Л. Гулько ― 11 часов 06 минут, еще раз доброе утро, Лев Гулько у микрофона. Давайте мы поговорим об апокалипсисе, так по большому счету, да? Правда же, апокалипсис. У нас в студии Никита Кричевский, российский экономист, публицист, специалист в области государственного управления экономикой, финансов, риск-менеджмента и социального обеспечения, и наш коллега радиоведущий, доброе утро. Н. Кричевский ― Здравствуйте, господа. Л. Гулько ― Доброе утро. Собственно, тема звучит «Россия накануне конца финансового»… Н. Кричевский ― Света. Л. Гулько ― Света. Потому что хотели рынка, но света будет круче. Конец света наступит когда? Н. Кричевский ― Вполне вероятно, что завтра. Л. Гулько ― Завтра? Н. Кричевский ― Завтра, да. Л. Гулько ― Давайте тогда расскажем почему, что случилось? Н. Кричевский ― Связано это с тем, что завтра предстоит суд второй инстанции, по делу «Сбербанк» против «Транс-нефти». Вернее наоборот, «Транс-нефть» против «Сбербанка». Суть в чем? Суть в том, что в 2013 году, в конце 2013 года «Транс-нефть» и »Сбербанк» подписали договор… Ну, для наших слушателей по-простому. Страхования, точнее хеджирования валютных рисков. Что это значит? Это значит, что был определен некий предел, барьер, выше которого наступает ответственность одной из сторон. Если по первоначальному соглашению курс не должен был… Повторюсь, в конце 2013 года заключался договор. Если по изначальному соглашению курс не должен был быть выше 45 рублей за доллар, то в 2014 году было заключено доп.соглашение, по которому курс не должен был быть выше 50,35 рублей за доллар. Курс как мы знаем был выше, и поэтому «Сбербанк» совершенно справедливо… Л. Гулько ― (Неразборчиво). Н. Кричевский ― Да, истребовал сумму, сумма около 70 миллиардов рублей, которая собственно и была выплачена «Транс-нефтью». И вроде бы все нормально, поскольку эта сделка совершенно типичная на финансовом рынке, абсолютно типичная. Л. Гулько ― Да. Н. Кричевский ― И все было бы хорошо, но вдруг в начале 2017 года «Транс-нефть» решила, что она что-то такое не правильно заплатила, переплатила можно даже сказать, да и вообще «Сбер» так, нормально себя чувствует. И подала в суд. Л. Гулько ― Ну да, я так ставлю себя на место «Транс-нефти». А мы-то здесь причем? Экономические кризисы всякие, а мы то вообще… Н. Кричевский ― При этом я повторяю, в третий раз… Первоначально договор был заключен в конце 2013 года, когда еще никакой девальвации, никаким падением цен на нефть, никакими санкциями близко не пахло. Л. Гулько ― Не пахло еще, да. Н. Кричевский ― Даже олимпиада не прошла еще, Лев Моисеевич. Л. Гулько ― Вот как вот, оказывается. Н. Кричевский ― Да, благословенны были времена. Вот тогда-то «Сбербанк» и предложил… Или «Транс-нефть» как бы намекнула на то, что они согласны это сделать, и договор был заключен. Причем меня в этой ситуации поражает позиция «Транс-нефти». Ну »Сбербанк» понятно, это была обычная операция, коих сотни, если не тысячи заключается на российском финансовом рынке, а уж о мировом я вообще не говорю. «Транс-нефть» устами своего первого зам.главы, заявила о том, что… Здесь я процитирую, в интервью «Коммерсанта»: «Даже суд говорит, сто банк должен прежде всего сделать оценку аппетита клиента к риску…». Лев Моисеевич, вы можете провести оценку аппетита клиента к риску? Л. Гулько ― Смотря какой клиент. Н. Кричевский ― И когда этот аппетит возникает… Л. Гулько ― (Неразборчиво). Н. Кричевский ― «И посмотреть…», — я продолжаю цитировать,  — «насколько ему, клиенту в принципе это нужно». Л. Гулько ― Хорошая такая формулировка. Н. Кричевский ― И только после того, как это сделано, банк имеет право предлагать продукт. То есть опять суды говорят о том, что банк фактически вначале выступает консультантом, а потом предлагает продукцию. А в иске было написано о том, что «Сбербанк» выступал консультантом. А здесь первый зам.