А.Нарышкин ― 15 часов и 7 минут в российской столице. Всем здравствуйте! Дневной «Разворот» и сначала — программа «Персонально ваш». В студии Алексей Соломин и Алексей Нарышкин. Привет! А.Соломин ― Привет, Алексей! А.Нарышкин ― Наше сегодняшний гость – Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Приветствуем вас! А.Маленков ― Привет! А.Нарышкин ― Сегодня своего рода ваш дебют в наших политических эфирах или околополитических. Одно из сообщений на сайте echo.msk.ru. Там нам пользователь напомнил – сейчас вы скажете, это правда или нет, — что вас коллеги из журнала «Maxim» троллили в свое время, что вы мечтали попасть в программу «Особое мнение» на »Эхе» — знаете такую – и вот наконец-то мечта сбылась. Правда, программа называется немножко по-другому, но все-таки… А.Маленков ― Все здравомыслящие люди мечтают попасть на »Эхо Москвы». Это как клуб практически. Поэтому нет, мне очень лестно и приятно. Не помню, чтобы меня троллили на эту тему, но я очень многое уже не помню. А.Нарышкин ― Еще один вопрос с сайта «Эхо Москвы». Поскольку человек вы для нашей аудитории, которая, может быть, не читает журнал «Maxim», новый, хотя кто-то наверняка вас читает в Фейсбуке. Вопрос очень простой, там примерно формулировка такая была: скажите хотя бы, как вы относитесь к Навальному? Сразу… А.Маленков ― Так, чтобы просто систему координат, да?.. А.Нарышкин ― Да, свой – чужой. А.Маленков ― Я прекрасно отношусь к Навальному. Я, скорей, да, по эту сторону баррикады. И в общем, в журнале мы, по мере того, как позволяет формат развлекательного издания, свою маленькую лепту вносим в это, скорее, в сатирическом ключе, но, тем не менее, не всем же быть серьезными. А.Нарышкин ― А как развлекательный журнал может сатирическим образом что-то рассказывать, вообще, о современной политике, тем более, о Навальном, персонаже, который в крупных федеральных СМИ, которые контролируется государством, он является персоной нон-грата, и наши руководители его не упоминают, лишний раз? А.Маленков ― Журналы не такие масштабные СМИ, как телеканалы. За ними контроля большого нет. И это немножко такая, может быть, даже последняя вольница, где еще можно что-то себе позволять, как-то резвиться – и критику, и сатиру… в общем, такая трибуна. Знаете, у нас, на самом деле, куда больше самоцензуры, чем цензуры. И все заранее боятся – коллеги, журналисты: А как про это можно писать? Я говорю: А ты попробуй. И ты пишешь – и ничего не происходит: знаете, молнии не поражают пишущего, звонки из ФСБ не поступают. Если ты не телеканал, а всего лишь журнал, в общем, можешь довольно свободно себя чувствовать. А.Нарышкин ― Что вы последний раз себе позволили на политические темы? А.Маленков ― Вот, например, у нас в юбилейном номере была история Крыма тоже в юмористическом таком… ну как если бы она разворачивалась в Фейсбуке. А.Нарышкин ― В »Дилетанте», кстати, в журнале, главным редактором сайта которого является Алексей Соломин, мы в печатной версии делали в свое время – события исторические описывали в такой форме. А.Маленков ― Да. Это популярный жанр. Не вы его придумали, даже не мы его придумали, а кто-то его придумал в Америке, но мы все его реализуем. И это вполне картина, идущая, может быть, в разрез с »Первым каналом» — попытки объективной картины. Но это же не то что мы манифесты делаем. Это все еще мужской глянцевый журнал. Но позицию, систему ценностей мы транслируем вполне независимую. Шутки позволяем себе практически над всеми. Все иногда обижаются. В общем, это не так страшно, как кажется. А.Нарышкин ― У вас журнал – это мужской глянец… А.Маленков ― Да. А.Нарышкин ― И опять же на сайте «Эхо Москвы», — куда можно было вопросы присылать до эфира, — в ваш адрес звучат упреки, что вы способствуете деградации населения; что глянец – это не то, что нужно россиянам. А.Маленков ― За весь глянец не скажу. Все, кто нас читают, — а нас читают очень приличные люди…, — не надо путать фантик и конфету, то есть если вещь выглядит яркой, это не значит, что этим исчерпывается ее суть. Форма есть такая, яркая, да. Содержание может быть любое, может быть, действительно, глупое. Но если вы почитаете, я надеюсь, тешу себя иллюзиями, что оно вам таким не покажется. А вообще, я понимаю, собственно, в чем претензия. Но журналы – это легкомысленных жанр. Это все равно, что сказать, что мультфильмы способствуют деградации. А.Соломин ― Но при этом, смотрите, и мультфильмы несут очень важную общественную нагрузку часто. И даже советские комедии сколько закладывали очень важных вещей, которые художник не мог сказать открыто. А.Маленков ― Я понимаю. Но даже если сейчас не брать эзопов язык, не брать подтекст, есть комедии, которые ничего не несут, а просто – от щекотки. Бенни Хилл – он тоже имеет право на существование. Даже если рассуждать про абстрактные журналы, которые не несут подтекста и какой-то системы ценностей, то почему бы им все равно не быть? Это не значит, что они способствуют деградации. Развлекательный жанр. Другое дело, что по мере собственного желания выражаться, редакторы журналов что-то дополнительное туда вкладывают, как, например, да, было в советских комедиях. А.