<
Орхан Джемаль — Особое мнение — Эхо Москвы, 02.08.2017
Опубликовано в рубрике: Новости Москвы

 А.Соломин ― Добрый день, меня зовут Алексей Соломин, это особое мнение Орхана Джемаля, журналиста. Здравствуйте, Орхан. О.Джемаль ― Добрый день. А.Соломин ― Прежде всего, наверное, событие последних часов – это подписание Дональдом Трампом, наконец, этих санкций. Причем, с таким, очень интересным заходом: он же одновременно говорит, что США не допустят вмешательства во внутренние дела (его же обвиняют в том, что он пришел к власти в результате вмешательства России) и при этом говорит, что санкции могут не понравиться нашим партнерам, друзьям в США, как он это охарактеризовал. Есть ли у вас какое-то отношение к этому? Вот, Дональд Трамп как сейчас поступает? Как предатель Владимира Путина или нет? О.Джемаль ― Ну, Дональд Трамп – человек, оказавшийся в сложной политической ситуации, ну, не очень красивой. А.Соломин ― Мягко сказать. О.Джемаль ― Делает он то, что в этой ситуации может делать там, да? То есть маневра-то у него не так уж и много, и, в конце концов, тоже мне, ценность уж такая. А.Соломин ― Можно пойти ва-банк, можно сказать: «Нет, ладно, никакого Владимира Путина. Вот, меня выбрали американцы и я пойду за общественным мнением, я буду говорить, что Владимир Путин есть детей». О.Джемаль ― Но страна-то процедурная. Ну, что? Ну, откажешься ты, заветируешь ты эти санкции там, да? Ну, преодолеют твое вето, будет еще позорней. А.Соломин ― Так нет! Наоборот! Не надо ничего ветировать – прими, скажи, что с Владимиром Путиным мы не будем выстраивать отношения. Но, ведь, он этого не делает, он на двух стульях. О.Джемаль ― Ну, хорошо, на двух стульях. Точно так же, как мы на двух стульях, да? Мы здесь сидим на двух стульях. Мы, с одной стороны, отжимаем там друг у друга дачи, гоняем дипломатов, а, с другой стороны, тут же заявляем: «Готовы к договору, к нормализации отношений, не заинтересованы в развитии конфликта». Каждый из нас сидит на двух стульях. А.Соломин ― У России и США сейчас есть еще, остались, с вашей точки зрения, какие-нибудь варианты для маневра, для того, чтобы, все-таки, отношения между двумя странами направить в вектор улучшения? О.Джемаль ― Ну, понимаете, что значит «вектор улучшения»? Я старше вас, я помню Холодную войну. Это были 70-е и отчасти 80-е годы, которые я прекрасно помню. Я уже был такой, либо юношей, либо взрослым мальчиком. И это не была такая, вот, ну вот прямо война-война там, да? То есть это было такое, вот, взаимопроникновение, велась какая-то совместная определенная политика, это была система договоренностей. Такие обострения как, допустим, Карибский кризис или сейчас там вокруг Сирии – это такой вспыхивающий эпизодик, да? А дальше, вот, разрядка напряженности. А.Соломин ― Долгий процесс достаточно? О.Джемаль ― Это фраза с той эпохи там, да? Вот, у нас сейчас разрядка напряженности. Вот, еще совсем не одряхлевший Брежнев там первой половины 70-х пытается подписать договор ограничения стратегических вооружений, да? А тем не менее, это всё эпоха гонки вооружений, эпоха Холодной войны. То есть мы вошли вот в такой длительный период, где нам, в общем-то, навязали вот эту гонку на измор по перемалыванию ресурсов друг друга. На самом деле, любая война – она решается как логистическая задача, и мы можем сказать, что, допустим, фашистскую Германию мы, вот, по логистике переиграли. А, вот, Холодную войну мы по логистике проиграли тогда, к 1991 году. А вот сейчас проиграем или выиграем – это не понятно. Но, вот, не в нашу пользу, вроде, расклад. А.Соломин ― Сейчас не в нашу пользу? О.Джемаль ― Ну, так вот не выглядит, как в нашу пользу. А.Соломин ― Ну, а Владимиру Путину стоит из-за этого переживать? Вот, для него фактически теряется контрагент в виде Дональда Трампа, потому что Дональд Трамп не принимает решений. А Владимир Путин, как известно, имеет дело с теми, кто принимает решения. О.