главы «Транс-нефти» говорит о том, что банк собственно и должен быть консультантом. Это была одна из претензий. Еще одна претензия заключалась в том, что «Сбербанк» по мнению «Транс-нефти» уж больно как-то рьяно предлагал свои услуги, презентации присылал, расшифровки, инструкции. И самое страшное, последний расчет он прислал всего лишь за 8 дней до заключения договора. То есть, времени не было. А в связи с этим не понятно, кто над головой «Транс-нефти» держал заряженный пистолет. Ради чего она вот согласилась на то, чтобы вот так вот бегом, бегом, бегом, через 20 дней заключить договор? Л. Гулько ― Это навязчивый сервис. Н. Кричевский ― Да! А все это по мнению «Транс-нефти» говорит о том, что «Сбербанк» повел себя не добросовестно, и поэтому он должен вернуть деньги. Л. Гулько ― Теперь то, с чего мы начали, а именно заголовок «Россия накануне конца финансового света»… Собственно, пускай бы… Казалось бы, чего нам, простым гражданам, пускай там все судятся, «Сбербанк», «Транс-нефть», мы где-то в стороне, это какие-то крупные дядьки, которые там чего-то… А вот мы-то, простые обыватели, на нас-то это как все должно сказаться? Последствия вот эти все. Н. Кричевский ― Давайте все-таки с… Л. Гулько ― Или сначала банковская система? Н. Кричевский ― Да, с больших дядек. Л. Гулько ― Давай с дядек начнем. Н. Кричевский ― Что касается негативный последствий в том случае, если это решение завтра вступит в законную силу. Во-первых, это перетряска всего сегмента… Заключение подобных договоров на финансовом рынке сегодня ЦБ уже разослал указания по крупнейшим банкам выяснить, сколько у них подобных договоров, на какую сумму. По предварительным расчетам, это порядка 1 триллиона рублей. Л. Гулько ― Ничего себе. Н. Кричевский ― То есть в принципе, если завтра будет принято решение в пользу «Транс-нефти», валом пойдут иски с просьбой аннулировать договора на сумму до 1 триллиона рублей. Это убытки, это недополученные доходы, это в конце концов налоги, которые (неразборчиво) уж извините мимо кассы, это первое. «Сбер» естественно заложил эти деньги в смету доходов и расходов, и предполагал, что за счет этих денег будет в том числе кредитовать реальный сектор, будет дерзать низкими ставки по кредитам, по депозитам, в конце концов не будет уж слишком настойчив в повышении комиссий за свои услуги. Но я боюсь, что после того, как ему придется распрощаться с 70 миллиардами рублей, он изменит свою позицию, и пересмотрит свою политику. Поскольку деньги-то надо компенсировать, в конце концов они же заложены уже в бизнес-план. Л. Гулько ― Конечно. Н. Кричевский ― Что касается дальнейшей судьбы этого сегмента финансового рынка – он схлопнет, его не будет. Л. Гулько ― Вообще? Н. Кричевский ― Вообще не будет, потому, что… Особенно не будет с госкомпаниями. Потому, что в любой момент тот, кто… Ну, опять же по-простому, проиграет в этой ситуации, может пойти в суд, и сказать: «А вот »Транс-нефть» получила со »Сбера», а вот давайте-ка вот мне… Л. Гулько ― (Неразборчиво), да? Н. Кричевский ― Да, да. Хотя у нас и не прецедентное право, но тем не менее. Л. Гулько ― Ну, все-таки. Н. Кричевский ― Случай был? Л. Гулько ― Да. Н. Кричевский ― Был. Так