. Н. Сванидзе ― …отношения. Я надеюсь, что все-таки Захар Прилепин к этому отношения не имел. К. Ларина ― Он говорит, что не имел. Н. Сванидзе ― Это было бы хорошо, потому что тут почему я говорю, что хорошо. Он талантливый человек все-таки, мы с ним очень разные люди по взглядам. Я бы сказал совсем разные. Но он человек талантливый. И невозможно быть одновременно талантливым и сочинять списки русофобов. Вот как приписываемый Баркову похабный вариант «Евгения Онегина»: Ленский одной рукой стихи строчил, другой чего-то делал. Вот невозможно одной рукой писать талантливые произведения, а другой списки русофобов. К. Ларина ― Ну почему? Н. Сванидзе ― Так не бывает. К. Ларина ― Ну вспомни грехи Достоевского. Все, что связано с его убеждениями, отношениями к различным нациям в том числе. Н. Сванидзе ― Достоевский гений, он сам по себе исключителен и это исключение я бы сказал, подтверждает правила. Ссылаться всякий раз, когда речь идет об антисемитизме, о мракобесии, о чем-то еще говорить, а вот Достоевский. Ну а еще продолжите список, друзья. Кого-нибудь еще кроме Федора Михайловича можете назвать. Хоть одного. Во всей великой русской литературе, а то и мировой. Никого больше. Вот Достоевским дело и ограничивается. Но это Достоевский. Он особняком. Прилепин при всем уважении не Достоевский. Поэтому я боюсь, что тут либо, повторяя списки русофобов, либо талантливая проза. Потому что практика показывает, что такое бесогонство, а что такое список русофобов – это тоже вариант бесогонства, да. Бесогонство — оно никак не способствует сохранению таланта. Человек хочет бесов гонять, а на самом деле изгоняет из себя талант. Я не буду даже продолжать эту тему. Понятно и так, кого я имею в виду. К. Ларина ― Нет, мы скажем, что это Никита Михалков. Н. Сванидзе ― И так очевидно. К. Ларина ― Для тебя такой человек года. Н. Сванидзе ― Нет, у меня другие люди года. К. Ларина ― Получается, что ты с ним полемизируешь весь год. Н. Сванидзе ― Это он со мной. Я вынужден, у меня полно других дел. Избави бог. Мне только и делать, что полемизировать достаточно беспредметно и бессодержательно с Никитой Сергеевичем Михалковым. Вот просто очень интересно. Тем более что я никак не пойму, собственно говоря, до сих пор с чем я полемизирую. Потому что Никита Сергеевич все время цитирует самого себя. К. Ларина ― Он тебя тоже цитирует. Нашу программу он цитирует. Н. Сванидзе ― Себя и меня, но себя больше. Потому что себя он любит больше, чем меня. Что впрочем вполне естественно. Я тоже себя люблю больше, чем его. Но я только себя не цитирую постоянно. А он постоянно, вот посмотрите Бесогон, он весь состоит из самоцитат. А вот я еще в 1996 году говорил, а вот я в «Ельцин Центре» и 15-минутный фрагмент. К. Ларина ― Посмотрите отрывок из моего фильма. Н. Сванидзе ― Причем фильм не »Пять вечеров» к сожалению. И не «Неоконченная пьеса для механического пианино». К. Ларина ― Документально-публицистическая. Н. Сванидзе ― Где действительно есть что посмотреть. Вот таких фильмов он больше, к сожалению, не делает. Вот это я и говорю в связи с Захаром Прилепиным. Что если ты начинаешь гонять бесов между иконой, в ограниченном пространстве между иконой и кремлевским телефоном, то бесы изгоняют из тебя талант. К. Ларина ― Будь готов к этому. Н. Сванидзе ― Будьте готовы, дорогие друзья. Всегда готовы. К. Ларина ― Это очень серьезное, я вспоминаю в этой связи покойного М. М. Казакова, который очень внимательно и серьезно относился к этой теме. Которой ты сейчас коснулся. И у него было лаконичное объяснение, он всегда говорил про это, что