Джемаль ― Вы знаете, Владимир Путин совершил очень интересную такую политическую петлю в своей жизни. Потому что когда он сменял Ельцина, то есть тогда, вот, в 1999-м, в 2000-м подразумевалось, что это будет как Ельцин, только лучше. То есть он там, может быть, более державен чуть-чуть, он умеет повести себя прилично, он не дирижирует оркестрами, он не гадит на колеса самолетов, да? Он, в общем-то, окружает себя людьми-сослуживцами, знающими языки, умеющими себя вести и вполне готовыми контактировать и взаимодействовать со всей западной структурой, да? И, вот, развивая вот этот формат, пытаясь ввести туда элиту в это пространство, он совершил круг и пришел к этому формату Холодной войны 70-х годов. То есть это, вот, огромная петля, которая фактически бросила Россию где-то, вот, на рубеж 60-х – 70-х, когда здоровая конкуренция типа, скажем там, в космосе уже заканчивается, да? Ощущается просто такое, вот, тупое геополитическое унылое бодалование с наращиванием танков. А.Соломин ― По любому поводу. О.Джемаль: Такие обострения как Карибский кризис или вокруг Сирии – это вспыхивающий эпизодик О.Джемаль ― Да. А.Соломин ― К другой теме давайте перейдем. Сегодня агентство Рейтер выпустило эксклюзивный материал, в котором утверждает, что официальная статистика Министерства обороны о потерях россиян в Сирии сильно занижена. И говорит, что по подсчетам Рейтер потери среди российских военнослужащих и частных военных специалистов с начала текущего года составляют как минимум 40 человек, тогда как по сообщениям Министерства обороны 10 российских военных погибли за этот год. Вот, для вас какая цифра, с вашей точки зрения, более верная? О.Джемаль ― То есть технология, как Рейтер готовил этот материал, это некий набор фактов, известных Рейтер не обязательно эксклюзивно, почерпнутых там из источников извне, которые говорят о том, что вот этот человек, этот человек, этот человек там был, вроде бы, чем-то занимался и был убит. А, вот, Министерство обороны не берет за него ответственности, вот, как что-то там, как о других. Как о тех 10-ти, кого они признают. И тогда делается вывод, что там есть еще некая группа лиц, которая юридически не относится к Министерству обороны. А.Соломин ― Но россиян? О.Джемаль ― Но, тем не менее, россиян с определенным бекграундом. Допустим, в каких-то случаях можно сказать, что «Вы знаете, вот тут вот есть спекуляция. Вот это, вроде бы, не то. Вы знаете, вы тут подтасовали фотографии – это, на самом деле, допустим, Донбасс, этот человек убит на Донбассе», — в некоторых случаях возможна такая критика. Но далеко не во всех 40. То есть совершенно очевидно, что даже если вот это вот обвинение в 40 трупах общим числом и где-то завышено, то совершенно очевидно, что там присутствует таки некая группа, которая не относится юридически к Министерству обороны, но выполняет некие боевые задачи. А.Соломин ― Но эти задачи же ставит Министерство обороны? О.Джемаль ― Да, естественно, эта группа людей находится не в подчинении с, скажем так, армией Асада, хотя, вполне может оказывать услуги советников в этой системе. А.Соломин ― Ну, то есть они неформально подчиняются всё равно тому же Министерству обороны. О.Джемаль ― Ну, в общем-то, по крайней мере, Министерство обороны знает о их существовании и координирует их, и взаимодействует с ними. А.Соломин ― Вот, в Министерстве обороны отрицают увеличение потерь российских военнослужащих, не верят в тайные потери. Газета.ру сообщает, назвали публикацию Рейтер о погибших в Сирии российских военных попыткой дискредитации российских усилий в борьбе с запрещенным в России Исламским государством. О.Джемаль ― Они не договорились просто. Это кто сформулировал? А.Соломин ― Это я в изложении Газеты.ру даю, цитирую по их статье. Ну вот смотрите, цитирую конкретно… О.Джемаль ― Ну, смотрите вот, Песков, вроде бы, даже сказал, что: «Наемники? Да, может, и есть там наемники». А.