Соломин ― Насколько пристально вы следите за тем, что происходит в новостях? Потому что ведь развлекательный жанр позволяет себе на многие вещи не обращать внимание, жить своей жизнью. А.Маленков ― Видите, я с удовольствием не обращал внимание на новости довольно долго, потому что мир глянцевых журналов – это такое облако, мало соотносящееся с реальностью, такой мир грез, и в общем, люди были готовы покупать этот мир грез, с удовольствием убегать от реальности посредством глянцевых страниц, но эпоха сейчас такова, что журналы перестали окупаться. В мире тоже, а в России особенно из-за рекламного рынка, потому что рекламный рынок рухнул и лежит уже несколько лет. И ели бы не интернет, то многие журналы бы закрылись, мы, в частности, точно бы закрылись. А.Нарышкин ― Вы выживаете из-за интернета? А.Маленков ― Да, существенная часть, половина, наверное, наших доходов происходит из рекламы на сайте. А на сайте, ребята, уже не получится, как раньше: 6 статей в месяц ты выносил, родил, красиво их оформил, преподнес – а потом отдыхаешь. А.Маленков: У нас масса ужасных законов. Но закон – он закон. Вот, играем по правилам А.Соломин ― Каждый день – контент, контент, контент… А.Маленков ― Представляете, какой это стресс для тех, кто привык работать в ежемесячном режиме? А.Соломин ― Дайте я вам руку пожму как главный редактор сайта. А.Маленков ― Да. То есть это десятки уже, не то что там что-то в день, сколько-то, а 10-20 публикаций в день… Тут уже без новостей никак. Учитывая, что мы не новостники… но я сейчас не хочу эту долгую жалобную песнь заводить, но, в общем, приходится иметь дело с новостями, потому что это наш хлебушек. Сейчас все новостниками вдруг стали – все-все-все. А.Соломин ― Вот мы сейчас начали с Навального. И как раз есть несколько информационных поводов для того, чтобы поговорить и о нем. Слышали ли вы о том, что его взывал на дуэль господин Гиркин? А.Нарышкин ― Он же Стрелков. А.Маленков ― Прения, да. А.Соломин ― Дебаты. А.Нарышкин ― Более того, Навальный согласился на эти дебаты. А.Маленков ― Я знаю, да. Я считаю, зря, потому что это не его уровня персонаж. А.Соломин ― Кто кого?.. А.Маленков ― Он намного ниже. Он, честно говоря, утерял, по-моему, всякую актуальность. Это был такой эпизодический, знаете, one hit wonder, то что в музыке называется, с одним хитом выступил. А.Нарышкин ― Но он периодически повякивает… А.Маленков ― Но всё уже… А.Нарышкин ― …Против Путина. И говорят, за ним националистов много. А.Маленков ― Мне кажется, он сейчас уже в режиме провокаций и как бы привлечения к себе внимания любой ценой. Мне кажется, ему особо нечего сказать. Навальный имеет и перспективы и потенциал, и огромный интерес к себе. Он актуален, и чем дальше, тем актуальнее становится. А этот — как бы герой вчерашнего дня. А.Нарышкин ― Если бы Алексей Навальный оказался здесь, а вы ему симпатизируете, вы бы какими словами отговаривали бы Алексея Анатольевича от участия в этом мероприятии? А.Маленков ― Слушайте, ему виднее, он политик… А.Нарышкин ― Это понятно… А.Маленков ― Возможно, ему зачем-то это надо. Просто когда ты находишься в диалоге с кем-то, поневоле вы встречаетесь где-то посередине между вами. И если он фигура большого масштаба, а это фигура мелкого масштаба, соответственно, у большого масштаба, он уменьшается, у мелкого – увеличивается. Поэтому зачем ему уменьшать свою значимость, общаясь с человеком более низкой категории. Это все равно, что спарринг тяжеловеса с легковесом будет какой-то. Ну, не знаю… А.Нарышкин ― Среди критиков этого мероприятия есть такое мнение, что нельзя в принципе встречаться с убийцей, потому что Стрелков – это не просто человек, который сидел где-нибудь в студии в Москве и рассказывал: «Давайте скорее на Донбасс!». Это тот человек, который воевал непосредственно и отдавал различные приказы, был министром обороны в ДНР. А.Маленков ― По этой логике, знаете, все участники войны были убийцами. И мы сейчас далеко уйдем, если начнем разбираться, были действительно важные причины у войны, не были, оправдывают они насилие или не оправдывают это совсем. Война есть – это факт. А.Соломин ― А какое бы вы решение приняли? Ведь журналисты как раз сталкиваются с необходимостью брать интервью у разных людей. И эти люди могу быть далеко не приятными людьми. Вот есть человек – убийца, допустим. Сейчас не берем конкретно Гиркина, потому что Гиркин да – О’кей, отдавал приказы – у нас нет у нас никаких фактов, что он сам лично кого-то убивал. Вы бы какое решение приняли? Вот вам приносит журналист интервью, говорит: «Вот у меня интервью с убийцей, с человеком, — допустим, — который отдал приказ бить «Буком» по МН17″. А.