сцена мстит. Сцена в широком смысле. Если речь идет о художнике. О человеке, который занимается творчеством. Что рано или поздно он у тебя отнимет господь то, что тебе дал, если ты предаешь его заповеди. Н. Сванидзе ― Конечно, разумеется. Терпение небезгранично известных товарищей наверху. Я имею в виду совсем наверху. К. Ларина ― Ну так вернемся к началу передачи. Где я так достаточно в фривольной форме позволила себе упомянуть несуществующий партбилет коммуниста Сванидзе. Тут все-таки стоит сказать. Н. Сванидзе ― Но это не тема. К. Ларина ― Он же все время к этому возвращается. Н. Сванидзе ― Мне неинтересно, я буду полемизировать… К. Ларина ― Ведомости какие-то демонстрировал, где написано, что ты член компартии. Н.Сванидзе: Невозможно одной рукой писать талантливые произведения, а другой — списки русофобов Н. Сванидзе ― В доказательство того, что я был членом КПСС, он продемонстрировал какую-то бумагу из сайта КПРФ. Он бы еще трамвайный билет показал. Ну, мне это неинтересно. К. Ларина ― Скажи в камеру: я никогда не был членом Коммунистической партии. Н. Сванидзе ― Я никогда не был членом Коммунистической партии. К. Ларина ― Ты в глаза не смотришь. Н. Сванидзе ― Смотрю в глаза. Но, Никита Сергеевич, если вы хотите считать меня коммунистом – считайте. К. Ларина ― Да. Это было заявление Николая Сванидзе, и буквально завтра читайте во всех газетах и обязательно включите 730-й выпуск программы Бесогон. Н. Сванидзе ― Следующий Бесогон будет посвящен снова моей партийности. К. Ларина ― Ну кто еще, кого бы еще назвал из своих разочарований. Н. Сванидзе ― Никита Сергеевич разочарование ты хочешь сказать? К. Ларина ― Наверное, в какой-то степени. Или никаких иллюзий нет. Н. Сванидзе ― Уже давно никаких нет. Уже давно. С тех пор как он перестал делать талантливое кино, и перешел на абсолютно неталантливую неинтересную публицистику. Уже очарования давно нет. Поэтому этот год здесь не стал каким-то рубежным. К. Ларина ― В отношении к нему. Н. Сванидзе ― Да. Что кстати крайне разочаровывающе вообще, потому что повторяю, по его раннему и зрелому творчеству режиссерскому, конечно, человек огромного таланта, несомненно. Тем более это обидно. Ну я что здесь буду раздавать какие-то, я же не Михалков, я не буду вставать на подиум и… К. Ларина ― Я так спрошу: были люди, с которыми ты расстался. Или не было таких разрывов. Н. Сванидзе ― Я уже давно не общаюсь с теми людьми, в которых я разочарован. Конечно. У меня есть возможность с ними не общаться. Не драться, не выводить их за шкирку из студии. А просто не общаться и все. К. Ларина ― Не пересекаться. Н. Сванидзе ― Конечно. Ну, если случайно пересекусь, поздороваюсь. Я не люблю создавать из ничего публичных скандалов. К. Ларина ― Но, кстати, по поводу драк в студии это такая примета именно этого года. Н. Сванидзе ― Это тренд. Но сначала, когда это сделал господин Норкин, все об этом писали. А потом это стало общим местом. Сейчас редкая программа, в которой кто-нибудь кого-нибудь не бьет по физиономии… К. Ларина ― Или не говорит: пойдем, выйдем. Н. Сванидзе ― Не называет мразью, не выходит с ним вместе из студии. Сейчас без этого просто постно. К. Ларина ― Ну хорошо, мы делаем перерыв, вернемся через несколько минут в студию. НОВОСТИ К. Ларина ― Возвращаемся в программу «Особое мнение». Здесь Николай Сванидзе. Хотите, чтобы ответил на ваши вопросы – пожалуйста. «Николай Карлович, как вы думаете, в 17-м году Дорогомиловский районный суд Москвы признает Октябрьскую революцию государственным переворотом». Хороший вопрос. Понятно, из чего он