что, все в порядке. Л. Гулько ― Рассматривайте. Н. Кричевский ― Уйдет вал этих операций за границу, ну например в тот же Лондон. Там подобных вещей не будет по определению. И самое главное то, что касается нас: «Транс-нефть» — компания, которая и так ведет себя на мой взгляд не вполне корректно в последние годы, когда осуществляет непосредственные услуги по скажем, прокачке нефти. Ну, например в этом году индексация тарифов «Транс-нефти» случилась на 3,5%. Вопрос, а с чего вдруг? Что изменилось, что случилось? Курс стоит, с инфляцией вроде бы справились. Л. Гулько ― Ну, ничего вроде, да. Н. Кричевский ― Да, а 3,5%. Эти 3,5% переходят на себестоимость у крупнейших игроков нефтяного рынка, в вертикально интегрированные компании. И в конечном итоге перекладываются на нас с вами, когда мы заправляемся бензином (неразборчиво). Л. Гулько ― Ну например, да. Н. Кричевский ― Да. А через это уходят в повышение инфляции уже на потребительском рынке Молодцы, молодцы. И вот здесь еще дополнительный фактик, нюансик, который мы вполне вероятно услышим завтра, когда «Транс-нефть» во второй инстанции подтвердит эту историю. Наконец последнее, что хотелось бы сказать в этом разделе. Давайте вспомним валютных ипотечников, Лев Моисеевич. Л. Гулько ― Да. Н. Кричевский ― Помните таких? Л. Гулько ― Конечно, их еще пока не забыл. Н. Кричевский ― Вот если бы по общепринятой на западе, и вообще во всех развитых странах практике они захеджировали, или застраховали риск изменения курса, этой проблемы бы сейчас не было. Л. Гулько ― А возможно это было сделать? Н. Кричевский ― Да. Просто рынок находился в стадии развития, и до этого еще не дошли. Вообще без проблем. Вполне вероятно, кто-то даже это и сделал, наиболее продвинутый в финансовом плане, но после завтрашнего решения с думаю, что об этом можно будет тоже забыть. Л. Гулько ― Тут пишут, что а вдруг «Сбербанк» объявит себя банкротом? И надо будет забирать срочно бежать денежки. Ну я думаю, что до этого не дойдет. Н. Кричевский ― Это исключено, потому что «Сбербанк», все знают формально, банк ЦБ. И даже если возникнут какие-то жесточайшие финансовые проблемы, ЦБ всегда поможет ему ликвидностью. Так что об этом беспокоиться не стоит, ну и у »Сбербанка» обороты несколько больше, выше, по сравнению с теми 70 миллиардами, которые с него требуют. Л. Гулько ― Так что пока не волнуйтесь, и спите спокойно. Н. Кричевский ― И не только кстати по »Сбербанку» спите спокойно. Л. Гулько ― А то есть решение будет вот такое, какое вы говорите, да? Решение будет вот однозначно такое? Н. Кричевский ― Я предполагаю, что да. Почему? Потому, что ну как правило, вторая инстанция всегда опирается на решение первой. Полагаясь, что первая инстанция скрупулезно рассматривает существо проблемы, существо иска, и выносит обоснованное решение, ну посмотрим. Л. Гулько ― Ну конечно посмотрим, да. Ну что же, давайте пойдем дальше в наших с вами рассуждениях, да? О конце финансового рынка, света, как угодно можно это… Н. Кричевский ― Наступление тьмы. Л. Гулько ― Наступление тьмы, да, наступление там на доллары например там, переход на рубли в международных расчетах. Это тоже к этом все идет, да? К концу финансового света и рынка, в том числе? Н. Кричевский ― Об этой операции тоже можно будет забыть. В случае, если решение будет вынесено в пользу «Транс-нефти». Я поясню, что такое переход на рубли в международных расчетах? Теоретически это можно сделать хоть завтра, просто директивно установить… Это нормальная мировая практика, не мы