Соломин ― Есть у меня. Вот, давайте я просто процитирую. Есть у меня Игорь Конашенков. Да, мы должны сделать сейчас короткий перерыв, после которого я, собственно, и процитирую. О.Джемаль ― Хорошо. РЕКЛАМА А.Соломин ― Продолжается программа «Особое мнение», Алексей Соломин, Орхан Джемаль. Я обещал процитировать официальные заявления наших чиновников по поводу публикации Рейтер об увеличении потерь в Сирии. «Британское информационное агентство Рейтер, — цитирую я здесь генерала-майора Игоря Конашенкова, — не в первый раз пытается любыми способами дискредитировать операцию России по уничтожению террористов Исламского государства, запрещенной в России террористической организации, и возвращению мира в Сирии». Это Игорь Конашенков. Сегодня был брифинг пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, вот я цитирую по агентству ТАСС. Пресс-секретарь президента призвал ориентироваться на официальные данные Минобороны по числу потерь среди российских военных в Сирии, но допустил возможность присутствия в Сирии добровольцев из Российской Федерации. «Если есть в Сирии какие-то российские граждане в виде добровольцев и так далее, это не по линии государства, и к Минобороны не имеет никакого отношения». О.Джемаль ― Ну, видите? Вот, на бумажке ж не написано, что это к Минобороны имеет какое-то отношение. Значит, не имеет. А.Соломин ― А как это так возможно? То есть как туда могут попасть люди, в зону военных действий в Сирию? О.Джемаль ― Ну а что? Министерство обороны обязано, там, отслеживать эти вопросы? Министерство обороны обязано обеспечить силами ГРУ, чтобы такие проходы были. Вот, что они обязаны сделать. А.Соломин ― А дальше уже сами, кто как хочет? О.Джемаль ― Нет, ну, почему «кто как хочет»? Я еще раз повторяю, это просто еще одна система войсковая, которая действует на территории Сирии и находится в подчинении российского корпуса в Сирии. Это не автономная сила, это не абстракция там, да? Это обычные военные советники, которые не числятся таковыми. А.Соломин ― А почему? Почему Министерство обороны просто не может создать отряд добровольцев, грубо говоря, и все те же люди, которые сейчас в списках не значатся, могли бы воевать совершенно легально и получать, кстати, оружие от Министерства обороны? О.Джемаль: Давненько я не слышал о вооруженной попытке освободиться из-под стражи О.Джемаль ― Да на самом деле, Министерство обороны даже получило инструмент относительно недавно. Потому что долгое время было такое понятие «наемничество», что, вот, если ты где-то там за деньги… А.Соломин ― То это уголовное преступление. О.Джемаль ― То это вот даже как-то уголовное преступление. А.Соломин ― Так, оно и сейчас, вроде бы, есть. О.Джемаль ― Сейчас оно осталось, но сейчас появился, допустим, закон о краткосрочных контрактах, заключенных с армией для выполнения краткосрочных поручений за рубежом, да? Например, вот такая вот система, да? Частные военные компании – они юридически у нас не узаконены, хотя, еще начиная с иракской кампании под такой крышей внутренних войск в Орле действовал целый такой куст организаций, которые как центры, в основном, подготовки были оформлены. Это «Орел-Редут», «Орел-Антитеррор» там, да? Но, в основном, это были частные военные компании де-факто, которые обслуживали некоторые контракты российские в Ираке. Вот сейчас ситуация, когда нам нужны уже не просто конвойные или, там, охрана периметра электростанции, а когда нам нужны воюющие люди, люди с автоматами, люди, которые могут пойти в случае чего в штурмовую атаку. Но, вот, их тоже как-то нужно юридически обосновывать. Мы же говорим, что у нас только летчики и, там, некоторые корректировщики огня. А тут, вот, бегут через проволоку, на минах взрываются там, да? Ну, чего это за корректировщики огня? В общем, это совершенно понятно, что там есть определенная группа, которая де-факто является наемнической группой, сформированной из ветеранов. Дальше ее можно назвать добровольцами, да? Ну, как угодно там, да? Там я не знаю, русским партизанским отрядом там, да? Ну, хоть горшком обзови, это, в общем, понятно, о чем идет речь. А.