родился. Н. Сванидзе ― Это было бы даже более логично. Потому что все-таки Октябрьская революция была в пределах РФ. Хотя бы нынешней. Имеется в виду, что Дорогомиловский районный суд признал государственным переворотом события на Украине в 2014 году. Это конечно своеобразно. То есть мы уважаем суд и Дорогомиловский в частности. Но теперь что делать с этим решением, одному богу ведомо. На кого это решение произведет впечатление, на Украину, на мировую общественность, на ход мировой истории. На кого. Что теперь с этим решением суда делать, куда его девать. Я прошу прощения. Это конечно, большой вопрос. Я думаю, что и для самого Дорогомиловского суда в том числе. Ну, хорошо, приняли решение, молодцы. К. Ларина ― А с другой стороны, на твой взгляд, почему все-таки до сих пор, спустя столетие, все-таки это решение не принято, не дана юридическая оценка этому политическому историческому событию. Н. Сванидзе ― Ну как говорил Джоу Энь Лай, один из великих лидеров КНР, в 60-е годы 20-го века, умнейший человек. Когда его попросили прокомментировать результаты Великой Французской революции, как была в конце 18 века, он сказал: рановато еще. Вот вероятно, еще рановато подводить итоги октября 1917. Н.Сванидзе: Бесогонство не способствует сохранению таланта. Человек хочет бесов гонять, а изгоняет из себя талант К. Ларина ― И что будет тогда. Нас очень пугают этим юбилеем. Какая-то раскоряка получается. То ли праздник, то ли что. Н. Сванидзе ― Я думаю, что праздник устраивать не будут, потому что праздник слишком жирно будет для Геннадия Андреевича Зюганова. Не заслужил. Сразу поднимет акции КПРФ, потому что они прямые наследники. Ну и уж очень это сильно противоречит действительно историческим результатам. Ну очень сильно. Потому что по всем объективным результатам это была катастрофа. Национальная катастрофа. Огромного масштаба национальная катастрофа произошла. Результатом которой явилась трагедия нашей страны, которая продолжалась на протяжении всего 20-го века. Яма, в которую мы попали, оказалась столь глубока, что мы до сих пор из нее с огромным трудом и с переменным успехом выбираемся. Поэтому назвать это торжеством каким-то нашим национальным, ну, при всем желании не получается. А в то же время назвать трагедией нет желания по другой причине. Потому что у нас сейчас другой официальный подход к истории. У нас сейчас история состоит, это такая цепочка, цепь наших побед и успехов. К. Ларина ― И еще давайте все обнимемся. Н. Сванидзе ― И обнимемся само собой. К. Ларина ― Жертвы с палачами. Н. Сванидзе ― Да, хотя трудно очень здесь обниматься тем, кто стрелял в затылок и тем, кому стреляли в затылок и их потомкам. Очень сложно. Но иногда удается. В Испании классический пример, Франко это все-таки устроил, так или иначе. Но у нас это еще сложнее. И потом я повторяю, как это так катастрофа. А что мы весь 20-й век делали, а что тогда Советский Союз. А у нас принято считать, что Советский Союз это предмет нашей исторической гордости и развал Советского Союза это крупнейшая геополитическая катастрофа. Как было сказано Владимиром Владимировичем Путиным в свое время. Он к этому добавил, что у того нет души, нет сердца, кто не жалеет о развале Союза и нет по-моему, головы, кто хочет его восстановить. Но, так или иначе, если это катастрофа, развал, значит он был хорош. Иначе чего жалеть. Вот все эти кончики не сходятся. К. Ларина ― Но, тем не менее, провозглашается некая непрерывность истории. То есть и это наша история, и это, давайте все уважать. Н. Сванидзе ― Это правильно. К. Ларина ― Не будем искать то, что