будем первыми, и не мы последними. Директивно установить, что все экспортные товары отныне с завтрашнего дня продаются за рубли. Иностранным покупателям ничего другого не останется, как завезти доллары и евро на московскую биржу, продать их там, заплатив определенную комиссию. Получить рубли, и отправить их на счета продавцов экспортных товаров. Л. Гулько ― Ну нормально, они еще заработают на этом, я думаю. Н. Кричевский ― Они потеряют на этом. Л. Гулько ― Потеряют? Н. Кричевский ― И потеряют что? Потеряют комиссию московской биржи. Ну, даже если она совсем будет минимальная, люди не могут бесплатно работать. Несколько дней уйдет на то, чтобы провести эти операции по счетам, потому что это тоже не в течение там 15 секунд, миллиарды туда-сюда. Ну и наконец, все эти дополнительные расходы лягут на тех, кто предложил этот алгоритм. То есть, на Россию. Л. Гулько ― Ну да, конечно, да. Н. Кричевский ― Еще один нюанс, а что делать с колебаниями валютного курса? Ведь сегодня он один, а завтра он может быть другой. Естественно иностранцы, да и наши пойдут хеджировать эти валютные риски, и тут мы снова вспоминаем «Транс-нефть», конечно, которая фактически ставит крест и на этих операциях. Не один вменяемый иностранец не придет с валютой в любую страну, где национальная единица не устойчивая как в России, да? Тем более, подверженная спекулятивными операциями, а-ля «Кэри трейд». Ни один иностранец не приедет, не захеджировав, не застраховав свои валютные риски. Либо это будет Лондон, что опять же ляжет на российских экспортеров, либо это будет Россия, но я не знаю, кто будет этим заниматься после «Транс-нефти». Мне кажется, что вряд ли кто-то… Особенно если учесть, что предварительная оценка объема подобных финансовых операций, один триллион рублей. Л. Гулько ― Мы как-то сами себя загоняем куда-то. Мало нам санкций, мы еще сами себя загоняем в какие-то вот непонятные углы. Н. Кричевский ― Совершенно очевидно. Л. Гулько ― Да? Н. Кричевский ― Совершенно очевидно. Потому, что нам бы от своей дули избавиться что называется, а уж с иностранцами-то мы всяко справимся, да собственно и с санкциями мы живем на протяжении не то что десятилетий, но столетий. Первые санкции у нас были на Руси еще в 1477 году, и были введены со стороны (неразборчиво). Ей не понравилось, как тогда себя вело русское руководство. Поэтому с перерывами, иногда длинными, иногда с короткими, особенно в советский период. Мы практически все эти века, все это время были под санкциями, и как-то особо и не заморачивались по этому поводу. Л. Гулько ― Ну так, немножко отставали конечно, по большому счету-то. Н. Кричевский ― В общем и целом это мы с вами Лев Моисеевич, в столице нашей родины думали о том что мы отставали, а что касается глубинки, так они даже и деталей этих санкций-то не знают. Ну да, там кто-то что-то а мы-то тут при чем? Л. Гулько ― Тут значит что нам? А, нам тут пишут, что подобная операция продажи нефти обанкротит… Не понял, какая-то аббревиатура, от избытка евро на бирже ММВБ курс станет 40… Ну и так деле, ну и тому подобное. Н. Кричевский ― Лев Моисеевич, это несколько другая ветка нашего повествования, потому что я являюсь давним, что называется сторонником… Л. Гулько ― Поклонником. Н. Кричевский ― Сторонником, ретранслятором идеи фиксирования курса национальной валюты. Ну например, по примеру Китая. То есть, вот есть директивный курс там ну, предположим 6,2 юаней за доллар. Все, завтра ни у кого голова болеть не будет по поводу того, что юань может прыгнуть вверх, или