Маленков ― Есть разное… Если мы говорим об информировании населения, то нужно общаться со всеми. И я не вижу здесь проблем. И, собственно, это решать читателю, хочет он это читать, не хочет. Право голоса должно быть у всех, в том числе, у убийц. И, как мы знаем, например, Трумен Капоте целый роман написал, разговаривая с убийцей. Там журналистика где-то на грани искусства находится все-таки, не информационная-информационная, а если чуть более аналитическая, переходящая в литературу, то там вообще нет границ. Другое дело, что формат нашего журнала подразумевает всегда общение с людьми как бы нашей системы ценностей. Наши друзья. Мы не развенчиваем, мы не вступаем в дискуссию. Мы предоставляем трибуну для своих неких… То есть у нас в журнале – это, вообще, журналам свойственно – такая замкнутая, четкая система ценностей есть: что такое хорошо, что такое плохо. А.Соломин ― И вы за нее не заступаете. А.Маленков ― Мы учим читателя… Она сформировалась как-то сама. Это, может, коллективный разум редакции, это формат. И люди, попадающие в эту систему ценностей, как бы считаются своими, и мы с ними делаем интервью. Исключений практически не было. Только был Никита Михалков один раз и Захар Прилепин, но тогда еще мы считали его своим. А.Нарышкин ― А сейчас Захар Прилепин?.. А.Маленков ― Он строго по другую сторону баррикад. Я, опять же находясь на этом гламурном облаке, редко вступаю в конфликты как бы с реальностью. И один из немногих конфликтов, который был, есть и продолжает тлеть — некие заочные дискуссии у нас с Захаром Прилепиным, потому что он был поклонником журнала. Донбасс всех развел по разным окопам. И он, поскольку, вообще, многоговорящий и многопишущий, досталось и нам. А.Нарышкин ― В Донецке нельзя подписаться на ваше издание? Он же там сейчас. А.Маленков ― Ну, интернет… На интернет везде можно подписаться. Я просто к слову. Я не хочу в эту углубляться. Я к тому, то за редкими исключениями у нас всегда персонажи все-таки наши, поэтому убийцы там, скорей всего, не было – в журнале «Maxim». Абстрактная журналистика, я считаю, так же, как и искусство, не должна иметь границ. А.Соломин ― Вы на очень интересный момент обратили внимание по поводу своих и не своих. Никита Михалков в данном случае почему он не свой, по каким признакам? А.Маленков ― Ну, скажем я, журнал «Maxim», наш коллективный разум не одобряет его запретительную деятельность, его жизнь в искусстве сегодняшнюю… Просто если хотите список претензий к Михалкову – я могу… А.Соломин ― Интересно, по каким критериям вы оцениваете. В данном случае я понял: по каким-то действиям. То есть если человек что-то сделал, что вам не близко или против чего вы выступаете, то он из вашей, как это сказать, команды… выпадает. А.Маленков ― Ну да, пожалуй. Нет, если бы он вдруг умер как Высоцкий, но, наверное, он бы остался в памяти прекрасным, талантливым, замечательным, хорошим режиссером и замечательным актером. А.Соломин ― А вы ощущаете себя проповедником? А.Маленков ― Немножко да, есть такое. А.Соломин ― А какая у вас миссия? А.Маленков ― Ее трудно одним словом… Хотя, может быть, это слово «свобода». Но в слов в пять я могу уложиться. Это космополитизм, толерантность, любопытство, «открытость миру — вот какие-то такие ценности. А.Соломин ― То есть то, что наши консерваторы называют западными ценностями. А.Маленков ― Да, конечно. Я считаю их универсальными вполне. А.Соломин ― А вас не смущает, что 86% населения – ну, это условная цифра; мы понимаем, что не 86%, — больше, меньше — это не важно, но очень многие, большинство как раз западные ценности считает чем-то таким… А.Маленков: Нам пишут: Зачем вы все время пишите про политику? Где наши сиськи уже? А.Маленков ― Понимаете, большинство считает то, что им говорят, что надо считать. Как только вдруг «Первый канал» перестанет транслировать эту систему ценностей, 86% тут же начнут по-другому считать. Поэтому, честно говоря, мнение людей, у которых нет своего мнения, мне не очень интересует. Мне хватит и этих 14 оставшихся. А.Нарышкин ― Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» сегодня в программе «Персонально ваш» на »Эхо Москвы». Можете описать вашу целевую аудиторию: кто ваш читатель, как он выглядит? А.Маленков ― Я думаю, это все-таки достаточно активный мужчина, хотя нас очень много женщин читает… давайте я скажу – людей. А.Нарышкин ― Я в журнале видел, что вас Людмила Петрушевская читает. Гусман и Невзоров, кстати. А.Маленков ― Да. Это такие приятные открытия происходят по ходу работы, по ходу течения этих лет, кода ты вроде бы считаешь своей аудиторией молодых мужчин, но к тебе подходит Людмила Петрушевская, жмет руку и говорит: «Я так люблю ваш журнал!» Поэтому, конечно, формально это мужчина в районе 30, хотя этот персонаж стареет вместе с редакцией, поскольку тоже волей-неволей проблематика меняется (у нас 15-летний юбилей был). То есть это мужчина, как показал опрос, в который я, правда, не верю никогда, но, тем не менее, у нас почему-то журнал с холостяцкими ценностями, развеселый, разухабистый, забубенный – большей частью его аудитория семейная читает. То ли потому что они больше скучают по этой интонации, по этим ценностям, то ли в принципе их больше… А.