Соломин ― Вчера, 1-го августа был задержан Али Феруз, журналист «Новой газеты», которому теперь грозит выдворение из Российской Федерации. При том, что мать, например, этого журналиста – российская гражданка, родственники его живут в России. Вы знакомы с этой историей? О.Джемаль ― Да, я знаком с этой историей. Его не первый раз, по-моему, задерживают и не первый раз пытаются выдворить. Ну, естественно, я поддерживаю этого человека, во-первых, как человека, оказавшегося в сложной жизненной ситуации как человек, да? Потому что на территории России он находится не просто потому, что здесь его родственники, а потому что у него есть сложности политического характера с тем режимом, который существовал в Узбекистане. Так что в этом плане просто чисто по-человечески его поддерживаю. А, во-вторых, я его поддерживаю просто как коллегу, там, как любого коллегу-журналиста вне зависимости от его политических пристрастий. И в этом плане я этого человека поддерживаю. Я очень надеюсь, что сейчас правозащитная вот эта вот структура заработает через, я не знаю, юридические европейские структуры остановит предполагаемую его депортацию и, я думаю, что это не приведет к его выдаче в Узбекистан – это просто запретят сделать на европейском уровне. А.Соломин ― Советовали бы вы ему обратиться, ну, сделать личное обращение к президенту страны или к людям, которые здесь что-то решают? О.Джемаль ― Нет, это бюрократическая процедура, это когда, допустим, жалобе в определенные европейские международные юридические структуры придается определенный статус, и сразу следует запрет на какие-либо действия с конкретным человеком до рассмотрения этой жалобы. А.Соломин ― То есть, все-таки, в европейские инстанции обращаться сейчас? О.Джемаль ― Да. То есть это, конечно, вопрос вот этой вот процедуры, связанной с международным правом, да? Он не имеет отношения к »Дядя Вова, помилуйте меня». О.Джемаль: Путин совершил виток и вошел в пространство, которое мы уже прошли где-то 40-50 лет назад А.Соломин ― Не знаю, в курсе вы или нет. Вы когда приехали? Мы сейчас об этом поговорим подробнее. О.Джемаль ― Я вернулся в прошлую субботу. А.Соломин ― А, ну, значит в курсе наверняка. Вчера новостью №1 была ситуация в Мособлсуде, где произошла перестрелка, где были убиты люди, которые, как утверждается, выхватили оружие конвойных и ранили конвойных. Это люди, обвиняемые по делу ГТА. Ну, у вас первые мысли какие? Во-первых, почему это произошло? О.Джемаль ― Ну, я не знаю, почему это произошло. Первая мысль у меня, что, конечно, очень лихие ребята. Давненько я не слышал о вооруженной попытке освободиться из-под стражи, давненько такого не было. А.Соломин ― А это была попытка освободиться или покончить с собой красиво? О.Джемаль ― Ну, я не знаю. Я знаю только некую официальную версию о том, что они как-то захватили конвойных в заложники. Но, вот, выйдя из лифта уже с заложниками, они были перебиты некоей Росгвардией. При этом как-то заложники огнестрелов-то не имеют там, ранений, а один из росгвардейцев ранен рикошетом пули своего коллеги. А, вот, захватчики – они как-то убиты на месте. Что вызывает некое непонимание: а как? Они ж, вроде, оружие захватили у этих охранников. Ну, как-то странный такой вот результат совсем уж в пользу одних. А.Соломин ― Ну, вы же конструировали, наверное? Вот, у вас в голове какая картинка? О.Джемаль ― Ну, конечно, я конструировал. Я могу допустить различные ситуации, что, допустим там, попытку совершил один, а убили всех там, да? И такое могу предположить. А.Соломин ― Из опасений? О.Джемаль ― Ну, не будем обсуждать, почему. То есть так, вот, версия выглядит пока очень странной и непонятной. Ну, если даже она, официальная версия права, ну, всё равно лихие ребята. А.