наоборот скатится вниз. Все работают, и все знают (неразборчиво)… Л. Гулько ― Сейчас вас обвинят в том, что вы не сторонник свободного рынка, еще чего-то, куда-то… Н. Кричевский ― Обвинят, да. Вот у нас свободный рынок. Мы с вами сегодня говорим по сути о свободном рынке, так называемом свободном рынке. Л. Гулько ― Ну, в общем да. Слушайте, а нельзя было сделать какое-то не знаю там, досудебное соглашение там, они бы встретились, поговорили, чего-то решили между собой. Кому, что. Нет? Н. Кричевский ― Я не сомневаюсь, что такие попытки со стороны «Сбербанка» предпринимались, не сомневаюсь в этом. Потому, что никому не интересно выносить подобные хозяйственные коммерческие споры в публичную плоскость. Но видимо «Транс-нефть» решило, что ничего она платить не будет. Ну, не интересно ей это. 70 миллиардов на дороге не валяются, поэтому в суды все, и до свидания. Л. Гулько ― Да здравствуйте наш суд, самый гуманный суд в мире. Н. Кричевский ― Лев Моисеевич, я боюсь, я сейчас скажу страшную вещь, что мы опять столкнемся с казусом Хахолевой. Л. Гулько ― Это в каком смысле? Н. Кричевский ― Когда важнейшее решение принимается с недостаточной проработкой последствий, причем юридических. Не легитимных, но легальных, формальных. Законных последствий. И суд, который решил, что «Сбербанк» ведет себя не добросовестно, ну это конечно самый гуманный суд в мире, но мне кажется, здесь он как-то перегнул палку, нет? Л. Гулько ― Я не знаю, я же как-то… Ну, они же там должны как-то так сказать все это дело смотреть, я не знаю там, разбираться в этом, товарищи? Н. Кричевский ― Ну, видимо они не достаточно внимательно рассмотрели этот вопрос, эту историю. И как я понимаю, они всецело встали на сторону одной стороны. Л. Гулько ― Суд должен быть не предвзят, да? Не предвзят. Ну как, по идее-то? Независим, и не предвзят. Н. Кричевский ― Да. Л. Гулько ― А в данном случае, мы сейчас может быть… Мы же говорим может быть, мы же не знаем точно, и вообще никогда не узнаем точно. Может быть как вы сказали, суд занял какую-то позицию, вот немножко… Н. Кричевский ― Мне, например… Я не юрист, я экономист. Мне она не то, что не понятна, я вообще не принимаю подобного рода подхода, когда с одной стороны высочайший квалифицированный юрист, с другой стороны финансист – это же одна из крупнейший госкомпаний. Финансисты с огромнейшим опытом, и с огромными компетенциями, и они естественно все свои подписи, и все визы под этим договором поставили. И вдруг оказывается, что одна из сторон вела себя не добросовестно, а вторая сторона пришла в суд и говорит: а почему «Сбербанк» не оценил наш аппетит к риску? «Сбербанк» руками разводит, и говорит: извините, (неразборчиво). Л. Гулько ― «А мы думали, вы сыты», — говорит «Сбербанк». Н. Кричевский ― Да. А у вас оказывается… И надо было еще выяснить глубину этого аппетита. Вот не выяснили. И только потом после того, как вы выясните… Это в суде было. А конечно другими словами, как вы выясните величину нашего аппетита к риску, вы можете предложить нам этот продукт. Вы же пошли по-другому, вы начали с конца. Л. Гулько ― А может быть это дело долгое, может быть так сказать, последствия наступят, если будет такое решение… Ну попозже, поскольку я так понимаю, что все имеют право на апелляцию. Н. Кричевский ― И на кассацию, безусловно. Л. Гулько ― И на кассацию, да. А пока это все… Н. Кричевский ― Апелляция завтра будет. Л. Гулько ― А, завтра апелляция, да? А после апелляции все? Н. Кричевский ― Обязательно, обязательно одна из сторон будет