Нарышкин ― Отдушина. А.Маленков ― Да, конечно, это отдушина. Это очень правильно слово. Мужской журнал – это всегда отдушина. Я уж не знаю, как сейчас, а раньше это после работы человек садился в кресло, открывал журнал – он вкусно пахнет – и вот он в него погружался и где-то там витал в мире… А.Нарышкин ― В отличие от сайта. А.Маленков ― Да, это больной вопрос. Потому что любой журнал – ты к нему приходишь. Я всегда такую аналогию: ты как в гости или в ресторан к нему приходишь, соответственно, тебя за ручку ведут от первой странички к последней. Есть определенная последовательность ритма, листания этого, определенная траектория взгляда по странице. Сайты, наоборот, приходят сами к людям, в их телефон. А.Нарышкин ― Вламываются. А.Маленков ― Да. И они толкутся еще. Поэтому там нужно кричать и предлагать себя как можно громче. Это совсем другая церемония. Журналы были – я уже говорю в прошедшем времени – конечно, очень милым средством массовой информации. А.Соломин ― Но все-таки вы растете вместе с вашей аудитории или аудитория растет вместе с вами. Насколько вы чувствуете себя свободным человеком в современных трендах, в социальных сетях, например? У вас есть социальные сети наверняка… А.Маленков ― Лично я в смысле или журнал? Я, вообще, программист, поэтому я себя чувствую прекрасно в этой среде. Да, я все веду. Другое дело, что я ленюсь. Я кроме того, что я программист, я еще и социопат, поэтому мне как-то странно про себя какие-то бытовые вещи людям писать… А.Соломин ― А мнение? А.Маленков ― Нет, бывает, конечно. Что-нибудь такое разбередит душу, бывалоча – и напишешь, глядишь: и в резонанс пойдет. Для этого, конечно, полезно. А.Соломин ― Сейчас, как вы думаете, в связи с тем, что каких-то пользователей привлекают к уголовной ответственности за репосты в социальных сетях, вы стали думать, о чем вы пишете в контексте возможной дальнейшей ответственности? А.Маленков ― Да, конечно. Знаете правила – приходится из соблюдать и прикидывать, смотреть на свой написанный текст как на контекст: что из него можно…, ну-ка процитирую я скажу: «Гитлер был таким негодяем, смотрите, что он сказал про евреев» — и цитата. Потом я думаю: ага, сейчас кто-нибудь умный отбросит все эти преамбулы и припишет эту фразу, например, автору – это же можно сделать. А потом ходи и доказывай, что это вырвано из контекста. А.Нарышкин ― Но у вас прецедентов не было? Претензии со стороны правоохранительных органов есть? А.Маленков ― Постоянно. Это, мне кажется, у всех. Мы с органами, скорее, с Роскомнадзором… Потому что понавыпускали законов, начиная с закона о рекламе и кончая пропагандой того, пропагандой сего – там и курение и гомосексуализм… А.Нарышкин ― Не о чем писать. А.Маленков ― Да, трудно довольно. Точная трактовка не очень ясна, поэтому казусы возникают. И это, в общем, нормально: к нам предъявляются претензии – мы их как-то разрешаем. Мы на всякий случай, конечно, уже стараемся – ну, просто для экономии нервов – лишний раз не писать о чем-то. А.Нарышкин ― Но какие это темы, о чем вы точно, как главный редактор, не будете писать и предостережете ваших коллег? А.Маленков ― Как ни странно, это довольно скучные темы: это курение, это употребление алкоголя. Потому что сейчас пропаганда любой информации – можно ее трактовать как пропаганду. А.Нарышкин ― Пошутить над попами? А.Маленков ― Легко. Нет, это мы делаем постоянно, потому что прецедентов, знаете, по-моему, не было еще, чтобы какое-то СМИ привлекли к ответственности за оскорбление чувств верующих. А.Соломин ― Но после того, как блогер, пришедший в храм, который ловил покемонов. А.Маленков ― Да, это да. Действия – да. СМИ – как-то нет. А.Соломин ― То есть до первого… пока петух не клюнет, как говорят в таких случаях. А.Маленков ― Да, наверное. Мы часто бываем теми, кого петух клюет первым, но пока мы позволяем себе критику религии и попов. И, мне кажется, это один из множества законов, который приняли не для того, чтобы его исполнять, а просто, чтобы было. А.Нарышкин ― А пошутить над пророком Мухаммедом? А.Маленков ― Хороший вопрос, хороший! А.Нарышкин ― Спасибо! А.Маленков ― Рекламная пауза… А.Маленков: Мы часто бываем теми, кого петух клюет первым А.Нарышкин ― Не-не, еще рано. А.Маленков ― У нас было такое: «Соедини точки – и получи карикатуру на пророка Мухаммеда». То есть мы-то — нет, а читатель – да. Но я не рискнул, нет. А.Нарышкин ― А что, почему не рискнете? А.Маленков ― У меня «Шарли Эбдо» будет в голове, потому что я все-таки не тот, кто «свобода на баррикадах», со знаменем вперед, в атаку! Нет, я спокойный. А.Соломин ― А вы не сталкиваетесь с тем, что люди, которые как раз «свобода на баррикадах», они вас не понимают? То есть они вас не принимают в свою команду… А.Маленков ― Понимаете, нас никто не принимает. Мы свой среди чужих, чужой среди своих. К нам всерьез не относятся, потому что ну как можно с такой обложкой относиться всерьез? А.Нарышкин ― У меня вот в руках юбилейный номер. Максим Горький вполне себе даже… А.