Соломин ― Говорят, что это было в нарушение обычной практики конвоя подобного рода заключенных. Вот, говорят, что 5 человек было обвиняемых и 2 человека всего конвойных. Я, вот, помню, когда продляли арест (ну, это такая регулярная процедура была, на самом деле) Михаила Ходорковского… Он уже долго сидел под следствием, он уже отсидел по первому сроку часть срока, его снова привели сюда делать второе дело, он сидел в московском СИЗО. И всё равно каждое, там, определенное время продляли ему арест. Это делалось в Мосгорсуде, да? И перед заседанием мы видели огромное количество людей в масках, которые приезжали. Причем, выяснялось даже, что самого Ходорковского нет, а они там всё равно были. Их там было просто неимоверное количество. Как так получается, что членов банды кровожадной, которая с точки зрения следователей убивала людей таким ужасным совершенно способом, охраняет всего 2 конвойных? Это откуда берется? О.Джемаль ― Вы знаете, я вот не буду всерьез отвечать на этот вопрос. Но вы помните, что я начал с того, что Владимир Путин совершил некий виток и вошел в пространство, которое мы уже прошли где-то там 40-50 лет назад, на самом деле. И, вот, сейчас, видимо, в головах у людей Совок вернулся настолько, что они в полной уверенности, что вот это вот, в принципе, да, среди них есть преступники, но бабушки-вохровки с наганом в кармане достаточно, чтобы оборонить вот этот объект, который даже каким-то статусом секретности может пользоваться, да? Ну, вот, некое такое отношение к окружающему пространству и окружающим людям: «Ну, всё, уже поломали хребет, больше-то сопротивляться-то некому». О.Джемаль: Мотивация полицейских «А вот теперь мы вам покажем» — это общее место там А.Соломин ― А для вас сами эти обвиняемые?.. Вообще вы же знаете дело ГТА? О.Джемаль ― Да, это была крайне жестокая разбойная банда, действующая на подмосковных дорогах. А.Соломин ― И это, кстати говоря, мигранты, это люди, выходцы из Средней Азии. О.Джемаль ― Да, очень жестокие разбойники, вообще отмороженные. А.Соломин ― Откуда они взялись? Как это могло произойти? О.Джемаль ― Ну, там они из Таджикистана, из Киргизии. А.Соломин ― Не-не-не, я говорю в принципе почему?.. Как это могло возникнуть? У нас есть своя очень сильная, наверняка, этническая мафия здесь, в России из разных совершенно. А тут появляются выходцы, вот, киргизы, по-моему, да? Они создают свою банду. Как это, как это?.. О.Джемаль ― Вы фильм «Банды Нью-Йорка» видели? А.Соломин ― Ну, это по поводу Нью-Йорка того, совсем, 1800… О.Джемаль ― Всё всегда одинаково. Потом туда подключились итальянцы, потом подключились евреи, потом подключились там поверх этих ирландцев… А.Соломин ― Но они обособленно могли действовать?.. О.Джемаль ― Это всё кипело там и кипело, и кипело, иногда возникали очень… И сейчас там замечательные банды латиноамериканского происхождения. Знаете, что такое Мара Сальватруча? А.Соломин ― Нет, не знаю. О.Джемаль ― Это одна из жесточайших там банд, действующих по обеим Америкам, приравненная к международной террористической организации. Это обычная этническая преступность, которая возникла вот у нас на глазах при определенных исторических процессах. А.Соломин ― Ну, они действуют?.. У преступной группы, все-таки, есть, наверняка, какая-то цель, для которой она создается. Да, это там получить деньги в результате преступных действий… О.Джемаль ― Ну, я слышал, значит, всевозможные спекуляции, что они, вот, были не грабителями, а такой, вот, ячейкой ИГИЛ* или, там, лагерем подготовки игиловцев… А.Соломин ― Ну, потому что это похоже на некое шоу. Вот, они устраивали такое кровавое шоу. О.Джемаль ― Но, вот, из того, что я прочитал, да?.. То есть я же, как бы, с этим делом не соприкасался там, когда я рассматривал канву событий. Я вижу просто банду отмороженных грабителей, которые как все этнические банды действовали изначально в своей среде. То есть когда ты смотришь, как они считают: «Вот, такой-то таксист – свой там. Потом этого таксиста – тоже свой». То есть банды, которые начинают действовать в собственной этнической среде, по мере разрастания выходят вовне. Мы видим процесс, который тысячи раз видели там, да? И даже увлекательное кино смотрели. А.