подавать кассацию. Скорее всего, это будет «Сбербанк». Мне бы конечно этого очень не хотелось, но что-то мне подсказывает Лев Моисеевич, что вышестоящая инстанция несколько более пристально посмотри на этот вопрос. Потому, что … Ну, есть конечно узко-корпоративные, профессиональный, башенные интересы. Но есть еще… Л. Гулько ― Есть безбашенные Н. Кричевский ― Да. Есть еще и некий корабль, под названием Россия, а мы все экипаж этого корабля. Л. Гулько ― Мы кто где, (неразборчиво) палубе. Н. Кричевский ― да так или иначе. Можно конечно проделать пробоину в соседней каюте, но кому от этого будет лучше? Да, тщеславие будет удовлетворено, но с кораблем будут проблемы. Л. Гулько ― Ну понятно, а руководство на высшем уровне просто со стороны я так понимаю наблюдает на все… Ну как, они же не имеют право никуда… Н. Кричевский ― Это во-первых. Л. Гулько ― Хотя, хотя ведут корабль, между прочим. Н. Кричевский ― Ведут корабль, а… Л. Гулько ― А сзади там дырки делают, в этих каютах. Н. Кричевский ― Вы абсолютно правы. Л. Гулько ― Со страшной силой, причем Н. Кричевский ― Заметьте, это вы сказали, а не я. Л. Гулько ― Я сказал, да, да, да. Н. Кричевский ― А во-вторых, я так понимаю, что капитан и его помощники говорят о том, что есть суд, и разбирайтесь в суде. Но они не предполагают, в этом я практически не сомневаюсь, насколько непредвзятым, гуманным и сердобольным может быть наш суд. Они-то думаю, что там все действительно по букве закона, оказывается, что аппетит к риску не исследован, значит сделка отменяется. Л. Гулько ― Ну насколько я понимаю, что потом, через какое-то время все опомнятся, но уже будет сложнее так сказать, эти последствия каким-то образом (неразборчиво). Н. Кричевский ― Сплюньте, Лев Моисеевич Л. Гулько ― Куда мне? Н. Кричевский ― Через левое плечо, через левое. Л. Гулько ― Тьфу. Н. Кричевский ― Мне бы очень не хотелось, чтобы до этого дошло Почему? Потому, что… Л. Гулько ― Почему? Н. Кричевский ― Ну смотрите, и так все не просто, я имею ввиду финансовый рынок. Л. Гулько ― Ну конечно, конечно. Н. Кричевский ― Очень не просто. Ведь ту неделю мы обсуждали вброс «Альфа-капитала» по поводу крупнейших частных банков. Л. Гулько ― Да. Н. Кричевский ― Итак люди дергаются, а тут еще вот эта история. Зачем, зачем? Может быть, есть смысл просто работать, просто думать о своем, а не думать о сохранности своих сбережений, которые вы кстати говоря, честно заработали. Л. Гулько ― Ну конечно, да. Но видите, как? Тут же я так понимаю, что ключевое слово – аппетит. То, что прозвучало, да? Аппетит. У всех аппетиты разные Н. Кричевский ― Да  Л. Гулько ― Поэтому, вот отсутствие, или наличие того самого аппетита, который должен оцениваться, играет огромную роль в судебном процессе. Н. Кричевский ― Я бы сказал, ключевое слово здесь разум. Л. Гулько ― Разум. Н. Кричевский ― Лев Моисеевич, да. Я очень надеюсь на то, что… Л. Гулько ― Ну разум-то… Н. Кричевский ― Разум возобладает. Л. Гулько ― Должен… Н. Кричевский ― Над аппетитом. Л. Гулько ― Должен руководить аппетитом, должен. Н. Кричевский ― А бывает переедают, и тогда случаются нехорошие вещи. Л. Гулько ― Хорошо, давайте тогда ждать завтрашнего дня, потому что больше пока что нам ничего не остается. Н. Кричевский ― Да. Л. Гулько ― А там посмотрим, чего будет дальше. Конец света. Я все-таки очень надеюсь, что конца финансового ни рынка, ни света не случится. Н. Кричевский ― Я тоже. Л. Гулько ― Спасибо огромное, Никита Кричевский был у нас сегодня в гостях. До встречи, до свидания.

Ссылка на источник