нас разъединяет. Н. Сванидзе ― История сама по себе действительно непрерывна, как жизнь. Другой вопрос, что это не значит, что она во всем логична и во всем прекрасна. Вовсе нет. Я думаю, что это отмечание будет предоставлено профессиональным историкам. Оно будет по возможности смикшировано. К. Ларина ― То есть не будет таких… Н. Сванидзе ― Ни всенародных торжеств, ни всенародных траурных мероприятий. Ничего того не будет. Вот будет такой сухой профессиональный анализ, в котором будет открыта трибуна для разных в том числе и противоположных мнений. Что, в общем, наверное, справедливо и правильно. К. Ларина ― Тут по этому поводу есть вопросы к тебе как к историку и журналисту. Нет ли у тебя в планах на этот 17-й год какого-то проекта телевизионного, посвященного этим событиям. Н. Сванидзе ― У меня проекта, посвященного именно 17-му году, нет. У нас будет еще одна круглая дата – 37-й год, большой террор. И на эту тему у меня будет. А что касается 17-го, то у меня очень много было на эту тему в »Исторических хрониках». Это знаете, как любовь. Закрыть тему невозможно. Никому еще не удалось, это в любом случае колоссального масштаба событие. И даже не национальное, а глобальное. Но я об этом насколько мог рассказать, рассказывал много. К. Ларина ― Очень точно определяет наш слушатель Илья один из главных трендов уходящего года. Разделение общества на два лагеря. И задает вопрос: на ваш взгляд это рукотворно, такую цель ставили в Кремле или это естественный процесс? Н.Сванидзе: У нас даже праведники выступают не против войны, они ведут себя как сестра милосердия на поле боя Н. Сванидзе ― Нет, в Кремле такую цель не ставили, я думаю. В какой-то момент сгоряча пошли по этому пути. Это было после событий 11-12 годов. После протестных акций на Болотной. Когда очень сильно по-моему занервничали в Кремле. И занервничал президент Путин, тогда еще даже не президент, а премьер-министр. Потом снова президент. И вот эти его выступления насчет того, что эмоциональное «умремте же под Москвой». Цитата из Лермонтова, это, конечно, прямо скажем, объединительную роль не могла сыграть эта цитата. Это были одни против других несомненно. Сейчас ситуация изменилась. Сейчас в Кремле успокоились на этот счет. Ситуация уже прояснена. Сопротивление подавлено. И сейчас, конечно, идея не разъединять, а идея объединять. Но это очень сложно, тем более что сейчас у нас все делается по приказу, у нас нет все-таки в какой-то момент, как раз в 11-12 году было ощущение, что появилось гражданское общество. Сейчас выясняется, что оно может, тогда и появилось, потом снова исчезло. Сейчас его нет. К. Ларина ― Оно очень активное, посмотри какое. Н. Сванидзе ― Если это можно назвать гражданским обществом. К. Ларина ― Оно себя так позиционирует. Н. Сванидзе ― У нас нет некоторых позиций обязательных в нашей стране, без которых гражданское общество невозможно. Вот с чем связаны, в том числе эти постыдные страшные уродливые претензии к погибшим, в частности к Елизавете Петровне Глинке, которая, конечно абсолютный праведник. И, тем не менее, люди повторяю, выводя за скобки аморальность этих суждений, я пытаюсь объяснить, не оправдать, а объяснить, с чем они связаны. К. Ларина ― Не могу понять. Н. Сванидзе ― Я пытаюсь объяснить. Это связано с тем, что у нас отсутствует антивоенное движение в стране. И поэтому все, что… К. Ларина ― Со всех сторон. Н. Сванидзе ― Все, что связано, так или иначе, даже люди праведные, абсолютно святые, которые сотрудничают с властью, они получают обвинения в том, что они разжигают войну. У нас нет антивоенного