Соломин ― То есть, в общем, ничего выдающегося, обычная криминальная банда? О.Джемаль ― Ну, в общем, да, так обычно в таких ситуациях и происходит. А.Соломин ― Орхан Джемаль, журналист в эфире радиостанции «Эхо Москвы» и телеканала RTVi. Меня зовут Алексей Соломин. Мы прервемся буквально на несколько минут. НОВОСТИ А.Соломин ― В эфире «Эха Москвы» программа «Особое мнение», меня зовут Алексей Соломин, и в студии «Эха Москвы» Орхан Джемаль, журналист. Здравствуйте еще раз. О.Джемаль ― Добрый день. А.Соломин ― Я перед этим заикнулся однажды, что вы приехали откуда-то. А приехали вы, на самом деле, насколько мне известно, из Иерусалима. О.Джемаль ― Да, я приехал из Иерусалима. А.Соломин ― Где, как мы все знаем, очень неспокойная обстановка вокруг Храмовой горы. О.Джемаль ― Да. Ну, собственно, я и провел в окрестностях Храмовой горы последнюю, собственно, неделю там, да? А.Соломин ― Вот, первые впечатления расскажите. Вы приехали туда. Вот, мы по новостям, мы из новостей знаем, что отправной точкой послужило убийство двух израильских полицейских. О.Джемаль ― Да. А.Соломин ― Всё так? Здесь в этом смысле?.. О.Джемаль ― Нет. Нет, конечно, не так, да? То есть отправной точкой чего, да? Каким образом мы пришли к этим убитым полицейским? Почему это всё совершается вокруг Храмовой горы? Тут вы будете вынуждены откатиться в 2014-й год, в деятельность Иегуды Глика, которая в арабской среде воспринималась исключительно как отжим у арабов Аль-Аксы. С 1967 года действует соглашение, согласно которому святыни разделены, внешняя часть западной стены называется «Стена плача», ее продолжение в арабских кварталах называется «Малая Стена плача». Это место моления евреев там. да? А внутренняя часть – это место моления мусульман. При этом интересно, там есть даже некая такая дискриминация (правда, там не тотальная), что, допустим, мусульман местных к Стене плача не пропускают ни под каким видом, а, допустим, местных иудеев внутрь Аль-Аксы на правах туриста можно, но не с литургическими целями. И было время, когда даже полиция следила, чтобы не молились, чтобы губы не шевелились. Но вот когда начала набирать эта программа «Вот, вы знаете, нет, по тому договору, вроде, только сама мечеть их, а площади должны быть наши» (вот это так вот преподносилось)… Внешне его хвалят: «Да демократ! Смотрите, парень там всем сестрам по серьгам, всех примирил, все имеют право» там, да? А внутри это чистый отжим там, да? Это тотальная схватка там определенной фундаменталистской части общества и арабского населения. А.Соломин ― Но он на тот момент примирил, все-таки, стороны? О.Джемаль ― Нет, ничего подобного. Было покушение на Глика. Евреи стали демонстративно отмечать суккот внутри Аль-Аксы, на площади перед Аль-Аксой. После этого начались такие, тотальные стычки. Полиция выступила на этот раз на стороне еврейского населения, суды демонстративно признавали, что «Да не, всё нормально, всё нормально, имеют право они там всё это делать. Что это за такая дискриминация?» А на арабов, наоборот, накладывались ограничения: «О, они буянят там, да? А ну-ка давайте, там, старше 50-ти будем пропускать в мечеть там, младше 50-ти – нет». О.Джемаль: Как только возникает конфликт, наши становятся такой, безжалостной машиной Всё это вылилось в страшный процесс, который называется «Интифада ножей» – это когда в ситуации, когда фактически община обезглавлена (там нет вот этих вот структур сопротивления, они все по тюрьмам уже раскиданы), когда не связанные между собой организации и люди начинают совершать однотипные и крайне примитивные нападения. Там, интифада ножей, да? И поскольку это не организация… А.Соломин ― Это похоже на партизанскую борьбу? О.