Маленков ― Да, это единственный случай за 15 лет. Соответственно, скажем, простые ребята – для них мы сложноваты. И зачем-то они все время: «Вы — журнал про сиськи. Зачем вы все время пишите про политику? Хватит писать… Где наши сиськи уже?» А.Нарышкин ― Вы определитесь: сиськи или политика, да? А.Маленков ― Да. Поэтому мы так как-то посерединке. И вообще, честно говоря, меня мнение читателей не очень волнует. Я их не знаю, я с ними не вижусь. Я, конечно, их письма читаю все одинаковые, но, в общем, мы делаем журнал, который нравится нам самим, и я всю жизнь делаю то, что нравится мне и интересно мне, а уж если это нравится кому-то, то это просто удача такая. А.Нарышкин ― Сегодня было очередное заседание в Московском окружном военном суде по делу об убийстве Бориса Немцова… А.Соломин ― Перед тем, как мы перейдем на другую тему… В связи с новым-то законопроектом, которые депутаты хотят – ввести штрафы: если вы написали про кого-то в соцсетях что-то недостоверное, и он потребовал от вас это удалить через суд, а вы не удалили – будете платить штраф, если этот закон будет принят. А.Маленков ― Смотря какой штраф. Знаете, разговаривая со мной, вы будете все время как-то скатываться в сторону компромиссов, потому что я реально имею с этим дело, а реальность, как правило, компромисс. Ну, если маленький штраф – проще заплатить. А.Соломин ― То есть вы не будете себя ограничивать?.. А.Маленков ― Я не то что боец и борец. Мне нужно делать этот журнал каждый месяц, и на сайте у меня столько работы. Конечно, какие-то принципы у меня есть, но если они мешают работе, я, скорее, пойду мимо этих принципов. А.Соломин ― Я почему у вас спросил, насколько вам близки социальные сети, поэтому это же не просто дело в том, что вы можете разбираться в том, понимать, как что работает и так далее, но еще ощущать этот дух интернета, социальных сетей. И последние некоторые инициативы, думские инициативы, в том числе, как мне кажется, они этот дух пытаются регламентировать, на самом деле подорвать. Мы сейчас сделаем короткую паузу. У нас будут новости и реклама, и потом, если позволите, с этого момента продолжим. Программа «Персонально ваш». Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» в эфире «Эхо Москвы». Сейчас новости и реклама. НОВОСТИ А.Нарышкин – 15 ―35. Продолжается эфир «Эхо Москвы». Алексей Соломин и Алексей Нарышкин в студии. И наш сегодняшний гость – Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim». Ты хотел продолжить тему. А.Соломин ― По поводу инициатив этих думских. Нет у вас ощущения, что нас как-то закатывают все более как соленые огурцы в банку, знаете, на зиму? А.Маленков ― Ну, они пытаются. Я бы это инициативу вообще – хотел сказать, что вообще бы не обсуждал, потому что это немножко сюрреалистическое соревнование идет: чего бы такого еще одиозного сделать… А.Нарышкин ― Если бы это просто обсуждалось, это было сюрреалистично, но выливается в закон… А.Маленков ― Но какой процент инициатив? Все-таки редко, совсем уже дурные – не выливаются. Но потом я вдруг подумал, что если бы мы с вами это не обсуждали, они бы чаще выливались. Поэтому нам как СМИ надо все-таки… А.Нарышкин ― Выполняем полезную функцию. А.Маленков ― Да. Есть мнение, — я его, наверное, придерживаюсь, — что интернет скоро разделится на совершенно белый и подпольный. То есть будут четко-четко регламентированы все действия пользователей в этом белом интернете, они все будут авторизованы, и там будут правила довольно строгие. Но будет существенный пласт, в который не так трудно будет попасть с помощью каких-нибудь анонимайзеров, какой-нибудь даркнет, то есть бытовой распространится; может быть соцсеть появиться альтернативная. У меня такое ощущение, что уже накапливается огромное недовольство Фейсбуком у пользователей… А.Нарышкин ― Почему? А.Маленков ― Ну, потому что там все строже и строже правила. По крайней мере нам как журналу с ним очень тяжело, потому что нас без конца банят, не объясняя за что. Это такая непредсказуемая стихия. А.Нарышкин ― А например? А.Маленков ― Это, например, за несоответствие вводного текста в публикации в Фейсбуке и реального заголовка статьи на сайте, когда ты рекламируешь. Ну, вам лучше не знать об этом. Там такие сложные… А.Нарышкин ― Я знаю, что банят, например, НРЗБ. А.Маленков ― В общем, они берут на себя какие-то огромные цензурные функции и не прописывают четко правила… А.Нарышкин ― В общем, они вместе с нашими законодателями отлично двигаются. А.Маленков ― Ну да. Они твои публикации не показывают твоим подписчикам. Они сами решают, кому что показать. Это закрытая система. И я хотел было сказать, что есть альтернативная сеть, но вспомнил, что есть ВКонтакте, кстати, вполне себе альтернативная. А.Нарышкин ― Или Одноклассники. А.Маленков ― Ну, мало ли что еще. Еще голубиная почта. Как мы все знаем, санкции за какие-нибудь неправомерные действия в соцсетях только относились к ВКонтакте. За Фейсбук ни разу никого не прищучили. Тоже хозяйке на заметку. А.Маленков: Право голоса должно быть у всех, в том числе, у убийц А.