движения. У нас даже праведники выступают не против войны, они помогают больным, раненым, они ведут себя как сестра милосердия на поле боя, которая выносит раненых с поля. Но она же не против войны выступает. Она выступает на стороне одной из воюющих сторон. Вот у нас то же самое. У нас нет антивоенного движения, которое было в 90-е годы по поводу войны первой в Чечне. У нас было в определенной степени по поводу войны в Афганистане на последнем этапе существования Советского Союза. Это движение, которое приобрело огромный масштаб в США по поводу вьетнамской войны. У нас этого сейчас нет. К. Ларина ― Кстати, по поводу Ирака в Америке тоже было очень сильное антивоенное движение общественное. Н. Сванидзе ― У нас общество немо в том, что касается очень важных событий. Очень важных. В частности то, что происходило и продолжает происходить в Донбассе, то, что происходит в Сирии. Это нуждается в рефлексиях. Это должно быть отрефлексировано. Это должно быть обсуждаемо в обществе. Это предмет для общественных дискуссий. У нас нет институтов, у нас нет настоящего парламента, в который бы пришел президент и сказал бы: я хочу того-то и того-то в Сирии. А его спрашивают: а чего ты это хочешь, господин президент, объяснись, каковы наши цели в Сирии, каковы наши задачи. Каковы будут наши действия, после которых мы признаем, что эти задачи выполнены. И сможем оттуда уйти. У нас нет этих институтов абсолютно. У нас все есть, так или иначе, департаменты исполнительной власти. К. Ларина ― И, конечно, оправдать любые милитаристские устремления. Н. Сванидзе ― Не только милитаристские. Но в том числе и милитаристские. Вообще любые устремления. Все, что исходит из Кремля, все это немедленно получает добро, вот этот штемпель «уплочено», и все в дело. Н.Сванидзе: У нас общество немо в том, что касается очень важных событий К. Ларина ― Коля, у нас остается полторы минуты, и конечно, учитывая, что у нас сегодня 30-е число, последняя передача в этом году, все-таки поздравь людей и пожелай им что-нибудь. Н. Сванидзе ― Несомненно. Я хочу сказать две вещи. Во-первых, мы говорили сегодня о Елизавете Петровне Глинке, но я хочу выразить соболезнования всем, кто имеет отношение близкие, родные, друзья, всем, кто погиб в этом трагически рухнувшем самолете. Всем. И мир праху всех, кто погиб. Это первое. А второе действительно впереди новый год и я желаю всем замечательного хорошего веселого счастливого и спокойного Нового года. Здоровья и счастья, дорогие друзья всем. К. Ларина ― Ну  а какие-то есть у тебя надежды на то, что 17-й будет лучше 16-го? Н. Сванидзе ― Надежды всегда есть. На то, что в отличие от 20-го века, 17-й будет лучше, у меня нет в этом никакой уверенности, но надежды есть всегда. Я, как известно, оптимист. К. Ларина ― Ну хорошо. Мне остается только присоединиться к поздравлениям. Н. Сванидзе — 16 ―й был на круг за исключением этих катастроф. К. Ларина ― Нет, он тяжелый был тоже очень. Н. Сванидзе ― Легких не бывает, Ксюша. К. Ларина ― Каждый год что-то происходит. Н. Сванидзе ― Легких лет не бывает. С Новым годом, дорогие товарищи! К. Ларина ― Атмосфера жуткая в стране. Вот если говорить про состояние общества. Что больше всего меня лично беспокоит. Н. Сванидзе ― Атмосфера депрессивная. К. Ларина ― Ничего не сулит хорошего. Н. Сванидзе ― Это я думаю, в ближайший год вряд ли изменится. Но этим депрессивно настроенным людям я, тем не менее, желаю удачи и здоровья. К. Ларина ― Спасибо большое. Это Николай Сванидзе, с которым мы встретимся, тьфу-тьфу-тьфу, я надеюсь, в 2017 году.

Ссылка на источник