Джемаль ― Партизанская борьба имеет организацию, а здесь никакой организации нет. Ты не знаешь, против чего ты бьешься, у тебя перед тобой нет ни инфраструктуры, ни активистов, ни лидеров. Просто в какой-то момент люди, которые на одной волне ненависти, берут, нападают там, да? И ты начинаешь защищаться. А защититься ты можешь только валить при первом подозрении. И ты валишь, и ошибаешься, и всё равно продолжаешь валить. И вот это вот озлобление и, наконец, по полицейским отвечают там, да? А.Соломин ― Но здесь это был ответ? О.Джемаль ― Ну, это… А.Соломин ― Полицейских убили. О.Джемаль ― То есть вы хотите сказать, кто начал? Кто начал когда? В 2014-м? Сейчас? А.Соломин ― Сейчас. О.Джемаль ― Сейчас совершили определенную атаку на полицейских палестинцы, да. А.Соломин ― Да. Они преступники. О.Джемаль ― Да, они преступники и были убиты на месте. А.Соломин ― Они преступники, они убийцы. После этого… О.Джемаль ― Ну, вы можете их назвать террористами, убийцами. Я, допустим, могу их назвать… А.Соломин ― Ну, я сейчас воспользовался словом «убийцы». По формальному признаку. О.Джемаль ― …партизанами, которые там бились с оккупационным режимом там, да? Мы можем придумывать разные термины – сути они не меняют там, да? Эти люди напали, они были в ответ убиты. А.Соломин ― Да. После этого устанавливаются рамки металлоискателей. О.Джемаль ― После этого вводится целый комплекс новых мер, где рамки, которые были на слуху, но помимо этого были раздевающие сканеры, установка камер, ради которых там вырубались… А.Соломин ― Раздевающий сканер – это просвечивающий сканер? О.Джемаль ― Да, просвечивающие сканеры. Металлические турникеты, досмотр сумок там, да? Целый комплекс мер. А.Соломин ― Но это, я напомню, что это меры безопасности. Это не меры унижения… О.Джемаль ― Да, про которые местное население сказало, что никакие это не меры безопасности: «Не вам устанавливать правила, по которым мы посещаем мечеть». А.Соломин ― Вот смотрите, нам слушатель написал вопрос (Влад) с сайта «Эха Москвы» «Орхан, в Мекке и в Медине установлены металлоискатели, и верующие спокойно проходят на молитвы». О.Джемаль ― Да, я понял этот вопрос. Более того я скажу, в Москве, в Центральной Соборной мечети установлен сканер, установлены эти рамки и никто не жужжит по этому поводу. В принципе, там когда мы говорим о Мекке и Медине, есть весьма и весьма существенная разница с иерусалимской ситуацией. Иерусалимская ситуация: эти меры ввели люди, которые, собственно, и обеспечивают ту экспансию, ведущуюся на мечеть последние несколько лет, потому что правительство занимало долгое время условно нейтральную позицию, но в конечном итоге выступило на стороне еврейского населения там, да? «Да, они имеют право, а вас мы будем ограничивать». То есть в этом принципиальная разница. В одном случае это правило, которое тебе на голову навязал оккупант, а в другом случае это, в общем-то, твой же собственный режим, к которому ты можешь по-разному, конечно, относиться там, да? Там же тоже диссиденты есть. А.Соломин ― Но не от хорошего настроения навязал эти правила. Это правила, еще раз, это правила безопасности, это меры безопасности. О.Джемаль: Это вот обвинение в 40 трупах общим числом и где-то завышено О.Джемаль ― Уберите своих полицейских – пусть здесь несет секьюрити самого Совета, который по 1967 году управляет этой территорией (должен управлять), ВАКФ называется там, да? Уберите своих полицейских отсюда, никто их трогать не будет. А дальше это уже наша проблема, а не ваша. А.Соломин ― Как их никто не будет трогать, если эта интифада ножей? О.Джемаль ― Интифада ножей была ответом на то, что полиция стала потворствовать тому, что еврейские фундаменталисты стали откровенно заходить на территорию комплекса Аль-Аксы и совершать литургические действия. Представьте на какой-то момент (вот, чтоб вам было понятно, перевод такой я сделаю), что в Храм Христа Спасителя, допустим, захожу, там я не знаю, я с компанией и с намазлыками или, там я не знаю, раввины, или поклонники макаронного монстра там, да? Совершают некое литургическое действие там, да? А.