Соломин ― О чем это говорит, с вашей точки зрения? А.Маленков ― Возможно, то, что ВКонтакте более подконтролен. Возможно, они не хотят связываться с американской соцсетью: ее, может быть, трудно анализировать. Я не знаю. А.Соломин ― Заблокировать в случае, если они откажутся сотрудничать. А.Маленков ― Ну вот почему-то народ в Фейсбуке себе куда больше позволяет, и все это сходит с рук. А.Соломин ― Вернемся тогда, наверное… А.Нарышкин ― Да, к делу Немцова. По новостям вы слышали, что прокуратура уже попросила разные сроки для подсудимых. Я просто хотел связать с темой цензуры и публикацией, которая у вас вряд ли появится, например, про некоторые карикатуры в стиле «Шарли Эбдо». По-вашему, Бориса Немцова убили все-таки, как говорят, за то, что он якобы критиковал пророка Мухаммеда и поддерживал «Шарли Эбдо» или какие-то другие причины? А.Маленков ― Нет, я, честно говоря, такую версию-то первый раз услышал. А.Нарышкин ― Это те мотивы, которые гособвинение приписывает убийцам. А.Маленков ― Понятно. Какие-то надо же приписать. Нет, я думаю, мы узнаем правду, если узнаем, сильно позже. Спекулировать сейчас мне не хочется, но то, что неудобный для власти человек неожиданно был убит… Знаете, как: «Совпадение? Не думаю». А.Соломин ― А вы не следили за новостями в связи с этим процессом? А.Маленков ― Я немножко тут становлюсь на позицию обывателя, а не журналиста, потому что это не совсем моя область. Но поскольку изначально пострадавшая сторона не считала этих обвиняемых настоящими обвиняемыми, как минимум только исполнителями, и оставалась недовольно – ну, я на этом терял интерес к процессу. И поэтому… какая уже сейчас разница? Мы должны спросить у пострадавших, довольны они или нет. А.Соломин ― Когда вы узнали о том, что убили Бориса Немцова, о чем вы подумали в первую очередь? А.Маленков ― Я не о чем не подумал. Я почувствовал что-то в первую очередь – когда такие вещи происходят… Ну, вспомнилась песня группы «Пинк Флойд» «Еще один кирпич в стене». Потому что это все-таки не единственное событие: этих кирпичиков много, стена строится… А.Соломин ― Какое-то появилось ощущение, что убийств крупных политических деятелей… сложно было представить в какой момент… А.Маленков ― Нет, мне ничего не было сложно. Я вот ловлю себя на том, что я могу расстраиваться текущей ситуацией, но что давно не получалось удивляться. Все как-то вполне складывается в гармоничную картину такого режима исторического… А.Нарышкин ― Что в текущей ситуации вас больше всего расстраивает из такого многообразия того, что вы можете наблюдать? А.Маленков ― Просто я скажу: несвобода и несправедливость. Это всегда расстраивает. А.Нарышкин ― Вот вы сидите в прямом эфире «Эха Москвы», можете говорить все что угодно. Потом вернетесь в редакцию, раздадите задание своим коллегам… А.Маленков ― Я не могу говорить, что угодно сейчас, я с оглядкой говорю, потому что мне может приехать потом. А.Соломин ― От кого? А.Маленков – О ―о… да хоть от людей, от пользователей. Какой-нибудь Захар Прилепин чего-нибудь опять скажет. А.Нарышкин ― Он для вас авторитет? Мало ли, что скажет Захар Прилепин… А.Маленков ― Нет, он же не мне, он своей аудитории скажет. А нам придет это… Они сказали в мой адрес уже после того, как… А.Нарышкин ― А что вы такое сказали? А.Маленков ― Ну, там мы поспорили с ним по поводу войны накануне Победы. Там статья была, где снайперши были, и у нас в контексте они уже были «эффективными убийцами фашистов». «А-а! Вы обозвали их убийцами!» — и пошло-поехало. А там уже все забыли, о чем речь, и команда «Фас!» прозвучала, понимаете? И никто не будет разбираться. А.Соломин ― Вы сейчас очень важную тему подняли. Ведь что-то подобное происходит со многими другими. Вот дадут команду «Фас!» по поводу фильма Учителя – и всё, и не оберется теперь человек. Готовит новый фильм – черт его знает, в каком виде он выйдет он, не выйдет… То есть вы на этих примерах прогнозируете для себя? А.Маленков: Приходится иметь дело с новостями, потому что это наш хлебушек А.Маленков ― Нет. В общем, мы играем более-менее по правилам. Конечно, я до пускаю большой элемент хаоса во всей нашей системе. Но вообще, во всех системах, в которых больше двух элементах, — а государство – это очень сложная система, и хаоса там, я уверен, предостаточно – поэтому команда «Фас!» может поступить случайно. Никто, может, не поймет, почему туда она поступила именно и в этот момент. Мы эту вероятность случайности в сторону откладываем. Но неслучайная такая команда – я знаю, что надо делать, чтобы тебя прикрыли и пошли какие-то санкции. Я этого не собираюсь делать, например. А.Соломин ― А нет ощущения, что с каждым днем этих вещей, которые не надо делать, все больше? А.Маленков ― Все больше, да. А.Соломин ― А как вы определяете, что этого не надо делать? Когда кого-то посадили? А.Маленков ― Нет, ну законы выходят… А.Соломин ― Случай с Учителем, он же не под какой закон не подпадает. А.