Соломин ― Даже не надо за примером ходить. О.Джемаль ― А вы, значит, начинаете возмущаться. Но! Вся система, вся власть, вся полиция, всё, что имеет в руках какое-то оружие и право на власть, говорят: «А ну-ка цыц! Вы сюда… Вообще сейчас никуда пускать не будем, да? А ну-ка молчать!» То есть в данном случае вся силовая структура выступила на стороне «Pussy Riot» против некоего Джамаата, который, между прочим, ощущает себя такими тамплиерами в осаде. А.Соломин ― Но в данном случае я-то считаю, что, значит, силовые структуры, да, должны были поступить так, как вы говорите, а не сажать их в тюрьму. О.Джемаль ― Нет, мы можем рассматривать это как политическую систему, когда у Израиля 1967 года 50 лет было на хоть какую-то нормализацию там, да? Мы можем рассматривать это с точки зрения логики системы безопасности. Итак, у вас 14-го числа произошел некий инцидент, после которого вы приняли вот этот набор мер. Этот набор мер вызвал определенную и достаточно предсказуемую реакцию. Ну, фактически это был безостановочный митинг, который имел несколько вспышек в течение дня там, да? А.Соломин ― Ну, в беспорядки это выливалось очень серьезные. О.Джемаль ― Причем, я скажу, что в большинстве случаев обе стороны воздерживались от уж совсем чрезмерного насилия там, да? То есть боевыми стреляли… Были, значит, случаи, но это была не система, да? Точно также камнями толпа, насколько я знаю, кидала один раз. Там кидали пластиковыми бутылками с водой. Тоже противно, но… А.Соломин ― Демонстрационная скорее история. О.Джемаль ― Да, это демонстрационная мера. То есть протест относительно мирный, можно считать, по арабским-то меркам происходил. И вот на этом фоне и на фоне международного давления фактически там инцидент произошел в соседней Иордании, когда израильские дипломаты оказались в статусе заложников де-факто в какой-то момент, Израиль начинал отступать шаг за шагом. Всякий раз он сохранял за собой некую символическую зацепку, да? «Ну, хорошо, вот мы, как бы, отменяем сначала вот это. Ах, не согласны? Тогда мы еще вот это. Ах, и на это не согласны? Меняем всё. Вот, только символически на этих воротах, где вы там кого-то там убили, полицейских наших, мы вас туда пускать не будем. То есть не будете вы тут с видом победителя ходить». В ответ толпа сносит и эти ворота, и эти кордоны, да? А.Соломин ― Так тем более не понятно. О.Джемаль ― И вот по истечении 2-х недель Израиль отказывается от всех тех мер, которые ввел 2 недели назад. Подводим итоги, да? У тебя около 10 убитых людей, у тебя более сотни людей пострадавших (переломы, ожоги), потому что резиновые пули там ломают, так называемые шоковые светошумовые гранаты обжигают. То есть у тебя куча пострадавших, их больше 100. Вот, и зачем ты это сделал, да? Я вижу, как работают полицейские. Они отличаются от работы российских полицейских. То есть там мотивация полицейских «А вот теперь мы вам покажем» — это общее место там, да? То есть это, как бы вот, они схлестываются. Они не пытаются там расчленить толпу, да? А.Соломин ― То есть до определенного момента они ведут себя как?.. О.Джемаль ― То есть пока не возник конфликт, израильские полицейские значительно более симпатичны, чем российские, от них не прет этой гопнической агрессией, они не хамят, они вежливые люди. А.Соломин ― А после? О.Джемаль ― Но как только возникает конфликт там, вот, наши становятся такой, безжалостной машиной. А израильтяне – они впадают в такую экспрессивную истерику, они зарубаются с толпой. Они не пытаются поддержать правопорядок, они пытаются дать оборотку, если чувствуют, что в каком-то эпизоде они были ущемлены. То есть это, вот, на эмоциях очень многое. А.Соломин ― Спасибо большое. Время наше, к сожалению, вышло. Орхан Джемаль, журналист в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Эфир провел Алексей Соломин. Всего доброго. * деятельность организации запрещена на территории РФ

Ссылка на источник

admin @ 2:00 пп

Извините, комментарии сейчас закрыты.