Маленков ― Да, конечно, представить, что это будет оскорбление чувств верующих, когда ты делаешь фильм про балерину, довольно было трудно, я уверен. Да, это та случайность, которую исключать нельзя. Ну, стихия, понимаете. Это всё наше законотворчество, наша система исправительная, юридическая – это все стихия, на мой взгляд. То есть она должна быть в очень четкой причинно-следственной связи. Но в общем, в тебя может ударить молния. Значит, не надо ходить по полю в грозу – вот, в принципе, скорей всего, не ударит. Но по полю ходить надо, но лучше этого делать не надо. А.Соломин ― Вы Серебренникова знаете? А.Маленков ― Лично – нет. А.Соломин ― Но, по крайней мере, что он делает… А.Маленков ― Я понимаю, да. А.Соломин ― Вот эту историю с »Нуреевым», в которой вроде бы сам министр Мединский оказался человеком, который говорит «Фас!» — как вы ее воспринимаете? Да, О’кей, но что поделать… А.Маленков ― Так, смотрите, у нас сейчас государственная программа борьбы с гомосексуализмом, с этим позорным явлением. Соответственно, вот человек пошел, грубо говоря в грозу по полю. Зачем ставить такое произведение на сцене Большого театра? Это можно было предвидеть, что так будет. Плохо это? Да, плохо. Должно государство вмешиваться в искусство? Нет, не должно. По факту оно вмешивается? Вмешивается. И, соответственно, этот риск был – этот риск случился. А.Соломин ― А должны ли люди идти против системы, чтобы ее переделать? А.Маленков ― Да конечно, должны обязательно. А.Соломин ― Так это и есть ответ на вопрос, почему он поставил «Нуреева» сейчас. А.Маленков ― Ну так, соответственно, он либо должен чувствовать себя героем, либо пострадавшим. А.Соломин ― А вы его кем считаете: героем или пострадавшим? А.Маленков ― Нет, я думаю, он пострадавший скорее. Как-то он не очень героично себя ведет. Но он тоже человек зависимый. Я не большого, кстати, мнения о нем как о творце, мне это как-то не близко. А.Нарышкин ― А что вы смотрели у него? А.Маленков ― Я посмотрел один фильм и понял, что это… не талантливо, на мой взгляд. «Изображая жертву», который всё так любят… Отдельный разговор. Короче, я не его поклонник, что не должно, естественно, мешать ему самовыражаться. Масса людей его любит – и прекрасно, пусть будет. Плох закон о гомосексуалистах? Конечно, плох. Он ужасен. У нас масса ужасных законов. Но закон – он закон. Вот, играем по правилам. А.Соломин ― А почему такая странная позиция? Тогда, когда большинство людей встали бы и сказали: «Что вы тут понаделали, что вы тут понаписали? Срочно исправляйте!» — тогда, может быть, что-то получалось. А когда 14% меньшинства, причем часть из которых говорит: «Ну вот такой закон приняли – мы будем играть по правилам», — тогда точно ничего не будет меняться. А.Маленков ― Ну нет, я же не призываю всех так… Был бы я помоложе. В 20 лет, наверное, больше пассионарности и сопротивления. Я свой маленький выбор сделал. Я хочу прожить свою жизнь спокойно. Я посмотрел в паспорт – узнал, сколько мне лет. Понял, что расстраивается из-за того, что у нас страна устроена несправедливо, у меня времени нет. Вот я хочу жить. А.Соломин ― И жить здесь. А.Маленков ― Да, жить здесь. Я больше нигде жить не смогу. Эта власть у нас уже дольше, по-моему, чем брежневская. И что? Сколько мне еще ждать у моря погоды? Это сезон такой у нас, понимаете? Плохая погода. Можно сидеть дома, смотреть на часы и ждать, когда она пройдет – пройдет зима и наступит весна. Можно надеть лыжи и пойти наслаждаться плохой погодой в лес. А.Нарышкин ― Какие чувства у вас вызывает молодежь, которая все чаще стала ходить на несогласованные акции, которые организует, в том числе, Алексей Навальный, ваш любимый? А.Маленков ― Прекрасные чувства. Молодцы. Я считаю, что надо ходить и самовыражаться, брать на себя, конечно, некоторые риски. Я их поддерживаю. Война – это, вообще, дело молодых. А.Нарышкин ― Вот сходить на протестную акцию, попытаться, например, кого-то отбить у омоновцев из своих друзей, коллег, соратников – а потом присесть на полгода в колонию – это тот риск, ради которого надо выходить на это. А.Маленков ― Возможно, да. Но ты выходишь все-таки, померив этот риск, и понимая свою ответственность. И кроме романтики тут должен быть какой-то прагматизм, наверное. С другой стороны, если бы все были прагматиками, то, возможно, мы бы никогда не слезли с дерева. Я понимаю, вы задаете сложные вопросы, на которые вряд ли у кого есть ответы. Но один из лучших советов, который я когда-либо получал, не важно, по какому поводу – я не могу решить, влево или вправо, да или нет – мне сказали: «Ответ у тебя уже есть – внутри. Просто прислушайся. Перестань взвешивать аргументы». Если человек чувствует, что ему надо туда идти, пусть идет. Это, вообще, такой универсальный… если ты чувствуешь, что вот оно – надо это делать, — надо это делать. Не важно, на митинг идти или на рыбалку. Так что… А.Соломин ― А в этом время какой-нибудь государственный чин на два вами навис… Знаете, как если дьявол появляется с одной стороны, а с другой стороны – ангелочек… А.Нарышкин ― Навальный в виде ангелочка. А.Соломин ― А тут появляется государственный чиновник и говорит: «Подумай об ответственности, подумай, нужно ли кого-то призывать. Там есть маленькие дети, школьники, которые ходят на эти митинги. А что будет если они получат дубинкой по голове, задавят если?» Вот вы как этому чиновнику отвечаете, если он у вас появляется. А.Маленков ― Нет, он у меня не появляется. Я как-то не настолько сильно чувствую свою ответственность. Знаете, если начать все время чувствовать ответственность… Вообще-то, хочется молчать в основном, а уже если слишком много думать об ответственности за свои слова, вообще ничего не скажешь никогда. Поэтому тут не надо слишком перебирать. А.Нарышкин ― А вот отчислили сторонника Навального из калининградского вуза в связи с противоправным поведением. Молодой человек по фамилии Алексеев, он был организатором одной из акции. Это необходимый, по-вашему риск? Вот учился человека, а потом – одна из его граней – он симпатизирует Навальному… А.Маленков ― Он не мог этого не сделать. Его душа горела и требовала. Представить, что его будут отчислять, конечно, было трудно. Прецедентов пока мало. Причем, я уверен, что это та самая самоцензура: как бы чего не вышло. На месте этот ректор хочет кому-то понравится, видимо. Это не будет оценено его поведение, его верноподданнические порывы, я уверен. Но студенчество всегда же у нас было передовой линией всех свобод. Поэтому да, надо это риск тоже… А.Нарышкин ― Дальше отчисленному молодому человеку вы что предложите делать? Вот у него есть неоконченное высшее образование. Наверное, он может восстановится. У него есть симпатия к определенным политическим фигурам. Чего дальше делать? Уходить в политику? А.Маленков ― Да, он вполне может уходить. Смотрите, какой сейчас вокруг Навального идет бурный процесс волонтеров, которые его поддерживают. Я был у него в штабе. Там атмосфера очень зажигательная… А.Нарышкин ― Сейчас или на майских? А.Маленков ― Нет, это было пару лет назад. Что-то было… я не помню. Это завлекает. Это здорово, это энергично, это ярко. Поэтому, я уверен, для молодежи это вполне привлекательная вещь. А уж, чем они там рискуют – знаете, все мы чем-то рискуем. Я не думаю, что это смертельный риск пока что. А.Соломин ― Как вы относитесь к Дональду Трампу? А.Маленков ― Противоречиво. А.Соломин ― А какие положительные в нем есть качества? А.Маленков ― Я очень устал от политкорректности, в принципе. В меньшей степени, конечно, в России она меня достает. Но в мире настолько много уже сюрреалистических ее проявлений, что любой голос, который как-то вернут повестку дня к реальности из политкорректности – что уже нельзя называть национальности вслух практически, чтобы кого-то не обидеть… Вообще, кого-то не обидеть – меня очень раздражает концепция. Надо самовыражаться. Если кто-то обиделся – это нормально. Почему-то все решили вдруг, что обижаться – это здорово, это какой-то поступок. Вот я сидел такой никому не нужный, а тут меня обидели – и я сразу стал всем интересен. Так вот с этим надо как-то заканчивать. И в этом смысле Трамп как голос антиполиткорректный мне симпатичен. Другие его проявления мне менее симпатичны. Явление многогранное, противоречивое. Так же как с женщинами. Знаете, если можно было эти качества оставить, а эти и эти убрать – вот была бы идеальная жена. А.Соломин ― Сейчас активно обсуждается последняя история с сыном Трампа, который знаком с Эмином Агаларовым, проводил встречи с неким российским адвокатом… А встречи якобы организовывали Арас Агаларов и Эмин Агаларов. Помните, они приезжали и организовывали здесь конкурс красоты «Мисс Вселенная». Туда приезжал Дональд Трамп. Как вы думаете, насколько эти вещи могут быть связаны? Насколько бизнес-интересы могут быть близки к политическим вопросам? Мог ли господин Агаларов быть связующим звеном? А.Нарышкин ― У нас минута остается, к сожалению. А.Маленков ― Если он организовывал конкурс и с ним имел дело, то, я думаю, вполне такое может быть. Если у нас минута остается, я бы хотел поблагодарить — все-таки, формальные слова сказать — вас за то, что пригласили. Для меня это большая честь; и пригласить всех слушателей на мое выступление в лектории «Прямая речь», — я уверен, москвичи его прекрасно знают, — где я выступаю со своими как раз сатирическими произведениями, читаю их вслух. В эту пятницу вечером зайдите на сайт «Прямая речь». Так что… спасибо! А.Соломин ― Спасибо большое! Александр Маленков, главный редактор журнала «Maxim» сегодня в программе «Персонально ваш». Мы, Алексей Соломин и Алексей Нарышкин, прощаемся с вами ненадолго. А.Нарышкин ― На 10 минут. А.Соломин ― У нас сейчас будет российско-украинская передача… А.Нарышкин ― Я думал, ты скажешь, Роскомнадзор у на сейчас будет. Не надо! А.Соломин ― С Матвеем Ганапольским, если кто вдруг заинтересован, будем говорить чуть-чуть по-украински. «Шо там у ных» называется. А эфир продолжается на »Эхо Москвы». Никуда не отключайтесь, будьте на волне радиостанции.

Ссылка на источник